Глава седьмая
Получив сигнал от Кулагина, подполковник Горшков вызвал на связь старшего лейтенанта Ромашина, занимавшегося электронным слежением за усадьбой, попросту говоря, «прослушкой», в полуразрушенном здании между высоким забором усадьбы и старой фермой:
– Стас, Первый!
– На связи!
– Что на объекте?
– На первом этаже только что закончилось движение, сейчас везде тихо, звуки пробиваются только из будки охранника и слабее из помещения на третьем этаже.
– Ты смотри, мы приступаем!
– Понял.
Командир группы повернулся к офицерам, стоявшим у машины, и распорядился:
– Все в салон. Чиж, выводишь тачку строго на площадку перед КПП усадьбы, и начинаем плести кружева. Не забудьте, имя женщины Лиза, Лизка, Лизуха. В роли мужа-рогоносца Олег. Любовник – «брат» Чижа, Денис.
– В игре – сколько угодно, главное, не в реальной жизни, – усмехнулся Давыдов.
– Ты сначала женись, – кивнул ему капитан Чижов.
– Отставить! – повысил голос Горшков и отдал команду: – Вперед!
«Форд» выехал из-за водонапорной башни на дорогу и, резко набрав скорость, пошел к усадьбе. Номера на нем стояли местные. У самого пропускного пункта Чижов дал по тормозам, развернув машину так, чтобы ни из КПП, ни с камер, висящих на заборе, не были видны номера. Впрочем, офицеры постарались немного подретушировать их, так что, не вглядываясь, точно определить номерные знаки было невозможно.
Алексеев, дежуривший эти сутки, вышел из здания к решетке, закрывавшей проход на территорию.
Из «Форда» вывалились трое мужчин. Судя по поведению, они были изрядно пьяны. Но, хотя и ссорились, все же не очень громко.
– Сюда твой конченый братан привез Лизуху? – накинулся на Чижова Давыдов.
– Да отвали ты от меня, не знаю я ни хрена ни о Лизухе твоей, ни о Денисе!
– Ты мне, сука, чего мозги сношаешь? Сосед видел, как Лизка к твоему братцу огородом шмыгнула.
– Я-то здесь при чем? Смотри за своей женой, а то наберут кого ни попадя, а потом вытаскивают баб из чужих кроватей.
– Ты язык-то попридержи! Когда женишься, тогда и рассуждать будешь, а братуха твой, олень мохноногий, Лизку вином взял. Знает, что слаба она на это дело. И ведь мы с ним раньше дружили. С детства его знал. У… у, паскуда, найду обоих – порешу!
– Денис-то при чем?
– А на хрена он поил ее?
– Кто?
– В пальто, придурок. У вас что, вся родня такая тупая, как Денис твой? И ведь врубился, козел, в тачку засадил Лизку и сюда. Говори, морда! – Давыдов замахнулся на Чижова. – Кто у вас тут живет? К кому нырнул Денис твой, далеко ведь уехать не мог.
– Да никого тута нет, Олег, вот те крест. Тут какой-то «бугор» из города живет. Да вон охранник, давай у него спросим?
Он попытался взять Давыдова за руку, но тот вырвался:
– Не лапай! Че мне твой охранник? Ясный палец, скажет, никого не видел, ничего не знаю. Потому как предупрежденный.
В ссору, «грозящую» перейти в потасовку, вмешался Горшков:
– Ну, вы че, мужики, в натуре? Хорош базарить. Ты, Олег, положи на свою Лизку, раз слаба на передок и «бухалово», на хрена она такая тебе нужна? Если ведет шашни с Денисом, пусть у него и остается. Выгони Лизку к едрене фене, детей у вас все одно нет, и баб на деревне нормальных, да вдовых или разведенных хватает, возьми фельдшерицу. Чем не баба? Она точно за бутылку раздвигать ноги не станет.
– А тебя кто спрашивает? Навязался тоже!
– Эй, клоуны, вам здесь не цирк шапито! – не выдержал Алексеев.
– Чего?! – взревел Давыдов. – Мы клоуны?! Ты, петух гамбургский, хлебало-то прикрой, а то я тебе его в момент раскидаю по брусчатке!
– Я сейчас полицию вызову!
– Ха? Напугал ежа голой задницей. Кого ты вызовешь? Сашку-участкового, которого из пушки не разбудишь? Али к тебе сюда городские менты поедут?
– Не волнуйся, приедут те, кто надо. Но тогда хлебало уже вам всем раскидают по площадке, а потом все вылизать заставят. Ну что, продолжаем цирк?
– Ты погоди, мужик, не надо никого вызывать, – подошел к решетке Горшков. – Тут понимаешь какое дело. У Олега, это что поменьше, жена блудливая. Нет, по трезвяку, как все, хозяйством занимается, убирается, за мужем смотрит, но как на пробку наступит, так в момент с катушек летит баба.
– Я уже понял, что у вашего Олега какой-то хмырь Денис увел жену. Усадьба наша здесь при чем?
