Глава 5
Ближе к утру мы сидели в нашей комнате и продумывали будущий рисунок. Оставалось не больше двух часов до того, как метаморфы исчезнут до следующего восхода луны, надо было спешить, но Арабель считала свой дар опасным и требовала подробных объяснений, что именно я хочу сделать и зачем. Объяснений мне было не жалко, и бабушка вряд ли собиралась скрывать мое происхождение от семьи, но так уж вышло, что тетя и сестры не в курсе романа моего отца с проявительницей… и никто их не просветил. Вряд ли специально, просто так вышло. К тому же тайна, о которой знают хотя бы двое, — это уже не тайна. А нас как минимум трое — я, бабушка и отец. В общем, я так и не решилась рассказать всю правду.
Пришлось придумывать отговорку.
— Понимаешь… Тут у вас город предельно закрытый, еще эта стена…
— И что? — Арабель, кажется, не видела проблемы.
Я сама до недавнего времени ее не видела. Подумаешь, нельзя поехать путешествовать или что-то вроде того! Не особенно и хотелось, между прочим.
— Там, где я выросла, был парень. — Сначала я хотела попросить нарисовать какой-нибудь проход в стене, но это было слишком, Арабель бы на такое ни за что не согласилась. — Мы всего несколько дней назад познакомились, только начало что-то завязываться, а мне пришлось перебраться сюда. Ты бы не могла нарисовать мне его? Я опишу!
В светлых глазах художницы плескались сомнения.
— Шалисса, это очень опасно!
Знаю. Но разве у меня есть выбор?
— Не появится же он прямо посреди площади или перед домом бабушки Адарины? — Я внимательно посмотрела на сестру.
— Нет, это так не работает, — отвечала она уверенно.
Уже хорошо.
— Получается, ты просто даешь нам шанс?
— Призрачный шанс с непредсказуемыми последствиями. — Слова сопровождались предостерегающим взглядом.
— Согласна!
И я даже не удивилась, когда Арабель посмотрела на меня как на сумасшедшую.
— Что ж, ладно, сама напросилась. Только бабушке и маме не говори!
— Клянусь! — Я прижала руки к груди и проникновенно посмотрела на нее.
Мольберт и прочие принадлежности для рисования Норстон обещал завезти на выходных, пока же в распоряжении Арабель был большой альбом и карандаш. Она подробно расспросила меня про Джарса и склонилась над листом, сосредоточенно закусив губу.
Сердце колотилось как сумасшедшее. Но Джарс — это действительно шанс. В крайнем случае он хотя бы узнает, что со мной случилось, и убедится в своей вменяемости. Тоже результат.
Пока Арабель рисовала, я занималась самоуговорами, это даже работало. Заодно в очередной раз осознала, как здорово — иметь сестер. При условии, что вы ладите, конечно. Но без Арабель в новой школе в совершенно чужом городе с незнакомыми порядками мне было бы намного сложнее. И без бабушки Адарины. Про отца вообще молчу.
Семейство Вайрис как-то незаметно стало мне родным и дорогим, покинуть его безболезненно уже не получится.
Я как раз думала об этом, когда Бель выпрямилась, смяла лист и швырнула его в урну.
Это царапнуло, но она ничего не сказала, и я тоже решила пока молчать.
Но через несколько минут ситуация повторилась.
— Бель? — Явных причин не было, но мне стало слегка не по себе.
— Ерунда какая-то получается, — пробормотала девушка.
Минуту так и просидели, подозрительно разглядывая друг друга. В ее способностях я не сомневалась, потому что уже видела свой портрет в комнате бабушки Адарины. Сходство невероятное, будто во время его создания я сидела перед художницей. Но сейчас что-то пошло не так, а что именно — она не пожелала объяснить.
— Наверное, я просто устала, — нашла причину неудачи сестра. — Завтра попробуем, хорошо? Все равно уже времени не осталось, я через пару минут растаю.
— Каково это? — Я не смогла скрыть сочувствия.
