7
Войдя в спальню, Ева первым делом сбросила туфли. Она считала, что в святая святых дома, как и на пляже, лучше ходить босиком.
– Давай закажем что-нибудь прямо здесь. Что-нибудь свежее.
– Давай.
Она стянула с себя свитер, Рорк избавился от пиджака и галстука.
– Выйдя из шаттла отеля, он забрал оба чемодана. Он уже придумал, что летит в Майами. И покатил обратно – я так и не выяснила на чем. Скорее всего, на автобусе или на такси.
– Вдруг он оставил чемоданы на станции, чтобы вернуться туда с деньгами и отправиться куда-нибудь еще?
– Вряд ли. Сначала ему нужно было много чего продать. Мы знаем, что после банков он приступил к распродаже. Нет, он вернулся, заполз в какую-то дыру, спрятал там чемоданы, чтобы не таскаться с ними по банкам. Мне хочется узнать, как он разъезжал, просто для прояснения картины.
Она сняла брюки и, оставшись в одном белье, достала из ящика футболку и джинсы.
– Умнее было бы воспользоваться автобусом, но…
Он не дал ей говорить, развернув и впившись губами в ее губы. Поцелуй был горячий, страстный, властный, но с легким привкусом юмора.
Восстановив дыхание, она попыталась его оттолкнуть.
– Полегче!
Новый поцелуй, новый разворот, даже два, в направлении постели. Она думала изобразить сопротивление, но ограничилась тем, что откинулась и уставилась на него.
– Я работаю.
– Еще нет. Ты почти голая. Мое излюбленное зрелище.
– Зачем тогда в этой гардеробной такая прорва вещей?
– Потому что я понимающий человек и уважаю твое желание появляться на людях полностью одетой.
Он подхватил ее за бедра и понес на возвышение, где простиралась, как голубая лагуна, их постель. Там он сделал вид, что не удержался на ногах, и они повалились на постель – сначала она, потом, сверху, он.
– Мы отложили поедание суфле, но это не значит, что нельзя прямо сейчас побаловаться десертом.
В доказательство серьезности своих намерений он игриво ухватил ее зубами за щеку.
– Сейчас я предпочитаю тебя.
– Секс, секс, секс.
– Если ты настаиваешь.
Он снова нашел ртом ее губы, не давая ей хохотать. Какого черта, подумала она. Он тоже почти голый. Она сжала его неподражаемые ягодицы.
– Смотри, не подкачай.
– Я всегда готов принять вызов.
– Верно. – Чтобы убедиться в этом, ей было достаточно протянуть руку и сжать пальцы. Он застонал, скрипнул зубами у самого ее горла.
Как быстро у него получалось вызвать у нее прилив желания! Такие знакомые, но всякий раз такие новые, всепоглощающие чувства!
Тяжесть его тела, сами его формы, требовательный рот, ловкие руки – все это вызывало у нее восторг. Она уже предвкушала продолжение.
Она уступала своему голоду, становилась ненасытной, отдавалась буре ощущений, волне жара, сладостной боли. Собирала все это в пучок и возвращала ему.
Она отдавала и принимала – все, что было нужно ему и что он хотел дать в ответ. Обвиваясь вокруг него, владея им, пока он владел ею, откликаясь на любое требование и сама требуя не меньше, чем он.
Он знал ритмы ее тела, знал все потайные местечки, которые надо было исследовать, разжечь. Но она все равно оставалась для него загадкой, таила несчетные сюрпризы, была даром для тела и для души.
То, как она ерошила ему волосы, пока он припадал губами к ее груди, возбуждало его не меньше, чем ее упругое тело, чем шелковая кожа. Не меньше, чем ее мелкая дрожь, быстрая, как трепет крыльев бабочки, чем ее горячее прерывистое дыхание.
Ее тело, изогнувшееся дугой, – такое гибкое, такое готовое принимать ласки, ускоренное сердцебиение, которое он ловил губами, подсказывали, что ее желание стало таким же острым, как его.
Он с наслаждением ласкал ее гладкую разгоревшуюся кожу, обтянувшую тугие мышцы. Своего сурового воина, свою любимую жену.
Ее раскаленный рот, снова найденный его ртом, пылал желанием и беззвучно умолял больше не медлить.
Она горела, растекалась, и он распалял ее все сильнее, жадно проглатывая ее выкрики. Когда она, вибрируя под ним, достигла кульминации, он продолжал ее распалять, пока не услышал:
– Твоя очередь. В меня. Давай!
