Глава 6. Реалии Авалона

Супертанк серии «Мамонт» продолжал двигаться к месту, которое до недавних пор было подпространственным карманом, созданным мутантом Аллатоном. Воздушные разведчики рыскали в отдалении, пытаясь обнаружить беглеца Дасаля. Танкисты и следователь Шерлок Тумберг сидели в башне, без особого интереса разглядывая однообразные пейзажи Авалона. Вернее, разглядывали Дарий и Тангейзер, а Шерлок опять задремал. Ничего особенного танкистам на глаза не попадалось, – а может, и не было в этой части Универсума ничего особенного.

Так продолжалось до тех пор, пока на боковой экран не поступила очередная картинка от одного из разведчиков, летящих впереди, справа от направления движения бронехода.

– Что это? – подался к экрану Тангейзер.

Шерлок Тумберг встрепенулся на своем откидном сиденье и открыл глаза.

– Бенедикт, пусть разведчик снизится и облетит вокруг этой штуковины, – скомандовал Дарий.

На лугу, неподалеку от кромки леса, расположился на четырех расширяющихся книзу опорах какой-то серый объект. Он очень напоминал лежащее яйцо. Из верхней его части, по бокам от центральной вертикальной оси, выступали две полусферы, тоже серые и, видимо, сделанные из того же материала, что и само «яйцо». А между опорами находилось нечто в виде конуса без вершины. Впрочем, какое там нечто – даже неспециалист сразу определил бы, что это нижняя, внешняя, часть двигательной установки.

– Какой-то космолет, – уверенно сказал Силва.

– Не какой-то, – поправил его Спиноза. – Судя по обводам, это исследовательское судно серии «Поиск», земляне начали их массово производить на первом этапе перемещения через Дыры. Одна из конструктивных особенностей – наличие телескопических посадочных опор. Они позволяют достигать минимального зазора между нижней частью двигательной установки и поверхностью планеты, и экипаж и техника спускаются по выдвижному пандусу.

– Но пандуса мы тут не видим, – пробормотал Силва. – Или его втянули обратно, или…

– Или вообще не выдвигали, – закончил Тангейзер.

– Именно, – кивнул Дарий. – И днище явно не на минимуме от земли. Бенедикт, подъезжай поближе. Какая еще информация у тебя есть по этим «Поискам»?

– Всего за время эксплуатации Дыр в них пропали шесть судов, – сообщил супертанк. – Среди этих судов был и корабль серии «Поиск». Судьба их неизвестна… По крайней мере, у меня нет никаких данных на этот счет. Похоже, перед нами самый первый из пропавших в Дырах кораблей.

– А других вариантов и нет, если перелеты через Дыры начали именно «Поиски», – заметил Тумберг. – И возможно, где-то тут, в Авалоне, находятся и остальные пропавшие корабли.

– Экипаж… – протянул Дарий. – Куда экипаж подевался? Отправился добывать провизию? Бенедикт, внешний люк мог закрыться по команде извне?

– Мог, – после заминки ответил Спиноза. – Секундочку… Вот! Предусмотрено и открытие люка снаружи вручную.

– Ага! – Силва поерзал в кресле. – Значит, они вышли, закрыли люк и дистанционно подняли корпус повыше, на всякий случай. А может, по инструкции полагалось. Такое предусмотрено, Бенедикт?

Бронеход вновь помедлил с ответом.

– Да. Цитирую: «…а также возможность подачи команд центру управления из-за пределов космического аппарата».

– И назад они не вернулись, – тихо сказал Тангейзер.

– Получается, так, – согласился Дарий. – Останавливайся, Бенедикт, мы выйдем, посмотрим.

Трое мужчин по высокой траве приблизились к кораблю. Посадочные лапы возносились на шестиметровую высоту, на брюхе космического поисковика были отчетливо видны контуры люка с квадратной панелью замка. Серую обшивку местами покрывали какие-то темные разводы, словно кто-то бросался туда детскими пакетиками с краской. Хотя нигде не замечалось следов каких-либо повреждений, вид у этого старинного космического странника был угрюмый… Нет, скорее, печальный. Перед ними возвышался покинутый корабль. Навсегда покинутый корабль…

Тангейзер повернулся к командиру.

– Попробуем проникнуть на борт?

– А зачем? – пожал плечами Силва. – Там никого нет… А если и есть, то… – он не договорил. – Не наше это дело, Тан. Поставим маячок, и пусть занимаются те, кому положено.

– По-моему, правильное решение, – поддержал его Тумберг. – Лучше там ничего не трогать. Каждый делает свое дело.

Тангейзер с ехидцей взглянул на следователя:

– В таком случае, Шерлок, и нам с командиром не положено вам помогать в поисках этого вашего Дасаля. Каждый делает свое дело. А наше дело – побыстрее выбраться отсюда и продолжить работу на Ватриде.

– Это совершенно разные вещи, – невозмутимо заявил Тумберг. – Каждый гражданин Межзвездного Союза обязан – обязан, господин Диони! – оказывать всевозможное содействие правоохранительным органам.

Сказано это было столь авторитетным тоном, что Тангейзер не стал допытываться, в каком именно документе есть такая формулировка.

– Едем дальше, – решил командир. – Бенедикт, цепляй маячок.

– Слушаюсь, Дар.

