ДИК – УМНЫЙ ПАРЕНЬ. Ладно, умным его назвать сложно – он всё-таки был готов пригласить к себе домой подозрительную дамочку. Но он быстрый. Да, это слово лучше подходит. Не такой быстрый, как Ртуть, но почти такой же, как я.

Не успеваю я сказать, что убью его, как он выпрыгивает из-за стола.

Он подлетает на метр в воздух. Когда я вытаскиваю пистолет, Дик уже стоит на столе. Когда я взвожу курок, он меня пинает. Его ботинок из дорогой кожи пребольно бьёт меня в челюсть, и пуля не достигает цели.

Потом Дик убегает. Беги, Дик, беги.

Я не против. Я уже дал волю своему женскому началу, и теперь мне не помешает хорошая доза тестостерона. Я срываю безвкусное платье и остаюсь в красно-чёрном боевом костюме, который обтягивает мои мускулы и сползает… вы не хотите знать, где он сползает. Все взгляды устремляются на меня. Я тоже натягиваю маску, быстро салютую своим восхищённым поклонникам, накачанным кофеином, и устремляюсь за Диком – лавируя между юбок, огибая униформы, оставляя позади деловые костюмы.

– Прочь с дороги, не портите сцену погони!

На бегу я раздумываю, какую бы шутку мне отмочить, когда я догоню Дика. Он выбегает на перекрёсток, и я прихожу к печальному выводу, что все они непечатные.

Дик успевает добежать до середины перекрёстка, когда светофор переключается. Машины срываются с места, отрезая нас друг от друга. Обычно в такие моменты хорошего парня сбивает автомобиль, и он бессильно смотрит, как злодей убегает прочь.

Но не в этот раз. Во-первых, мне до дороги ещё полквартала. Во-вторых, это Дика сбивает машина. В него въезжает новенькая «субару». Отсюда кажется, что такой удар должен стоить человеку пары переломанных костей, но Дик встаёт, отряхивается и направляется к машине. Надо отдать толстяку-водителю должное: он успевает закрыть окно. Но Дик достаёт пистолет и разбивает стекло рукоятью.

Он пытается вытащить водителя через окно и занять его место, как Стив Бушеми в «Бешеных псах». Только вот водитель не пролезает в окно! Сколько бы Дик ни пыхтел, ничего не выходит. Потом он видит, что я уже близко, оставляет водителя в покое и несётся дальше. Смотрится это всё довольно уморительно. К тому же эта заминка создала на дороге пробку, и я могу спокойно перебежать улицу, не сбавляя хода.

Мы достигаем жилых кварталов (в этой части Большого Яблока это значит только то, что в небоскрёбах больше квартир, чем офисов). На улице играют девочки. Джек их огибает; я, преисполненный мощи, перескакиваю.

Видимо, это напоминает Джеку, что он тоже умеет прыгать. Он, словно заяц, скачет через прилавки, расставленные вдоль тротуара (и не стыдно обезьянничать?). Открытки, старые пластинки и этнические безделушки разлетаются в стороны. Дик приземляется на тротуар и, следуя классическому сценарию, толкает мне под ноги тележку с дымящимися хот-догами – но, как и с автомобилем, ему не удаётся рассчитать время. Тележка врезается в стену, и на моём пути снова нет препятствий – не считая дивного запаха.

Мимо которого я просто не могу пройти!

Я останавливаюсь, чтобы взять себе большой хот-дог. Мысленно сравниваю его с пальцем Живого Фараона Гомдуллы, удовлетворённо отмечаю, что моя аналогия в конце прошлой книги была верной, и продолжаю погоню.

Все мы знаем, что классическая погоня не может обойтись без двух парней с огромным куском стекла. А вот и они. Дик, позёр эдакий, пригибается и ныряет в щель между стеклом и асфальтом. Костюм он запачкал, но это детали.

Я бы ему поставил за этот трюк 8,7.

Я слишком тороплюсь и поэтому просто обегаю этих парней. Простите, ребята, но в этой книжке, похоже, обойдётся без разбитого стекла. Довольно обидно. Штампы есть штампы. Они заслуживают уважения в силу своего почтенного возраста.

