Глава 8. По кочкам, по кочкам…

Все пришло в норму быстрее, чем в первый раз – секунды через три. И судя по виду магов-мутантов, никаких болезненных ощущений у них не появилось. И с экранами все было в порядке. Только танк теперь не стоял на земле, а висел в воздухе. Точнее, падал.

– Бенедикт! – мигом осознал аварийность ситуации Дарий.

Но Спиноза тоже был не лыком шит.

– Все в порядке, Дар, – отрапортовал он. – Все под контролем.

И действительно почти тут же падение из-под редких облаков перешло в пологое снижение. До поверхности было не меньше полутора километров, и все присутствующие в танке могли без спешки разглядеть, что творится внизу, на земле. А там, за холмами, поросшими деревьями, простиралась залитая солнцем равнина. Кое-где она была изрезана оврагами, в низине виднелось озеро, обрамленное высокими зелеными растениями с черными утолщениями на концах стеблей. Ближе к холмам одиноко вздымался над травой большой серый камень с ровной, словно специально срезанной верхушкой, невесть как попавший туда. Неподалеку от камня стояли походные жилища типа палаток – из шкур, натянутых, вероятно, на деревянный каркас. Палатки были окружены повозками, на которых лежали какие-то плотно набитые мешки. Там же бродили распряженные животные с косматой шерстью и торчащими в оба бока дугообразными, остриями вверх, рогами. А на равнине кипел бой. Длинноволосые бородачи на приземистых подобиях коней, вооруженные мечами и топорами, и бритоголовые усатые ездоки на рогатых «скакунах», с саблями и копьями, вовсю истребляли друг друга. Единственным средством обороны у обеих сторон конфликта были круглые железные щиты. В траве валялись окровавленные трупы, повсюду метались животные, потерявшие седоков. Численность противоборствующих ратей была, на глаз, примерно равной – не более тысячи воинов у тех и у других, но бритоголовые явно теснили бородачей. Даже тот, кто не разбирается в военном деле, наверняка понял бы, что бритоголовые ездоки в меховых куртках имеют лучшую выучку, отлично владеют оружием и действуют не сумбурно, а по плану.

– Дар, это же картина из того подземелья, откуда мы сюда загремели! – воскликнул Тангейзер, чуть ли не прыгая на передний экран.

– Пожалуй, – кивнул командир. – Только в другом ракурсе. И живая.

– Что за картина? – полюбопытствовал Шерлок Тумберг.

– Да вот эта, – Силва показал рукой на экран. – Древние ксифы воюют с агрессорами. А к полю боя летит танк. Во всяком случае, нечто очень похожее на Бенедикта. Так было изображено на стене в подземелье, на Ватриде. Та-ак… Сейчас мы их пыл охладим…

– Вы же против вмешательства в прошлое! – встрепенулся следователь.

– Но, судя по той картине, мы уже вмешались, – парировал Силва. – То есть должны сейчас вмешаться, если танк уже запечатлен… Стрелять-попадать, тут запутаться можно! И нас уже увидели…

Действительно, многие воины, прекратив рубиться, застыли, глядя на приближающееся розовое чудо, украшенное длинным орудийным стволом. Из палаток высыпали бритоголовые завоеватели – то ли резерв, то ли штабисты – и тоже уставились на заходящего в тыл их войску летающего зверя.

– Невидимость включать не будем, – решил Дарий. – Если мы уже попали в местную историю, значит, изменять ничего не следует.

– Ракет и снарядов у нас нет, – напомнил командиру Тангейзер. – Только пулемет и пара гранатометов. Из чего шарахнем? Из пулемета?

Силва посмотрел на подчиненного так, словно тот изрек несусветную чушь:

– В кого ты шарахать собрался, постлейтенант? В тех или других? Или тебе без разницы?

– Почему без разницы? – смутился Тангейзер, видя, что последние его слова Дарию не понравились. – Помочь надо тем, кто обороняется…

– А с чего ты взял, что мы вообще должны кому-то помогать? – задал новый вопрос командир. – Что, хочется в могущественного бога поиграть? Ну уж нет, обойдемся без этого.

– Правильно, – кивнул Шерлок. – Нет никакого юридического основания стрелять по…

– Бенедикт! – не дослушав его, гаркнул Дарий. – Воткни сирену на полную и распугай этих рубак!

– Слушаюсь, Дар.

– Только внешние динамики выключи! – поспешно добавил командир. Он и Тангейзер уже имели однажды возможность слышать «нежный голосок» сирены, и впечатлений у них тогда было более чем достаточно.

Хорригор с Аллатоном сидели, смотрели на экраны и помалкивали. Как и Дасаль.

Даже без динамиков сразу стало понятно, что сирена затянула свою песню. Для тех, кто находился на равнине, эта песня была как гром среди ясного неба. Точнее, как тысяча громов. Наездники бросились врассыпную, с ужасом оглядываясь на снижающийся танк. Причем получалось так, что воины противоборствующих сторон мчались бок о бок друг с другом, забыв о сражении. Опустел и палаточный городок – штабисты улепетывали во весь дух, даже не попытавшись оседлать своих рогатых животных. Перелетев через холмы, супертанк завис в полусотне метров над травой, которая, казалось, испуганно пригнулась от ужасного воя сирены. Вероятно, Хорригор все-таки что-то услышал, потому что сморщился и прижал ладони к щекам, словно у него заныли зубы. Аллатон же сидел спокойно, с любопытством глядя, как со всех ног разбегаются с места битвы животные, унося на своих спинах ошалевших аборигенов. Видимо, уральская водочка временно притупила его чувствительность.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Дарий, когда внизу остались только неподвижно лежащие тела. – И никаких гранатометов… Бенедикт, выключай сирену.

