Глава шестая
Кулагин дождался, когда приехал Стариков, тот явился без двадцати девять и явно в нетрезвом состоянии. Все же ревновал, видимо, супругу, а может, его бесило бессилие, с которым он должен принимать устоявшееся положение вещей. Поддался на искус заиметь большие деньги любым путем, теперь расхлебывает. В принципе, Стариков должен быть первым врагом Атабековых и Аллы. Но в союзники его записывать нельзя, не пойдет он в союзники, слишком много грехов, за которые отвечать не только перед Господом.
Боровской дождался босса и вместе с Цукановым уехал в город. До этого охранник Гудов обошел территорию и скрылся в своей «сторожке».
Убедившись, что все успокоилось, Павел положил на стол бинокль, ручку с лазерным указателем, книгу. Подготовил листок бумаги, остро наточенный карандаш. Закончив приготовления, выкурил сигарету, отодвинул тюль в сторону и сразу увидел в окне третьего этажа силуэт девушки. Поднял бинокль, навел на нее, и что-то вдруг оборвалось внутри боевого капитана. Такой красивой женщины он еще не встречал. Правильные черты лица, в меру полные губы, прямой нос, большие, немного больные или уставшие печальные глаза, спускающиеся на узкие плечи пышные светлые волосы. За таких дам раньше офицеры на дуэлях насмерть дрались. Она словно сошла с картины.
Кулагин сглотнул слюну. Он влюбился. С первого взгляда, причем бесповоротно. И понял, что сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти эту необыкновенную женщину.
Елена заметила его с биноклем, улыбнулась краешками губ, показывая, что все видит.
Кулагин поднял книгу, показал на нее, затем на девушку. Она кивнула, отошла от окна и тут же вернулась с книгой, раскрыла ее. Павел отложил книгу, вооружился биноклем и указкой. Через оптику он хорошо видел страницы. Навел лазер на одну букву, затем на вторую, третью. В итоге Елена прочитала:
– Тебе нужна помощь?
Она кивнула.
– Ты – Елена, приемная дочь Старикова?
В ответ снова утвердительный кивок.
– Я помогу тебе. Когда тебя посещает врач?
Елена начала указывать на буквы, получилось:
– В пятницу.
На пальцах она показала – с часу до двух.
На этот раз кивнул Кулагин. А затем задал следующий вопрос тем же методом:
– У тебя открывается окно?
Он увидел, как расширились и без того огромные глаза девушки.
– Вы собираетесь ко мне в комнату?
– Да.
– Но это невозможно!
– Возможно. Поднимусь, поговорим. В субботу после полуночи. Удобно?
– Да.
– До свидания.
Она кивнула и задернула шторы.
Кулагин вышел из помещения, осмотрел территорию вокруг сауны. Никого. Вернулся в комнату, достал сотовый телефон и набрал номер Горшкова. Тот ответил тут же:
– Да?!
– Это я, Макс!
– Узнал!
– Контакт состоялся. Девушка вполне адекватна, только в глазах боль и печаль.
– Ты стал поэтом.
– Нет, я остался тем, кем был. Договорился заглянуть к ней в субботу.
– Я привез ребят, которые отвлекут охрану.
– Вы все у меня дома?
– Нет. У одного из парней в пригороде брат живет.
– Понял. В пятницу Елену посещает врач, с 13.00 до 14.00. Скорее всего, он приезжает на собственной машине. Надо бы посмотреть, что за препараты он привозит с собой и дает Елене. Для этого можно привлечь инспектора ДПС с поста, что расположен в километре от деревни. Но не на посту, а где-нибудь на подъезде к усадьбе.
– Чтобы этот инспектор тут же сообщил своему начальству о том, что его использовала ФСБ? А начальник наверняка знаком со Стариковым. Нет, это не пойдет.
– Ну, тогда остается отработка спецпрепаратом. Но сначала надо выяснить, кто он такой.
– Уже выяснили. Некий Икорин Эдуард Геннадьевич, в прошлом врач в психиатрической больнице, затем частно практикующий специалист. Адрес его нам тоже известен. Отработку можем провести сегодня. За ним установлено наблюдение, и он находится дома.
– Да, Макс, работать с ним надо немедленно, завтра он может слинять куда-нибудь, а послезавтра уже посещение. Мы должны знать, что он дает Елене, чтобы успеть подготовить антидоты или еще какие лекарства, которые я смог бы передать затворнице.
– Понятно, значит, работаем сегодня. О результатах извещу утром.
– Нет, Макс, как только получите результаты.
– У тебя бессонница?
– Я подожду!
– Хорошо, жди, до связи!
– До связи!
