8

Ева исследовала крохотную ванную, мокрые полотенца на полу, черные трусы в углу.

– Он испачкал свои трусы. Вероятно, пока ее душил. Насиловать не стал, но когда убивал, смотрел, как она умирает, когда ЧУВСТВОВАЛ все это, у него случилась эрекция. Думаю, это его удивило. Он не ожидал сексуального возбуждения и неожиданно для себя кончил. Не стал забирать трусы, а просто бросил их, полотенца тоже, после того как вытерся.

В зеркале над раковиной она встретилась глазами с Рорком.

– Он ребенок: швыряет вещи на пол. Эти трусы наверняка новые, только что купленные, но он все равно их бросает. Плевать ему на ДНК! Мы узнаем, кто убийца? Тем лучше. Он жаждет известности.

Она стала помечать полотенца и трусы для чистильщиков.

– Лучше я, – вызвался Рорк.

– Я его недооценивала.

– С чего ты взяла?

– Я думала, что он получил желаемое. А оказалось, что, убив родителей и забрав там все, что только можно было, он всего лишь увидел, что может сделать и получить. Теперь ему подавай все больше.

Ева оглянулась на вошедших в квартиру Пибоди и Макнаба.

– Сейчас полиция займется оцеплением, – заговорила Пибоди. Увидев кровать – Рорк подвязал занавеску, – она прикусила язык. – Боже, что он с ней сделал!

– Этим занимаюсь я. Надо срочно предостеречь всех, на кого у него может быть зуб: друзей, бывших боссов, сослуживцев, дедов и бабок.

– Думаешь, ему понадобится кто-то из них?

– Я не думала, что он разделается со своей бывшей, – отозвалась Ева с деланым безразличием. – Я ошиблась, и теперь она мертва. Сообщи о новом убийстве, но не называй жертву. Я хочу, чтобы все они были в безопасности.

– Уже занялась.

– Я проверю ее электронику, – вызвался Макнаб.

– Он забрал ее компьютер и коммуникатор. Камер наблюдения у дверей здесь нет, домашнего коммуникатора тоже, она довольствовалась карманным. Остальную электронику я еще не искала. Как только найду, передам тебе.

– Тогда я могу начать обход соседей.

На Макнабе было длинное мешковатое пальто кричащего оранжевого цвета, под пальто пламенели вишневые штаны, на шее был повязан галстук в разноцветную полоску. Еве все это не мешало разглядеть полицейского, но большинству могло показаться иначе.

– Это сэкономит нам время, но, умоляю, не забывай показывать свой жетон, а то люди решат, что ты сбежал из цирка.

Он ухмыльнулся, достал из одного из бесчисленных карманов пальто жетон, повесил его себе на грудь и вышел.

– С замками до меня никто не ковырялся, – напомнил Еве Рорк.

– Значит, у него есть ключи или их дубликаты. Она копила чаевые. После того как он ее обчистил в первый раз, она могла поднакопить еще. Что-то я ничего здесь не вижу. Может, у нее был тайник?

– Я поищу.

– Буду очень тебе признательна.

– Прибыли полицейские, – сообщила Пибоди, просунув в дверь голову.

– Пусть один из них займется Кребтри. Нам нужны ее показания. Мне необходимо точно знать, когда она ушла, куда ходила, когда вернулась. Пусть постарается ответить с точностью до минуты.

– Будет исполнено.

– Мне нужно немедленно поговорить с Мирой, – сказала Ева Рорку. – Пора залезть в голову этому парню, пока он не решил убить еще кого-нибудь. – Она повернулась к полицейскому, ждавшему у двери. – Детектив Макнаб приступил к опросу соседей. Взаимодействуйте с ним. Детектив Пибоди даст вам фото подозреваемого. Когда закончите со зданием, идите на улицу и обработайте квартал. Я хочу поговорить со всеми, кто его видел.

Она достала свой коммуникатор, отошла в угол и соединилась с Мирой.

– Доктор Мира, простите, что беспокою вас дома.

– Все в порядке, Ева. Хотите поменять время нашей завтрашней консультации?

