Глава 10. Всё страньше и страньше…

– Карабарас, ведь это же мама! – воскликнул Тангейзер, глядя на экран.

– И Уир Обер, – добавил следователь. – С большой долей вероятности можно предположить, что мы очутились на Клончере, в окрестностях населенного пункта Дангобер. А насчет местных грибов я наслышан. И даже пробовал. Сушеные соленые грибы, самые экологически чистые, и грибной рулет. В дангоберском «Нико-баре». Было вкусно.

Это изрек Спиноза.

– Если они уже вместе, то мы попали либо в настоящее, либо в очень близкое прошлое, – сообразил Дарий. – И это шанс!

Маркасса уже заметила танк и, выронив в траву корзинку, чуть ли не вприпрыжку бросилась к нему. Через две-три секунды за ней поспешил и Обер. На нем был традиционный серый плащ, длинный и просторный, а госпожа Диони выбрала для похода за грибами приталенную синюю куртку до колен и такого же цвета джинсы.

– Только бы нас прямо сейчас не выбросило отсюда, – пробормотал Хорригор.

– Как наши дела? – вдруг спросил Аллатон бодрым голосом. Видимо, сумев наконец нейтрализовать действие алкоголя. – Нас все еще носит туда-сюда?

– Все еще носит, – подтвердил Дарий и повернулся к подчиненному. – Тан, идем к люку. Но выходить не будем, понял? Никаких падений в материнские объятия и прочего. И разговоры не заводи, говорить буду я. Бенедикт, открывай левый бортовой. И тоже помалкивай. Это приказ.

– Слушаюсь, Дар.

Танкисты быстро прошагали по коридору. Люк открылся, и Маркасса, увидев за спиной Дария ненаглядного сыночка, бросилась было к нему. Но командир выставил вперед руки и не пустил ее в танк.

– Сюда нельзя, – быстро сказал он и, предваряя возможные вопросы, торопливо продолжил: – Здравствуйте. У нас нештатная ситуация, объяснять некогда. Какое сегодня число?

Маркасса оторопело уставилась на него, а Обер не стал тратить время на то, чтобы изумляться, и ответил:

– Третье.

– Что – «третье»? – тут же спросил Дарий.

– Третье августа, – невозмутимо пояснил Уир.

– Ага… – кивнул Силва.

В дыру на Ватриде они провалились двадцать седьмого августа по союзному календарю. А значит, опять попали в прошлое, пусть и недалекое.

– Что вы здесь делаете? Танчик, как ты себя чувствуешь? Почему не сообщил, что вы будете здесь? Или это какая-то секретная миссия? А что за нештатная ситуация? Это опасно?

Маркасса задавала вопросы, словно стреляла очередями, но все-таки Дарию удалось ее остановить.

– Госпожа Диони, в любой момент мы можем отсюда исчезнуть. Произойдет мгновенное перемещение, понимаете? А куда – неизвестно. В общем, некогда сейчас объяснять. Танчик чувствует себя прекрасно, не волнуйтесь. Аппетит хороший, даже очень, сон нормальный. Не кашляет. У меня к вам огромная просьба: позвоните… – Силва вдруг осекся.

Даже в такой спешке он сумел сообразить, что просьба его чревата весьма нежелательными последствиями. Подкапитан намеревался устами Маркассы поставить Управление археологии в известность о том, что в подземелье на Ватриде существует проход в Авалон. Но что тогда получится? Здешние, существующие сейчас в третьем дне августа двадцать пятого года, Дарий Силва и Тангейзер Диони через три недели отправятся на Тиндалию. Доберутся до Ватриды и начнут там работать. И зная о существовании дырки в подземелье, не провалятся в нее. И не попадут в Авалон. Успешно выполнят задание и доставят все материалы в союзное Управление. А потом (Дарию очень хотелось в это верить) пятерку, находящуюся в супертанке, все-таки перестанет швырять по времени и пространству, и она вернется в двадцать седьмое августа – в тот день, когда начались все эти безобразия, вызванные действиями самоуверенного постполковника Гаскойна и его компании. И в Межзвездном Союзе появится еще по одному Силве, Диони, Тумбергу, Хорригору и Аллатону. И это будут не копии и не двойники, а те же самые индивидуумы. Дарий не мог расписываться за других, но лично ему очень не хотелось бы, чтобы здесь появился Силва-второй. Точнее, еще один Дарий Силва. Ни к чему это. Во-первых, возникла бы масса проблем: кто именно служит в танковых войсках, кому выдавать зарплату и прочее. А во-вторых, неприятно было бы знать, что есть некто, практически абсолютно подобный ему, Дарию Силве, с теми же воспоминаниями, привычками и намерениями. К тому же уведомление Управления археологии было бы вмешательством в прошлое. Нет уж, пусть лучше все идет своим чередом, и оба Дария Силвы сойдутся в той непрерывно скользящей точке между прошлым и будущим, которая и называется настоящим.

– Отставить, – сказал он, опередив уже вновь открывшую рот Маркассу. – Не надо никуда звонить. Я поначалу кое-чего не учел… Ладно, пока нас отсюда не утащило, можно пообщаться.

– Что значит: перемещение будет неизвестно куда? – взволнованно спросила Маркасса. – А если вас в космос выбросит? Это что, какой-то эксперимент? Танчик, и ты дал согласие?!

