Глава 12. Кода

Поездкой на танке Эннабел осталась довольна, а Дарий был доволен тем, что она не просила бабахнуть куда-нибудь из пушки интереса ради. И Тангейзер был доволен, всю дорогу цитируя красавице выдержки из инструкции по обращению с танком серии «Мамонт». А танк вовсю сыпал стихами, явно стараясь понравиться девушке. Ничего необычного никто не разглядел – луга да рощи, ручьи да холмы, и никого вокруг, и ни птицы в небе, которое и небом-то нельзя было назвать с уверенностью. Дарий вспомнил о пропавших в Дырах кораблях – может, их экипажи до сих пор бродят где-то тут? Авалон не казался искусственным, но все-таки, несмотря на красоты природы, было в нем что-то неестественное…

Танк вернулся к озеру, обогнав бредущих от леса через луг Уира и Маркассу. Те о чем-то увлеченно говорили, и, кажется, даже не заметили проехавшую мимо розовую громадину. Тангейзер поймал красноречивый взгляд командира: мол, готовься к появлению отчима – и легонько пожал плечами: мол, мама знает, что делает.

– Интересное совпадение, – сказал Спиноза. – Был такой поэт в Темные века, Эдгар По. И послушайте, что он написал. Между прочим, перевод Алькора.

– Да, забавно… – Дарий вновь посмотрел на плывущую по траве парочку. – Озеро Обер… Уир… Двое бредут…

– И бледный свет с небосвода, – подхватил Тангейзер. – А Психея – моя мама. Только вампиров нет.

– Кто знает… – протянул Силва. – Сейчас Бенедикт поездит, посмотрит.

– Может, они в озере сидят, – зловеще изрек Тангейзер и посмотрел на девушку.

– Никто там не сидит! – возразила Эннабел и несколько нелогично добавила: – И мы сейчас это проверим. Выходите, а я купальник надену. Думаю, он мне будет как раз, у твоей матери отличная фигура!

– Как и у тебя, – расплылся в улыбке Тангейзер.

– Ну, это отнюдь не главное мое достоинство, – вскинула гладенький подбородок Эннабел. – А вот в цикломатрике я делаю успехи. Правда, пока вопросов гораздо больше, чем ответов…

«Подумай, Дарий! – вновь дал о себе знать внутренний голос командира. – Хорошенько подумай…»

Танкисты выбрались из бронехода и начали снимать комбинезоны.

– Вижу, ты на нее глаз положил, – суховато заметил Дарий.

– Как и ты, – невозмутимо парировал Тангейзер. – Согласись, там есть на что глаз положить.

– Соглашусь, – буркнул Силва.

Они сложили одежду на берегу и остались в синих армейских трусах, ничуть не портящих подтянутые мускулистые фигуры танкистов.

– Эх, давненько я не плавал, стрелять-попадать! Ого… – Дарий замер, уставясь на появившуюся из танка Эннабел.

Два полупрозрачных кусочка ткани, которые именовались купальником, тоже отнюдь не портили фигурку девушки. Фигурка эта, не скрытая бесформенной туникой, теперь предстала во всей красе, и Дарий вновь подумал о картине, где длинноволосая земная богиня стояла на какой-то плавучей штуковине. Только у богини, выскользнувшей из танка, волосы были короче, и сама она выглядела еще изящней.

– Вот это да-а… – восхищенно прошептал Тангейзер. – Прямое попадание…

Девушка подошла к ним и хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

– Ой, какие вы смешные, мальчики! У всех пограничников такие трусы или у командиров другие?

– Такая форма, – несколько обиженно развел руками Дарий.

Он хотел прибавить: «Главное – не трусы, а то, что в трусах», – но сумел сдержаться. Не хватало еще, чтобы в Авалоне понесло казармой!

– Нормальные трусы, – горделиво сказал Тангейзер, похлопывая себя по округлившемуся после обеда животу. – Последний писк армейской моды! Ну чем я не красавец?

Он развел руки, согнув их в локтях, напряг мышцы и повилял бедрами, демонстрируя, какой он весь из себя накачанный. И медленно начал совершать оборот перед улыбающейся девушкой. А Эннабел вдруг быстро шагнула к нему и ткнула пальцем в левый бицепс танкиста.

– Что это? Откуда это у тебя?

Тангейзер недоуменно посмотрел на собственную руку.

– Как что? Тату. «ТД» – Тангейзер Диони. Мама сама такую форму придумала, со всеми этими завитушками, когда я еще маленький был. Я даже и не помню, как мне его делали, мне всего год был или два…

– Тебе было шесть месяцев, когда я понесла тебя к татуировщику… – раздался голос Маркассы.

Она медленно приближалась к танкистам и озадаченной девушке, а Обер шел чуть сзади, и полы его плаща шуршали по высокой траве.

– Но… но точно такая же татуировка у моего папы… – срывающимся голосом произнесла Эннабел. – Точно такая же, до самой последней черточки! И тоже сине-желтая, на этом же месте, на левой руке! «ТД» – Троллор Дикинсон! Он мне когда-то говорил, что сам придумал все эти узорчики.

– Спасибо, девочка, что оценила мою зрительную память, – сказала Маркасса, обхватив себя руками, словно вдруг резко похолодало. – Я зарисовала это тату Лори… Троллора, когда уже вернулась домой с моря, где мы с ним так хорошо проводили время. Чтобы хоть что-то у меня от него осталось… кроме сына, разумеется. Но Танчик родился гораздо позже, мне пришлось отложить роды… нужно было работать…

Эннабел так широко распахнула глаза, что только их и было видно на ее побледневшем лице, а Тангейзер просто оцепенел, продолжая оставаться в позе бодибилдера (хотя он и не знал этого древнего слова).

Маркасса кивнула на танк.

– Бенедикт сказал, кто твой отец, девочка, но я бы все оставила в секрете… если бы ты сейчас не увидела тату Танчика. Ведь ты стала бы докапываться, правда? Отца бы начала расспрашивать, он стал бы что-то прикидывать… А зачем ему это? Он, как я понимаю, вполне счастлив со своей родовитой Изандоррой Тронколен – так ведь зовут твою красавицу маму? Ты в нее, девочка! Да и до этого он не искал встречи со мной. Как говорили древние, поматросил и бросил…

– Не смейте так о моей маме! – вскинулась Эннабел, и в глазах ее блеснули слезы.

Дарий и Обер, да и Тангейзер тоже, исполняли в этой сцене роли статистов.

– А что плохого я сказала о ней? – пожала плечами Маркасса. – Из древнего рода. Красивая. Не какая-то замухрышка, которая только-только окончила школу и едва упросила родителей отпустить ее на недельку на море. Якобы с подружкой. А поехала я одна. В поисках счастья… – Маркасса горько усмехнулась. – Правда, все-таки нашла, – она кивнула на сына.

– Так что же это выходит?… – пролепетал Тангейзер. – Выходит, у нас с Энни один отец?!

– Да, сынок, вы с этой милой девушкой довольно близкие родственники. Поэтому оставь свои намерения… Ну, сам понимаешь, о чем я…

Тангейзер с размаху плюхнулся в траву и с ошалелым видом стиснул руками щеки. А Маркасса вновь перевела взгляд на растерянную Эннабел и строго произнесла:

– Надеюсь, у тебя хватит сообразительности не говорить об этом ни отцу, ни матери. Думаю, родовитой Изандорре Тронколен-Дикинсон это не очень понравится…

– Не надо… так о маме… прошу вас! – из глаз Эннабел полились слезы, и она, развернувшись, бросилась к танку.

– Да я вроде ничего такого… – вновь пожала плечами Маркасса. – Ни словечка…

– Сестра… – пробормотал Тангейзер, качая головой, словно разминая затекшую шею. – Вот это новость так новость…

– Да уж, стрелять-попадать, – с плохо скрытой радостью сказал Дарий. – Могу тебя только поздравить.

– Интересная все-таки штука жизнь, – почти тихо изрек Обер и направился к танку.

