09. Незапланированный герой
Открыв калитку, я быстро прошёл в дом, пропустив мимо глаз свет лампы в соседском доме и мимо ушей голодное поскуливание Дозора. Я вообще плохо соображал и не помнил, как добрался до родных стен. Чего уж говорить о подруге и собаке…
Далее снова «пробел» – вот я вошёл в дом, и вот я уже на чердаке, копаюсь в коробке с вещами покойной мамы. Дневник нашёл сразу, потому что я же его в эту коробку и положил.
Сев на старый, потрёпанный временем и молью стул с синей матерчатой обивкой, я закурил и открыл дневник на первой странице.
Между обложкой и первым листом была вложена свёрнутая вчетверо тетрадная страничка. Я развернул её и начал читать.
Из написанного мало что понял: клетчатую бумагу с обеих сторон испещряли необычные имена, а может, фамилии, напротив которых были проставлены пятизначные числа, за ними, правее, одно– и двузначные, а уже вдоль правого поля – четырёхзначные, разделённые посредине двоеточием.
В голову пришёл единственный вариант догадки. В эту таблицу занесены регистрационные данные: имя – личный номер – не знаю что – время. На обратной стороне листка оставалось несколько рядов пустых клеток. Если бы мать не умерла, она бы, наверное, полностью исписала обе стороны… Это её почерк – я готов был поклясться чем угодно.
Первая запись в самом дневнике датирована ещё до моего рождения. Вот такая: «Я избрала непростой путь, средний, но готова на всё для поддержания равновесия между крайними путями, уходить или оставаться».
Дневник хорошо сохранился, поэтому я смог прочесть всё. Однако большую часть не понял.
Почти во всех записях упоминалось о прошедших и ушедших через какую-то границу людях, частенько проскакивали словосочетания «реальный мир», «зонная реальность» и слово «стерегущая». Также в записях повторялись странные слова, типа названий. Если я правильно понял, это были некие группировки, потому что мама писала, что они то враждуют, то заключают перемирия.
Но для меня осталось загадкой, что это за граница и какое отношение к ней имеет моя мать. Домохозяйка, а затем, когда осталась без мужа, инструктор в фитнес-клубе и тренер в детской спортшколе.
Зато я понял следующее.
Мало того что я был ребёнком незапланированным, так ещё и нежелательным! Оказывается, вместо меня очень хотелось родить дочь. Мать так и писала: «Три дня назад родила сына. Это нарушает планы, мне нужна дочь, а не сын… Анализы показали, что ребёнок здоров, но меня это не утешает. Теперь нужно обязательно родить вторую, девочку, иначе некому будет стеречь границу… Вот уже несколько лет пытаюсь забеременеть. Виталик словно спутал все карты. Я не хотела сына! Существует шанс, что он захочет стать проводником вопреки всему. По опыту знаю, что мужчины с их необузданным авантюризмом и неуёмной фантазией имеют гораздо больше шансов обрести проклятую способность проникать через границу. Плодить проводников я точно не желаю».
После долгожданного рождения Алёны мать записала, что план не провален, наконец-то будет кому продолжить дело, и что моей сестре тоже выпала более чем непростая судьба – стать стерегущей после неё. «Родила дочку. Теперь буду готовить её…» И неожиданное даже для матери открытие: оказывается, появилось подозрение, что сын тоже сгодится, план скорректирован, брат должен помочь сестре, так как его энергия способна подпитывать её, благодаря чему Алёна будет гораздо сильней, следовательно, граница – под надёжным замком.
Ну, хоть в чём-то от нежелательного сына польза! Запасная батарейка для этой… стерегущей. И всё, больше от меня никаких неожиданностей. Опасения насчёт моего желания стать каким-то проводником не оправдывались. «Сам по себе Виталик, к счастью, проклятой способностью не обладает. Самый обычный человек. Приземлённый, не рефлексирующий…» И записи на тему оправдавшегося подозрения о тесной взаимосвязи с сестрой: «Мои предположения подтвердились. Как только Виталий ушёл в армию, Алёна тяжело заболела… Сын не хочет жить дома после армии. Завербовался в какую-то силовую структуру. Все попытки выяснить, куда именно, безуспешны. Уговоры не подействовали, Виталий вырос упрямым и независимым, весь в отца. Муж мог бы повлиять на ситуацию, но его нет с нами…»
Дневниковые записи также рассказали мне, что стерегущая в отличие от проводника – который пересекает границу и водит через неё – выполняет контролирующую функцию. Она регулирует потоки проходящих-уходящих через границу. Чтобы не допускать массового пересечения оной и в то же время как бы «стравливать пар», выпуская тех, кому то ли «на роду написано» уйти, то ли по разным причинам стало невыносимо оставаться в «нашем мире».
Ещё в дневнике вскользь упоминались некие силы, которые либо помогают, либо препятствуют контролю. Но в принципе стерегущих чтили, они считались типа неприкасаемыми. От их деятельности впрямую зависело что-то ужасно важное, суть чего я слишком смутно уловил, чтобы разобраться. Зато ценным было понимание, что, значит, стерегущих больше чем одна. И проводниками тоже в отличие от меня кто-то способен становиться.
Почему мне не выпали шансы самому стать проводником, и тем более стерегущим, что ещё круче проводника, я недопонял. Всего лишь по той причине, что Алёна, в отличие от меня, земного и конкретного парня, оказалась способна витать в облаках, буйно фантазировать и упархивать в миры, которые описаны в книжках, которые она запоем читала?..
В конце дневника мать упоминал про свой медальон. По её словам, это украшение – никакое не украшение вовсе, а некий ключ. Могущественный артефакт, чуть ли не единственный в своём роде. «Пока я жива, всё идёт по плану. Алёна болеет и потому не способна выполнять функции должным образом… Я чувствую дыхание смерти. На всякий случай передала ключ Алёне. Если сын приедет на похороны, она не должна отпустить его. Если снова уедет, дочь умрёт…»
Всё это походило на тщательно спланированный розыгрыш, но интуиция подсказывала, что издевательскими шутками здесь и не пахнет. После службы в серьёзной правительственной конторе у меня выработался нюх на такие дела.
Впервые я пожалел, что умею считывать и анализировать информацию. Несмотря на то что многие моменты от меня ускользнули из-за недостаточности сведений – ведь записи давали только самое поверхностное представление о теме, – предварительные выводы оптимизма не внушали.
Чувствовал я себя настолько паршиво, будто меня переехал гружёный самосвал, а потом стадо слонов потопталось на моём искалеченном теле. Вся, вся моя жизнь смыта в унитаз. Оказывается, наша семья хранила фантастическую тайну, которую от меня скрывали и к которой я только что приобщился лишь в силу форс-мажорных обстоятельств. Да так приобщился, что сам не рад.
Семья Воскресенских, оказывается, та ещё компашка тайных агентов! Они, все трое, имели столько секретов от «незапланированного» сына, что возникло невольное желание задаться вопросом, а почему они меня просто не сдали в какой-то приют на фиг, с глаз долой… Ах да, я же энергетическая батарейка, из которой можно пить жизнь. Надо же, до чего удачно поименовали Виталием!
Даже папа… даже он ни словечком не обмолвился! А потом вообще взял, да и пропал. Что папа исчез не просто так, я узнал из дневника, прочитав о причине. Он-то в отличие от сына как раз обладал «проклятой способностью» и никак не мог остановиться, всё проводил и проводил, пока однажды не допроводился. Просто взял и не вернулся домой…
И как будто всех этих убийственных откровений было недостаточно, в мою душу вонзили безжалостные клинки записи, где упоминался какой-то другой мужчина. Он был у матери до того, как наша семья образовалась. И, судя по выплескам чувств, мама до самой смерти его не забывала. Он жил в её памяти, потому что она так и не смогла разлюбить его… Того, кто тебе уже побоку, хрен будешь звать «лучик мой».