– Я просто неправильно выразился, – поспешил успокоить ее Дарий. – Да, идет отработка новых методов… И о каком согласии вы говорите, Маркасса? В армии не согласия спрашивают, а приказывают. Я имел в виду, что пункт переброски разглашать не положено. Только и всего. А после выполнения задания Тангейзер с вами непременно свяжется.

Маркасса недоверчиво поджала губы. А Силва изобразил самую естественную улыбку и перевел взгляд на Обера, который продолжал держать в одной руке корзинку, а в другой – небольшой нож.

– Ну и как сейчас с грибами? Урожайный год или не очень?

– Бывали времена и получше, – в своей манере прогудел высоченный пандигий. – Но кое-что попадается. Главное – места знать.

– А почему Бенедикт с нами даже не поздоровался? – не унималась Маркасса.

– Потому что так ему приказано, – четко ответил Дарий. – Мы на задании, понимаете?

Он лихорадочно соображал, какую пользу можно извлечь из этой неожиданной встречи. Но в голову ничего не приходило.

– Дарий, судя по вашему виду, у вас какие-то проблемы, – проявил проницательность Обер. – Почему вы уточняли, какое сегодня число?

– Задач приходится решать столько, что не то что число – имя свое забудешь, – выкрутился Дарий и попытался сменить тему. – Так грибы все-таки есть?

– Есть, есть! – Маркасса выхватила у Обера корзинку и сунула ее в руки Силве. – Берите! Их даже чистить не надо, только промыть, порезать и зажарить.

– Да с тушеночкой! – радостно сказал Тангейзер за спиной командира.

Маркасса с любовью посмотрела на сына, и тут же в глазах ее вновь появилась тревога.

– Что-то ты похудел, Танчик… Плохо кормят, да?

Дарий передал корзинку подчиненному и ответил вместо него:

– Кормят нас хорошо, и постлейтенант Диони находится в прекрасной форме. Должным образом выполняет свои обязанности, пользуется авторитетом в коллективе, является отличником боевой подготовки, постоянно работает над повышением своей квалификации и общеобразовательного уровня. Мы с ним великолепно понимаем друг друга и с успехом справимся с любым заданием.

От этих казенных слов Маркасса буквально расцвела, а Тангейзер засопел в затылок Силве. Судя по лицу Обера, ему тоже было приятно слышать такое о сыне женщины, которая с недавних пор поселилась в его доме. Танк мог бы внести кое-какие дополнения негативного плана в эту характеристику, но помалкивал, выполняя приказ командира.

– Но ваше теперешнее задание не связано с риском для жизни? – вновь забеспокоилась пандигийка. – Вы же сказали: нештатная ситуация… Почему у вас нештатная ситуация?

– Уфф… – выдохнул Дарий. – Маркасса, любая ситуация в той или иной мере связана с риском для жизни. Вот мы сейчас с вами тут разговариваем, и вдруг сверху брякнется метеорит… Или землетрясение произойдет. Всякое может случиться. Нештатность нашей ситуации состоит лишь в том, что мы не знаем, куда и в какой момент нас занесет. Но не забывайте: мы находимся под защитой супертанка. А в его возможностях вы уже убедились. Так что не переживайте, все у нас будет хорошо, – Дарий старался, чтобы голос его звучал искренне.

Обер шагнул ближе к люку, заглянул вглубь коридора поверх голов танкистов.

– Интересно… – протянул он.

Дарий быстро обернулся, хотя уже понял, что именно там увидел этот пандигий.

На стене коридора, под потолком, светилось небольшое табло: дата, температура, влажность воздуха и прочее.

– Двадцать седьмое августа, – многозначительно сказал Обер. – И только не говорите мне, что это неисправность, которую Бенедикт не успел устранить.

– И все-таки это неисправность, – от этих слов Дария так и разило фальшью.

– Что это значит? – недоуменно и испуганно спросила Маркасса. – Почему двадцать седьмое августа? Сегодня же только третье!

– Военная тайна! – отрубил Силва, от всей души желая, чтобы танк немедленно утащило отсюда.

Но окружающее и не думало исчезать.

– Послушайте, Дарий, – Оберу удалось понизить голос до такой степени, что воздух не сотрясался. – По-моему, и я, и Маркасса провели с вами достаточно времени, чтобы нам можно было доверять. Почему прямо не сказать, что вас задействовали в проведении эксперимента по перемещению во времени? Небось, это один из тех секретов, которыми поделилась с учеными парочка наших древних магов?

Маркасса изумленно охнула, прижав ладони к щекам, а Дарий непреклонным тоном повторил:

– Военная тайна!

Неизвестно, как дальше развивался бы разговор, потому что все вокруг знакомо колыхнулось, и фигуры Обера и Маркассы стали терять очертания. Силва мгновенно отпрянул от люка, задев локтем Тангейзера, и тот выронил корзинку. Она неясным комком упала на почти невидимый пол, и из нее покатились грибы – точнее, какие-то темные шарики, совсем на грибы не похожие. В этот раз танкисты видели внешний мир не на экране, а вживую, и смогли разглядеть, как трансформируется картина за бортом при перемещении во времени. Впрочем, ничего сногсшибательного не случилось. Расплывчатые тени, в которые превратились Маркасса, Обер, деревья, трава и прочее, в какой-то момент изменили форму, и эта форма очень быстро стала четкой. И шарики на полу вновь стали грибами – с бурыми, желтоватыми, розовыми и в крапинку шляпками, с белыми толстыми и тонкими ножками…

Теперь за бортовым проемом не было ни просеки, ни леса. А была там какая-то серая стена, почти впритык к танку. Дарий подошел к люку, осторожно высунулся. Повернул голову налево, потом направо.