Но тот предупредил:

– Не надо заходить, Эннабел переодевается.

Уир остановился, и в этот момент недалеко от берега раздался громкий всплеск. Все повернулись туда, и Спиноза вопросил:

– А кто утверждал, что тут никто не водится?

В воде барахталось что-то крупное. Дарий первым подошел поближе, подумав об оставленных в бронеходе скорострелах. Но тут же утешил себя мыслью о том, что Спиноза в случае чего не промахнется. Эта мысль была уже запоздалой, потому что стало понятно – по пояс в воде стоит человек в синеватом свитере, с сумкой на плече и, кажется, безоружный. Это был мужчина лет тридцати, довольно высокий, с точеным лицом… или и не мужчина, а одно из тех отражений живых, что, предположительно, посмертно существуют здесь, в Авалоне. Ошарашенным своим видом мужчина очень напоминал Тангейзера, только был промокшим насквозь – кажется, пребывание в водах озера не входило в его планы. Но ошарашенность почти сразу исчезла с его лица. Незнакомец оглядел пейзаж с вкраплениями красавцев-домов и розовой глыбы танка серии «Мамонт», потом цепким взглядом прощупал фигуру каждого из стоящих на берегу и просто просиял, узрев Уира Обера. Придерживая левой рукой ремень сумки, а правой разгребая воду, мужчина направился к берегу. Вскоре стало видно, что на нем джинсы в тон свитеру, тоже, разумеется, мокрые, и серые туфли, которые на некоторых планетах называют ходунцами.

– Здравствуйте, – осторожно поздоровался Дарий. – В Авалоне становится людно. Или вы местный?

– Эта территория называется Авалон? – Незнакомец провел рукой по лицу, вытирая воду, и извлек из кармана жетон. – Нет, я с планеты Селеби. Следователь Динтинского окружного управления полиции посткапитан Шерлок Тумберг.

– Ага, – сказал Дарий, обернулся к Оберу и выразительно посмотрел на него. – А полиция-то не дремлет.

Маркасса и поднявшийся из травы Тангейзер уже стояли за спиной у Силвы, а Уир Обер не сдвинулся с места.

– Здесь знают о такой планете? – спросил Тумберг.

– Вероятно, – ответил Дарий. – Видите ли, постоянно проживает в этом месте только один… м-м… сапиенс, он сейчас отсутствует, а мы все с разных планет. Кстати, имя у вас самое подходящее для следователя…

Тумберг посмотрел на его и Тангейзера казенные синие трусы, сопоставил их с танком, понимающе кивнул и констатировал:

– Военные. Что ж, это делает честь нашим вооруженным силам. Вы сумели сюда пробраться. И танк солидный, впервые такой вижу. А имя у меня действительно в тему. Родители позаботились. Точнее, отец.

Он перевел взгляд на Маркассу. Лицо его по-прежнему выражало глубочайшее удовлетворение, а если что-то Тумберга и удивляло, то он умело это скрывал. Все-таки не первый год работал в полиции.

– Я с Яблочка, – не дожидаясь вопроса, сказала пандигийка. – Маркасса Диони, гражданское лицо, нахожусь в отпуске, прилетела к сыну, – она показала на Тангейзера. – С ним же и сюда приехала, на этом вот замечательном танке.

Маркасса тоже не вчера родилась и знала, что полицейским нужно все объяснять кратко и точно. И без крайней необходимости не врать. Тем более следователю окружного управления, пусть и не гесперидийского, а динтинского.

– А неплохое местечко для тех, у кого проблемы с законом, – заметил Шерлок, пытаясь мокрым рукавом вытереть мокрую же шею. – Если все здесь прошерстить, можно будет закрыть немало дел, так мне думается. Надеюсь, у вас, госпожа Диони, с документами все в порядке.

Маркасса молча достала из кармана карточку личности и протянула следователю. Тумберг изучил документ и вернул пандигийке.

– Вопросов нет. – Он обвел взглядом танкистов: – Военных проверять не имею права…

– Номер вот он, – Дарий ткнул пальцем в висящий у него на шее армейский медальон и показал на такой же у Тангейзера. – Хотя номер вам ничего не скажет. Тут, в Авалоне, связь не работает, но потом можете выйти на наше командование. Пока поверьте на слово, что танк мы не угнали. Выполняем задание, связанное с постоянно проживающим здесь сапиенсом, Хорригором его зовут. Скоро он должен быть, познакомитесь. Мы тут купаться собирались. Как водичка, ничего?

– Нормальная…Правда, я такого не ожидал… – Тумберг провел руками по мокрому свитеру. – У меня нет оснований считать, что танк вы угнали, и вопросов к вам тоже нет. А вот к постоянно проживающему будут. – Тумберг наконец с особым удовольствием взглянул на все так же неподвижно стоящего пандигия: – А вы, господин Обер, личку можете не показывать, я и без нее вижу, что это именно вы. Очень много вашей персоной занимался в последнее время. И к вам у меня вопросов немало. Судя по всему, способности у вас незаурядные: и сквозь борт дальнолета проходить умеете, и казино оставить с носом можете… Только не говорите, что не будете отвечать без адвоката. Это не официальный допрос, я просто хочу все выяснить для себя. Улизнули, значит, в подпространство?

Обер сдержанно кивнул, и следователь не удержался от довольной улыбки:

– Я рад, что не ошибся в расчетах и решил на свой страх и риск сунуться сюда. Вижу, тут очень даже неплохо.

– Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство, – сказал пандигий, подходя ближе, и чуткий нос Тумберга уловил, что от этого сапиенса веет тем же запахом, который присутствовал в доме Обера. – А позвольте встречный вопрос?

– Пожалуйста, – следователь опять с силой провел руками по свитеру, стараясь выжать воду.

– Как вы сюда попали?

– Залетел в Дыру и покинул глиссер.

– Ого! – воскликнул Дарий. – Далеко не каждый решится на такое. Лично я не рискнул бы.

– У меня не было другого выхода, – сказал Тумберг. – Речь шла о моей профессиональной состоятельности, понимаете?

– Понимаю…

– Ну вот… Господин Обер, где Эннабел Дикинсон? Надеюсь, вы не причинили ей вреда?

– Нет, конечно! – чуть ли не подпрыгнул Обер, и от его гулкого голоса озерцо подернулось рябью. – Она там, – пандигий показал рукой на танк. – Переодевается. Тоже купаться собиралась, но узнала одну новость… – Обер замолчал и посмотрел на Тангейзера.

– Замечательно, – успокоенно выдохнул Тумберг. – Это вам большой плюс, господин Обер.

– Уже переоделась, – сообщил танк. – Сейчас я попрошу ее выйти. И объясню, что к чему.

Тумберг замер, потом пригладил мокрые волосы и еще раз окинул взглядом розовый бронеход.

– Значит, и такие машины уже есть на вооружении? Говорящие?

– И не только говорящие, но и думающие, – пояснил Силва.

– Замечательно, – повторил Тумберг. – Нам бы такие…

– Будут и у вас, – заверил Дарий. – Ведь многое же из армии попадает в полицию. Тем более что Селеби, насколько мне известно, не последняя планета в Союзе.

– Господин следователь, а сколько мне могут дать за такое похищение? – вмешался Обер. – И как я его буду отбывать, учитывая мое умение проходить сквозь стены? Но, заметьте, с казино все было честно, я же не жульничал – просто предвидел результат. А такой статьи в уголовном кодексе нет, я его изучил вдоль и поперек. Как говорится, открою кодекс на любой странице, и не могу, читаю до конца…

Тумберг нахмурился.

– Значит, это все-таки было похищение? Честно говоря, я надеялся, что все произошло по обоюдному согласию…

– Именно по обоюдному! – раздался голос Эннабел. Она шла от танка, и на ней была прежняя светло-желтая туника. – Уир рассказал мне об Авалоне, и мне загорелось там побывать, причем немедленно! Вот только о папе я не подумала…

– Госпожа Дикинсон, – чуть склонил голову следователь, и по нему было видно, что красота девушки и его не оставила равнодушным. – Шерлок Тумберг, Динтинское окружное управление полиции, это на Селеби. Занимаюсь поисками вас и господина Обера. Рад, что с вами все в порядке. А отец ваш да… волнуется…

– Думаю, скоро он, благодаря Хоррику, узнает, что со мной все хорошо.