Алексеева начал увлекать этот спектакль. Все какое-то развлечение, тем более повышенную готовность к приему городского гостя Боровской объявил с четырех часов утра. Так что не поспать. А вместо того чтобы до рези в глазах пялиться на монитор, лучше немного развеяться, да и время быстрее пройдет. Мужики эти никакой угрозы не представляли, так, мужички деревенские, неотесанные, справится.
– Да я-то понимаю, что ни при чем, – продолжал Горшков, – но Олегу будто моча в голову ударила, тока сюда мог увезти его супружницу Денис. Ты не вызывай никого. На хрена нам проблемы? А Олег, он побесится, пока самогон в башке играет, и успокоится. Лизка же наверняка у какой-нибудь подруги. Знает, если сейчас ее муж поймает, смертным боем изобьет.
– Вы откуда будете?
– Из Дужской.
– Не знаю. Что это, село, деревня, поселок?
– Деревня. Это за Светлым, в лесу. Там раньше народу много жило, как река Дужка полноводной была. А как плотину ГЭС поставили, так обмелела до ручья. К нам чужие не приезжают. Глухомань. И дворцов таких, – показал Горшков на особняк, – не ставят.
В это время к решетке подвалил Давыдов.
– Мужик, я к тебе не в претензии. Знаю, на службе. Ломиться на территорию не буду, да и без толку это, но ты мне правду скажи, здесь Лизка?
– Нет тут никакой Лизки и никакого Дениса.
– Врешь ведь, сука!
– Завязывай на людей лаять. Может, дальше, в соседнюю деревню укатил Денис? – оттащил от решетки Давыдова Горшков.
– К кому? Там дворов-то осталось, штук пятьдесят.
И снова возник спор. Деревня большая, нет, малая. Давыдов восхитительно играл свою роль, то успокаиваясь, то взрываясь, то соглашаясь ехать в «обратку», то кидаясь к решетке. Он держал Алексеева в постоянном напряжении, и тот не мог заниматься ничем, кроме как смотреть на случившуюся внезапно ссору подъехавших на «Форде» мужиков.
У него мелькнула мысль вызвать начальника охраны. Но, во-первых, Боровской сразу поймет, что потасовка перед воротами длится не меньше двадцати минут, так какого черта все это время бездействовал охранник? Во-вторых, начальник охраны тут же вызовет мордоворотов из ЧОПа и знакомых ментов из райотдела. Частные охранники приедут минут за двадцать и просто набьют морды мужикам. (Он даже не догадывался, что «пьяные» мужики гораздо быстрее и качественнее отделают чоповцев.) В-третьих, прекратится эта карусель.
Поэтому, поглядывая на окна фасадной части особняка, он продолжил участвовать в спектакле, проходящем по сценарию спецназа.
Пока шла перепалка, Кулагин с большим трудом, дважды едва не сорвавшись, добрался до окна.
Девушка помогла ему, открыв одну створку, подала руку. Ее маленькие ладони утонули в ладони капитана. Он улыбнулся. Скорее Павел вытащил бы ее из комнаты, чем она втащила его. Но, как бы то ни было, Кулагин достиг своей цели и оказался в комнате, которая так манила его последние дни.
Вблизи девушка была еще красивее. Нет, даже не красивее, очаровательнее, милее, привлекательнее и в то же время совершенно беззащитна.
– Здравствуй, Лена.
– Здравствуйте, я так рада, что вы откликнулись на мою мольбу.
– Просьбу. Во-первых, давай на «ты», во-вторых, откликнуться на просьбу еще не значит помочь, и, в-третьих, не надо быть такой доверчивой, а если я работаю на Старикова и Боровского и действую с их согласия?
– Нет, – уверенно ответила девушка, – у вас глаза добрые. Люди с такими глазами не способны на подлость. Вы сильный, но милосердный. О господи, как у меня сегодня болит голова!
– Присядь.
Девушка присела на кровать.
– Врач вчера приходил?
– Да, и вел он себя как-то странно, не сделал укола.
– Мы, под «мы» я имею в виду себя и своих друзей, имели с господином Икориным разговор и знаем, что он дает тебе и зачем.
Елена изумленно и в то же время испуганно взглянула на Павла:
– Но он же расскажет об этом мачехе!
– Нет, Лена, он никому ничего не расскажет.
– Вы его запугали?
– Можно сказать и так. Подожди. Этот урод по требованию Аллы Борисовны давал такие препараты, да? – И Кулагин перечислил психотропные препараты, подавляющие волю, вызывающие апатию, слабость и боль в мышцах, помутнение сознания и, в конце концов, полную недееспособность.
– Да, но я не пила таблетки.
– Вот как?
– Я поняла, что ничего хорошего мачеха мне желать не может. Более того, я стала для нее опасна. Поэтому, когда врач только объявился и начал давать таблетки, я смывала их, извини, в унитаз.
– И правильно. Но уколы-то Икорин делал?