– Да, она нужна мне немедленно. Он прикончил свою бывшую подружку.

– Понятно.

– Похоже, он проник в квартиру в ее отсутствие и засел там. Он захватил туда клейкую ленту, веревку, нож, – Ева продолжила делиться имеющимися сведениями.

– Мне надо видеть тело и место преступления.

– Я все сняла, могу немедленно вам отправить.

– Нет, лучше я сама приеду.

Ева поймала себя на непонятном нежелании допускать Миру к телу, позволить ей увидеть смерть, кровь, все это уродство. Мира небрезглива, излишне ограждать ее от таких сцен, и все же…

– Это было бы полезно, но…

– Адрес есть в вашем рапорте. Я скоро приеду.

– Спасибо. Я прослежу, чтобы вас пропустили.

Убрав коммуникатор в карман, Ева подошла к двери и приказала полицейскому, сторожившему квартиру, пропустить доктора Миру, когда та приедет. Рорк покосился на нее.

– Держу пари, она и не такое видела, – сказал он.

– Это точно, мерзости нет предела.

– Я нашел пустую вазу. – Он показал ей светло-голубую вазу с изображением цветка. – Обворовал ее еще разок, да еще попил и поел, так сказать, за ее счет.

Она перешла в кухню и стала просматривать программу маленького кухонного автомата.

– Через четверть часа после смерти своей жертвы он подкрепился пиццей. Перерыл все ее запасы: остались пакетики от соевых и сырных чипсов, пустая винная бутылка, пустая баночка от колы, упаковка от сандвича. Оголодал после убийства.

Она вспомнила место первого преступления.

– В квартире родителей он действовал так же: утолял голод. И в отеле «Мэнор» обжирался. От убийства у него обостряется аппетит.

– Если он продолжит в том же духе, ты скоро запрешь его в камеру.

Она улыбнулась уголком рта.

– Он забрал ее накопления вместе с кошельком, коммуникатор, потом стал искать, чем бы еще поживиться, все собрал, привел себя в порядок и пружинистой походкой вышел вон.

Она приветственно помахала рукой первому прибывшему чистильщику.

– Пока не подходите к телу и вообще не заходите в спальню. – Дав чистильщикам подробные инструкции, Ева посторонилась.

– Я со всеми поговорила, – доложила Пибоди, протиснувшаяся в комнату. – Голд едет к родителям, он перетрусил и теперь боится, что Рейнхолд может прийти за ним. Балбеса Джо я поймала в каком-то клубе. Он выглядел умеренно удивленным, но не сказать, чтобы особенно огорченным.

– Подтверждает свое прозвище?

– Это точно. Еще я связалась с Дейвом Хильдебраном, с его бывшими нанимателями и начальниками. Вспомнила и про Кейси Райдер. Рейнхолд был с ней знаком, знал, что она близка с погибшей. Вдруг вздумает навестить и ее?

– Это ты хорошо продумала.

– Она совершенно раздавлена, Даллас. Мне пришлось вызвать для нее психолога и женщину-полицейского. Возможно, нам придется с ней потолковать. Пока что надо было обеспечить ей чувство безопасности.

– Хорошо.

– Она пыталась связаться с погибшей по новому коммуникатору, но вместо коммуникатора всякий раз попадала на голосовую почту.

– Коммуникатор забрал убийца. Мы его не находим и не слышим его сигнала. Новинка. Убийца решил ее выгодно продать.

– Я добавлю его в список для оповещения. Макнаб говорил на нижнем этаже со свидетелем, видевшим, как подозреваемый вошел в дом. Он не знаком с ним и с убитой, просто видел их несколько раз и раскланивался. Привык к его появлениям, не знал, что его здесь больше не ждали, поэтому опять кивнул ему и заперся у себя.

– Время?

– Примерно в пять. Рейнхолд поднялся по лестнице. Как он выходил, свидетель не видел. По словам Кребтри, примерно в это же время она вышла по делам, а вернулась минут через пятнадцать.

