– Итак, я засобирался. Нужно было все подчистить, собрать воедино. Я рассчитывал, что на сборы у меня уйдет примерно неделя, не больше.

– Ты имеешь в виду собрать все деньги воедино? – уточнил Калинин.

– Конечно же, деньги. А что еще? Ведь деньги выступают мерилом возможностей человека, его авторитета, к тому же деньги приносят деньги, и кто попробовал вкус этой азартной игры, тот никогда из нее не выйдет. Время сейчас такое!

– Что это за время?

– Время, когда каждый может удовлетворять свои комплексы и тешить самолюбие. Конечно, если у этого «каждого» есть деньги или, на худой конец, «пушка». А еще лучше и то и другое, – Левин засмеялся и как в американском вестерне, словно из пистолета, выстрелил указательным пальцем в Калинина, а потом подул на мнимый ствол.

– Так ты что, получается, и стволом пользовался?

– Нет, что ты, гражданин начальник, никогда. Я артист! Я каждый раз выбирал и играл нужную роль. И, на мой взгляд, в этом деле я преуспел, – с гордостью сказал Левин.

– Двойная жизнь рано или поздно приводит к тому, что теряешь основную. Это как за двумя зайцами гнаться…

Понедельник начался отвратно. Левин проснулся со знакомым ощущением похмельной тупости, вялости и апатии. Тошнило. В висках барабанила боль, а во рту чувствовался противный вкус желчи. Желудок, обгоревший после вчерашнего злоупотребления алкоголя, безбожно ныл.

Несмотря на проникающий в комнату яркий солнечный свет, утро казалось серым и невыразительным. Такая же метаморфоза происходила и с запахами Ирининых духов, парящими в квартире: вчера они приятно будоражили, а сейчас пытались вывернуть наизнанку.

Некоторое время Левин, обняв подушку, ворочался с боку на бок и пытался вспомнить весь вчерашний день. Безрезультатно… Его компьютер безнадежно завис. Пришлось открыть глаза. Знакомая обстановка слегка успокоила. В квартире он находился один.

Преодолевая слабость, он встал, нетвердо ступая по скользкому линолеуму, подошел к окну и распахнул раму. Прохладный свежий, почти морозный воздух слегка помог, Левин почувствовал себя лучше, и к нему вернулась способность воспринимать окружающее. В зеркале трюмо отражалось его осунувшееся усталое лицо с похмельными синяками под глазами и двухдневной щетиной на подбородке. Почти незнакомое лицо, которое он стал забывать, находясь на попечении у Ирины.

Оторвав взгляд от своей физиономии, спотыкаясь, он отправился на кухню залить чем-нибудь пересохшую глотку. Утолять жажду пришлось не водой из-под крана, а бутылкой прохладного пива, заботливо возвышавшейся по центру стола. Выпил ее залпом. Внутри что-то зашевелилось, запыхтело, заголосило и гортанно вырвалось наружу, обдав кухню свежим перегаром.

Покореженная водкой энергетика плавно восстанавливалась, и предметы вокруг постепенно обретали привычную расцветку и четкие контуры. Остатки алкогольной интоксикации прямо на глазах оттянул прохладный душ. Тело наливалось силой и жаждало движения. Первым напомнил о себе детородный орган, который неожиданно и, казалось, беспричинно дал о себе знать, но затем, засмущавшись, расстроился и принял обычное безжизненное состояние.

Приняв душ, с трудом позавтракав и, закурив, Левин обратился к наиболее простой на данный момент дилемме – идти за пивом или нет. Посмотрев за окно, он счел, что погода благоприятная для прогулки. Он лениво оделся, похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли деньги и ключи. В этот момент зазвонил его мобильный телефон.

– Да. Слушаю, – недовольно, сквозь зубы процедил он.

– Доброе утро, Андрей Юрьевич, – голос звонившего был хриплым и не сулящим ничего хорошего.

– Утро, Василий Иванович, добрым не бывает, – Левин, узнав Седого сразу же вспомнил вчерашний вечер, отчего у него гулко забилось сердце и задрожали руки.

– Вот и я про то же. Утро сегодня не доброе, а злое. Посмотрел на себя и испугался.

– Я тоже, Иванович, весь опухший. На работу проспал. Влетит от руководства.

– Да ты же теперь, как я понимаю, самый важный здесь. От кого тебе может влететь?

– А если генерал позвонит?

– Я же тебе позвонил. По телефону перегар не передается, и генерал твой ничего не учует. Да и голос у тебя бодрячком, не то что у меня, – вначале Седой захихикал в трубку, а потом болезненно ойкнул.

– Что там у тебя? Проблемы?

– А ты что, ничего не помнишь?

– Нет, – соврал Левин.

– Так мы вчера в самом конце ангишваны с какими-то фраерами схлестнулись.

– И что?

– Да ничего. Мы огребли по полной программе. Двое моих корефанов на мясницкой оказались.