– Да, и после уколов у меня появилась слабость. Я не могу долго стоять на ногах, начинают болеть икры, ступни, не могу долго что-нибудь держать в руках. Усталость наступает даже после незначительных нагрузок. Но вчера, а точнее, уже позавчера Икорин укола мне не сделал.
– Ему это запрещено.
– И он послушал вас, не доложив мачехе?
– Тебя это удивляет?
– Да, мне кажется, он полностью в ее власти. Хотя, возможно, им манипулирует Боровской или Маргарита.
– Это горничная?
– Скорее домовладелица. Впрочем, ее так и называют. Она близка к мачехе. Почему, не знаю. Извините, извини, но мы разговариваем, а я не знаю, кто ты.
– Твой друг.
– У друга нет имени?
– Павел.
– Хорошее имя. Павел, Паша.
– Так и зови. Но у нас мало времени, Лена. А я должен узнать, что послужило причиной твоего заточения в этой комнате, что происходит в семье, что заставило тебя довериться первому встречному, рассказать, запросить помощи. Нам еще предстоят кое-какие дела, но пока я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем.
– Ты не мог бы подать мне стакан воды? – попросила девушка.
– Конечно, а ты уверена, что это вода без примеси какой-нибудь дряни?
– Другой все равно нет, – пожала она плечами.
– А в душевой?
– Это техническая вода.
– Ты хочешь пить?
– Да, во рту все пересохло.
– Ну, тогда лучше техническую воду. Ничего страшного. Водопровод, которым пользуются все, гарантированно не отравит.
– Хорошо, – улыбнулась Лена.
Кулагин набрал воды из крана душевой, она жадно выпила, поморщилась немного, отчего стала еще беззащитнее и вызвала у боевого капитана сильное желание обнять ее, а затем вынести на руках из этой камеры.
– Началось все больше года назад, тогда, когда меня закрыли в этой комнате. До того проклятого дня я еще жила полноценной жизнью, училась в университете, у меня были друзья и подруги, мы ходили в кафе и бары, на дискотеки. Казалось, так будет всегда. Нет, конечно, я понимала, наступит время, и я выйду замуж, буду работать или заниматься семьей, у меня будут дети…
– Лена, – прервал девушку Павел, – я понимаю, ты хочешь выговориться, но у меня крайне ограничено время.
– Я в курсе. Буду покороче. Значит, однажды, гуляя по городу, я съела слишком много мороженого в кафе и, как результат, заболела ангиной. Горло дерет, температура под сорок. Но жаловаться не привыкла, выпила аспирин, прополоскала рот, осталась дома, не поехала в университет. Странно, что на «Мазду», у меня была своя машина, стоявшую под навесом, никто даже не обратил внимания. Да на меня вообще мало обращали внимания. Что я есть, что меня нет. Особенно мачеха. Но ладно. Я осталась дома, в комнате, я тогда жила на втором этаже, находиться не хотелось, и я спустилась в холл. И сразу услышала чьи-то голоса. Говорила Алла Борисовна и неизвестный мне мужчина с кавказским акцентом. Алла называла его Русланом. Услышав, о чем они говорили, я потеряла дар речи.
– И о чем же они говорили? – взглянув на часы, спросил Кулагин.
– Постараюсь дословно, тот разговор надолго остался у меня в памяти. Алла спросила: «Когда все это закончится?» Руслан ответил, посмеиваясь: «Все только начинается, дорогая». Это «дорогая» меня покоробило, Стариков хоть и приемный, но все же отец мне, а тут его жене неизвестный говорит «дорогая», словно они… любовники. Потом Руслан сказал: «Таблетки, порошок, смеси – все это хорошо. Они дают деньги, дорогая, но не те, которые мы могли бы иметь». – «Но ты же именно на них купил мне дом в Испании?» – ответила Алла. «Нам, дорогая. Тебе, наверное, хотелось бы взглянуть на него?» – «Да», – сказала она. «Ты не только посмотришь – ты будешь в нем хозяйкой. Хорошая, дорогая вилла, практически на берегу Средиземного моря, в пятистах метрах от пляжа, в пригороде города Торревьеха провинции Аликанте. Райский уголок, дорогая. На дом денег хватило, хватит и на жизнь, вопрос, какую? Вилла обходится дорого, престижная жизнь еще дороже». – «Подожди, а насчет квартиры не обманул?» – перебила его Алла. Руслан даже обиделся: «Зачем говоришь так? Руслан никогда не обманывает женщин». Алла Борисовна только засмеялась и спросила: «А где квартира?» Она еще что-то говорила, но это не важно. Руслан ответил, что в центре города, на улице Добровольского, четырехэтажный, четырехподъездный дом. Охраняемая территория. Квартира двухуровневая, почти двести квадратных метров.