Все неотрывно смотрели на экран до тех пор, пока космический аппарат времен начала Экспансии не скрылся за горизонтом. А потом вновь подал голос Спиноза:

– Я прошелся по списку членов экипажа этого судна и обнаружил одно любопытное упоминание. Карс Дронга Лутаку, штурман… Это имя встречается на сайте правительства планеты Эланы, в разделе загадочных историй. Но документальность материала вызывает сомнения…

– Ну и что там сообщается? – нетерпеливо спросил Дарий.

– В разгар местной междоусобицы этот самый Лутаку появился на территории, контролируемой повстанцами. На допросе показал, что он штурман исследовательского судна номер двадцать семь серии «Поиск», вошедшего в Дыру в планетной системе Тарксины. Свое появление в районе, соседствующем с зоной боевых действий, пояснил внепространственным перемещением. Никаких доказательств правдивости своих слов представить не смог, а повстанцы, разумеется, не стали делать запрос в союзные органы, чтобы выяснить, был ли на борту двадцать седьмого «Поиска» штурман с таким именем. Да и кто бы им дал такие сведения? Взяли его под стражу как вражеского агента, а вскоре противоборствующая сторона подвергла этот район массированной бомбардировке… И никого и ничего там не осталось. Повторяю, материал никакими документами не подтверждается, да и фамилия этого штурмана пишется по-разному: то Лутаку, то Лутако. И адрес источника не приводится. «По словам одного из полевых командиров» – вот и вся ссылка на источник. Но тем не менее…

– Но тем не менее, – медленно повторил Дарий.

– Что же касается времени, – продолжал Спиноза, – то двадцать седьмой «Поиск» стартовал с земной Луны в феврале по земному же календарю – союзного тогда еще не было, – а штурман объявился на Элане в ноябре того же года. Тоже по земному календарю.

Силва повернулся к Тумбергу.

– А что скажет специалист? Можно ли доверять подобной информации?

Следователь пожал плечами.

– В лучшем случае, ее можно принять к сведению. Нужно как минимум еще одно подтверждение. Хотя определенная степень достоверности присутствует: имя, профессия, указание на номер корабля. А вот что внушает недоверие – это источник. Таких загадочных историй тьма-тьмущая, они бродят с сайта на сайт, и рациональное зерно там отыскать очень трудно, если вообще возможно. Для тех, кто хочет поверить, звучит достаточно убедительно, но для тех, кто всерьез занимается расследованием, этого, конечно же, мало. Бывают совпадения и похлеще. Думаю, такую фальшивку запустить было несложно: информация об исчезновении двадцать седьмого не секретная, кто на нем летел – тоже не тайна. Другое дело – зачем сочинять эту историю, с какой целью? Но любители есть…

– А если считать эту информацию истинной, – вступил в разговор Тангейзер, – то получается, что штурману удалось наткнуться на выход из Авалона. А может, и не только ему. Правда, удачным этот выход не назовешь.

– Да, – кивнул Силва. – Выбрался он не в самом лучшем месте…

Минут двадцать прошли в молчании. Воздушные разведчики продолжали осматривать окрестности, но нигде не было видно никого, похожего на груйка Станиса Дасаля. Вообще никого не было видно. А потом на экране возникла еще одна необычная картинка. За лесом и озером открылась обширная котловина почти правильной круглой формы. Трава там не росла, и создавалось такое впечатление, что ее покатые стенки и дно сплошь выложены каким-то матовым серым материалом – то ли металлом, то ли давно остывшим расплавленным стеклом, то ли чем-то еще.

– Вот оно! – возбужденно сказал Тумберг. – Кажется, именно это место я видел, когда смотрел на Авалон из шлюзовой камеры «Пузатика». Только почти ничего не успел разглядеть…

– Что-то здесь когда-то рвануло? – неуверенно предположил Тангейзер. – Может, один из тех пропавших дальников?

– А где обломки? – возразил Дарий. – Похоже на какое-то искусственное образование. Бенедикт, пусть разведчик пониже опустится и повисит там.

Темный диск скользнул вниз, замер в воздухе, и весь квадрат на экране, куда разведчик транслировал изображение своей видеокамеры, стал серым, без каких-либо деталей.

Без деталей?…

Тумберг выскочил из-за кресла Дария, словно, находясь на два шага ближе к экрану, он увидит гораздо больше.

– Карабарас… – еле слышно прошептал Тангейзер.

А Дарий… А Дарий, подавшись вперед, чуть не вывалился из кресла. И с такой силой вцепился в подлокотники, будто хотел раздавить их.

– Вы видите то же, что и я? – глухо спросил он и сделал ныряющее движение головой, глотая воздух. – Там два человека…

– Да, двое, – подтвердил Тангейзер.

Мужчина и женщина, только что словно выросшие из серого дна котловины, стояли, подняв головы вверх, и глядели точно в объектив воздушного разведчика. Их лица были видны очень хорошо. Довольно молодые лица, вряд ли каждый из этой пары прожил больше сорока пяти лет. Оба черноволосые, мужчина – с короткой бородкой, женщина – с родинкой возле уголка рта. Ничего необычного. Разве что одежда – нечто длинное и белое, от шеи до ступней. И с просторными рукавами до запястий.

И Дарий, еще раз судорожно сглотнув, понял, что именно так, в чем-то белом, он их и представлял.

– Вряд ли это кто-то с того корабля, с «Поиска»… – пробормотал Тангейзер. – Не то обмундирование.

