Глава 11. В кармане Авалона

– Ага, вот он, этот холм, – сказал Дарий, глядя на экран.

Холм был именно такой, как описал его барбовер: ничем не примечательный, похожий на многие другие, мимо которых проезжал танк, только утыканный невысокими кустами – где гуще, где реже. Если не знать, вряд ли удалось бы догадаться, что они образуют какие-то узоры. Теперь, следуя указаниям предохранителя, бронеходу нужно было подняться над землей на воздушной подушке, набрать скорость и воткнуться в склон в строго определенном месте – между нижним углом неправильного треугольника и верхним из группы кустов, составляющей подобие креста. И попасть в проход, ведущий в Авалон.

По пути к этому холму все, включая Спинозу, подробно обсудили неожиданную встречу с созданием древних пандигиев и теперь с нетерпением ожидали новой встречи – с приговоренным к пожизненному заточению бывшим темным властелином Хорригором. Казалось, в достаточно обыденную реальность вторглась сказка, и люди с удовольствием погрузились в ее атмосферу – а кто не желал бы на время стать персонажем сказки? Какое мнение по этому поводу имел танк, было неизвестно – он на эту тему не рассуждал и стихи не сочинял.

Правда, осторожный Тангейзер, помявшись, высказал предположение о том, что барбовер вовсе не настроен к пришельцам дружелюбно. Возможно, задача этого создания, сказал он, заключается не в том, чтобы предохранять, а в том, чтобы загонять в ловушки тех глупцов, что суются в Пузырь. И именно он завел в тартарары танковую группировку и роботов. И намерен сделать то же самое с Беней и теми, кто в нем сидит. Маркасса решительно не согласилась с сыном, Дарий призадумался, а танк заявил, что барбоверу незачем было идти на такие ухищрения – шансы провалиться в ловушки и так достаточно велики.

– Так он хочет, чтобы наверняка! – упорствовал Тангейзер.

– Но ведь Простыни появляются именно из той точки, которую он нам указал, – заметил Силва. – Какая же это ловушка? Принимаю решение: действовать так, как сказал этот парень. Беру ответственность на себя.

– А что, нам от этого легче будет? – гнул свое Тангейзер.

Дарий холодно взглянул на него.

– Пока еще здесь командир я, так что подчиняйся приказу… а то как бы на второй срок не угодить. – Он покосился на Маркассу и добавил: – Ладно, для тебя могу сделать исключение: если хочешь, вылезай и оставайся здесь.

– Нет-нет! – вскричала Маркасса. – Танчик, перестань упрямиться!

– Есть перестать упрямиться… – пробурчал Тангейзер и нахохлился в кресле.

До цели оставалось метров семьсот, когда сбоку от танка вдруг словно из воздуха возникло нечто огромное, розовое. И заскользило перпендикулярным курсом вдоль подножия холма.

– Бенедикт, что это?! – воскликнул Дарий, и тут же сообразил: – Да это же ты!

– Вероятно, так оно и есть, – невозмутимо сказал Спиноза. – Вряд ли сюда забросили второй танк серии «Мамонт». Настройка-то у ловушки хоть и сбита, но какие-то эффекты присутствуют.

Двойник сбавившего ход Спинозы прокатился слева направо мимо холма и исчез так же неожиданно, как и появился, мгновенно растворившись. Впрочем, это был не совсем двойник: из розового его бока торчал еще один короткий пушечный ствол, и покачивалось на этом стволе нечто очень похожее на венок, сплетенный из каких-то крупных белых в красную крапинку цветов. Венок был виден очень хорошо, потому что Бенедикт дал увеличение на одном из экранов.

– Как мило! – всплеснула руками Маркасса. – По-моему, это не искусственные цветы, а настоящие! Только откуда здесь такие?

– Значит, мне не показалось, – с облегчением сказал Тангейзер.

– И мне тоже, – кивнул Дарий. – Что скажешь, Бенедикт?

– Это фантом, – отозвался танк. – Возможно, мое отражение в каком-то ином измерении. С небольшими искажениями. Надо сказать, что со стороны я неплохо выгляжу.

– Или дополнениями, – сказал Силва. – Да, выглядишь ты неплохо, но главное, что он исчез.

– А может, это предупреждение? – повернулся к нему Тангейзер. – Не суйтесь, мол…

– Отставить разговоры, боец, – процедил Дарий сквозь зубы. – Иди к заднему перископу и засекай приметы выхода – приборы-то в этом подпространстве ничего не увидят.

– Слушаюсь, командир, – выдавил из себя Тангейзер и покинул башню.

– Держись там за что-нибудь! – крикнул вслед Дарий и перевел взгляд на пандигийку. – Маркасса, забирайтесь на его место и пристегнитесь на всякий… пожарный. Вдруг там никакого прохода все-таки нет… Бенедикт, вставай на подушку, разгоняйся – и в цель.

– Слушаюсь, Дар! Беру разгон – и прямо в Авалон!

Танк устремился к нужной точке между кустами, и Силва напрягся. Склон холма становился все ближе и ближе, он выглядел совсем как настоящий, и если врезаться в него на такой скорости… Дарий и Маркасса невольно втянули головы в плечи.

Десять метров… пять… один…

– Ой! – не удержалась от возгласа женщина.

И вместе с этим «ой!» стремительно приближавшиеся на экранах кусты пропали. Но их неожиданно сменило не серое ничто, а яркие краски.

– Бенедикт, тормози! – Силва и не заметил, что перешел на крик.

– Затормозил, – сказал танк. – И я все вижу! Все-таки архамасса – великое дело!

Дарий и Маркасса уже вовсю глядели на экраны. И там было на что посмотреть, особенно после блеклых пейзажей «поля Курукшетры»…

Да, благодаря наличию в «организме» Спинозы архамассы, Серость предстала тем, чем она была на самом деле – во всяком случае, в этом месте. Впереди, под светлым, жемчужным, но без солнца, небом, распростерлась долина, словно плывущая к близкому горизонту. Ее окружали невысокие зеленые холмы, а между ними стоял пестрый лес. Сразу было понятно, что он не мрачный, а веселый. В таком лесу хорошо бродить, без конца смакуя ароматы, трогая пальцами гладкую кору деревьев и слушая неустанный шелест листвы. В долине росла высокая трава, не желтая, а самая что ни на есть зеленая, с частыми вкраплениями цветов с крупными лепестками – красных, белых, оранжевых, лиловых и прочих. Еще долина радовала глаз озером, отражающим небо. На дальнем его берегу зеленела рощица, а почти посредине высовывался из воды зеленый же островок. Берега водоема были пологими и песчаными. Слева, в отдалении, наискось от танка, впадала в озеро речушка или широкий ручей. Экраны показывали и то, что находилось позади бронехода. Там горбился холм с почти отвесной, будто срезанной ножом стенкой, откуда, видимо, и выскочила боевая машина. А за ним тянулась равнина с купами деревьев и раскидистых кустов, и вдали темнела полоса леса.

Но главное в пейзаже располагалось все-таки не там, а за ручьем, через который был переброшен мостик, похожий на деревянный. За мостиком местность повышалась, и на пригорке стоял дом. А в стороне от него и дальше от озера – еще один. Оба тоже, кажется, были деревянные. И всяких архитектурных деталей у того и другого трехэтажного строения хватало с избытком. Колонны и башенки, арки с архивольтами и крытые террасы… И балконы, и окна и двери с наличниками, и парапет на плоской крыше, и высокое крыльцо с навесом и балясинами, и антаблемент – с архитравом, разумеется, фризом и карнизом. А если еще добавить акротерии… Там было и что-то еще, только ни Дарий, ни Маркасса (Тангейзер пока не видел всего этого) не знали, как оно называется, а Спиноза если и знал, то молчал, разглядывая сию умопомрачительную красотищу.

