Ветер с шумом ворвался в окно, хлопнув перекошенной форточкой, ткнулся невидимым носом в кадку с пшеницей – хотел выдуть из нее шелуху, но не смог. Зерно уже очищено, готово к помолу. Илья перекрестился, нагнулся, поднатужился, оторвал кадку от пола, под рывком жалобно скрипнула доска. Зерно с дробным стуком посыпалось в бункер на верхотуре мельничного постава. А жернова уже крутятся, трутся с глухим скрежетом, постукивают.

С жерновами пришлось повозиться – снимать их, подравнивать, подтачивать, углублять местами стертые бороздки, устанавливать, настраивать, балансировать. Ресурс практически уже исчерпан, еще немного, и толку от камней не будет, но где новые взять, Илья не знает. Вряд ли где их сейчас производят. Может, самому из песчаника выточить? Но где найти хороший жерновой камень?..

Нижний жернов лежит неподвижно, крутится только верхний, бегун. Зерна попадают в первый ряд углублений, бегут по широкому кругу, разрываются, разрезаются, сквозь узкий зазор переносятся во вторую полосу бороздок, там простора нет, камень уже не рассекает, а перемалывает – в муку…

Гудит, шипит и лязгает паровая машина, вращается вертикальный вал, постукивают жернова, идет работа – пошла мука по желобу, ссыпается в короб. Казалось бы, все просто, но Илья чуть не надорвался, возвращая механизм к жизни. Шестерни местами покрошились, пришлось новые заказывать, а это – деньги, время. Главный вал все крутиться не хотел, да и сейчас вращается с подозрительным скрежетом, как бы новые подшипники не посыпались от критической нагрузки…

Работает мельница. Илья пропустил одну партию зерна – на крупный помол, вторая – пошла на средний, третья – на мелкий. Все хорошо. Не зря он с балкой переключения режимов целых два дня возился.

Прекратился скрежет, шарики притерлись к роликам – тяжело крутится балка, вращая бегун, но спокойно, не дрожит, не вибрирует, значит, вразнос пойти не должна. Но еще рано праздновать победу. Подъемными механизмами заняться нужно, транспортировку и хранение готового продукта организовать, амбар в порядок привести. А очистка зерна, подготовка к помолу?.. И с мучной пылью решать нужно, не должно ее быть в помещении. Такая взвесь и на качество полученной муки влияет, а главное, может взорваться. Бах, и нет мельницы! Вместе с мельником…

С паровой машиной много проблем. Компрессия слабая, коэффициент полезного действия низкий, чадит, зараза, коптит. Да и угля на нее не напасешься… Надо бы дизельный движок поставить, но деньги на исходе.

Илья остановил механизмы, вышел из здания, хотел закрыть за собой дверь, но та вдруг затрещала и отвалилась. Прогнила рама, не на чем держаться петлям. Тьфу ты!

Он направился к своему любимому бревну, на котором уже сидела Лена. Венок из одуванчиков плетет, пальчики у нее быстрые, ловкие, да и сама она шустрая, работы не боится, в одиночку, считай, засеяла огород. Для огурцов рассаду растила, для помидоров – все это уже в земле, на грядках. Капуста, лук… Ну и колорадскому жуку будет раздолье. Только тете Рае уже ничего не обломится, ну, если только по доброй воле новой владелицы…

Так и не ушел Илья от Лены. Тянуло его к работе, и к дому он стал привыкать. К тому же и обмен на удивление быстро прошел – Лена и в наследство вступила, и владения разменяла. Свидетельство на мельничную усадьбу еще, правда, не готово, но договоры уже вступили в силу, остались только формальности.

Намаялся Илья за месяц – и с мельницей зашивался, и с Леной в Пылец туда-сюда приходилось мотаться, а путь неблизкий, восемьдесят километров на перекладных.

– Ну как? – поднимаясь ему навстречу, с замиранием спросила Лена.

Илья поднял вверх большой палец правой руки.

– Поздравляю! – Она водрузила на голову венок и потянулась к нему.