Тумберг продолжал молча рассматривать мужчину и женщину, и вдруг, резко обернувшись, бросил острый взгляд на Силву.

– Да… – кивнул Дарий, чувствуя, что у него внезапно пересохло во рту. – Это мои родители… Отец… и мама… Они работали на химзаводе… И погибли при взрыве… Там же, на заводе… Я тогда в училище учился…

– Карабарас… – вновь прошептал Тангейзер, глядя на командира округлившимися глазами. – Так это что же получается?

– Это получается, – раздался рассудительный голос Спинозы, – что мы имеем дело с каким-то специфическим явлением. Речь может идти об иллюзии, материализовавшихся мыслеобразах, симулякрах… Хотя нет, симулякры не вписываются в…

– Замолчи, Бенедикт! – вдруг чуть ли не выкрикнул Дарий. – Двигай туда, остановишься в сотне метров. Я выйду, остальным оставаться на месте. И разведчика убери оттуда.

– Командир, может… – начал было Тангейзер, но Силва прервал его.

– Повторяю: я выйду, а вы оставайтесь здесь, – отчеканил он. – Это не обсуждается!

Тумберг не относился к подчиненным подкапитана Силвы и был старше как по годам, так и по званию, но ничего говорить не стал. Только вместе с Тангейзером проводил взглядом Дария, когда тот поднялся с кресла и направился к выходу из башни танка.

– И не подслушивать меня, Бенедикт! – произнес командир уже у двери. – Понял? Это приказ!

– Слушаюсь, Дар.

Разведчик ушел вверх и в сторону и завис под небесами, продолжая держать котловину в зоне видимости камеры. Тангейзер и Шерлок неотрывно глядели на экран. На нем появилась фигура командира танка. Дарий Силва медленно приближался к краю котловины. Мужчина и женщина, стоящие на дне, перестали глядеть на диск разведчика и повернули головы туда, где должен был появиться на кромке Дарий. Хотя видеть его снизу они никак не могли.

Или могли?…

– Беня… – тихо позвал Тангейзер. – Они что – настоящие?

– Единственное, что я могу сказать: это какие-то объекты, в самом широком смысле слова, – так же тихо ответил танк. – Об их свойствах судить не могу, у меня нет данных.

– Будь готов к их ликвидации… на всякий случай…

Спиноза промолчал.

– Беня, ты меня слышишь? – повысил голос Тангейзер.

– Да, Тан. Если смогу это сделать.

– Что значит: «если смогу»?

– Я имею в виду то, что эти объекты могут оказаться неуязвимыми для моих средств поражения.

– А вот Дарий может при этом пострадать, – заметил Тумберг. И, помолчав, добавил: – Впрочем, интуиция подсказывает мне, что ему ничто не угрожает. Кем или чем бы ни были эти… м-м… объекты, они не причинят ему вреда.

Тангейзер повернулся к нему.

– Помнится, Хорригор говорил, что здесь обитают отражения всех тех, кто когда-либо жил на свете. Я так понимаю, отражение – штука нематериальная.

– Это смотря что понимать под определением «материя», – подал голос танк. – И не забывай, господствующая парадигма не принимает в расчет магию. А судя по тому, что говорят и что умеют делать два наших выходца из прошлого, магия играет немалую роль в различных процессах. И может быть, во многих случаях – основную. Вы и сами имели возможность убедиться в том, что получается проделывать с помощью магии. В частности, и здесь, в Авалоне. Я имею в виду освобождение Хорригора.

– И все равно, будь готов, Беня, – повторил Тапгейзер. – Теории всякие – это одно, а на практике может и по-другому повернуться.

Дарий уже дошел до котловины, постоял на ее краю и начал спускаться по тусклому покрытию. Судя по тому, как он передвигался, оно не было скользким. Мужчина и женщина продолжали стоять неподвижно, глядя на него. Их лица были хорошо видны на экране – спокойные, даже какие-то умиротворенные лица, вовсе непохожие на маски. Обычные лица живых людей. Когда до этой пары осталось не более десятка метров, командир супертанка замедлил шаги. Вновь шагнул вперед… Еще… Остановился в метре от мужчины и женщины. Или от того, что приняло форму мужчины и женщины. Видеокамера воздушного разведчика показывала, что губы его шевелятся, но слов не было слышно. Те, кого Дарий назвал своими родителями, смотрели на него, и лица их оставались такими же умиротворенными. Дарий продолжал говорить, временами делая перерывы, и тогда создавалось впечатление, что он внимательно слушает. Но не наблюдалось никаких признаков того, что это не его монолог, а беседа. Губы мужчины и женщины по-прежнему были сомкнуты.

– Может, послушаем, хоть чуть-чуть? – не выдержал Тангейзер.

– У меня приказ, – отрезал Спиноза.

Майор полиции с укором взглянул на танкиста:

– Если господин Силва посчитает нужным, то все нам расскажет. Если нет, значит – нет.

– Да я за него беспокоюсь, – начал оправдываться Тангейзер. – Ему же никто не отвечает, а он все говорит и говорит. Может, заскок какой-то? Или облучение?

– А ты вспомни начало общения с барбовером, на Пятой Точке, – сказал Спиноза. – Как это выглядело со стороны?

– Верно… – пробормотал постлейтенант. – Он с нами мысленно разговаривал. Значит, и здесь так же?