Переговорив с командиром группы, а теперь начальником, Кулагин отключил телефон и посмотрел на окно третьего этажа особняка. Оно чернело на фоне здания. Свет выключен. Девушка, видно, легла спать с надеждой, что ее не оставят. А может, сеанс связи утомил ее. Он дался непросто Кулагину, что уж говорить о девушке, которая находится под воздействием каких-то препаратов. Но, главное, контакт состоялся. В субботу он поднимется к ней, даст антидоты, если это потребуется, передаст устройство «Малютка», и тогда они смогут общаться без лазерных указателей, книги, биноклей и прочей техники.
Он выбрал субботу не спонтанно. В момент, когда Кулагин начнет акцию, все в усадьбе, и в первую очередь охранник, должны быть уверены, что он находится в городе. На территорию он пройдет путем, указанным по пьянке садовником. Ну а дальше – дело техники и работа ребят Горшкова по отвлечению охранника. Те справятся, знают, как и что делать. Ну а он встретится с девушкой, от воспоминания о которой у боевого капитана начинает учащенно биться сердце. Закончив с делами, Павел лег на диван. Подумал, вот как складывается жизнь, сколько встречал женщин, разных, доступных и неприступных, красивых и не очень, с кем-то спал, с кем-то какое-то время жил, но еще никогда его сердце не сжималось при одном только взгляде на кого-то из них. А вот Елена словно заполнила всего его. Что это? Любовь с первого взгляда? Если раньше кто-нибудь сказал бы ему, что такое с ним произойдет, то он просто посмеялся тому в глаза, а вот теперь не до смеха. Да-да, жизнь подбрасывает такие вводные, до которых ни в одном штабе военные начальники не додумаются. Да что там генералы, сам охренеешь, как ни грубо это звучит.
Вспоминая черты лица Елены, в первом часу Павел все-таки уснул и на этот раз видел сон. Нетрудно догадаться, кто ему снился.
В это же время из неказистого частного дома на одной из окраин Переславля выехал «Форд», в котором находились три человека. Мужчина, сидевший на месте пассажира, подполковник Горшков, распорядился, взглянув на водителя, капитана Чижова:
– Давай, Андрей, через центр в Железнодорожный район на улицу Булавскую, это частный сектор. Не доезжая до дома номер двенадцать, выберешь место, где поставить машину так, чтобы не бросалась в глаза, но и недалеко от него.
– Есть, командир!
Капитан повел «Форд» в центр города. Он имел местные региональные номера и не привлекал внимания. Обычный бюджетный автомобиль черного цвета, каких в городе множество.
На заднем сиденье, держа в руках небольшую аптечку в виде продолговатого портфеля, сидел специалист по работе с пленными старший лейтенант Олег Давыдов, которого в группе Горшкова все звали не иначе как Док. То ли потому, что он по образованию был врачом, то ли потому, что в телесериалах про спецназ обязательно присутствовал персонаж с позывным «Док».
Проезд до частного сектора занял полчаса. В 0.20 уже пятницы черный «Форд» остановился между перекошенной автобусной остановкой и высокой кучей щебня. Видимо, дорожники задумали засыпать ямы щебнем. Оставив автомобиль, капитан Чижов взглянул на Горшкова:
– Здесь пойдет, командир?
– Где нужный дом?
– Сразу за остановкой, вон кирпичный забор, за ним двухэтажное здание. Это и есть дом номер двенадцать.
– Добротный домик, – проговорил Давыдов.
– Так, в окнах, по крайней мере фасадной части, света нет, – сказал Горшков. – Выходим, Док!
– Главное, не было бы собаки. Если есть, придется усыплять, а я терпеть не могу убивать животных, – пробурчал тот.
– Посмотрим, пока никто не лает.
Офицеры вышли из машины и двинулись по тротуару. Справа от здания вниз уходил проулок.
– Туда? – спросил Давыдов.
– Да, оттуда будет удобнее, там и забор ниже.
– Пойдем туда.
Они прошли в проулок. Горшков подтянулся на заборе, осмотрелся и сказал:
– Камер видеонаблюдения нет.
– Не та фигура, чтобы чего-нибудь опасаться. И жаден, наверное, зачем тратиться на какую-нибудь аппаратуру. Решетки есть?
– На первом этаже.
– Балкон?
– С этой и фасадной стороны нет. С тыла и противоположной стороны, сам понимаешь, не видно.
– Заходим?
– Заходим.
Подполковник протянул руку старшему лейтенанту, помог тому подтянуться. Вскоре Горшков и Давыдов находились непосредственно у здания. Бесшумно обошли его. Ни балкона, ни решеток на втором этаже не было.
– Придется через дверь.
– У забора – лестница.
– Вижу, но окна закрыты.
– Через топочную с тыла?
– Там две двери.