– Это не совпадение. Он наблюдал за домом, соображал, как войти и подняться, не попавшись на глаза тем, кто знает о его разрыве с убитой. А может, просто выследил убитую и воспользовался уходом Кребтри, чтобы войти незамеченным.

– «Окно» всего в пятнадцать минут, – сказала Пибоди. – Повезло ему!

«А нам нет», – подумала Ева.

– Пусть полицейские выяснят, где он мог находиться: напротив, поблизости. Потом снова поговорите со свидетелем. Сейчас приедет Мира, я должна ее встретить.

– Прямо здесь? – Пибоди покосилась на труп и поморщилась.

Почему-то Еву успокоило то, что Пибоди реагирует так же, как она.

– Ей уже доводилось видеть трупы.

– Тоже верно. Я пошла к полицейским и к свидетелям.

– Коммуникатор не найден, как ты и думала, – доложил Рорк. – Я наскоро проверил ее финансы, узнал, где она сегодня пользовалась карточками. Список уже у тебя.

– Полезные сведения. Он уже пытался снимать деньги с этих карточек?

– Пока что нет. Но может попытаться, ее компьютер-то у него. Это будет нетрудно отследить.

– Вдруг он сглупит?

– Ты же в это не веришь?

– Нет, не верю. Закончу здесь – вернусь в Управление. А тебе пора домой, спать.

– Я еще пороюсь здесь и уеду одновременно с тобой. Я послал за твоей машиной. Когда ты будешь готова уехать, она будет тебя ждать.

– Что бы я без тебя делала?

– Считай, что все это – наше сегодняшнее свидание.

Она улыбнулась, но при появлении Миры улыбка погасла.

– Спасибо, что приехали.

– Не стоит благодарности. Добрый вечер, Рорк.

Судя по всему, Мира не считала приветственные поцелуи, которыми они с Роком обменялись, пока он помогал ей снять пальто, непрофессиональным поведением на месте преступления. В этот раз Мира явилась не в стильном костюмчике и обтягивающих сапожках, а в узких черных брюках, свитере цвета стали и в серых, с виду мягких, как тающее масло, коротеньких сапогах. Сверкающие каштановые волосы обрамляли привлекательное лицо, красивые синие глаза холодно и оценивающе взирали на мрачную картину.

– Я встретила внизу Пибоди, она дала мне герметик, – сказала Мира. – Я могу осмотреть тело?

Ева не отходила от нее, снабжая необходимой информацией: время смерти, состояние тела.

– Я не нашла предмета, которым он нанес первый удар. То ли он забрал его с собой, то ли принес его сюда. Ему нравится орудовать бейсбольной битой, на нее же может указывать рана. Моррис разберется.

– Несомненно. Говорите, он явился сюда с лентой и веревкой?

– Да, он подготовился.

– Действия по плану, а не по наитию. Так, как он разделался с отцом, а не с матерью. Но тождественность неполная. Цель была не только убить, уничтожить. Нет, он хотел причинить ей боль, напугать, унизить. Полагаю, вы сделали тот же вывод.

– Да, но ваше мнение все равно полезно. Видите, как он обрезал ей волосы? Это говорит о злобе и мелочности, но при этом – о понимании того, что значат для женщины волосы.

– Согласна.

– Уверена, она только что изменила прическу и цвет волос.

– Вот именно! Она же не имеет права выглядеть привлекательной. Явных признаков сексуального насилия не видно, не считая повреждения правого соска.

– Он эякулировал в трусы, которые оставил валяться в ванной.

Мира кивнула.

– Его возбудило убийство или пытка. Он оставил нам свидетельство этого и свою ДНК. Хочет, чтобы вы знали: он мужчина, не просто существо мужского пола, а мужик. Вы меня понимаете?

– Вполне.

– Сначала он ударил ее по лицу. Чтобы было больно, чтобы оставить отметину, чтобы она почувствовала его силу. Это пакеты из-под покупок? Она была в магазинах?

– Да. Насколько я понимаю, он вытащил все это и давай рвать.

– Ей нельзя ничем владеть – вот что он доказывал перед убийством. Потом опять делал ей больно. Заставил надеть новые туфли – для порнографического вида.