– Хоррику?

– Это тот самый сапиенс, который тут… вынужден жить, – пояснил Дарий. – Хорригор. У него есть возможность передать сообщение отцу Энни.

– Замечательно, – в третий раз произнес Тумберг.

– Со мной не просто все в порядке, – продолжала девушка, – а даже больше. Я только что узнала, что у меня, оказывается, есть родной брат по отцу, – она с нежностью близкой родственницы взглянула на Тангейзера.

– А я узнал, что у меня есть сестра, – улыбнулся тот, кажется, понемногу приходя в себя. – Сначала мама нежданно-негаданно в гости заявилась, теперь вот сестра обнаружилась…

– Вот как? – поднял брови Тумберг. – Замеча… – он осекся. – Превосходно! Хорошие события украшают жизнь. – Он помолчал, вспоминая, о чем до этого шел разговор. – Значит, это было не похищение… Будем считать, что господин Обер просто оговорился…

– Конечно, оговорился! – воскликнул тот, и от его зычного голоса по воде пошли волны.

– Я в этом не сомневаюсь, – и бровью не поведя от такого акустического удара, тонко усмехнулся следователь. – Так вот, если это не похищение, то никакое наказание вам, разумеется, не грозит. А значит, отпадает и вопрос о временной изоляции вас от общества… а это действительно могло бы стать головной болью для судебных органов. Что же касается постоянных выигрышей в казино, то, на мой взгляд, речь может идти не о преступлении, а о нарушении этических норм… Впрочем, судить не берусь, да и доказать, что вы предвидите выигрыш, вряд ли кто-нибудь сможет. Если, конечно, вы сами не пожелаете обрисовать механизм этого вашего умения.

– Не пожелаю, – тут же заявил Обер. – Да и вряд ли у меня получится его обрисовать. А насчет этических норм… Никто из-за меня не разорился, и я такими выигрышами не злоупотребляю.

– Тогда вам не о чем беспокоиться. Только не советую попадаться под горячую руку Троллору Дикинсону.

– Мы с ним еще будем друзьями, господин Тумберг, – тряхнул длинными волосами пандигий. – Да и Энни вступится, если что…

– Непременно, – подтвердила девушка. – Нам с тобой предстоят еще долгие разговоры о проблемах цикломатрики.

– Нисколько не возражаю! – Обер своим громким голосом вновь заставил воду заколыхаться. – Чем глубже забирался в эти дебри, тем мне становилось интереснее. Это совершенно новая для меня отрасль знаний. В моей генетической памяти о ней ничего нет.

– Генетическая память?! – ввинтился в него взглядом Тумберг. – Так, значит, именно в этом дело? Я был у вас в Дангобере, беседовал с вашим соседом, Фанеком, и еще одним, с бородкой.

– А-а… Это Вавроха. Два ловца обитателей вод речных, неразлучная парочка.

– И они мне поведали, что вы прекрасно осведомлены о далеком прошлом Клончера. Значит, это генетическая память…

– Она самая…

– Потом я попытался проследить весь ваш жизненный путь, – продолжал Тумберг, – но у меня не получилось. Вы не могли бы хоть немного удовлетворить мое любопытство? Речь не идет о материалах для полицейского досье, вы скажете ровно столько, сколько сочтете нужным… Это лично для меня. Я столько занимался вашей биографией, что хотелось бы иметь о вас как можно более полное представление. А то так и буду жить с чувством неудовлетворенности, а такое чувство не очень приятно.

– Уж это-то я знаю… – относительно негромко протянул Обер и искоса взглянул на Маркассу. – Что ж, я готов поделиться фактами из жизни пандигия, который долгое время был вынужден жить в отрыве от сородичей.

– А заодно расскажете, зачем вы похитили… то есть попросили госпожу Дикинсон вместе с вами покинуть дальнолет «Нэн Короткая Рубашка». И как это у вас получилось. А протокол оформлять не будем. И вообще, я думаю, что каждому из присутствующих здесь не стоит где попало говорить об этом месте. Я доложу своему начальству, вы, – следователь посмотрел на Дария, – своему… а дальше не нам решать.

– Понятно, – кивнул Обер. – Возможно, в верхах всё засекретят. А болтунов могут лишить языка… и не только.

– Я этого не говорил, – предупредительно выставил ладонь Тумберг. – Но проблемы действительно могут быть. Когда вернется этот местный? И кто он такой? Почему он здесь? Скрывается?

– Я все расскажу, – пообещал Обер. – И о себе, и о нем. У вас будет полная картина. Хотя в жизни моей нет ничего сногсшибательного. Простая история закомплексованного одиночки… Но если хотите – все узнаете.

– Замеча… Чудесно, – нашел новое слово Шерлок Тумберг и потрогал свои джинсы. – Только сначала хорошо бы хоть немного обсохнуть. Честно говоря, в мокрой одежде не очень комфортно себя чувствуешь.

– Если командир разрешит, я внесу предложение, – сказал Спиноза. Но разрешения ждать не стал и тут же продолжил: – У меня в каждом боксе есть сушилка. Заходите, располагайтесь, я включу на полную мощность, и одежда высохнет очень быстро.

– Хорошая идея, – одобрил Силва. – Забирайтесь в танк, господин Тумберг, и сушитесь на здоровье. А господин Обер будет рассказывать вам о себе.

– Прекрасно, – подобрал еще один синоним следователь. – Идемте, господин Обер. А потом я побеседую с вами, госпожа Дикинсон. Возможно, у вас будет иная версия.

– Нет-нет! – замотала головой Эннабел. И перешла на тот стиль, которым встретила приехавших на танке: – Как Уир скажет, так, значит, оно и было, он пригласил меня в гости к своему приятелю, раздумывать было некогда, и папа меня не отпустил бы, а мне очень хотелось увидеть Авалон, вот я и согласилась.

– Хорошо, – сказал Тумберг. – Только теперь вы уж постарайтесь никуда не пропадать.

– Я здесь буду, на берегу. Хочу побеседовать с моим братцем и его мамой. Тан, госпожа Маркасса, не возражаете?

– Если тебе это интересно… – развела руками Маркасса.

– Конечно, интересно!

Тумберг с Обером направились к танку и один за другим исчезли в открывшемся боковом люке. Маркасса и Эннабел стояли и ждали, когда Тангейзер оденется.

– Что, купание отменяется? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Дарий.

– Мне что-то расхотелось, – сказала Эннабел. – И купальник я уже сняла. Как-нибудь потом.

Тангейзер натянул комбинезон и повернулся к командиру.

– Я тоже потом. С сестренкой надо пообщаться. Давненько ее не видел, знаешь ли…

– Ну, как хотите, а я поплаваю!

Силва прошел вдоль берега и, спрятавшись за кустами, снял трусы. Потом расстегнул цепочку медальона, перевесил его под подбородок, а цепочку застегнул на макушке, подложив под нее свернутые трусы. Он намеревался побывать на острове, а бродить там, демонстрируя голую пятую точку женщинам, ему не хотелось. Дарий вошел в спокойную теплую прозрачную воду – дно было мягким, песчаным – и поплыл брассом к острову, не погружаясь с головой, чтобы не намочить трусы. Дно постепенно понижалось, и не лежало там ни единого камешка, не росло ни одной водоросли, словно это был только что заполненный искусственный водоем.

«Интересно, а как появились здесь, в Авалоне, деревья, трава и кусты? – подумал Силва. – Сами собой выросли или были кем-то посажены? А может, это что-то искуственное?»