Новый изгиб, новый приступ ее дрожи – и он ринулся в новую атаку, погружаясь в неизведанные глубины.
«Ну же!» – успела подумать она, слыша собственные всхлипы, стискивая его что было сил. Он сотряс все ее естество, устремляясь, казалось, к самому ее сердцу. Все происходило стремительно, головокружительно, заглушая и перечеркивая все вокруг.
И снова она подумала: «Давай!» В этот раз его кульминация совпала с ее.
Она неподвижно ждала, когда успокоится ее и его дрожь. Ей вспомнилось, что раньше, еще до Рорка, она относилась к сексу только как элементарному, пускай иногда непростому, способу расслабления.
А после появления Рорка? Она еще не подобрала для этого слов.
Даже сейчас, после этого стремительного безумного секса, она чувствовала на плече его губы. Какой простой и при этом невероятный знак привязанности!
Она поняла, что именно такие моменты для нее важнее всего.
В приступе признательности они провела кончиком пальца по его спине. А потом – надо ведь сохранить верность себе! – довольно сильно ущипнула его за ягодицу.
– Вот это да! – простонал он.
– Хорошенького понемножку, дружок. Ты добился своего десерта. Большого сочного куска!
– А ты?
– Да, десерт был неплох. – Приподняв голову, он увидел ее улыбку. Она погладила его по голове, чмокнула в щеку. – Очень даже недурно! А теперь – за работу.
– Я не против. – Он потянул ее за руку, заставил сесть, провел рукой по ее волосам. – Благодарю за чудесный, упоительный ужин.
– И десерт.
– И десерт.
– Сколько пицц мы, по-твоему, спалили в топке?
– Во всяком случае, теперь я способен начертить круговую диаграмму, – ответил он, синхронно с ней скатываясь с кровати.
– Очень смешно: круговая диаграмма! Ты такой забавный. Лично мне срочно надо в душ.
– Великолепная идея! – Он вздохнул, она прищурилась. – Секс, секс, секс. Ты можешь думать о чем-нибудь еще?
– Говорю же, ты у меня забавный.
– И совершенно удовлетворенный. Придется тебе довольствоваться только душем. – И, отвесив ей звонкий шлепок, он бросился в ванную, обогнав ее.
Она нежилась под тугими струями всего пять минут, а потом, быстро обсохнув в сушильной колонне, стремительно оделась. Он, такой же возрожденный, как она, поспешил вместе с ней в кабинет.
– Я включаю экран, – сказала она.
– А я приступаю к поиску счетов. Судя по твоему рассказу, он не финансовый и не компьютерный гений, но этого и не нужно: в Интернете хватает вариантов и предложений, как припрятать средства. – Он ободряюще улыбнулся. – Их ничего не стоит выудить обратно.
– Ну, так давай, выуживай.
Она включила свою систему и изменила изображение, чтобы прибегнуть к методу, отличному от того, которым пользовалась на работе. Добавила время, вывела на экран рапорты.
И уставилась на Джерри Рейнхолда.
– Кто же ты такой на самом деле? – громко спросила она.
Снова поговорить с его дружками? Приняться за них как следует? Джерри не походил на человека, жившего в вакууме. Такому требуется слушатель, чтобы можно было браниться, хвастаться, ныть.
Так, идем дальше. Он ничего не успел добиться, ничего не совершил. Сам он, наверное, видит это иначе, винит в этом других. Зато теперь, зафиксированный камерами на ступеньках дома, банка, ювелирного магазина, он имел весьма самодовольный вид.
Разве такому не захочется похвал?
Причем, скорее всего, от чужих. Как хвастаться перед друзьями жестоким убийством родителей и тем, что прячешься от полиции? То ли дело – случайная знакомая из бара или спутница на ночь, проститутка с лицензией.
– Ты не признаешься им, что ты убийца, – пробормотала она. – Скорее наврешь, что огреб куш, провернул шикарную сделку. Вот это в твоем стиле.
Спутница с лицензией – вот кого ты наймешь. Ясное дело, с ней придется расплачиваться, но ты готов шикануть, ты же теперь при больших деньгах.
Как насчет секса? Нужно тебе это? Судить об этом пока не было возможности; с другой стороны, что за праздник без секса, как еще мужчине доказать свое могущество?
