Глава 20
Елена
— Пейте чай, ну что же вы? — Медведица суетилась вокруг, заботливо убеждая подкрепиться.
Но мне сейчас кусок в горло не лез.
Путь до медвежьего поселка прошел словно в тумане: мыслями я была на поляне возле пещерки. Поселок оказался уютным, добротным и теплым. У каждой семьи — свой большой деревянный дом. Такой же основательный и надежный, как и их владельцы. Максим оставил меня в одном из них под чутким присмотром медведицы, представив ее как Надежду, и куда-то ушел с моей родительницей.
Впрочем, ни о чем, кроме Андрея, думать я была не способна.
— Не хочется, — даже в теплом помещении ощущая озноб, созналась в ответ.
— Вкусный чай, — не обращая внимания на мои возражения, убеждала хозяйка. — Сейчас и пироги подоспеют. А вкусная еда, она, как известно, любую хандру прогнать может, в любой проблеме помочь.
Я грустно улыбнулась: не всегда все так просто.
— Верю. Но аппетита нет, — и отодвинула чашку с ароматным напитком.
— Пей давай, горемычная. — Надежда присела рядом, придвигая посудину обратно ко мне. — А то больно несчастный вид у тебя. Не стоит в дела мужские лезть — здоровее будешь. Ишь, нервов тебе напортили. Небось замуж за кого насильно выдают?
Меньше всего желая исповедоваться, я отхлебнула чаю. Особенный какой-то…
— И пирожок бери, — выкладывая с противня горячую сдобу, командовала медведица. — С яйцом и с крапивой! Живо взбодришься.
Пришлось взять и пирог. С набитым ртом ведь не обязательно отвечать. Жевала его долго, запивая каждый кусочек крошечным глоточком чая. Надежда сидела рядом, подперев круглое лицо внушительного вида рукой, и только сокрушенно покрякивала:
— Совсем девицу довели, оголтаи.
— А вы — пара Максима? — И пирог когда-нибудь заканчивается.
— Ой, да что ты этого сумасброда мне привязываешь! — Медведица импульсивно всплеснула руками. — С Томашем мы женаты. Уж и не припомнить сколько годков. Хорошо он о тебе отзывался. А смотрю на тебя и понимаю: не зря переживал.
— А он переживал? — Мне уже все медведи казались заклятыми врагами.
— Да он у меня тихий, но добрый. Вида не покажет, а в душе — переживает! Потому что как лучше хочет. Ты слушай его, не супротивься. За кого сказано замуж — за того и иди. Уж мой Томаш с выбором не обидит. У него на доброе дело нюх!
Провозгласив последнее, медведица с гордым видом поднялась и, покачивая на ходу крутыми бедрами, двинулась за чайником. Следом на столе появилась и вторая кружка чая.
— Хватит, — вздохнула я. — Правда, не могу больше.
И так боялась, что подурнеет. Хотя чай и впрямь успокоил. На душе слегка полегчало.
— Ты пей давай. На травках чай, хоть поспишь. А то изможденная какая-то. Не болеешь ли, часом?
Эх, еще как болею. Неизлечимо!
— Все хорошо со мной, спасибо.
— Вот отдохнешь, и правда хорошо станет, — убежденно заверила Надежда. — А поутру и с Томашем поговоришь, он как раз вернется.
Что ж, можно.
— Спасибо!
— В комнате старшей дочери тебя положу, — продолжала рассуждать хозяйка. — Она недавно съехала. Замуж вышла, теперь своим домом живет, малыша вот первого ждут. И хорошего мужа ей мой Томаш присмотрел. Так что и тебе все справит к обоюдному счастию.
Сколько же можно?! Тем более о счастье и детях!
— Спасибо. Я тогда пойду?
— Провожу тебя, — тут же подскочила оборотница.
Спальня, которую мне отвели, оказалась под стать дому — теплая и домашняя. Расстелив большую кровать с горкой подушек, хозяйка ушла. А я, побродив немного по комнате, заглянула за маленькую дверцу. Туалет и душевая кабинка. Умыться не повредит.
Посмотрев на себя в зеркало, испугалась. Изможденная — не то слово. Просто живой труп с тусклыми, пустыми глазами и обреченным выражением лица. В раздражении дернула дверцу, на которой располагалось зеркало. И неудачно. Внутри оказалась аптечка, из которой посыпались какие-то пластыри, пакеты с микстурой и… тесты для определения беременности. Взяв в руки один из них, вздрогнула.