— Каждое утро для нас словно маленькая смерть, — прошептала метаморфа и остекленевшими от набежавших слез глазами уставилась в окно. — Тебя словно нет, и одновременно ты повсюду. Видишь и слышишь, только ничего не чувствуешь. Обычно мы днем стараемся отключить разум и немного отдохнуть, но это не тянет даже на жалкое подобие сна. А вечером мы словно рождаемся заново. Непередаваемое ощущение…
Мороз продрал по коже. Ужас… И все это им приходится переживать из-за событий давно минувших лет? Из-за чужой любви и чужой вражды? Все это так несправедливо! А я проявитель. Я могла бы помочь, хоть кому-нибудь. Только не знаю как…
— Что собираешься делать, когда все исчезнут? — В голосе двоюродной сестры мелькнули нотки зависти, но это было совсем не то черное чувство, что рассорило нас с Бэт. Скорее сожаление о чем-то, что ей недоступно.
— Спать, — и в подтверждение зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Потом, если останется время, пойду гулять по городу. Я же еще не видела ничего…
— Электронную карту возьми, иначе точно заблудишься. — Во всем, что касалось бытовых вопросов, Бель чувствовала себя ответственной за меня и опекала.
— Хорошо.
— И не приближайся к старому серому дому с башенками, вокруг которого растут синие розы, — продолжала давать наставления сестра.
— Почему? — Не то чтобы я собиралась, просто стало любопытно.
— Там живут Орлгорды.
Пустой город был хорош по-своему. Вокруг стояла тишина, даже птицы почти не чирикали, только слышалось, как легкий ветерок шелестит в кронах деревьев или гоняет по асфальту опавшие листья. Кругом не было ни души. Не спешили по своим делам прохожие, не носились по проезжей части машины, не хлопали двери кофеен и магазинчиков. Город словно застыл. Даже белесые облака плыли над ним так медленно, что казалось, будто небо замерло вместе с Блэкдорном. И жизнь во всем мире остановилась.
Я шагала по безлюдным улицам, время от времени сверяясь с электронной картой в своем мо-буке, разглядывала дома и витрины и гадала, сколько нас таких, не зависящих от луны. Я, отец, а еще есть?
За все время прогулки на глаза не попалось ни одного.
Путь мой лежал к стене, поделившей Блэкдорн на две половины.
Неважно, что с рисунком ничего не вышло. Кто ее разберет, эту лунную магию? Вон даже метаморфы не пытаются. Может, Джарс не нарисовался, а побочный эффект уже проявился? Нет, я, конечно, не ждала, что там окажется волшебная дверь, но… хотелось бы, если честно.
Должен же быть какой-то ход! Например, тот, через который меня переправили в дом Адарины.
Это внушило оптимизм, и я прибавила шаг.
Мимо дома, от которого Арабель советовала держаться подальше, я все же прошла. Просто не сориентировалась сразу по карте, да и роз видно не было. Особого магического сорта, они распускались только под луной, сейчас же поникли, слились с невысокой травой, при всем желании не различишь. В общем, я поняла, куда попала, но было уже поздно. Тогда же вспомнила сноски с карты, прочитанные перед выходом.
По старому кварталу почти пробежала, но мера показалась напрасной. Поблизости не было ни души. Разве что бесплотные тени, но Арабель же сказала, что они пытаются в это время отдыхать…
Скоро дома вокруг вновь стали современными, а еще через три квартала я вышла к стене. Черной каменной змеей она пересекла город. От нее веяло холодом и сыростью. И чем ближе я подходила, тем сильнее начинало пощипывать кожу. Магия!
До такого уровня мне еще учиться и учиться!
Запрокинув голову, я попробовала прикинуть возможность перелезть, но схлопотала лишь приступ дурноты. Стена уходила вверх и терялась в облаке серебристого тумана. Наверняка там есть какая-то защита от таких умников, как я. Действенная защита, учитывая, что за столько лет не было ничего известно о попытках «пересечения границы».