– Слушаюсь, Дар. Кстати, я тут кое-что откопал… Из творений Капринта, сына Пронгия. Был такой древний поэт на Тиндалии, в царстве Линрон. Это к западу от Ватриды, почти соседи ксифов. Вот послушайте:

– Мда-а… – протянул Дарий. – Довольно четко этот Капринт тебя обрисовал, Бенедикт. Длинноносый… Поздравляю, ты еще раз попал в местную историю: и в скульптуру, и в поэзию. Думаю, и создатель картины, и Капринт имели в виду вот эту самую битву. Судя по всему, разбежавшиеся не стали скрывать такое невероятное событие.

– Не только длинноносый, но и быстролетный, – заметил танк.

– А что? «Посланец богов» – и все дела, – сказал Тангейзер. – И никто особо не удивляется. Так что ничего невероятного в этом событии для них нет. Вообще, хорошо им там жилось, в первобытных обществах… Все непонятное можно было списать на богов и не заморачиваться.

– Первобытное общество, говоришь? – остро взглянул на него Дарий. – Ты, конечно же, без труда сочинишь подобные стихи, и мечи такие с саблями состряпаешь на коленке за пару минут.

– Ну, я имею в виду, что техника у них была все-таки послабее, чем сейчас, – стушевался постлейтенант. – И взгляды на мир попроще.

– «Чем сейчас»! – усмехнулся командир. – Сейчас мы как раз в таком обществе и находимся. Если не выберемся отсюда, то пойдем этих хроков дубасить, чтобы вообще забыли, как лезть на чужие территории. А поскольку этого Кинтара, потомка великих Фанкаев, убили, станем местными правителями.

– Многовато для ксифов правителей будет, – подал голос танк. – Правящая шестерка – это что-то новое. И ведь ты же проповедовал невмешательство.

– А мы просто не сможем не вмешиваться, если нам здесь жить придется, – ничуть не смутился Дарий.

– Будем прогрессорами! – мигом загорелся Тангейзер. – База у Бени обширнейшая, столько знаний им на головы вывалим…

– Не всякое знание полезно, – заметил Спиноза. – Особенно если оно никак не вписывается в данный исторический период.

– Спорить по этому поводу не буду, – сказал Дарий. – Хотя можно было бы. Но не сейчас.

– Не всегда в споре берет верх тот, кто прав, – изрек супертанк. – Впрочем, умолкаю, потому что мое утверждение тоже может привести к спору.

Он продолжал висеть над полем боя, бросая тень на траву. Кровавые потоки, о которых писал Капринт, сын Пронгия, по ней, конечно, не текли, но зрелище было удручающее – многочисленные трупы никак не могли радовать взор.

Однако к Станису Дасалю это не относилось.

– Это ж сколько тут раритетов! – вдруг восхитился он. – И не ржавые железяки из раскопов, а все в самом товарном виде. Надо бы собрать, за них можно такие деньги огрести… Смотрите! – Умелец ткнул пальцем в экран. – Это явно золотая цацка! Здоровенная!

– Бенедикт, опустись до трех метров и дай картинку побольше, – скомандовал Силва.

Танк снизился над одним из скоплений тел, лежащих на обильно обагренной кровью траве. Там были и ксифы, и бритоголовые завоеватели, все мертвые, в порубленной одежде, с перекошенными то ли от боли, то ли от ярости лицами… у кого они остались целыми. Вокруг валялись мечи и сабли, обломки щитов и обрубки рук… Среди убитых выделялся мощным телосложением ксиф с залитой кровью бородой. Его пригвоздило к земле копье, воткнутое в живот. Он лежал на спине, раскинув руки, – правая продолжала сжимать меч, – и смотрел в небо единственным глазом. На месте другого была красная дыра. На широченной груди ксифа сверкала под солнцем большая округлая желтая штуковина со всякими фигурками и рельефными изображениями. Похоже, что штуковина действительно была сделана из золота – специалист по таким делам Станис Дасаль вряд ли мог ошибиться.

– Вероятно, это и есть Кинтар, потомок Фанкаев, – сказал Хорригор.

– Ничего себе… – благоговейно прошептал груйк. – Это же… это же уникальнейшая вещь! Сплошное рыжье! Сколько потянет – даже страшно себе представить!

– Что за рыжье? – не понял Тангейзер.

Груйк очумело посмотрел на него:

– Как это – «что»? Золото! Тут полтора кило золота, не меньше! И притом это не просто слиток, а художественное изделие! Да ему просто цены нет!

– Это изделие получило у археологов название «ксифский горжет», – заявил Спиноза. – Золотой нагрудный знак правителей Ксифии. Найден при раскопках кургана, теперь находится в Лисавете, в Музее истории миров. Причем именно этот горжет, который мы сейчас видим, а не похожий на него – я уже сравнил. Вот вмятина на руке ксифа с чашей, у запястья, видите? И еще одна, возле верхнего рога полумесяца. Точно такие же и на том горжете, что экспонируется в Лисавете.

– О-о! – взвыл Дасаль. – Надо забирать его скорее, пока нас отсюда не унесло! Я знаю, кому можно предложить такую ценность… Денег каждому из нас надолго хватит! Это же уникум! Давайте вылезать побыстрее! – он обвел всех воспаленным полубезумным взором.

– Изрядно вас золотишко-то прихватило, Дасаль, – покачал головой Шерлок. – Чуть ли не до помутнения рассудка. Во-первых, если вы покажете вашим клиентам такой же горжет, который находится в лисаветском музее, то сложно будет убедить их в том, что это не подделка… Ваши клиенты непременно закажут анализ, и выяснится, что эта вещичка гораздо моложе, чем та, музейная. Она же не будет лежать в земле сотни лет, если мы заберем ее отсюда. Хотя тут утверждать что-либо трудно, и может случиться совсем другое. Если мы сейчас заберем отсюда этот горжет, то его никогда не найдут при раскопках… И это и есть мое «во-вторых». Реальность изменится, в ней уже не будет ксифского украшения, выставленного для всеобщего обозрения в Музее истории миров.