В голове вновь возникла мысль о возможном зачатии. Хотя сейчас спонтанная близость на берегу лесного озера казалась прошлой жизнью. Бесконечно далекой от настоящей!
«Но мы же волками повязались! Кажется…»
Мысль всколыхнула укрытые мутной пеленой звериные воспоминания.
Я так и застыла, вглядываясь в небольшую упаковку в руках. Нет уж, накаркаю! А сейчас моя психика такого удара не вынесет, тем более что вероятность — огромная.
И решительно убрала тест в аптечку.
А потом умылась, прилегла на кровать и… заснула как убитая. И никакая совесть — ни человеческая, ни волчья — меня не грызла. Организм сказал свое веское слово: довели!
Пробудилась от стука. Не сразу сообразила, где нахожусь.
— Лена, доченька, ты не встала? — позвала меня мама.
— Мам, — приподнимаясь на кровати и сонно сминая лицо ладонью, откликнулась в ответ, — входи.
Родительница, едва показавшись из-за двери, с первого взгляда поразила меня выражением лица. Торжествующим!
— Что? — Остатки сна мгновенно слетели, а волчица внутри насторожилась.
— Вот у нас теперь где клан белых волков! — И мама красноречиво продемонстрировала мне плотно сжатый кулак.
Сердце резко ухнуло вниз: «Андрей?..»
— Почему? — испуганно спросила вслух, отчаянно опасаясь услышать плохие новости. — Что случилось?!
— Потому что сейчас им не отвертеться. Ловушка захлопнулась! И я безумно счастлива, что дождалась этого момента. Добровольский в этот раз не выкрутится. Медведям сила белых волков — не указ!
— А Андрей? Он ведь не… погиб? — Дыхание на миг подвело.
Но мама только безразлично пожала плечами:
— Не знаю и знать не хочу. Но, полагаю, что не погиб. Только вряд ли он будет в форме к завтрашнему бою.
— К завтрашнему бою?! — Я ошалело уставилась на женщину, в которой сейчас с огромным трудом узнавала свою мать. Где привычная робость? Откуда это ощущение всепоглощающей ненависти? — Объясни мне, о чем ты говоришь? Да Андрею недели две лежать не вставая! Какой бой? И с кем? Впрочем, если речь опять о нашем с ним мифическом сражении за власть, то не обольщайся. Я сдамся на первой же секунде. Мне хватит одного его вида, чтобы умереть от страха! Даже раненого. Это не считая того, что сражаться с ним я и вовсе не собираюсь!
— Конечно, ты не будешь с ним сражаться, — успокоила меня мама. — Никто и не думает так рисковать тобой.
— Тогда что за глупости насчет боя? — Я осторожно слезла с мягкой перины. Голова немного кружилась, поэтому пришлось пару минут постоять на месте, свыкаясь с новым положением в пространстве.
— Это не глупости! Это древний и священный ритуал. Это восстановление справедливости! Возмездие, если хочешь! — Маму несло.
Но… что за зацикленность?!
— Мам, первое — мы пара, второе — Добровольский мне вчера жизнь спас! И не в первый раз. Ты должна быть ему благодарна. Или тебе безразлично, что меня едва не убили? — Захотелось даже топнуть ногой от ярости. Волчица внутри и вовсе замерла от потрясения.
— Твоей жизни ничто не угрожало…
— Ага. Я вчера это заметила, — перебила я родительницу, с горечью вспоминая все, случившееся накануне. А также полученное недавно ранение в плечо. И тут… осознала услышанное!
— Погоди! Откуда такая уверенность?
Резко обернувшись, отчего перед глазами все поплыло, уставилась на мать.
— Расчет был на то, что он ввяжется в драку и пострадает. Важно было ослабить наследника белых.
Ух! Так она всерьез.
— Мама… — И внезапно замерла, сообразив: — Нас все слышат?!
— Нет, — качнула головой родительница. — Специально разбудила тебя для разговора, когда медведи ушли.
— Тогда, — и я с самыми решительными намерениями разобраться в происходящем, а если надо, то и образумить родню, уселась в кресло, — объясни мне все! Зачем запланирован какой-то обязательный бой?
О том, что он должен состояться между нами, упоминать не стала: никто не заставит меня пойти на такое.
