Утром снова моросил дождь. Ковчег Дриллинг снялся с места гораздо раньше, чем обычно: чуть позже семи утра. Я мог бы проспать или не успеть поесть, если бы вечерний визит к трейлеру не подготовил меня к возможным изменениям в привычном распорядке дня. Ранний старт, казалось, предсказывал приличный дневной пробег. Однако и тут меня поджидали неожиданности. Сегодня утром Женевьева совсем не была тем решительным, уверенным в себе водителей, каким она проявила себя вчера. Даже въехав на автостраду, она еле тащилась, обгоняя только тех, кто фактически стоял на месте. Это очень упрощало мне жизнь, но я сомневался, что она руководствуется подобными соображениями. Я заметил, что она одна в кабине. Пенни, очевидно, сидела в трейлере и, надо полагать, не одна.

Трейлеры не предназначены для передвижения в них, и в ряде мест это, кажется, даже запрещено. Женевьева правила так, как будто боялась, что кто-то внутри может схватить морскую болезнь, или просто избегала малейшего повода для беседы с автодорожной инспекцией.

Мы забрались уже довольно далеко в провинцию Манитоба, и прерии Сэскетчуана уступили место холмистым долинам, усеянным тут и там рощами. Когда мы ехали сквозь одну из них, Женевьева неожиданно свернула к обочине и затормозила. Я проехал дальше, намереваясь остановиться за поворотом и вернуться пешком, чтобы посмотреть, в чем дело, но внезапно наткнулся на полицейскую заставу.

Не оставалось ничего другого, как превратиться в обычного туриста и вести себя соответственно, но, переваливая через заграждение, я не переставал размышлять о том, что, похоже, Женевьева остановилась из-за этой заставы, и если да, то откуда она могла о ней знать?

Высокий тип, одетый в форму Королевской конной полиции (широкополая шляпа и штаны с желтыми кавалерийскими штрипками), подошел и, пробормотав извинения, заглянул в «фольксваген». Потом выпрямился и махнул рукой, разрешая ехать дальше. И тут в голове у меня что-то зашевелилось — можете, если хотите, назвать это догадкой. Я принял вид любопытствующего бездельника и высунулся из окна машины.

— Все ищете сбежавших заключенных? — спросил я. — Почему вы думаете, что они болтаются поблизости, имея перед собой все леса Севера? Я бы предположил, что они уже на полпути к бухте Гудзона.

— Один из них из здешних мест, сэр, — ответил полицейский. — Мы полагаем, что они могли спрятаться у кого-нибудь поблизости. По крайней мере, есть сведения, будто не далее как вчера вечером их обоих видели в Брэндоне.

— Понимаю, — сказал я. — Вы имеете в виду, что им известен ваш образ действий в подобной ситуации? Вам придется нелегко, а?

— Да, сэр.

Я тронул машину с места. Идея, складывающаяся у меня в голове, была настолько маловероятной, что я никак не мог в нее поверить. Однако с Женевьевой что-то определенно было не так. Она странно вела себя вчера вечером и сегодня утром, и пока я не получу объяснения, не следовало отбрасывать любую возможность.

Я остановил «фольксваген» за следующим поворотом, достал из маленького чемоданчика бинокль, вернулся пешком назад и нашел среди деревьев место, с которого мог видеть заставу. Через некоторое время тандем подкатил к ожидающему их полицейскому и послушно остановился. Женевьева сидела за рулем, рядом с ней никого не было.

Высокий фараон, инспектировавший меня, заглянул к ней в окно и удовлетворенно выпрямился. Его партнер подошел к трейлеру и просунул внутрь голову. Очевидно, все оказалось в порядке, потому что он закрыл дверь и махнул рукой Женевьеве. Я дал ей проехать мимо моей засады, не обнаруживая себя, но, вернувшись к машине, увидел, что она пристроила свой караван ей в хвост. Сама она сидела в пикапе, склонившись над рулем и закрыв лицо руками.

Почувствовав мое присутствие, она подняла голову. Я увидел, что глаза ее сухи, но полны отчаяния.

Я спросил, входя в роль Клевенджера:

— О’кей, мадам, что происходит? Где девочка, где Пенни?