Об этом стоит, видимо, проконсультироваться с Чарльзом Монро, другом и бывшим профессиональным компаньоном, ныне – психотерапевтом-сексологом.
Она проверила время, решила, что еще рановато, и подошла к своему письменному столу.
Стоило ей протянуть руку к коммуникатору, как он засветился. Ее вызывала Пибоди.
– Докладывай.
– Последнее донесение. По пути домой мы с Макнабом заглянули к Нуссио. Я уже отправила тебе краткий рапорт.
– Я еще его не читала. – Где там, с таким ужином и с таким сексом на десерт!
– Я в курсе. В общем, ее не оказалось дома. К нам вышла соседка, Кребтри. Она приглядывает за Нуссио, даже оставила на ее двери записку, когда ненадолго отлучилась. И сняла ее, когда вернулась.
– Ладно, займемся ею завтра.
Лицо Пибоди на дисплее коммуникатора было озабоченным.
– Макнаб придумал, как отследить подружку, которая занималась с ней покупками. Раздобыть имена коллег, откопать их.
– Ты хочешь этим заняться?
– Уже занялась, – доложила Пибоди. – Почему бы нет? В общем, мы потрудились не зря. С ней была Кейси Райдер. Я только что закончила разговор с этой Райдер. У них был план покутить, прошвырнуться по клубам, но кто-то из их общих друзей сообщил Кейси про Рейнхолда.
– Значит, Нуссио все знает. – Озабоченность Пибоди заразила Еву.
– Знает. Обычная реакция: отторжение, неверие, депрессия. Они с подругой быстренько закруглились. Райдер настояла на том, чтобы отвезти Нуссио домой на такси, и высадила ее там примерно в шесть сорок. Получается, мы с Макнабом разминулись с Нуссио совсем чуть-чуть. Теперь у меня есть номер ее нового коммуникатора, но она не отвечает. Ты тоже еще не обновила файл, значит, тебе она тоже не звонила.
– Нет, не звонила. – Имея на это больше трех часов! – Может, соседка не слышала, как она вернулась домой?
– Не думаю, Даллас. Соседка очень зоркая.
– Что ж, будем считать, что сегодня вечером ей не до копов. – Поразмыслив совсем немного, Ева выпалила: – Ничего, придется через не хочу. Я немедленно еду туда.
– Мне ближе. Хочешь, мы с Макнабом туда вернемся?
– Нет, я сама. Если мы заставляем ее иметь дело с копом, пусть этот коп будет постарше званием. Я буду держать тебя в курсе дела. Спасибо за бдительность.
– Никаких проблем, Даллас. Это неважно пахнет.
– Не представляю, чтобы она его впустила или чтобы он сам туда попал – при такой наблюдательной соседке. Я позвоню.
«Пибоди права», – думала Ева, разъединяясь. – Пахнет все это и вправду неважно».
Она бросилась в кабинет Рорка. Сидя за письменным столом, он завязывал волосы сзади – деловой стиль.
– Мне срочно надо в город!
– В Управление?
– Нет, к бывшей девушке разыскиваемого. Оказывается, она уже часа три дома, но ни со мной, ни с Пибоди не связалась. То ли намеренно молчит, то ли с ней что-то не так. Надо проверить.
– Я с тобой. – Он включил на компьютере продолжение поиска и встал.
– Сейчас, только возьму оружие и жетон.
Рорк указал на ее босые ноги.
– Обуться не забудь.
Вооруженная и обутая, она позволила ему сесть за руль. Таким облизанным, сексуальным двухместным механизмом должен управлять он сам.
– Совсем новенькая, – похвалил он машинку. – Я еще ее толком не объездил.
В салоне пахло кожей – к этому запаху она питала слабость. Пульт управления выглядел не хуже, чем у межпланетного корабля.
– Сколько их у тебя?
– Теперь на одну больше, – сказал он и вылетел за ворота.
– Я не говорила, что надо мчаться как угорелому.
– Хочется проверить, на что она способна. – Он совершил прыжок и преодолел дорожную пробку. – Я везу копа, пусть не рыпаются! Я вижу, как ты встревожена, – добавил он.
– Наверное, она просто не желает никого видеть и слышать. Как крот.
– Как страус. Ладно, не будем спорить. Почему же ты тревожишься?