В общем, Руслан приобрел ей недвижимость в Испании и тут, в Переславле, подчеркнув, что все равно это мелочи, кроме, пожалуй, испанской виллы. Но… для достойной жизни нужны достойные деньги. И это не то, что получается от разной «дури». В общем, скоро об этой мелочи и вспоминать не будут. Его, Руслана, брат получил серьезный заказ. И вот это уже деньги. Десятки миллионов, и не рублей, а долларов. Когда выполнят этот заказ, а работать придется всем, и ей, Алле Борисовне тоже, то, получив свои деньги, они уедут в Испанию и заживут достойно. Алла Борисовна, как мне показалось, загорелась, спросила, что за заказ и когда его надо выполнить. Руслан выдержал паузу и еле слышно ответил, что это будет то, отчего вздрогнет вся Россия. Возможно, придется ждать месяцы или даже годы, но это произойдет обязательно. А ей, то есть Алле Борисовне, надо держать под контролем своего депутата. Именно ему уготована роль «стрелочника», на которого повесят такое, отчего лучше, не дожидаясь ареста, сразу в петлю. Так что пока следует продолжать реализовывать «дурь» и ждать.
Потом они обнялись и слились в жарком, страстном поцелуе. Этого я стерпеть не смогла. Сбежала вниз. Любовники оторопели. Было заметно, что они никак не ожидали моего присутствия. Я набросилась на Аллу Борисовну, а она только рассмеялась мне в лицо. А вот Руслану было не до смеха. Он вызвал начальника охраны отчима и, что меня больше всего удивило, горничную. Боровской и Маргарита прибежали на зов послушными собачонками. Руслан приказал им закрыть меня в комнате и никуда не выпускать. Я сопротивлялась, но Боровской сильный мужчина. И Маргарита, несмотря на худобу, тоже очень сильная. Они буквально утащили меня в комнату. А на следующий день я оказалась здесь.
– Ясно. И тут же появился доктор, – кивнул Павел.
– Дня через два.
– Стариков не мог не знать об этом..
– Конечно. Но я его больше не видела. Вернее, видела из окна, но мы не общались.
– Ты устала?
– Если честно, то да.
– Тогда закончим?
– Нет, потому что самое главное я услышала вчера. Боровской с горничной стояли под моим окном. Они, наверное, думали, что оно закрыто или я сплю, но я не спала. Так вот, Боровской сказал, что в ночь, то есть сегодня, ближе к утру, гость привезет груз для основной работы.
– Сегодня?
– Получается, в ночь на завтра.
– А что за груз?
– Об этом они не говорили. Они говорили о другом.
– О чем?
– Маргарита спросила, что делать со мной, и Боровской приказал продолжать следить за мной, мол, осталось недолго. Когда все закончится, ни я, ни мой отец, ни помощник будут больше не нужны. Представляешь, что я пережила? Под окном обсуждали мое убийство.
– Что ответил Боровской? – спросил Кулагин.
– Что ответил? Он сказал, в этом нет проблемы, отец с помощником повезут меня в клинику, которую он, Боровской, якобы подготовил, а оттуда отправят за рубеж. Это версия для отца. На самом деле по дороге произойдет автокатастрофа, и все погибнут. Это уже подготовлено. Маргарита осталась довольна, быстрее бы, мол, нет сил смотреть на их самодовольные рожи. Боровской же добавил, что, как только Руслан с братом провернут дело, они получат хорошие деньги и смогут уехать из страны. Теперь все.
– Я понял, Елена. И не беспокойся, я не допущу, чтобы с твоей головы упал хоть один волос.
– Правда? – с надеждой посмотрела на него девушка.
– Правда. – Он достал из рюкзака упаковки и положил одну на кровать: – Это препарат, нейтрализующий средства, которые вводил тебе так называемый врач. Совсем скоро ты почувствуешь себя здоровой. Очень хорошо, что ты догадалась не принимать таблетки. Препарат пить один раз в день, за тридцать минут до еды, независимо от времени, но лучше утром. Так, вот это, – достал он вторую упаковку и извлек из нее миниатюрный микрофон и наушник, – средство связи между нами.
– Это? – удивилась Лена.
– Да, иголку надо закрепить там, где никто не найдет, а вот этот шарик посадить в ушную раковину, чтобы тоже не было видно. Чип – это высокочувствительный микрофон, а шарик – динамик.
Елена с еще большим удивлением посмотрела на Кулагина:
– Откуда у тебя такая аппаратура, Паша?
– Конечно, у разнорабочего такой аппаратуры быть не может, – усмехнулся он, – но я не всегда был разнорабочим. Пожалуйста, сейчас не задавай мне те вопросы, на которые я ответить при всем желании не смогу. Пройдет время, и ты все узнаешь. Значит, смотри, как пользоваться аппаратурой. Если возникнет необходимость связаться со мной, то поверни головку «булавки» по часовой стрелке до щелчка. У меня пройдет сигнал вызова, и я, по возможности, отвечу. Если не сразу, то когда смогу. Если же мне потребуется связь с тобой, то ты почувствуешь в ухе слабое покалывание. Сможешь ответить, поверни головку по часовой стрелке до щелчка. Чтобы выключить систему связи, надо вернуть головку на место. С этим ясно?