Женевьева, уставясь на меня, молчала. Взгляд ее был враждебен, но она как будто колебалась. Казалось, она не могла решить, настолько ли безвыходна ситуация, чтобы рискнуть и сделать ставку на такого сомнительного субъекта, как я. Не услышав ответа, я пожал плечами, подошел к трейлеру, осторожно открыл дверь и забрался внутрь. Я отдавал себе отчет в том, что, реши женщина в пикапе сорваться с места, мне придется совершить прыжок на твердый бетон, иначе меня вроде как похитят. Но я не видел, что она может этим выиграть, и она, очевидно, тоже. Трейлер был пуст. Внутри — чисто и опрятно, словно бы здесь недавно прибрали за каким-то постояльцем. Или постояльцами.

Я проверил маленький туалет, совмещенный с душем, и небольшой шкаф из клееной фанеры. Королевской конной полиции следовало постыдиться. Внутри находилось достаточно много предметов одежды на подростка женского пола, чтобы возник интригующий вопрос: а куда делась их обладательница? Я просмотрел различные ящики, обнаружив в них кухонные принадлежности, одежду да пачку юмористических книжек. Глубоко под кроватью я нашел коллекцию потрепанных игрушек, которую мисс Дриллинг, надо полагать, теперь бы не одобрила — в пятнадцать-то лет. Тут было все, чтобы развлечь ребенка во время путешествия, — от рогаток и водяного пистолета до хорошеньких кукол в изящных платьицах. Мне не очень-то было ясно, что я искал, но не хотелось упускать такую возможность.

Я быстро осмотрел миниатюрный шкафик, встроенный в стену возле кровати. Услышав снаружи шаги, я уже задвигал последний ящик, когда кое-что привлекло мой взгляд, и я подобрал уникальный экземпляр: перчатка с левой руки, белая кожаная (пары в ящике не оказалось). Думаю, это я и искал. Совсем недавно я спустил в унитаз такую же, только с правой руки. Дальнейшие сомнения относительно их владелицы были неуместны: слишком велика для дочки, зато впору мамаше.

Я положил перчатку на место и как раз закрывал ящик, когда Женевьева, раскачивая на рессорах трейлер, взбежала по приставной лесенке и показалась на пороге.

— Вы едва ли найдете в том шкафу мою дочь, если, конечно, — добавила она ехидно, — вас интересует Пенни.

Я повернулся к ней лицом.

— Пенни или ключ к тому, где она. Мы, детективы, всегда ищем ключ. Где она, миссис Дриллинг?

Женевьева напряженно смотрела на меня.

— Если я скажу, вы не поверите.

— Попробуйте.

— Пенни где-то там. — Женевьева махнула рукой в сторону леса, видневшегося сквозь открытую дверь трейлера. На мгновение она заколебалась, но потом ее прорвало:.

— Вы последний человек в мире, которого я бы стала просить о помощи, но… но у меня нет выбора. Если я не выполню все, что они велят, эти типы ее убьют. Если всего только увидят, что я говорю с вами, они ее убьют.

— Кто?

Она глубоко вздохнула и сказала с ожесточением в голосе:

— Это просто дико! При… при всем том, с чем мне приходится иметь дело, я ухитрилась налететь еще на пару сбежавших заключенных. Можете смеяться, мистер Клевенджер. Смейтесь! Почему вы не смеетесь? Это же действительно смешно, разве нет? О, Бог мой!

Я уже давно обо всем догадался, но циничный частный детектив не мог прямо с ходу переварить такую историю. Поэтому я с подозрением воззрился на нее, как будто обидевшись, что она пытается сплавить мне такую липу. Забавно, но, найдя перчатку, я обнаружил, что отношусь к леди с большей терпимостью. Установив, где находится недостающее звено, я мог перестать разыгрывать из себя ищейку и вспомнить, что убийство Грегори не имеет ко мне никакого отношения. Мое дело — завоевать доверие дамы, а не посадить ее на электрический стул.

Солнечные лучи, пробиваясь из-за спины миссис Дриллинг, зажгли красноватые блики в ее волосах. Мне пришло в голову, что со своими рыжими волосами, веснушками — вообще с ее фигурой и лицом, не говоря уже о девичьей фамилии О’Брайен, она, бесспорно, была ирландкой. Что ж, мне говорили, что это загадочная, неуравновешенная и вспыльчивая раса, но по какой-то причине эта мысль вызвала у меня смутное беспокойство. То, что предположительно она совершила, не вязалось с внешним обликом этой бойкой ирландочки, вполне уравновешенной и не лишенной здравого смысла. Впрочем, мне случалось встречать самых нормальных людей, превращавшихся в трудных обстоятельствах в настоящих психопатов, а насчет ее обстоятельств сомнений не было.