– Ну, тогда остается через крыльцо.
– Пойдем через центральный вход.
– Дверь открыть сможешь?
– Надо замки посмотреть.
Офицеры проскользнули на крыльцо, вернее, на деревянную площадку, огороженную декоративной оградой из перил и балясин, где стояла плетеная мебель.
– Запоры простенькие, несмотря на то что выглядят недоступными, – осмотрев замки, сказал Давыдов. – Такие как раз и открываются быстрее всего.
– Так открывай и шприц-тюбик приготовь.
– Фонарь?
– Обойдемся.
– Понял.
Старший лейтенант достал из кармана предмет, похожий на согнутый в конце гвоздь, пошурудил им в одной замочной скважине, в другой. Дверь вышла из пазов.
– Готов, – шепнул он.
Подполковник показал ему большой палец и пошел вперед.
Обход первого этажа не дал ничего. Здесь располагалась большая гостиная, столовая, санузел, холл, гардеробная и вход в топочную. Наверх вела металлическая винтовая лестница. Офицеры поднялись на второй этаж, вошли в холл, который занимал половину этажа и из которого двери вели в кабинет и спальню, где на широкой кровати под прохладными струями кондиционера развалился щуплый Икорин. Он спал и хлюпал носом во сне как ребенок.
Подполковник встал с одной стороны, приготовив газовый баллончик с усыпляющим газом. С другой стороны бесшумно зашел старший лейтенант. Он достал шприц-тюбик, снял колпачок и вогнал короткую иглу в плечо спящего. Тот слегка дернулся, но не проснулся, перевернулся на другой бок. Горшков спрятал баллончик и включил торшер. Спальня заполнилась приятным голубоватым светом. Он сел в кресло. Старший лейтенант встал у изголовья кровати, взглянул на Горшкова:
– Клиент готов к работе, командир, у нас двадцать минут.
– Этого хватит. Буди.
Давыдов потрепал по щекам Икорина, и тот проснулся:
– А! Что?
Он попытался приподняться, но Горшков поднял руку:
– Лежите и отвечайте на вопросы.
– Да, конечно.
– Вам известна девушка по имени Елена Старикова?
– Да, пятницу каждой недели я навещаю ее.
– Она ваша клиентка?
– Да.
– Кто вас нанял?
– Алла Борисовна Старикова.
– Цель?
– Подавление воли девушки, достижение полной апатии.
– Какие препараты вы ей вводите?
Икорин перечислил. Их было немного. Таблетки и инъекции.
– Их можно нейтрализовать?
Давыдов подал знак, что знает ответ на этот вопрос, но Икорин произнес:
– Да, но в домашних условиях только частично. Инъекции можно нейтрализовать и дома, а вот таблетки только лечением в специализированной клинике.
– Вы добились нужного результата?
– Как ни странно, нет.
– В чем причины?
– Скорее всего, девушка не пьет таблетки.
– Кто должен контролировать прием препаратов?
– Это мне неизвестно. Кто-то из окружения Аллы Борисовны или она сама лично.
– Почему не Стариков?
– Мне кажется, его тяготит то, что супруга решила сделать с девочкой.
– Пожалел, значит?
– Возможно.
– Вы должны поехать завтра к Стариковым?
– Да.
– И как долго еще продлится ваше «лечение»?
– У меня договор еще на два посещения, включая завтрашнее. После чего полный расчет.
– Сколько вам должны заплатить?
– Десять тысяч евро.
– Где берете препараты?
– У своего товарища, с которым когда-то работал в психиатрической больнице.
– Вы понимаете, что губите девушку?
– Мне поставлено жесткое условие, либо я даю препараты Елене, либо меня закрывают в подвале и сажают на героин. Я не желаю становиться наркоманом.
– Условие поставила Алла Борисовна?
– Да.
Старший лейтенант показал на часы. Майор кивнул и продолжил:
– У вас наверняка спросят, достигли ли вы нужного результата.
– Наверное.
– Ответите, что добились, но он полностью проявится через неделю-две, у девушки очень сильная иммунная система. Свои предположения о том, что она могла не принимать таблетки, оставьте при себе.
– Да!
– Инъекции прекратите.
– Но за мной следит горничная.
– Горничная?
– Да. Такая, знаете ли, противная особа, Маргарита Александровна.
– Тогда введете Елене глюкозу.
– Хорошо.
Язык Икорина начал заплетаться, через мгновение он уснул.
– Все, – сказал Давыдов, – информация вбита в мозг, ублюдок выполнит все, что сказано.
– И что за препараты он вводил девушке?
– Подробности доведу позже. Нам пора уходить, вам не кажется, командир?
– След от укола останется?
– Да. Но будет выглядеть как укус комара. Такая же бляшка, почешется немного, и все пройдет.