– Да.
– Прекрасно. Теперь посиди, я кое-что сделаю. – Павел оглядел комнату, вложил антенну специального устройства слежения между двумя дощечками паркета, вдавил вглубь и сказал: – Так, и с этим закончено. Мне пора уходить, Лена!
Девушка поднялась, подошла к Кулагину, положила руки ему на грудь:
– Тебя мне господь послал.
– Ты сама нашла меня.
– Но сюда-то ты не случайно приехал.
– Да, подсказал один человек, но не думаю, что он имеет какое-то отношение к богу. Хотя… наверное, ты права. Господь послал меня тебе, тебя – мне.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что сказал. Извини, мне пора. Будь спокойна, я не позволю нанести тебе вред, и я всегда рядом. Спокойной ночи.
– Может быть, сегодня я действительно усну спокойно, – вздохнула Лена.
– Все, я ушел. Не забудь закрыть за мной окно и портьеры.
– А ты смотри не сорвись, может быть, простынь как веревку используем?
– Нет, Лена, не получится, – улыбнулся Павел. – Да и след оставлять нельзя. Как ты объяснишь, что порвала свои простыни? Нам рисковать нельзя.
– А спуск по отвесной стене – не риск?
– Вся наша жизнь – риск, и ты имела возможность в этом убедиться.
– Удачи тебе!
– Спи спокойно.
Спуск дался еще тяжелее, чем подъем. Как ни старался Кулагин, но все же сорвался со стены. Хорошо, что на уровне между первым и вторым этажом. Сгруппировавшись, он при падении не получил даже царапины. Оказавшись на брусчатке, тут же нырнул в кусты и быстро пробрался до сауны. Получив последнюю информацию, уехать он не мог. Необходимо было скоординировать действия с командиром группы и предупредить таксиста. Но сначала Горшков.
Кулагин достал сотовый телефон, набрал номер командира…
Подполковник почувствовал вибрацию телефона и тут же отключил его.
Вовремя, подумал он, а то Давыдов уже начинает волноваться. Ему все труднее импровизировать, да и охранник терял интерес к происходящему.
Он схватил Давыдова за грудки:
– Ну все, кореш, мне это уже надоело. Мало что ты нам мозги вынес со своей Лизкой, так еще, – кивнул он на охранника, – работать не даешь. Едем в деревню. Явится твоя Лизка, никуда не денется.
– Ладно, – согласился Давыдов, но, повернувшись к Чижову, проговорил: – А твоему братцу конец. Встречу – прибью.
– Смотри, как бы он тебя не прибил.
– В машину, – рявкнул Горшков, – достали, блин!
Чижов и Давыдов, переругиваясь, сели на заднее сиденье «Форда».
– Ты уж, служивый, извиняй нас, – подошел к охраннику Горшков. – И не говори ничего хозяину, нам проблемы не нужны.
– Какие проблемы? – усмехнулся Алексеев. – Хозяину только до вас аккурат и дело.
– Ну и хорошо, мы поехали.
– Проваливайте, клоуны!
– Угу, счастливой службы!
– Давай, давай!
Горшков сел за руль, развернул машину и вновь, чтобы ни охранник, ни камеры видеонаблюдения не заметили номера, быстро увел ее по дороге к Светлому. Как только пропускной пункт остался вне видимости, остановил машину и повернулся к офицерам:
– Хорошо поработали, хлопцы. Будем надеяться, что охранник ничего не понял.
– Да если бы понял, то вызвал бы мордоворотов из ЧОПа вместе с ментами, – ответил Давыдов.
– Так, тихо, – распорядился Горшков, – мне надо поговорить с Павлом. – Он включил сотовый телефон: – Паша? Макс! Как дела?
– Вы ушли от усадьбы?
– Иначе не позвонил бы. Мы едем к деревне, можем отходить на базу.
– Не спеши, Макс.
– Тебе не удалось попасть к девушке?
– С этим все в порядке, но у нас еще есть работа.
– Объясни понятней.
– Я сейчас включу диктофон, прокручу тебе очень интересный фрагмент разговора. Тогда сам решишь, что делать. Впрочем, Стас должен был тоже все слышать, можешь запросить информацию у него.
– У Стаса прослушка дала сбой. Давай свою запись.
Кулагин включил диктофон, приставил его к сотовому телефону. Горшков выслушал отрывок из разговора Павла с Еленой, касающийся приезда гостя с основным грузом, и проговорил:
– Похоже, ты прав, придется задержаться, посмотреть, кто и с чем заявится в усадьбу Старикова. А как, в общем, разговор? Есть что-нибудь ценное?
– Я даже не надеялся на такой результат.
– Ладно, послушаем позже, мы сейчас перебираемся к Ромашину, где будешь ты?
– В своей каморке.
– В сауне?
– Да.
– Хорошо. До связи!
– До связи!