– Что там? – почему-то шепотом спросил Тангейзер.

– А кто его знает… – пробормотал Силва. – Стены какие-то… Высокие, выше нашего верхнего люка… И мусор какой-то валяется… Обломки… Но вроде бы не древняя керамика и не эти – как их? – отщепы. Да и стены на доисторические не очень-то похожи. Обычные стены. Надо разведчика запускать… если они еще остались. Возвращаемся в башню. Бенедикт, закрывай люк!

– Слушаюсь, Дар, – немедленно отреагировал Спиноза. – Мы располагаем еще одиннадцатью разведчиками.

– Приятная новость, – с иронией сказал Дарий и придержал за рукав Тангейзера. – Грибочки-то собери, боец.

Постлейтенант присел на корточки и принялся складывать в корзину дары дангоберского леса. А командир, стоя над ним, досадливо цокнул языком:

– Стрелять-попадать, теперь мама твоя волноваться будет. А все Уир этот глазастый… Выходит, мы все-таки вмешались в прошлое. Хотя этот шепелявый, Станис, тоже вмешался. Будем надеяться, что ему не придет в голову коренным образом изменить будущее.

– Да он и не сможет, – заметил Тангейзер, перемещаясь на корточках от стены к стене. – Разве что к Паламарчуку попадет и утащит все расчеты по Дырам. Только зачем ему расчеты воровать? Скорее, на колечко какое-нибудь золотое позарится.

– Не сможет… – задумчиво повторил Дарий. – Вероятно, Уир сумел убедить твою маму в том, что с нами все будет хорошо. Иначе она уже третьего августа позвонила бы тебе и рассказала о только что состоявшейся встрече. Ну, чтобы тебя предупредить. А то и стала бы уговаривать, чтобы ты от этого задания отвертелся. Например, ушел бы в самоволку, в Фортицу, и с кем-нибудь подрался в кабаке. Слегка, конечно, чтобы не на Пятку вновь загреметь, а присесть суток на пятнадцать. И сделать это накануне нашего отправления на Тиндалию, чтобы вместо тебя послали кого-нибудь другого.

– Ты считаешь, я способен на такое? – с оскорбленным видом спросил Тангейзер, встав во весь свой невысокий танкистский рост.

– А что – нет? – поднял брови Силва. – Никогда драться не приходилось?

– Я не о том! – Тангейзер так махнул корзинкой, что грибы вновь посыпались на пол. – Я о том, что не стал бы отмазываться!

– А разве я тебе такое говорил? Я сказал, что мама твоя могла бы, – Дарий выделил голосом последние два слова, – тебе такое предложить. Но не предложила. Ведь не предлагала же?

– Нет, – хмуро ответил постлейтенант и вновь занялся сбором грибов с пола. – Мы с ней перезваниваемся чуть ли не каждый день, и она ничего такого не говорила. Хотя… – Тангейзер сосредоточенно сдвинул брови и постучал себя шляпкой гриба по подбородку. – Когда я ей сообщил, что нас арендуют археологи и отправляют на Тиндалию, она почему-то ничего не стала выспрашивать. Знаешь, у нее обычно масса вопросов, а тут только: «Хорошо, Танчик. Береги себя», – и всё. Я тогда внимания не обратил, а теперь…

От двери, ведущей в башню, раздался голос Шерлока Тумберга:

– То есть ваша мама знала, что вы вынуждены говорить ей неправду, и потому не стала развивать эту тему.

Тангейзер, сидя на корточках, резко повернулся к нему.

– Именно! Теперь понятно, что она думала. Она думала, что нас привлекли к экспериментам со временем.

– Что ж, если Уир ее убедил, и она не стала поднимать шума, то наше вмешательство в прошлое не должно иметь последствий, – сказал Силва и направился к башне.

Шерлок посторонился, пропуская его. Оба мага по-прежнему сидели на своих местах. Все разговоры как внутри танка, так и вне его, они слышали и высказываться по этому поводу, кажется, не собирались. Их взоры были обращены на экраны. Которые, впрочем, не показывали ничего интересного. На трех экранах – вид спереди и с обоих боков – возвышались серые стены. На четвертом синело небо. Пятый экран выставлял на всеобщее обозрение то, что было под брюхом танка. А там без всякой видимой системы лежали на земле непонятные обломки, обрезки, осколки и огрызки разных размеров и формы. Шестой экран отображал открытое пространство позади танка. И это пространство метров через тридцать сменялось еще одной серой стеной.

– Удачно же мы вписались… – пробормотал Дарий, усевшись в свое кресло. – А ведь могли и в стене застрять.

– Вряд ли, – подал голос Хорригор. – Вы заметили, что нас ни разу не занесло в толщу скал, например, или под крышу дома? Я уже об этом говорил, если кто помнит. Это явно не случайность, а специфика перемещений во времени.

– Согласен, – поддержал его Аллатон. – И хорошо бы, чтобы из этого правила не было исключения.

– Не стоит спешить с выводами, господа, – менторским тоном произнес Шерлок Тумберг.

Тангейзер пристроил корзинку с грибами под приборной панелью и тоже сел в кресло.