Однако сейчас, стоя передо мной, она выглядела вполне здоровой и разумной женщиной. На ней было длинное платье из хлопчатобумажной ткани — очко в ее пользу в моих глазах. По моему мнению, дама в брюках выглядит естественно только на лыжах или верхом на лошади. Ноги у нее были голые, а передвигалась она в коричневых теннисных туфлях на белой резиновой подошве. У нее действительно был чертовски симпатичный вид, и я не мог не подумать о том, какая все-таки жалость, что она кончит тем, что будет ликвидирована или попадет в тюрьму, Китай, Россию — куда бы там она ни направлялась. И все только потому, что клюнула на романтику в образе скользкого субъекта, секретного агента по имени Рейтер.

Поскольку я молчал, она повторила:

— Я же говорила, что вы не поверите.

— Да, мадам, это трудновато переварить, — ответил я, — Вы стоите передо мной, леди в бегах, с эскортом, по крайней мере, из двух агентов секретной службы США и одного частного детектива, и хотите уверить меня в том, что пара уголовников выбрала как раз ваш трейлер для побега. Это, знаете ли, такое совпадение…

Она покачала головой.

— Не такое уж большое, как вы думаете, мистер Клевенджер. У одного из сбежавших, того, что помоложе, есть девушка в Брэндоне, которая их прятала, пока они решали, как им лучше выбраться из полицейской сети. Она осмотрела все трейлеры в кемпинге и выбрала наш как единственный без мужчин. Они полагали, что с парой женщин им легче будет справиться.

Я пожал плечами.

— У вас, мадам, это звучит очень убедительно. И где, предположительно, эти негодяи настигли вас?

Женевьева игнорировала мое недоверие.

— Они пробрались к нам очень неожиданно сразу же после наступления темноты и застали меня врасплох. Между прочим, когда они постучали в дверь, я подумала, что это вы или один из тех типов из Вашингтона, которые следят за мной. Тот, что помоложе, сразу приставил мне к боку нож, — Она потерла локтем пострадавшее место. — Он был довольно груб, а я не героиня… И тут еще Пенни. Это произошло всего за несколько минут до вашего прихода. Теперь вы понимаете, почему я не могла пригласить вас внутрь?

Я задумчиво посмотрел на нее.

— И они провели с вами ночь? Переходили они границы? С вами или с девочкой.

Женевьева коротко рассмеялась.

— Не в том смысле, какой подразумеваете вы, мистер Клевенджер. О, удовольствия было мало, но младший только что расстался со своей девушкой, а старшего интересовала лишь бутылка виски в шкафу. Ему только этого недоставало за решеткой.

— Опишите их.

— Неужели поверили? — Ее голос был резок, — Более молодой — около двадцати лет, высокий, худой. Неплохо выглядит, если вам по вкусу смазливые ублюдки. Ну, вы понимаете, что я имею в виду? Уверена, в обычной жизни у него длинная грива или ее канадский эквивалент. При нем большой охотничий нож, который ему дала девушка.

— Какой именно?

— О, лезвие длиной около шести дюймов. Он им размахивает, словно Сирано де Бержерак. Сразу объявил нам, что с ним шутки плохи, когда он при ноже. За это, мол, и попал в тюрьму, убив человека. Тот, что старше, лет шестидесяти, противный маленький сморчок с жуткой жаждой. Не знаю, какое преступление совершил он, но уверена, что способен на любое, лишь бы оно не требовало смелости. Утром он хотел раздобыть еще бутылку, но партнер пригрозил перерезать ему горло, если тот попытается. Они чуть не подрались из-за этого. Пьянчуга схватил мой большой кухонный нож, но это был только блеф, и он, захныкав, отступил. Нож, однако, все еще у него. Неприятное оружие, мистер Клевенджер, по крайней мере, десяти дюймов длиной и хорошо отточен.

— Два ножа, — подвел я итог, — Это все? Пистолетов нет?

— Теперь вы мне верите?

Я пожал плечами.

— Вопрос, миссис Дриллинг, касался огнестрельного оружия.