Я шагнула ближе. Чтобы сделать еще шаг, пришлось бороться с собой. Словно какой-то невидимый барьер не пускал.
Что-то внутри отчаянно противилось. На лбу проступило несколько мелких капелек. И кулон мерцал и вибрировал.
Сдаться помешали лишь воспоминания о маме и Джарсе. К последнему ничего личного, просто не хочется, чтобы кому-то было плохо из-за меня.
В итоге до цели все же дошла, смогла коснуться прохладных камней. Не знаю, чего именно я ждала, но…
Тут меня поймали с поличным.
— Какая неожиданность! — В приятном певучем голосе дребезжал металл. — Маленькая беззащитная проявительница. Здесь, в лунной части Блэкдорна… Мне сегодня везет.
А вот мне — не очень.
Спине стало еще холоднее, чем рукам, которые все еще касались стены. Страх… И его взгляд. Словно куском льда по коже.
Оборачивалась словно в замедленной съемке.
— Вы ошиблись. — Никакие усилия не заставили голос звучать спокойно, как ни старалась, он все равно дрогнул. — Я вовсе не…
Стоящий рядом метаморф был мне совершенно не знаком. Такого я бы точно запомнила! Некогда красивое лицо изрезали шрамы, застаревшие, белесые, кривые, сросшиеся кое-как. Такие же виднелись на руках и выглядывали из ворота рубашки. Некогда белоснежные волосы утратили свой блеск и безжизненной паклей свисали до самых лопаток.
Редкий красавец!
Маленькие глазки злобно впивались в меня.
— Поверь, в таких, как ты, я никогда не ошибаюсь, — прошипел он, молниеносно преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за руку.
Страх оказался сильнее глупых запретов, и я вжалась спиной в стену. Не помогло. Незнакомец легко оторвал меня от нее и, игнорируя сопротивление, поволок вверх по улице.
Через минуту я уже точно знала, что вырваться не получится, поэтому решила спасаться словами:
— Здесь какая-то ошибка! Я — метаморф! И внучка Адарины Вайрис. Пусти! Она этого так не оставит!
Не ожидала, но слова подействовали. Он остановился. Затем резко крутнул меня, с силой выворачивая руку, и заглянул в наполнившиеся слезами глаза.
— Девочка, называй вещи своими именами, — зло прошипел молодой мужчина. — Ты и метаморф тоже. Но это не отменяет того, что ты мерзкий проявитель. Идем!
И он возобновил движение.
Сопротивлением мне удалось существенно замедлить его, но толку… До наступления вечера и возвращения метаморфам физических оболочек оставалось больше часа. Столько я не продержусь. К тому же этот чокнутый разозлился, что привело к появлению синяка у меня на щеке и ссадины на коленке.
— Пусти! Куда ты меня ведешь? Зачем? Что я тебе сделала?! — Я задыхалась от рыданий.
— Посмотри на меня — и сразу поймешь, — отпустить добычу он даже не подумал.
Вот это влипла! Зачем только потащилась одна гулять? Свободы захотелось? Ну так вот она, свобода, в худшем своем проявлении…
Почему-то даже не удивилась, когда поняла, что ведут меня в дом Орлгордов.
Мучитель с силой толкнул калитку, протащил меня через двор в направлении дома… и тут произошла очередная неожиданность. На крыльцо вышел другой Орлгорд, которого я знала.
— Кэйлик?.. — этот, со шрамами, был удивлен не меньше меня.
Мы остановились. Метаморф с такой силой сжал мой локоть, что я всерьез испугалась, как бы руку не сломал.
— Не ожидал, брат? — ухмыльнулся парень.
Их взгляды столкнулись. Повеяло холодом. Похоже, братья не слишком-то ладят.
— Как ты?.. Днем… — Удивление мешало говорить связно.
— Так же, как и ты, — сообщил Кэйлик и попытался самоуверенно улыбнуться, но тут же поморщился от боли. Нарывы вокруг рта никуда не делись. — Эта малышка проявила меня.