И это всеобщее молчание нарушил вернувшийся в салон Тангейзер.

– Я засек выход, командир, там какая-то земляная стенка! – отрапортовал он и остолбенел, глядя на экран. – Карабарас… Ничего себе бараки!

– Пожалуй, похлеще мавзолея Илча Нетленного на Симбири… – задумчиво изрек супертанк. – Даже о курватуре позаботились…

Дарий хмыкнул.

– Ну, не знаю насчет курватуры, а тюрьму этому Хорригору отгрохали элитную. В такой сидеть одно удовольствие. И зачем ему целых два дома? Видать, Аллатон этот был добрейшей души человеком… то бишь пандигием.

– Да уж, мне кажется, наша казарма попроще будет, – усмехнулся Тангейзер. – Согласен, Дар?

Где-то так, – кивнул Силва. – Зато у нас стиль классический, типа «жить не как люди, а по уставу». Ну что? Вид у нас приличный… Пошли знакомиться с этим авалонским узником. Что-то он не спешит нам навстре…

Он не договорил, потому что резная дверь дома, стоящего ближе в озеру, распахнулась, и на широкое крыльцо выскочила черноволосая фигурка в чем-то светло-желтом. Скатилась по ступеням и помчалась к мостику, явно направляясь к танку.

– И какой же это Хорригор? – недоуменно произнесла Маркасса. – Это же девочка какая-то, а не Хорригор.

– Причем очень и очень симпатичная, – добавил Дарий, разглядывая увеличенное изображение на экране.

– Даже красивая, – заметил Тангейзер.

– Вероятно, Аллатон был настолько добрейшей души человеком, что предоставил Хорригору кое-кого, чтобы скрасить одиночество, – предположил Спиноза.

Если бы здесь были капитан Макнери и следователь Тумберг-младший, они без труда узнали бы в приближающейся к танку девушке Эннабел Дикинсон. Ту, что пропала с дальнолета «Нэн Короткая Рубашка». Только сейчас она была без диадемы и ожерелья, босиком, и место прелестного платья заняла просторная туникоподобная безрукавка до колен. Впрочем, такой красавице была бы к лицу любая одежда. Как и ее полное отсутствие, между прочим. Она уже не бежала, а шла, с восхищением глядя на розовую громаду «Мамонта» и то и дело приветственно помахивая рукой. Правой. А на безымянном пальце левой золотилось и поблескивало камешками тонкое колечко.

– Выходим, – сказал командир. – Тан, бери скорострел. А ты, Бенедикт, тоже на всякий случай посматривай – мало ли что…

– Ясно даже дураку, что всегда я начеку! – заявил танк.

– Опять какие-то намеки? – нахмурился Дарий.

– Виноват, ты не дурак, просто срифмовалось так…

– Смотри у меня! Ладно, мы пошли знакомиться.

Силва первым выбрался из бронехода, повесив оружие на плечо. Красавица была уже совсем недалеко. Увидев Дария и появившихся у него за спиной Тангейзера и Маркассу, она улыбнулась и вновь ускорила шаг. И затараторила на ходу так, что троица пришельцев опешила:

– Привет! Вы мои освободители? Спасатели? А эта госпожа – психолог? Со мной все в порядке, да я и убежать давно могла, меня никто не охраняет, только зачем бежать, и куда, мне тут нравится, только папу жалко, он, конечно, переживает, а связи тут нет…

Силва ошалело потряс головой и открыл рот, но сказать ничего не успел.

– А когда мне тут надоест, я Хоррику такой скандал устрою, что он сам меня обратно отправит, – с той же частотой скорострельной пушки, практически на одном дыхании, продолжала девушка, остановившись в нескольких шагах от прибывших. – Он говорил, что меня тут ни за что не найдут, а я говорила, что найдут обязательно, и за это ему еще срок добавят, хотя он и так приговорен к пожизненному, но мне его жалко, столько тут торчать, так что вы с ним помягче, он со мной нормально обращался, не приставал, только просил остаться, и весь дом вон тот мне выделил, – она махнула рукой себе за спину, – только одежды у него женской нет, не могу же я в одном и том же платье ходить, он мне дал свою, у него много, но белья женского тоже нет, ну да ладно, а рассказывает он интересно, так что вы уж его не очень… нормальный он дядька, соскучился по женщинам, это понятно, только тут уж я ничем помочь не могу, не в моем он вкусе, да и вообще, мне с парнями не очень интересно, вот если бы они в цикломатрике разбирались…

– А где он сейчас? – все-таки решился Дарий прервать этот словесный поток.

– У себя, – девушка вновь показала назад. – Наверное, с Уиром в бреверанс играет, а танк у вас шикарный – это ведь танк, да? – вон какой ствол, только не вздумайте стрелять, ничего Хоррик вам не сделает…

– С Уиром… – пробормотал Дарий, чувствуя, что голова у него идет кругом.

– А как вас зовут? – подал голос Тангейзер из-за спины Силвы.

– Эннабел, можно просто Энн или Энни, как вам больше нравится, папа меня называет Энн, а подружки – Энни, я здесь как бы в гостях, но на самом деле меня похитили. Этот Уир такой хитрец, заболтал на дальнолете – и прямо сюда, он тоже всякие штучки умеет проделывать. Он, оказывается, со мной и познакомился специально, а я думала – случайно, еще на Лабее. А на дальнолете подошел и говорит: «Привет! Как дела? Куда летишь? Давай посидим, поболтаем…» Вот и посидели… Он меня раз – и сюда, к Хоррику, это его приятель, ну, или как-то так…

– Успокойтесь, Эннабел, – мягко сказал Силва, чувствуя какое-то неясное томление в груди. – Теперь вам ничего не угрожает.

Лицо девушки напоминало ему лицо какой-то богини с древней картины, и сердце танкиста билось учащенно, словно он смотрел футбол. Эннабел была чуть ниже него ростом, и все равно он невольно постарался вытянуться в струнку, чтобы казаться выше.

Красавица удивленно взглянула на Силву.

– Да я-то спокойна, это я вас успокаиваю, чтобы вы сгоряча не наделали тут дел. Видела по унику, как вы действуете: трах-бах, и сплошные трупы…

Теперь удивился Дарий.

– С чего вы взяли, что мы тут побоище намерены устраивать?

– Так у вас же оружие. И ваш танк ведь не тортами стреляет, или я не права?

– Могу и тортами, – подал голос Спиноза. – Если будут торты и соответствующий приказ. Открывайте рты – в них летят торты!

– Ой! – воскликнула Эннабел. – У вас уже и танки говорящие есть, вот это да! Убеждают противника бросить оружие? Какая прелесть!

– Мы не намерены использовать здесь танк в качестве боевой единицы, – сказал Дарий, продолжая невольно любоваться девушкой. – А вооружены потому, что мы пограничники. Я – Дарий Силва, командир экипажа, это Тангейзер Диони, мой напарник, а это Маркасса Диони, его мама. Она с ним повидаться прибыла. У танка тоже есть имя, его зовут Бенедикт Спиноза.

– О! – Эннабел округлила глаза. – В вас вселился дух древнего мудреца?

– Нет, Энни, – мягко сказал бронеход. – Просто мне нравится это имя. Польщен тем, что вам оно известно. Далеко не каждый знает, что был такой философ.

– Я с детства интересуюсь Темными веками, – пояснила девушка. – Потому и не пошла на исторический, мне там было бы скучновато. Ну, и не только поэтому. В общем, специализируюсь по цикломатрике. Так значит, вы пограничники? Пограничники-спасатели?