– Не гони тюльку.

– Что мне перед тобой понтоваться? Мы же теперь свои. Мы вчера пришли на бровях и давай бакланить. Я даже хотел освежевать скотину.

– Да ты что, в своем уме?

– Что здесь поделаешь, слетели с катушек. Ну вот, только я джагу вытащил и решил его в доску пустить, как откуда ни возьмись появились два ломовика и начали нас класть доверху и печенками рыгать. Все, подумал, вилы, живыми из кабака не выйдем. И представляешь, Юрьевич, появляются дружки. Впервые я им обрадовался. Если бы не они, то нас к ногтю прибрали бы.

– А! Синичек помню. По-моему, сержант и лейтенант были.

– Ты еще их зафаловал и потом куда-то исчез.

– Кинуть чепуху мусорам – это ж милое дело, – рассмеялся Левин.

– А я же разве говорю, что это мотня порватная? Надо всегда капканы мочить. Ну ладно, черт с этими дружками. Ты с ними сам разберешься. Мне вот что от тебя надо. Обидели меня ломовики. Дюже обидели. Найти мне их надо позарез. Сделаешь, Юрьевич? Век не забуду.

– А на что они тебе?

– Морковь мне нужна. Ой, как нужна морковь. А то что народ обо мне подумает? Слабину дашь и все, будешь в самом низу, у параши находиться.

– Это точно. Наша братва любит парашу пускать. Помнится на зоне…

– Какая, Юрьевич, зона. Ты уж мне не компостируй мозги, – рассмеялся Седой. – Хотя я тебе скажу, если бы я не знал, что ты чекист, то век воли не видать, признал бы в тебе жида!

– Ну, Иванович, спасибо тебе на добром слове, – язвительно произнес Левин.

– Ну что, Андрей Юрьевич, поможешь разыскать ломовиков? Ты уж мне только пальцем укажи, а я все сделаю, шито-крыто будет. Ни одна падла не узнает.

– Да верю я, верю. Обещать не буду, но постараюсь. Может, это какие-то залетные были или еще хуже – менты?

– Да, с ментами тяжело будет. Их в стойку не поставишь. Ну а если местные волы?

– Если местные, то наверняка найду.

– Ну тогда до звонка.

– Счастливо, Седой.

Отключив мобильник, Левин задумался: «Уж очень я приблизился к братве. Не к добру это, ох, к не добру. Надо умывать руки».

После трехдневного дождя воздух на улице был чистым и непривычно свежим, асфальт впитал воду и оттого казался гладким и жирным. Вдоль него по бровке виднелись грязные лужи, покрытые из-за слабого ветерка мелкой рябью. Несмотря на антициклон, северный осенний ветер забирался под одежду, неприятно щекотал кожу и настойчиво подгонял к цели. Городок в ожидании зимы съеживался, пустел, становился каким-то блеклым, чтобы потом, к весне, снова расцвести.

До пивного киоска было рукой подать: пройти через небольшой облысевший скверик, повернуть направо и оказаться прямо перед ним. Тот, кто построил это небольшое сооружение из красного кирпича, оказался внакладе. Само место располагало к задушевным беседам с полулитровыми пластиковыми стаканами, а густая растительность вокруг не стесняла вовремя опорожнять быстро заполняющиеся мочевые пузыри. Здесь всегда было людно, но особенно по вечерам, когда мужики возвращались с работы.

Перед самым поворотом к киоску Левина окликнули:

– Андрей Юрьевич!

От неожиданности он вздрогнул и повернул голову навстречу голосу. Он доносился из припаркованного автомобиля и принадлежал знакомому таксисту, который при внимательном рассмотрении через приоткрытое окно, заразительно улыбался.

– О, Толя, привет. А я тебя уже искать засобирался, – Левин остановился у машины и протянул ладонь в салон.

– Я сам вас ищу. Сегодня собрался к вам на работу прийти, а здесь вы.

– Зачем на работу. Мы же договорились, как соберешь деньги, так и позвонишь.

– Да у меня мобильник украли. Там ваш номер был.

– Ну что, собрали на памятник деньги?

– На памятник? – изумился Анатолий. – Мы же договаривались на мемориальную доску.

– Я про доску и хотел сказать. Собрали?

– Ага, – радостно сказал таксист и полез в карман, где, поковырявшись, достал тугое портмоне. – Вот, мужики сбросились. Отнеслись с пониманием.

– Сколько здесь? – Левин кивнул на кошелек.

– Двадцать тысяч рублей.

– Не много, – разочаровано сказал он и протянул руку.

– Мы узнавали в военно-мемориальной компании, на мраморную доску за глаза. Если хотите, я могу все лично устроить. Мне только ее размеры нужны и какая надпись там должна быть.

– Не надо. Мы сами сделаем.

– Сами так сами.

Таксист вытащил деньги и передал их Левину, который не пересчитывая, положил их в карман, оглянулся по сторонам и собрался сразу же уходить.