Но больше всего меня неожиданно потрясла единственная запись, в которой мать… мама признавалась в том, что когда-то дала себе клятву ни о чём не жалеть, чтобы выдержать все тяготы и боли, но тем не менее, поправ обещанное, больше всего на свете жалеет о том, что не сумела убедить меня, незапланированного, но обожаемого Витасю, что любит, любит до замирания сердца при виде выросшего, возмужавшего сына… Вопреки тому, что я чуть было не спутал все её планы.
Несмотря на это отчаянное признание, для меня всё потеряло смысл. Желания, потребности, представления… Теперь от прежней жизни не осталось даже руин.
Последний раз судьба наносила мне запрещённый и запредельно болезненный удар, когда я фатально травмировал колено и больше не мог играть в хоккей. Тогда я тоже потерял смысл жизни и был вынужден не только заново учиться ходить, но и выстраивать себя нового на обломках прежних мечтаний и смыслов. К счастью, рядом была Дар, которая неоценимо помогла мне. Но сейчас даже она не поможет, да и не стоит её вмешивать.
Это дело семейное, и потому надо самому во всём разобраться, хотя, боюсь, силёнок мне может не хватить. Здесь я – никто и ничто. Просто букашка, которая прожила бок о бок со стерегущими и проводником многие годы, но так ни о чём и не догадалась. Глупая, глупая букашка…
Мама, сестра… папа!!!
– Почему-у мне ничего не сказа-али?! Почему-у-у-у?! Я же вас люблю-ю-у-у-у-у!!!
Я кричал, почти выл, рухнув на пол чердака, и навзрыд плакал. Наверняка с самого детства так не рыдал.
Меня сломали, меня раздавили, меня просто уничтожили…
Самые близкие на свете люди.
* * *
…Одной из причин, по которой меня взяли в ОБР, был высокий уровень психологической устойчивости. Не то чтобы я проявлял себя бездушным и непробиваемым, нет. Эмоции и переживания мне были далеко не чужды, просто я умел очень быстро «выключать» их и начинал действовать, руководствуясь исключительно здравым смыслом.
В процессе отбора я стал одним из лучших, умудрился за два года не завалить ни одного психологического теста. Правительственные эксперты отмечали моё свойство не вытравливать эмоции без остатка, но при этом думать исключительно головой.
Помню, на одном испытании произошёл примечательный случай. Меня завели в комнату, в которой находились только стол, стул, лист бумаги и ручка. Задания были простыми – проверить текст на наличие грамматических ошибок и решить пару несложных примеров из высшей математики.
Я сел, взял ручку и приступил к работе. Как только выполнил первое задание, в комнату вдруг «ворвался» наглый голос. «Думай лучше! Эти задачи не так просты, как тебе кажется!» – доносилось из микрофонов. Истерический голос быстро наращивал давление, и вскоре я «просел» – перечеркнул всю сделанную к тому моменту работу и напряг извилины. Если голос твердит, что всё не так просто, что чуть ли не в каждом пункте скрыт подвох… А потом я совершил поступок, весьма впечатливший тестеров. Закрыл глаза, сделал пару успокаивающих вдохов и, вместо того чтобы заново решать задания, взял, да и послал наглый голос куда подальше. И по новой написал уже готовые решения. Те самые, что перед этим зачёркивал.
Оказалось, что тест был рассчитан на то, что испытуемый поддастся давлению и начнёт искать подвохи в заданиях, хотя на самом деле закавык не было. Задачи простейшие.
Психологи установили: я поддаюсь чужому влиянию, но оперативно «отхожу» от него, от потрясений и прочих психологических нагрузок.
За это большое спасибо травме колена. После того как мне запретили вставать на коньки по состоянию здоровья, я с огромным трудом пережил этот запрет. В благодарность получил бесценный опыт: «держаться в седле», что бы ни случилось.
Именно поэтому уже утром, наступившим после ночи на чердаке за чтением дневника, я был спокоен. Записи матери меня поразили, причём крайне болезненно, в самую «десяточку» души… Но я решил не заострять внимания на своих переживаниях. Что толку переживать, если всё уже давно случилось. Надо действовать, а не сокрушаться. Посему теперь моя первоочередная задача – поговорить с сестрой. Но сначала нужно покормить домашних питомцев, они-то голодают ни за что ни про что.
Управившись с бытовыми делами, я собрался в магазин. Проходя мимо соседского дома, тяжело вздохнул – вспомнил последнюю ссору с Даринкой. Сильно я обидел её, не по-детски… И что тогда на меня нашло?
В период с одиннадцати до полудня в магазине свободно. Те, кому неймётся с утра пораньше, уже прошли, а до обеденного перерыва ещё часок. Сложив необходимые продукты в корзину, я проследовал к кассе и уже через пару минут вышел на улицу.
А там меня ждала машина…
Задняя дверца открылась, и моему взгляду явился устроившийся на пассажирском сиденье лжеофисник. Он призывно махнул мне рукой, дескать, садись. Я был готов к этой встрече. Помнил, что отпущенный мне срок истекает к сегодняшнему полудню, а всякая серьёзная организация должна быть до чёртиков пунктуальной. Тем и отличается от несерьёзной.
– Что вы решили? – спросил сидящий рядом лжеофисник, когда машина тронулась.
– Ваше предложение страшно заманчиво, но я вынужден отказаться. По личным мотивам. – Высказавшись, я впился глазами в собеседника. Мне было интересно, как он отреагирует на мой отказ. Готов я был ко всему. Именно поэтому держал в поле зрения и пассажира, и водителя.
К счастью, отреагировали они спокойно. Лица водителя я не видел, а вот лицо сидящего рядом со мной на миг сделалось возмущённым. Но лишь на короткое мгновение. Я даже не совсем уверен, что его лицо изменилось. Возможно, мне просто показалось.
– Вы совершаете большую ошибку, – с укором сказал он.
– Большую ошибку я совершил, когда ушёл в армию и стал убийцей.
– Жа-аль… – Лжеофисник вздохнул, кажется, даже искренне. – Эх-хе-хе. Наша организация предоставила вам такой шанс… Вы хоть понимаете, что своим отказом подписали сестре смертный приговор?
Похоже, что я действительно нужен этой таинственной структуре. Ведь ясно сказал «нет», а этот тип пытается меня образумить.
– Она не умрёт, – как никогда уверенно ответил я. – А если вы приблизитесь к ней, я вас убью. Вы меня знаете и должны понимать, что связываться со мной себе дороже.
– Виталий, Виталий… – Лжеофисник поднял голову и уставился на кожаную обивку потолка салона; наверное, чтобы не видеть меня, урода неблагодарного, и не сорваться. – Обижаете. Я же объяснял, что насилие – не наш метод вербовки. Мы поняли ваши мотивы, мы вошли в ваше положение и предложили наилучший вариант решения. К сожалению, вы отказались. Но тут уже дело сугубо ваше. Повторяю ещё раз. Мы – не правительственные силовики, мы не стремимся заполучать работников всеми возможными способами. Сами подумайте. Допустим, мы начнём угрожать вашей сестре, и вы для того, чтобы спасти ей жизнь, будете вынуждены работать на нас. Какой из вас тогда работник? Озлобленный на работодателя? Мечтающий отомстить работодателю? Такой работник нам не нужен. Нам нужен тот, кто согласится по своей воле, а не под давлением. Моя мысль ясна?
Конечно, ясна. Только вот не верю я вашим сладким речам. Точно знаю, что все без исключения серьёзные организации ради достижения цели не чураются использовать любые средства. Тем и отличаются от несерьёзных.
– Ясна, – произнёс я вслух. – Но я вам не верю.
– А зря, – прозвучал сухой ответ. – Окажись мы теми, кем вы нас считаете, то просто скрутили бы вас ещё в сквере и поставили перед фактом. Думаю, вы знаете, что бы мы сделали в случае вашего отказа.