— Нет. Я знаю, потому что они обшарили трейлер, надеясь найти пистолет или ружье, — Она сухо рассмеялась, — Каждый, кому не лень, обыскивает мой трейлер — от правительства США до сбежавших арестантов.

— И они увели вашу дочь, — сказал я. Вынув из футляра на столике очки в оправе, я рассеянно посмотрел сквозь них. Оправа была слишком мала для меня, но стекла, насколько я мог судить, не противоречили тому, что мне сообщили о дочери: она была близорука, унаследовав этот дефект, очевидно, от ученого папаши, так как мама очень неплохо обходилась без всяких очков.

Я подумал о маленькой девочке со скобками на зубах, которая находилась сейчас где-то в лесу с двумя преступниками, по крайней мере, один из которых был убийцей. Я напомнил себе, что нахожусь здесь не для того, чтобы присматривать за детьми, но, с другой стороны, моя роль требовала проявления определенной заботы о благополучии Пенни, и в данном случае это могло оказаться средством для улучшения отношений с женщиной, стоявшей передо мной.

Затягивая время, я спросил:

— Она может без них обходиться?

— Это дубликат. Пенни на всякий случай захватила с собой и вторые очки.

— Зачем вы взяли дочку в этот вояж, миссис Дриллинг? Почему не оставили дома, где она была бы в безопасности?

Серо-зеленые глаза Женевьевы сузились.

— В безопасности, говорите? Одна в большом доме, с отцом, которого интересуют только его прирученные световые лучи? Я, мистер Клевенджер, не ожидала что наткнусь на беглецов из тюрьмы.

— И все-таки женщина, уходя от мужа к другому мужчине, обычно не берет с собой своих отпрысков.

— О, вы знаете о Гансе? — Она пожала плечами, — А почему нет? Вы проводили исследование на тему о том, как жены оставляют мужей? Я просто сказала Гансу, что он должен принять нас обеих или никого.

— Думаю, нет смысла спрашивать, где вы планируете встретиться со своим Гансом?

— Нет. А почему вас это беспокоит? Вы же всего лишь частный детектив, нанятый в интересах безопасности Пенни. Что для вас Ганс или научные формулы, которые я будто бы стащила? Боюсь, ваша визитная карточка начинает проявляться в ее истинном свете, и это карточка не частного детектива. Что ж, вы не выглядели убедительно в роли наемной ищейки, а в настоящий момент мне это вообще все равно. Только… только помогите мне вернуть Пенни. Пожалуйста.

— Упорная вы дама, миссис Дриллинг, — заметил я, — Вам просто необходимо поставить на меня клеймо секретной службы, но не будем сейчас терять на это время. Какие инструкции эти гипотетические заключенные предположительно дали вам?

Она оборвала меня:

— Никакие они не гипотетические, черт вас возьми! Хотите, чтобы я показала, где меня поцарапал нож? — Я промолчал, и она продолжила другим тоном: — Я должна встретиться с ними где-то впереди на дороге. Тот, что моложе, ехал со мной в кабине, лежа на полу. Я помогла ему забраться туда перед рассветом. Когда мы выехали на автостраду, он заставил меня описывать местность вокруг. Должно быть, знал, где находится засада, так как велел мне затормозить, и, когда я это сделала, ушел со своим напарником в лес, прихватив с собою Пенни. Он сказал, чтобы я проехала через заставу (если таковая встретится) одна, а потом свернула направо по первой же проселочной дороге, доехала до озера в двух милях от автострады и ждала. Если я не приеду или предупрежу полицию…

Она замолчала.

— Знаю, — сказал я, — они убьют Пенни, изрубят на кусочки. Что ж, давайте найдем эту проселочную дорогу. Вы — впереди, а я сзади в «фольксвагене». Остановитесь, когда автострада скроется из виду.

— Что вы намерены предпринять?

— Скажу вам, когда мы начнем наше сафари. А сейчас лучше бы исчезнуть отсюда, пока нас не заметили фараоны и не заинтересовались, чем мы тут занимаемся.

Женевьева Дриллинг, нахмурясь, некоторое время разглядывала меня. Думаю, прикидывала, насколько ошиблась, доверившись мне. Потом она повернулась, спустилась по приставной лесенке в мир, залитый солнечным светом, и направилась не оглядываясь к своему «форду», предоставив мне самостоятельно закрыть дверь трейлера.