Пробка выползала из горлышка медленно, едва заметно, казалось, ее придется выталкивать силой, чтобы откупорить шампанское, но вот движение ускорилось, и раздался резкий хлопок. Кристина даже вздрогнула от неожиданности. Пробка ударилась в потолок, но на пол не упала – Штагов подхватил ее на лету.

Что-то с ним сегодня происходило. Приехал с работы рано, бодрый, взбудораженный, движения порывистые, суетливые. И взгляд светился как у молодого. А он действительно, казалось, помолодел, лет десять со своих плеч сбросил. Стол на двоих накрыл, окна зашторил, свечи зажег. Кристина все понимала, но не сопротивлялась и его не гнала. Если Штагов хотел ее заинтриговать, ему удалось этого добиться.

Он поймал пробку и выложил ее на ладонь.

– Скажи, на что она похожа? – спросил он, с загадочной улыбкой глядя на Кристину.

– Ну-у… – пожала она плечами.

– На жакан похожа. Это пуля такая… Обычная пуля из гладкоствольного ружья будет в полете кувыркаться, а эта полетит ровно. Как пробка. Видно, ее придумали, глядя, как вылетает пробка из бутылки…

Кристина покачала головой, капризно выпятив нижнюю губу. Ее совсем не интересовала история гладкоствольного оружия, а нарезного – тем более.

– Не интересно? – понял он. – А зря. Выстрел – это такой напор, такая агрессия…

– Агрессия – это хорошо?

– Смотря в каких случаях.

– А вы про какой случай говорите?

Какое-то время он смотрел Кристине в глаза, будто пытался заворожить, затем спросил:

– Ты со мной выпьешь?

– Ну, если вы хотите…

– Да или нет? Мне нужен четкий ответ.

– Да, – кивнула она.

– Тебе нравится этот наш вечер на двоих?

– Да.

– Тебе нравится со мной жить? – не унимался Штагов.

– Да.

Этот разговор так похож был на допрос, но течение уже подхватило ее.

– Ты уже заметила, я к тебе не пристаю, ты спишь одна. Тебя устраивает такой расклад?

– Да.

Он кивнул, качнув при этом головой влево-вправо. Не очень понравился ему ее ответ, но ведь она сказала честно. Да, ее вполне устраивало такое положение вещей.

– Если вы думаете, что меня тяготит одиночество, то не переживайте, все в порядке, – мягко улыбнулась Кристина. – Вы же всегда где-то рядом, эта мысль меня согревает. И ваше присутствие успокаивает, и ваша защита.

– Когда-то ты боялась меня как огня, – сказал он, вдумчиво глядя на нее.

– Когда-то я была счастлива с Ильей, – вздохнула она.

– Я пытался вас разлучить, я ставил вам палки в колеса…

– Да, но потом вы нам помогли.

– Даже пытался склеить вашу семью… Но медицина творит чудеса, – загадочно улыбнулся Штагов.

– Что? – слегка всполошилась Кристина.

Теперь она понимала, почему Штагов сегодня такой взбудораженный и романтичный.

– Я тебя никому не отдам. Поздно! – отрезал он и с мягкой улыбкой добавил: – А почему мы не пьем?

Шампанское пенилось, игриво щипало за язык, его нежный, слегка кисловатый вкус обострял стремления и притуплял сомнения. Они пили, Штагов говорил, рассказывал, она слушала, все больше поддаваясь его мужскому обаянию.

Он вдруг подсел к ней совсем близко и положил руку на ее коленку. От него пахло терпким одеколоном, хорошим табаком и почему-то пшеничным зерном, сбрызнутым летним дождем.