Кулагин позвонил таксисту-частнику. Тот, видимо, спал, ответил не сразу и заметно сонным голосом:
– Да!
– Борисыч, Павел!
– А?! Я на месте. Никто не подъезжал и мимо не проезжал. Ты уже идешь?
– Нет, Борисыч, мне придется задержаться. Ты, если хочешь, возвращайся в город, я рассчитаюсь с тобой завтра вечером.
– А сам как доберешься до города?
– Найду как.
– Где? Здесь? Да тут и днем вряд ли кого поймаешь. Такси тоже не поедет. Так что я подожду. В машине хорошо, прохладно, ни комаров, ни мошек, кемарнул неплохо.
– Ну, если так, то подожди. Только я не знаю, сколько придется ждать.
– Делай свое дело, капитан.
– Спасибо, Борисыч!
– Не за что.
Кулагин отключил телефон, прошел к столу, сел у окна. Вокруг все спокойно, незаметно, что в усадьбе ждут гостя.
Постепенно небосклон посветлел. И как только забрезжил свет, позолотивший верхушки деревьев дальнего леса, от деревни Светлое послышался звук работающего двигателя. Ехала, определенно, «Газель».
Кулагин вызвал на связь Горшкова:
– Макс! Что там на дороге?
– К усадьбе идет «Газель», в особняке небольшое движение. Двух человек, не больше.
– Понял.
Отключив сотовый телефон и взвесив степень риска, Кулагин решил выйти на улицу. Кустами он пробрался к месту водопроводной колонки, оттуда ему были видны фасадная часть особняка с центральным входом, главная аллея и пропускной пункт.
«Газель» подъехала к воротам. Алексеев тут же открыл их. Массивные створки отошли в сторону и встали на место, как только тентовый грузовичок зашел на площадку проходной. Одновременно из дома вышли Боровской, помощник Старикова, Заборский и… собственной персоной горничная Маргарита Александровна Чудинова. Из «Газели» на площадку выпрыгнули человек с выраженными южными чертами лица и двое славян, один из которых был водителем.
Алексеев скрылся в сторожке.
Начальник охраны, помощник депутата и горничная подошли к прибывшим. Боровской протянул руку южанину:
– Здравствуй, Руслан, добрались без проблем?
– Привет, Миша, нормально добрались.
– Менты тормозили?
– Один раз, прямо на выезде из Москвы. Но у нас с документами и с грузом все в порядке. Покрутились менты, бумажки и груз посмотрели, придраться не к чему, отпустили.
– Как же они проверяли машину?
– А ты думал, что я основной груз без прикрытия повезу? Но ладно болтать, уже светло, давай разгружаться.
– К тайнику не подъедем.
– Значит, разгрузимся здесь, а ящик на руках отнесем, он нетяжелый. – Руслан повернулся и подал команду подельникам, прибывшим вместе с ним: – Семен, Витя, в кузов, подавайте хлам. Тебе, Миша, – обратился он к Боровскому, – вместе с Лешей придется принимать его.
– Ничего. А ты?
– А я посмотрю, как вы будете работать, – усмехнулся Руслан и подошел к горничной: – Привет, Маргарита, все хорошеешь?
– Издеваешься, Руслан?
– Почему? Как можно? Мужчина должен любить любую женщину.
– Ты нашел бы мне ухажера, а то вот одна да одна, или сам пригрел бы, от хозяйки втайне.
– Не говори глупостей. Кстати, как Алла?
– Прекрасно. Спит с мужем.
– Так и должно быть.
– И это говоришь ты?
– Ну, хоть иногда жена должна спать с мужем? – рассмеялся Атабеков. – Значит, и Владимир Сергеевич в порядке?
– В полном. Но, думаю, твой приезд его не обрадует.
– Плевать! Как Елена?
– А что ей будет? Сходит с ума потихоньку.
– Жаль девушку, но такова ее судьба.
– Как и отца?
– Как и отчима, Маргарита. Но ты не стой здесь, а лучше пойди свари крепкий кофе без сахара и в термосе принеси мне. Сутки почти не спал, надо взбодриться.
– Но мне найдешь ухажера?
– Обязательно. Да хотя бы парни, что в кузове работают. Выбирай любого. Скажу, и пойдут с тобой, будут делать, что захочешь.
– Тогда я выбираю обоих.
– А выдержишь? Хотя да, ты же у нас железная леди. Ступай, сделай кофе.
– Я ненадолго.
Горничная прошла в дом. Атабеков, проводив ее взглядом, тихо проговорил себе под нос:
– Да, придется сегодня ребяткам несладко. Мало того что страшна как Баба-яга, тоща и плоска, как шпала, да еще голодная. Но ничего, за червонец потерпят, эту стервочку надо ублажать, она еще нужна. И не просто нужна, Меред на нее в работе делает главную ставку. Что ж, брат редко ошибается.
Работники между тем начали разгрузку «Газели». Груз переносили Боровской и Заборский, больше помощник, начальник охраны не слишком утруждал себя.