В башне вновь наступила тишина. Тангейзер и Шерлок продолжали смотреть на экран. А тот показывал все ту же картинку. Вдруг Дарий подошел вплотную к мужчине и женщине и обнял сначала отца, а потом мать. И они по очереди обняли его. Танкист, не разворачиваясь, сделал шаг назад и медленно кивнул. И тут же фигуры его родителей начали погружаться в серое дно котловины. И отец, и мать подняли руки в прощальном жесте – и исчезли. Командир танка еще немного постоял, опустив голову, а потом развернулся и побрел к склону.

Через несколько минут он вошел в башню. Лицо его было бледным, и Тангейзер с Шерлоком поняли, что сейчас его лучше ни о чем не расспрашивать.

– Парни, я пойду, полежу, – опустошенно сказал Дарий. – Бенедикт, двигай прежним курсом. Тан, контролируй.

И, ссутулившись, ушел в бокс.

Следователь с постлейтенантом молча переглянулись, а танк тронулся в дальнейший путь.

Но не прошло и десяти минут, как Дарий вновь появился в башне.

– Не лежится, – произнес он и сел в свое кресло, которое поспешно освободил Тумберг. С силой потер руками щеки, обвел взглядом спутников и едва заметно усмехнулся. Усмешка была невеселой. – Ждете, когда расскажу? – Дарий помолчал, но ни Тангейзер, ни Шерлок не произнесли ни слова. – Значит, так, парни. Не знаю, как растолковать… В общем, это, конечно, не то, что похоронили после взрыва… Не воскресшие мертвые тела… Хотя от тех, кто тогда погиб на заводе, мало что осталось… А погибли девять человек. Так вот, это не воскресшие тела, а как бы образы… Но все-таки – именно моя мама и мой отец. Как бы вам разъяснить?… Понимаете, я здесь, в Авалоне, думал о них… И в прошлый раз, и теперь… – Силва говорил медленно, словно с трудом подбирал слова, и неотрывно смотрел на собственные колени. – Вот они и… Это именно они, понимаете? Я их спрашивал о разных вещах… Ну, обо всяких событиях нашей жизни, когда я был вдвоем с отцом или с мамой, или мы только втроем были – никого постороннего!. Например, как мы с отцом на рыбалку ходили, и по дороге я в лужу упал. Маленький был, поскользнулся… Или как я в ванной потоп устроил… И разное другое… И они все помнят! Но вернуться не могут… То есть не то что не могут, а просто… они даже не поняли моего вопроса… – Дарий вздохнул. – А что здесь делают, не смогли объяснить… Или я не сумел их понять… Если зеркало поместить в пустоту, оно ничего не отражает, но если посмотреть в него, можно увидеть прошлые отражения… Как-то так было сказано… – Командир танка приподнял голову и уперся взглядом в приборную панель. – Они мне и еще кое-что говорили, но повторять вам не буду. Это – личное, понимаете? Только меня касается… Я ничего не выдумываю, парни, и это происходило не в моей голове, а наяву… Абсолютно уверен, – последнюю фразу Дарий произнес твердо и словно поставил точку.

Некоторое время все пребывали в молчании. Котловина уже исчезла с экрана, там проплывало озеро в форме полумесяца. Тангейзер сидел с видом человека, который пытается решить сложнейшую задачу. Тумберг, прищурившись, теребил усики.

– Я уже говорил о материализовавшихся мыслеобразах… – начал Спиноза, и вновь Дарий не дал ему закончить.

– Засунь эти мыслеобразы себе в… дуло, Бенедикт, – процедил он. – Мои родители – не мыслеобразы, понял?! Да, это не воскресшие тела, но воскресшая… не знаю… суть, что ли. Содержание. Причем не то, что было, когда они… погибли, а постоянно пополняющееся!

– Это они так сказали? – осторожно задал вопрос Тумберг, оставив в покое свои усики.

– Нет, я сам сообразил, – ответил Дарий. – Они… все те, кто теперь здесь, в Авалоне, общаются между собой… Каждый каким-то образом слышит каждого… Я их спросил об этом корабле, двадцать седьмом… И они назвали мне несколько имен.

– Вот как? – встрепенулся Тумберг, и глаза его заблестели. Такой блеск появлялся у следователя всякий раз, когда он обнаруживал новую ниточку в каком-либо деле. – И что это за имена?

Дарий поднял голову к потолку:

– Проверяй, Бенедикт. Кариф… Тенгили… Расул… Святослав… Это те, которые я точно запомнил.

– Да, есть такие в списке экипажа, – почти без заминки подтвердил Спиноза. – Кариф Иолло, техник. Тенгили Сорка, исследователь. Расул Черчесов, исследователь. Святослав Прохоров, техник.

– Вот это да… – ошеломленно покачал головой Тангейзер. – Значит, они так и умерли здесь. Но как же? Если в Авалоне действительно находятся сущности всех живших… или отражения… или что-то еще… как они все здесь умещаются?

– А тебе известны размеры Авалона? – спросил Дарий.

– Тан, Авалон – это не обычное пространство, – сказал Спиноза. – Это особый континуум, и в нем действуют свои законы. Ты можешь видеть перед собой квадрат, а это на самом деле куб, шестигранник. Но ты видишь только одну грань.

– Или не куб, а параллелепипед, – добавил Шерлок. – С торца. А тянется он кто знает на какое расстояние.

– Понятно, – кивнул Тангейзер. – Короче, товарняк с пятью сотнями вагонов.