– Я тоже так подумала.

– Потом душил ее, глядя в лицо. Это интимно. Вот этот узел – опять мелочность и злоба. Думаю, Ева, он прихватил с собой ее локоны.

– Откуда такой вывод?

– Не хочу ничего трогать, но вы видите, какой длины отхваченные им клочья волос на полу? Думаю, волос было больше. Ваши эксперты скажут, ошиблась я или нет.

– Значит, он унес трофей – кусочек от нее. На месте первого преступления я ничего похожего не заметила. Может, проглядела?

– Сомневаюсь. Она значила для него больше, чем они. Они просто путались у него под ногами, их убийство было способом убрать помеху.

– Я тоже так решила, – согласилась Ева.

– Она была значительно важнее. Он спал с ней в этой постели, занимался с ней здесь сексом. А она отказалась от него, выгнала, отослала, как какого-то сопляка, обратно к родителям. А сама покупает себе обновки, по-новому причесывается и красится! Нет, так не пойдет. Такая молодая!.. – Тихо вымолвив это, Мира перешла в гостиную.

– Если вы все здесь посмотрели, я хотела бы запустить сюда чистильщиков и санитаров из морга.

– С меня довольно. Это он тут насвинячил? – спросила Мира, указывая на беспорядок в кухне.

– Да, после убийства он ел. Во всяком случае, после убийства – тоже. Включал кухонный автомат. – Ева поманила чистильщиков.

– Нездоровая пища. Пир молокососа! Он устроил себе маленький праздник прямо над ее трупом – тем острее было удовольствие. Что еще он забрал?

– Ее кошелек, накопленные чаевые, компьютер, новый коммуникатор. Уверенно могу говорить пока только об этом. Может, какие-то украшения. Думаю, отправляясь за покупками с подругой, собираясь краситься, она должна была нацепить сережки, еще чего-нибудь.

– Согласна. Молодая женщина, официантка, вряд ли имела что-то по-настоящему ценное, разве что какую-нибудь семейную реликвию.

Наблюдая за Мирой, Ева долго боролась с собой и в конце концов не выдержала:

– Это все из-за моей ошибки.

Оглянувшись на нее, Мира спокойно спросила:

– Почему вы так считаете?

– Я не думала, что он продолжит убивать, тем более так быстро, разве что спасаясь бегством или для самозащиты. Ну, или как месть за отказ в помощи. ЭТО мне в голову не пришло.

– И не могло прийти. С какой стати? Явиться сюда и учинить такое?! Это рискованно, но сделано расчетливо. Первые его убийства были не такие. Там на первом месте был порыв, на втором – удобная возможность. Но вы все равно пытались ее найти. Просто обстоятельства были против нее.

– Я неправильно его оценила. Раньше он не демонстрировал склонности к насилию, честолюбия, расчетливости. Мать он убил по наитию, потом подключилась слепая злоба.

– Так все и было.

– Через несколько часов пришла очередь его отца. Снова злоба, но уже с примесью ликования, хладнокровная способность сидеть в квартире, сначала дожидаясь отца и строя планы, потом додумывая свои планы рядом с убитыми родителями. Он ел, спал, шевелил мозгами в нескольких футах от их трупов.

– И ничего при этом не чувствовал, – подхватила Мира. – Это социопат, самовлюбленный нарцисс. Верит, что весь мир вращается вокруг него, вокруг его нужд – или что так должно быть. Всю вину, всю ответственность перекладывает на других. Это его кредо, и он не ведает ни вины, ни угрызений совести, ни потребности стать другим.

– И все же он изменился, – не согласилась Ева. – В тот момент, когда схватил нож и воткнул его в собственную мать.

– Усугубился, – поправила ее Мира. – Преодолел внутренние запреты. И опять-таки – по ее вине.

Ева взъерошила себе волосы и кивнула.

– Наверное. Устранив их, он получил доступ к деньгам, возможность короткое время пожить по-царски. Именно этого он и хотел. Ни вины, ни угрызений, только ликование. Не убил ли он что-то в самом себе, убив родителей, – последнюю искорку совести, человечности, потребности быть частью целого?