– На самом деле медицина бессильна, – с загадочной улыбкой произнес Штагов. – Без тебя ничего бы не помогло. Без твоей красоты, без твоего очарования…

Кристина должна была оттолкнуть его, возмущенная столь пикантной темой, но в ответ лишь улыбнулась и опустила глаза. Она все понимала, но ничего уже не боялась. В конце концов, они оба – взрослые люди…

– Если бы не ты, мне бы ничего другого не оставалось, как лечь на спину, сложить руки на груди и умереть. Но ты вернула меня к жизни, – серьезно проговорил он, и его рука стремительно ушла вверх по бедру.

Кристина зажмурила глаза, плотно сомкнула губы и обессиленно откинулась на спинку дивана. Течение закрутилось в коловороте, втянуло ее, потянуло на дно, сопротивление напрасно, и она хорошо это понимала…

Машина как новенькая, вся блестит, сияет, ни вмятинки на ней, ни царапинки, только вот переднее левое колесо спущено, и Римма это заметила. Остановилась, сморщив нос, и дотронулась пальцем ямочки на подбородке.

– Или пробито, или ниппель не держит, – сказал Илья.

Машина стояла на тихой улочке, прохожих нет, свидетелей тоже, ну, может, и выглянет кто-то из окна дома. Но много ли увидишь сквозь плетения кустов и садовых деревьев перед фасадом? Он подошел к Римме со спины, и никто не заметит, как будет вставлен нож ей под ребро. Нет никакого ножа, но пусть она так думает, боится…

– Ты? – Римма попыталась развернуться к нему лицом, но Илья схватил ее за плечо, удержал:

– Стой, не рыпайся!

– Ты чего?

– А ты чего? Машина откуда?

Она могла бы купить новую «десятку», а замахнулась на слегка подержанную иномарку, «Фольксваген Гольф» взяла.

– Ну-у…

– На чьи деньги купила?

– Так это… – задыхаясь от волнения, выдавила Римма.

– Сужилкин поделился?

– Ну, в общем, да…

– И ты не боишься в этом признаться?

– Да не было ничего… Слушай, ты что здесь делаешь?

– А что, Пылец – запретная для меня территория? У тебя здесь все схвачено? А давай посмотрим! – Илья поднял с земли заранее приготовленный обрезок водопроводной трубы с загибом на нем и замахнулся.

– Эй, ты что делаешь?! – ужаснулась Римма.

– Сначала стекла разобью, потом капот покромсаю. И в прокуратуру пойду – сдаваться. Не в милицию пойду, а в прокуратуру. А заодно показания дам, как от Сужилкина откупался. Как ты Лену подговаривала, расскажу. Пусть потом прокурор сам разбирается, на какие шиши ты машину купила.

– Ну, если хочешь рассказать, иди! Машину зачем бить?

Илья опустил руку, но Римма не сводила с нее глаз. В нервном напряжении она покачивалась на ногах – в готовности вцепиться в трубу. Она очень боялась за свою новенькую машину, Илья за эту ее слабость и ухватился.

– А тебе ничего не будет, если я пойду, да? Сужилкин с тобой не делился?

– Я вообще не знаю, о чем ты говоришь.

– И про Штагова не знаешь?

– Ну, слышала… – Голос у Риммы заметно дрогнул.

– К тебе человек от него подъезжал. На белой «Ауди». Вы там с ним против меня химичили, да?

– Не знаю ничего.

– Я знаю. Просто хотел, чтобы ты покаялась, но раз не хочешь, пойду я. Разобью в хлам твою машину и пойду!

Илья снова попытался поднять руку, но Римма вцепилась в нее и процедила сквозь зубы:

– Ну, хорошо, хорошо!.. Да, был человек, и про Штагова он говорил…

– Что говорил?

– Ну, Штагов жениться на Кристине собирался, а ты ее у него отбил. Он тебе этого простить не может, все такое… Да, мы против тебя химичили, ты правильно все сказал. Дом сняли, «Волгу» туда твою загнали, ну, как будто ты там, в доме, со мной. Кристина шла, увидела…

– «Волгу» мою загнали?