– Они называли и другие имена, не из экипажа двадцать седьмого, – помолчав, продолжал Силва. – Если у кого-то есть желание, можно будет потом проверить.

Тумберг цепко посмотрел на него:

– Дарий, вы уверены, что вам никогда не попадался список экипажа этого двадцать седьмого?

– Абсолютно уверен, – твердо ответил командир танка. – Я не интересовался именами тех, кто в старину осваивал Дыры. И вот что я вам всем скажу: нужно уходить отсюда, из Авалона, и не возвращаться. Не тревожить… Это их мир, а не наш… Хотя для каждого из нас он когда-нибудь станет своим… Не должны тут шастать ни военные, ни гражданские. Ни к чему это.

Тангейзер тихонько хмыкнул:

– Вряд ли в Лисавете тебя послушают, Дар…

– В том-то и дело, – вздохнул Силва. – Ладно, парни… Пойду я все-таки, полежу… Так мне как-то… Словно гранату в душу кинули…

Тангейзер проводил его взглядом. А когда подкапитан вышел в коридор, повернул голову к Тумбергу, который продолжал задумчиво стоять возле опустевшего командирского кресла.

– Садитесь, Шерлок. По-моему, он прав. Если все обстоит именно так, то нечего нам здесь делать. Это все равно что по кладбищу на танке вышивать, прямо гусеницами по могилам. Плюньте вы на своего груйка, пусть тут остается.

– Как это? – нахмурился Шерлок, опустившись в кресло Дария. – Он должен предстать перед судом и ответить за свои действия в соответствии с законом. Если все работники правоохранительных органов будут плевать на преступников, то вы же первый шум поднимете.

– Так уж и первый! – уязвленно сказал Тангейзер. – При моем-то роде занятий вряд ли получится пересечься с преступниками.

– Не передергивайте, Тан, – поморщился Тумберг. – Не все нужно воспринимать буквально. Вы же прекрасно поняли, о чем я.

– Я военный, – с усмешкой пожал плечами Тангейзер. – И вряд ли удержался бы в войсках, если бы начал понимать команды не буквально, а как-то по-другому. Или в полиции иначе?

– Не стройте из себя солдафона, – опять поморщился Шерлок. – Не желаете помогать в поисках преступника, так и скажите.

– Но вы же говорили, господин майор, что это моя обязанность, – перешел на официальный тон Тангейзер.

– Тогда к чему эти разговоры?

Постлейтенант перевел взгляд на экран и принялся с преувеличенным вниманием разглядывать луг, по которому катился бронеход. Словно задался целью подсчитать, сколько там красных цветочков, сколько желтых, а сколько белых в крапинку.

– Мне кажется необоснованным мнение о нежелательности браться за исследование неизвестной структуры, – заявил Спиноза. – Тем более такой уникальной, как Авалон. С увеличением знаний в социуме, растет и его устойчивость к воздействию разрушительных природных явлений. Вам ведь, надеюсь, знакомо древнее изречение: «Знание – сила»? Если социум отказывается от изучения неизвестного, он становится уязвимым.

– Беня, ты не учитываешь моральный аспект, – пробурчал Тангейзер.

– Моральный аспект не должен являться преградой в познании чего бы то ни было, – немедленно возразил танк. – Если во главу угла ставить мораль, то и меня не следовало создавать – я ведь средство для ведения военных действий, которые, по большому счету, противоречат нравственным нормам. И это касается не только меня, перечень можно привести длинный.

– Беня, давай не будем, – Тангейзер поднял руки, словно от чего-то отгораживаясь. – У меня нет никакого желания затевать дискуссию, да и…

Он вовремя успел остановиться. И не сказал, что, мол, ты, Спиноза, все-таки машина, и не машине рассуждать о морали людей и прочих сапиенсов. Потому что Тангейзер знал, что супертанк нечто большее, чем машина, хотя четко сформулировать это вряд ли сумел бы. И вообще, Спиноза мог обидеться, а кто знает, на что способна обиженная боевая машина, созданная с применением архамассы…

– Есть знания, которые не умножают количество добра в мире, – заметил Тумберг. – Но вообще, никогда не следует спешить с окончательной оценкой и выносить приговор, не подлежащий обжалованию. Бывало ведь и так, что казавшееся черным потом перемещалось в разряд белого. Или хотя бы серого. Понятно, чем продиктованы слова Дария, но правильно ли, чтобы главным в вопросе изучения того или иного явления было личное отношение?

– В общем, решать не нам, – сказал Тангейзер. – А поэтому и спорить не стоит. И неплохо бы чего-нибудь пожевать.

– Без разрешения командира кухню не открою, – предупредил Спиноза. – Не желаю быть крайним.

– Ну и не очень-то и хотелось, – с досадой пробормотал Тангейзер и хмуро уставился на экран.

Танк пересекал очередной луг, безжалостно подминая гусеницами высокую траву и цветы. Впрочем, растения быстро распрямлялись за его кормой, и Тангейзер в очередной раз подумал, что природа Авалона однообразна, и непонятно, зачем она тут нужна. Веяло от нее чем-то ненастоящим. Погрузившись в свои мысли, он не сразу сообразил, что за объект виднеется слева по курсу. Этот объект присутствовал ранее и на картинке с видеокамеры разведчика, но на него не обратили внимания.

– Беня, подъедь и притормози, – тихо скомандовал Диони.