Авалон ждал своих исследователей, но Дарий очень сомневался, что попадет в их число. Если только остаться здесь и отправиться на танке туда, за холмы, за горизонт…

«А что? – продолжал он размышлять, делая размеренные неторопливые гребки. – Кто мне может помешать? Обер вытащит отсюда кого надо… Сам с мамочкой Тана к себе, на Клончер… Следователь на свою Селеби… Энни к родителям… А Тан со мной… Куда он денется? А не захочет – пусть с Хорригором в бреверанс играет и меня дожидается…»

Дарий проплыл вокруг острова, наслаждаясь самим процессом, – в казарме плавать было негде. Отыскал место, где берег был не таким обрывистым, выбрался из воды и юркнул за дерево. Надел трусы и посмотрел в направлении танка. Маркасса, Тангейзер и Эннабел сидели в траве и, кажется, разговаривали. И на него не глядели.

Деревья и кусты росли на острове негусто, и по нему можно было бродить, не раздвигая руками ветви. Здесь особенно остро ощущалась тишина, не такая, как на тоже тихой Пяточке, – а более плотная, что ли. И еще тут, в Авалоне, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Наверное, Хорригору было совсем невесело проводить годы и годы в столь тихом месте, где ничего не менялось… или менялось?

Дарий пересек остров, оглядел противоположный берег озера – там тянулись кусты, а за ними зеленела прозрачная рощица. Постоял, задумчиво жуя травинку – она была совершенно безвкусной, – наклонился и понюхал желтый цветок… потом другой, сиреневый… Цветы не пахли.

«Может, в мире умерших и цветы мертвые? – подумал он. – Сюда бы полк привести… или хотя бы роту. И запахло бы… и звуков бы прибавилось… А если это мир отражений… тех, кто ушел… то где-то здесь могут быть и мои мама и папа… Действительно остаться здесь, поискать?»

«Нет», – сказал он себе и выплюнул травинку.

Живым нечего делать в мире мертвых. Живые рано или поздно все равно туда попадут. Нужно вернуться в часть и рассказать о том, что танковая группировка и роботы угодили в ловушку, но танкисты живы и когда-нибудь объявятся в каком-то уголке Галактики. Пусть сообщат их женам, чтобы ждали и не спешили вновь выходить замуж… Если они еще не вышли…

Пусть его, Дария Силву, и разжаловали, однако он остается военнослужащим, и вернется на погранзаставу, и доложит о том, что задание выполнено.

Только так, и никак иначе. Нужно делать то, что должен делать. При любых обстоятельствах. В противном случае этот мир уйдет в небытие.

Он направился назад, вышел на берег острова и увидел, что от дома к танку направляется Хорригор, а рядом с ним шагает еще один мужчина, высокий и сухощавый, в сером расстегнутом пиджаке и серых же брюках. Лица мужчины Дарий отсюда разглядеть не мог, но понял, кто это, когда красавица-студентка вскочила на ноги, помчалась навстречу этой паре и повисла на шее у того, кого привел сюда Хорригор. Бывший главарь иргариев притащил в Авалон отца Эннабел Дикинсон!

Дарий тут же бросился в воду, не заботясь уже о сухости трусов, и бурным кролем устремился через озеро. Такое зрелище нельзя было пропустить!

И все-таки он опоздал. Когда Дарий выбрался на берег, все, включая покинувших танк Обера и высушившего одеждуТумберга, уже обступили Хорригора и отца красавицы-студентки. И узник авалонского кармана вовсю докладывал о своих деяниях, приведших к появлению здесь Троллора Дикинсона. А тот временами вставлял свои дополнения. Дарий, стараясь не пропустить ни слова, надел комбинезон прямо на мокрые трусы и присоединился к остальным. И хотя и не слышал начало разговора, это не помешало ему ухватить суть.

А суть была такова. Хорригор, проникнув на корабль, устроился, как всегда, в баре. Но в этот раз не стал сидеть в ожидании дармовой выпивки, а заплатил за спиртное и тут же оприходовал первую рюмку. И намеревался управиться и со второй, а потом уже звонить в справочную, но при виде вошедшего в бар мужчины рука у него дрогнула, и он пролил чуть ли не треть содержимого рюмки. Это был Троллор Дикинсон собственной персоной! Как выяснилось позже, Троллор пересел в Динтине с дальнолета «Нэн Короткая Рубашка» на межсистемник и прямым рейсом отправился в малозаселенный Южный сектор Галактики, на Мбоканию. Там жила одна очень толковая ясновидящая. Троллор узнал о ней, когда разуверился в возможностях полиции найти его дочь и стал искать другие пути. Эта ясновидящая, как говорили, определяла, жив ли пропавший или нет, с точностью до девяноста процентов. Вид у отца студентки был столь убитый, такой опустошенностью, безнадежностью и глубочайшим унынием веяло от Троллора, что Хорригор просто не мог поступить иначе. Все-таки он никогда не был злобным, поистине темным властелином. Дождавшись, пока Дикинсон возьмет себе водки, он подсел к нему со своей – уже третьей – рюмкой и с ходу выложил всю информацию о том, что случилось с дочерью Троллора и где она находится. И что туда уже прибыли военные с говорящим танком. Ошеломленный магнат, залпом проглотив свою водку, все никак не мог сообразить, как реагировать на этот более чем странный рассказ, а Хорригор добил его фразой о Косме и зандивороте… то есть о Занди и космовороте. И тут Троллор поверил окончательно. И потребовал, чтобы Хорригор немедленно доставил его к дочери! Бывший руководитель иргариев с трудом убедил его не спешить – Хорригору не хотелось так быстро возвращаться в опостылевшее узилище, – и они еще посидели в баре. За счет Дикинсона. Поэтому сейчас были пьяноваты, но держались очень прилично. И лишь запах, слегка затуманенные глаза и временами чуть-чуть заплетавшийся язык свидетельствовали о том, что двумя-тремя дозами отнюдь не обошлось.

– Очень рад, что и военные, и полиция все-таки нашли мою дочь, – возбужденно сказал Троллор, когда Хорригор закончил повествование о событиях в баре межсистемника (тот уже вышел из подпространственного тоннеля и продолжал путь к Мбокании). – Честно говоря, я не верил, что полиция может помочь, – он взглянул на Тумберга. – А вы, оказывается, подключили армию… Всем вам огромное спасибо, и добро пожаловать в гости при первой же возможности, – Дикинсон обвел глазами окружающих. – Считайте, что мой дом – это ваш дом! Вообще-то, не думаю, что поверил бы в рассказанную Хором историю, если бы не моя умничка Энн, сообразившая, чем меня можно убедить. «Занди и космоворот» это… это… – он потряс головой и махнул рукой. Шагнул к дочери и прижал ее к себе. – Дело в том, что моя жена… мать Энн… исчезла в космовороте, когда Энн было всего два года…

– Что?! – Маркасса прижала руки к щекам. – А кто же тогда… А с кем же ты… вы…

– Понимаю, – горько усмехнулся Троллор, печально глядя на нее. Маркассу он не узнавал, да и немудрено: ведь прошло столько лет. – Как она могла исчезнуть, если то и дело появляется вместе со мной на всяких мероприятиях? Как и Энн… – он вздохнул. – Пришлось пойти на мистификацию. Надеюсь, что никто из вас ничего не скажет медиарам… Мне бы очень не хотелось, чтобы все это попало в средства массовой информации… Собственно, именно потому я и решил скрыть правду. Занди – представительница очень древнего рода, и как мы с ней познакомились – это отдельная история. Скажу только, что не последнюю роль в нашем знакомстве сыграл сок компании моего отца… а теперь уже моей компании… Ее родственники знают, что случилось с Занди, но все остальные… Ну не хотелось мне, чтобы меня атаковали разные красотки… Это было бы недостойно памяти Занди, я ее очень любил… И до сих пор люблю… И эту любовь перенес на Энн, нашу единственную дочку… – Троллор вновь обнял Эннабел. – Она тоже все узнала, но не сразу… далеко не сразу…

Маркасса так побледнела, что Тангейзер поспешно шагнул к ней и взял под руку.