– Нет, просто пограничники, из Пограничной службы, – сказал Дарий, решив, что о планете Пятая Точка в системе звезды Атон упоминать не стоит. – У нас есть разговор к господину Хорригору, и мы понятия не имели, что тут, кроме него, находится кто-то еще.

– Ах, так вы не меня освобождать приехали? – с разочарованием произнесла Эннабел. – А я-то думала…

– Если надо – освободим, – заверил ее Силва. – То есть обязательно освободим, тем более, как вы говорите, ваш отец переживает. Что и неудивительно. Но сначала нам нужно побеседовать с Хорригором. Его приятель не вооружен?

– Нет, конечно, он же не военный. У него дом на Клончере, в каком-то захолустье, а сам он большой любитель играть в казино. Нормальный дядька, я на него не в обиде. Приятель попросил, он сделал, вот и всё.

– Вы нас к ним проводите?

– Запросто! Я же говорю, они, наверное, в бреверанс режутся. Сначала и меня пытались подключить, но мне с ними не очень… Ругаются из-за каждого хода, обзываются… как дети… Я уж лучше погуляю, тут тихо, красиво, никто не пристает… Я ваш танк в окно увидела, он словно из холма вылез. Значит, пограничники тоже умеют, как Уир, из любого места появляться? А вот я туда-сюда прыгать не могу, да мне пока и не хочется уходить. Я же говорю, здесь неплохо. Может, вы тут побудете хоть немного, а потом вместе и уедем?

«А этот Уир, видать, тоже из пандигиев, – подумал Дарий. – Такие же фокусы умеет проделывать, как и Маркасса… Стенопроходчики… Точнее, сквозьстеныпроходчики… Или не из пандигиев? Стал бы пандигий приятельствовать с заклятым врагом – иргарием? Хотя он-то лично с Хорригором не воевал… что им теперь делить?»

– Посмотрим, – сказал он. – Если здесь так хорошо, то почему бы и не побыть? Нас никто не подгоняет. Начальство далеко. Вот только уладим вопрос с Хорригором.

Силва обернулся к своим спутникам, вопросительно подняв брови. Тангейзер энергично закивал, а Маркасса с улыбкой сказала:

– Я в отпуске, а вы в свои казармы всегда успеете.

– Вот и отлично! – обрадовалась Эннабел. – В лес пойдем, на остров сплаваем – там здорово! А можно будет на вашем танке покататься?

– Можно, – улыбнулся Дарий. – Только сначала приведите нас к Хорригору.

– Уже идем!

Они вчетвером направились к мостику, и танк, по приказу Силвы, тихонько ехал за ними. Тангейзер, явно пытаясь выйти на первый план, попросил девушку рассказать о себе. Эннабел охотно принялась описывать учебу в университете и студенческие развлечения, одновременно срывая цветы и сплетая венок. Закончив работу, она подскочила к танку и подняла руку, собираясь забросить свое творение на оконечность главного ствола метрах в трех над землей, но Спиноза остановил ее.

– Лучше вот сюда, – он выдвинул из борта короткий ствол пушки. – Здесь венок тоже неплохо будет смотреться.

Дарий, Тангейзер и Маркасса завороженно наблюдали за тем, как цветочное кольцо перекочевывает на ствол из рук Эннабел – красивое кольцо, сплетенное из белых с красными точечками цветов. Такие цветы в изобилии росли вокруг.

«Тот фантом, кажется, был из будущего, – подумал Силва. – Интересно, Бенедикт самостоятельно принял решение выдвинуть пушку или по-другому не мог? А если бы не выдвинул – будущее изменилось бы? Или есть множество вариантов будущего, и все они реализуются в разных пространственно-временных континуумах? Или…»

– Чего здесь не хватает, так это всякой живности, – прервал его мысли голос Эннабел. Они уже подходили к мостику. – Ни в ручье, ни в озере ни разу не видела рыбок, и в лесу никого. Хоррик говорит, что это специально, все-таки тут место заключения, а не усадьба какая-нибудь…

– А за что его сюда упекли, он не говорил? – спросил Дарий.

– Говорил. Сначала я думала, что это фантазии… Но потом он показал мне кое-какие картинки из древних времен… ну, как будто кино, только в голове… он много всякого умеет… И я поверила… Хоррик сказал, что таков, мол, удел побежденных, и он поступил бы так же. Разве что срок бы дал поменьше.

– Ну-ну, – с иронией произнес Дарий. – Или больше.

– Да уж куда больше…

– А что, засадить до самой смерти, потом оживить и снова пожизненно…

– Вы шутник, господин Силва, – заметила девушка то ли одобрительно, то ли нет.

– У меня масса и других достоинств, – улыбнулся командир. – И зовите меня просто Дарий.

– У меня тоже масса достоинств, – подал голос его подчиненный. – И для вас, Энни, я просто Тангейзер.

– Дарий и Тангейзер, запомнила! И еще Маркасса и Бенедикт Спиноза!

Мать дернула сына за рукав комбинезона и прошептала:

– Не лезь, она не в моем вкусе. Слишком бойкая.

– Зато в моем, – тоже шепотом парировал Тангейзер.

Четверо двуногих прямоходящих перешли через мостик и стали подниматься в гору, а танк перелетел через него, и венок все так же болтался у него на боку. Свернув налево, девушка повела их к тому дому, что стоял дальше от озера. На его крыльце можно было бы при желании играть в большой теннис.

– Подождите здесь, – сказала Эннабел, когда они поднялись по ступеням и остановились у высокой двустворчатой двери, испещренной абстрактными узорами. – Я их предупрежу о вашем появлении, чтобы они каких-нибудь глупостей не натворили.

Дарий сдвинул выцветшие под солнцем Пятки брови.

– Значит, могут?

– А кто их знает, – пожала плечами девушка. – Просочатся куда-нибудь сквозь стену, ищи их потом по лесам.

Эннабел взялась за дверную ручку, тоже не простую, а со всякими прибамбасами, с видимым усилием открыла одну створку и исчезла в доме.

– Хотелось бы верить, что она говорит правду, – сказала Маркасса, многозначительно глядя на Дария.

– Такая девушка не может врать, – устремив взор куда-то в бесконечность, вдохновенно изрек Силва.

– Командир, у нас задание, – поспешно напомнил Тангейзер.

– Ну и что? – перевел на него взгляд Дарий. – И вообще…

– Я ее сфотографировал и сравнил с тем, что есть в моей базе, – сообщил танк, остановившийся метрах в десяти от дома. – Это Эннабел Дикинсон, она несколько раз мелькала в новостях. Собственно, не сама по себе, а в связи с ее отцом. Троллор Дикинсон – владелец компании «Сокоманская Империя», самого крупного производителя и поставщика фруктовых соков планеты Лабея.

– Ох! – Маркасса согнулась и, приложив правую руку к сердцу, левой уцепилась за разукрашенную балясину.

– Что, ма?! – обеспокоенно шагнул к ней Тангейзер.

– Ничего, сынок… Уже прошло… – Женщина, морщась, продолжала потирать грудь. – Наверное, напряженный отпуск сказывается… И еще эта кричалка ультрасов, видно, подействовала… Я ведь на стадион не хожу, и по унивизору футбол не смотрю…

– У меня в аптечке имеются разнообразные медикаменты, – проинформировал танк.

– Не надо, все в порядке, – вяло отмахнулась Маркасса и повернулась к сыну: – Эта девушка не в твоем вкусе, Танчик. Выбрось из головы…

– Раньше ты говорила о своем вкусе, а не о моем, – напомнил Тангейзер. – Но если она дочь магната, то мои шансы невелики. – Он перевел взгляд на Силву: – И твои тоже, Дар.

– Ну, это мы еще посмотрим, – прищурился командир.