– Подумаешь! – фыркнул груйк. – Оно просто будет находиться в чьей-то частной коллекции, только и всего. Невелико изменение!

– Вы не все учитываете, Дасаль, – поднял палец Тумберг. – А ведь Дарий уже говорил об этом.

– И чего же я не учитываю? – нетерпеливо спросил Умелец, не отрывая глаз от экрана. Точнее, от ксифского горжета на экране.

– Ежегодно в лисаветском музее бывают тысячи посетителей. Кое-кто из них летит на Землю именно для того, чтобы воочию увидеть этот замечательный экспонат. Можно предположить, что некоторые туристы, познакомившись там друг с другом, впоследствии создадут семейные пары. И кто-то из родившихся у них детей совершит какое-то важное открытие. А без горжета этого открытия не случится, потому что семейная пара не будет создана. Более того, какой-нибудь макатронец, в нашей реальности полетевший на Землю, в музей, скажем, в октябре, никуда не полетит. Останется на Макатронии и встретит там, в том же октябре, девушку, так сказать, своей мечты. Потому что не улетел на Землю. У них родится сын, которого нет в нашей реальности, он послужит причиной гибели кого-нибудь из вашего рода, и вы, Станис Дасаль, никогда не появитесь на свет… – Шерлок выставил перед собой ладонь, увидев, что груйк дернулся. – Да, понимаю, что это чисто умозрительные построения. Но вы готовы рискнуть, чтобы убедиться в их ложности?

– Да бросьте, начальник! – махнул рукой Умелец. – Не берите на понт! Столько всего нагородили, что за три дня не расхлебаешь. Да я ради такой прелести и в огонь готов, и в воду, и в медные трубы!

– Не шутите с прошлым, эти шутки глупы и неприличны, – изрек Хорригор с многозначительным видом.

Аллатон согласно качнул головой, и без того то и дело норовившей опуститься ему на грудь – особый уральский напиток продолжал делать свое хмельное дело.

– В медные трубы! – Шерлок с иронией взглянул на Умельца. – Долго их искать придется. Если бы вы просчитывали последствия своих действий, Дасаль, то не имели бы двух отсидок и перспективы третьей. Возможно, я сгущаю краски, и изъятие этой бляхи отсюда никак не отразится на реальности… Но где гарантии, что именно так и будет? Имеем ли мы право рисковать?

– А-а! – вновь досадливо отмахнулся груйк. – Все эти ваши рассуждения не стоят выеденного яйца! Действовать надо, а не рассуждать, а то поздно будет… Сами же себе все локти обкусаете!

– Меня вполне устраивает тот факт, что ксифский горжет находится в музее, – размеренно сказал Шерлок. – И делать на нем деньги я не собираюсь. К счастью, далеко не все такие, как вы, Дасаль. Впрочем, – он взглянул на Дария, – здесь все решает командир.

– Глядите, там кто-то живой! – воскликнул Тангейзер, показывая пальцем куда-то в сторону от ближайшей груды тел. – Шевелится! А вон еще! Надо бы забрать, оказать медицинскую помощь.

– Что-то я не понимаю тебя, постлейтенант, – холодно произнес Дарий. – То ты предлагаешь всех поголовно из пулемета положить, то о раненых беспокоишься.

– Так это же… это же совсем другое… – пробормотал Тангейзер.

– Мы не будем ни во что вмешиваться, – жестко сказал Силва. – Во всяком случае, пока. Я так решил – и точка!

Он ударил кулаком по подлокотнику, который не очень давно был сломан Хорригором. Причем сделал это с такой силой, что танк содрогнулся.

И все вокруг расплылось, а экраны уже привычно погасли…

Никто еще ничего не успел сообразить – Аллатон и вовсе продолжал подремывать, – как окружающее пришло в прежнее состояние. Но теперь на экранах была не панорама гор, и не лазурь небес с солнцем и облаками – там была темнота, в которой перемещались какие-то расплывчатые светлые пятнышки.

– Мы под водой, – сообщил танк. – До поверхности сто семнадцать метров.

– У-у! – заголосил Умелец. – Нас опять унесло! Эх, такую цацку упустили! Балаболы вы непрактичные, вот вы кто!

Но эти его причитания были оставлены без внимания.

– Я готов всплывать, – сказал Спиноза. И продолжил с каким-то неуловимым оттенком в голосе: – Если получу соответствующий приказ командира.

– Бенедикт, не выпендривайся, – покривился Дарий. – Разумеется, всплывай. Ты же не подводная лодка. Вода в ствол просочится – будем иметь проблему.

– Не просочится, – заверил танк. – Заглушка у меня надежная. А интересно побыть подводной лодкой…

– Давай, давай, к воздуху и свету, – поторопил его командир. – Нечего нам тут болтаться. Не наш профиль.

Похоже, Спиноза побаивался утратить способность придумывать рифмованные строки, а потому при каждом удобном случае проверял, осталась ли она у него. И при неудобном тоже. А может, просто хотел немного позлить Дария.

– Хотя бытовало и иное мнение, – добавил супертанк. – Вот такое:

– Ну и горазды вы все пургу нести, – нахмурившись, процедил Умелец. – Как будто специально. А надо бы побыстрее выбраться из этого мира. Вдруг назад занесет, и на цацку еще никто не успел позариться…

– Некрасиво быть таким алчным, Дасаль, – осуждающе сказал Тумберг. – Вам что, средств к существованию вечно не хватало?

– Потребности у меня солидные, – пробурчал груйк.

И вдруг с силой затопал ногами, как делал это недавно в Уральских горах.

Но танк все так же продолжал подниматься к поверхности то ли озера, то ли моря, то ли океана, и экраны постепенно светлели, приобретая сине-зеленый цвет.