Спиртное все-таки сделало свое дело – лабейский предприниматель говорил не очень связно, с заминками. Однако более-менее полную картину сумел нарисовать. И вот какая это была картина.

Много лет назад он устроил для жены и дочки прогулку на космической яхте по окраине планетной системы звезды Беланды, под лучами которой кружилась по орбите Лабея. Повод был хороший: хотелось вблизи взглянуть на комету, направлявшуюся к центральному светилу. И там, на окраине, Троллор с маленькой Энн отправился покататься на космоцикле, собираясь заодно запечатлеть на видео недалекую уже комету и прочие красоты. Космоцикл мог выделывать всякие пируэты и акробатические номера, что очень нравилось девчушке. Небольшой юркий аппарат успел удалиться от судна на три сотни километров, когда возник космоворот. Его более черная, чем космос, воронка разверзлась за яхтой и захватила ее своим краем, не дотянувшись до космоцикла. Бесстрастная видеоаппаратура Троллора – он включил ее, как только покинул яхту, – во всех подробностях зафиксировала жуткий процесс поглощения космоворотом маленького кораблика, на котором осталась Занди…

Ужасный феномен, как обычно, проявлял себя не более десятка секунд, и оцепеневший Троллор даже не успел связаться с женой. Космоворот исчез, унося с собой легкое суденышко, и было неизвестно, жива ли еще его пассажирка или гигантское давление сплющило яхту. Но если Занди и осталась в живых, то больше не подавала о себе никаких вестей и находилась неизвестно где. Изучением космоворотов занималась цикломатрика, но карта этой науки была испещрена белыми пятнами. И ни у кого не получалось определить, где и когда эта неведомая сила вновь проявит себя. Ученые пока могли сказать только одно: космовороты чаще всего возникают на окраинах планетных систем. Хотя такой вывод был небесспорным – просто никто не исследовал с этой целью межзвездное пространство.

(«Так вот почему Энни занялась цикломатрикой…» – подумал Дарий.)

Убитый горем Троллор связался с ближайшей планетой и попросил о помощи. Прилетевшие спасатели подобрали космоцикл с отцом и дочерью. По записям аппаратуры картина была полностью восстановлена, и жену Дикинсона через определенное время официально признали пропавшей без вести. Троллор приложил немало усилий, чтобы эта история не попала в СМИ, и полиция пошла ему навстречу – уж по какой причине, Троллор, покосившись на Тумберга, объяснять не стал. А роль жены на разных мероприятиях стала играть некая женщина подходящего телосложения, которой сделали лицо Занди. Разумеется, эта женщина старалась не за просто так…

– И казалось бы, чего еще надо? – Дикинсон вздохнул. – Вот, есть женщина с лицом Занди… с фигурой Занди… Однако она – не Занди, и никогда не сможет ею стать… Хотя и не раз пыталась… – Троллор замолчал, скорбно поджав губы, и принялся поглаживать по голове прижавшуюся к нему дочь.

Некоторое время на берегу озера стояла тишина.

– Ты меня не узнаешь, Лори? – вдруг спросила Маркасса. Ее лицо уже обрело обычный цвет.

Предприниматель удивленно посмотрел на нее.

– Девяносто восьмой год… Вепатория… – Женщина медленно роняла слова, в упор глядя на Дикинсона. – Твоя малышка Кася… которой ты клялся в вечной любви…

Троллор не замечал, что уже не гладит дочь по голове, а вцепился ей в волосы.

– Кася… – прошептал он, шаря глазами по лицу Маркассы. – Это… ты?!

– Да, – кивнула пандигийка. – Только очень… повзрослевшая. А это твой сын, Тангейзер.

Тот с неприязнью смотрел на отца.

– Да-да, папочка, – подтвердила Эннабел. – И у него такое же тату, как у тебя!

– Я понимаю, что ты забыл обо мне сразу же, как покинул Вепаторию, – продолжала Маркасса. – Это и понятно – я ведь не так родовита, как твоя Изандорра Тронколен…

– Что?! – воскликнул Хорригор. До этого, слушая рассказ о трагической участи жены Троллора Дикинсона, он то и дело печально кивал. Теперь же глаза его были чуть ли не на все лицо, как не так давно у Эннабел. – Изандорра Тронколен? Это ее полное имя? – он буквально пожирал предпринимателя взглядом.

– Н-нет… – не сразу ответил Дикинсон, все еще оглушенный осознанием того, что перед ним та самая Кася. – Ее полное имя… полное имя… Изандорра Гиррохор Родан…

– Роданзирра Тронколен! – вскричал вожак силы Ирг, не дав ему договорить. – Изандорра Гиррохор Роданзирра Тронколен! А я – Хорригор Гиррохор Роданзирра Тронколен! Гиррохор и Роданзирра – это имя моего отца и матери! И отца и матери Изандорры! Это моя младшая сестра! Но мы никогда не называли ее Занди!

Эннабел изумленно охнула, а ее отец пошатнулся и упал бы, если бы не продолжал держаться за нее. На его лице было написано то же самое, что – в большей или меньшей степени – появилось и на лицах остальных, и что можно охарактеризовать одним коротким словом: оторопь. А у Тумберга к этому присовокуплялся и профессиональный цепкий взгляд.

– Когда она была совсем маленькой, с ней стряслась беда, – Хорригор обвел всех ошалелыми глазами. – И ее пришлось погрузить в целебный сон. А вот пробудить от этого сна не получилось! Так она и спала, оставаясь практически такой же… Значит, все-таки удалось… Ее разбудили, она выросла и вышла замуж… И пропала в космовороте… Как же так? – Он горестно вздохнул и посмотрел на Троллора Дикинсона: – А где она жила до замужества?

Тот молча хватал ртом воздух и держался за сердце. Лицо его так покраснело, что Дарий подумал об аптечке в кладовке танка.

– На Дредейне, в системе Корбиера, – ответила за Троллора Маркасса. – Во всяком случае, именно так тогда сказали в новостях.

– А где это? – быстро спросил Хорригор.

Маркасса пожала плечами:

– Где-то на краю Галактики.

– Силы первичные… – севшим голосом произнес иргарий. – Вероятно, это моя родная планета… Только раньше она называлась немного иначе: Дредина. Там живет моя родня… Значит, Диондук не добрался до нее!

– Возможно, искажение в название внесли первооткрыватели, – раздался голос танка. – Я выведу на экран Галактический атлас, вы можете посмотреть. Я постараюсь воссоздать то расположение звезд, которое было в те времена.

– Прямо сейчас! – сипло воскликнул Хорригор. – Немедленно!

Он рванулся было к танку, но вдруг остановился и даже присел, словно на голову ему упало что-то невидимое, но очень тяжелое. Повернулся к Эннабел и громко прошептал, сверля ее глазами:

– Силы первичные… Энни… Так выходит, что ты… моя племянница!!!

Вновь наступила тишина, и в этой тишине Тангейзер потрясенно пробормотал:

– Карабарас…

– Стрелять-попадать… – с не меньшей эспрессией произнес Дарий.

– Силы первичные… – в третий раз сказал Хорригор, сказал недоверчиво и вместе с тем с надеждой, словно прислушиваясь к себе. – У меня вновь то же самое ощущение… Мои узы еще больше ослабли, буквально только что… Кажется, кто-то опять произнес нужные слова… – Его взгляд заметался от Дария к Тангейзеру: – Что вы сейчас говорили?

– Я сказал: «Стрелять-попадать», – ответил Дарий. – Это у меня присказка такая, давно привязалась… По-моему, еще с училища…

Хорригор вновь прислушался к себе.

– Нет, не то! – Он сверкнул глазами на Тангейзера: – А вы?

– А я разве что-то говорил? – недоуменно вскинул брови тот.

– Да! – чуть не взвился в воздух иргарий. – Вы что-то такое пробурчали: «тары-бары» или что-то похожее!