– Странная у вас организация, – саркастически заключил я. – С такими методами и принципами вам не выжить.
– Сегодня – да, – согласился собеседник. – Но в будущем нам будет проще.
– Ориентировка на перспективу? – усмехнулся я.
– Верно. – Он сделал вид, что не заметил моей усмешки. – В будущем, для того чтобы выжить, необходимо задумываться о перспективах.
Болтать этот тип умеет. Тут не поспоришь.
– Куда вы меня везёте? – нарушил я установившееся тягостное молчание.
– В ближайшее людное место, – прозвучал лаконичный ответ.
– Снова конспирация? – зачем-то спросил я.
– Да.
– Поймите, Виталий, – наконец-таки заговорил второй лжеофисник. – Это для вашей же безопасности.
При слове «безопасность» я насторожился. Определённо, эта парочка что-то скрывает. Только вот что?
– Может, объясните, что происходит? – из моих уст вопрос прозвучал как требование.
Сидящий рядом лжеофисник нахмурился и, прикинув различные варианты, дал понять, что дальнейшие расспросы бесполезны:
– Мы могли бы объяснить, но вы всё равно не поверите.
– С чего вы взяли? – удивился я. – Уж кем-кем, а фомой неверующим я сроду не был. Аргументы я способен воспринимать.
– В данном случае вам просто нужно успокоиться и забыть об этом разговоре и о нас вообще.
– Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь. – Водитель улыбнулся мне в зеркало заднего вида. – А вы, Виталий, всю жизнь мало знаете…
– Но почему-то сплю не крепко, – парировал я.
– Это воспоминания. Они имеют свойство забываться, – успокаивающим тоном произнёс сидящий рядом.
Остановив машину возле гипермаркета, водитель нажал на кнопку открытия задней двери. Когда она открылась, сидящий рядом со мной молча указал на выход.
– Забудьте о нас, – сказал он напоследок. – И не переживайте о своей безопасности. Вы отказались сотрудничать с нами, поэтому вам не о чем беспокоиться.
Посмотрев на мою наверняка мрачную физиономию, он добавил:
– Я не запугиваю вас. Просто даю дружеский совет. Вы мне действительно импонируете, и жаль, что ваша сестра обречена.
Мне ничего не оставалось, кроме как продолжать смотреть в глаза лжеофиснику. Теоретически возможно, что он говорит правду, однако его слова меня отнюдь не успокаивали.
Дверца закрылась, и заурчал мотор. Пытаясь хоть как-то отвлечься, я достал сигарету и закурил. Неожиданно стекло в дверце опустилось.
– Чуть не забыл, – с наигранной озабоченностью произнёс он. – Пистолет выпирает.
Как только стекло поднялось, машина тронулась с места. Сжав рукоять спрятанного под курткой «макарова», я шёпотом выругался.
* * *
«ОН СНОВА ИСЧЕЗ?..»
«УВЫ, ДА».
«ЧТО Ж ОН ВСЁ ВРЕМЯ ИЗ СЕТЕЙ ВЫСКАЛЬЗЫВАЕТ, КАК УГОРЬ!»
«СКОРЕЕ КАК ЗМЕЯ. ИЛИ УЛЕТАЕТ, КАК ПТИЦА ИЗ СИЛКОВ. ОН ЖЕ…»
«ДА ПОМНЮ, ПОМНЮ».
* * *
…Когда они выбрались к постройкам, расположенным на краю болотистой озёрной местности, Крайт невольно вспомнил слова Руты. Перед тем как спустить его с холма, она упоминала о крупном поселении возле озера. Под этим определением Крайт подразумевал что угодно, но никак не увиденное. Если пара десятков кособоких жилищ здесь считается крупным поселением, тогда что называют городом?
Уж не тот ли посёлок, в котором напарницу едва не погребли под собой кучи насекомых… Крайт очень смутно помнил, как оказался там. Вроде бы свернул с курса, который ему задала Рута перед тем, как толкнуть по склону. Затем настойчиво стремился куда-то. В неведомую глубь… Убегал от каких-то преследователей в светлом… А потом бац – и очутился посреди улицы, где мчится Рута, а за ней двумя волнами, охватывая в клещи, смертоносная орда…
Теперь, получается, они оба вернулись на курс, с которого он давеча сбился и который изначально задавала ему девушка.
– Ну, вот мы и пришли, – облегчённо сказала Рута. – Держись возле меня и молчи.
– Меня всё равно не поймут.
– Ошибаешься. Тут помнят чистый русский.
– Неужели такое счастье возможно в этих градах и весях? – не удержавшись, саркастически спросил он.
– Некоторые даже сохранили паспорта граждан. В напоминание, откуда пришли сюда.
– А другие? Не сохранили?
– Кто-то не захотел. А кто-то и не был гражданином окружающей страны. Здесь не любят чужаков, но время от времени необходимо освежать…
– Не любят? – уточнил Крайт.
– Да. Но не переживай, ты со мной.
Крайт и не переживал по этому поводу. Он вообще испытывал железобетонное спокойствие. Как будто убедился, что в натуре движется правильной дорогой. Ситуация развивается как надо.
До ближайших домишек оставалось шагов сто. И за минуты, понадобившиеся на неспешное преодоление дистанции, он вдруг заполучил из подсознания новый фрагмент воспоминаний. Уж не прозвучавшее ли слово «чужак» вызвало ассоциацию с пребыванием в тылу врага…
* * *
Прикусив фильтр, я смял и выбросил пустую пачку сигарет. Пока хлопал по карманам в поисках зажигалки, сидящий рядом разливал пиво по большим пластиковым стаканам.
– Так во сколько встречаемся завтра? – спросил я.
– В семь пополудни. Возле Пруденшал-центра, – ответил он.
– Слушай, Скотт, а нельзя перенести наше дельце часиков этак на десять? – извиняющимся тоном произнёс я.
– Нет, – отрезал он.
– Почему? – возмутился я, прикуривая. – Какая разница, когда мы придём?
– Что ты надумал? – Он сделал большой глоток. – Говори прямо.
– Так завтра же Нью-Джерси – Рэйнджерс!
– О мой бог! – Скотт всплеснул руками, всем видом показывая свою отрицательную оценку моему сообщению.
– Я хочу вживую посмотреть матч НХЛ! Хочу на Ковальчука глянуть!
– Вот что ты за человек, Ноуценко?! – Скотт, как и все знакомые мне американцы, не мог правильно выговорить фамилию из моей текущей «легенды». – Я тут хлопочу по твоей просьбе, рискуя своей задницей, а тебе на хоккей надо сходить!
Я выдохнул сигаретный дым.
– Во-первых, ты сам заинтересован в деле. Во-вторых, я просто спросил, – отчеканил я. – Нельзя – значит нельзя. Чего ты напрягся?
– Думать надо о деле, а не о хоккейных баталиях. К тому же вряд ли ты билет купишь.
– Разве? – Я ухмыльнулся. – «Дьяволы» же не идут в лидерах.
– Торонто вообще третьи с конца, а каждый матч – аншлаг. Даже я об этом знаю.
– Не поймёшь вас, американцев. – Я махнул рукой, мол, проехали.
– Я на твоём месте вообще бы не нервничал. Завтра ты увидишь самого Дьявола из Джерси!
– Так он из Джерси? Или из Ташлыков? – спросил я.
– А почему только два варианта? – Скотт наклонил корпус в мою сторону. – Дьявола видели в Ступне Бога и на Куршской косе.
Я пожал плечами. Что касается сведений о точках наблюдений каких-либо необычных существ или мистических явлений – здесь Скотту нет равных.
– И во всех этих местах зафиксирована одна и та же абнормальная энергия, – добавил он.
– Я в курсе. Только вот не пойму, что это значит. То ли Дьявол каким-то образом телепортируется в разные места планеты, то ли Дьяволов несколько…
– Вряд ли дело в Дьяволе. В этих местах и помимо Дьявола происходит всякое.