Танк остановился в нескольких метрах от продолговатого холмика, поросшего травой. В ней лежали цветы, целая охапка. По виду они ничем не отличались от тех, что росли вокруг – то ли были сорваны кем-то совсем недавно, то ли местная флора не знала, что такое процесс увядания. Над ними возвышался столб – обрубок древесного ствола, очищенный от коры. Сверху он был расщеплен, и туда была вставлена параллельно земле толстая ветка, примотанная к стволу какой-то тряпкой. На ветке виднелись вырезанные буквы: «СП».

– Крест, – сказал Шерлок. – Такие ставили на Земле, на могилах.

– И не только на Земле, – заметил Тангейзер. – У нас, например, тоже ставят, на некоторых кладбищах. Только не деревянные, конечно. Тут похоронен кто-то из экипажа двадцать седьмого?

– Святослав Прохоров, техник, – вспомнил Шерлок. – По буквам подходит, но это может быть и совпадением.

– Сканер показывает, что в земле ничего нет, – вдруг сообщил Спиноза. – В смысле, того, что бывает в могилах.

– В самом деле? – удивился Тангейзер. – Не ошибаешься?

– Сканер исправен, – бесстрастно сказал танк.

Тумберг подергал усики и вопросительно произнес в пространство:

– Кенотаф?

– Что-что? – не понял Тангейзер.

– Символическое надгробие, – пояснил Спиноза. – В память о том, кто умер в другом месте или пропал без вести.

– То есть тут никто не похоронен? – пробормотал постлейтенант. – Но тогда зачем?…

– Я всего лишь предположил, что это кенотаф, – сказал Тумберг. – Это версия, не более того. С таким же успехом я могу предположить, что перед нами условный знак, и буквы «эс» и «пэ» означают местный Северный полюс.

– Или «совместное предприятие», – добавил танк. – Или «спаси-помилуй». Есть такое словосочетание у христиан: «Боже, спаси и помилуй раба твоего грешного…»

В башню быстрым шагом вошел Дарий.

– Почему стоим?

– Вот, посмотри, – кивнул на экран Тангейзер. – То ли какой-то памятный знак, то ли геодезический. Хотя вряд ли к геодезическому знаку цветы будут возлагать.

Силва подошел поближе и некоторое время молча рассматривал изображение на экране.

– В земле останков нет, – сказал Спиноза. – Никого тут не хоронили.

Дарий покивал и медленно произнес, повернувшись к своим спутникам:

– Странно звучит: похороны в загробном мире… Поезжай дальше, Бенедикт, ничего тут трогать не надо.

Он обогнул свое кресло, занятое Тумбергом, и принялся расхаживать по башне, заложив руки за спину. Танк уже выполнил команду, и непонятный холмик с непонятным крестом поплыл к краю экрана и исчез. Дарий остановился и обвел взглядом следователя и постлейтенанта.

– Я тут лежал, прокручивал в голове разговор с… родителями… Каждое слово вспоминал… И вот какую штуку обнаружил… Сначала внимания не обратил, и только теперь пробило… Мама спросила, почему я перестал общаться с Лонкой… Это одна девушка… была у меня… Мы с ней расстались… Но мама никак не могла ее знать! Понимаете, в чем дело? Я с Лонкой познакомился после училища, когда родители уже… когда их уже не было. И как объяснить такую нестыковку?

– Это подтверждает мое предположение о том, что твои собеседники являются порождением твоего же собственного сознания, – сказал Спиноза. – Материализовавшаяся проекция вовне. Как бы отрицательно ты к этому ни относился.

– Такое уже было в каком-то старинном фантастическом романе, – припомнил Тумберг. – Ты надутый как… э-э… Пампа, кажется.

– Как Пелвис, – почти мгновенно поправил танк. – Станислав Лем, земной писатель. А произведение называется «Солярис».

– Точно, – кивнул Шерлок. – Хотя этого Пелвиса героиня знать не могла.

– Прекратите! – прошипел Дарий, зверски скривив лицо. – Не нужно делать из меня идиота!

Он резко, со стуком, откинул кресло у стены, сел, опустил голову и свесил руки с подлокотников. Кровь прихлынула к его щекам, а ноги отбивали дробь.

– Это версия, не более того, – повторил Тумберг то, что сказал совсем недавно Тангейзеру.

Дарий вскинул подбородок и сжал кулаки.

– А мне не нужны версии! Понимаете? Не нужны! И вообще, хватит об этом! Выдвигайте какие угодно версии, но только не вслух! – Он встал и устремился к своему креслу, занятому Шерлоком. – Потрудитесь освободить место командира, господин майор!

Тумберг безропотно поднялся и отошел к стене. Силва плюхнулся в кресло и вцепился в подлокотники.

– Бенедикт, на разговоры не отвлекаться, выполнять задачу! Постлейтенант Диони, следить за курсом! Молча! Посторонним покинуть башню и пройти в бокс!

Шерлок, пожав плечами, медленно вышел за дверь.

И наступила напряженная тишина. Танк катился вперед, Тангейзер с преувеличенным вниманием переводил глаза с экрана на экран, изредка бросая косые взгляды на командира. А Дарий смотрел в пространство перед собой, и лицо его по-прежнему было хмурым.

Так продолжалось минут двадцать, а потом Тангейзер нарушил приказ помалкивать:

– О! Вот и знакомые места!