– Добро, уходим!
Горшков выключил торшер, офицеры спустились в холл первого этажа, оттуда в прихожую и на улицу, закрыв за собой дверь. Спустя пять минут они уже сидели в машине.
– Ну как? Все прошло нормально? – спросил капитан Чижов.
– Нормально, – ответил Горшков. – Тут как?
– Все тихо. На редкость тихий и пустынный поселок. Всего одна машина проехала в сторону центра.
– Водитель мог тебя видеть?
– Мог, и что? Мало ли что за тачка здесь стоит. Может, водитель с какой-нибудь дамочкой втайне от мужа занимается сексом. Сейчас это, между прочим, модно.
– Ладно, разворачивайся и на базу.
– Дом брата Ромашина уже стал базой? – улыбнулся Чижов.
– А ты не заметил?
– Не слишком он подходит для этой роли.
– Что имеем. Хорошо, что хоть отдельный дом, а то пришлось бы снимать квартиру в разных концах города.
– Тоже верно.
Капитан развернул машину и повел ее к центру.
– С утра подготовить антидот, – обернулся к Давыдову Горшков. Ты знаешь, что надо дать девушке?
– Конечно. Но тот чудик был прав, если девушка пила таблетки, то лечить ее придется в условиях клиники.
– Вылечим, сначала вытащить надо.
Кулагина разбудил телефонный звонок. Он пошарил по тумбочке, нащупал телефон, включил его:
– Да?!
– Спишь? – раздался голос Горшкова.
– Уже нет.
– Мы были у врача. Все, что надо, узнали.
– Что с ней хотят сделать?
– Все при встрече. Когда будешь дома?
– Сегодня после 19.00.
– Там встретимся и поговорим. Обдумаем, как провести акцию встречи с девушкой.
– Я уже все продумал.
– Значит, обсудим твой план.
– Но с ней ничего страшного?
– Пока нет! По меньшей мере, неделя у нее и у нас еще есть. До встречи.
– Давай!
Отключив телефон, Павел посмотрел на часы. Без двадцати пять.
Больше уснуть он не смог. Поворочался на диване, а в 5.30 встал и пошел в душ. В шесть часов Павел вышел из дома. Было уже светло, на востоке поднималось солнце, щебетали птицы, квакали лягушки на озере. Где-то завела свою песню кукушка. Капитан не стал загадывать, сколько ему осталось жить, потому что с появлением Елены и возвращением на службу его жизнь началась с нуля. Новая жизнь. И сколько она продлится, Павел знать не хотел.
Прогулявшись за зданием, он вернулся в помещение, позавтракал и вышел к сауне.
Садовник уже сидел на скамейке, курил.
– Привет, Алексеич!
– Здорово! Как после вчерашнего, руки, ноги не болят?
– Нет, я привык к нагрузкам.
– А у меня болят. Но ничего, даст бог, сегодня Алла Борисовна ничего не учудит. Готов?
– Как пионер!
– Ну, тогда пошли. Цуканов уже торчит у особняка.
Цуканов выглядел задумчивым. Одновременно с Павлом и садовником к нему подошел начальник охраны. Все поздоровались.
– Что-то не так, Алексей Викторович? – взглянул на управляющего Боровской.
– Сегодня работаем до одиннадцати часов, – неожиданно произнес тот.
Кулагин сразу понял, почему сократили рабочий день. Алла Борисовна ожидала прихода Икорина и не хотела, чтобы врача видел новый работник. Видимо, он вызывал у нее какие-то опасения.
– И из-за этого ты хмуришься? Тебе же лучше, – воскликнул Боровской.
– Ну да, сегодня короткий день, а в выходные запрягут как осла.
– Ты чем недоволен, Алексей Викторович? Понятно, когда Кулагин выражает недовольство, но ты-то?
– Да я в порядке. Просто в последнее время нервишки пошаливают.
– Ну, тогда поезжай домой и нажрись вусмерть. Или жена запрещает?
– Слушай, Михаил Григорьевич, не лезь в мои дела, а? – зло взглянул на Боровского Цуканов.
– Да ради бога! – развел тот руками.
Управляющий повернулся к садовнику:
– Вам работать в розарии, там Алла Борисовна увидела пару поникших цветов. В общем, в одиннадцать конец рабочего дня. Кулагин может поехать домой.
– Не может, а должен поехать, – сказал Боровской, доставая из кармана сложенный вдвое конверт. – Завезешь на главпочтамт и отправишь заказным письмом. Квитанцию мне. Сделать это надо до пятнадцати ноль-ноль. Возвращаться сюда смысла нет. Советую заглянуть в автосалон. Сейчас переизбыток машин, и продавцы хорошие скидки предлагают. Это я к тому, если хочешь сменить авто. Квитанцию передашь мне в понедельник. Суббота и воскресенье – выходные. Да и ты, – перевел он взгляд на садовника, – ступай в деревню. Сегодня можешь от души выпить, баньку растопить.