– Что, не вышло? – усмехнулся Тумберг. – Решили, что такой приемчик – это ключ к перемещению во времени? Честно говоря, я и сам так подумал. Но, как видим, предположение не подтверждается.

– Два совпадения подряд еще можно отнести именно к совпадениям, к случайностям, – заметил Хорригор. – А вот третье заставило бы призадуматься. Однако не получилось. Хотя какая-то связь, возможно, и есть, но неустойчивая. А ну-ка!

Он тоже стукнул подошвой по полу, заставив дремавшего Аллатона недоуменно вскинуть голову. И в это мгновение танк добрался до поверхности – и закачался на волнах.

– Ух ты! – воскликнул Тангейзер. – Море!

Да, вокруг простиралось море или даже океан, сливаясь у горизонта с хмурым небом. А метрах в пятистах от супертанка плыл корабль с поднятыми белыми парусами. Волны бились в его темные борта, мерно покачивался вниз-вверх похожий на длинный клюв бушприт, а обе мачты, казалось, цеплялись за низкие облака. Позади заднего паруса развевался на ветру флаг: чередующиеся красные и белые параллельные полосы, а в верхнем левом углу – синий прямоугольник с рядами белых точек. Парусник был гораздо длиннее танка, но внешне явно проигрывал сравнение с мощной боевой машиной вооруженных сил Межзвездного Союза.

Пока все, кроме снова опустившего голову Аллатона, рассматривали архаичное плавсредство, у его борта, на палубе, появились три фигуры. Супертанк явно был замечен и вызвал волнение на корабле, хотя бронеход, повинуясь приказу командира, не делал попыток приближаться к паруснику или взлетать в небо. Включать режим невидимости было поздно, да и пустое место в форме контуров танка среди морских вод выглядело бы еще более пугающе, чем сама боевая машина. А погружаться в морские глубины Силва просто не желал – вдруг не получится всплыть повторно? Все-таки создатели супертанка не планировали его применение в качестве субмарины.

Те, кто находился на корабле, действовали быстро – зачем-то спустили парус на задней мачте и начали суетиться возле привязанной к борту поднятой шлюпки. Примитивное безмоторное судно уже прошло мимо танка, продолжающего качаться на волнах, и медленно удалялось от него.

– Там женщина и ребенок… – пробормотал Тангейзер. – Видимо, капитан решил, что мы будем топить корабль… Командир, может, сказать им, что мы не собираемся причинять им вреда?

– Так они и поверят! – дернул плечом Дарий. – Представь, сейчас загрохочу на всю округу, что им не надо бояться. Ты бы на их месте сразу успокоился? Да и поймут ли они меня?

– Меня поймут, – сказал Хорригор. – Для меня ведь языки не проблема, я уже пошарил в их головах. Другое дело, что вряд ли их это убедит. Они очень перепуганы… В таком состоянии трудно сохранять рассудительность, а тем более верить речам тех, кого они считают врагами.

Дасаль, который уже не сидел, а полулежал в кресле у стены, судорожно сглотнул и умирающим голосом пожаловался:

– Ох… меня укачивает… Кажется, сейчас блевану…

Из норы в стене почти тут же, повинуясь неслышной в башне команде Спинозы, выскочил шарообразный робот-чистомой с зажатым в клешне большим пакетом. Он подкатился к груйку, и тот выхватил пакет из клешни и сунул туда голову. По башне разнеслись сдавленные кашляюще-утробные звуки.

Между тем шлюпка уже была спущена на воду, и все десять человек (а это были, несомненно, люди), включая женщину и ребенка, сидели в ней. Матросы налегли на весла, шлюпка пошла прочь от корабля, и стало видно, что она соединена с ним длинным канатом.

– Ну, ничего страшного, – с облегчением сказал Дарий. – Поболтаются на буксире, а потом, когда мы исчезнем отсюда, вернутся на свой корабль. Хотя логика странная: с чего они взяли, что в шлюпке они будут в большей безопасности, чем там? Или считают, что нам главное – уничтожить корабль?

– Да ничего они не считают, – досадливо скривился Хорригор. – Я же говорю, они чуть ли не в панике от вида… э-э… Бенедикта, и не разум их гонит, а эмоции, только эмоции.

– Возможно, они решили, что это всплыл из пучин морской змей, – предположил уже немного оклемавшийся Умелец и бросил пакет на пол. Чистомой тут же забрал его и потащил к своей норе. – Таких легенд везде полным-полно, на любой планете. А эти чудовища, по слухам, обвивают корабли своим длиннющим телом и утаскивают в бездну. Но именно корабли, на шлюпки они вроде бы не зарятся. Для них это слишком мелкая добыча, на один зуб.

– Так они что, их едят? – скептически спросил Дарий.

Дасаль вытер рот рукавом.

– Я же говорю: это легенды. Но им верят и до сих пор.

– Все будет в порядке, – сказал Хорригор. – Думаю, Бенедикт не станет поедать корабль.

Услышав такое, Спиноза лишь громко хмыкнул.

– Разве что, когда это судно придет в порт, и моряки расскажут, что они тут видели, пойдет слух о какой-то подлодке, – добавил Тангейзер. – На которой воюет капитан Мено!

– Немо! – с торжествующим видом поправил его Умелец. – Капитан Немо! Смотрел такой фильм, еще в детстве…

Вероятно, с тем, что золотое украшение ксифских правителей не попадет ему в руки, он уже смирился.

– Слухи пойдут совсем другие, – твердо, как о чем-то абсолютно достоверном, заявил Спиноза. – На борту есть название корабля. Это вновь планета Земля, и в переводе с одного из земных языков парусник – кстати, по местной классификации, это бригантина – именуется «Мария Небесная». Сведений об этой бригантине множество, и почти на всех сайтах название приводится как «Мария Целеста». Кому-нибудь из вас это о чем-то говорит?

