Глава 4
Н-ск, следственная тюрьма, 19 января 2003 года, 13 часов 55 минут
– После этого случая времени на раздумья у меня было мало. Вернее, счет уже шел не на дни, а на часы и минуты. Это, безусловно, было самым настоящим провалом. Так что мне ничего не оставалось делать, как бежать к преимуществам столичной жизни. Я торопился, нервничал, ощущая кожей, как надо мной сгущаются грозовые тучи. Мне почему-то в тот момент вспомнился новосибирский аэропорт Толмачево, где меня задержали. Я видел себя как бы со стороны – взволнованного и растерянного, лежащего на мраморном полу аэровокзала, а в голове звучал строгий голос судьи: «Именем Российской Федерации…»
– Видишь, получается, Андрей Александрович, ты как в воду глядел, – улыбнулся Калинин.
– Если бы я не потянул за собой Ирину, то глядишь, все бы и обошлось, – вздохнул Левин.
г. Л-ск Н-ской области, 5 ноября 2002 года, 17 часов 15 минут
В сквере усталый дворник поджигал собранную в кучу листву. Делал он это неумело. Спички загорались, но тут же по непонятным причинам тухли. Выгуливавшая ребенка мамаша аккуратно обошла горе-поджигателя, а ее сын остановился и, блестя глазенками из прикрытого капюшона пуховика, уставился на странноватого дядю со спичками. В ту же минуту ребенку дали по заднице, и дворник перестал занимать его воображение.
Левин ухмыльнулся. Его немного забавила пышногрудая мамаша с широкими бедрами и ярко накрашенными губами, как и неумелый дворник, понапрасну истративший целый коробок спичек. Ему-то самому при желании потребовалась бы лишь одна, от силы две спички, чтобы подпалить кучу этих сухих разноцветных листьев.
Докурив сигарету, Левин смачно сплюнул на тротуарную плитку и зашел в здание, где располагался офис Свинцова. Там его дружелюбно, словно старого знакомого, встретил охранник, который, поздоровавшись с ним за руку, по секрету сказал:
– Шеф сегодня что-то не в духе. С самого утра рвет и мечет.
– Сейчас мы ему настроение подымем, – Левин подмигнул охраннику и направился к кабинету Свинцова.
В этот раз в небольшой приемной, заставленной коричневой офисной мебелью его встретила высокая девушка в вертящемся кресле за дисплеем компьютера. Она, улыбаясь, спросила:
– Вы к Ивану Семеновичу?
– Да, девушка. Что-то я вас раньше не видел.
Неизвестно почему Левин подумал, что эту длинноногую девушку и удобный широкий диван объединяют не только официальные рабочие часы.
– Как вас представить?
– Не надо меня представлять. Я из ФСБ, иду проводить обыск в кабинете вашего шефа. Вы находитесь за дверями и никого не пропускайте к нему, – он подмигнул ей и бесцеремонно открыл дверь в кабинет бизнесмена.
Девушка бросилась наперерез, но было поздно, Левин уже вошел туда.
– Иван Семенович, извините, но мужчина не стал меня слушать и… – покраснев, начала оправдываться она.
– Ладно, оставьте нас наедине. С вами и охранником я позже разберусь, – сквозь зубы бросил он и углубился в бумаги, разложенные на столе.
В просторном офисе стояла почти полная тишина, лишь тонко звенели стекла, вибрируя в такт проходящим по железнодорожной дороге поездам.
Неприкрытая роскошь апартаментов, жутко дорогой на вид костюм хозяина, исходящие от него запахи больших денег и огромной власти неожиданно сковали Левина, он остро ощущал свою второсортность и несостоятельность. Но, собравшись с духом, он начал играть роль сотрудника ФСБ.
– Извини, что без приглашения, Иван Семенович. Как договаривались, я принес номер банковского счета. Теперь проблем не будет? Когда перечислите деньги?
Хозяин кабинета, не мигая, посмотрел на Левина поверх очков. В его взгляде сквозило пренебрежение к посетителю.
– Напомните, как там вас величать? – после минутной паузы, спросил Свинцов.
– Вы что, забыли? Иван Семенович, голубчик. Я же начальник ФСБ. Андрей Юрьевич меня зовут. Калинин Андрей Юрьевич. Мы с вами всего пару дней назад обсуждали вопрос спонсирования проекта строительства памятника погибшим чекистам, – Левин полез в карман и вытащил оттуда листок бумаги с эскизом памятника и протянул его Свинцову.