Постепенно около машины выросли груды утеплителя, связки разномасштабной вагонки, упаковки ламината, банки с красками, клеем, обои, запакованные в целлофановые футляры.
Все это видел Павел. Но не видели офицеры группы. Поэтому Кулагин периодически докладывал о том, что происходит около пропускного пункта.
– С машиной прибыл только один южанин? – поинтересовался Горшков.
– Да. Это Руслан. Мереда, которого ты, Макс, так ждешь, нет. По крайней мере, с этой машиной он не приехал. Возможно, подъедет позже.
– Посмотрим.
– «Газель» была забита под завязку строительным материалом.
– Это понятно, основной груз где-то в глубине, чтобы случайно не наткнулись инспектора ДПС. Долго еще им разгружаться?
– Нет. Но работы прекратились.
– Почему?
– Работники спрыгнули с кузова, закурили. В общем, устроили перекур, а рессоры «Газели» выгнулись, значит, кузов пуст или почти пуст.
– Я понял тебя. Продолжай наблюдение.
– К Боровскому подошел Атабеков, не мешало бы послушать, о чем они будут говорить. А вообще, сейчас идеальная ситуация для захвата банды. Можем действовать с двух или даже с трех направлений.
– Что дает штурм без Мереда Атабекова? Он – главная цель.
– Да понял я.
Атабеков, подойдя к Боровскому, спросил:
– Тайник оборудован отражающим радиосигналы материалом?
– Я не стал покрывать все стены, пол, потолок, подумал, накроем спецпленкой тару со взрывчаткой, этого достаточно.
– В принципе, да, я привез только половину груза. Вторая половина у Мереда. И не спрашивай, где второй схрон.
– Я и не думал спрашивать.
– Только перед самой акцией сгрузим все сюда. Отсюда и начнем работу.
– Когда займемся Стариковым, его дочерью и Заборским?
– В день закладки взрывчатки на объект.
– Он уже выбран?
– И этот вопрос не надо задавать. Я тут слышал, ты после работы собираешься свалить за бугор с прекрасной Маргаритой Чудиновой.
– Боже упаси. И кто сказал такую глупость? – чуть не поперхнулся Боровской.
– Она сама.
– Дура! Намекала, чтобы взял, но сам посуди, на хрена мне эта «красотка» и «доска»? Людей добропорядочных пугать? Ведь ее только в огороде чучелом выставлять. Ни одна птица не сядет. Или сдохнет на подлете, увидев это чудище.
– За бугром огородов нет.
– Вот и я о том же.
– Значит, не хочешь связывать свою жизнь с Маргаритой?
– Нет, Руслан, не желаю. И врагу не пожелаю такую жену. Родятся же подобные особы!
– Миша, если к ней с лаской, то вернее человека не найдешь! Будет предана как собака.
– Я, Руслан, лучше все же собаку заведу. И вообще, на хрена ей платить? «Мочкануть» по-тихому да выбросить в озеро. Никто не хватится, потому как у нее родственников нет. И я прекрасно понимаю ее мать, та, наверное, прямо со стола, где рожала, рванула из роддома, чтобы больше не видеть эту ошибку природы. Сто против одного, ее мать тысячу раз пожалела, что в свое время не сделала аборт.
– Убрать Маргариту предлагаешь? А долю ее себе забрать? – Руслан сразу стал серьезным.
– Можем поделить.
– Я подумаю. Лишних людей переправлять через границу – лишние заботы и лишняя трата денег.
– Слушай, Руслан, а может, Маргариту в Афган продать?
– Кому? – вновь заразительно рассмеялся Атабеков.
– Ну, полевому командиру какому-нибудь?
– Ты хочешь, чтобы все движение сопротивления в Афганистане развалилось?
– Да, даже талибы от нее сбегут в Пакистан, – тоже улыбнулся Боровской. – И надо же такой уродиться?
– Ладно, Миша, хватит болтать, пока парни отдыхают, пойдем посмотрим тайник.
Они прошли за угол дома и стали не видны Кулагину. Горшков же с товарищами имел возможность только «слушать» усадьбу.
– Черт! – проговорил Павел и вызвал на связь командира:
– Макс!
– Да?
– Руслан с Боровским пошли к тайнику.
– Прекрасно, узнаем, где он.
– Ни хрена не узнаем. Они зашли за угол дальней от меня стороны особняка. Мне она не видна.
– Возможность переместиться на новую позицию есть?
– Уже светло, Макс, мне сложно будет отойти к сауне, не то что гулять по территории.
– Я тебя понял. Но они могут зайти и в тыл дома?
– Могут.
– Значит, вход в тайный склад либо с нашей стороны, либо с тыла, так?
– Так. Но, скорее всего, с фланга, тыл я видел, там ничего похожего на вход в подвал или в прочее подземное сооружение не заметил. Впрочем, и справа тоже ничего подозрительного не видел, но там я был всего один раз.
– Придется проверить, когда все утихнет.