– Юрьевич, подожди, – остановил его Анатолий. – А как там насчет документов?

– Каких документов?

– Ну ты в прошлый раз говорил, – засмущался таксист. – Для ментов ксивы. Ну что б почем зря не останавливали.

– А-а-а, – Левин ударил себя по лбу. – Конечно. Ты же должен был мне список передать.

– Ну вот, я его подготовил, – Анатолий судорожно полез в нагрудный карман и извлек из него вчетверо сложенный листок. – Здесь все, кто больше одной тысячи рублей передал.

– Фьють, – присвистнул Левин. – Да ты знаешь, сколько такая ксива стоит? Она в два раза больше, чем ты мне дал, стоит. А здесь у тебя целый взвод числится. Нет. Могу по дружбе сделать только одну, для тебя. А если кому-то нужно, то за отдельную плату. Десять тысяч рублей.

– Десять? – водитель почесал затылок.

– А что так удивляешься? За месяц работы сколько гаишникам на штрафы отстегиваете?

– По-разному. Бывает ничего, а бывает и по три тысячи рублей.

– Ну и посчитай. Три тысячи помножить на двенадцать месяцев, получится тридцать шесть тысяч рублей. За год прибыли больше косаря зелени.

– Ну это же не каждый месяц так штрафуют.

– Ну пусть за два года эти деньги отобьешь, потом-то голая прибыль пойдет. Так что, Толя считай, и своих гавриков убеждай. Тебе сделаю, а другим за отдельную плату.

– Понял. Ну хоть мне, и то хорошо.

– Через недельку в торжественной обстановке вручим тебе удостоверение, – подмигнул Левин и, попрощавшись с таксистом, направился к киоску.

К обеду, когда в квартире появилась Ирина, организм Левина функционировал, как швейцарские часы. Настроение было отменным. Две пустые пластиковые бутылки стояли под столом, а одна, наполовину наполненная – на столе, где также находился ворох рыбьей шелухи.

– Я так посмотрю, ты решил весь день опохмеляться? – улыбаясь, спросила его Ирина.

– Почему же весь день. Я с утра съездил в контору, получил зарплату. Вот, посмотри, – Левин вывалил на стол пачку денег, полученных от Анатолия.

– Ну наконец-то. Тебя можно поздравить с назначением?

– Поздравляй! – он протянул ей для поцелуя свою небритую щеку.

– Как же ты ездил на работу в таком виде? – удивилась Ирина. – Начальник, наверное, сделал замечание?

– Сделал, конечно. Но я ему заявил, что собираюсь бороду отпускать, – рассмеялся Левин и провел рукой по колючему подбородку.

– Шутишь? Тебе борода вряд ли пойдет. Будешь похож на душмана.

– Ты думаешь? – он встал и подошел к зеркалу, рассматривая свое лицо. – Скажешь тоже – душман, – бросил он, и как бы между прочим, добавил: – Да, совсем забыл тебе сказать, у меня еще есть одна хорошая новость.

– Какая?

– Лично сам наш генерал за твоего отца похлопотал. Нашли специалистов в Москве. Обследуют и сразу же сделают операцию. Но… – Левин сделал паузу и, развернувшись, с грустью посмотрел на Ирину.

– Что, какие-то проблемы? – спросила она.

– Да нет, особых проблем нет, если не считать денег. Врачи берутся лечить только за деньги. Сама понимаешь, медицина у нас платная, особенно в Москве. Здесь бесплатно бы было, а в Москве… Но ты не расстраивайся, меня наконец-то рассчитали с прошлой работы, дали десять тысяч долларов, – Левин бросился к своей сумке, достал оттуда объемный почтовый конверт, плотно замотанный скотчем и протянул его Ирине. – Вот, Ирина, возьми, пусть будет у тебя на сохранении. Это наш с тобой неприкосновенный запас. Всякое может быть.

– Да ты, Андрюша, не беспокойся. Я же тебе говорила: деньги мы достанем.

– Ирина, генерал меня предупредил. Сумма, говорит, большая нужна.

– Большая? А это сколько?

– Сколько я тебе и даю: десять тысяч долларов США. За деньги ты не волнуйся. Хватит и того, что я получил, – Левин кивнул на пакет.

– Нет. Так не пойдет. Давай, эти деньги оставим, а я, как и говорила, часть у родителей возьму, часть брат даст, машину продадим. А если и их не хватит, то возьмем у тебя.

– Ну что, тогда я говорю генералу, что мы согласны?

– Говори, – тяжело вздохнув, произнесла Ирина.

– Тогда ты скажи, к какому числу заказывать специалистов?

– Я думаю, неделю для сбора средств будет достаточно. Говори, что прибудем в Москву через неделю. Как раз возьмем из больницы все выписки с анализами, да и я отпрошусь с работы в отпуск по семейным обстоятельствам.