Тот молча взял его, демонстративно смял рукой и бросил на пол, после чего сказал:
– Слышь, волк позорный, ты кого разводишь? Я сегодня утром встречался с Калининым в отделении ФСБ. Ты знаешь, что тебе за это грозит?
Левин от изумления приоткрыл рот и не смог вымолвить ни слова.
– Ты, сучок, меня перед уважаемыми людьми поставил в неудобное положение. За это знаешь, что бывает? – Свинцов вдруг отодвинул ящик стола и вынул оттуда пистолет, внешне похожий на табельный ПМ. – Вы, братва хренова, решили меня развести на бабки? Хрен у вас что-то выйдет. Теперь Седой по всем вашим понятиям вот что у меня получит! – бизнесмен вытянул свободную от оружия руку и показал Левину фигу.
Мошенник с испугу побледнел и съежился. Он впервые увидел направленный на него ствол пистолета. Это было неожиданно и нереально, как в фильме ужасов. Ему даже показалось, как рука Свинцова стала фантастически вытягиваться, становясь длиннее обычного на метр и более.
– Нельзя оружием баловаться, оно может выстрелить, – округлив от ужаса глаза, прошептал Левин.
– А я что, с тобой в игрушки решил играть? – Свинцов сделал резкое движение, послышался скрип новой обуви, и маслянистый ствол «Макарова» волшебным образом мгновенно преодолел небольшое расстояние и уперся мошеннику под подбородок. Зловеще щелкнул предохранитель.
– Не надо, а, – вяло зашевелил языком Левин.
Он явно находился в прострации. Тело его не слушалось. Черные влажные глаза Свинцова приблизились к нему вплотную, в них горела злоба и явная готовность нажать на спусковой крючок. Лоб Левина обильно покрылся потом, челюсть отвисла. Возник предательский холодок под ложечкой.
– Не надо, а, – продолжил мычать он.
Но бизнесмен расходился. С каждой минутой его ярость возрастала. Еще бы, его, уважаемого в Н-ской области человека, разводила зарвавшаяся братва. Первая мысль была: вызвать из Н-ска знакомых «быков» и поставить раком и Левина, и Седого, тем самым убить несколько зайцев. Во-первых, наказать обидчиков, а во-вторых, освободиться от кабалы местной шпаны. Он со всего маха ударил Левина коленом в грудь, так что екнули внутренности, и помутилось в голове. Мошенник упал на пол. Узкий лакированный башмак, пахнущий парфюмом, придавил его шею, жесткий срез стального ствола больно уперся в затылок.
– Не убивай… не надо, пожалуйста… – хрипел Левин. – Я больше никогда не буду. Я лучше отсижу сколько надо…
Вдруг дверь открылась и на пороге появилась длинноногая секретарша.
– Вам кофе или чай, Иван Семе… – увидев шефа с пистолетом в руках, наклонившегося над распростертым Левиным, она на полуслове осеклась, вмиг побледнела и широко открыла глаза.
– Закрой дверь, – заорал Свинцов.
– А-а-а, – завизжал Левин. – Девушка, вызывайте милицию. Сообщите, что он собирается убить сотрудника ФСБ.
Этот визг вообще парализовал секретаршу. Ее лицо превратилась в гипсовую посмертную маску. Ее ноги покосились, и она без чувств рухнула на пол.
– Лена, Лена, Леночка, – испуганно прошептал Свинцов и, оставив Левина в покое, подбежал к лежащей девушке и приподнял ее голову. – Да что же это? Да как же это?
Левин воспользовался возникшей заминкой. Он медленно пополз к открытой входной двери, по дуге огибая бизнесмена, опустившегося на колено рядом со своим секретарем. Силы появились, когда до спасения оставался ровно метр. Левин вскочил и как угорелый бросился в дверной проем. Сразу за дверью он налетел на стул и с грохотом упал, но тут же встал и, не оглядываясь, сбежал по лестнице вниз. Перед самым выходом он чуть не сбил с ног удивленного охранника и наконец-то выскочил на улицу.
За последние полчаса успело здорово стемнеть. Осень постепенно укорачивала световой день. Город погружался в неоновое зарево. Зажигались афиши и габариты снующих машин, вспыхивали окна в многоэтажных домах и уличные фонари. Мрак отступал в подворотни и на окраину города, где эти самые фонари побила из рогаток шантрапа.