– Это точно, что не случайность, – сказал он. – Я когда-то, еще в училище, с одной девчонкой познакомился. Ну, не в училище, а в городе, на пляже. Договорились в следующий выходной встретиться. Встретились. Сидим в уличном кафе, ну, там, всякое мороженое-пирожное… А неподалеку, вижу, драндулет такой полосатенький стоит. Ну, я не обратил внимания поначалу. Гуляем дальше, еще где-то устроились чего-то там попить… Гляжу – опять стоит тот же самый драндулет. И в третий раз, уже ближе к вечеру, тоже возле кафе. Проводил девчонку, возвращаюсь к себе в общагу – снова этот полосатый едет. Четыре раза за день его видел.

– И что? – с интересом спросил Шерлок. – Не случайность?

– Именно, – ответил Тангейзер, состроив значительную мину. – Это ее бывший ухажер за нами следил. Мы с ним немного поговорили… В общем, разобрались, где, что и почем.

– И что ты хотел этим сказать? – осведомился Дарий.

– Так насчет того, что не все, что кажется случайностью, ею является, – пояснил Тангейзер. – Я просто пример привел, для наглядности.

– Вон оно что… – протянул Силва. – Сильный пример. Я так вижу, мы начинаем привыкать к этой куролесице. Потому что вместо того, чтобы как можно быстрее сориентироваться на местности, тратим время на выслушивание всяких баек.

– Пожалуй, единственное, к чему не успеваешь привыкнуть – это к собственной смерти, – изрек Спиноза.

– Тоже сильно, – сказал Дарий. – Сам придумал, философ?

– Нет, вычитал у Алькора.

– Ладно, – командир хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Запускай разведчика, Бенедикт, только осторожно. Пусть тихонько из-за стены выглянет – и все. Чтобы никто не заметил. По-моему, вокруг не пустыня.

– Слушаюсь, Дар, – принял к исполнению команду Спиноза. И тут же добавил: – Вообще-то, у меня есть соображения насчет того, где именно мы очутились, но я их не буду высказывать. Информации для полной уверенности пока не хватает… Да и, как говорится в пословице кочевников фахраков: «Раньше старшей жены в рот не бери».

Дарий округлил глаза.

– Ну и познания у тебя интересные, стрелять-попадать! Не для детей.

– В пословице имеется в виду еда, – уточнил Спиноза.

– А-а… – протянул командир.

Тангейзер тихонько прыснул в кулак.

Темный диск, выпущенный из танка, медленно набрал высоту и завис над самой кромкой стены. На экране возникли похожие на огромные коробки серые здания, разделенные обширными пустырями. На пустырях был разбросан какой-то хлам, судя по виду – отходы производства или что-то в таком же духе. Вдалеке тянулась высокая ограда, изобилующая прорехами. То ли утреннее, то ли вечернее солнце висело у горизонта, и земля была исполосована длинными тенями. Картина очень напоминала сцены из старых фильмов, в которых группы плохих парней раз за разом выясняют отношения друг с другом на всяких заброшенных заводах. Возможно, это и был один из таких заводов. Но никаких парней, равно как и кого-либо еще, тут не наблюдалось. Зато в воздухе почему-то клубилась пыль, будто тут только что проползла какая-нибудь грузовая платформа.

– Индустриальный пейзаж, – бесцветным голосом сказал Дарий. – Подходит для любой эпохи после первобытного строя.

– Интересно, нас заносит в разные точки произвольно или и тут есть своя специфика? – Шерлок Тумберг не спрашивал, а просто размышлял вслух.

– Если бы это был роман какого-нибудь Алькора, я бы знал ответ, – усмехнулся Дарий. – Прихоть автора – вот и вся специфика. А знаете, господа, мне этот прелестный пейзаж что-то очень напоминает.

– Мне тоже, – с живостью сказал Тангейзер.

– Ничего удивительного, – пожал плечами Шерлок. – Типовой проект промышленного предприятия. У нас в Динтине таких хватает, только вид у них поприличней. А этот завод, видимо, уже не функционирует.

– Может быть… – задумчиво произнес Дарий. – Но все-таки… Бенедикт, что ты там говорил насчет нашего местонахождения?

– Сразу после переноса в данный пункт пространственно-временного континуума я начал проводить анализ, – начал Спиноза. – В частности, сопоставлял фактуру стены, расположенной позади моей кормы, с изображениями, которые хранятся у меня в памяти. Это отдельная база, туда я отправляю все то, что наблюдал собственными рецепторами. И нашел такое изображение.

– То есть ты здесь уже бывал? – удивленно спросил командир. – Стоп-стоп-стоп… Да это же Фортица, стрелять-попадать! Нас занесло на Флоризею, в столицу! Мы на этом заводе футбольных фанатов утихомиривали после матча!

– Совершенно верно, – подтвердил Спиноза. – Матч «Лург» – «Тикабал», счет два – два, на восемьдесят второй минуте «Тикабал» не забил пенальти.

– Может быть, мы наконец-то оказались в настоящем? – с надеждой предположил Тангейзер. – Как бы это опреде… – он вдруг замолчал, словно подавился воздухом, и, по своему обыкновению, чуть не въехал головой в экран, что-то там узрев.

Остальные тоже увидели объект, попавший в поле зрения воздушного разведчика. Он был очень похож на супертанк серии «Мамонт». Этот розовый бронеход неторопливо приближался, и Силва скомандовал:

– Бенедикт, включи невидимость.

Распоряжение Дарий отдал почти машинально – голова его была занята другим. Он старался понять, почему подобие Спинозы передвигается так странно, кормой вперед. И не только это. Почему его гусеницы вращаются против направления движения? Почему пыль клубится не позади танка, а впереди, исчезая по мере перемещения бронехода вглубь заводской территории, словно всасываясь в корму?