– Кажется, я что-то такое слышал… – неуверенно ответил Дарий. – Или что-то путаю.

– Сериал о какой-то Марии есть, – напряг мозги Дасаль.

– Есть, – подтвердил Бенедикт. – «Просто Мария», так он называется. Юная и наивная селянка приезжает в большой город, чтобы найти работу. Согласно информаторию, тогда же, еще до Экспансии, был снят и другой сериал: «Мария Селесте». Звучит похоже, но он тоже не о судне, а еще об одной очень красивой и очень доброй девушке.

– Я все больше приключения разные любил смотреть, когда был школьником, – поделился и своим Тангейзер. – А уже в старших классах перешел на другую тематику… Вернее, тоже на приключения, только с участием танков. «Четыре танкиста и собака»… «Девушка-танк»… м-м… просто «Танк»… и так далее.

– История корабля «Мария Целеста» мне известна довольно хорошо, – сказал Шерлок Тумберг. – Когда Уир Обер и Эннабел Дикинсон пропали с «Пузатика», я чуть ли не первым делом взялся за случаи непонятных исчезновений команды и пассажиров как с морских, так и с космических судов. И конечно, не мог пройти мимо, так сказать, классики: ведь этот корабль – бригантина, как только что сказал Бенедикт, – до сих пор не забыт, за столько-то веков! Выходит, виноват в этом вовсе не инфразвук, от которого люди на корабле сошли с ума и попрыгали за борт. Теперь мы собственными глазами видим, что никакого безумия нет, за борт никто не прыгал, а причиной подобного поведения моряков стало наше появление в этом времени. А потом фал оборвался, и они не смогли догнать бригантину… Во всяком случае, есть такая версия. А там налетел шторм, и шлюпка затонула.

– Так надо их спасти! – Тангейзер произнес это громко и с чувством. – Ведь теперь не кто-то, а именно мы будем виноваты в гибели людей!

Дарий закатил глаза, вздохнул и развел руками.

– Опять двадцать пять! Да сколько же тебе нужно вдалбливать, что не стоит вмешиваться в прошлое! Чтобы не изменилось будущее!

Постлейтенант зыркнул на него:

– Но ведь наш уважаемый Аллатон уже вмешивался в прошлое!

Пандигий, услышав свое имя, пошевелился, но из дремоты не выбрался.

– По-моему, это иной случай, – взял слово следователь. – Господин Диондук дал толчок развитию теории межзвездных Дыр, которые у нас, в будущем, существуют. Возможно, и без такого толчка Дмитрий Паламарчук преуспел бы в этом деле, только немного позже. Он же постоянно работал над этим. А вы, Тан, предлагаете спасти моряков, которые, скорее всего, не были забраны какими-нибудь космическими чужаками, а действительно утонули. Потому что у них оборвался фал. Да, в этом прошлом, которое мы чуть изменили своим появлением, они покинули корабль, поскольку увидели возникшую страшную угрозу, как они решили, – то есть танк, принятый ими за неизвестно что. Но и в неизмененном прошлом они тоже покинули бригантину! Без всякого нашего появления! И здесь, и там у них лопнет веревка, и при шторме они пойдут на дно.

– А почему в прежнем прошлом они спустили шлюпку? – спросил Тангейзер. – Что там была за угроза?

– Доподлинно неизвестно, – пожал плечами следователь. – Об инфразвуке и космических чужаках я уже говорил. Но есть и другие версии… кстати, и насчет дыры во времени. Точнее, в пространстве-времени. Мол, их перенесло в другой мир и в другую эпоху. Что-то там еще предполагали о мистификации, чтобы получить страховку… Но более обоснованной теперь мне представляется иная гипотеза. Она объясняет, почему на корабле были открыты люки, почему исчезли корабельные приборы, почему один парус был опущен… ну, и прочие детали. Известно, что «Мария Целеста» перевозила бочки со спиртом. Согласно той гипотезе, о которой я сейчас говорю, бочки были негерметичными, спирт стал испаряться, и его пары скапливались под палубой. А потом рванули, в кормовом трюме, но несильно. Капитан приказал снять деревянные крышки люков и посмотреть, что творится в трюме. Вскоре произошел более мощный взрыв, теперь уже в носовом трюме, и взрывная волна выломала люк. Опасаясь нового взрыва, капитан приказал закрыть прочной тканью иллюминаторы в своей каюте, заколотить их досками и забрать документы и приборы. Он решил, что всем лучше переждать опасность в шлюпке в отдалении от бригантины. Каната нужной длины на корабле не оказалось. Тогда матросы спустили один парус, а длинную снасть, которой его поднимают, привязали одним концом к бригантине, а другим к шлюпке. Новый взрыв так и не прогремел – опасная смесь паров спирта с воздухом выветрилась через открытые люки обоих трюмов. Но вернуться на корабль эти десять человек так и не смогли. Потому что буксирный конец оборвался…

Шерлок замолчал, провожая взглядом уходящий к серому горизонту корабль – точнее, его мачты, вздымающиеся над водой. А шлюпка уже затерялась среди волн.

– По-моему, это жестоко – обрекать людей на смерть, – непреклонным тоном заявил Тангейзер. – Зная, что их можно спасти. Догнать эту лодочку, подхватить манипуляторами и перенести на палубу бригантины. И улететь… если нас после этого отсюда не выбросит. А ведь может выбросить в любое мгновение! – постлейтенант распалялся все больше. – Пусть они думают о Бене что угодно, пусть орут от страха, но зато останутся живы. И вот только не надо мне рассказывать, что у этого спасенного ребенка когда-нибудь появится потомство, и один из прапрапра… и так далее правнуков случайно укокошит моего пращура, и я не появлюсь на свет. Как сказал бы наш взводный Тамерлан Бебешко, там, на Пятке, это еще бабушка надвое вилами по воде написала. А еще кто-то сказал, что из всех возможных решений надо выбирать самое доброе. Неужели вы не понимаете?!

