За час до рассвета нас разбудил долгий, низкий рокот. Помня, что случилось в последний раз, когда я слышал этот звук, я выскочил из кровати и выглянул в окно, гадая, не направляется ли в нашу сторону очередная гроза с градом. К счастью, за окном царила тишь да гладь, и только вдали небо озарялось призрачными зарницами.

– Ты как? – поинтересовался я у Рейчел.

– Я устала, – пробормотала та. – Иди спать дальше.

– Откуда ты узнала имя пацана?

– Какого пацана? – сонным голосом пролепетала моя подруга.

Я возвысил голос до нормального разговорного тона:

– Пацана, погоревшего вчера в свиной яме, огненно-муравьиного пацана.

Рейчел мгновение полежала неподвижно, а потом зевнула:

– Я заходила проведать его в больницу.

– Когда?

– Наутро после той штуки с огненными муравьями.

Дыхание у нее снова стало ровным, а я подумал о том утре и о том, как отправился на долгую пробежку. Вспомнил, как вернулся в гостиницу и как Бет упомянула, что моя спутница уехала куда-то на машине. Так что все сходится. Но Рейчел отправилась повидать пацана до того, как я согласился помогать Бет в «Приморье». Откуда следует, что на этом рассказ не заканчивается.

– Но ты виделась с ним и еще, – сказал я своей приятельнице.

Она мгновение поколебалась, а потом со вздохом приподнялась на локте:

– Это действительно настолько важно, что надо говорить об этом прямо сейчас?

– Смотря что ты ответишь на мой последний вопрос.

Рейчел на минутку задумалась.

– Виделась ли я с ним снова? Да. А что, ты думаешь, я вожу тебя за нос?

– Нет, – ответил я, но ее реплика заставила меня на миг задуматься над такой возможностью. Эта женщина – существо сексуальное, и хотя я ни на миг не усомнюсь в ее способности к надувательству, не думаю, что тот пацан физически способен принять в нем участие. Опять же, она казалась ужасно жизнерадостной.

– Тогда что, – предположила Рейчел, – думаешь, он держит эту девицу где-то в плену?

– Нет, я думаю, это совсем другая история.

– Какая же?

– Когда ты виделась с ним во второй раз, ты, случаем, не упоминала, что я взялся за работу смотрителя и планирую истребить белок на чердаке?

Моя собеседница открыла было рот, но тут же осеклась. И задумалась.

– Думаешь, он как-то пробрался на чердак в тот день, когда оттуда повыскакивали все змеи и белки? – спросила она.

– В фанере, где была лесенка, зияет громадная дырища, – напомнил я ей. – Если это он через нее вывалился, то с гипсом на его руке и на ноге все ясно.

– Да с какого перепугу ему карабкаться на этот вонючий старый чердак?!

– Чтобы убить меня.

– Убить тебя?! – рассмеялась Рейчел. – Он даже тебя не знает! За что ж ему тебя убивать?

– Это вопрос на миллион долларов, не так ли? – Я поцеловал ее в лоб.

– Так ты взаправду? – вытаращилась она на меня. – Д’Оги – милашка. По-моему, он просто чудной парнишка – тридцать три несчастья.

– А помнишь нож, что я нашел в ту первую ночь?

– Ага. Ты мне о нем сначала не говорил, помнишь? Я нашла его в комоде.

– Ну а вчера у него был еще один нож, в перевязи.

– И что?

– Этот нож был так же остер, как и первый.

– Кевин, ты чокнутый! – Рейчел тряхнула головой.

– Почему это?

– Всякий раз, когда мы наталкиваемся на парнишку, он беспомощный валяется навзничь на песке. Один раз его до полусмерти искусали огненные муравьи, в другой он чуть не сгорел живьем в свиной яме. Не говоря уж о том, что ковылял на сломанной ноге и со сломанной рукой… Ты правда думаешь, что он пытается тебя убить?

– Я не говорил, что он преуспевает в этом деле.

– Иди спать.

Присев на кушетку, я подождал, пока Рейчел погрузится в глубокий сон, на что не потребовалось много времени благодаря пилюле снотворного, которую я дал ей несколькими часами раньше. После этого надел беговые туфли и шорты, выскользнул из комнаты и трусцой пробежал милю до церквушки на Восьмой улице. Там помешкал некоторое время, дожидаясь ощущения эйфории, но ничего не произошло. Тогда я обежал вокруг здания, поглядывая на окна в поиске любых следов охраны или пленников, но тоже ничего не высмотрел.