— Лена! — Мама с самым предвкушающим видом устроилась в другом кресле, явно собираясь меня поразить. И у нее были все шансы! — Пора тебе осознать собственную значимость. Ты — не просто бурая волчица. Ты — единственная наследница крови Изначальных. Ты — наша принцесса, та, кому присягнут все волчьи кланы.
Да ну, так уж и присягнут?.. Силенок моих маловато. А еще я — та, кто неизлечимо болен по вине все той же крови. И потому — обречена на бесславный конец. Так что взгляд мамы отличался нездоровым оптимизмом.
— Про наследницу я слышала, — стараясь сдержать собственное возмущение, спокойно возразила в ответ. — От Андрея и от медведей. Всерьез это не воспринимаю. Более того — и намерений объявлять себя наследницей не имею. Мама, повторяю: я лично признаю власть клана белых волков и против своей пары — пусть и временной! — не пойду.
— Ты просто не знаешь всей правды! Но я расскажу! Проклятые альбиносы-мутанты вероломно захватили право считаться Сильнейшим кланом. Они попросту методично и безжалостно уничтожили всех, в ком была кровь Изначальных. Ты представляешь себе? Всех!
— Всех? — С учетом «бонусов», даруемых этой кровью, удивительно, что вообще было кого уничтожать. — И много их было? Уничтоженных?
— Твоя бабушка! И еще один потомок древнего рода, волк из семьи Дубовских. Единственный, кто избежал смерти, это твой отец! Ему помогла моя семья, дав возможность сбежать, обрести убежище на землях хранителей. Но цена, заплаченная моей семьей за эту помощь, оказалась неимоверной. И у меня сейчас есть право ликовать! Я наслаждаюсь победой.
Я лишь поморщилась. Мама была не похожа на себя. Вероятно, взлелеянные обида и ненависть к белым, пронесенные ею через всю жизнь, исказили восприятие жизненной реальности. Как можно всерьез говорить о какой-то победе? Внезапно осознала, что смотрю на родительницу взглядом постороннего человека. И вижу женщину, достойную жалости и сочувствия!
— Знаешь, не нам, оборотням, пенять на жестокость. Сильный побеждает слабого — в этом смысл нашей жизнеспособности. Белым стоило немного подождать, и исчезли бы и эти жалкие крохи когда-то великой крови. Представители Изначальных выродились. И факт моего существования — роковая ошибка! (О том, что рассказал мне Макс, промолчала. Пусть эта ошибка была создана намеренно, это ничего не меняло!) Она лишь немного продлила агонию. У потомков Изначальных нет шансов вернуть власть. Потомок один — это я. И я обречена.
— Нет!
Мама даже вскочила на ноги.
— Я о болезни, — решив, что была неверно понята, я решила выразиться конкретнее. — Она исключает для меня возможность иметь потомство. На мне все и закончится.
Душу вновь накрыло ощущением скорби. Бурая внутри жалобно заскулила.
— Ты ошибаешься! — Голос мамы звучал торжественно. — У тебя будет потомство. Более того — ты обязана его иметь. Обязана сохранить преемственность власти истинными наследниками.
Вздрогнув, в потрясении уставилась на родительницу. Возможно, я не все знаю? И болезнь не так неизлечима?..
— Но… как? Ведь преждевременное старение…
— Присуще только самцам! — В голосе мамы было ликование. — Все элементарно: пришло время установить среди волков матриархат. Были в нашей истории случаи, когда во главе стаи вставала самка! Поэтому и наследование власти будет происходить по женской линии.
У меня от шока даже дар речи пропал.
— А… что с родившимися мальчиками? Безразлично наблюдать за их скоротечной жизнью?
— Уничтожать сразу, избавляя от мук, а правящий род от позорного примера!
Теперь на ноги вскочила и я, ощущая внезапную дурноту. Во рту появился противный медный привкус: вероятно, я прикусила клыком губу, стараясь сдержаться. И мама еще считает действия белых волков вероломными и жестокими?! Загрызть слабого детеныша — это очень по-звериному, но мы все же не звери!
И еще вдруг вспомнились рассказы о моем старшем брате, о гибели которого доподлинно никто ничего не знал. Я отчетливо поняла почему.
— Мама, — голос дрожал, — я не верю своим ушам! Как ты можешь предлагать подобное? Ты… Только представь себе — самому уничтожить своего детеныша!