– Она указала ему на дверь, выставила. Он ее обокрал и, по некоторым сведениям, поднимал на нее руку. И она не спешит воспользоваться возможностью связаться с копами, узнав, что он совершил двойное убийство? У меня ощущение, что она очень разумная и ответственная особа, а тут еще соседка. Нет, не нравится мне все это!
– Она могла его впустить?
– Крайне маловероятно. – Ева не переставала прокручивать в голове всю ситуацию. – Не могу себе такого представить! Подруга высадила ее из такси и наблюдала, как она входит в подъезд. На нее сразу набросилась бы соседка, так что я, скорее всего, зря теряю время. Можно было бы отложить разговор до завтра.
– Я доверяю твоему инстинкту, – сказал он, но скорость не снизил, наоборот.
– Но все равно пытаешься побить все рекорды перемещения по земле и по воздуху! – Она обожала скорость, но предпочитала гнать сама. И все равно не попросила его угомониться. Она испытала облегчение, когда он втиснул машину в крохотное парковочное пространство на уровне мостовой всего в половине квартала от подъезда дома.
Выйдя на тротуар, она огляделась. Рановато для нарушителей спокойствия, в таком районе они начинают куролесить позже. Хотя красная двухместная игрушка у бордюра могла заставить их изменить привычкам.
– Твоя пташка разве что не умоляет: угони меня!
– Она у меня садистка: подманивает угонщиков, а сама полностью защищена и вооружена.
– Умница!
Она подошла к двери и хотела было набрать номер квартиры, но передумала.
– Не хочешь, чтобы она знала о твоем приближении? – осведомился Рорк, когда она отперла дверь при помощи своего универсального ключа.
– Не совсем.
– Просто ты встревожена.
– У меня нехорошее чувство. Поднимемся по лестнице. – По пути ее пальцы играли с рукояткой пистолета. – Ты тоже вооружен по примеру своей новой игрушки?
– Я всегда во всеоружии.
Из-за дверей доносились звуки развлекательных программ, чей-то веселый смех.
Указав подбородком на дверь Нуссио, она нажала на кнопку звонка.
Дверь была на запоре, глазок закрыт.
Она еще дважды позвонила, потом забарабанила в дверь кулаком.
– Лори Нуссио, это полиция Нью-Йорка. Нам надо с вами поговорить.
Дверь не шелохнулась. Но приоткрылась другая дверь, напротив.
– Вы опять здесь.
– Ну да. Мисс Кребтри, вы не знаете, мисс Нуссио вернулась?
– Да, примерно без четверти семь. Что-то около того. Я отдала ей вашу карточку.
Отвечая, женщина перевела взгляд на Рорка. Ева увидела в глазах Кребтри то же самое, что видела в глазах многих женщин, оказывавшихся рядом с ним. Она даже придумала для этого название: «Зрительный вздох».
– Я думала, вы появитесь раньше. Или дождетесь утра.
– Она мне не звонила.
– Проклятье! – Кребтри заставила себя перевести взгляд на Еву. – Она ведь обещала. Она была так огорчена, отказалась от моего предложения попить чаю. Сказала, что хочет побыть одна. Наверное, ей надо было поразмыслить.
– Но она не отвечает.
– Я не слышала, чтобы она выходила. У нас очень шумный лифт, но она могла спуститься по лестнице. Вид у нее был такой, как будто она хотела прилечь, вот и все. Может, она приняла снотворное?
– Я намерена войти в квартиру. У меня нет ордера, но…
– Подождите-подождите, по-моему, это неправильно. Ей это не понравится.
«Надо было связаться со мной», – подумала Ева.
– Я делаю это ради нее. Все, вхожу! – Ева кивнула Рорку и отодвинула Кребтри, заодно загородила ей обзор. Рорк тут же стал возиться с замками.
– Она всего лишь прилегла! – не унималась мисс Кребтри. – Вы не имеете права вот так вламываться в жилище. Это незаконно!
– Подайте жалобу.
– Готово, – доложил Рорк.
– Включить запись! – скомандовала Ева своему коммуникатору. Рука сама потянулась к оружию, но она, собравшись с духом, просто распахнула дверь и позвала:
– Лори Нуссио! Полиция Нью-Йорка. Мы входим к вам в квартиру.
Едва она переступила порог, как ей в ноздри ударил запах крови и смерти.
Она выхватила пистолет, Рорк тоже.
– Полное освещение! – приказала она. – А вы не входите! – Этот окрик предназначался Кребтри. – Стойте, где стоите.