Левин еще не представлял, что ему дальше делать. Он только знал, что надо бежать из этого города. Забрать все что можно, и бежать, бежать, бежать… Потому что промедление смерти подобно. Он все еще помнил колыхнувшийся в его глазах страх, который он последний раз ощутил в начале девяностых годов в офицерской общаге.
Не разбирая дороги, он кинулся в сторону Ирининого дома. Страх придал ногам крылья. Прохожие шарахались от него. Сердце то провалилось в желудок, то трепыхалось где-то в горле, а дыхание сбивалось. Левин пришел в себя только в темном подъезде, у знакомой металлической двери, которую он с трудом открыл собственным ключом.
Переступив через порог квартиры, Левин впервые за долгое время почувствовал себя неуютно в ней. Не было того чувства уверенности и покоя, которое сопровождало его раньше. Вместо него присутствовал страх, победить который можно, если только кардинально поменять место жительства, навсегда исчезнув из этого провинциального городка. И он начал быстро собираться в дорогу, засовывая в свою сумку наиболее ценные вещи, попадавшиеся ему под руку. За этим занятием его застала вернувшаяся с работы Ирина. Он не услышал, как она открыла дверь и вошла в квартиру. Ее голос буквально до смерти напугал его:
– Андрей, что происходит? – ее лицо было сосредоточено.
Левин чуть из кожи не выпрыгнул. Этот голос раздался прямо над его ухом. Он резко обернулся и увидел, что из темного коридора на него смотрит чье-то лицо. Он сразу и не разобрал, что это была Ирина. Он судорожно сглотнул слюну, непонимающе покосился на нее и растерянно пробормотал:
– Я… Мне…
Ирина оторопела. Она впервые видела своего сожителя в таком состоянии. Ранее уверенный, красивый и статный мужчина, всем своим видом демонстрирующий, что за ним можно чувствовать себя, как за каменной стеной, на ее глазах превратился в испуганного, жалкого и убогого человека. Взъерошенный, с выпученными глазами и перекошенным ртом, он излучал такие мощные волны смятения и страха, что казалось, близится конец света.
– С тобой все в порядке?
– Да. А что не так?
– Ты посмотри, какая разруха вокруг. Ты что-то ищешь? Давай я тебе помогу.
– Не надо. Я все нашел.
– Ты куда-то собрался? Он понемногу начал успокаиваться, брать себя в руки.
– Ира, понимаешь, мне надо ненадолго уехать из города.
– Куда? – она удивленно посмотрела на него и осторожно присела на стул.
– Куда, куда, в командировку. Ты должна понимать, что моя служба предполагает выезды, – он тоже расслаблено сел на диван, который под его весом тревожно заскрипел.
– А как же отец? Ты же говорил, что договорился в Москве с врачами.
– Так я и еду в Москву. Туда у меня командировка намечена. Как раз и встречусь с врачами и все с ними детально обсужу. Как только решу, вызову тебя с отцом.
– А деньги, с деньгами как быть? Сразу везти?
– А вы собрали?
– Завтра брат машину продает, и вся сумма будет на руках.
– Давай сделаем так: я переговорю с врачами, тебе звоню, и ты приезжаешь. Мы кладем отца в больницу, и его обследуют, делают операцию и лечат.
– А где там жить?
– Ты что думаешь, они за такие деньжищи сопровождающих больного не устраивают? У них же есть специальные гостиничные номера. Это все входит в оплату.
– Да?
– Конечно, Ирина. Ты не беспокойся. Все сделаем в лучшем виде, – Левин хитровато улыбнулся и, подмигнув Ирине, добавил: – Если что, ты используй те деньги, которые я тебе передал.
– Что ты, – всплеснула руками Ирина. – Пусть они лежат.
– Как знаешь.
– Кстати, они тебе в Москве не потребуются? – она кинулась к шкафу, открыла дверцы, засунула вглубь руку и извлекла конверт.
– Ирина, я же сказал, что эти деньги наш с тобой неприкосновенный запас, – Левин сделал ударение на слово «наш», отчего Ирина расслаблено улыбнулась и снова положила в тайник деньги.
– Ты поездом, на машине или как?
– Поездом, поездом, – Левин озабоченно посмотрел на наручные часы. – Времени совсем нет. Надо собираться.
– А ужин?