Мама странно вздрогнула и, закрыв лицо руками, безвольно осела в кресле.
— Только ради преемственности власти! Права наследования слишком важны… — Ответ, озвученный шепотом, показался мне жалким и безнадежно фанатичным.
А еще подумалось: не гибель ли моего брата ради «преемственности власти» так трагично сказалась на разуме моей матери? Я отчетливо поняла, что многое для нее словно застыло, навеки оставшись в искаженном виде. И то, что сделали с ней, лишив первого же волчонка, тоже было жестоко.
«Уговорить меня на подобную участь? Никогда!»
— Кто… кто придумал все это? — Никак не верилось, что такие чудовищные идеи могли родиться в голове моей тихой мамы.
— Семья твоего отца. Лена, я очень любила Григория Волконского. Мы выросли вместе. Вернее, выросла я, а он… состарился. И ты не представляешь себе, что я испытывала, понимая, что он угаснет еще до того, как я войду в пору готовности к материнству. До того, как он сможет претендовать на меня.
Я слушала молча, не отводя от мамы пристального взгляда. Не перебивая и всеми силами скрывая эмоции. И все яснее понимая: я — лишь средство, не плод любви… Медведь сказал правду.
— Гриша… Он не мог смириться с исчезновением Изначальных. Он так гордился их кровью, отказывался признать их вырождение, боялся, что белые волки уничтожат его в любой момент. И именно в матриархате видел для Изначальных шанс. Он умолял меня повязаться с ним, надеялся, что моя сила унаследуется вместе с его кровью. И я согласилась, едва достигнув половозрелого возраста, еще до официального разрешения участвовать в боях и принимать ухаживания самцов клана.
— И это допустили?
— Мы сбежали, повязались втайне от всех. Но скрыть беременность было невозможно. Тогда в клане белых и узнали о случившемся. Грише пришлось бежать к медведям. Его мать в ярости напала на Дамира Добровольского и… погибла. С ней погиб и еще один волк, что поддержал протест Волконской, бросив вызов белому альфе. Тот самый, второй потомок изначального рода. Гриша был убежден, что клан белых подло воспользовался моментом, чтобы заявить о нарушении волчьего закона и избавиться от носителей древней крови, фактически силой узурпировав власть.
Ага, а еще он, мой отец, сам предоставил им такой шанс! И в чем-то даже вынудил своими странными идеями о матриархате. Впрочем, и стремления самих белых стать верховным родом я не умаляла.
— Тогда и родился мой брат?
— Да. Первая попытка оказалась… неудачной. — Мама снова говорила шепотом.
Меня же едва не трясло от понимания беспринципности собственного папаши. Как можно было так поступить с любящей тебя девушкой?! Неужели маниакальное стремление сохранить власть было важнее ее жизни? Жизни их волчонка?
— А что Фирсанов? — Я просто не могла больше слушать этот жуткий рассказ.
— Он… вызвался взять на себя ответственность за меня, спасая от смерти. Будучи альфой бурой стаи, заступился перед Добровольским. Уверил Дамира, что сделает своей парой. Я всегда нравилась волку Фирсанова. Дамир в ответ в присутствии хранителей согласился на признание за стаей бурых волков права сильнейших после белого клана.
Ох!
— А я? — Сердце дрогнуло. Ничего хорошего уже не ждала.
— Ты… Понимаешь, я любила твоего отца. И как верила тогда, так и сейчас верю в его правоту. Поэтому и ждала, когда ты сможешь осуществить свое предназначение. В память о нем.
Маму было очень жалко! Бывший альфа бурых был не подарок, но Григорий Волконский и вовсе оказался настоящим чудовищем. Безумцем! И следовать его диким планам я не буду! Пусть все участники той истории поступали мерзко, я не буду им уподобляться! Мы — я и Андрей — это новая страница волчьей истории. И в моих силах не омрачать ее повторением чудовищных ошибок прошлого. Никогда я не выступлю против власти белого клана!
«Поразительно! Но причина у меня та же, что и у мамы. Я люблю. И тоже сделаю все ради любимого мужчины!»
— Как Фирсанов допустил вашу новую встречу?
«И мое зачатие?» — Вопрос повис в воздухе.
— Я обманула его. Обещала, что волчицей приму его внимание, повяжусь… Все что угодно сделала бы ради новой встречи с Гришей. Ради последнего шанса для него. Мы оба знали, что до следующей моей течки он не доживет.