А, к чёрту! Я оборачиваюсь и бью по стеклу ногой.

– Простите, не мог устоять! – кричу я тем двум недотёпам. – Но разве есть звук приятнее, чем звон разбитого стекла?

Они не отвечают, только жестикулируют, как в немом кино. Ребята со стеклом никогда не подают голос. Таковы правила.

Дик заворачивает за угол. Я бегу вслед за ним. И, вы только представьте, вся улица перекрыта – тут проходит фестиваль еды! В такие моменты вспоминаешь, как много людей умещается в эти небоскрёбы. Целые кварталы заставлены киосками и прилавками, играет музыка, бегают клоуны – даже бумажные китайские драконы тут есть.

Дик всё крушит на своём пути, как слон в посудной лавке (а точнее – как суперзлодей, который уходит от погони): он расшвыривает жареный рис, шашлыки, буррито, пасту, пирожки – всё подряд. Чёрт побери, это настоящий международный фестиваль!

Я удачно ловлю ртом несколько ломтиков картошки фри. Раскалённое масло, которое летит следом, доставляет мне меньше радости. Брызги, попавшие мне на кожу, шипят, и в воздухе разносится запах жареной баранины – неплохо, только специй бы добавить. Это, конечно, больно – но того, кого дубасил Гум со своими братками и на кого садился Халк, лёгкие ожоги только раззадоривают.

Надо собраться. Я почти догнал Дика – но тут он делает колесо и проскальзывает в узкую щель между двумя палатками. Ну наконец хоть что-то интересное! Я делаю двойное сальто и смотрю, что он выкинет в ответ.

Эх. Похоже, колесом он и ограничится. Дик бежит дальше. Никаким искусством тут и не пахнет – слишком просто, я бы даже сказал, грубо.

Превзойти его в акробатике – слишком простая задача, поэтому я снова пытаюсь придумать достойную шутку. Может быть, как-то сострить на тему, что ему конец? «Тебе конец… Вот, держи…» Ну нет, это слишком по-гейски.

Пытаясь удалиться от обезумевшей толпы (да, это отсылка к Томасу Харди, вам не показалось), Дик сворачивает в переулок. Такое ощущение, что он никогда не смотрел фильмы про погоню. Само собой, там тупик. Бедняга бросается к единственной двери – и она, конечно же, заперта. Ненадолго же его хватило.

Я вразвалочку подхожу к нему, ударяя кулаком о ладонь.

– На случай, если ты не понял, я объясню. Моя ладонь – это твоё лицо. А мой кулак – это, ну, мой кулак.

Мне кажется, что всё кончено. Вам, возможно, тоже. Но нам только кажется. Дик приберегал самое сладкое напоследок. Он подпрыгивает, как будто внутри у него распрямляется пружина, и что есть силы бьёт ногой в дверь. Та трещит и гнётся. Дик срывает её с петель, словно она картонная, и ныряет внутрь. И действие перемещается в здание. Мы несёмся по узким коридорам, ныряя из одного тёмного прохода в другой, и жмёмся к оштукатуренным стенам, чтобы не попасться на глаза уборщикам и ремонтникам.

Когда бежишь по извилистым коридорам, главное – сильно не разгоняться. Никогда не знаешь, где тебя подстерегает очередной крутой поворот.

О, ну вот, я же говорил.

Не вписавшись в поворот, Дик врезается в стену. Он отряхивается и бежит дальше, но углубление, которое он оставил в стене, наводит меня на мысль. Стандартный лист гипсокартона толщиной в полтора сантиметра. Допустим, стена сделана из двух листов, – получается три сантиметра гипсокартона плюс немного воздуха. Для здоровяка вроде меня это не преграда. Не слушая собственных советов (да кто вообще меня спрашивал?), я очертя голову кидаюсь в стену – в надежде, что я пробью её, не сбавляя скорости, и перережу Дику путь.

Первая часть плана срабатывает. Я пробиваю гипсокартоновую перегородку. Но я не предвидел, что с другой стороны будет бетонная стена. Мои кости целы, но левое плечо я вывихнул.

И, как будто этого мало, Дик бежит вообще в другую сторону – к выходу. Уязвлённый – как морально, так и физически, – я устремляюсь за ним.