Дарий грозно воззрился на него:

– Что это еще за истерика, постлейтенант?! А ты представь вот такую штуку: Бенедикт забрасывает шлюпку на палубу бригантины, мы улетаем подальше отсюда или исчезаем из этого времени… Все люди остаются на корабле – и тут в трюме гремят взрывы, и происходит все прочее, о чем только что говорил Шерлок. А итог окажется тем же самым: все они будут лежать на дне, в синей прохладной мгле.

– Это не более чем твое предположение! – вскипел Тангейзер. – Ну почему вы все такие непробиваемые?! – он в сердцах саданул кулаком по подлокотнику кресла.

И в этот раз – сработало!

Вновь все в башне смазалось, экраны потемнели, и танк перестало качать на волнах.

– А теперь куда нас занесло? – задал вопрос Дарий непонятно кому.

Эти слова были произнесены самым будничным тоном – к любым чудесам рано или поздно начинаешь привыкать.

Экраны продолжали оставаться темными, но не из-за того, что не включились. Просто здесь была ночь.

– Мы на дне ущелья, – сообщил Спиноза.

– Что я наделал!.. – простонал Тангейзер и, согнувшись в кресле, закрыл лицо руками.

– Не раскисать, боец! – рявкнул на него Дарий. И добавил уже помягче: – Что за дела, Тан? Прекрати истерику, ты же не дитя малое. Между прочим, нас могло забросить и в другое место, и не увидели бы мы эту «Марию Целесту».

– Но забросило-то именно туда! – с ожесточением сказал постлейтенант, выпрямившись и убрав ладони от лица. – А мы ничего не сделали!

– По возвращении можешь подать рапорт, – сухо произнес командир танка. – Мол, подкапитан Силва проявил себя бессердечным черствым чурбаном и его следует расстрелять. Но это по возвращении. А пока, боец, держи эмоции при себе и не устраивай тут сцен. Вам все понятно, господин постлейтенант?

– Так точно, господин подкапитан, – угрюмо пробурчал Тангейзер.

Никто не вмешивался в этот разговор членов экипажа супертанка серии «Мамонт», и по лицам Шерлока, Хорригора и Умельца нельзя было понять, как они к нему относятся. А предводитель пандигиев продолжал дремать, находясь под воздействием дюже крепкого уральского напитка.

– Вот и славненько, – кивнул Дарий. – Будем считать, что тему закрыли, – он перевел взгляд на экран.

Хотя вокруг танка и царила темнота, но кое-что все-таки удавалось разглядеть. А именно – мелкие звезды в вышине, выложенные замысловатым узором. Там, где их не было, вероятно, находились стены ущелья. И возносились они над танком метров на пятьдесят-шестьдесят.

– Бенедикт, включи ночной режим, – распорядился Дарий, старательно не глядя на хмурого Тангейзера.

– Слушаюсь, Дар.

Изображение на экранах стало гораздо более четким, и проявилось множество незаметных ранее деталей. По дну неширокого ущелья тек ручей, огибая одинокие каменные глыбы. Стены этой глубокой расселины были испещрены трещинами – в некоторые из них без труда могло въехать авто, – на узких уступах растопырили ветви кусты, усеянные мелкими листьями. Один конец ущелья терялся за поворотом, а другой наклонно уходил вниз – судя по шуму, доносящемуся из динамиков, где-то неподалеку был небольшой водопад.

– Запускай разведчика, Бенедикт, – продолжал командовать Силва. – По вертикали. Посмотрим на окрестности. Может, нас опять в Уральские горы закинуло?

– Мы еще ни разу не оказались под землей, – заметил Хорригор. – Что это – везение?

– Моей мощности хватит для того, чтобы выбраться не только из-под земли, но и из каменной толщи, – заверил Спиноза.

– Эх, мне бы такую машину, я бы столько всего нарыл… – мечтательно сказал Дасаль.

Шерлок Тумберг покосился на него, явно собираясь подать реплику, но все-таки промолчал.

Разведчик ушел вверх и, медленно вращаясь вокруг оси, показал панораму окружающей местности. Это вновь были горы, но только не Уральские – над их вершинами, у горизонта, виднелись два бледных полумесяца, расположившихся в небе наискосок друг от друга. А с противоположной стороны висел в обрамлении звезд диск еще одного спутника планеты. И значит, быть Землей она никак не могла. На горных склонах росло множество деревьев, но попадались и обширные участки, где господствовал голый камень. Километрах в пяти от танка вздымались к небу три скалы с острыми верхушками, та, что в середине – повыше, две другие – пониже. Этот гигантский трезубец словно нависал над долиной, которая довольно узким, но длинным языком тянулась вдаль, постепенно понижаясь и упираясь километров через десять в отвесную каменную стену. В отличие от нагромождения скал, долина казалась удобным местом для проживания – и это место не пустовало. Там устроился целый город. Ровные цепочки горящих фонарей даже без применения разведчиком ночного режима позволяли четко видеть расположение его улиц, на которых почти впритык друг к другу стояли двух– и трехэтажные дома. Кое-где в окнах горел свет. Ближе к дальнему краю долины находилась, судя по всему, главная городская площадь. Это был хорошо освещенный квадрат в обрамлении одинаковых длинных зданий – несомненно, административных. На площадь выходили четыре улицы – в каждом из углов квадрата. Выходы эти были оформлены в виде дугообразных колоннад. Посредине площади возвышались уменьшенные копии трех гор – тот самый трезубец, – и на вершине каждой из них горел свой фонарь: зеленый, желтый и фиолетовый.

– Уютный городишко, – сказал Дарий. – Наверное, дышится тут легко.

– Да, горный воздух штука хорошая, – согласился с ним Шерлок. – Только прошлое это или настоящее?