Бурая отозвалась глухим негодующим рыком. Волчица не одобряла такого странного выбора — предпочесть слабого и больного самца сильному и здоровому альфе.
Я же думала о том, что испытала мама. Еще неизвестно, кому из нас выпала более тяжелая доля. Я, по крайней мере, знаю, что любимому мужчине не угрожает смерть от неизлечимой болезни! Мысль об Андрее отозвалась в сердце тупой болью и чувством обреченности.
— Странно, что Фирсанов не загрыз… Волконского. — Называть его отцом язык не поворачивался.
— Он хотел. — Мама вздрогнула, мыслями вновь возвращаясь в прошлое. — Он жаждал! Медведи не позволили ему пересечь границу. И Гришу уберегли.
— А ты? — Я нервно сглотнула, припомнив крутой нрав бурого альфы. А уж если его пара повязалась с другим самцом… И возможности вырвать тому горло его лишили…
— Я… — Мама странно смутилась. — Я знала, на что иду. И намерена была тебя защитить. Любой ценой!
В сознании щелкнуло!
— Ты поэтому ему во всем подчинялась?
— Да. Мое подчинение стало его условием. В обмен на жизни, ваши жизни. Гришину и твою. А еще молчание! Я не могла открыться тебе, довериться.
Трудно винить Фирсанова в безразличном отношении ко мне. А если представить, что я служила ему постоянным напоминанием об измене его пары… Но почему тогда в пару для белого волка он выбрал меня?!
— Ты видела Волконского… еще?
Сама не знаю, почему спросила об этом. Чувствовала себя странно — отстраненно! Такие жизненно важные для меня факты, но они не трогали, не задевали душу. Возможно, испытав накануне максимальный накал эмоций, сейчас уже я не способна была принимать что-то близко к сердцу.
Да и дела прошлого, замыслы и планы ныне мертвого оборотня казались… смехотворными.
Мама в ответ лишь печально вздохнула.
— Фирсанов и от клана белых скрыл правду обо мне?
— Да. Он постарался замять историю с той моей вязкой. Единственные, кто мог сообщить Добровольскому, — хранители. Но, полагаю, они не сообщили.
Еще бы!
Но Фирсанов всегда знал, кто я, и когда настал момент — использовал этот козырь. Вопрос в том, к чему он стремился? «Выдать» меня или «заразить» сильнейший клан?
— Мам? Ты знаешь, почему для выполнения условий древнего договора он выбрал меня?
— Медведи заставили, — безразлично пожала плечами мама. — Настояли на том, чтобы это была ты. Мне кажется, их заинтересовала идея Гриши о восстановлении прав истинной наследницы.
Я бы поспорила! Медведи становились фанатичными блюстителями законов, лишь когда это было выгодно им. Истинно звериное коварство, присущее всем оборотням!
— Значит, не ты на этом настояла?
— Я горячо поддержала эту идею. Отношения с белым волком пошли бы тебе на пользу.
— Но речь не шла об Андрее Добровольском? — Я невольно прищурилась.
— Естественно! О подобном варианте развития событий никто и не помышлял. — Мама нервно вздрогнула, вновь вспомнив о первом появлении Добровольского-младшего в нашей семье. — Это же унизительно… для белых. Это прямое признание их прошлых слабостей, их поражения.
— А откуда взялся клан белых волков? — Странно, но я никогда не слышала ответа на этот вопрос.
— Они предпочитают замалчивать собственную историю. Я точно знаю лишь то, что какое-то время, когда во главе их стаи был дед Андрея, они были одним из многих волчьих родов. И обитали далеко, фактически не контактируя с другими родами соплеменников. Но уже тогда было ясно, что время Изначальных уходит. Вот белые и увидели в этом шанс завладеть властью.
— Воспользовались возможностью обвинить Григория Волконского в нарушении волчьих законов? — Я с грустью вспомнила о трагической судьбе старшего брата. Правы были белые!
— Да.
— Но ведь ни одна другая волчья стая не восстала против белого клана? Все приняли их право сильнейших.
— О да! Эти… альбиносы… Они слишком здоровы, слишком сильны. Попытки, конечно, были, но Добровольские очень жестко подавили все протесты. Древний договор был большой ошибкой! Он дал им время восстановить силы, увеличив численность. В итоге белый клан узурпировал власть, одним махом избавившись от потомков Изначальных.