– Точки разрыва пространства?
– Возможно. – Скотт закурил и, закинув ногу на ногу, добавил: – А возможно, всё гораздо проще объясняется.
– Например? – полюбопытствовал я.
– Например, Дьявол – это сбой матрицы, ха-аха-ах! – Скотт заливисто расхохотался.
– Ага, – кивнул я. – А ваш главный – Морфеус.
Когда Скотт захохотал ещё громче, я уже не мог сдерживать эмоции. Тихий вечерний сквер вдруг наполнился хохотом двух выпивших молодых мужчин. Никто бы не подумал, что эти двое профессионально занимаются реальной чертовщиной.
* * *
…Пропустив вперёд Руту, Крайт ступил на деревянный мостик, нависший над крайним, узким вытянутым озерцом, затем обернулся и окинул унылым взглядом местность позади. По идее, он должен радоваться – пришёл в обитаемое селение, да не один, а со спутницей, знающей местных. Конец опасностям и одиночеству – чем не повод для радости? Но Крайту почему-то не сделалось радостно. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему куда больше по душе одиночное выживание в этом безлунном мире, куда его запроторило невесть как. Не будет поводов переживать из-за тех, кто рядом.
Когда они преодолели половину моста, из ближайшей с той стороны хибары высунулась темноволосая женщина. Одарив парочку оценивающим взглядом, она молча скрылась в своём жилище.
Любопытное местечко… Ни охраны, ни каких-либо укреплений. Крайт исподтишка осматривался. Здешние не боятся никого? Такие крутые?
Услышав громкий плеск, он резко повернул голову, а ноги уже перенесли тело к противоположному краю мостков, подальше от источника звука. Но тревога оказалась ложной – это из воды пруда шумно вынырнул ребёнок.
– Не дёргайся! – вдруг приказала Рута.
Его ноздри расширились, лицо приняло злобное выражение: Крайт хотел ответить своей спутнице, но в последний момент передумал. Снова повернув голову в сторону ребёнка… этого самого ребёнка не увидел. Нырнул, наверное. Что ещё оставалось предположить Крайту.
– Почему? – шепнул он.
– С тобой знакомятся. Молчи пока.
Что бы это означало, он предпочёл не уточнять. Вдруг обнаружится, что он под прицелом снайперских… луков каких-нибудь или пращей.
Они перешли на тот берег, немного протопали по относительно твёрдой почве и снова вступили на мост, уже другой. По мере продвижения он узнавал об этом поселении всё больше и больше.
Прежде всего Крайт не мог не отметить наличие разветвлённой системы мостиков через озерца и пруды. Они вились повсюду, перекрещивались, сливались в один, раздваивались. Ввиду узких габаритов мостки предназначались исключительно для людей. Ну и некоего подобия тачек, которые стояли возле домишек.
Второе, на что Крайт обратил внимание, – это лесенки с разными ступенями. Одни обычные, такие он много раз видел в жилых домах, другие – широкие и высокие, с пропорциями не совсем человеческими. Для чего нужны лестницы с такими ступенями, неудобными для людей, он не понял. В этом поселении живут ещё какие-то существа?
Ну а третье – он почти не видел обитателей. Ребёнок, плескавшийся в воде, и женщина в проёме входа крайней хибары, больше никто не показывался. Где остальные люди? В поселении должны быть поселяне или как?
– Это что, мне выказывают общее фе? – спросил он.
– Да замолчи ты, – не оборачиваясь, огрызнулась Рута.
Решив пока не строить версий о том, что вообще происходит, Крайт приготовился к любым неожиданностям.
Они проследовали в центр системы мостков и остановились у одной из хибар, сложенных из стволов и досок. Изнутри – о чудо! – вышла пожилая полноватая женщина. Черты её лица напоминали черты самой Руты. Улыбнувшись, она раскрыла объятия. Расставленные руки и улыбку можно было счесть добрым знаком. Наверное.
– Рута, как я рада тебя видеть! – тепло произнесла она на чистом русском языке.
– Привет, тётя! – радостно ответила девушка и обняла родственницу.
Краем глаза наблюдая за родственными объятиями, Крайт осматривал пространство вокруг себя.
Из домишек начали выходить люди, все как один облачённые в балахоны, сплетённые из травянистых стеблей. Перехватывая их взгляды, он ощутил напряжение. Местные, судя по недовольным выражениям лиц, были не то чтобы не рады, но смотрели с явным недовольством.
Ещё больше Крайт напрягся, когда увидел крепких мужчин, вооружённых ножами и чем-то вроде арбалетов. По их мужественным, сухим лицам и чуть прищуренным, острым взглядам Крайт определил, что это добытчики и защитники. Теперь уже он не сомневался в том, что здесь – поселение. Почти из всех хижин вышли в среднем по четыре человека. Прятались там, но теперь повылезали.
А тот ребёнок и та женщина выполняли роль часовых, вдруг осенило Крайта.
– Кого ты привела?
Услышав вопрос, Крайт сосредоточился на женщине, которую Рута назвала тётей.
– Это мой друг, – ответила Рута. – Скажи сам, – зачем-то велела она спутнику.
– Да, я друг, – сказал он. – Здравствуйте.
– Как его зовут? – Пожилая женщина обращалась не к нему напрямую, а по-прежнему к Руте.
– Крайт, – ответила та.
– А меня зовут, – она соизволила обратиться к Крайту, – Тоня.
– Очень приятно, – ответствовал он.
В воздухе повисла пауза. Говорить пока что, собственно, и не о чем было.
– Вот и познакомились. Теперь пойдёмте, – наконец резюмировала тётя Тоня.
Остальные люди молча разошлись по своим делам.
Да уж, и правда нелюдимые они какие-то, обитатели этой деревянной венеции, сделал вывод Крайт. Что такое «венеция», он не вспомнил, но почему-то знал, что слово подходящее.
Рута и тётя шли впереди, петляя по мосткам над топкой почвой и водоёмами, и негромко переговаривались. Крайт следовал за ними, попутно прислушиваясь к их диалогу и запоминая маршрут.
– Как мама? – спросила Рута.
– Хорошо в целом, – сказала Тоня. – Как видишь, у нас без изменений… Ты-то какими судьбами? – поинтересовалась она. – Не вижу на тебе дурацкой униформы.
– Я в отпуске.
– Понятно. Волнуешься?..
– Ещё бы, – после короткой паузы ответила Рута.
– Не переживай. Мама будет рада тебя увидеть, – уверенно сказала тётя Тоня.
Но по лицу девушки что-то не было видно, что она испытывает уверенность.
Крайт заподозрил, что факт нахождения Руты в рядах некоей сторонней организации воспринимался местными если не как отступничество в чистом виде, то где-то близко к нему…
Среди всех хибар выделялась одна. Больше размерами раза в три, чем остальные, и двухэтажная. Подходя к ней, Крайт задумался, как вообще можно соорудить такую из хлипких деревяшек, но забил на эту мысль. Здесь он столкнулся с достаточным количеством необъяснимых явлений и ситуаций. Мозг устал пытаться истолковать их. Да и сам Крайт, кажется, почти выдохся. Не столько физически, сколько морально.
А сейчас, в атмосфере пусть и условной, но безопасности, изнурённость усилилась и буквально валила с ног. Всё, чего он хотел, – это растянуться в укромном уголке и забыться сном, пускай и в окружении странных поселян в травяных балахонах. Утешало хотя бы то, что больше не случались приступы рвоты, извергающие из утробы чёрную жижу. Почему эта мерзость с ним случалась, он не знал и пока что предпочитал не задумываться.
Выспаться, выспаться! Авось не придушат во сне. Ему ничего не оставалось, кроме как довериться Руте, которая привела сюда…
У входа в «хоромы» стоял один из мужчин-воинов. Его цепкий взгляд скользнул по нему, по Руте, по тёте, выхватывая детали и потенциальные опасности.