Илья улыбнулся, сел на бревно, провел рукой по траве, слегка мокрой после утреннего дождя, и произнес:

– Не переживай, все будет пучком.

– А я переживаю. – Лена пристроилась рядом, прижалась к нему боком, положила голову на его плечо.

– Крутится мельница, и работу наладим, – приобняв ее, сказал Илья.

– По деревням нужно проехаться, объявления расклеить, – подхватила она.

– И одного объявления хватит. Главное, слух пустить, а там по ветру разнесет…

– Да ходит уже слух, – вздохнула Лена. – И про мельницу люди слышали, и про нас. Живем тут как муж и жена…

– Как брат и сестра.

– Не смеши мои уши, – хмыкнула она. – Сам придумал, сам поверил. Какие мы брат и сестра?

– Какие?

Она обреченно вздохнула и махнула рукой.

– Молчишь? И правильно делаешь, – усмехнулся Илья, поднимаясь. – Что там у нас на обед?

– Так я даже не начинала…

– Ну, так начинай!

Лена вскочила с бревна и козочкой понеслась к дому. Не пронять Илью разговорами о любви, она это понимала, поэтому и осаживала себя, если вдруг начинала. А зачем слова? Они жили под одной крышей, вместе занимались хозяйством, делили кусок хлеба на двоих – рано или поздно их интересы могли сойтись под одним одеялом. На это Лена и надеялась. А он – не исключал, хотя и противился природе вещей…

Припекает солнце – вялит кожу, сушит камыш и траву. От реки тянет свежим ветерком, травка густая, теплая, мягкая, как перина, лежишь на ней и млеешь от удовольствия. Пышная верба шелестит, шикает на пернатых артистов – тихий час у Ильи, а они распелись, спать не дают.

И Лена покоя не дает. Плещется в воде, визжит от удовольствия, к себе зовет, брызги ладонью в его сторону выплескивает. Несколько капель долетели до ноги, окропили ступню, но Илья только улыбнулся, даже глаз не открыл. Он уже искупался, ему хватит, это Лена неугомонная, как ребенок. Да она и есть ребенок…

Вчера они открыли купальный сезон, а могли бы начать и днем раньше, но Лена все испортила. Позавчера дело было, подъехали они к реке, сгрузили велосипеды под куст, Илья и опомниться не успел, как она сняла платье, а под ним ничего. Купальника у нее, видите ли, нет. Он с ней не церемонился, отвесил пинка и заставил ехать в сельпо, там она и купила материю для купальника. Сама и сшила, вроде ничего получилось…

Лена вышла на берег, на полусогнутых добежала до него. Илья с подозрением смотрел на девчонку – как бы не вытворила чего.

– У-у! Холодно! – Она с разбегу навалилась на него, обняла, прижалась.

Все-таки вытворила.

– А мне теперь как, ты подумала?

– Ты теплый, тебе не может быть холодно…

– Железная логика!

– Ты сам железный! За тобой как за каменной стеной!

– Так железный или каменный? Ты уж определись, пожалуйста.

– Деревянный!

– Не понял!

– Мне с тобой так хорошо! А ты ничего не понимаешь!

– Та-ак!.. А ну, подъем! Строиться! – Илья заставил ее подняться, подобрал платье, зашвырнул его за куст. – Быстро переодеваться!

Лена сняла мокрый купальник, надела платье, взяла «в повод» велосипед, который Илья собрал для нее из двух развалюх, и буркнула:

– Я с тобой серьезно, а ты!..

Дома она первым делом взялась за тяпку, исчезла в огороде. Илья ей не помогал, у него своя работа – доску на крыльце перед амбаром заменить. Первый клиент объявился, завтра десять мешков пшеницы подвезут. Увидит гниль под ногами и может назад повернуть. Еще и слух по округе разнесет. Да и машину проверить надо, уровень воды посмотреть, а то вдруг не запустится завтра, вся Ивановская хохотать будет. В любом деле первый почин очень важен – как пойдет, так и будет…

Лена тоже думала про первый почин, поэтому выставила на стол бутылку первача. Не все Василий Лучков из погреба вывез, оставил кое-что.