– Ну, это у меня с детства такая привычка. Не знаю, когда и где услышал, а может, сам придумал… Не помню… Или из этой… – Тангейзер взглянул на мать. – Из генетической памяти… Я ведь тоже частично пандигий. А вот папаша мой не знаю из каких, – он мрачно взглянул на полубессознательного Троллора Дикинсона. – Да и не хочу знать.

– Слово! – взревел Хорригор, подскочив к нему и обеими руками пытаясь вцепиться в комбинезон танкиста.

– Да я… забыл… – Тангейзер отступил на шаг и помахал ладонью перед собственным носом, разгоняя алкогольный дух, который струился от иргария. – У меня это как-то автоматически вырывается… бессознательно. – Он беспомощно посмотрел на своего командира: – Дар, ты не помнишь?

Силва пожал плечами.

– Да я как-то не обращал внимания на твои словечки. Привык. Действительно, что-то типа «тары-бары»…

– Силы первичные… – яростно выдохнул Хорригор и заскрежетал зубами. – Как можно не помнить то, что говоришь? – Он с укором взглянул на Тангейзера: – Слово – это чудовищная сила! Именно словом Диондук заключил меня сюда! Разумеется, оно у вас всплыло именно в генетической памяти! Вы, юноша, и ваша мать – потомки Диондука, вот вы кто! Понимаете? Ну, вспомните же, умоляю! Вы его только что произнесли! – Он обвел всех пылающими глазами: – Неужели никто не разобрал?

– Я в это время пытался отыскать в памяти сведения о твоей планете, – виновато сказал Уир Обер. – И как-то не прислушивался…

– Мне послышалось, что Тан сказал: «Кару бы раз», – подняла глаза на иргария Эннабел. – Если это то, о чем я подумала, зачем о таком говорить здесь и сейчас?

– Не знаю я никакой Кары! – возмущенно воскликнул Тангейзер и повернулся к матери: – Ма, ты слышала, что за слово я произнес?

– Нет, я переваривала то, что сказал господин Хорригор. Эта девочка – его племянница! Кто бы мог подумать?! Надеюсь, вам не взбредет в голову домогаться любви собственной племянницы, господин Хорригор?

– У-у! – закатив глаза и потрясая воздетыми к небу кулаками, взвыл бывший предводитель иргариев. – Какая любовь, сто тысяч черных безд и огонь всепожирающий! О любви потом! Слово! Назовите слово! Троллор, очнись! – судя по этому обращению, совместные посиделки в баре привели к переходу на «ты».

– У меня есть сын… – отрешенно произнес Дикинсон. – А моя жена – твоя родная сестра. Ты – мой этот… шурин, Хор…

– А! – Хорригор с досадой рубанул рукой воздух. – Шурин-шмурин… Разве о том сейчас речь? – Он, как на последнюю надежду, воззрился на Тумберга: – Но вы-то профессионал, господин полицейский!

– Профессионал, – подтвердил следователь. – И как профессионал, хочу отметить, что пока нет достаточных оснований считать вас родным братом госпожи Тронколен-Дикинсон. Как я понимаю, карточки личности у вас нет… Не хочу вас обижать, но все, что о вас известно, известно с ваших же слов. Надеюсь, генетическая экспертиза поможет…

– Ы-ы! – вновь взвыл Хорригор, уже в более высокой тональности. – Да разве сейчас это так важно?! Вы слышали, какое слово произнес этот парень, племянник отца моего бра… тьфу! То есть брат по отцу моей племянницы!

– Разумеется, – кивнул Тумберг. – Вполне отчетливо.

– Так скажите же! И я вновь обрету свободу! Произнесенное в третий раз слово должно разорвать мои узы и уничтожить эту тюремную камеру!

– Вот этого я и опасаюсь, – огорошил его следователь. И строго взглянул на Тангейзера: – А вас, господин танкист, попрошу контролировать свою речь и больше не произносить здесь то, что вы произнесли. По двум причинам. Во-первых, мы не знаем, что случится со всем этим, – он обвел рукой окрестности, – а во-вторых… Вы меня, опять-таки, извините, господин Тронколен… но я понятия не имею, как вы себя поведете, обретя свободу. Ведь о том, за что вы здесь пребываете, получив пожизненный срок, мы знаем, опять же, только из ваших показаний. Надо поднять архивы, отыскать соответствующие документы…

– Какие архивы, какие документы? – недоуменно уставился на следователя Уир Обер. – Разве что-то сохранилось от тех времен? Вы, вероятно, забыли, что Хор – представитель цивилизации, давно исчезнувшей из бытия.

– Не забыл, – невозмутимо произнес Тумберг. – Вы же сами совсем недавно рассказывали мне о себе, о том, что пандигии продолжают существовать еще с тех времен… Да и иргарии тоже – ведь Изандорра Гиррохор Роданзирра Тронколен только одна из представителей древнего рода, и такой род может быть не единственным. А госпожа и господин Диони? Только что здесь прозвучало, что они потомки пандигия Аллатона Диондука. Так что сведения вполне могут быть, нужно только поискать. А это, поверьте, мы умеем.

– Но не сейчас же! – воскликнул Хорригор. – Вы опасаетесь, что после моего освобождения здесь воцарится бездна и мрак? Но почему? Здесь будет то же, что и везде в Авалоне. Я доходил до невидимых границ моего узилища, и видел дальше то же самое, что и тут: траву, деревья, холмы… С чего бы что-то здесь должно измениться? А что касается меня… Вы считаете, что, став свободным, я тут же сожру всех вас? Но это же смешно! Во-первых, я недавно очень плотно поел, а потом еще и выпил. А во-вторых, что мне мешает сожрать всех вас прямо сейчас? И что мешало раньше?

– У меня есть оружие, – Тумберг похлопал рукой по просохшей сумке. – «ПП», десятизарядный.

– Так оно и останется с вами, когда я освобожусь! Как только начну грызть Энни ухо или коленку, сразу и стреляйте!

– И у нас есть танк, – напомнил Дарий. – Господин Тумберг, по-моему, вы хватили через край.

– Лучше хватить через край, чем дожидаться, пока край хватит тебя, – парировал следователь, хотя видно было, что аргументы Хорригора и Силвы произвели на него впечатление. – Но нужное слово скажу не раньше, чем будут наведены справки о личности господина Тронколена. В нашем деле такая осторожность далеко не лишняя, уверяю вас. Я мог бы привести множество примеров. Вы очень долго пребываете в заточении, господин Тронколен, так потерпите еще немного.

– Немного – это сколько? – язвительно осведомился Хорригор. – Десять лет? Двадцать? Или пока все-таки не помру?

– Ну, точный срок я вам назвать не могу, – пожал плечами Тумберг. – Но мы сделаем все, что в наших силах…

Бывший властелин ссутулился, безнадежно махнул рукой и с тяжелым вздохом опустился на траву. Сжал голову ладонями и уставился в одну точку.

– Я тоже слышал, что сказал Тан, – донесся до всех голос бронехода, на борту которого по-прежнему красовался венок. – Но без приказа командира произнести это слово не могу. Господин Тронколен, прошу меня понять.

Хорригор поднял голову и вперился в Дария умоляюще-испепеляющим взглядом.

– Прикажите вашей машине, командир! У вас же не должно быть тех фобий, которые, как я вижу, присущи теперешним охранникам правопорядка!

Силва заколебался. Ему очень не хотелось брать на себя такую ответственность. И речь ведь шла не только о потенциальной угрозе его жизни – в этом случае он, возможно, и рискнул бы. Но от его слова могла зависеть и жизнь других… Что если и вправду разверзнется какая-нибудь бездна? Что если и вправду Хорригор превратится в монстра?… Почему нужно верить именно ему, а не барбоверу-предохранителю? Правда, Спиноза, несомненно, успеет среагировать на такую опасность и успокоит предводителя иргариев…

Дарий с силой потер подбородок. Принятию решения мешали непросохшие трусы. Они прилипли к телу и вносили дискомфорт в ощущения.

– Прикажи, Дар… – робко попросила Эннабел. – Хоррик хороший, я чувствую… Мой дядя не может быть плохим… Мой дядя самых честных правил!