И тут дверь открылась.

– Заходите, – сделала приглашающий жест Эннабел. – Они страшно удивились и просто жаждут с вами поговорить.

– Да, да, именно жаждем! – воскликнули за ее спиной надтреснутым голосом. – Гостей тут еще не бывало, кроме Уира и Энни.

– Если меня можно назвать гостьей, – усмехнулась девушка, освобождая проход.

– Бенедикт, бди! – приказал Дарий и первым шагнул в дверь.

За порогом простирался зал, где гуще, где реже уставленный разнообразной мебелью разнообразных же стилей. Высокие стрельчатые окна пропускали достаточно света, и удивительной формы люстры под потолком не горели. Две лестницы справа и слева вели на второй этаж, и по их широченным перилам можно было скатиться, как с горки. В нескольких шагах от двери стояли двое мужчин, разглядывая вошедших. Один из них, высокий, был в длинном сером плаще с откинутым на спину капюшоном, а второй, гораздо ниже ростом, носил такую же светло-желтую тунику, как и Эннабел. Его поросшие рыжими волосами тонкие ноги были обуты во что-то типа простеньких сандалий. Опять же, присутствуй здесь капитан Макнери и Тумберг-младший, они, несомненно, просто вцепились бы в найденного пассажира «Пузатика» азеведца Уира Обера. Но ни пограничники, ни Маркасса этой истории не знали и хватать его не стали. Собственно, именно его они приняли за отбывающего наказание темного властелина, потому что он выглядел гораздо внушительнее своего приятеля. Но тут сапиенс в тунике выпятил подбородок и, внося ясность, сказал тем самым надтреснутым голосом:

– Я Хорригор.

– А я Уир Обер, – отрекомендовался самый успешный игрок казино. Голос у него был трубный, как у оперного певца.

Вновь прибывшие во все глаза разглядывали поверженного темного властелина. Не было в нем ни единого намека на что-либо инфернальное, роковое, демоническое, и на эту роль гораздо больше подходил бы предохранитель-барбовер. Кстати, морщинистым лицом Хорригор очень даже его напоминал, хотя волосы у него были редкие, блекло-рыжие, словно выгоревшие на солнце, которое тут отсутствовало. Они короткими завитками покрывали вытянутый кверху череп и окраской своей перекликались с глазами бывшего лидера силы Ирг. Глаза были спрятаны под выступающими надбровными дугами, над которыми простирался изрезанный складками смуглый лоб. Неширокий, но длинный нос делил лицо чуть ли не надвое, нависая над тонкими бледными губами, а подбородок скрывали жесткие на вид курчавые волосы, подрезанные квадратом. Ничего отталкивающего в облике Хорригора тоже не было.

– Дарий Силва, Пограничная служба, – наконец представился командир. – Тангейзер Диони, Маркасса Диони. Хотелось бы поговорить кое о чем…

– Это хорошо, – оживленно сказал Хорригор, потирая руки. – У меня собеседников сто тысяч лет не было, и это я еще преуменьшаю.

– И как вам удалось столько прожить? – не удержался Тангейзер.

– Так меня же запихнули сюда навечно, – мрачно усмехнулся предводитель иргариев. – Вот и приходится жить. Правда, – лицо его просветлело, – недавно мои узы ослабли. К чему бы это?

– А вы что, их чувствуете? – принял эстафету вопросов Дарий.

– Конечно, – охотно ответил Хорригор и махнул рукой. – Ладно, не с того начинаем. Сейчас накроем на стол, вот тогда и поговорим. Энни, милая, поможешь?

– Почему нет? Гости, садитесь вон там, – девушка показала на диван, – я достаю вилки-тарелки, а вы, – она взглянула на Хорригора и Уира, – таскаете еду из кухни.

– Я помогу, – встрепенулась Маркасса. И проводила пристальным взглядом метнувшуюся к шкафам Эннабел.

– Нет-нет! – воспротивился бывший темный властелин. – Сидите, мы быстренько. Идем, Уир.

Они скрылись за какой-то дверью. Эннабел начала доставать тарелки, и Тангейзер все-таки бросился ей помогать. Дарий досадливо поморщился, подошел к дивану, сел и похлопал ладонью рядом с собой.

– Приземляйтесь, Маркасса.

Женщина молча уселась, и они принялись наблюдать за перемещениями Эннабел и Тангейзера между светло-коричневым овальным столом и шкафами.

– Этот Обер из пандигиев, – тихо сказала Маркасса. – У него наш запах…

– Я так и понял, что он пандигий, – кивнул Дарий. – А запах… Я думал, что это из кухни доносится… какая-то приправа… А что? Нормальный запах.

Эннабел достала из шкафа высокие бокалы и вручила Тангейзеру, предупредив:

– Осторожно, они бьющиеся. Я парочку уже раскокала…

– Тогда и мне не грех! – улыбнулся тот. – А откуда здесь еда? Привозная, что ли?

– Нет, тут какой-то преобразователь, – пояснила девушка. – Настраиваешь на нужное блюдо, и оно получается как бы из воздуха. Атомы же одни и те же…

– Рог изобилия… – пробормотал Дарий. – Энни, кстати, у нас в танке полно еды. Может, проще оттуда принести?

– Зачем нести свое, если и тут что хочешь можно сотворить? – резонно возразила девушка, расставляя бокалы.

– И то верно, – согласился Дарий, глядя, как Тангейзер крутится возле нее. – Энни, Спиноза сказал, что ваш отец владелец крупной компании. Это правда?

Девушка резко повернулась к нему.

– Ваш танк такой всезнайка? Правда. А что?

– Да нет, ничего, – развел руками Силва. – Просто хотел уточнить. Богатая невеста…

– Ну, в невесты я пока не рвусь, и к делам папы не имею никакого отношения. Мне гораздо интереснее цикломатрика.

– Конечно, цикломатрика это круто, – кивнул Дарий и подумал, что надо будет посмотреть в комме, что это такое. Тем более, Эннабел говорила, что будет благосклонна к парню, который разбирается в этой самой цикломатрике.

– Такая красивая девушка непременно скоро станет чьей-то невестой, – заявил Тангейзер, красноречиво глядя на нее.

Эннабел насмешливо фыркнула.

– Пока женихам со мной не везет. И Хоррику тоже…

– Хорригор набивался вам в женихи?! – удивленно воскликнул Тангейзер. – Так ему же лет-то…

Эннабел собралась было ответить, но в этот момент в зал вошли узник и его приятель, держа перед собой огромные подносы с едой. Причем Хорригор шагал так, словно его поднос ничего не весил.

– Прошу к столу, – сказал он, освободившись от своей ноши. – Уир, принеси, пожалуйста, остальное.

– Сейчас, Хор.

Уир Обер, делая огромные шаги, вновь отправился на кухню. Плащ он, судя по всему, снимать не собирался.

«А может, это у него халат такой домашний?» – подумал Дарий.

Он направился к столу, окруженному стульями с высокими резными спинками. Стулья тоже, кажется, были сделаны из настоящего дерева. Маркасса шла рядом с ним, и вид у нее по-прежнему был какой-то нездоровый.

Обер появился, когда все уже расположились за столом, и вновь исчез, громыхнув на ходу:

– Еще один поднос, и все.

– Угощайтесь, – бывший темный властелин обвел рукой разнообразную еду. – Если этого не хватит, добавка всегда найдется.

Многие блюда Силва видел впервые, и, словно угадав его мысли, Хорригор продолжил:

– Я постарался воспроизвести яства моих времен, такие вы уж точно никогда не пробовали. Думаю, вам понравится. Но сразу извиняюсь – пить придется только сок. Или чай, или кофе, или нашу малонну, кому что по нраву. Потому что спиртное преобразователь не создает. Я-то проблему решил и выпиваю в другом месте, но запасы, к сожалению, делать не могу…

– Ничего, переживем, – успокоил его Дарий, взяв вилку. – А что, здесь есть даже какое-то питейное заведение?