– Она отдыхает, – ледяным тоном произнёс он.
– Гриша, будь добр уведомить её о нашем приходе, – проворковала Тоня. – Мы не настаиваем на немедленной встрече. Ты, пожалуйста, сообщи ей, а она решит, когда нас принять.
Охранник не изменился в лице, но в подобие дверного полотна постучал. Крайт отметил дипломатические способности тётушки. На большее у него просто уже не хватало сил.
– Что такое? – Дверь открылась, изнутри появился ещё один воин.
– К ней пришли дочь, сестра и чужой с ними.
Второй воин вперил в Крайта суровый взгляд. Так смотрят в прицел перед тем, как убить.
– Ты кто такой?
– Я друг Руты, – спокойно ответил Крайт. Он хотел добавить «Какие-то проблемы?» или «Ещё вопросы?», но не стал. В конце концов, некультурно гнуть пальцы на чужой территории, да и сил конфликтовать у него просто не осталось.
– Сейчас передам. – Видимо, посчитав объяснение исчерпывающим, воин скрылся в доме.
Пока он передавал информацию, трое ждали снаружи. Дежуривший на входе воин даже бровью не поводил. Второй вернулся минут через пять. За это время Крайт иззевался. Усталость нагло наседала. Его словно покинула энергия, питавшая раньше и гнавшая вперёд, и оставила после себя пустоту и бессилие.
– Она готова принять вас, – сказал стражник.
Рута шагнула вперёд и… остановилась, обернулась.
– Иди-иди, – поймав её сомневающийся взгляд, подбодрила улыбчивая тётя. – Всё будет хорошо.
– А ты что, не пойдёшь?
– Нет, дорогая. У меня дел по горло.
После этих слов Тоня сразу ретировалась.
В мыслях у Крайта поневоле родились вопросы о том, что ж это за таинственная Она, к которой опасается входить собственная дочь, и предпочитает лишний раз не встречаться собственная сестра, и доступ к которой даже близким родственникам ограничен… Что за монаршая особа?!
В эту минуту он обоснованно засомневался, что нашёл бы общий язык с поселянами, если бы явился сюда в одиночку, не сопровождаемый Рутой. Хоть дюжину раз другом её назовись! Что ж, всё случилось так, как случилось.
Убранство других хибар Крайт не имел чести видеть, но был готов поспорить, что там всё примерно такое же. Дети природы, ничего лишнего. Основным строительным материалом служат прутья, лианы, стволики, трава… Рута без промедления направилась к дальней двери. Явно решилась на встречу. Крайту ничего не оставалось, как следовать за ней, дыша в затылок.
Но за второй дверью встретила неожиданность. Длинный деревянный стол с вырезанными на ножках узорами и фигурками. На столе – расписные кубки, графины, столовые приборы, ручки которых покрывали блестящие камушки разных цветов. Полные фруктов, мяса и прочих яств блюда…
Ничего себе! Неужели опять галлюцинации?! Крайт встрепенулся, отгоняя наваливающуюся дрёму.
– Садитесь! – послышался властный женский голос с дальнего края стола. В той части помещения царил полумрак, поэтому Крайт не увидел обладательницу голоса. Но в том, что приказ садиться отдала упомянутая Она, у него сомнений не было.
– Здравствуй, Мать! – громко сказала Рута и поклонилась.
Это слово прозвучало именно так, с большой буквы. Как имя или как титул. Типа – Вождь.
Крайт недоумевал. Он не многое помнил о манерах поведения, принятых при встречах с представителями голубых кровей. Но также он вспомнил, что лично он манеры эти никогда не соблюдал. Не потому что такой невоспитанный, а потому что не бывал на приёмах у королевских особ. До этого дня.
Поймав его удивлённо-вопросительный взгляд, Рута едва заметно кивнула, мол, делай как я.
– Приветствую, Ваше Величество! – торжественно произнёс он.
– Привет, привет, чужак, но я не твоя королева. – В голосе хозяйки проскользнула насмешка.
Поняв, что дальнейшее промедление может негативно сказаться на всей ситуации, Рута схватила Крайта за руку и буквально усадила на резной стул со спинкой. И сама пристроилась на таком же стуле рядом.
– Что ж ты, дочка, столь грубо с ним? – заметила Она. – Проходимец на ногах еле-еле стоит, а ты… Вас в конторе этому учат, что ли?
– Мы пришли не за этим, Мать. – Рута с огромным трудом сохранила хладнокровие.
Слова Матери, несомненно, задели её за живое. Крайт не мог объяснить, откуда он берёт суждения о состоянии спутницы, но готов был поклясться, что уже чувствует всё, творящееся у той в душе.
– Солнышко, не злись, – неожиданно смягчился голос. – А то мы прямо как не родные. Или ты снова хочешь показать свой норов? Ты уже показала во всей красе… Или весь этот цирк из-за сидящего рядом с тобой молодого человека? Так по нему сразу видно, что он уже впечатлён настолько, что дальше впечатляться просто некуда.
– Мама! – воскликнула девушка нервно. – Хватит!
– О как! – Она придала интонации голоса удивление. – Снова в позу? А ты ничуть не изменилась с момента нашей последней встречи…
– Ты тоже.
Несмотря на усиливающееся чувство ирреальности происходящего, Крайт вдруг ощутил, что перепалка матери и дочери его обнадёжила. Если в отношениях у них «всё как у людей», значит, более-менее внятные объяснения возможны. Другое дело, нужны ли они сейчас.
– Мальчик, оставь нас, – выдала Она.
Крайт с удивлением посмотрел на Руту. Дескать, надо уйти?
– Да сиди ты спокойно! – чуть ли не прокричала та.
– Что ж такое творится! – возмутилась Мать. – Ты готова убить его!
– Не дави на меня! – Рута ударила кулаком по столу.
Дверь приоткрылась, в щель выскользнула маленькая фигурка. Ого, ещё один ребёнок! Мальчик скрывался в полутьме, а теперь удалился по приказу. Телохранитель? У них дети, что ли, служат боевыми единицами… Интересно, а насколько близкими родичами этим поселянам приходятся те дикари, что в бревенчатой избе изгалялись над беззащитной пленницей и прессовали обеспамятевшего пленника?
– Теперь, когда мы остались одни, давайте успокоимся, – негромко молвила Она, встала и двинулась вперёд, огибая стол, чтобы выйти из тени. – Молодой человек, прекратите таращиться на меня. Я необычно выгляжу?
Он с трудом опустил глаза.
– Вы так похожи… – выдавил.
Действительно, Мать была один в один как Рута, ну прямо двойник, и по возрасту от силы в старшие сёстры годилась с виду. Это уж скорей тётушка Тоня выглядела как родительница их обеих.
– А на кого ещё должна быть похожа моя дочь?
Крайт покачал головой и посмотрел на Руту. Так сказать, чтобы удостовериться наверняка. О том, что дочь могла быть «вся в папу», промолчал. Уж лучше не спрашивать, кто отец. И без того сюрпризов полно.
– Впрочем, можете не отвечать. – Мать села рядом с ними, и Крайт ощутил, что от неё пахнет влажной свежестью, будто она только что из воды. – Что сидите, как бедные родственники? Кушайте-кушайте.
Крайт безумно устал, но от еды не отказался. Последние дни он, что называется, не шиковал, да и живот частенько крутило. Поэтому сначала он ел потихоньку; живот молчал. В конце концов он осмелел и буквально накинулся на яства. Но при этом держал вилку в левой руке, а нож – в правой. Вспомнил, что так принято по этикету.
Рута притронулась только к фруктам, и то чисто символически.
– Я так понимаю, ты привела к нам беспамятного чужака и хочешь, чтобы я разрешила ему остаться? – выдержав долгую, поистине королевскую паузу, вопросила Мать. – А он, случаем, не тот «крестьянин», сыгравший главную роль в видео, которое нынче гуляет по всему Троту?