– Благодарю, – кивнул Прохоров, – сначала надо посмотреть, что с розами, а то, глядишь, придется и выходные работать.
– Не придется. Суббота и воскресенье – выходной, кроме охраны и, естественно, хозяев, здесь делать нечего. В конце концов, Владимиру Сергеевичу и Алле Борисовне тоже надо отдохнуть в собственной усадьбе без посторонних глаз.
– Понятно, – проговорил Прохоров и повернулся к Кулагину: – Пойдем, что ли, Паша?
– А лопаты, метла?
– Не донесешь? Ослаб?
– Пошли.
Они прошли к розарию. Цветы стояли как солдатики, ровными рядами на высоких ножках, без намека на какие-либо повреждения.
– И где Алла увидела увядшие цветы?
– По-моему, Алексеич, нас отправили сюда, чтобы мы просто не мозолили глаза. Могли бы сразу объявить отгул.
– Посмотрим внимательнее. Все одно до одиннадцати здесь торчать по-любому.
В 11 часов они закончили «работу», и Прохоров предложил Кулагину:
– А пойдем, Паша, ко мне? Чего тебе в городе делать? Письмо отправишь в воскресенье, главпочтамт работает без выходных. А у меня действительно растопим баньку, попаримся, я схожу к соседке за самогоном. Кстати, отличный самогон на орехах и дубовой коре. Возьму первача литруху. Закуски на огороде полно, да и в магазине что-нибудь прикупим…
– Нет, – отказался Кулагин, – у меня в городе дела.
– Баба, что ли?
– И баба тоже. Я не евнух и не монах.
– Понятно, организм своего требует. Ну, ладно, тогда пошел я. Нажрусь в хлам и выходные рассолом отпиваться буду.
– Не переборщи только, Алексеич.
– Я норму знаю.
– Видел.
– Что видел?
– Как ты со стула навернулся и уснул на полу.
– Исключение, если ты хорошо учился в школе, только подтверждает правило.
– Мое дело посоветовать. Давай, Алексеич, до понедельника.
– Давай!
Садовник пошел к проходной, Кулагин к сауне. Там он переоделся, забрал сумку, вышел на аллею. В окне третьего этажа увидел силуэт девушки и как бы невзначай махнул рукой. Она приоткрыла окно, показывая, что будет ждать его. Павел кивнул и свернул к пропускному пункту, оттуда прошел на дальнюю стоянку. Осмотрел машину, сел на место водителя, включил сканер. Индикатор выдал четкий зеленый сигнал. Никаких приборов, не имеющих отношения к системе автомобиля, внутри не было. Он завел двигатель. Достал сотовый телефон, набрал номер Горшкова:
– Привет, Макс! Я!
– Слушаю.
– Я еду в город. Боровской поручил мне отправить заказное письмо. Что внутри конверта, смотреть будем?
– А сможешь потом запечатать, как было?
– Конверт обычный, на клейкой ленте. Если аккуратно, то и распечатать и запечатать можно.
– Тогда посмотри. На какой адрес письмо?
– Москва…
– Записал, проверим, что это за адрес и кто по нему проживает. Когда планируешь быть дома?
– Часа в два.
– Тебе ночью работать, надо отдохнуть. До двадцати двух ноль-ноль. В половине одиннадцатого я зайду к тебе.
– Хорошо.
– Да, и сообщи о содержании письма, как прочтешь.
– Обязательно.
Бросив телефон на переднее сиденье, Кулагин вывел машину со стоянки и повел ее к деревне. За ней в низине свернул на грунтовку, остановился, достал конверт и аккуратно открыл его. Внутри лежал чистый листок из тетрадки.
«Боровскому нужен был повод отправить и задержать меня в городе», – усмехнулся про себя Павел.
Но все это только ли ради того, чтобы он не увидел врача? Ведь в этом ничего необычного не было. Девушка больна, к ней приходит доктор. В больницу или клинику не определяют из соображений безопасности или из-за того, что болезнь тяжелая. Может быть, сегодня что-то еще должно произойти в усадьбе?
Ему в голову вдруг пришла мысль, что его машина уже примелькалась в деревне. Поздно вечером ее может увидеть и Алексеич. А что это значит? То, что его ночной вояж в усадьбу может сорваться по глупой случайности. Ехать на машине Горшкова? Вариант, но Макс обязательно сам сядет за руль Павел хорошо знал своего командира. И тут он вспомнил таксиста, что подвозил его от вокзала к дому в день приезда.