Двойник Спинозы проследовал мимо сделавшегося невидимым супертанка и вскоре исчез за углом заводского корпуса. Вместе с ним исчезла и витавшая вокруг пыль.

– Нет, Тан, мы не в настоящем, – сказал Спиноза. – Мы в прошлом. И если пробудем здесь достаточно долго, то увидим, как я-здешний пячусь к заводским воротам. А потом туда же задом наперед повалят сине-белые фанаты «Тикабала» и красные фанаты «Лурга». Между прочим, когда мы в тот раз были здесь и уже уезжали, я засек над стеной разведывательное устройство. И разумеется, решил, что его использует полиция для наблюдения за этими футбольными группировками.

– А разведчик-то был наш… – пробормотал Дарий и с силой потер лоб. – Стрелять-попадать, я понял наконец! Фильм запустили в обратную сторону! На самом деле, мы тогда уже уезжали с завода.

– Именно, – кивнул Шерлок. – Время тут идет от будущего к прошлому. И заметьте, нас это не касается. Мы привозим с собой свое время и существуем в нем.

– Карабарас! – воскликнул Тангейзер. – Так значит, это сейчас мы сами мимо нас проехали! Отпад…

Аллатон встал и принялся прохаживаться от стены к стене.

– Если все тут идет обратным ходом, то категория «время» все-таки не условность, – начал рассуждать он. – И над этим стоит крепко подумать. Но! – маг резко повернулся к Дарию. – Выходит, это не тот мир, в котором вы бывали. Там-то ваш танк не ездил задом наперед! Это его копия, а может, и не копия. Может, отличий здесь хватает.

– Или же встряска Авалона заставила время в этой точке потечь вспять, – заметил Хорригор.

– Или же все дело в нашем восприятии, – шагнул к нему вождь пандигиев. – Да и вообще, с чего все считают, что сначала нужно родиться, а потом умереть, а не наоборот? Вот здесь, – он кивнул на экран, – наличествует полная противоположность этому мнению. Труха собирается в лежащее на земле сухое дерево, оно поднимается, начинает покрываться листвой… Уменьшается… Превращается в росток… Исчезает. Почему не считать естестественной именно такую последовательность? А если брать все мироздание, то в этом случае снимается вопрос о его создателе или создателях, как бы их ни называли в разных культурах. Мироздание возникает само по себе, и само по себе же заканчивает существование, превращаясь в ничто.

– Ну, тут можно такой диспут развести, – усмехнулся Хорригор.

– А истину так и не найти, – вставил Силва. Срифмовал он нечаянно. – Не знаю, как вам, но мне все эти наши поскакалки нравятся все меньше и меньше. Если это будет продолжаться до бесконечности… – он нахмурился и замолчал.

– А меня и еще кое-что напрягает, – сказал Шерлок. – Как мы определим, что вернулись именно в настоящее?

– Хороший вопрос, – кивнул Хорригор. – По-моему, на него можно ответить так: если, вернувшись, мы никогда не встретим самих себя, то значит, мы – в настоящем.

– Будь он неладен, этот Гаскойн, – процедил Дарий сквозь зубы. – Такую кашу заварил… А нам расхлебывать.

– Гаскойн всего лишь исполнитель, – вступился за постполковника Шерлок. – Кстати, а где он сам и вся его команда? Может, их тоже по разным временам бросает, как и нас?

– Потому что головой думать надо, – угрюмо произнес командир. – Самое неприятное, что у них есть оружие. И если они вздумают пустить его в ход, то изменения могут быть радикальные.

– У нас тоже есть оружие, – сказал Тангейзер. – Но мы же его не применяем.

– Ага, – с иронией взглянул на него Дарий. – А кто не так давно собирался из пулемета шарахать?

– Но не шарахнул же, – робко заметил постлейтенант.

– А Гаскойн возьмет и шарахнет! Ракетами! – Дарий помолчал, свирепо глядя на подчиненного, а потом махнул рукой и снизил тон: – Ладно, от этих наших разговоров ничего не изменится. Если не можешь поменять ситуацию, приспосабливайся к ней. И получай удовольствие. – Силва обвел всех наигранно веселым взглядом: – В конце концов, когда бы еще нам удалось вляпаться в такое? Впечатлений – масса!

– Это точно, – согласился Шерлок. – Жаль, что не всегда приятных.

– Да ладно, майор, – подбодрил его Дарий, словно и не был только что хмурым как осенняя туча. – Преступников на ваш век хватит.

– Я в этом, к сожалению, и не сомневаюсь, – вздохнул следователь. – До тех пор, пока существуют законы, будут существовать субъекты, эти законы нарушающие. Но мне особенно важно упечь изолировать от общества именно Дасаля, понимаете?

– Вполне понимаю, – кивнул Силва. – Крови он вам немало попортил…

– И не только поэтому. – Шерлок потеребил остатки усиков. – Предположение достаточно безумное, но все-таки… Возьмем такую ситуацию: Дасаль попал в сравнительно недавнее прошлое, и ему каким-то образом удалось там, в прошлом, уничтожить нас всех… Ну, кроме наших магов, до них ему не добраться. Вас, Дарий, Тангейзера и меня. Таким образом, реальность будет представлять собой ветку, где нас с вами нет. Мы, все трое, здесь присутствующие – из другой ветки реальности. И вот возвращаемся мы в настоящее, и что обнаруживаем?