Силва мгновенно вышел из прострации и сфокусировал взгляд на картинке воздушного разведчика. А она и вправду была знакомой. Пестрая от цветов долина в окружении зеленых холмов… Рощица у озера, в котором отражалось небо, и посредине озера – зеленый островок… Ручей с мостиком… Пригорок, и два дома на нем, причудливые, словно из сказки, с разными архитектурными прибамбасами…

Место, недавно бывшее подпространственным карманом, в котором коротал свой век Хорригор.

Но это было далеко не все. На резных перилах просторного крыльца висела мокрая серая хламида, майка, шорты и трусы – все тоже мокрое, а в сторонке стояли светлые бегунцы. Это был тот дом, где танкисты и следователь Тумберг уже однажды побывали. Еще на крыльце имелась недопитая бутылка, явно не с соком, который производили предприятия Троллора Дикинсона, и тарелка с остатками какой-то закуски. Без вилки или ложки. Бутылка соседствовала с вынесенным из дома креслом с изогнутой спинкой и широкими подлокотниками в виде звериных лап. А в кресле, развалившись, то ли дремал, то ли спал голый груйк Станис Дасаль по прозвищу Умелец.

– Видно, в озеро шлепнулся, как наш сыщик, – сказал Дарий.

– А спиртное осталось после нашей пирушки, – добавил Тангейзер и восхищенно цокнул языком. – Вот молодец этот груйк, быстро сориентировался!

Силва включил микрофон на пульте.

– Господин Тумберг, прошу вернуться в башню. Тут неподалеку ваш грабитель загорает. Нас он вроде бы не видит.

Кажется, не успел еще стихнуть последний звук его слов, как Шерлок уже появился в двери.

– С ума сойти… – пораженно пробормотал он, подскочив к экрану. – По-моему, выбрось этого типа в открытый космос, он и там сумеет неплохо устроиться. Не удивлюсь, если он уже воспользовался здешним преобразователем. Дарий, подъезжайте тихонько, пожалуйста… чтобы не спугнуть. А то он и отсюда сумеет найти выход.

– Не беспокойтесь, Шерлок, теперь не уйдет, – заверил следователя Силва, забыв о своем плохом настроении. – Сейчас придумаем, как лучше его сцапать.

Судя по всему, с возникшей натянутостью в отношениях было покончено.

Танк среагировал на потеплевшую атмосферу и подал голос:

– Через сотню метров я смогу накрыть его силовым полем, без шума и пыли.

– Давай, Бенедикт, – одобрил это предложение Дарий.

Но про себя отметил, что бронеход нарушил приказ не отвлекаться на разговоры. А такое неповиновение, то есть умышленное неисполнение распоряжения командира, могло далеко зайти.

Танк сбавил ход и буквально на цыпочках подкрался к маленькому поселку. Двигатель его работал едва слышно, но груйк, даже пребывая в состоянии алкогольного опьянения, все-таки почуял неладное. Он вздрогнул, словно получил подзатыльник, и резко поднял голову. На экране, с увеличением, хорошо были видны его мутноватые глаза. Они моментально расширились, когда Умелец узрел неподалеку от себя розовую громаду супертанка. Вряд ли он подумал, что допился до розовых слонов – и доза была не та, да и бронеход серии «Мамонт» ему уже не только приходилось видеть, но и ездить на нем на Можае. Быстро сообразив, что это не мираж и не галлюцинация, Дасаль вскочил на ноги, так что кресло отъехало назад, и перемахнул через перила крыльца. Успев буквально на лету схватить с них еще не просохшие трусы. Приземлился в траву, перекувыркнулся, поднялся и, не оборачиваясь, бросился наутек. Не прошло и двух секунд, как он скрылся за углом дома.

– А парень в неплохой форме, – одобрительно сказал Тангейзер. – И это спросонок, после бухла…

– Адреналинчик ударил, – заметил Дарий. – При стрессе можно еще и не такое вытворять. Ох и не хочется парню за решетку.

– Никто не отменял крылатое латинское выражение: «Вор должен сидеть в тюрьме!» – отчеканил Шерлок. – Должен! Понимаете?

– Очень правильное выражение, – кивнул Силва. – Сестра, включи телевизор погром… тьфу ты, стрелять-попадать! Бенедикт, взлетай и тормози этого бегуна, а то ведь запыхается, да и яйца застудить может.

– Слушаюсь, Дар.

Бронеход плавно поднялся в воздух по вертикали и перелетел через дом, чуть не задев гусеницами самую высокую башенку с тонким золотистым шпилем. Голый Дасаль, продолжая сжимать в руке трусы, мчался к лесу, то и дело оглядываясь. Танк ускорился, без труда сократил дистанцию и, судя по всему, накрыл груйка силовым полем, словно бабочку сачком. Потому что Умелец вдруг резко остановился, продолжая вовсю работать руками и ногами – и его откинуло назад. Он упал на спину, сразу все понял и больше не делал попыток куда-то бежать. Не вставая, кое-как натянул трусы, сел, сложил руки на поднятых коленях и через плечо посмотрел на танк.

– Дасаль, оставайтесь на месте! – прогремел под небом Авалона голос Шерлока Тумберга, которому Дарий предоставил микрофон. – Сопротивление бесполезно!

Это прозвучало совсем как в фильмах.