– А ты не знал, с кем связался? Если Штагов комбинат с потрохами выкупил, что ему стоило твоего водителя купить? И водителя купил, и Курманова. Всех купил! Все тут против тебя!

– Я смотрю, он тебя деньгами не обидел, – криво усмехнулся Илья.

– Да смотри, смотри! Только машину не тронь!

Илья кивнул, разжал пальцы, и железка с глухим звоном упала на дорогу. Римма, конечно, стерва, но не с ней нужно воевать, а со Штаговым, с главным виновником всех его бед. Его нужно наказывать за подлость и коварство, а не на Римме отыгрываться.

– Эй, ты прости меня! – донеслось ему вслед.

Он поднял руку, пошевелил пальцами и, не оборачиваясь, сказал:

– Колесо просто накачай.

Римма поставит машину на ход и поедет дальше, куда ей нужно. А у него своя дорога, и ведет она в Пшеничное. Сможет он отбить Кристину или нет, но попытаться нужно. Во всем виноват Штагов, и он теперь точно это знает. Надо всего лишь достучаться до Кристины, объяснить ей…

Высоко стоит солнце, палящие лучи выпаривают влагу из всего живого и мертвого, воздух звенит – настолько он сухой. Или это кузнечики стрекочут?..

Трава по периметру забора выкошена, кустарники выкорчеваны, зато за оградой зеленеют березки. Там Кристина, Илья должен увидеть ее, поговорить с ней.

Кристину он увидел в зазор между кирпичным столбом и примыкающим к нему профильным листом. Она шла по аллее и катила перед собой прогулочную коляску. Алешка, в голубеньком комбинезоне, в шапочке с ушками, сосредоточенно рассматривал свои пальчики, что-то лопотал себе под нос. Растет сын, взрослеет, но без отца. Ледяная рука сдавила душу. И Кристина идет неторопливо – волосы распущены, взгляд рассеянный, лицо спокойное. Ей некуда спешить, не о чем заботиться. У нее все есть – сын, дом, новый мужчина. Она по двору прогуливается, вокруг, можно сказать, домашняя обстановка, а сарафан на ней дорогой, нарядный, в таком только по ресторанам ходить. И купить его мог только Штагов. Для него Кристина теперь наряжается. У Ильи перехватило дыхание, но это не помешало ему подпрыгнуть, высунув голову над забором. Перелезть он не мог – из-за колючей проволоки, пущенной поверх ограды, – зато поднял шум, стукнув кулаком по заборному полотну. Кристина заметила его, в недоумении вскинула брови. Он махнул рукой, привлекая к себе внимание, и спрыгнул в пыльную траву.

Какое-то время Кристина думала, подходить к забору или нет. И хотелось, и кололось… В конце концов она повернула назад и вскоре скрылась из вида. Илья с досады шарахнул кулаком по забору, но не ушел.

Пусть Кристина пожалуется, пусть к месту подтянется охрана, пусть его убьют… Все равно жизни без нее нет…

Но появилась она сама. Оставила ребенка в доме, переоделась, вышла из ворот, обогнула забор по внешнему кругу и предстала перед ним. Бейсболка на ней, белая тенниска, джинсы, вместо босоножек – кроссовки. И непроницаемые солнцезащитные очки. То ли солнце ей действительно мешало, то ли она прятала от Ильи глаза.

– А где Лена? – останавливаясь, спросила Кристина.

– Кто тебе про Лену наплел?

– А ты ее не насиловал? – язвительно усмехнулась она.

– Нет, не было ничего. Подставили меня…

– Ну, конечно!

– Да, подставили! По всем статьям подставили! Если бы ты мне сразу поверила, может, и не было ничего…

– А как я могу тебе верить, если ты врешь на каждом шагу? Врешь, изменяешь, насилуешь!..

– Да не правда это! – Илья взывающе приложил руки к груди.

– И Римма не сидела у тебя на коленях?

– Я тебе сейчас все объясню!