А что? Это подходящий вариант. Дальше от города по грунтовке довольно большое село. Кто-то вполне мог взять частника, чтобы попасть туда. «Рено» не засвечено, на него если и обратят внимание, то скоро забудут.
Кулагин достал из бардачка листок с телефоном частника. Набрал номер.
– Да?! – ответил тот после третьей попытки.
– Игорь Борисович Павлов?
– Ну?
– Это Павел, капитан, помните…
– А! Капитан! – подобревшим голосом прервал Кулагина частник. – Какие-нибудь проблемы? Надо куда-нибудь съездить?
– Да, но не сейчас, ночью.
– Ночью? И далеко собрался, капитан?
– В район деревни Светлое, знаете такую?
– Слышал, но не бывал, не приходилось.
– Это в шестидесяти двух километрах от Переславля, в сторону Нижнего Новгорода.
– Понял. Надо – съездим. Во сколько и куда подъехать?
– Я еще перезвоню, хорошо, Игорь Борисович?
– Просил же называть просто Борисычем.
– Так я перезвоню?
– Звони. На всю ночь едем?
– Можно сказать, да.
– Тогда звони после девяти вечера. Я сейчас клиента на вокзал брошу и поеду домой на отдых.
– Договорились. До связи.
– Пока, Паша.
Кулагин отключил телефон и продолжил путь.
Заехал на главпочтамт, отправил письмо, в котором, кроме адресата, не было ни одной буквы, заехал в гипермаркет, купил продуктов на неделю. Не успел поставить машину возле дома, как из подъезда вывалился вдруг пьяный сосед:
– О?! Паша! Здорово, дружище!
– Привет. Ну, и видок у тебя.
– А я, Паша, развязал.
– Это заметно. Не кричи, я тебя хорошо слышу.
– Что значит не кричи? Кто в доме хозяин? Я или…
– Как это тебя Анна Сергеевна из дома выпустила?
– А нету дома Анюты, в больнице она, сердечная.
– Что случилось?
– Камни в почках. Ночью так страдала, готова была от боли на стенку лезть. Вызвал «Скорую», увезли.
– И ты запил?
– А чего оставалось делать?
– Тебе к жене надо.
– А куда, по-твоему, я иду? Вот, деньги взял из шкафа, сейчас апельсинов, мандаринов куплю и поеду.
– В какую больницу ее увезли? Подброшу.
– А хрен ее знает. Врачиха из «Скорой» сказала в больницу, и все.
– Этих больниц и диспансеров в городе знаешь сколько?
– Черт, а че делать, Паша?
– Пойди выспись, приди в себя, потом обзвони все больницы по справочнику. Так и узнаешь, куда увезли Анну Сергеевну. Но, скорее всего, в областную клиническую.
– Да? А я не хочу спать.
– Надо, Георгий Степанович.
– Да? Но не получится. Пойдем лучше, Паша, выпьем еще, ты и обзвонишь больницы.
– У меня дела.
– Какие?
– Срочные!
– А! Ну, тогда пойду пивка возьму. – Маслов медленно спустился по ступенькам и пошатнулся.
– А ну, кру-у-гом! В подъезд – шагом, марш! – преградил ему путь Павел.
– Ты че, я в армии тебе, что ли?
– Неясна команда?
– Черт тебя принес!
– Не черт, а ангел-хранитель. Ступай домой, Георгий Степанович, все равно не пущу.
– Так я потом выйду.
– А я участковому позвоню. Вот будет весело тебе в «обезьяннике» с такими же корешами да без «похмелки» до утра сидеть.
– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю, Степаныч, слово.
Маслов, зная характер Кулагина, махнул рукой:
– А, ладно, мне и без пива хорошо. Послал господь соседа.
– Что ты там насчет соседа сказал?
– Ничего. Это не о тебе.
Кулагин уговорил Маслова вернуться домой. Под присмотром капитана тот выпил последние сто граммов из бутылки и уснул.
Павел перетащил его в спальню и пошел за пакетами с продуктами. Поднявшись к себе, принял душ, пообедал и в три часа уже спал. Впереди предстояла бессонная ночь.
Проснулся он в восемь часов. Начал подбирать подходящую одежду. Так как предстояло лезть по отвесной стене, используя неглубокие уступы и без какой-либо страховки, то одежда должна быть удобной, легкой. Спортивные брюки, майка, кроссовки, рюкзак, пояс с ножнами и ножом в них. Вот и все. Большего не требовалось. Ужин Кулагин решил отложить, на пустой желудок проще. Ограничился чашкой крепкого кофе.
Ровно в 21.00 он позвонил Павлову. Тот ответил немного сонным голосом:
– Слушаю!
– Это Павел, разбудил?