— А ты считаешь, что сейчас все пройдет иначе?
— Сейчас все иначе! Потому что есть ты! Хранители подтвердят твою принадлежность к изначальной семье. А значит, и твое абсолютное право на власть. Волчьи кланы присягнут тебе! Тогда белые очень ловко воспользовались моментом, возникшим хаосом. Альфам других волчьих стай нечего было им противопоставить. И они были разрозненны.
— А сейчас… — едва ли не выдохнула я, поражаясь, насколько большое значение мама придает моей персоне.
— Есть ты. И ты сплотишь вокруг себя волчьи кланы! У них есть законное основание для избавления от власти белых.
— Но разве их управление так плохо? — Все знали ответ на этот вопрос. С эпохой белых волков к нам пришло благоденствие. — Не наивно ли ожидать от меня чего-то лучшего? С моей силой? С моим возрастом? С жизненной неопытностью, наконец.
— Не переживай об этом. Ты не будешь одна. Рядом будем мы — те, кто возвысит тебя и всегда поддержит.
«Похоже на намерение сделать из меня бездумную марионетку!»
— На какие кланы ты рассчитываешь? — спросила прямо.
— Черных волков.
Мне вспомнилась великолепная и уверенная в себе Настя. И чтобы она склонилась предо мной, признав сильнейшей? Не поверю! А вот в возможность за мой счет отомстить Андрею — да!
— Еще?
— Разумеется, стая бурых волков. Фирсанов крепко держал всех в кулаке. И сейчас наши соплеменники недовольны насильственной сменой вожака в стае.
— Кто еще?
Надо выяснить все! И неважно, что от этой информации дрожат колени и холодеет в душе.
— С большой вероятностью твою кандидатуру поддержат и в клане песочных волков. Если увидят одобрение со стороны хранителей.
Тьфу!
— Мама, почему ты не рассказала этого раньше? Зачем убеждала меня добиться защиты Андрея, повязаться с ним?
— Я хотела. Но с момента приезда в наш город Андрей не отпускал тебя от себя до самой экспедиции. А появиться на землях медведей до начала Совета я не могла. И защита Добровольского гарантировала тебе возможность дожить до сегодняшнего дня. Я постоянно боялась, что Дамир пойдет на крайность.
— Дамир? — Мой голос дрогнул, в памяти мгновенно всплыл наш разговор в гостинице.
Андрей тогда меня принудил силой альфы. И я до сих пор злилась на него за этот поступок. Не лучше ли было задуматься над очевидно недружелюбным отношением его отца?..
— Белым легче всего было избавиться от тебя до Совета. Они мастера устраивать несчастные случаи, находить предлоги для обвинений, судить и приводить приговоры в исполнение!
Можно подумать, на их месте кто-то другой действовал бы иначе? Подчиняя себе оборотней, надо обладать незыблемым авторитетом. И на чем он основан — неважно.
— Это просто домыслы? — О бурых я тоже могла сказать многое.
— Нет. Дамир пытался навредить тебе, я знаю точно! Ты не задумывалась, отчего так быстро расправились с Фирсановым и его сыном? До этого терпели, а тут — разом!
— Но ведь он пытался убить нас… — Я растерялась. — Меня же ранили!
— Кто сказал, что виноват Фирсанов?
Вопрос мамы изумил. Я в самом деле никогда не ставила под сомнение слова Андрея. Все, что рассказывал мне он, воспринимала как истину. Неужели зря?
— Не он? — вопрос прозвучал шепотом.
— Не он! В случае с твоим ранением — точно не он. Хотя, полагаю, он знал и был рад способствовать этим планам. Более того — и сам проявлял инициативу. Как в случае с твоей первой охотой со стаей. Я же была лишена возможности тебя предупредить, потому и молила заручиться защитой Добровольского-младшего. Это единственное, что связало руки его отцу! Интересы Андрея он не мог не брать в расчет. Фирсанов — пешка. На его уязвленном самолюбии и откровенной неприязни к тебе лишь сыграли, ловко подсунув Андрея как принявшего на себя обязательства по договору от стаи белых.
— Зачем?
— Все было предсказуемо. Фирсанов из шкуры бы вылез, но расстроил любой шанс на твое будущее благополучие и возвышение. Дамир не мог не понимать этого, когда отправлял к нам сына.