– Ужин… Да что-то кусок в рот не идет. Ты мне лучше с собой что-нибудь собери. Бутерброды там или еще что-то. А так, попью чайку и двинусь в путь, чтобы на поезд не опоздать.
– Андрюша, я сейчас, я мигом, – она сняла с себя куртку, бросила ее на диван и засуетилась на кухне.
Через пятнадцать минут она сидела напротив Левина и, подперев щеку ладонью, с умилением следила, как тот пил чай вприкуску с печеньем. Он макал печеньице в темный ароматный кипяток, внимательно разглядывал насквозь промокшее лакомство, и отправлял в рот. Загляденье…
Прошедшие события отодвинулись и расплылись. При желании можно было сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего сегодня и не произошло. Однако ноющий затылок и ссадина на подбородке говорили об обратном: произошло, еще как произошло…
Когда Ирина стала собирать посуду, Левин, подчиняясь интуитивному импульсу, отодвинул занавеску и выглянул в окно. Не обнаружив ничего подозрительного, он оделся в новый модный костюм, попрощался с Ириной и вышел из дома. В тени у соседнего подъезда стояла какая-то машина. Хотя рассмотреть можно было только силуэт, у него тревожно заколотилось сердце, и он подумал: «Не Седой ли там со своей бандой?» Настроение снова испортилось, хотя в глубине души он надеялся, что его подозрения беспочвенны, ведь после похода в кабак физическое состояние «авторитета» не располагало к слежке и разборкам.
Подняв воротник куртки, и повесив сумку на плечо, он быстрым шагом направился в сторону шумной вокзальной площади.
Несмотря на столь поздний час беспорядочные потоки увешанных чемоданами, мешками, баулами пассажиров ползли по переходному мосту и бурлили возле касс. Любой железнодорожный вокзал – это живущее по своим законам отдельное государство с четкой иерархией, строгими рычагами управления, неукоснительными правилами поведения для его коренных жителей: убогих побирушек, юрких карманников, изворотливых наперсточников, приблатненной пьяни, угрюмых рэкетиров, дешевых проституток и «залетных» гастролеров. Простой обыватель даже и не подозревает о наличии тайной жизни, клокочущей у него под носом. А вот Левин на собственном опыте знал об этом. Как-никак, не один год плечом к плечу он провел с аборигенами железнодорожных вокзалов. Делил с ними хлеб-соль, пил водку в дорожных отстойниках, учился карточным премудростям у местных «катал», на дорожных путях занимался сексом с привокзальными проститутками.
Связанные с вокзалами профессии передавались по наследству: появлялись династии потомственных железнодорожников, сыновья грузчиков занимали в конце концов места своих отцов, угасающие во внешности проститутки, азартно исполняющие минет прямо в кабинках туалетов, пускали в дело своих дочерей.
Регулировать сложную и запутанную жизнь вокзалов официальная администрация была не в состоянии, поэтому всегда существовало параллельное управление, осуществляемое воровской общиной, находившей полное взаимопонимание с линейными отделами милиции. Эту общину не интересовали графики движения поездов и снующие между вагонов пассажиры. Она курировала только криминальную сторону жизнедеятельности этого сложного организма: собирала дань со всевозможных торговцев, проституток, «катал» и мелких воришек, обворовывавших зазевавшихся посетителей, да решала возникающие между ними споры, выступая третейским судьей.
Несмотря на отсутствие документов, удостоверяющих личность, Левин всегда без труда брал билеты в любой поезд и на любое направление. Почти все поголовно кассиры с доверием относятся к некогда могущественным ксивам с серьезными печатями. Складывается впечатление, что им ничего не известно о развитии полиграфической техники, с помощью которой изготовить левак проще простого. И этот раз не был исключением. Предъявив кассиру фальшивое удостоверение сотрудника спецслужб и передав ему денежные знаки, он без проблем получил билет в купейный вагон скорого поезда до столицы.
Когда по земле пробежала дрожь, а над рельсами вспыхнули огни локомотива, тащившего за собой пассажирский состав на Павелецкий вокзал Москвы, Левин мысленно навсегда попрощался с провинциальным городком, где он провел несколько незабываемых месяцев своей распутной жизни. И как бывало не раз, в его сумке лежало несколько дорогих вещей, доставшихся в наследство от его очередной спутницы жизни. Но он еще не знал и даже не догадывался, что ждет его впереди…