Сначала она метнулась влево, потом прямо. Труп лежал на кровати, за разноцветной занавеской с бахромой.
У нее за спиной Кребтри издала сдавленный крик.
– Я запретила вам входить! Немедленно вернитесь в свою квартиру.
– Но… но…
– Рорк!
– Мисс Кребтри, вам придется пройти со мной.
Он вывел рыдающую соседку на лестничную клетку. Когда он закрывал дверь, она уже висела на нем.
Ева убрала пистолет в кобуру и шагнула к занавеске.
Одной злобой здесь не обошлось. Еще это была кара, и он потратил на нее немало времени. Злоба, месть, потребность унизить, вызвать страх.
Причем не в вакууме, думала она. Его не устраивала проститутка, случайная знакомая из бара. Он нашел перед кем бахвалиться, перед кем предстать во всей красе.
– Жертва – белая женщина двадцати лет с небольшим, волосы рыжеватые, глаза синие. Лодыжки и кисти рук связаны веревкой, туловище тоже обмотано веревкой. Рот заклеен клейкой лентой. Одежа снята, на ногах туфли. Туфли новые – подошвы не поцарапаны. На лице следы побоев, на теле порезы, следы побоев на животе, на ребрах. Веревка порвала кожу до крови, что свидетельствует о борьбе. Волосы покромсаны, клочья волос на кровати и на полу. Веревка на шее жертвы указывает на удушение. Он завязал ее тугим узлом.
Она описывала комнату и испорченную одежду несчастной, поджидая Рорка с ее рабочим чемоданчиком.
– Он до нее добрался, – сказала она Пибоди, вызвав напарницу на экран коммуникатора.
– Что? Вот черт! ЧТО?!
– Я нахожусь в квартире Нуссио и смотрю на ее мертвое тело. Живо сюда!
– Уже еду. Вот дерьмо, Даллас!
Ева выключила связь и сделала два шага назад, разглядывая квартиру. В глаза бросались объедки, пустые контейнеры, бутылки на столике, загроможденный кухонный стол.
Компьютера не оказалось и здесь. Проще всего на свете сбыть с рук компьютер.
Она вернулась к двери и изучила замки. Следов взлома не было – Рорк никогда не оставлял следов. Непохоже, чтобы замки недавно меняли. Но это надо будет уточнить.
Вернул ли он ей ключи? Какой дурой надо быть, чтобы, расставаясь, не потребовать назад свои ключи? Еще вариант: он мог их скопировать. Какой доверчивой или наивной надо быть, чтобы об этом не подумать?
Может быть, может быть…
Вернувшийся Рорк вручил ей чемоданчик.
– Вряд ли она сама его впустила. Не могу такого представить. А если бы он барабанил ей в дверь или пытался ворваться, соседка непременно услышала бы.
– Я посмотрю, пострадали ли замки.
– Скорее всего, нет. Вряд ли он опытный взломщик. Но он мог просто скопировать ее ключи – например, когда у них испортились отношения, на всякий случай. Заявился в ее отсутствие, только и всего. Очень вероятно, что это произошло в отсутствие соседки. С него сталось бы немного понаблюдать за домом. Потом войти – и дождаться ее. Он захватил с собой все, что хотел пустить в ход: ленту, веревку. Никаких импульсивных действий, никакого приступа безумия.
Она открыла свой полевой набор и достала герметик.
– Ты бы не смогла этого предотвратить.
– Предотвратить преступление можно всегда. Свернуть налево, а не направо, пойти вперед, а не назад, сделать что-то на десять минут раньше или позже. Это я его не остановила. Я не разглядела, на что он способен. Не увидела этого расчета, этой его потребности. Он заставил ее мучиться.
Она вернула ему тюбик и скрылась с набором в руках за занавеской. Там она склонилась над кроватью с идентификатором.
– Пострадавшая идентифицирована как Лори Нуссио, проживающая по этому адресу, двадцати трех лет от роду. Числится как шатенка. Видимо, перекрасилась, данные еще не скорректированы. – Она склонилась ниже. – Немного запекшейся крови. – Она осторожно повернула голову мертвой. – Удар был нанесен по затылку. Он подкараулил ее и нанес удар сзади, сбил с ног. Она упала без чувств. Он воспользовался этим, чтобы связать ее и заклеить ей рот. Грязный трус!