– Понятно, что, – вновь кивнул Силва. – Точнее, кого не обнаруживаем. Ни меня, ни вас, ни Тана.

– Вот именно, – подтвердил Шерлок. – Мое место в окружном управлении занимает кто-то другой, а меня тут нет, я убит десять или двадцать лет назад. И вы тоже. И в списках своей воинской части не значитесь. Возможно, в конце концов во всем и разберутся, но понервничать придется немало.

Дарий молча покачал головой, а Хорригор задумчиво произнес:

– Слабость всех наших умственных построений заключается в том, что ни одно из них не базируется на фактах. Мы совершенно не знаем, как поведет себя реальность при попытке выходца из будущего воздействовать на нее. То ли образуется другая ветка, как вы, Шерлок, выразились… То ли чужака выбросит назад, в его время… То ли случится что-то еще.

– Кое-что мы все-таки знаем, – не согласился с иргарием Аллатон. – Я же беседовал с Дмитрием Паламарчуком, и меня никуда не выбросило.

– Может быть, это происходит не сразу, – с готовностью вступил в полемику Хорригор. – И потом, это единичный факт, с Дмитрием Паламарчуком, а не целая система знаний. Если бы ты вместо того, чтобы войны устраивать, дал своим ученым задание разузнать все о свойствах Авалона, мы бы сейчас здесь не торчали.

– А что же тебе мешало сделать то же самое вместо того, чтобы войны устраивать? – не остался в долгу глава пандигиев. – И сейчас ты знал бы, как вернуться в исходную точку наших блужданий.

Хорригор нахмурился и яростно засопел, явно придумывая достойный ответ. В башне супертанка сгущались тучи перепалки, но их развеял Тангейзер.

– А если магией ударить? – вдруг предложил он.

– Куда ударить? – непонимающе взглянул на него командир.

– Ну… – постлейтенант шмыгнул носом. – Заклинания какие-то применить… Чтобы нас вернуло обратно в Авалон… В тот же самый момент, когда нас оттуда унесло…

– Любопытная мысль, – непонятным тоном произнес глава пандигиев и принялся счищать с плаща пятнышки засохшей болотной грязи из мира, где нашелся сосуд с митолем.

А Хорригор ехидно осведомился:

– Вам известны такие заклинания, юноша?

– Н-нет… – смешался Тангейзер. – Но я думал, что, может, вы знаете… Вы же маги…

– Знай мы такие заклинания, уже, наверное, пустили бы их в ход, – сказал бывший «темный властелин». – Правда, Ал?

Судя по его тону, от ругательной дискуссии с предводителем пандигиев он решил отказаться.

– Ну, я бы, может, и повременил, – миролюбиво отозвался Аллатон. – Вон сколько интересного увидели. А кое-кто и конкретную пользу принес цивилизации. Но неизвестны мне такие заклинания. Но вы, Тан, правильно мыслите. Если эти прыжки будут продолжаться довольно долго, нам с Хором придется попробовать магию. Тут главное – не навредить.

– Оставим этот способ на крайний случай, – вмешался Дарий. – Риск пока неоправдан. Я уже говорил, живы-здоровы, продовольствие есть… да еще и грибочки, вон, прибавились. Свежесобранные. Кстати, Тан, зачем ты их под панель засунул? Надо в холодильник отнести.

Постлейтенант забрал корзинку и вышел из башни. Небо на экране чуть посветлело – вечер постепенно сменялся днем. Время тут по-прежнему продолжало идти задним ходом. Или же, действительно, всё зависело от восприятия. Например, в детстве день кажется гораздо более длинным, чем в зрелом возрасте.

– Бенедикт! – позвал Дарий. – Что-то давно тебя не слышно. Сочиняешь стихи о загадках времени?

– Нет, – сказал танк. – Я пытаюсь выяснить, зависит ли длительность нашего пребывания в той или иной точке от каких-либо характеристик окружающей среды.

– Полезное занятие, – одобрил Силва. – Ну и как, что-нибудь вырисовывается?

– Пока ничего определенного сказать не могу. Параметров много, кое-какие практически одинаковы для двух-трех точек… Но тут может иметь место простое совпадение, а не какая-то закономерность. Да и вообще, само наличие такой связи ниоткуда не следует и является просто моим предположением.

– Так зачем ты мозги себе ломаешь? – удивился командир.

– Ищу выход из ситуации, – пояснил Спиноза.

– Что ж, пожалуй, ты прав, – согласился Дарий. – Выход искать всегда надо, даже если его нет. И в таком случае – попытаться его пробить!

Возможно, последней своей фразой командир супертанка старался поддержать самого себя.

– По-моему, я могу определить, когда начнется перемещение, – сказал Хорригор. – Если это, опять же, не совпадение. Где-то за полторы-две минуты до очередного прыжка у меня начинает чесаться правая пятка.

– А сейчас не чешется? – поинтересовался Шерлок.

– Пока нет. Если зачешется – скажу.

Тангейзер вернулся в башню, что-то жуя на ходу. Видимо, убрав грибы в холодильник, он решил проверить вкусовые качества других хранящихся там продуктов.

– А все-таки здорово, что с нами так получилось, – заявил он, расположившись в своем кресле. – Мы ведь собственными глазами видим прошлое! Может, из-за нас придется учебники переписывать.

– Это почему? – насторожился Дарий. – Ручонки так к пулемету и тянутся?