– А не надо мне ничего объяснять! – мотнула головой Кристина, не желая ничего слушать.

– А действительно, зачем тебе правду знать? – возмутился Илья. – Тебе хорошо со своей правдой жить! Я в дерьме, а ты белая и пушистая, да? Штагов тебя и кормит, и поит, и спать укладывает! Одевает и раздевает!..

– И кормит! – распалилась она. – И одевает! А раздевает или нет, это не твое дело!

– Я же сейчас уйду! И никогда не вернусь!

– Да скатертью дорога!

Илья до хруста сжал кулаки и зажмурился. Как и в прошлый раз, разговор зашел в тупик, пока еще не поздно, нужно возвращаться к новому старту… Надо всего лишь успокоиться, собраться с мыслями, настроиться на нужную волну.

– Так, давай еще раз! – Он открыл глаза и умоляюще посмотрел на Кристину. – Ты должна меня выслушать!

– Ничего я тебе не должна, – насупленно, хотя уже и не столь категорично, сказала она.

– Послушай меня!.. Начнем с того…

Он собирался начать с того момента, как Штагов «помог» ему потерять работу, но вдруг увидел дюжих парней в форме охранников. Уверенный шаг, мощные движения, каменные лица, на поясе в чехлах покоились наручники, баллончики с газом, угрожающе покачивались дубинки из твердой резины. Их было двое, но каждый из них, казалось, в одиночку мог справиться с Ильей.

– Кристина Георгиевна, вы должны вернуться во двор, – вроде бы вежливо, но с непреклонным видом сказал плосконосый качок, холодно, изучающе глядя на Илью.

– Это мой муж, я должна с ним поговорить!

– Мы проводим вашего мужа, а вы давайте во двор.

– Но…

– Кристина Георгиевна! – отрезал качок, не сводя глаз с Ильи.

Из-за угла показался мужчина в белой рубашке. Он и на лицо был чем-то похож на суслика, и манерами, движения у него суетливые, нервные, неуверенные.

– Кристина Георгиевна, у нас распоряжение. Если Валерий Семенович разрешит вам гулять, тогда пожалуйста! – Он взял Кристину за руку и потянул за собой.

– Я еще приду, – крикнул ей вслед Илья. – Мы еще поговорим.

– Поговорите, поговорите, – кивнул плосконосый, взяв его под руку. – Потом. Когда босс разрешит.

Он резким движением развернул Илью спиной к Кристине и повел его по тропинке к проселку, которая тянулась через поля к мосту над рекой. К ним присоединился второй охранник, толстощекий, с маленькими злыми глазками.

– Пусти! – Илья дернул рукой, но качок только сильней сжал пальцы и буркнул:

– Не дергайся, живее будешь.

– Дальше я сам.

– Заткни пасть!

Они вышли на дорогу, двинулись в сторону моста, но вскоре свернули к полю, засеянному кукурузой.

– Эй, вы куда? – запаниковал Илья.

Кукуруза высокая, в ее зарослях можно скрыться с головой, и никто не увидит, как его будут бить. Или даже убивать. А на расправу его и вели, он уже в этом не сомневался.

– Кукурузки тебе на дорожку наломаем, – гыкнул толстощекий.

– Не унесешь, – добавил плосконосый.

Илья расслабил руку, за которую тот его держал, выждал, когда его заведут в кукурузные заросли, и с силой рванул в сторону. Плосконосый не смог его удержать, но толстощекий поставил подножку.

Ломая крупные длиннолистые стебли, Илья рухнул на взрыхленную, усеянную мелкими всходами землю. Он еще только поднимался, когда сзади на затылок со всего маху опустился тяжелый кулак. Сознание он не потерял, но сопротивляться уже не мог. Его снова ударили по голове, затем острая боль прострелила насквозь почку… Еще удар, еще… В конце концов он лишился чувств, но избиение продолжалось…

Штагов ел молча, сосредоточенно, нахмуренно. Неважное у него настроение, и Кристина догадывалась почему. Он все знал, но ждал, когда она расскажет.