А груйк вдруг побледнел и задушенным голосом пробормотал:

– Три горы… – Он судорожно сглотнул. – Что-то мне опять поплохело… Бенедикт, можно еще пакетик?

– Пожалуйста, – отозвался Спиноза.

Через несколько секунд из норы выбрался чистомой с пакетом и вручил его Умельцу. Груйк встал и, пошатываясь, направился к двери.

– Я в туалет, – сообщил он, повернув голову к Тумбергу. – Все эти прыжки туда-сюда мне боком выходят…

Следователь проводил его взглядом, в котором читалось легкое сочувствие, и вновь переключил внимание на экран.

– Прыжки туда-сюда… – задумчиво повторил Дарий слова Умельца. – Интересно, как долго это будет продолжаться? Притянет ли нас обратно в Авалон, в наше время, или… Хорошее название для фильма: «Затерянные во времени и пространстве». Но только для фильма, а не для реальности.

– Уже было подобное, – не преминул сообщить Спиноза. – «Затерянные во времени» – и фильм, и книга. Не элка, а бумажная еще книга, Джона Уиндема. А «Затерянные в пространстве» – это рассказ Ле Эшен.

– И все-то ты знаешь… – проворчал Дарий.

– Трудно делать предположения о развитии ситуации, с которой никогда не сталкивался, – заявил Хорригор. – И у которой нет научного описания. Под наукой я имею в виду систему знаний в самом широком смысле слова, включая и магию. Хотя, возможно, описание и есть, но нам об этом, увы, ничего неизвестно.

– Предположения-то делать как раз и нетрудно, – сказал по-прежнему хмурый Тангейзер. – Только никакого значения они иметь не будут.

– Как раз это я и подразумевал, – пояснил иргарий. – Вы правильно заметили, юноша, что предположения делать просто. И у меня возникло вот такое: нас будет мотать до тех пор, пока мы не сделаем попытку вмешаться в прошлое. Вот тогда-то нас и выбросит назад, в Авалон, в наше время. И я наконец-то смогу заняться своей сестренкой.

– Интересная версия, – оценил Шерлок Тумберг. – Но стоит ли рисковать?

– Рисковать стоило с теми моряками, – процедил Тангейзер, бросив взгляд на командира.

– Рисковать я не буду! – отрезал тот. – Положение у нас не критическое, угрозы жизни нет, кое-кто даже похрапывает себе, испив уральской водочки… Не вижу причины форсировать события. Ты вот тут недавно блистал разными цитатами насчет бабушки с вилами и добрых решений, а теперь и я поблистаю. Всем известные Братья АБС не советовали совершать необратимые поступки. И я намерен руководствоваться этим советом до тех пор, пока жизнь не припрет меня к стенке и не возьмет за горло. Да и в этом случае подумаю.

– Поддерживаю, – кивнул следователь. – В конце концов, это даже интерес…

Он, не договорив, вдруг вскочил на ноги, издал невнятное восклицание и ткнул пальцем в боковой экран. Все, кроме Аллатона, тут же уставились туда.

– Что такое? – пробормотал Дарий.

Выскочившаяся из-под днища танка слегка расплывчатая фигура бросилась прочь, к близкой стене ущелья.

– Бенедикт, включай поле! – заорал командир.

Приказ был немедленно исполнен, но это не принесло результата. Непонятно как выбравшийся из бронехода Станис Дасаль успел скрыться в широкой расщелине, буквально в последний момент ускользнув от колпака силового поля.

Шерлок рванулся было к двери, но тут по башне пошла уже знакомая темпоральная волна, и мчаться куда-либо стало бесполезно – танк вновь куда-то закинуло.

– Что случилось? – проснувшийся от крика Силвы Аллатон недоуменно хлопал глазами.

Ему никто не ответил.

И только когда экраны вновь ожили, Хорригор, покрутив головой, произнес чуть ли не с восхищением:

– Удалось-таки сбежать проныре…

Пожалуй, впервые за все время общения со следователем Шерлоком Тумбергом окружающие увидели, как его покинула привычная сдержанность. Тумберг все-таки выскочил в коридор, и почти сразу же оттуда донеслась его ругань. Ругался Шерлок изощренно, извергая такие перлы, которых никогда не слышали даже танкисты – хотя уж что-то, а сквернословить в армии всегда любили и умели. Следователь щедро сыпал всем тем, чего набрался, вероятно, во время общения со всяким криминалитетом. Дарий только удивленно шевелил бровями, слушая все это и одновременно обводя взглядом экраны.

А пейзаж за бортом совершенно не сочетался с потоками брани динтинского полицейского. Его можно было охарактеризовать кратко и точно: «Осень в лесу». Супертанк стоял посреди усеянной сухими листьями широкой просеки, по обе стороны которой буйствовали багрянец и золото. В бледно-голубом небе мягко светило солнце, и лучи его проникали в лесные глубины, почти не скрытые изрядно поредевшей листвой. В воздухе летали паутинки, а вдали, под деревьями, вперевалку бродили большие черные птицы, то и дело копаясь клювами в поблекшей траве. Такой картиной можно было бы любоваться без конца, но тут в башню вернулся Тумберг. Он уже не ругался и держал в руке смятый пакет. Наверное, тот самый, который робот-чистомой выдал Умельцу. Остановившись у двери, Шерлок скомкал пакет и бросил на пол. Открыл рот, собираясь что-то сказать, но только махнул рукой.

– Ну что, будем разбираться, – Дарий произнес это так зловеще, что Тангейзер невольно поежился, а глава пандигиев постарался больше не ронять голову на грудь. – Бенедикт, объясни-ка, с какого такого перепугу ты открыл люк и позволил этому типу выбраться наружу.

– Я не открывал люк, – кротко ответил Спиноза.

Дарий сдвинул брови до предела – желваки у него на скулах так и прыгали – и заговорил еще более зловещим голосом:

– То есть ты хочешь сказать, Бенедикт, что субъект, который не является членом экипажа, вот так вот запросто пошел и открыл люк? Или ты просто шутишь?