– Да я не о вмешательстве! – Тангейзер наконец все прожевал и проглотил. – Просто увидим какое-нибудь событие, известное из истории, а оно, оказывается, было не совсем таким. Или совсем не таким. Ну, не знаю… Например, Давид этого… Как его?… Голиафа не камнем из пращи уделал, а просто подбежал и саданул ногой в пах, с носаря…

– А стены иерихонские не от воя труб рухнули, а оттого, что по ним бабахнули из гранатомета, – с улыбкой подхватил Шерлок.

– Все может быть, – сказал Дарий. – Только одна проблема, Тан. Если мы даже окажемся там, в тех временах, как определим, что это именно Давид и Голиаф? У них что, на спинах имена написаны, как у футболистов?

– Хм… Действительно проблема… – Тангейзер потеребил кончик носа, но унывал недолго. – Тогда в другое время попадаем! Видим, бежит мужик по улице, голый, в мыльных разводах, и вопит: «Эвридика!»

– Эврика, – поправил его Спиноза. – Именно это, согласно легенде, кричал Архимед. Эвридика – это жена Орфея. И не в мыльных разводах он был, а с остатками золы. Не было у древних греков мыла.

– Неважно! – отмахнулся Тангейзер. – Главное – что он бежит голышом через город и кричит: «Эврика!» А мы это все видим, и понимаем, конечно же, что перед нами именно Архимед. И знаем, что бежит он во дворец, а там его ждет награда. Так гласит история. Вон, и Дмитрий этот Паламарчук об Архимеде писал. Повторяю, мы за всем этим незаметно наблюдаем, потому что Беня невидимость включил. И что тут дальше происходит? – Тангейзер сделал театральную паузу и, крутнувшись вместе с креслом, обвел всех торжествующим взглядом: – А происходит то, о чем история умалчивает. А мы становимся очевидцами и вносим в нее свой вклад своим сообщением. Вот так-то!

– А что происходит-то? – с интересом спросил Дарий.

– Да не добежал он до дворца в тот день! – провозгласил постлейтенант. – Его полиция повязала за такое нестандартное поведение. Голый, в мыле… Или в золе… И упекли его в психиатрическую лечебницу! Вот! И только потом он сумел убедить врачей, что с головой у него все в порядке. Такая получится поправочка в историю… Мы ведь и видеозапись представим, так что, сделав поправку в историю, войдем в историю!

– Размечтался! – усмехнулся Дарий. – Не думаю, что наши видеозаписи будут крутить в новостях. И язык посоветуют держать за зубами. Настоятельно посоветуют, уж будь уверен. Народу, как говорится, не нужны нездоровые сенсации.

– А что тут такого? – удивился Тангейзер.

– Тан, вы представляете, что может случиться, если все узнают о возможности проникновения в прошлое? – сменил Дария Шерлок.

– Ну и что такое может случиться? – продолжал недоумевать постлейтенант.

– А то, что найдется не один желающий подправить прошлое, – пояснил Тумберг. – В личных целях. И настоящее будет постоянно меняться. Каждый день, а то и час. Совершенно непредсказуемо меняться.

Тангейзер вновь принялся ожесточенно теребить нос, а Хорригор вдруг громко заявил:

– У меня пятка зачесалась!

– Бенедикт, возвращай разведчика! – мгновенно отреагировал Силва. – А то скоро без них останемся.

– Слушаюсь, Дар.

Хорригор повозил ногой по полу, стараясь унять зуд, и сказал:

– Вот сейчас и проверим, является ли это таким же великим признаком, как подергивание ноги у Наполеона.

Видимо, он успел прочитать старинный роман «Война и мир».

И проверка удалась. Минуту спустя по башне прошла знакомая и всем уже изрядно надоевшая волна – и заводской пейзаж исчез с экранов.

А вместо него через некоторое время появился городской пейзаж. Его можно было хорошо рассмотреть без помощи воздушного разведчика, потому что танк очутился на вершине высокого холма, у опушки зеленой рощи. А город простирался внизу, открывая взору невольных хрононавтов свои дома и улицы. Практически одинаковые по площади прямоугольники кварталов справа и слева от танка упирались в лесные массивы, а впереди стройными рядами уходили к горизонту. Кое-где это геометрическое однообразие нарушали круги, овалы, квадраты и ромбы площадей и бесформенные пятна скверов и парков. Справа, наискосок от холма и, пожалуй, в километре с лишним от него, вздымались к небесам огромные, сверкающие на солнце золотистые башни массивного здания в форме восьмигранника. Они располагались по его углам, а девятая, самая высокая, стояла в центре внутреннего двора. Ее венчал серебристый шар, утыканный конусовидными конструкциями. И такие же шары, ощетинившиеся конусами, только поменьше, сияли на вершинах других башен. Сразу было видно, что это самое главное здание города.

– Да, если у меня зачесалась правая пятка – это тоже великий признак, – с довольным видом сказал Хорригор. – А теперь уже не чешется. И что мы имеем интересного на сей раз? Пожалуй, эта картина больше радует глаз, чем заброшенный завод.

– Радоваться тут нечему, – каким-то тусклым голосом произнес Аллатон, болезненно скривившись. – Это Ридриния, столица одной из моих планет… Моих бывших планет… Можно выключить режим невидимости – здесь некому на нас смотреть.

– Силы первичные! – воскликнул Хорригор, вглядевшись в экран. – Это что – трупы?!

– Да, – со скорбным видом подтвердил Аллатон. – Так выглядела Ридриния после пандемии. Мне показывали записи со спутников.