– Глядя на то, что он тут натворил, с каким наслаждением все это делал, я отвечаю на это: нет, это ничего в нем не убило, а просто высвободило то, что раньше лежало под спудом. Раньше у него присутствовал страх наказания. Высвободилась частица души, о которой он раньше, возможно, полностью или частично не имел понятия. Он обрел себя.

– Простите, что прерываю. – Вошла Пибоди с подносом. – Рорк прислал вам это: вам, доктор Мира – чай, тебе, Даллас, – черный кофе, мне – обыкновенный кофе. Рорк и Макнаб сейчас в круглосуточном кафе на другой стороне улицы. Тамошний официант узнал подозреваемого. Теперь они проверяют записи уличных камер безопасности.

– Отлично!

– И чай отличный, – похвалила Мира. – Мой любимый. Как это у него получается?

Ева пожала плечами.

– Я уже перестала задавать этот вопрос.

– Можно я ненадолго присяду?

– Валяйте, – разрешила Ева. – Я еще не могу.

– А я могу – на пару минут, – вмешалась Пибоди и плюхнулась на мягкое сиденье.

– Теперь он в ладу с собой, – продолжила Мира, тоже усевшись. – Он не был предназначен для физической работы, к которой его вечно принуждали. Он всегда это знал, а теперь доказал. Все боссы, требовавшие, чтобы он подчинялся их правилам, были близоруки и глупы, а то и специально его гнобили, видя, что он на многое способен. Теперь он убил троих – и разгуливает на свободе. Вы знаете, кто он, но остановить его вам не по зубам: он только что доказал это вот этим убийством. Теперь он при деньгах, он обрел подлинную свободу и самого себя.

– И снова должен будет убивать.

– Безусловно. Сексуальная реакция на это убийство только обостряет его потребность убивать. Убийство – его награда.

– Жертвой станет знакомый ему человек? Чужой не принесет такого наслаждения – во всяком случае, до поры до времени.

– Согласна. Свою новую жертву он не только должен знать: она должна быть из тех, кто его всегда недооценивал, ни во что не ставил, обижал и унижал.

Да, теперь она в нем разобралась, заглянула в самые темные уголки его натуры.

– Еще важна расплата. Родители держали его в узде, толкали, придирались, грозили, собирались выставить его на улицу. Бедная Лори перешла от угроз к делу. Есть много людей, на которых он затаил злобу.

– Длинный список проявлявших неуважение, возможностей проявить себя, получить наслаждение и расслабление и добиться желаемого – награды.

– Мы уже связались со всеми, кого знаем на данный момент, – сказала Ева, глядя на Пибоди.

– С бывшими работодателями, – поддержала ее Пибоди, – с сослуживцами, родственниками, друзьями.

– Будут еще люди, – сказала Ева. – Какой-нибудь сосед, посмевший на него фыркнуть, учитель, какой-нибудь инструктор, даже официантка или клерк.

Мира наслаждалась чаем.

– Полностью согласна. Он постарается добраться до каждого, кто заставлял его чувствовать себя неполноценным, презирал, отвергал.

– Его имя и физиономия уже красуются на всех углах. Он не может этого не знать. Ему придется изменить внешность.

– На нем был костюм, – сказала Пибоди. – Я спросила свидетеля, в чем был Рейнхолд. Он сначала ответил, что не обратил внимания, но я проявила настойчивость, и он вспомнил: оказалось, раньше он никогда не видел Рейнхолда в костюме.

– Интересно, – пробормотала Мира. – Ему хотелось выглядеть профессионалом.

– Нарядился для убийства, – подсказала Ева. – Хотел пустить своей бывшей пыль в глаза. Полюбуйся мной, стерва. Я выбился в люди. За тобой салоны, – обратилась она к Пибоди. – Места, где он мог сделать прическу, изменить цвет глаз. Он легко меняет метод: то нож, то бита, то удавка. Экспериментирует? – спросила она Миру.

– Не исключено. Или приспосабливается.