– Дело в том, что он открыл не просто люк, но – аварийный люк, – невинным тоном пояснил Спиноза.

Точнее, это он так считал, что пояснил. Но судя по недоуменному виду командира, тот ничего не понял. И Тангейзер тоже. Потому что в ответ на вопросительный взгляд Силвы он только слегка пожал плечами. И уж тем более не поняли ничего оба мага и Шерлок Тумберг. Впрочем, Аллатон в разговор не вникал, продолжая пребывать под влиянием забористой водки.

– Ага, – многозначительно сказал Спиноза. – Видимо, инструкцию вы читали не очень внимательно, в отличие от нашего беглеца. Или выборочно. Или просто кое-что подзабы…

– Давай по сути, Бенедикт! – прервал его Дарий, уже чувствуя, что Спиноза вновь выйдет сухим из воды. – А предположения свои засунь… оставь при себе.

– Хорошо, оставлю, – голос супертанка своей мягкостью превосходил голос ведущего вечерней программы «Спокойной ночи, детишки». – Как известно, во время выполнения боевых и прочих задач мои внешние люки заблокированы, и я открываю их по приказу или по собственному усмотрению, в зависимости от обстановки. Например, когда члены экипажа по той или иной причине не могут отдать такой приказ. Но аварийный люк в средней части днища открывается изнутри вручную. Так предусмотрено на случай, если мои системы выйдут из строя. Беглец изучил инструкцию и воспользовался именно аварийным люком, которым я не управляю. Там дел на три секунды – отодвинуть защелку и открыть…

– Но ты же видел, куда он шел! – раздраженно сказал Дарий. – Почему не доложил? Мы бы его вмиг скрутили!

– Я не видел, куда он шел, – возразил Спиноза. – Успел только зафиксировать исчезновение изображения с камеры, установленной в коридоре, возле туалета, и проверил ее исправность. Неполадок не обнаружил, стал перебирать варианты… тут-то побег и состоялся.

Шерлок пнул ногой скомканный пакет на полу и мрачно добавил:

– Этот субчик закрыл видеокамеру пакетом. Проделал в нем дырку с одной стороны, нацепил на объектив, и другой бок пакета закрыл обзор. Откинул крышку в полу – до нее от туалета несколько шагов – и спустился в колодец… Я туда заглядывал… Люк открыт…

Тангейзер встрепенулся и, сорвавшись с места, вылетел из башни – возвращать аварийный люк в прежнее положение.

Дарий яростно сверкал глазами, и было видно, что ему очень хочется наорать на Спинозу. Но супертанк был не виновен в побеге Станиса Дасаля, и командир это прекрасно знал. И потому произнес совсем другое:

– Ведь говорил же ему, ведь совсем недавно же говорил: изучай инструкцию, Тан! Р-разгильдяй! А ты тоже хорош, Бенедикт, – все-таки набросился он на Спинозу. – Кто заверял, что способен сам справиться с любой проблемой, даже без экипажа? Почему никогда не упоминал об этом аварийном люке?

– Я не готов ответить на ваш последний вопрос, господин подкапитан, – смиренно произнес бронеход.

– Не готов он… – буркнул Силва. – А надо быть ко всему готовым.

И все-таки, в отличие от Шерлока, бушевал Дарий вполсилы – понимал, что уж ему-то, как командиру экипажа, надлежало изучить инструкцию вдоль и поперек.

– Полностью согласен с вами, господин подкапитан, – мягко сказал Спиноза. – Всем надо быть готовыми ко всему. Учту. Замечу только, что функции тюремного надзирателя на меня никто не возлагал.

– И разведчик там остался, – проворчал Дарий, предпочтя пропустить последнюю фразу танка мимо ушей. – Это уже второй, стрелять-попадать!

– Можно считать это чрезвычайной ситуацией, – сказал вернувшийся в башню Тангейзер. – Мы же не виноваты, что нас оттуда выбросило.

– Ну никто не виноват, стрелять-попадать! – воскликнул Дарий, хлопнув себя по коленям. – А преступник сбежал, потому что кое-кто не стал утруждать себя изучением инструкции, и вторую единицу оборудования потеряли… Опять скажешь: спишем по акту? А что местные будут думать об этой непонятной штуковине, висящей над ущельем?

– Мне кажется, этот пройдоха найдет способ ее оттуда забрать, – подал голос Хорригор. – Да еще и выгодно продаст. Будем надеяться, что это не изменит ход истории.

А Шерлок Тумберг уныло добавил:

– Как говорил один сыщик, Урф Урдорф: «Я провалил дело номер сто пятьдесят восемь».

– Вот видите, провалил полторы с лишним сотни дел, но остался сыщиком, – подбодрил его иргарий. – Если этот ловкач не откажется от своих привычек, его и там поймают.

– Я тоже такого знаю! – встрепенулся Дарий. – Это же из «Обмена разумов»! А мне там больше другой персонаж понравился, тоже сыщик. Вальдец, кажется.

– Да, Хуан Вальдец, – подтвердил Шерлок.

– Замечательно он там говорил. – Дарий помолчал, припоминая. – Когда меня оскорбляют, тогда мои глаза застилает красный туман, нож сам вскакивает ко мне в руку…

– …и оттуда без пересадки вонзается в сердце тому, кто меня обидел, – подхватил Шерлок. – Для сыщика такое высказывание неприемлемо.

– О, грибники вроде какие-то нарисовались, – Тангейзер показал на экран.

В отдалении показались две фигуры. Мужчина и женщина медленно приближались к просеке, огибая деревья и глядя себе под ноги. Судя по корзинкам, это действительно были грибники.

– Бенедикт, включай невидимость, – скомандовал Дарий, вглядываясь в экран. – Хотя погоди-ка…