Уроженец Макатронии сплюнул на траву и раздраженно сказал:

– И что вам все неймется, начальник? Вон, и танк уже успели где-то подцепить… Ну чего вы ко мне привязались? Сижу, понимаешь, никого не трогаю… Денег вам за меня дадут, что ли? Так я вам могу гораздо больше отвалить.

– Потому что вор должен сидеть в тюрьме! – повторил Тумберг фразу, которую он считал крылатым латинским выражением, вложенным в уста сыщика из древнего сериала. Этот сериал входил в учебный курс факультета подготовки следователей наряду со многими другими.

А танк назидательно добавил:

– И этот туда же! – фыркнул Дасаль. – Где у меня хвост, железяка? То, что ты видел, когда я без штанов был – это не хвост. И вовсе не трубой – не та ситуация. Я твой ствол тоже хвостом обозвать могу.

– «Хвост трубой» – это идиома, – бесстрастно пояснил Спиноза.

– Сам ты… идиома! – огрызнулся Умелец.

Тумберг в сопровождении Тангейзера вышел из бронехода и направился к пойманному грабителю, на ходу доставая из неизменной сумки наручники.

– А вот это лишнее, господин начальник, – скривился груйк. – Никуда я не денусь.

– Вы очень прыткий субъект, Дасаль, – сказал Шерлок. – Честно говоря, я уже немного устал за вами бегать. Причем в свой отпуск! Поэтому во избежание проблем я все-таки надену на вас наручники и запру в боксе, в танке. И мне будет спокойнее, и у вас не будет соблазна совершить побег. Вставайте, Дасаль.

Груйк неохотно поднялся с травы и исподлобья взглянул на Тангейзера:

– Вот не пойму, с чего это вояки постоянно работают на полицию. Довесок к зарплате, что ли, получаете?

– Так уж карта ложится, – усмехнулся Тангейзер. – Как говорится, судьба сводит.

– Лучше бы она вас в какое-нибудь другое место сводила, подальше от меня, – пробурчал Умелец. – Проходу от вашей железяки нет.

– Насчет прохода не знаю, а железа во мне не так уж много, – не оставил этот выпад без внимания Спиноза. – В процентном отношении даже меньше, чем в вашем теле. Так что кто из нас железяка?

– Вот дожили! – вздохнул Дасаль. – Каждая железяка норовит тебя поучать. – Он убрал руки за спину. – Может, обойдемся без браслетов, господин начальник? Не буду я бегать.

– От меня он не убежит, – заверил танк.

Шерлок подумал и убрал наручники в сумку.

– Ладно, – сказал он. – Наслаждайтесь свободой… напоследок. Но если что, я вам руку к ноге пристегну, за спиной. Причем правую к левой, через шею. И вам будет очень весело.

– А это вы гоните, начальник, – поводил пальцем Умелец. – За такие штучки вас по головке не погладят. Это противозаконно. Издевательство над личностью.

– О, вы о законах вспомнили? – деланно изумился Тумберг. – Так они же вам не писаны. И потом, мы находимся вне территории Межзвездного Союза.

– Ну да, как же, вне территории, – прищурился груйк. – И домишки здесь, конечно, какие-нибудь чужаки построили, и закусь завезли, и пойло… Но почему-то с нашими этикетками.

– Пойло отечественного производителя, – согласился Шерлок. – А территория – нет.

Судя по лицу Дасаля, он не поверил следователю, но развивать эту тему не стал.

– Я свои шмотки заберу, не возражаете, господин начальник? – он кивнул на ближний дом.

– Вместе заберем, – сказал следователь. – В озеро угодили, что ли?

– Ага, – подтвердил Дасаль. – Чуть не захлебнулся с перепугу. Хорошо, что плюхнулся у самого берега, где воды по колено.

Шерлок тоже начал знакомство с Авалоном с непреднамеренного купания в озере, и тоже в одежде и в обуви, но посвящать в это груйка не собирался.

А Дасаль продолжал:

– Уж не знаю, чьи это владения, но тут неплохо погуляли, – он опять показал на дом. – Закуси на столе полно, и в бутылках кое-что осталось. Причем закусь совсем свежая.

Судя по этим словам, Умелец до преобразователя не добрался, а если и добрался, то не понял, что это такое. Хотя и неудивительно – преобразователь представлял собой желтый куб с полуметровыми гранями, и никаких пояснительных надписей на нем не имелось. И откуда груйку было знать, что продукты, полученные с помощью преобразователя, оставались свежими неопределенно долгое время и сохраняли аппетитный вид.

– Может, разрешите мне напоследок выпить-закусить, господин начальник? – Дасаль просительно заглянул в глаза следователю. – Баланды я еще нахлебаюсь по самое не могу…

Тангейзер издал неопределенный звук. По виду его было понятно, что и он совсем не прочь если и не выпить, то закусить точно.

– Будет видно, – неопределенно ответил Тумберг. – Нам в любом случае придется здесь задержаться, подождать кое-кого.

– Вот и отлично! – обрадовался Станис. – Начальник, почему до сих пор стоим? Ведите в дом!

– Господин Дасаль, отвыкайте командовать, – мягко посоветовал Шерлок. – Настраивайтесь на то, что в ближайшие и, надеюсь, не только в ближайшие годы, командовать будете не вы, а командовать будут вами.

– Что поделать, таковы выверты жизни, – вздохнул груйк.

И этим своим изречением присоединился к числу философов, разъезжающих на супертанке. И к самому супертанку.