– Подумайте, Дарий, – тут же вставила слово Маркасса. – Столько проехать, чтобы… Не делайте этого!

– Вы военный человек, – сдвинул брови Тумберг, – и должны понимать, к каким последствиям может привести необдуманно отданный приказ.

Силва еще яростней заскреб подбородок.

– Мой шурин просто не может быть плохим чело… э-э… сапиенсом, – словно оттаяв, произнес Троллор Дикинсон. – Тут я согласен с Энн. Моя дочь была полностью в его власти, однако он… – предприниматель не договорил и взглянул на Дария. – Ему можно верить, командир.

– И не только можно, но и нужно, – добавил Уир Обер. – Он не позволил убить моего предка, а ведь тот, по сути, был его врагом. Один только этот факт перевешивает все опасения, которые тут кое у кого имеются, – он исподлобья посмотрел на насупившегося Тумберга, в точеное лицо которого прямо-таки впечатались непреклонность и уверенность в собственной правоте.

Дарий обвел всех взглядом, набрал в грудь побольше воздуха и…

– Карабарас! – воскликнул Тангейзер. – Дар, мы что, никогда не рисковали?! Не тяни, приказывай Бене!

Если бы присутствующие не видели этого собственными глазами, они ни за что бы не поверили, расскажи им кто-то, что пожилой человек (вряд ли делавший даже утреннюю зарядку) способен не только одним движением вскочить с собственной пятой точки, но и, продолжая то же движение, совершить переворот вперед через собственную голову. Как это делают некоторые футболисты, забив гол. А опустившись на ноги, с десяток раз подпрыгнуть на месте, как футбольный же мяч, потрясая кулаками и вопя что-то нечленораздельное. Только один Тумберг принял это за рождение монстра и вытащил из сумки пистолет. Или просто решил подстраховаться. Остальные же, не шевелясь, кто удивленно, кто восторженно, кто растерянно – либо со смесью всех этих чувств – смотрели на подпрыгивающего Хорригора.

– Я свободен! – наконец внятно заорал он, раскинув руки, кружась на месте и подняв лицо к жемчужному небу. – Я свободе-е-ен!!!

И вдруг эти слова подхватил уже не мягкий, а мощный раздольный баритон танка, и полилась песня:

Голос танка смолк, и наступила потрясенная тишина. И в этой тишине пронеслось дуновение ветра, и пошла волнами трава, и с шелестом закачались ветви деревьев и кустов, и на глади озера появилась рябь (уже не от возгласов Обера) – камера узника вновь стала частью Авалона!

– Восхитительно! – крикнул Хорригор, повернувшись к танку. – Давно не слышал такого великолепного пения! Мои узы исчезли! «Карабарас» – вот что это было за слово! Заклятие Диондука сняло само себя!

– Самоликвидировалось, – пробормотал Дарий.

Для него так и осталось секретом, как же именно он собирался поступить: разрешить танку сказать заветное слово – или нет? Но все случилось и без него.

– Я хотел бы прогуляться за те холмы, – показал рукой Хорригор. – Нет, я чувствую, что преград больше нет, но все-таки… Чтобы совсем никаких сомнений не оставалось.

– Не вопрос. – Дарий сделал широкий жест в сторону танка: – Прошу, прокатимся. Есть еще желающие?

Желающими оказались все.

Разместились в салоне кто где, и танк неторопливо поехал к холмам.

– Между прочим, – сказал он, – заклятие Аллатона Диондука было известно не только Тану, но и одному из земных поэтов Темных веков. Вероятно, он тоже из потомков пандигиев, если только это не совпадение. Я произвел поиск слова «карабарас» и обнаружил у него вот такую строчку: «Он ударил в медный таз и вскричал: «Кара-барас!»» Это кричит некий Мойдодыр…

– Мойдодыр – вполне подходящее имя для какого-нибудь темного властелина, – заметил Дарий.

– Хорригор тоже неплохое, – повернулся к нему лидер силы Ирг. – Только во мне темноты не хватает.

– А бывают ли вообще темные властелины? – усмехнулась Эннабел.

– В книжках – сколько угодно, – сказала Маркасса. – И в жизни тоже бывают… темные…

– Прости меня, Кася, – тихо произнес сидящий рядом с ней Троллор Дикинсон. – Если можешь, конечно…

– Проехали, – поморщилась та и нежно взглянула на насторожившегося Уира Обера. – На танке. А ты, Лори, подбирай ключики к своей псевдожене. Может, первая часть этого слова и исчезнет…

– Но с сыном-то я смогу общаться? Побываете у меня в гостях…

– Если он захочет. А что касается меня… В ближайшее время вряд ли. Ведь ты живешь на Лабее, а я собираюсь на Клончер…

Обер облегченно вздохнул и отвернулся к экрану.

Эннабел прикоснулась к руке отца.

– Не горюй, папа, я его приглашу. Своей сестре он не откажет. Правда, Тан?

Тангейзер посмотрел на мать и неопределенно повел плечом.

– Не откажет, – заверила Маркасса. – И выскажет папе все, что о нем думает.

Троллор вздохнул и понурился на откидном сиденье.

– Господин Тронколен, приношу вам свои извинения за подозрения… не подтвердившиеся… – Судя по тому, как Тумберг раньше поглядывал на иргария, он давно хотел это сказать. – Но вы должны меня понять…

– Проехали! – весело воскликнул Хорригор. – На танке! И кто сказал, что моя сестра погибла? Я кое-что знаю об этих штуках, которые вы называете космоворотами… Есть все основания считать, что они далеко не всегда смертельны.

– Ой! – воскликнула Эннабел. – Дядя Хоррик, ты мне обязательно расскажешь!

– Непременно, племянница! – улыбнулся иргарий. – Только сначала мне нужно встретиться с родней. Думаю, господин следователь поспособствует мне с… э-э… документированием моей персоны.

Тумберг прижал руки к груди.

– Сделаю все, что смогу, и даже больше!

– Кстати, о родне, – подключился к разговору Спиноза. – Вот, посмотрите, я произвел реконструкцию. Такой вид имел тот участок Галактики в давние времена. Если смотреть с планеты Дредейн-Дредина.

На экране появилось звездное небо с двумя большими лунами.

Хорригор чуть не влез головой в экран. Быстро оглядел звездные узоры и подпрыгнул в командирском кресле, которое любезно уступил ему Дарий.

– Она! Несомненно! Это Дредина!

– Вот и чудесно, – если можно назвать голос улыбающимся, то именно такой был сейчас у Спинозы. – Да будет славно время это – нашлась родимая планета!

– Силы первичные! – воскликнул иргарий. – Что за чудо-машина! Я рад и очень дных – увижу я родных!

– О! – сказал танк. – Вижу, в ваше время тоже слагали стихи. – И осторожно спросил: – А что такое «дных»?

– А это чтобы в рифму! – с довольным видом пояснил Хорригор.

– О! – вновь сказал Спиноза. – Своеобразный подход. Это открывает новые возможности…

Он замолчал, видимо, погрузившись в размышления, но при этом не забывал взбираться на холм. Скатился с противоположного склона и устремился через луг к роще. Она уже не походила на картинку, потому что ее листва покачивалась от ветерка.

– Остановитесь, Бенедикт, тут я выйду, – попросил Хорригор. – До этих деревьев я дойти уже не мог.

– А если бы ехали на танке? – спросил Дарий.

– Думаю, тогда бы танк не прошел. А без меня прошел бы.

Хорригор направился к двери салона, исчез в коридоре, и через несколько секунд все увидели его на экранах. Он шел по высокой траве к роще, шел осторожно, словно под ним была топь, и все больше замедлял шаг. Почти остановился… выставил ладони перед собой… и рывком преодолел невидимую черту! Которой, правда, там уже не было. Бросился дальше, победно вскинув руки, закружил среди деревьев, запрыгал, срывая листья, а из динамиков несся торжествующий вопль.