– Ищет удобный метод. Готов проявить гибкость. А главное, хочет чувствовать себя умелым и ловким. Должен же он остановиться где-то на ночлег, где-то притулиться. Ночлежка его не устроит.

– Это было бы ниже его достоинства, – согласилась Мира.

– Разве что на короткое время, пока он будет скрываться, но вообще-то это не для него. Особенно теперь, когда он хлебнул роскоши.

– В Нью-Йорке полно отелей, – напомнила Пибоди.

– Мы прочешем все до одного.

– Он будет тратить много времени на просмотр и чтение репортажей о себе, – сказала Мира. – Это тоже поднимает самооценку. Теперь люди знают его имя, уважают и боятся его. Они знают, что он мужчина. Опасный человек.

– Если он будет тратить деньги так, как сейчас, то скоро ему понадобится еще.

Он уже придумал, где их взять. Но – это ж надо! – он забыл заставить Лысую Лори (теперь он всегда будет думать о ней только так) перевести свои накопления на его счет.

Он дал маху. Знал ведь, что у нее где-то припрятано несколько тысяч баксов, но позволил ей отвлечь его воплями и дрожью. Вот он и убил ее до того, как завладел деньгами.

Дура, эгоистичная сучка!

Ладно, подумаешь! Плевать ему на ее жалкие гроши. Велика важность – официантка!

Он думал, что почувствует усталость, но вместо усталости произошел прилив сил, как от какой-нибудь забористой дури. Кстати, надо будет включить ее в свой список необходимых приобретений.

Но в данный момент нужно было найти место для ночлега, снова разжиться деньгами и сварганить фальшивое удостоверение личности, на котором он будет выглядеть так, как задумал.

Все это, и гораздо больше, ждало его в аккуратном кирпичном доме в Трайбеке.

Сдались ему жалкие сбережения Лысой Лори! Скоро он заграбастает гораздо больше.

Всего-то и надо, что дождаться, пока эта стерва Фарнсуорт выйдет на сон грядущий со своей паршивой собачонкой Снаффи. Для шавки это станет последней прогулкой в ее никчемной жизни.

Как же он позабавится!

Здесь не оказалось удобного кафе напротив, как перед домом Лысой Лори, поэтому ему пришлось прятаться в тени или делать вид, что он болтает по своему коммуникатору.

В одиннадцать с минутами он наконец увидел, как открывается дверь и как толстозадая Фарнсуорт выводит на поводке свое уродливое отродье. Она обращалась к собачонке своим раздражающим высоким голосом, так же, как к нему, когда терзала его на школьных уроках информатики.

Как же ее чествовали по случаю выхода на пенсию! Его даже заставили подготовить для нее поздравительную видеопрезентацию. Ему пришлось набраться для этого самообладания, ведь он помнил, как она третировала его за тупость.

Когда она отошла на полквартала и остановилась под деревом, чтобы дать своей собачонке погадить на травку, он шмыгнул в калитку ее тесного дворика и спрятался в тени у подъезда.

Неплохой домик, думал он. Вот бы здесь поблаженствовать пару деньков! Эта стерва получила свое гнездышко в наследство после смерти папаши, занимавшегося недвижимостью. Когда умер дуралей муж, стала жить одна. Ничего удивительного: кому нужна такая жирная уродина, злобная, как крыса из подворотни?

Он достал из сумки бейсбольную биту. До чего же приятно сжимать ее в руках, знать, для чего она сейчас послужит!

Он полагал, что мог бы заделаться наемным убийцей с лицензией, из тех, что работают на правительство. А что, еще не все потеряно, надо только завершить начатое.

Может, это тоже удовольствие – убивать незнакомых людей? С другой стороны, у него на примете было многовато тех, кому не следовало жить.

Некоторое время он будет сильно занят. С карьерным ростом придется повременить.

Вот и она, торопится за своей облегчившейся шавкой. Когда они миновали калитку, у него затрепетало сердце от предвкушения.

Надо же было шавке задержаться, ощериться, затявкать!

Этого он не предвидел.

– Что там, Снаффи? Опять этот нехороший кот? Этот вредный старикашка?