– Все в порядке.
– Полдвенадцатого подъехать сможешь, Борисыч?
– К твоему дому?
– Да.
– Заметано.
– Почему ты не говоришь, сколько будет стоить работа?
– Разберемся, Паша. Как дела сделаем, так и разберемся.
– Ты, Борисыч, скидку на войну не делай. Мне есть чем заплатить, так что давай по таксе.
– Я же сказал, разберемся. В 23.30 буду у тебя!
В половине одиннадцатого в прихожей раздался звонок.
Кулагин прошел в прихожую и открыл дверь.
На площадке стоял подполковник Горшков.
Он прошел в комнату, окинул ее быстрым взглядом и произнес:
– Смотрю, ты уже готов?
– Готов, – ответил Павел.
Они пошли на кухню, присели за стол, и Горшков, достав пачку сигарет, выбил одну и закурил.
– Ну, давай выкладывай свой план.
– Он прост, как моя жизнь, – начал Павел. – В общем, так. Я на такси, подчеркиваю, на такси…
– Не понял, зачем тебе такси? – прервал его Горшков. – На моей машине доедем. А потом мы на ней же начнем спектакль с охранником.
– Нет, Макс, я поеду на такси, ты с ребятами на «Форде». Ваша задача – отвлечь охранника, не поднимать шума на всю округу, а просто отвлечь минут на тридцать. Может, и меньше, я сообщу по сотовому телефону, когда завершу работу. Так вот, я на такси, таксист, не беспокойся, мой знакомый, нормальный мужик и не имеет ни малейшего понятия, чем я там буду заниматься. Остановимся за рощей, и я через водосточную трубу проникну на территорию.
Горшков не без удивления посмотрел на Кулагина:
– Еще один сюрприз. Откуда взялась водосточная труба?
Павел передал командиру историю с этой трубой, рассказанную по пьянке садовником.
– Я видел ее. Выходит за сауну. Как только окажусь там, подам сигнал, и вы начнете разводить охранника. Я пробегу к зданию, поднимусь по стене, это можно сделать, проверял, окно будет открыто. Поговорю с Еленой, выясню, что она знает. А знать она должна много, раз ее решили убрать. Да, ты привез лекарства, которые надо ей передать, чтобы нейтрализовать отраву, что дает ей Икорин?
– Да, конечно. – Подполковник достал из кейса небольшой сверток: – Здесь таблетки. Елена должна принимать их по одной за тридцать минут до приема пищи один раз в день.
– Хорошо. – Кулагин положил сверток в рюкзак.
– Вот тебе «Малютка». – Горшков передал капитану еще один сверток, который тоже ушел в рюкзак. – Здесь усилитель, который ты должен приспособить где-нибудь в комнате.
– Дай взглянуть.
– Ничего особенного, кусочек проволоки размером со спичку, активируется извне.
Кулагин повертел в пальцах устройство, похожее на мутированного головастика:
– И это штука способна что-то передавать?
– Через эту штуку, Паша, мы будем иметь возможность прослушивать весь особняк, от подвала до чердака.
– Надо же, до чего дошла техника!
– Ты только установи устройство так, чтобы его случайно не вымели из комнаты или не засосали пылесосом во время уборки.
– Найду куда пристроить. Главное все же – разговор с девушкой.
– Слушай, Паша, мне кажется, Елена тебе небезразлична, или я ошибаюсь? – внимательно посмотрел на подчиненного Горшков.
– Нет, командир, – вздохнул тот, – не ошибаешься.
– Вот так дела! Нашлась-таки женщина, что растопила ледяное сердце неприступного офицера спецназа.
– Нашлась, получается.
– Вот почему ты так рвешься к ней.
– И поэтому тоже.
– Вот, капитан, остуди свой пыл. Любовь-морковь и все прочее оставь на потом. У нас конкретная задача по этой усадьбе. Разговор с Еленой, конечно, может дать многое, но может и не дать ничего существенного, а вот устройство, что ты вертишь в руке, способно не только установить контроль над всем особняком, но и заблокировать все электронные приборы внутри дома.
– В смысле?
– Оно может выполнять роль усилителя постановщика радиопомех.
– И вот этот волосок со спичечной головкой?
– Ты о нанотехнологиях что-нибудь слышал?
– Что-нибудь слышал, – улыбнулся Кулагин. – В частности то, что руководит этим направлением известный всем младореформатор, как его называли в девяностые. Еще молодой ходил…
– Оставь это. Давай еще раз согласуем план действий. Во сколько ты планируешь зайти на территорию усадьбы?
Павел еще раз все подробно объяснил и добавил:
– Так что, Макс, если вы отработаете охранника, то все у нас получится.
– Сегодня, значит, вышел Алексеев?