– Даже если и тот! – произнесла Рута с вызовом. – Что с того?
– Ты посмотри на него. – Мать кивнула в сторону Крайта. – Любой дурак поймёт, что твой друг – чужой.
– МАМА, – Рута интонацией выделила обращение, – не уходи от темы. Ты приютишь его на пару дней? Если нет, то мы сейчас же уйдём.
– Мы? – переспросила Мать. – А как же твоя разлюбезная техногенная контора?
– Да, мы. Я обещала помочь ему.
– Мы все обещаем… – начала Мать, но дочь не дала ей закончить фразу.
– Мам, пожалуйста! – взмолилась она. – Он не враг нам! Под мою ответственность!
– Ты уже не наша. Ты сделала свой выбор и теперь просто гостья, – жёстко отрезала Мать. – Но я выполню твою просьбу. Только не забывай: он – чужак… Вам отведут место, и я прикажу остальным не обращать внимания на твоего друга, но…
– Всё будет в порядке, – заверила её Рута. – Крайт не идиот, он должным образом оценит ситуацию.
– Его зовут Крайт?! – вдруг воскликнула Мать. Кажется, Она удивилась.
– Да, а что? – настороженно спросила Рута.
– Пойдём-ка.
Несмотря на проснувшийся аппетит, Крайт съел не так уж много. Он откуда-то знал, что наедаться не надо. Тем более если перед этим чуть ли не голодал.
Когда Мать и Рута одновременно встали, Крайт расценил это как сигнал к действию, упёрся в столешницу руками и тоже стал вырастать из-за стола.
– Сиди пока, – сказала ему Рута. – Мы отлучимся ненадолго.
«В туалет, что ли?» – чуть не сорвалось с языка у Крайта.
– Вяло кушаете, – обратилась к нему Мать ласково-ласково. – Неужели не вкусно?
– Наоборот, очень вкусно, но… – Договаривать он не стал, потому что Она уже отвернулась и следовала в полутьму дальнего конца помещения.
– Отдыхай пока, – бросила девушка и поторопилась за Матерью.
Там скрипнула дверь, скрывающаяся в сумраке, и Крайт остался в трапезной наедине со своими растерянными мыслями.
…Как только дверная створка закрылась за ними, Рута спросила:
– Что такое? Услышав его имя, ты изменилась в лице…
– Сейчас покажу… – ответила мама, подходя к огромному шкафу, старинному, резному, будто из музейной экспозиции позаимствованному.
– При чём здесь наши реликвии?
– Рута! – строго сказала мама. – Имей терпение!
Порывшись на полке, она достала старый обшарпанный фотоальбом.
– Ты хочешь показать его мне? – удивилась Рута.
– Замолчи! – отрезала мама и начала быстро пролистывать страницы. Найдя нужную, вытащила из-под внешней плёнки фотографию. Выцветшую, с помятыми краями.
Рута неоднократно видела это фото. Впрочем, как и все в альбоме.
– Решила воспитывать меня? – агрессивно спросила она. – Надумала вновь привить мне клановые ценности?
Мама нахмурила свои тонкие брови, повернула фотографию обратной стороной и чуть ли не прислонила к лицу дочери.
– Читай! Подпись! – рявкнула она раздельно.
Не понимая, что происходит, Рута прочла «Малдин и Крайт». Вырвав фотографию из рук мамы, девушка пристально всмотрелась в людей, изображённых на ней. Двое лучезарно улыбающихся молодых мужчин в военной форме без нашивок и опознавательных знаков, грозно увешанные оружием.
– Кра-айт… – ошарашенно протянула Рута. – Как я могла забыть?..
– Он сам тебе представился этим именем? – в свою очередь задала вопрос мама.
– Нет, он не помнил своего имени. – Рута ещё раз посмотрела на фотографию. – У него на запястье татуировка, змея полукольцом, а внутри петли российскими буквами написано… Крайт… – Это слово она произнесла резко севшим голосом и с трудом выдавила: – Мам, иди сюда…
Мать одним широким шагом преодолела разделяющее её и дочь расстояние.
Рута указала на того, что справа.
Женщина всмотрелась в улыбающееся лицо. С фотографии на неё смотрел жизнерадостный молодой человек с глазами, ещё горящими юношеским задором. Крайт мало изменился. Разве что теперь у него во взгляд добавились опыт прожитых лет, грусть да недельная щетина.
– Твой друг попал в Трот не просто из какой-то точки в большом окружающем мире, а из прошлого, – констатировала мама. – Неудивительно, что он чужой. Он вообще из другого времени.
– Я догадывалась, – соврала Рута. Она-то прекрасно знала о том, что Крайт нездешний. Более того, что он – не просто из прошлого.
Он из прошлого в, так сказать, параллельном мире. Оттуда, где с неба не исчезнет Луна.
Каким образом она сама, Рута, там побывала и оттуда вернулась, сейчас вопрос не самый актуальный. Всё, что произошло с ней, тесно связано с тем, что происходит с ним. Сам того не ведая, он вносит искажения в привычное течение событий. Это факт.
– Где ты нашла его? Как вы встретились? – Судя по тону, Мать ждала честных и немедленных ответов.
– В ходе операции, требовавшей действий по ту сторону «окна». Когда я вернулась, то попала в плен к дикарям, а позже они поймали и его… – поведала Рута почти всю правду. – Ну, потом мы сбежали…
– Сдаётся мне, что он и был твоим заданием, твоим объектом… так это зовут в вашей шпионской конторе?.. И кто бы мог предположить, что по ходу пьесы доведётся побывать в параллельном мире? – Мать пронзительно посмотрела в глаза дочери.
Рута промолчала. Наивная, думала, что от всепроницающей мамы можно хоть что-то утаить…
– Зачем ты привела его сюда?
Естественно, что тревожная информация о Крайте пришлась маме не по душе.
– Он ни при чём. Парень даже не подозревает, куда попал.
– И что с того?
– Если бы я отдала его конторе, Крайта устранили бы как опасного нарушителя. При этом он и не понимает, что нарушил границу, – объяснила Рута. – Он ни в чём не виноват, – упрямо повторила она.
– Да что ты заладила: не виноват, не виноват, – буркнула Мать. – Мы все виноваты. Хотя бы в том, что родились и помирать не желаем.
– Крайт попал сюда не по своей воле. Там на него охотились. И в момент перемещения он вдобавок потерял память…
– За ним охотились уже там? – тихо-тихо спросила мама. – Ты понимаешь, что это значит?..
– Догадываюсь, – произнесла Рута еле слышно.
– Я пока не почуяла, что в нём такого особенного, но раз за ним охотились… Приведя его сюда, ты ставишь под удар семью, – ледяным голосом произнесла старшая женщина. – Получается, что из-за тебя мы нарушаем договорённости о невмешательстве.
– Мама! – отчаянно воскликнула Рута. – Я поклялась хранить равновесие, но чувствую, что сейчас ни в коем случае нельзя ликвидировать нарушителя. Я должна была сдать его, но не могу этого сделать! Мама, я совсем запуталась…
После этих признаний Рута не выдержала и дала волю слезам. Всё, что она пережила за последнее время, душевные терзания и телесные муки выплеснулись в горячих солёных потоках.
– Ну, ну, будет тебе… – неожиданно тепло, по-матерински произнесла мама и порывисто прижала дочь к себе. – Ладно, я что-нибудь придумаю. Но прежде я должна узнать о нём всё то, что знаешь ты. Уверена, что твоя пограничная контора предоставляет агентам немало информации об объектах.
Выслушав выплакавшуюся и поуспокоившуюся Руту, Мать задумалась, анализируя полученные сведения.
– Всё сходится, – наконец вымолвила она.
– Думаешь, всё дело в его родстве со стерегущими постоянного прохода?