– Не здесь, – ответил Хорригор, накладывая в свою тарелку густую темно-красную массу. – Там, дальше, – он неопределенно повел ложкой себе за спину.

Уир вернулся, сгрузил с подноса очередные порции и сел сбоку от узника и Эннабел, так и не сняв плащ. Силва и семейство Диони сидели напротив троицы «хозяев».

– Ну что? – обвел взглядом вновь прибывших Хорригор. – Готов вас выслушать.

– А может, сначала вы вкратце о себе? – выдвинул встречное предложение Дарий. – Вернее, о вас нам поведали, но говорили, что вы пребываете в одиночестве. А тут, оказывается…

– Вы хотите узнать, как здесь появились Уир и Энни? Неужели она вам не сообщила?

Девушка подняла голову от тарелки и сказала:

– Подробно не успела.

– Хорошо, – кивнул Хорригор, – эту историю вы сейчас услышите. Только позвольте один вопрос: от кого вы обо мне узнали? Нет, даже два: и что именно узнали?

Дарий проглотил тающий во рту солоновато-сладкий шарик – то ли овощ, то ли фрукт, а может, что-то другое, – отложил вилку и ответил:

– Нам рассказал о вас некий барбовер-предохранитель, созданный древними пандигиями. Он до сих пор регулярно обходит поле вашей последней битвы и старается обезвредить ваши ловушки. Те, что вы коварно поставили в ночь перед боем. А что именно мы узнали? Ну, что вы, как темный главарь сил зла Ирг, пытались подмять под себя всю Галактику…

– Ничего себе! – воскликнула Эннабел. – А ты мне преподносил это совсем по-иному.

– Я все правильно преподносил, Энни, – вздохнул Хорригор. – Не подмять я пытался Галактику, а повести к светлому будущему.

– Я просто повторяю слова барбовера, – развел руками Дарий. – Подмять ли, повести ли, не знаю, но пандигии, как он сказал, вас разбили, и их предводитель Аллатон навеки заключил вас сюда. Барбовер назвал это место подпространственным карманом. А потом эти силы добра и сами исчезли, и в Галактике появились новые цивилизации. Хотя потомки пандигиев до сих пор существуют, Маркасса и Тангейзер как раз из них…

– О! – воскликнул Уир Обер, и этот звучный возглас эхом отлетел от стен. – Сородичи! Как приятно встретить сородичей!

– Потише, Уир, – поморщился Хорригор. – Как бы люстры не грохнулись, а то и потолок. – Он взглянул на Дария: – Продолжайте, пожалуйста.

– Да вот, собственно, и все, если вкратце, – сказал Силва.

– Понятно… – задумчиво протянул Хорригор и отпил что-то зеленое из бокала; видимо, ту самую малонну. – Значит, я – коварный главарь сил зла… А Пан – абсолютное добро, нежное и пушистое, с крылышками… Что ж, ничего удивительного. История такова, какой ее представляют победители, и я на месте этого… фантазера поступил бы точно так же. Хотя с таким же основанием мог бы назвать темным главарем Аллатона Диондука… Я нисколько не темнее его, и зла во мне не больше. Он действовал в интересах своих сторонников, я – в интересах своих. Да, мои воины пролили немало крови, но столько же пролили и пандигии. Этот барбовер-предохранитель сказал вам о наших ловушках, но, судя по вашим словам, не упомянул о том, что в ту же ночь перед битвой ловушки ставили и пандигии. И было этих ловушек ничуть не меньше. Только, думаю, Диондук потом, после битвы, свои ловушки убрал, о чем предохранитель умалчивает либо специально, либо просто ему об этом не сообщили. Повторяю: в этом нет ничего удивительного, это обычная практика победителей. Судя по всему тому, что мне удалось узнать уже о новых временах, такой подход не меняется: как бы хорошие всегда побеждают как бы плохих. Диондук все прекрасно понимал и, надо отдать ему должное, не стал меня уничтожать. Потому что знал: я ничуть не хуже него. И тюрьму мне устроил комфортную, ничего не скажешь. Откровенно говоря, даже не знаю, как я поступил бы на его месте… Создал бы ему такие же условия или все-таки ликвидировал?…

Энннабел с укоризной посмотрела на узника.

– Ты же говорил другое! Что посадил бы его, но на меньший срок.

– Не знаю! – с неожиданной резкостью и даже раздражением отреагировал Хорригор. – Пребывая здесь, я не раз думал, с каким удовольствием свернул бы ему шею! – Он подцепил вилкой нечто фиолетовое, похожее на корнишон, но до рта не донес, а обвел взглядом гостей: – Да, на комфорт мне жаловаться не приходится… но представляете, как тоскливо было проводить столько времени в одиночестве? Мы – я имею в виду моих современников и вообще прежние цивилизации – не использовали эту данность, или форму реальности… я не силен в терминах… в общем, то, что вы называете подпространством, в качестве средства сообщения…

– Собственно, термин «подпространство» не может считаться правильным, – донеслось от двери. – Подпространство – такая же форма бытия материи, как и пространство, и правильнее было бы именовать его «инопространство».

Из-под закрытой двери высовывалось нечто черное, похожее на усик какого-то растения – танк задействовал одно из своих устройств, чтобы не оставаться в изоляции.

– Это наша боевая машина, – пояснил Дарий. – Она обладает интеллектом и называет себя Бенедиктом Спинозой.

– Да, я знаю, – кивнул Хорригор. – Энни рассказала. Честно говоря, я о таких машинах не слыхал.

– Мы тоже до недавнего времени не слыхали, – сказал Силва. – Это новинка. Я потом кое-что на этот счет поясню.

– Хорошо. Здравствуйте, Бенедикт. Извините, что не приглашаю за стол… Может быть, открыть дверь, чтобы вам было удобней?

– Здравствуйте. Извиняться не стоит и дверь открывать не надо – я прекрасно все вижу и слышу. Так я об инопространстве…

– Бенедикт, не будем вдаваться в тонкости, – нетерпеливо остановил его Дарий. – Это, в данном случае, несущественно. Продолжайте, господин Хорригор.

Он не знал, насколько откровенен бывший темный властелин (или, если верить услышанному, вовсе не такой уж и темный), и хотел побыстрее узнать его историю. Маркасса почти ничего не ела, вероятно, продолжая чувствовать недомогание, в отличие от сына, который явно вознамерился отведать каждое блюдо. Эннабел тоже активно жевала, а Уир Обер цедил такой же зеленый, как у Хорригора, напиток, и вид у него был самый что ни на есть благодушный. Да это и понятно – он-то в любое время мог покинуть эту «тюремную камеру».

Хорригор потер лоб.

– О чем я говорил? А, о подпространстве. Или, учитывая замечание Бенедикта, об инопространстве. Так вот, наши корабли достигали других миров через обычный космос. Вам забили голову теорией о непреодолимости светового барьера, но если через него нельзя перепрыгнуть, то можно под него подкопаться. И двигаться гораздо быстрее света…

– Но тогда столковение с любой пылинкой будет роковым! – не преминул вставить танк.