– Сегодня ко мне Илья приходил, – сказала она.

На ужин подали лангет из говядины в овощном соте, нежное мясо, казалось, таяло во рту, но Кристина ела без аппетита. От волнений и переживаний кусок не лез в горло.

Штагов даже ухом не повел.

– Илья, говорю, приходил, – повторила она.

– Если ты не заметила, я ем, – процедил Штагов.

После ужина он отправился в свой кабинет, движением руки увлекая ее за собой. Развалившись в кресле, достал коробку сигар, вынул одну, отрезал табачный кончик золоченой гильотинкой.

– Я знаю, что к тебе приходил Илья, – нехотя и как-то даже меланхолично изрек он, выпустив изо рта клуб дыма.

– Он хотел поговорить.

– Это я понимаю. Не понимаю, почему ты вышла к нему. Кто тебе разрешил?

– Ну-у… Я подумала, что это важно, – растерянно проговорила Кристина.

– У вас было время объясниться, и, ты знаешь, я шел вам навстречу. Но это время закончилось. Все, у тебя нет больше выбора. Ты даже не сможешь от меня уйти. Я тебя найду и верну домой. Ты должна это понимать.

– Я понимаю, – вздохнула она.

– Понимаешь. Но к Илье вышла. Почему?

– Ну, я думала…

– Он сказал тебе что-то важное?

– Ну, он сказал про какую-то подставу…

– И кто его подставил?

– Не знаю…

– А я знаю. Он сам себя подставил. Не надо было по бабам гулять… Я не хочу о нем говорить, – скривился Штагов.

– Где он? Я видела, как его куда-то увели.

Этот вопрос волновал Кристину больше всего. Если верить охранникам, Илью довели до моста и отпустили. Но можно ли верить им? Да и зачем так далеко его провожать? Ноги у него есть, сам бы дошел…

– Его избили, – спокойно произнес Штагов. – Сломали челюсть, нос, ребра. Как я сказал, так и сделали.

– Что?!

– Он в больнице, лечение оплачено, так что все будет в порядке, – с той же циничной невозмутимостью добавил он.

– Я не могу в это поверить!

– Брось! Ты прекрасно знаешь, кто я такой и какие у меня возможности. Я и раньше мог покалечить этого недоумка, и причины для этого у меня были веские, но я старался обходиться без грубостей. Но теперь все, любой его шаг в твою сторону будет расцениваться как нападение на меня… В следующий раз его убьют.

– Как ты можешь так говорить? – хныкающим голосом спросила Кристина.

– Могу. Имею на это право. Такое же право, какое имею на тебя.

– Я не вещь, чтобы на меня иметь права…

– Все имеет свою цену, – с едва заметной усмешкой заметил Штагов.

– Что?!

– Просто ты для меня бесценное сокровище… Для меня… Но я не уверен, что ты так же бесценна для других… Без меня ты пропадешь, и ты должна это понимать.

– Не пропаду, – мотнула головой Кристина.

– Я мог бы доказать это, отпустив тебя на все четыре стороны. Но я слишком тебя люблю, чтобы устраивать такие эксперименты… Сама подумай – Илья отрекся от тебя, Дубров сидит, а кому ты еще нужна?

– Илья отрекся от меня?!

– А разве я тебе не говорил? – удивленно спросил Штагов, разглядывая сигару в своей руке.

– Нет.

– Да, сначала его избили, а потом он отрекся. Но если человек любит, его никакой силой не сломить. А он сломался.

– Никакой силой… – запоздалым эхом отозвалась она.

– И вообще, поздно уже искать вчерашний день. У вас было время вернуть все назад, но теперь его нет. Есть только мы – ты и я. Есть узы, которые нас связывают, и я не позволю им засохнуть и ослабнуть, – улыбнулся Штагов.