Передо мной очередной переулок. Он шире, чем предыдущий, но его преграждает металлический забор с колючей проволокой. Дик уже забрался наверх. Он порезался и перепачкал кровью красивую блестящую проволоку.

Я свищу.

– Эй, Дик! Ты думаешь, что оторвался, – но если только по ту сторону забора нет канализации или каких-нибудь других холодных тёмных туннелей, я объявляю эту погоню оконченной.

Первая катана пронзает его пиджак, пригвождая к забору. Дик пытается вытащить лезвие, но я метаю второй клинок, и неудачливый суперзлодей повисает на собственном ремне.

Он вешает голову и принимает мудрое решение – немедленно сдаться.

– А ты меткий.

– Если бы! Я целился тебе в пузо, но промазал. Слушай, я как раз собирался с тобой потолковать, но у меня тут плечо вывихнуто. Не возражаешь, если я быстренько его вправлю?

– Ничего, я не тороплюсь.

Я со всей силы упираюсь плечом ему в грудь. Плечо встаёт на место. На Дике трещит пиджак – того и гляди, он плюхнется на землю. Плюх! Вот почему я здесь.

Я хватаю его за подбородок, обтянутый маской.

– Ричард – я ведь могу тебя так называть? – Ричард, за последнее время я успел повидать много всякой нездоровой фигни, но всё равно хочу спросить: каким конченым психом надо быть, чтобы создать монстров, которые выглядят как щенки?

– Это не я придумал.

Я щиплю его за щеку:

– А Джейн сказала, что ты.

– Джейн? Эта лживая…

– Осторожнее, приятель. У меня на неё свои виды.

Дик устало смеётся.

– Джейн использует тебя, так же как и меня. Пытается сбить тебя со следа. Сделать вид, как будто это я за всем стою. А я никто. Мне нужно было сделать сайт, только и всего, и за это я даже не удостоился приглашения в гости! Я простак, который сидит у неё на крючке и даже ни разу не занимался с ней сексом, я насильно втянут в её планы по созданию армии монстров! Это она злодейка, она заслуживает смерти! Я могу это доказать. Залезь-ка мне в карман.

– Ну уж нет. Свидание окончено.

– Там, на ключах, висит флешка. Возьми её.

И вправду.

– Так?

– Это записи с камер в лаборатории. Посмотри их. Это всё, о чём я прошу.

– Допустим. Что я увижу?

– Джейн.

– Голую?

– Нет!

– Вот блин!

– Ты увидишь её рядом с только что созданными щенками. На этой записи слышно, как она говорит: «Жду не дождусь, когда вы все станете монстрами и поможете мне захватить мир».

– Думаешь, я вчера родился? – смеюсь я. – Это может значить что угодно. Например, она могла отвечать на каверзный вопрос в духе «что сказал бы суперзлодей, увидев этих щенков?».

– Нет, ничего подобного. Она там одна, ходит, смеётся и рассуждает о кровавой бойне. Раньше я всего этого не замечал. Я был ослеплён её красотой, был одурманен, как и ты. Но она сумасшедшая. Ничто не заставит её отказаться от этого жуткого плана – разве что смерть.

Я прищуриваюсь:

– Ты же не врёшь мне, правда, Дик? Потому что это всё очень, очень серьёзно.

Он поднимает голову. В его карих глазах стоят слёзы:

– Клянусь! Я мечтаю вырваться из её сетей. Вот почему я ответил на твоё письмо. Я был так одинок. Мне нужна была надежда. – Он поднимает взгляд к небу и сглатывает. – Но теперь весь мир видит, кто остался в дураках.

– Ты, верно?

Он кивает:

– Ты наёмник. Я найму тебя, чтобы ты её убил. Я дам тебе всё, что пожелаешь!

– Она уже наняла меня, чтобы я убил тебя.

– Я заплачу вдвойне. Втройне!

Я щёлкаю его по носу флешкой:

– Если там ничего не окажется, я тебя разыщу, так и знай.

Я собираюсь уходить, но одна мысль не даёт мне покоя.

– Ах да, и спасибо, что на первом же свидании оставил счёт и сбежал. Когда будешь со мной расплачиваться, будь добр принести наличные!