– Да.
– Как у тебя с ним?
– Да никак. По приезду на проходном пункте он отвернулся от меня. Ну, я тоже не стал навязываться. Кто он есть-то? Когда выходил с территории, он сидел за мониторами. И даже головы не повернул в мою сторону. В общем, отношений никаких.
– Наверное, затаил на тебя злобу.
– А мне плевать. Хочет еще приключений на задницу, получит. Только на этот раз помятыми «шарами» не отделается, уложу на койку месяца на два.
– Ты пар-то сбрось. Не заводись. Хотя может получиться и так, что и положишь ты его, но не на больничную койку.
– Думаешь, охрана в курсе дела братьев Атабековых и Старикова?
– Если сейчас не в курсе, то позже ее введут в курс. Посмотрим. Но сегодня что-то кроме прихода врача должно произойти, иначе бы тебя с садовником не убирали из усадьбы.
– Мы уже, по-моему, обсуждали это. Все, Макс, пора, таксист уже ждет, – посмотрев на часы, сказал Павел.
– О’кей, капитан, начинаем.
Они спустились вниз, вышли из подъезда и направились каждый к своей машине.
Кулагин сел на переднее сиденье, забросив рюкзак на заднее:
– Добрый вечер, Борисыч!
– Добрый. Значит, в Светлое?
– Да, и давай обговорим поездку. Тебе надо проехать мимо деревни, за рощей высадить меня, развернуться и ждать. Я прогуляюсь в одно место, решу кое-какие вопросы и вернусь. Если кто-то подкатит и спросит, чего стоишь, скажешь…
– Я найду что сказать. Пошлю так далеко…
– А вот этого делать не следует. Простые люди интересоваться не будут. Тем же, кто устроит расспрос, лучше не дерзить. Скажи, сломался, позвонил племяннику или сыну, должны подъехать. А кто и куда возил, ответишь, в соседнюю деревню до околицы, а кого, имени и фамилии не спрашивал. Сам же набери меня по телефону и спроси, будто я твой родственник, когда подъеду? Потом возмутись и скажи, что, мол, проще эвакуатор вызвать. И вызывай эвакуатор.
Таксист внимательно посмотрел на Кулагина:
– Почему такие сложности, Паша? Что ты задумал? Нет, можешь, конечно, не говорить…
– К даме я пойду, Борисыч, а у нее папаша крутой, не хочет, чтобы мы встречались. У него своя охрана есть.
– Понятно. Ладно, так и сделаем. Долго у девушки-то будешь?
– Нет, постараюсь за час уложиться.
– А чего так? Я подожду.
– Не получится. Позже, если решится, увезу ее.
Павлов развернул «Рено», выехал на улицу Тургенева и повел в сторону объездной дороги. По ней было ближе выйти на трассу до Нижнего Новгорода.
Такси остановилось в 0.40 за рощей, там, где указал Кулагин.
– Ну, я пошел, Борисыч, – забрав рюкзак, сказал Павел.
– Удачи, капитан!
Кулагин вошел в рощу. Он здесь не был, но направление знал и через пять минут уперся в кирпичный забор. Теперь следовало найти трубу. Он сориентировался по крышам особняка и сауны. Но искал еще минут десять, возможно, в темноте без фонаря и не нашел бы, если бы не решил идти вдоль забора. В конце концов угодил в заросшую яму, где торчал внешний конец трубы. Перемещаться внутри пришлось ползком. Ровно в час он оказался на территории. Добрался до сауны, там прилег за куст, осмотрел освещенный возле особняка участок местности. Никого. В доме свет тоже не горел, только тускло светилось окно проходной. Алексеев не спал, бдительно нес службу. Кулагин достал бинокль, навел на окно третьего этажа. Оно было приоткрыто, портьеры сдвинуты в сторону, под легким ветерком колыхалась органза, а за ней… силуэт женщины. Она ждала его. Елена сдвинула органзу и махнула рукой – увидела его.
Павел показал жестами, чтобы ушла в глубь комнаты, а сам достал сотовый телефон, нажал клавишу вызова:
– Макс, я!
– На связи, – по-военному ответил подполковник.
– Я на месте. Готов к сближению с домом и подъему, начинайте спектакль.
– Аккуратней на стене, скалолаз.
– Все будет о’кей!
– Ты видишь КПП?
– Да!
– Как охранник подойдет к решетке, сразу двигай к стене. И не забудь сбросить сигнал об окончании свидания.
– Конечно. Вы только не особо шумите, чтобы хозяев и прислугу не разбудить.
– Не беспокойся. Если и разбудим, то вряд ли Стариков пойдет разбираться, в чем дело. Свяжется с охранником, тот все объяснит.
– Лады, командир, работаем!