Трупов было немного, они не бросались в глаза – казалось, что на тротуарах лежат какие-то свертки разного цвета. Кое-где на улицах и площадях вкривь и вкось стояли каплевидные авто – зеленые, синие, красные…

– Видимо, это случилось ночью, – сделал вывод Шерлок. – Иначе тут все было бы завалено…

– Население всей планеты погибло почти мгновенно, – тихо произнес Аллатон. – То же самое произошло и на других планетах.

– Ролу Гон, – пробормотал Хорригор. – Северный Ветер…

– Да, смертоносный ветер, – угрюмо кивнул Аллатон.

Он уже рассказывал о том, что непонятный мор, прошедший по Галактике, погубил не только разумных существ, но и вообще все живое. А следом засохла и растительность. Сейчас и роща на холме, и скверы с парками были еще зелеными, а значит, Северный Ветер пронесся тут совсем недавно и умчался уничтожать иные миры. Пандемия не просто убивала разумных обитателей разных планет – она превращала их тела в мумии. Сапиенсы, как и животные, усыхали, скукоживались, и то, что было телом, становилось легким бесформенным ломким комком, затерянным под одеждой.

Дарий поежился и повернулся к поникшему Аллатону.

– Значит, мы на зараженной территории? – в голосе его звучала тревога. – И в любой момент можем… – он не договорил.

– Если бы территория была зараженной, то мы уже были бы такими же, как они, – Аллатон кивнул на экран. – Это ведь не вирус, это нечто другое. Я все больше склоняюсь к мысли, что дело тут в какой-то магии. Причем не о заклятиях идет речь, не о целенаправленных действиях какого-то разумного существа, а о проявлении некоего свойства Вселенной. Хотя тут все так же непонятно, как и с последствиями вмешательства в прошлое. Чисто умозрительные рассуждения.

– Аналогия с ветром представляется мне неточной, – вступил в разговор Спиноза. – Ветер перемещается в пространстве, овевая все подряд. Но ведь жизнь на некоторых планетах, например, на Дредейне, уцелела. Это, скорее уж, не ветер, а извержение вулканов. По вулкану на планету. Какое-то внутреннее, а не внешнее воздействие. И, повторяю, не на всех планетах. Прорыв в наше пространство. Может быть, из Авалона. Господин Диондук, у вас же есть данные о том, на каких планетах жизнь была уничтожена, а на каких нет?

– Да, – кивнул Аллатон. – Но картина неполная, ведь мы укрылись в системе Можая, отгородившись от всей Галактики.

– Я полагаю, что нужно постараться выяснить, чем планеты, которые пандемия не затронула, отличаются от погибших, – высказал свое мнение танк. – Копать именно в этом направлении. Понимаю, как это сложно, но путь к истине, как известно, тернист.

– Приходилось мне решать подобные задачи, только не такие масштабные… – пробормотал Тумберг и взглянул на Аллатона. – А вы не проводили паталогоанатомические исследования?

– Проводили, пользуясь дистанционным оборудованием, с орбиты, – ответил глава пандигиев. – Посещать пораженные планеты я запретил, мало ли что… Но эти исследования ничего не дали.

– Может, нам забрать отсюда какой-нибудь труп? – робко предложил Тангейзер. – Вдруг что-то да удастся все-таки прояснить? Подцепить манипулятором – и в холодильник.

Дарий взглянул на подчиненного, и тот невольно втянул голову в плечи, ожидая нелестных слов в духе незабываемого взводного Тамерлана Бебешко. Но Силва вполне благосклонно покивал и сказал:

– А что? Здравая мысль, боец. Пусть ученые поковыряются. Тем более нет никакой гарантии, что эта чума не повторится. А был бы тут Дасаль, он предложил бы и кое-какие вещички отсюда прихватить. Бенедикт, выключай невидимость и спускайся на ближайшую улицу.

– Слушаюсь, Дар.

– Постой, командир! – морщась, подал голос Хорригор. – Мысль у юноши, может, и здравая, но запоздалая. У меня снова пятка чешется. Быстро, однако, – и пяти минут не прошло…

– Бенедикт, стой на месте, – тут же отреагировал Силва. – Не успеем до трупов добраться.

– Слушаюсь, Дар.

– И когда все это кончится?… – проворчал Хорригор, елозя правым ходунцом по полу. – У меня такое впечатление, что кому-то или чему-то не понравились наши намерения, и поэтому нас отсюда сразу выкидывают.

– А что если все-таки сейчас ударить из гранатомета в любое место? – внес новое предложение Тангейзер, ободренный согласием командира с предыдущим. – Может, тогда нас и вернет в Авалон, в исходную точку? Клин клином вышибают…

Но Силва своего подчиненного не поддержал:

– Еще не вечер, боец. Поставим этот метод в очередь, вслед за применением магии. А пока будем плыть по течению. А вдруг кривая да и вывезет? Надеюсь, все со мной согласны?

Судя по виду Тангейзера, он остался при своем мнении. Оба мага промолчали, а Шерлок повторил слова эрланина Пенгла-Пороха из «Обмена разумов»:

– Ставь кастрюлю, как тебе удобней, повар.

– О, кажется, знакомая цитата… – пробормотал Дарий, напряженно дожидаясь очередной причуды Авалона.

Дальнейшее было для хрононавтов уже таким же обыденным, как стаканчик коньяка для капитана Макнери. Все стало расплываться, и исчез с экранов мертвый город.