«Ага, – подумал Джерри, ухмыляясь. – Вредный кот – это я».

– Все, идем. Не веди себя как маленький. – Она взяла разошедшуюся собачонку на руки, стала ее гладить, успокаивать.

Подошла к двери. Повернула ключ. Открыла дверь.

Он не медлил ни секунды. Удар с размаху – и она повалилась ничком. Хлопок дверью. Он тяжело дышал, борясь с желанием просто порвать ее на части.

Вместо этого он изо всех сил пнул зашедшуюся лаем собачонку. Та отлетела к стене и шлепнулась, совсем как ее хозяйка.

Он с трудом отдышался, заставил себя прекратить спешку, приказал успокоиться биению крови в голове, чтобы обдумать ситуацию.

Потом удовлетворенно кивнул, прислонил к стене свою верную биту и потер руки, предвкушая предстоящее.

В Челси Ева обратилась к официанту, обслуживавшему Рейнхолда.

– Он пришел не то в четыре, не то в четыре пятнадцать, заказал латте-«максима», двойной крем-карамель и толстое шоколадное печенье. Стал работать на коммуникаторе и компьютере, как многие здесь.

– Вы слышали его переговоры?

Официант подергал себя за ухо, как будто так ему лучше думалось.

– Кажется, нет. Он просто сидел, смотрел в окно, включал и выключал коммуникатор, тыкал пальцем в наладонник. Я решил, что он кого-то ждет, а те опаздывают, ну и спросил: мол, к нему кто-то придет? Нет, говорит, просто убиваю время перед встречей. Расплатился наличными. Сначала скучал, а потом вдруг вскочил, бросил на столик деньги, схватил свою сумку и был таков. Прямо бегом. Я проверил, достаточно ли денег он оставил. Достаточно. Чаевых с гулькин нос, ну да ладно. Я видел, как он перебежал через улицу, виляя между машинами на светофоре. Вот и все.

– Что у него была за сумка?

– Что, простите?

– Сумка, – повторила Ева. – Вы сказали: схватил сумку и был таков.

– Ну да. Хорошая сумка, похоже, новая. Черная, здоровенная. Вроде бобрик, а может, и подороже. Я не приглядывался.

– Довольно и этого. Вспомните что-то еще или снова его увидите – сразу звоните нам.

– Обязательно.

Она вышла на улицу, к Рорку и Макнабу, занятым увлеченной беседой, и подняла руку, чтобы их перебить.

– Записи камер наблюдения?

– Мы как раз это и обсуждали.

– Но не по-английски.

Макнаб ухмыльнулся.

– Его засняли несколько уличных камер. Мы попробуем восстановить последовательность и понять, где его искать.

– Так бы сразу и сказали!

– Мы пытались, – вступил в разговор Рорк. – С тех пор как закон о приватности положил конец спутниковому слежению, нам приходится полагаться на камеры в домах, а они есть не всюду. Мы выявляем наивысшую вероятность, чтобы прийти туда, где он прячется, или хотя бы перехватить его в пути.

– Так и действуйте. Когда нащупаете что-то полезное, дайте знать мне. Минутку, – она отвела Рорка в сторонку. – Ты не едешь домой?

– Хочу провести немного времени с друзьями. Как бы мне не пропустить вечернее построение.

Она перевела взгляд на Макнаба, болтавшего теперь с Пибоди и не способного ни секунды постоять спокойно: разноцветные одеяния колыхались на нем слепящими волнами.

И Рорк – само спокойствие, безупречные черные брюки, кожаная куртка – еще умудрялся с ним дружить! Как ни трудно было Еве представить их вместе.

– Как хочешь.

– Это мой излюбленный метод. – Он сгреб ее в охапку, поцеловал и выпустил. – Быть начеку и на виду. Вы разрешили мне исходить из моих желаний, лейтенант.

Она нанесла ему шутливый хук в живот.

– Я возьму с тебя пример. Пибоди, ко мне!

Она перешла улицу, направляясь к своей машине, ждавшей в обещанном месте.

Ева работала, тот, кого она искала, тоже. Только он мог не торопиться, доставляя себе удовольствие – без разрешения расхаживая по пустому дому. Делай что хочешь, бери что понравится!