Она подняла и понюхала разбитую капсулу.
– Этим он привел ее в чувство. – Она опустила капсулу в поднесенный Рорком пакет для вещественных доказательств. – Загляни в ее сумочку, проверь, взял ли он кошелек, ключи, коммуникатор.
Рорк молча поднял сумочку с пола.
– Он связал ее очень туго, – продолжила Ева, – веревка врезалась в тело. – Он сделал это намеренно, чтобы причинить ей боль и напугать.
– Кошелька нет, – доложил Рорк. – Коммуникатора, ноута, компьютера – тоже. А ключ на месте.
– Он забрал все ее деньги и электронику. Лодыжки туго стянуты, заметные следы побоев на бедрах отсутствуют. Не думаю, что он ее насиловал: либо не собирался, либо у него не было эрекции. Нет, просто не собирался, – добавила она, – пытаясь думать как убийца. – Если бы у него были такие мысли, то он изнасиловал бы ее при помощи какого-нибудь подручного средства. Нет, это не пришло ему в голову. То ли он не очень сексуален, то ли не видит в изнасиловании или сексе орудия власти. Пока еще не видит.
– Зачем тогда было ее раздевать?
– Чтобы унизить и напугать. Сделать совершенно беспомощной. С той же целью он откромсал ей волосы. Он ее расчеловечивал.
Превращал в ничто, мысленно продолжила она. Ей был знаком этот человеческий тип, склонный превращать другого в пустое место. Таким был ее родной отец.
– Он много раз сильно ее бил – по лицу, в живот. Это что-то более личное, чем в случае с родителями. Или в этот раз у него было больше времени и пространства. Может, он экспериментировал?
– Она вернулась из похода по магазинам. Он испакостил ее покупки.
Прибор показал ей время совершения убийства.
– Девятнадцать пятьдесят пять. Он провозился с ней больше часа. Рискованно, зато сколько удовольствия! Небольшой порез на горле. Вероятно, у него был нож. Он угрожал ей, запугивал, но практически не порезал. Задушить – это более личное: можно понаблюдать за страданием жертвы, за ее смертью.
– Она очень молода, – тихо молвил Рорк.
– Да, и старше уже не станет.
Жестокое заявление, подумал Рорк. Но он знал своего копа и мог расслышать в ее тоне горечь.
– Драгоценностей тоже нет, – продолжила Ева. – Держу пари, она их носила. И на встречу с подругой кое-что надела. Он их забрал – не знаю, получит ли он за них хоть что-то. Обойдешься, стерва! Ты меня выперла? Теперь ты за это поплатишься. Зудела, чтобы я шел работать, чтобы убирался к чертям? Ну, так получай!
– А туфли зачем?
– Для сексуальности. Это как в порнофильме: голая женщина в туфлях на высоких каблуках. Распутные туфельки?
– Хм…
– Наверное, сегодняшнее приобретение. Как это его взбесило! У нее на языке вечно была квартплата, деньги, она только и ныла, что он проигрался с дружками в Вегасе. А сама тратит уйму денег на тряпки! Эгоистичная стерва!
Она сделала короткую паузу, чтобы не показать Рорку, как сильно взбешена. Такого она себе обычно не позволяла.
– В этих туфлях она выглядит дешевкой, как ей и положено. Когда мы ее найдем, она будет дешевой и потасканной, ее лохмы – похоже, она только сегодня изменила прическу и цвет волос, стала не такой, как на ID, – будут как половая щетка. Он дергал и щипал ее за правый сосок. Это тоже для унижения. Ты унижала меня? Теперь твоя очередь.
Говоря, Ева разглядывала руки убитой, потом перешла к туловищу в поисках ран и каких-либо следов.
– Он рассказал ей, как обошелся со своими родителями. Она – первая, с кем он этим поделился. Должен же он похвастаться! Ей – можно, ведь он все равно ее прикончит. Он должен высказаться, рассказать, как огреб кучу денег. А у нее ничего нет, она – пустое место.
Ева отошла от кровати, чтобы полностью изучить место преступления, а Рорк остался стоять рядом с убитой. «Ты – не пустое место, – думал он. – Теперь тобой занимается она, и она не остановится. Теперь ты принадлежишь ей, теперь ты значишь очень много».
Ему хотелось ее накрыть, но это запрещалось правилами. Поэтому он стал помогать своему копу чем только мог.