– Отнюдь, – возразил иргарий. – При сверхсветовых скоростях материя, в том числе и тела живых существ, переходит в иное состояние. Для всего «досветового» она становится как бы призрачной, и столкновение с «обычным» веществом ей ничем не грозит. Но я не об этом. Я о том, что инопространство никем не использовалось, и я никого не мог здесь встретить. И только гораздо позже сюда стали залетать корабли новых обитателей Галактики, то есть ваши, – Хорригор обвел рукой прибывших на танке, хотя это относилось и к Эннабел, и к Уиру Оберу. – Этот, как говорит барбовер, карман не привязан к какой-то определенной точке обычного космоса, он, с позиции тамошнего наблюдателя, находится как бы сразу везде. И поэтому мне попадались корабли, направлявшиеся в самые разные концы Галактики. Так что я хоть и не в состоянии выбраться отсюда, но имею возможность проникать на эти корабли, пока они находятся в том, что вы называете тоннелями. Уж пролезать-то сквозь стены я умею не хуже Уира.

– Точнее, именно ты и пробудил эти мои наследственные способности, – улыбнулся Обер.

– Я тоже умею, – горделиво сказала Маркасса, хотя выглядела все равно не очень.

– Это замечательно! – На изящном, хоть и не юношеском лице Уира опять расцвела улыбка, и он какими-то новыми глазами посмотрел на спутницу танкистов: – Нас, потомков древних пандигиев, осталось так мало, судьба разбросала нас по всей Галактике… – он старался говорить не очень громко. – Вы откуда родом?

– С Яблочка. Там есть наши сородичи, но получилось так, что я с ними не общаюсь, – Маркасса вздохнула. – И виновата в этом только я…

Обер с участием покачал головой.

– И я все время как-то сам по себе… Нет, все вокруг вполне приличные, но, что ни говори, свое есть свое.

– А об иргариях вообще ничего не слышно, – хмуро сказал Хорригор. – Во всяком случае, мне о них неизвестно. Думаю, Диондук их основательно проредил, и если и сохранились какие-то сообщества, еще с моих времен, то они о себе не заявляют. И по унивизору я о них ни разу ни словечка не слышал.

– У вас тут и унивизор есть? – удивился Дарий.

– Да нет, просто удается кое-что посмотреть, когда попадаю на ваши корабли, – пояснил плененный лидер силы Ирг.

– Я тут порылся, и кое-что обнаружил, – сообщил супертанк. – Но совсем немного. Иргарии упоминаются в романе Алькора «Прорыв». К сожалению, текста у меня почему-то нет. Правда, роман фантастический.

– Наверное, простое совпадение, – сказал Хорригор. – Но хорошо бы найти и прочитать. Вдруг этот Алькор сам из иргариев.

– Возможно, именно поэтому текста и нет, – заметил Тангейзер, оторвавшись от тарелки. – Пандигии изъяли, дабы стереть всю память о своих врагах.

– Да нет, Алькор – это же писатель совсем других времен, – возразил Спиноза. – Земля, Темные века. Никто его произведения никогда не изымал. Может, у меня недогруз?…

Тангейзер пожал плечами и вновь налег на еду.

– С проникновением новых обитателей Галактики в инопространство я получил возможность иногда проводить время не в полном одиночестве, а хоть в какой-то компании, – продолжал узник Авалона. – Заберусь на корабль, сяду в баре, смотрю унивизор и жду, когда кто-нибудь угостит… Хотя зачем врать-то? И сам нередко напрашиваюсь, тут уж не до гордости – платить-то за выпивку мне нечем. И это очень хорошо, что опьяневшие сапиенсы, как правило, становятся отзывчивыми. И невероятно общительными… А для меня это главное, при моей-то изолированности. А еще очень хорошо, что нынче никто не обращает внимания на то, как одет собеседник. В наши времена с этим было строго, каждая деталь имела значение, и иргарий в одежде приния не то что не заговорит – даже не посмотрит на того, кто одет как бушворк… И еще хорошо, что пассажиры не сидят безвылазно по каютам, а предпочитают питейные заведения. А еще лучше, что оттуда не выгоняют тех, кто ничего не заказывает. Вот так, проводя время в барах, пока корабль пребывал в тоннеле, я и узнал кое-что о сегодняшней жизни.

– Именно там вы и встретили господина Обера, – Дарий не спрашивал, а утверждал.

– Да, именно там, – кивнул Хорригор. – Вот мы и подошли к истории появления здесь Уира и Энни.

Девушка широко улыбнулась, показав свои красивые зубки, и окинула стол ищущим взглядом: чего бы еще такого отведать? Не нашла и взяла бокал с малонной. Силва тоже попробовал – напиток оказался отменный, гораздо лучше пива в Поселке.

А Хорригор продолжил рассказ.

Подобные праздники в его жизни бывали не так часто, как ему бы хотелось – узник различал приближение далеко не всех кораблей, вошедших в тоннель. Каким образом появлялось это чувство и как оно работало, он не знал. Просто ощущал некий зуд, не телесный, а какой-то иной. Возможно, это было и хорошо, что с праздниками не случалось перебора – алкогольная зависимость приходит быстро, а избавиться от нее нелегко.

В тот день (условный день, потому что в Авалоне не было деления на дни и ночи) Хорригор сидел в баре очередного дальнолета в надежде на дармовую выпивку. И по своему обычаю, смотрел унивизор – тот исправно работал и в подпространстве, в отличие от корабельных приборов. Или просто передачи крутили в записи? Там шли новости, и в этих новостях сообщили о том, что владелец лабейской «Сокоманской Империи» Троллор Дикинсон принял участие в торжественном открытии ежегодного пиво-сокового фестиваля «Абессафест», на котором в полной мере представлена продукция его компании. А вместе с ним была и его дочь Эннабел, студентка старейшего столичного университета имени Химаила Монолоса. Когда Хорригор увидел рядом с Троллором Дикинсоном очаровательную девушку, затмившую всех своей юной красотой, то, по древнему выражению с непонятной этимологией, «съехал с катушек». Его пробило насквозь, вывернуло наизнанку, завязало узлом, вышвырнуло за пределы Вселенной, а потом вернуло и размазало по оси, на которой держится мироздание. Собрало в кучку, но только для того, чтобы вытряхнуть, развеять по всем мыслимым и немыслимым измерениям, вновь собрало и приложило лицом об стол, за которым он сидел в одиночестве. И это при том, что он не выпил еще ни капельки спиртного. Иргарий отлепил лицо от стола и вновь обратил затуманенный взор к экрану унивизора. Но там уже показывали что-то другое, никак не связанное с красавицей Эннабел Дикинсон. И Хорригор понял, что попал, влип, увяз, и не будет ему покоя, пока он не увидит перед собой эту прекрасную девушку. Увидит, упадет у ее ног и предложит ей свою безмерную любовь. А с милой будет рай и в месте его заключения… Проблема была в том, что он никак не мог тут же ринуться на поиски Эннабел. А шансы на то, что он когда-нибудь встретит ее в баре очередного корабля, были не то чтобы совсем нулевые, но уж очень не впечатляющие.

Хорригор тонул в море отчаяния, сердце его разрывалось на куски, он не знал, как жить дальше и стоит ли жить вообще – и тут напротив него сел Уир Обер. Хорригор не знал, что этого сапиенса так зовут, он видел его впервые, а вот Обер, оказывается, его знал. Хотя тоже никогда раньше не видел. Много всякого хранилось в генетической памяти пандигия Уира Обера, и когда он, войдя, обвел бар взглядом, в ней всплыло воспоминание об этом сапиенсе в желтом. Воспоминание не самого Обера, а одного из его давних предков. Этого предка собирались убить какие-то воины, но тут появился тот, кто сейчас одиноко сидел за столом, и приказал им убрать оружие.