Но чего не мог предвидеть даже альфа сильнейшего клана, так это серьезных чувств ко мне со стороны Андрея. Хотя не выдаю ли я желаемое за действительное? Впрочем, он едва не погиб, защищая меня.
— Хорошо, я допускаю, что Добровольский-старший желал моей смерти. Но в сговоре с рысями был Фирсанов! И именно рыси преследовали нас!
Мама лишь грустно хмыкнула.
— Рыси, эти шкурные и трусливые недооборотни… Только и способны, что нападать исподтишка и большой оравой. Мне вот всегда казалось: вопреки всем слухам о планах завоевания территории медведей и «дрессуре» опасных росомах рыси всегда были… направляемы хранителями. Во всем случившемся с тобой мне видится грамотная режиссура. И кукловоды — с обеих сторон — только издалека дергали за ниточки.
— Мам, я уверена в Андрее. В его отношении к себе. И в том, что признаю власть клана белых волков. Если на Верховном совете кто-то попытается это опровергнуть — не позволю.
Можно рассказывать мне все что угодно. Но это тоже слова. Мою маму никак не назовешь нейтральной стороной. А то, что Добровольский едва выжил, защищая меня, это факт! Увиденный собственными глазами.
— Лена! — Родительница всплеснула руками. — Это уже не тебе решать. Твое личное мнение о клане белых волков не имеет значения. Есть конкретная ситуация — незаконная узурпация власти и законная наследница! И хранители обязаны разобраться в ней, следуя нашим законам.
Вот это да!
— Так боя не миновать? — Ведь именно этот способ решения проблемы предусмотрен волчьим «уставом». Победит сильнейший…
— Нет!
— Мама? Это безумие. Я… я не хочу драться с Андреем! Да я и не могу! Просто не способна противопоставить себя ему! И быть правительницей не желаю.
Даже если отбросить в сторону мои чувства к белому, он — мой альфа! Моя пара! Я физически не способна напасть на него.
— Ты и не будешь драться. — Родительница с довольным видом усмехнулась. — Я уже говорила тебе. С тобой он, пожалуй, и в таком ослабленном виде разберется.
— Тогда как?
Горькую правду я проглотила.
— Ты — волчица! Маловероятен бой между самцом и самкой, это противоречит нашей природе. Волк не должен калечить ту, что когда-нибудь может ответить на его брачный интерес и принести ему волчат. Это в теории. А по факту… У тебя будет представитель!
— И кто?
— Будущий альфа клана черных волков. Поверь, он мало чем уступает Добровольскому-младшему в силе. А уж в нынешнем состоянии последнего…
Сердце сжалось от страха. Каким ударом это станет для Андрея!
— И он согласен?
— Да.
— Зачем ему это?
Неужели обида из-за того, что сестру лишили шанса стать будущей альфа-самкой белой стаи, настолько велика?
— Все понимают, что истинная наследница Изначальных слаба. И тебе потребуется… внушающий уважение супруг.
Ха! Впору было захохотать.
— Получается, клан черных волков тоже нацелился на власть? А я — удобный предлог? Меня и не спросят! Чем они лучше белых? И ты не боишься, что, совершив переворот, они быстро расстанутся с идеей поддержки слабой наследницы? Все те же волчьи правила — почему бы не признать меня больной и недееспособной?
Мама в шоке отшатнулась.
— Ты — наследница, из семьи Изначальных. Как можно говорить о подобном? Твой отец мечтал о возвращении власти истинным владельцам.
Неужели мама не понимает, что о возврате власти речи не идет? Неужели так одержима маниакальными мечтами Григория Волконского?
— Белых это в свое время не смутило. Полагаешь, смутит клан черных волков? И после того как они захватят власть, ты считаешь, их устроит матриархат?
Мама поперхнулась, с гневным выражением на лице топнув ногой.
— Неужели ты совершенно утратила разум, связавшись с Добровольским? Ты должна осознавать свой долг. Перед отцом! Перед нашим народом! В любом случае бою быть! И правлению белых наступит конец! Они заплатят за все. А клан черных волков чтит права наследницы!
Слова, слова, слова…
«В любом случае бою быть!» — фраза вновь и вновь звучала в ушах, отдаваясь пониманием — Андрею не выстоять.
А значит…
— Хорошо. Пусть бой состоится, — приняв решение, согласилась с родительницей.