– Не только. – Мать отрицательно качнула головой. – Сама помнишь, у меня случаются озарения, когда я не материально, но разумом проникаю в складки мироздания и вылавливаю знания… Так вот, однажды мне попалась история о неких ловчих желаний. Сверхлюди, которые встали на равных со сверхсущностью, которую мы для простоты обзываем Зоной, и сумели наладить прямой двусторонний контакт. И взялись её воспитывать и формировать… Мои озарения – жалкое подобие такого общения. Уж и не ведаю, в каком из миров это происходило, надеюсь, что не в нашем. Потому что, если они уже здесь, никому мало не покажется. Мы-то привыкли влиять на Трот, как кому заблагорассудится, и даже попытки чистильщиков, твоей конторы, правительственных силовиков и так далее, пытающихся как-то упорядочить воздействие, не привели к общему для всех результату.
– Вот как… Но Крайт вообще не в курсе всего этого!
– Ты не можешь гарантировать. Во-первых, он потерял память. Во-вторых, в его истории куча пробелов, он отслужил в армии, а потом о нём упоминается на похоронах его же матери. Чем он занимался в период между окончанием срочной службы и смертью старшей стерегущей?
– Служил вон там, – ответила Рута, показывая на фотографию из альбома.
– Вот именно. И его напарником был твой дражайший прадедушка с премилой кличкой Малдер… А чем занимался мой дед?
– В его мемуарах рассказано о необычных местах, зверях, людях и явлениях, – вспомнила Рута.
– Правильно. Следовательно, Крайт как минимум не случайный паренёк во всей этой истории. Как максимум в его голове скрывается то, что имеет отношение к роду занятий, о котором нам известно благодаря воспоминаниям предка, которые он зачем-то ведь оставил нам… Парень знает что-то гораздо более важное, чем даже ты полагаешь. За его знанием и ведут охоту.
Рута согласилась с мамой. Она бы и сама во всём разобралась, но позже. Однако, как сейчас выяснилось, позже – значит поздно.
– В конторе есть тот, кто в курсе всего-всего, – задумчиво сказала Рута. – Иначе я не представляю, зачем кому-то понадобилось удалить личное дело этого парня со змеиной кличкой из базы данных.
– Значит, и среди твоих соратничков есть сообразительные люди, – подытожила Мать.
– О чём это ты?
– О том, что среди вас есть тот, кто знает о Крайте больше, чем знают остальные. Пойми, Рута! Крайт может обладать чрезвычайно важной информацией. Он водил дружбу с твоим прадедом, и познакомиться они могли только во время работы. Совместной, на одного и того же работодателя…
– Мама! – Рута прервала ход её мыслей. – При чём тут работодатель?
– Эх, дочка, дочка… – разочарованно произнесла женщина. – Ты невнимательно читала записи нашего предка? А он неоднократно упоминал, что командование приказывало его группе захватить мутантов, чтобы использовать их. Его работодатель хотел не просто изучить образчики, но и применять их в своих интересах.
– А даже если и так, при чём здесь Крайт? Он же не отдавал приказы.
– Спорное утверждение. – Мать продолжала настаивать на своём. – Если он вспомнит, то наверняка поймёт, что имеет непосредственное отношение к…
– Не верю, – только и сумела вымолвить Рута.
– ВСЕГДА, – мама сделала ударение на этом слове, – есть какая-то сила, которая всех контролирует. Она вершит наши судьбы, использует в своих экспериментах и играх.
– Мои лидеры действуют в интересах человечества, – попробовала Рута защитить свою организацию.
– Ага, ага. – Мама ухмыльнулась и развела руками. – Только вот эти интересы вертят, как пожелают. Будешь спорить? – с вызовом спросила она.
Рута промолчала. В ответ можно привести кучу аргументов, но не стоит. Мать по умолчанию ненавидела «техногенную контору», отобравшую у неё дочь своими идеями и целями.
– Есть информация, что твоя контора на самом деле создана не для поддержания равновесия между силами. Это декларативная дымовая завеса. Настоящая функция…
– Я не хочу слушать! – Рута ударила кулачком по стене.
– Всё-всё! – ухмыльнулась Мать. – Закрыли тему, успокойся. Ладно, я распоряжусь, чтобы вас устроили… Но ты, если хочешь, можешь ночевать здесь.
– Я отреклась от клана. Ты сама сказала, что я здесь всего лишь гостья.
– Твоё дело. Не настаиваю. – Мать загадочно улыбнулась. – Пусть он примет тонизирующую ванну и выспится. Да и тебе тоже не повредит восстановление. Не спрашиваю, чую, что в плену тебе… досталось. Идите. Я ночью порыскаю в складках мироздания и, может быть, отыщу способ, с помощью которого память к нему вернётся…
Выйдя в трапезную, Мать и дочь увидели посапывающего Крайта. Он вырубился, сидя на стуле и упав лицом в опустевшую тарелку.
* * *
…Командир приказал:
– За ним, быстрее! – и первым помчался вперёд, вслед объекту задания. Достигнув валуна, он присел рядом и перезарядил винтовку. – Готовьте сеть!
– Может, позже? – не согласился один из наших. – Инструкции не такие…
– К чёрту инструкции! – рявкнул командир. – Такой шанс выпадает нечасто!
Тут не поспоришь – в кои-то веки мы почти загнали объект в угол. Сейчас поднажмём и возьмём его живым.
Впереди раздался хлопок – над каменным склоном начал стремительно разрастаться плотный голубой туман.
– Тепловизоры! – скомандовал ведущий.
Мы синхронно сунули руки в рюкзаки, одновременно добыли из недр тепловизоры и опять же дружно натянули их на головы.
– Вон он! Вперёд! – приказал командир и первым направился в сторону преследуемого.
Да, вон он. Только пятки и сверкают. Хорошая штука тепловизор. В некоторых ситуациях просто-напросто жизнь спасает.
Когда наш отряд вошёл в туман, преследуемый, верзила с клыками и красными глазами, спрятался за валуном. Ему сильно не повезло, мы заметили его, хоть и в самое последнее мгновение. За каменной глыбой приземлилась пущенная кем-то из наших шумовая граната. Не повезло вдвойне. Взрыв!
Наши уши затыкали специальные беруши, поэтому сразу же после взрыва мы построились полукольцом и двинули вперёд, к камню, за которым спрятался объект.
Вдруг прямо из воздуха материализовался некто. Высокий, широкий, что платяной шкаф, но жутко медлительный. Ещё бы! С такой-то пушкой. Через тепловизор я не разглядел его оружие в отличие от ширины и длины ствола. Он эту пушку с танка, что ли, снял?!
Отряд наш состоял из хорошо обученных бойцов, поэтому мы, прочувствовав ситуацию, заранее попрятались.
Нет, пушку он снял не с танка – танков, стреляющих лазерными лучами, ещё не придумали.
«Шкаф» как-то лениво постреливал по укрытиям, но нам от этого было не легче: валуны трескались, плавились, крошились на мелкие части… одним словом, всеми силами пытались «оголить» нас…
Непонятно откуда я услышал звонкий женский голос:
– Да уложите его на кровать. Дальше я сама разберусь!
Командиру не пришлось отдавать новый приказ – мы и так поняли, что надо бежать. Во время отступления я всё думал: что, собственно, за херня происходит? Как ни задание, так чёрт-те что. Я даже снял тепловизор, чтобы нормальным зрением посмотреть на нашего противника.
Закованный в странный бронекостюм человек с пушкой, которая размером чуть ли не с него самого… Почему «броне»? Да потому что наши пули ему хоть бы хны. Отскакивали от него, как от стены горох. Почему странный? Потому что не громоздкий, без кучи кабелей и проводов. Я повидал немало подобных комплектов, экзоскелетов… Этот же – не габаритный, идеально сидящий… Нам до такого уровня ещё лет тридцать ждать как минимум!