Может, благостное ощущение исходило все-таки не от церкви? На случай, если его источник находился дальше к северу, я пробежал еще четверть мили вверх по A1A, но, так ничего и не почувствовав, махнул рукой, свернул обратно по Восьмой улице и остановился в двух кварталах к западу от церкви.

По-прежнему никакого странного чувства.

Исходя из предположения, что силу можно уловить как минимум в миле от источника, я решил по пути обратно в пансионат охватить как можно более обширную территорию. Избранный мною маршрут пролег рядом с больницей на Центральной улице.

Где я наконец и ощутил то самое чувство.

Не знаю, как одно и то же ощущение может возникнуть один раз у церкви, а другой – у больницы, но теперь я точно понимал, что его испускала именно больница. Пожалев, что со мною нет машины, чтобы добраться туда побыстрее, я рванул по улице чистым спринтом. Но когда обогнул последний угол, то понял, что опоздал.

Ощущение стремительно шло на убыль.

Я остановился.

Через минуту его не стало.

Тогда я побежал обратно в пансионат, озадаченный, как никогда. Добравшись до номера, включил свой ноутбук и впечатал в поисковик имя, торопясь сделать это, пока Рейчел спит: через полчаса будильник должен был подать нам сигнал приступать к кухонным обязанностям. Щелкнув по одной из найденных публикаций, я начал чтение. Эта статья привела меня к другой, и я перечитал еще полдюжины материалов, прежде чем прозвонил будильник. Как только это произошло, я отключил компьютер и захлопнул крышку.

Нажав на кнопку будильника, Рейчел ощупала пустую постель на том месте, где должен был находиться я, после чего села и поглядела на дверь ванной, а потом обвела взглядом комнату, пока не увидела меня.

– Ты все еще тревожишься из-за Д’Оги? – поинтересовалась она.

– Я все еще думаю, что он хочет меня прикончить, но я не поэтому не лег. Я думал о Либби Вэйл и о том, как ей хотелось приехать сюда, чтобы узнать о своих корнях.

– Ты правда думаешь, что она жива и ее держат здесь в плену?

– Полагаю, это возможно.

– Ладно, пусть так. А что именно тебя озадачило?

– Вдоль побережья Северной и Южной Каролины, Джорджии и Флориды наберется добрая сотня городов и поселков, верно?

– Пожалуй.

– Но Либби хотела приехать в Сент-Олбанс, чтобы изучить свою связь с пиратом Джеком Хоули.

– Ну и?..

– Ну и почему Сент-Олбанс? Почему не Фернандина-Бич, Сент-Огастин или любой другой из сотни городов и поселков?

Поразмыслив об этом с минуту, Рейчел нахмурилась:

– Кевин, ты несешь пургу. Спорим, что ты все это время смотрел порнуху.

– Не порнуху! – рассмеялся я. – Но я нашел нечто крайне интересное.

– Угу, – без убежденности буркнула моя подружка.

– Я нашел увлекательный рассказ о пиратах в Сент-Олбанс и о том, как девушка по имени Эбби Уинтер, возможно, спасла это местечко. Рассказ приписывается Джеку Хоули.

– Приписывается, – повторила Рейчел.

– Хочешь его послушать?

– Нет. Я хочу пописать.

Выбравшись из постели, она побрела в ванную. Я же, выбросив пиратов из головы, мысленно сосредоточился на предстоящем дне. Пусть пацан, которого Рейчел зовет Д’Оги, и лопухнулся, но он определенно пытается меня убить, и я намеревался выяснить, с какой стати. Но поскольку он был в больнице в жутком состоянии, я решил поставить его в своем списке дел на четвертое место. Первым в этом списке стоял завтрак для отъезжающих гостей, вторым – расспросы самой влиятельной особы в городе, какую удастся найти, потому что если Либби Вэйл держат в плену, операция по прикрытию должна вовлекать многих людей, включая и находящихся на высочайшем уровне; а третьим было спасение Либби Вэйл – разумеется, если ее держат в плену. Ну а потом я разберусь и с этим пацаном Д’Оги, пытавшимся прикончить меня.