Об этом и поведал Хорригору Обер, подсев к столу. Вожак иргариев этот эпизод не вспомнил, но сказал, что ему не раз приходилось утихомиривать своих бойцов, склонных уничтожать пандигиев не только в сражениях, но и везде, где они только попадались на глаза. Хорригор такой агрессивности своих подчиненных не разделял и призывал не трогать гражданское население. Увы, эти призывы далеко не всегда срабатывали, а сам руководитель иргариев не мог быть везде сразу, чтобы прекратить чрезмерное кровопролитие. Предку Обера просто повезло, что предводитель силы Ирг вовремя оказался в нужном для него, предка, месте. Впрочем, поведение воинов-иргариев можно было если и не оправдать, то понять: пандигийские бойцы тоже убивали их родных, не имевших никакого отношения к вооруженным силам.

И получалось, что Уир Обер как бы в долгу перед Хорригором за своего оставленного в живых предка.

Пандигий готов был этот долг оплатить, и начал с того, что уставил весь стол выпивкой и закуской. Хорригор отнюдь не возражал, и в перерывах между возлияниями, все больше расслабляясь, поведал потчевателю о своем положении узника и поразившей его прямо в темечко, а оттуда – в сердце любви к дочери лабейского магната. (Кстати, Обер не удивился, увидев древнего воителя живым и здоровым. О битвах седых времен в их роду ходили легенды, и эти легенды говорили о том, что вождь силы Ирг приговорен к вечному заточению в Авалоне, где находятся все умершие. А если к вечному, то умереть ему никак нельзя.) Подогретое спиртным воображение Хорригора тут же сотворило план: Обер должен был отправиться на Лабею, познакомиться с дочерью Троллора Дикинсона и при первой же возможности доставить ее в авалонский карман. Уир, не отстававший в поглощении всяких крепких напитков от своего собеседника, углядел в этом плане две трудности. Он не знал, как проникнуть в Авалон и как разыскать там узилище Хорригора. Обе эти трудности предводитель иргариев незамедлительно свел к нулю. Он заявил, что у пандигиев имеется врожденное умение проникать сквозь любые преграды – просто далеко не каждый из них об этом знает, – и подсказал, как сделать так, чтобы это умение проявилось. А при таком умении не только сам умелец мог проходить сквозь стены, не теряя одежды, но и проводить других. При условии, что в этот момент у него с ними есть телесный контакт (прикосновение рукой, ногой или прочими частями тела). И насчет координат тоже можно было не беспокоиться: пользуясь своими способностями, Хорригор, даже будучи крепко выпившим, сумел вложить в голову Оберу виртуальный указатель курса, который должен был обеспечить прибытие пандигия с Эннабел в нужное место. Уир Обер заверил иргария, что все выполнит наилучшим образом, и окрыленный Хорригор, выйдя в туалет, отправился в свой подпространственный карман, поскольку дальнолет вот-вот должен был выскочить из Дыры. Иргария в любом случае вытолкнуло бы в место заключения, но не стоило исчезать прямо из-за стола, на глазах у всех, и порождать всякие нездоровые слухи.

Обер долетел до места назначения, успешно сыграл в тамошнем казино и приступил к дальнейшей отработке долга. Заявился на Лабею, познакомился с Эннабел, предварительно постаравшись вникнуть в проблемы цикломатрики, и стал ждать удобного момента для похищения красавицы – студентки, отличницы и активистки университетской молодежной организации. И дождался…

Хорригор закончил рассказ, сверкнул глазами на невозмутимую Эннабел, и за столом некоторое время царила тишина.

– Неужели вы думаете, что подобными действиями можно завоевать сердце женщины? – наконец спросила Маркасса. – На что вы рассчитывали? Да, были случаи в Темные века, когда жены шли в ссылку за мужьями, но это были жены, и так поступали далеко не все…

– Когда такое сваливается тебе на голову, не думаешь ни о каких расчетах, – вздохнув, ответил Хорригор. – Разум бессилен, когда сердце жаждет… Я понимаю, что шансов у меня почти нет…

Эннабел громко хмыкнула и иронично подняла бровь.

– Почти нет, – упорно повторил Хорригор, – но чудеса иногда все-таки происходят. Надеюсь… хочу надеяться, что это именно такой случай. – Он опять устремил взгляд на девушку.

– Мы уже говорили об этом, – слегка поморщилась она. – Не стоит вновь поднимать эту тему. Здесь гости, и у них есть к тебе разговор. Вот и разговаривайте.

– Ну что ж… – Узник протяжно вздохнул и мрачно посмотрел на Дария: – Я слушаю вас.

Силва помялся – как-то неудобно было после такой душещипательной истории предъявлять претензии к поверженному властелину – и все-таки начал говорить. О Пятой Точке и жизни пограничников. О Простынях и архамассе. Не забыл он, следуя совету барбовера, упомянуть и о том, что архамасса используется при производстве боевых машин, подобных супертанку Бенедикту Спинозе.

Хорригор слушал с некоторым недоумением, перешедшим во все нарастающий интерес, и, казалось, на время забыл о своей душевной драме. Во всяком случае, он больше не поедал глазами прекрасную студентку. С не меньшим любопытством внимали танкисту и Обер с Эннабел, и девушка даже приоткрыла рот, что нисколько не умаляло ее красоты.

Когда Силва замолчал, Хорригор не стал тянуть с ответом:

– Нельзя сказать, что вы меня уж слишком удивили. Во мне много всякого… Вам говорили, что я мутант?

– Да, – подтвердил Дарий. – И вы мутант, и Аллатон.

– Во мне много всякого, – повторил Хорригор, поморщившись при упоминании имени врага. – Но именно о такой своей способности – сотворении Простыней – я и не подозревал. Хотя бывало, что с теми, на кого я злился, случались неприятности. Что ж, попробую разобраться… даже не так: обязательно с этим разберусь и приму меры, чтобы Простыни больше не появлялись. У меня нет намерения кого-то губить, уже нагубился… Это хорошо, что прах моих сородичей оказался гораздо большим, чем прах… но, вы знаете, я не в восторге от того, что его применяют в боевых машинах. Вот если бы это были машины-разведчики или какие-то иные мирные устройства…

– Межзвездный Союз ни с кем не воюет, но нельзя исключать возможность агрессии, – заметил Дарий. – Галактика велика, и неизвестно, с кем мы можем столкнуться…

Хорригор подумал и кивнул:

– Согласен. В общем, считайте, что проблемы уже нет.

– Спасибо! – с чувством сказал Дарий. – Значит, наша миссия увенчалась успехом, и мы, – он посмотрел на Тангейзера, в свою очередь, смотрящего на Эннабел, – вправе рассчитывать на благодарность от командования.

Тангейзер фыркнул.

– Благодарность! Можешь считать меня фантазером, но я все-таки думаю, что тут пахнет не просто благодарностью, а досрочным освобождением.

– Ну, не знаю… – пожал плечами Силва. – Я бы, конечно, не возражал…

– Счастливчики… – вздохнул Хорригор. – Если бы и меня за это выпустили отсюда. Немыслимый же срок!

Дарий задумчиво потер подбородок и подался к нему:

– Давайте сделаем так: мы тут еще немножко порасслабляемся, если можно, – ну, там, искупаемся хотя бы, по лесу побродим, – а потом вернемся к себе и расскажем о вас. Простыней нет, все довольны, все вам благодарны… Думаю, командование сообщит куда следует, и вас попробуют освободить. Не скажу, что только из гуманных побуждений, а хотя бы из-за вашей уникальности. Вы ведь можете нам немало пользы принести. И если навалятся скопом на эту проблему, то должны вас вытянуть отсюда.

– А это перспектива! – повеселел Хорригор. – Появилась надежда!

– Только вы девушку-то не держите здесь, – вставила Маркасса. – Ей учиться надо, и отец волнуется. И мать, наверное, тоже.

– Тут уж как она сама решит, – вновь помрачнел узник.