Здесь было полно электроники, которую можно было продать для пополнения его Разгильдяйского Фонда. Миссис Фарнсуорт оказалась любительницей современных технологий и обожала всякие примочки, включая человекоподобного домашнего дроида в черном фраке – к счастью, он был выключен.

Недаром он учился на курсах программирования – пусть эти мертвецы, его скряги родители, и ныли, что им приходится их оплачивать. Сейчас он стер память дроида. Перепрограммировать его было сложнее, но все равно ему под силу. К этому он вернется позже, если понадобится.

Сначала он привязал старую стерву к креслу в ее кабинете, потом сделал себе сандвич. Он приказал перезагруженному дроиду затащить ее наверх, потом опять его вырубил.

Настало время для экскурсии.

В доме стоял старушечий запах, попахивало и псиной – источник вони валялся с остекленевшим взглядом в углу. Наверное, от пинка внутри у шавки что-то сломалось или лопнуло, решил Рейнхолд и отправил себе в рот очередную щепотку соленых чипсов. Это требовалось немедленно запить колой.

Жирные руки он то и дело вытирал о ее богатые шторы и спинки кресел.

В спальне красовался здоровенный экран – старуха явно была при деньгах! Такой ему одному не стащить вниз. Может, задействовать дроида? Пусть дроид закладывает старухино барахло! Только не поблизости от дома, где она отоваривалась.

Этот вариант стоило обмозговать. Но пока он мог всласть попользоваться здешним здоровенным экраном.

Радуясь своей удаче, он обнаружил в ванной джакузи и массажный душ. Вот это жизнь!

В живописи он совершенно не разбирался, но уже подумывал о том, чтобы загнать в какую-нибудь галерею парочку из висящих картин. Придумать сказку о почившей тетушке Марте – неплохой способ набить карманы!

Но самым грандиозным открытием – у него аж коленки затряслись! – оказался сейф.

Внушительный, встроенный в стену за картиной, на которой красовалась какая-то дурацкая ферма и поле не пойми с чем.

Старый сейф – по крайней мере, с виду, с классическим цифровым замком. Такой мог просуществовать здесь не одно десятилетие, а то и больше. То, что хранилось внутри, теперь принадлежало ему.

Он вернулся в спальню и рассовал по пакетам всю старухину одежду. У него теплилась надежда что-нибудь за нее выручить, но главной целью было убрать все это куда подальше. Он выволок в другую спальню пакеты, идиотскую собачью постель, вонючий ящик с собачьими игрушками. Эта спальня, судя по шелкам и картинкам с цветочками, предназначалась для гостей.

Вот она и получила нежданного гостя!

Он вернулся, снял костюм и натянул новые джинсы, футболку с модным рисунком, новые кроссовки. Глядясь в зеркало, он одобрил это свое рабочее обмундирование. В дальнейшем, в ванной, предстояло заняться остальным: цветом и стрижкой волос, лицом, искусственным загаром.

Конечно, можно обратиться в салон, но он спохватился, что это было бы идиотизмом. Он уже изучил в Интернете, как менять внешность. Главное можно сделать самому, а в салоне навести окончательный лоск. Ему нужна другая внешность для нового ID, которое он выправит с помощью старой карги.

Он уже знал, как ее уговорить.

Для этого послужат кусачки, найденный на кухне мясницкий нож – очень удобный, с неисчерпаемым потенциалом – и маленькая ручная дрель на батарейках.

С мыслью, что пока хватит и этого, он вернулся в кабинет.

При виде ее широко распахнутых, испуганных глаз он состроил улыбку до ушей. Улыбка стала еще злораднее, когда он понял по ее взгляду, по животному ужасу в нем, что узнан.

– Здравствуйте, миссис Фарнсуорт. Помните меня? Вы выперли меня из компьютерного класса и испортили мне жизнь. Теперь у нас с вами будет конференция между учителем и учеником. – Для усиления впечатления он воткнул в письменный стол мясницкий нож. – Прямо сейчас и начнем.