– А говорят, пить вредно, – заметил Тангейзер. – Вон, сколько энергии появилось у старикана.

– Эй, братишка, выбирай слова! – метнула в него убийственный взгляд Эннабел. – Это не старикан, а мой дядя! Вот устрою вам соревнования, и посмотрим, кто тут старикан.

– Не кипятись, сестренка, – примирительно сказал Тангейзер. – Ладно, не старикан, но долгожитель уж точно!

Хорригор вернулся в танк, блаженно развалился в кресле и закрыл глаза. И медленно произнес:

– В полной мере почувствовать, что такое свобода, можно, лишь посидев в клетке…

– А чтобы не попадать за решетку, нужно соблюдать законы, – назидательно изрек Шерлок Тумберг. – Хотя если бы никто не нарушал законы, я лишился бы любимой работы. Между прочим, за успешное расследование этого дела мне светит новое звание…

Хорригор открыл глаза.

– Выходит, я вам сослужил добрую службу.

– Выходит, так. А вот интересно, если трижды повторить то слово: «караба…» и так далее, вы вновь окажетесь взаперти?

Иргарий небрежно махнул рукой.

– Одно и то же заклятие дважды не действует, милейший. Экий вы, однако…

– Да нет, я ничего такого не имел в виду, – начал оправдываться Тумберг. – Это я из простого любопытства.

– Ладно… – Хорригор сладко потянулся, словно все время в Авалоне провел в оковах. – Едем к дому, надо бы отметить это дело!

– А что, есть чем? – удивился Дарий.

– Увидите, – загадочно улыбнулся экс-атаман силы Ирг.

И вскоре Дарий, как и другие, действительно увидел. Оказывается, перед тем, как вместе с Хорригором покинуть межсистемник, Троллор Дикинсон накупил десятка два бутылок с разнообразными алкогольными напитками. Так он намеревался отметить обретение пропавшей дочери. Сумку со спиртным подвыпившая парочка оставила в доме Хорригора, и теперь она была торжественно представлена на всеобщее обозрение, и содержимое ее перекочевало на стол. Не тот, с остатками недавнего пиршества, а другой, что стоял у дальней стены. На этот раз еды выставили гораздо меньше – так, легкие закуски, поскольку изголодавшихся не нашлось. Все расселись, наполнили рюмки, а танк расположился поблизости, за открытым окном, и не чувствовал себя оторванным от компании.

Первую выпили все, включая Маркассу, разве что Эннабел только пригубила свою бехеровку. Ну, и танк пить не стал, сославшись на то, что это может сбить настройки его систем, да и вообще он не по этому делу.

Вторая тоже прошла на ура, а после третьей стали прикидывать, кому куда и с кем. В роли сопровождающих на ближайший корабль, который появится в тоннеле, предстояло выступить Хорригору и Оберу. То-то удивится экипаж появлению на борту новых пассажиров! Шерлок Тумберг, разумеется, спешил вернуться на Селеби, чтобы отрапортовать о завершении расследования и заняться «легализацией» Хорригора. Троллор Дикинсон вместе с дочерью намеревался отправиться домой, на Лабею. Лететь на Луисию, к партнерам, уже не получалось из-за Хорригора. Поскольку без карточки личности никто не продал бы иргарию билет до Дредейн-Дредины, ему предстояло дожидаться решения своего вопроса в гостях у семейства Дикинсонов. Уир Обер тоже собирался в свое жилище на Клончере, вместе с Маркассой – до конца ее отпуска было еще далеко. Ну, а Дарий и Тангейзер должны были с помощью барбовера преодолеть в обратном направлении подпузырные пространства и вернуться на свою погранзаставу. И надеяться, что поездка в Пузырь станет ключом к их досрочному освобождению.

Когда Хорригор почувствует появление корабля в тоннеле, было неизвестно (а чувствительность его имела какие-то пределы и распространялась, как уже говорилось, далеко не на все космические суда, нырявшие в Дыры), и пребывание всей компании в Авалоне могло закончиться не так скоро. Хватало времени, чтобы проспаться, и поплавать в озере, и сообща погулять по лесам и лугам…

Четвертая и пятая рюмки проскочили как-то незаметно, но пили уже не все. Троллор Дикинсон, обременный предыдущими возлияниями в баре межсистемника, задремал за столом, и Обер с помощью Тангейзера отвел его в спальню. Хорригор в этом плане оказался гораздо крепче и активно поучаствовал в поглощении и шестой, и седьмой. Маркасса и Эннабел давно вышли из игры и пили только малонну. Тангейзер тоже на спиртное не налегал – ему не позволяла мама. Так что основной удар приняли на себя Хорригор, Обер, Тумберг и Дарий. И у них это прекрасно получалось!

После то ли десятой, то ли двенадцатой рюмки танк подъехал поближе, вовремя успев укоротить главный ствол, чтобы не проткнуть стену, и разразился стихами:

– Молодец! – захлопала в ладоши Эннабел.

– Вы быстро переняли мою манеру, Бенедикт, – не совсем внятно сказал Хорригор, стараясь держаться на стуле прямо. – «Ались – собрались» это… это находка…

– Инте… интересно, – в два приема сумел выговорить Дарий, хоть и с трудом ворочая языком, но сохраняя достойный вид, как и положено танкисту, – будут ли еще какие-то нео… неожиданные откровения?

– Будут, – заявил супертанк. – Специально приберег напоследок. После рассказа господина Тронколена о былых временах я покопался в своей базе и отыскал сведения об одном интересном документе. Это обрывок древнего текста, найденного в конце Темных веков на Земле. Он получил название «Татауинский свиток». Документ сильно поврежден, но кое-что ученым удалось прочитать. Там, кажется, есть упоминания о временах господина Тронколена. Я кое-что процитирую, послушайте.

– А ну-ка! – встрепенулся Хорригор.

– Вот цитата: «Истинно вам говорю, и были иные небеса, и иные звезды, и иные жили там». Затем лакуна, и дальше: «И было, сошлись в смертоносной борьбе сила Ырх и сила Бан, и победу одержала сила Бан, и утвердилась в мире живущих. Но пришли иные времена, и восстала иная сила, и растворила Бан, и вновь преобразился мир». Опять пропуск текста, и вот окончание: «И в новых витках времен ковались иные пути, но звезды все так же шли по кругам своим, и небесные колеса не замедлят свое вращение, пока бездна не поглотит их…» Вот такая информация.

– Ну надо же… – пробормотал Хорригор. – «И восстала иная сила, и растворила Бан». Ырх и Бан… Ирг и Пан… – Он размашисто кивнул, чуть не угодив носом в свою недопитую рюмку, и удовлетворенно заявил: – Значит, нашлась и на Диондука управа! Вот это и есть вселенская справедливость, и за такое непременно надо выпить!

…Дарий не помнил, как это произошло, но обнаружил себя лежащим на койке в крохотном танковом боксе. Он приподнялся, и ему показалось, что все покачивается и плывет.

– Спи, командир, – сказал танк. – Все нормально, я на посту.

– А что… остальные? – сделав усилие над собой, спросил Дарий.

– Тоже спят… в основном. А господина Тронколена я время от времени бужу, чтобы он не пропустил появление в инопространственном тоннеле корабля.

– Хорошо… – выдохнул Силва и вновь упал на подушку. – А почему я здесь, а не в своем кресле?

– Не дошел, – пояснил супертанк. – Как считаешь, командир, я правильно придумал с этим «Татауинским свитком»?

– А-а, так не было… никакого свитка?

– Может, и отыщут когда-нибудь. Не там, так в другом месте. А может, и нет.

– Все правильно… – уже опять погружаясь в сон, пробормотал Дарий. – Пусть все будут счастливы… и никто не чувствует себя обиженным…

– Вот и я так подумал! – воскликнул Спиноза. – А самое лучшее – это когда нет ни побежденных, ни победителей.

– Угу… – сонно согласился Дарий.

Из динамиков доносился шелест листвы… Или это шептали что-то отражения в далях Авалона?…