– Семестр еще не начался, – заявила Эннабел. – Да и вообще, у меня свободное посещение. И пока мне здесь не надоело. Я согласна погостить еще, только с одним условием, – она взглянула на встрепенувшегося Хорригора. – И как это мне раньше в голову не пришло? Возьми у Уира комм, и когда вновь заберешься на какой-нибудь дальнолет, позвони во внутрикорабельную справочную, ее номера в коридорах на каждом углу. Тут ведь связь не работает. Есть один номер, по которому принимают жалобы и предложения. Просто автомат записывает, так что тебя не засекут. Скажи, пусть передадут папе, что со мной все в порядке, меня умыкнули в гости… В общем, придумаешь. Чтобы он не переживал. – Она посмотрела на Маркассу и добавила: – А мама… – Девушка почему-то сглотнула. – А мама ничего не знает.

– А поверит твой папа? – с сомнением спросил Хорригор.

Эннабел нахмурилась, задумчиво покрутила колечко на пальце и просветлела.

– Есть решение! Чтобы папа не счел это идиотской шуткой, скажи вот такую фразу: «Занди и космоворот». Только запомни точно! «Занди и космоворот». Он поймет, что это именно от моего имени весточку ему шлют.

– Сделаю! – с готовностью воскликнул Хорригор. – «Занди и космоворот». Цикломатрика рулит… Кстати, чувствую, что какой-то корабль уже вошел в Дыру. – Он обвел взглядом гостей: – Вы тут действительно пока отдыхайте, а я отлучусь.

«Почему мама ничего не знает?» – мелькнуло у Дария в голове, и он тут же забыл об этом.

– Держи, Хор, – Обер протянул иргарию комм и несколько купюр. Все это он извлек откуда-то из-под плаща. – Чтобы не ждать, когда кто-нибудь нальет.

– Спасибо, друг! – проникновенно сказал Хорригор. – При случае должок верну. Хорошо, что ты научил меня обращаться с коммом. У нас подобные штуковины были, но отличия все-таки есть. Значит, позвоню в справочную, а потом пропущу рюмочку-другую… Кажется, у меня уже точно зависимость намечается, но это дело поправимое. И не с таким справлялись. А вы отдыхайте. Вода здесь чистая и теплая, купаться одно удовольствие.

– Ага! – Эннабел скривила губы. – Я же при всех не буду без купальника…

«А сама говорила, мол, на остров сплаваем… – подумал Силва. – Непоследовательная, как все женщины…»

– У меня есть в вещах, – успокоила девушку Маркасса. – Я прихватила на всякий случай.

– А как же вы?

– А мы с Маркассой погуляем по лесу, – тут же сказал Уир Обер. – Если, конечно, вы, Маркасса, не против. Так приятно пообщаться с соплеменницей… И вообще…

– Я не против, – очень тепло улыбнулась ему госпожа Диони.

Тангейзер поднял брови, но промолчал.

– Отлично! – захлопала в ладоши Эннабел. – И на остров поплывем, наперегонки! Посмотрим, как чувствуют себя в воде пограничники.

– Рядом с вами – просто замечательно чувствуют, – подался к ней Тангейзер.

– А я купаться не буду, но окрестности обязательно изучу, – заявил танк. – Может, увижу что-нибудь необычное. Думаю, командир не откажет мне в этом скромном желании?

– Ну, никакие опасности здесь нам, наверное, не грозят, так что можешь заняться исследованиями, – разрешил Дарий. – А вдруг тебя и на самом деле перепрофилируют на разведчика.

– Окрестности я изучал, – сказал Хорригор. – Но ничего такого ни разу не видел. Правда, я могу передвигаться только до определенного предела, – он криво усмехнулся. – Дальше цепи не пускают. Уир вот говорит, что, по их легендам, в Авалоне находятся те, кто ушел из жизни… Кстати, как ни странно, но мы тоже называем эту часть Вселенной Авалоном. И у нас тоже есть похожие предания… Мол, тут обитают отражения тех, кто когда-либо жил во Вселенной… Не знаю… Может, и так… Проверить не могу.

– Нужна экспедиция, – вновь подал голос танк. – Возможно, и не одна.

– Это уже потом, – сказал Дарий. – Без нас решат. А пока не увлекайся, Бенедикт, далеко не забредай.

Маркасса встала из-за стола.

– Сейчас купальник принесу.

– Позвольте, я вас провожу? – Обер тоже поднялся со стула, и его архангелоподобное лицо просто сияло. – Заодно и полюбуюсь изнутри на столь великолепную машину.

– Позволяю, – Маркасса была сама благосклонность. – Только подождете в коридоре, пока я буду копаться в своих вещах.

– Разумеется. – Уир бок о бок с ней направился к двери, но спохватился и обернулся к Дарию: – Командир, вы не против моего проникновения в боевую машину?

– Не против, – ответил Силва. – Тем более что вы и без разрешения можете проникнуть, при ваших-то умениях.

– Это было бы очень некорректно с моей стороны.

Обер догнал Маркассу, и все услышали, что он сказал ей перед тем, как они оба вышли на крыльцо:

– Между прочим, у меня свой дом на Клончере, и очень неплохой, по-моему. И в средствах я не только не стеснен, но даже напротив. Если у вас есть время, вы могли бы побывать у меня в гостях. Уверен, вам понравится.

А вот как отреагировала госпожа Диони на это предложение, никто из оставшихся за столом не узнал.

– Мне пора. – Хорригор отряхнул крошки с одежды и встал. – Две рюмки, не больше.

– После такой закуски можно и три, – улыбнулся Дарий.

– Можно и три, – легко согласился с ним узник. – Энни, купай гостей, а я пошел.

Он пересек зал, поднялся по лестнице и скрылся из виду.

– Там у него что, есть какое-то специальное место для перехода? – поинтересовался Тангейзер, видимо, для того, чтобы лишний раз обратить на себя внимание Эннабел.

– Не знаю, – сказала та и отодвинула пустую тарелку. – Идемте отсюда, я на еду уже смотреть не могу.

– А как же мы будем плавать с полными желудками? – не отцеплялся от нее Тангейзер.

Дарий несколько натянуто усмехнулся:

– Значит, будем лежать на дне, в синей прохладной мгле…

Активность подчиненного ему совсем не нравилась. А вот девушка определенно нравилась. С такой девушкой он был бы не прочь установить долговременные отношения, она того стоила. Если бы еще поднатореть в цикломатрике… А что ему мешает поднатореть в цикломатрике? Вон, Обер же справился с этой задачей, а чем он, Дарий Силва, с отличием окончивший Тазанское танковое училище, хуже Обера?

«А нужна ли тебе девушка, зациклившаяся на цикломатрике?» – вдруг спросил внутренний голос.

И Дарий не смог найти ответа на этот далеко не второстепенный вопрос.

Девушка посмотрела на него.

– Нет, надо немного растрястись. Можно покататься на танке, а потом уже купаться. А? Вы же обещали, Дарий!

– Обещал – значит, покатаемся. Прямо сейчас. И давайте на «ты». И не Дарий, а просто Дар.

– Запросто! Заводи машину, Дар!

– А я тогда просто Тан! – конечно же, не смолчал Тангейзер.

– Тан – фенктан! – тут же срифмовала Эннабел и пояснила: – Фенктан – это такое понятие в цикломатрике. Соотношение радиуса космоворота и углового квалфия. А квалфий это… А, ладно! – махнула она рукой и встала из-за стола. – Долго объяснять…

– Ого, полку поэтов прибыло! – довольным голосом сказал танк. – Растут, растут ряды поэтов – ну разве не прекрасно это?! А заводить меня не надо, я сам завожусь. И господина Обера, кажется, тоже заводить не надо… И чего ему в коридоре не стоится?…