Никто из нас не имеет понятия, откуда такие существа и технологии берутся, но сомнения в том, что они рождаются в нашем мире, давно одолевают всех бойцов отряда! А объекты лезут и лезут, пришельцы они, попаданцы, гости из будущего или кто ещё. То тут, то там выскакивают, как чёртики из коробочек. И кому-то же приходится выступать против них, пытаться пресечь происки, вот мы и оказались солдатами на этой тайной войне…
– Вот. Клади голову сюда. А теперь спи, – снова этот женский голос.
* * *
…Проснувшись, Крайт ощутил влажное тепло и сильный, резкий запах трав и цветов. Взгляд был направлен точно туда, где стена соединялась с потолком.
Он понял, что лежит на спине.
– Проснулся, – послышался голос Руты. – Привет, герой.
– Привет, – пробормотал Крайт и тут понял, что лежит в лохани, наполненной тёплой водой. Абсолютно голый. Хорошо ещё, что обильная шапка пены скрывала его от взглядов, не то засмущался бы.
– Кто? Кто меня сюда положил?! – возмутился Крайт.
– Это тонизирующая ванна. Она поможет восстановить силы, – проигнорировав вопрос, сказала Рута.
– Кто меня сюда положил?! – не успокаивался Крайт. – Меня раздели и положили сюда! Кто?
– Какая тебе разница? Ты стесняешься своего размера?
Он не нашёлся, что сказать. Хватанул воздух открытым ртом и заткнулся. Действительно, как мальчуган стеснительный, которого застукали за чем-то непристойным.
– Давай уже вылезай, – поторопила его Рута. – Пятый час лежишь…
– Пятый?! – Крайт несколько обалдел.
– Да, – кивнула Рута. – Организм-то у тебя не железный. Ты же человек, разве нет?
Он промолчал. Хотел бы и сам узнать точный ответ на этот вопрос. Простые человеки уж точно не телепортируются из одной в другую точку пространства, как неожиданно для самого себя сделал он, когда рванул на помощь Руте, одолеваемой потоками насекомых.
Переодевшись в заботливо принесённый напарницей чистый, пахнущий травой балахон, на ощупь оказавшийся удивительно приятным, Крайт словно заново родился. Все тяготы, пережитые за последние несколько суток, наконец перестали набивать его голову мыслями.
Рута проводила его в одну из хибар и наказала сидеть там, никуда не выходить. А чтобы он не заскучал, принесла ему несколько старых газет и пару книг. Крайт в общем-то и не горел желанием покидать тёплую уютную комнатушку, он так устал, что желал только одного – покоя. И у него сейчас наконец-то появилась такая возможность. К счастью, мерзких позывов чёрной рвоты больше не возникало, будто что-то таившееся в нём тёмное, леденящее, жуткое взяло и отпустило…
Просматривая замусоленные газетные страницы, Крайт сперва испытал настоящее блаженство: он любил читать, хотя не часто имел возможность, и вот сейчас получилось удовлетворить свою любовь. А потом он испытал шок. Газеты были датированы годами, в которых должны будут жить его потомки, буде таковые случились, пока жил дома! Крайта передёрнуло. «Щас бы грамм двести хлопнуть!..» – мысленно пожелал он.
Из этих газет Крайт узнал многое. Оказалось, в частности, что Сидни Кросби провёл всю карьеру в Питтсбурге и повесил коньки на гвоздь в сорок лет. После окончания карьеры игрока член Зала хоккейной славы встал у руля «Пингвинов» и добился с ними прекрасного результата – две «чашки» за четыре года. А вот Александр Овечкин так и не смог стать обладателем заветного перстня: три финала и два полуфинала в составе Вашингтона и Филадельфии. Это что касается хоккея.
Из газет Крайт узнал много чего ещё. Настолько, что чуть ли не расхотел найти способ вернуться домой. Жить, зная, какой абздац случится в будущем, – участь незавидная.
Книги он бросал читать на десятой странице. Сопли про трудности любви между девушкой и вампиром, а во второй книге между ними и оборотнем его по-плохому впечатлили.
Дверь тихо скрипнула. В комнату вошла Рута.
– Не скучаешь?
– Читать про своё будущее – занятие не скучное, – отшутился он.
– Ну… – Рута пожала плечами.
На её лице было написано, что зря она вообще дала ему эти газеты. Такого шока можно и не выдержать. К счастью, психика Крайта оказалась прочной.
– Что теперь будем делать?
– Давай подождём утра, – предложила девушка.
– Утро вечера мудренее? – с кривой улыбочкой уточнил Крайт.
– Что? – не поняла Рута.
– Да так. – Он прикрыл глаза. – Старая русская поговорка.
Рута вытащила из кожаной сумки три «светящихся цветка» и, расставив их по комнате, брызнула водой. Растения активизировались, помещение погрузилось в мягкий, приятный глазу свет. Судя по усиливающемуся запаху, цветы не только светились, но испускали аромат.
Крайт развалился на полу и едва слышно простонал. Приятное освещение, умиротворяющий запах, тепло, уютно, рядом, чего уж греха таить, красивая соблазнительная женщина – чем не счастье для усталого путника?
Рута тем временем принялась стелить плетёные травяные матрацы. Крайту жуть как не хотелось вставать, но он пересилил-таки лень – надо помочь напарнице. В конце концов, она устала не меньше.
– Ну вот, готово, – удовлетворённо произнесла девушка. – Бери следующий.
– Рута… – тихо позвал её Крайт.
– Да?
– А ты, выходит, принцесса? – спросил он и пояснил: – Раз уж дочь главной…
– Не принцесса больше, – покачала головой она. – Я бросила семью и ушла.
– Понятно.
– Власть в пределах отдельно взятого, обособленного закутка – не моё. Мне ближе возможность сделать весь мир чуточку лучше. В итоге я и выбрала иную дорогу, – объяснила она, – возможно, ведущую в никуда.
– Ясно, ясно. – Крайт то ли осудил, то ли, наоборот, поддержал её решение.
Во время разглаживания матраца Рута чересчур резко дёрнула его на себя, что незамедлительно отдалось болью в простреленной, ещё не зажившей руке. Она сквозь зубы застонала.
– Что такое? – подскочил к ней Крайт.
– Рана… – выдавила она.
Крайт аккуратно взялся за углы матраца и так же аккуратно вытащил их из её пальцев. Затем расстелил матрац и усадил на него Руту. Та не сопротивлялась.
– Уже не болит, – соврала она.
– Рута… Я должен кое-что сказать тебе, – извиняющимся тоном начал он.
– Говори. Не волнуйся, – без особого рвения ответила она.
– Твоя рука… – едва слышно произнёс Крайт. – Это я стрелял тогда, через дверь.
Он легонько коснулся повязки подушечками пальцев, но правая половина ворота балахона всё равно соскользнула, обнажив и плечо, и верх правой груди.
– Прости меня! – воскликнул Крайт голосом раскаявшегося грешника и, ухватив опавшую часть одеяния, попытался вернуть её на место.
Рута вдруг схватила его за запястье. Причём так сильно, что в руке Крайта что-то даже хрустнуло.
– Заткнись, – шепнула девушка.
Ни он, ни она не смогли бы объяснить, почему вдруг одновременно решили заключить друг друга в объятия, упасть на только что расстеленный матрац, стянуть одеяния и наконец сблизиться телами.
* * *
ОНА корчилась от бессилия.
Потому что при всём желании остановить это не могла!
Несмотря на всё своё воскрешённое всемогущество.
Что угодно смогла бы, хоть залить всё поселение огнём и всех уничтожить, но вынудить их оторваться друг от дружки добровольно – нет.
И неудивительно, что вновь почувствовала себя одинокой, лишённой тепла, замерзающей… Погружающейся в небытие…
Ни к чему сверхсила, если в этом мире о НЕЙ больше некому и вспомнить…