– Завтра обмоем, – покачал головой Илья.

– А я сейчас хочу! – с вызовом посмотрела на него Лена.

– Что, гены покоя не дают? – язвительно спросил он.

– Ага, не дают! Я же с младенчества, мама в бутылочку мне наливала, через соску спаивала!

– И как?

– Весело было! И Гены покоя не давали! И Пети с Васями!

Илья удивленно посмотрел на Лену, потянулся к ней, поводил носом у ее рта.

– Вроде не пила… А ересь чего несешь?

– А сколько издеваться надо мной можно? – выпалила она.

– Я издеваюсь?

– Да, издеваешься! Смотришь на меня как на какую-то пропащую!

Он убрал со стола бутылку, поставил ее в старый, доисторический буфет с резным стеклом.

– Молчишь? Умный, да? Важный! Я пропащая, а ты такой правильный? – не унималась Лена.

Илья подошел к ней, приложил руку ко лбу, жара вроде бы нет.

– Ты бы успокоилась.

– А что, говорить со мной не о чем? Я же не человек, да? Я шлюшка малолетняя, да?.. – Лена вдруг всхлипнула, закрыла лицо руками и разрыдалась во весь голос. – Я не говорю, что все хорошо было… – захлебываясь слезами, продолжала она, – даже воровала…

– Миллионы?

– Да нет, продукты… К Ровнихиным в дом лазила, у них там полная чаша, а нам есть было нечего… Не говорю, что это хорошо. Плохо. И с Риммой не надо было, но мне деньги нужны были…

– Я все понимаю, успокойся.

– Не понимаешь. И относишься ко мне как к последней… Может, и правильно… Я же тебя обманула!

– Да ну!

– Это не я тебе призналась, что подставу Римма придумала. Это Римма мне сказала так говорить.

– Зачем?

– К ней какой-то мужчина подъезжал, на иномарке, она села к нему в машину, и они долго разговаривали. Ну, что против тебя делать…

– Что за мужчина? На «Мерседесе»? Маленький такой, плюгавенький?

– Нет, не «Мерседес». Там кольца на капоте… И мужчина высокий…

– Сужилкин?

– Да нет.

– Значит, высокий мужчина. На «Ауди». Но я знать про него не должен был, – вслух рассуждал Илья. – Поэтому Римма оговорила себя. Она во всем виновата. Я уволил ее с работы, она мне отомстила… Сначала под Сужилкина меня бросила, потом под Кристину… Она знала, что Кристина домой вернется…

Он с досады шлепнул себя ладонью по лбу. Мозгами нужно было думать, а не водкой, которую он в себя вливал, оплакивая разрыв с Кристиной. Почему она ушла? Кто наплел ей про Римму? Штагова это работа. Своего человека он под это дело снарядил, а тот Римму завербовал, в общем, пошла работа. А за Кристиной подъехал сам Штагов, открыл глаза на изменника-мужа и, пользуясь ее слабостью, забрал с собой. А потом в дело вступила «тяжелая артиллерия», под обстрел которой Илья и попал. Опозорили его, насильником выставили, конечно же, Кристина об этом узнала. А разбираться она приехала в тот самый момент, когда Римма сидела у него на коленях… А ведь не собирался он впускать ее. Не собирался, но впустил. И снова попал как последний лох. Почему как?..

– Ты на меня злишься? – с тревогой в голосе спросила Лена.

– Злюсь, – отрешенно кивнул он. – На себя… Какой же я дурак!..

– Ты мой дурак! И я никому тебя не отдам! – лихорадочно вцепилась в него Лена.

– Что?! – Он силой отцепил от себя девчонку, недоуменно посмотрел ей в глаза.

Она помогала Штагову прокручивать его коварные комбинации, и после этого они должны быть вместе? Дудки!.. Плевать на мельницу! Плевать на все!.. Завтра же… Нет, прямо сейчас он едет в Пшеничный и забирает Кристину. Он все ей объяснит, и она поймет. И они оба потом проклянут Штагова за его подлость.