– Придется. Надо – проверим, но только тогда, когда все успокоится. Или после восьми утра, когда официально выйду на работу. Успеть бы смотаться в город и вернуться до восьми часов. Разгрузка явно затягивается.
– Это в нашу пользу. Бандиты ничего и никого не опасаются, значит, уверены в своей полной безопасности.
– Согласен. До связи!
– Давай!
Кулагин взглянул на часы. Если все эти маневры, устроенные Атабековым, продолжатся два часа, он не успеет доехать до дома и вовремя вернуться на работу. Придется использовать такси, но тогда это вызовет подозрение. И только сейчас до Павла дошло, что сегодня был выходной день. Осознание этого сразу успокоило. Но отход все равно придется проводить. Он должен быть в городе, и, если его заметят тут, то отвертеться будет невозможно. А отход в условиях, когда семейство, если так можно назвать чету Стариковых, выйдет на люди в присутствии Боровского, Заборского и контроля территории с пульта охраны, провести безупречно очень сложно. Так что лучше бы все успокоилось быстрее.
И его мысли словно были услышаны бандитами – Атабеков и Боровской вышли из-за угла.
– Переносим ящик в тайник, да аккуратно, не уроните, – отдал команду Руслан.
Водитель и мужики, прибывшие с Атабековым, запрыгнули в кузов и подали оттуда армейский, зеленого цвета ящик, в каких обычно хранятся автоматы. Его подхватили Боровской и Заборский. Вчетвертом его занесли за угол.
Сотовый телефон Кулагина провибрировал сигналом вызова:
– Слушаю, – ответил Павел.
– Ромашин по аппаратуре установил содержимое контейнера, снятого с «Газели».
– Это не контейнер, Макс, это обычный оружейный ящик.
– Не важно. В этом ящике мощное взрывчатое вещество «Пронол». Взрывается как от детонатора, так и от внешнего воздействия, например, попадания пули или осколка.
– Производитель кто? Россия?
– У нас только работают над «Пронолом». В готовом виде он был зафиксирован в Афганистане, у талибов. Так что страну-производителя установить не сложно. «Пронолом» активно занимались и США, и Китай, и Германия, и Израиль, и еще с десяток крупных в этом отношении стран. Хреновая штука, Паша. Подрыв двух килограммов полностью валит двухподъездный высотный дом за считаные минуты. Взрывчатка очень компактна, и единственный ее недостаток, – обнаруживается она легко, как, скажем, тот же гексоген. Но это если знать, что закладывается «Пронол».
– Сколько сейчас в ящике, Стас не выяснил?
– Ровно два килограмма в четырех брикетах. К ним взрыватели дистанционного управления.
– Как Стас мог все это выяснить, если бандиты вели речь о каком-то отражающем радиосигналы материале?
– Ими действительно применены спецматериалы. Но в подвале. Сейчас наша аппаратура не видит взрывчатку. И переговоры фиксировать не может. Сплошное поглощение сигналов.
– Откуда эта вещь у них?
– У них же и спросим.
– Значит, в арсенале Мереда Атабекова четыре килограмма, ведь сюда он переслал только половину?
– Скорее всего, да.
– Этого на что хватит, если отбросить вариант подрыва жилых домов?
– На полное уничтожение крупного гипермаркета или концертного зала, стадиона, ледовой арены, цирка и еще с десяток объектов, где могут находиться тысячи, десятки тысяч людей!
– Неплохо! Я хотел сказать, хреново.
– Что в усадьбе? Стас производит перенастройку оборудования.
– Ничего особенного. Мужики вернулись к «Газели», и пошла работа в «обратку», в машину загружают стройматериалы.
– У тебя остается мало времени. Паша, может быть, начнешь отход?
– Немного попозже. Я сообщу, когда выйду в рощу.
– Добро. Договорились. Конец связи.
– Конец!
Люди Атабекова загрузили «Газель», и она ушла с территории усадьбы. В глубь дома зашли Атабеков, Боровской, Заборский. Все потихоньку стихло. Алексеев прилег на топчан, оттуда бросал взгляды на мониторы. О приезжавших мужиках он не стал докладывать своему начальнику. Черт его знает, как тот воспримет это.
Кулагин благополучно и незаметно добрался до сауны. Сейчас искать схрон было бы безумием. Он вызвал на связь Горшкова:
– Макс!
– Да?! – ответил подполковник.
– Я ухожу с территории.
– Давай. Встретимся днем на твоей хате, поговорим.
– Добро. Только предупреди перед приходом.
– Ты куда-то собрался?
– Нет. У меня просто сосед по-новой запил, а пьяный имеет дурную привычку заходить в гости в самый неподходящий момент. А нам совершенно не надо, чтобы он видел тебя.
– Я понял, Паша, до встречи, мы тоже через полчаса уйдем отсюда.
– До встречи!
Кулагин переключился на таксиста:
– Это я, Борисыч!
– Очень приятно.
– Иду к тебе.
– Понял, жду.