И указал взглядом в мою сторону.
Ой… Я вся обомлела от ужаса. Как же так? Я отдала почти весь свой дар? И ради кого! Ради совершенно незнакомого метаморфа? Еще и противного к тому же.
Получается, я теперь почти не проявитель. Но… как тогда Орлгорд со шрамами меня раскусил?
— Хватит врать! — вспылил тот, который притащил меня к дому с синими розами. — Эта девчонка — сильный проявитель. До сих пор. В ней бы ничего не осталось, если бы все было так, как ты говоришь.
Кэйлик, похоже, не мог похвастаться обширными знаниями о проявителях, поэтому просто пожал плечами. А потом спустился к нам… ко мне. Осторожным движением убрал за ухо белокурую прядь, ободряюще улыбнулся и взял за руку. От изумления я даже реветь перестала. В следующее мгновение наши запястья окутало сияние цвета лунного камня с золотистыми проблесками.
— Убедился, Шален? — Голос Кэйлика зазвучал вкрадчиво. — Эта девочка моя, будь она хоть пять раз проявительница. Руки убрал!
Но старший брат медлил. Его полыхающий ненавистью взгляд испепелял младшего и опять возвращался ко мне. И так раз за разом.
— Все равно она…
— Моя, — с нажимом повторил младший и указал на волдыри на лице. — Отпусти ее, она заразная. Или будем из-за нее биться?
Несколько секунд показались вечностью. Я боялась даже вздохнуть. И угораздило же!
Шален выругался сквозь зубы, резко пихнул меня брату и скрылся в доме.
Кэйлик поймал, удержал, не дал упасть.
Как раз в этот момент вокруг дома стали оживать синие розы. Они поднимались из травы с закрытыми еще бутонами, тянулись вверх. В воздухе поплыл тонкий прохладный аромат. Душа замерла от красоты происходящего. Я думала, таких не бывает, а они… прекрасны.
— Налюбовалась? — Кэйлик отстранился и развернул меня лицом к себе. — А теперь идем отсюда, пока мать не пришла в себя.
Он уверенно потащил меня прочь от дома.
Первое время двигалась по инерции, без единой мысли в голове. Потом пришли усталость, дрожь после пережитого и боль в коленке. Я стала отставать, и спутнику пришлось замедлить шаг.
Дорога была знакома. Мы шли к Лунной школе.
— Если опять начнешь реветь, я тебя стукну, — пригрозил Кэйлик.
— Спасибо, — прошептала я почти беззвучно.
Но он услышал.
— И тебе.
— Я не нарочно, — почему-то начала оправдываться.
— Знаю.
Больше слов не нашла. Предполагалось, что он меня ненавидит, а он спас, защитил и ведет в школу. И при этом он все еще самоуверенный Орлгорд, который жутко раздражает. Я ему тоже не особо нравлюсь. Ну и как это все понимать?
Взошла луна, стали появляться метаморфы. Чудеса, которые творятся по ночам в этой части Блэкдорна, стали уже привычными, больше не пугали и не удивляли. Я даже по сторонам не особо глазела, смотрела строго себе под ноги и почти ни о чем не думала. Поэтому, когда Кэйлик вновь заговорил, оступилась и только благодаря его поддержке не упала.
— До занятий еще есть часа три. Может, зайдем куда-нибудь?
— Зачем? — Опыт общения с Орлгордами заставил насторожиться.
— Неплохо бы перекусить и взглянуть поближе на твою ссадину, — пожал широкими плечами парень. — И поговорить.
Доля здравого смысла в его предложении была, но мне просто до безумия хотелось забиться в какой-нибудь тихий темный угол и немного прийти в себя.
— Не думаю, что…
— Трусишь? — Сапфировые глаза насмешливо заблестели.
— Вот еще! — тут же фыркнула я.
Подумать, что говорю, не успела. Рядом с ним хотелось быть колючей.
— Тогда идем. — И, не обращая внимания на возмущенное сопение, Кэйлик потащил меня в ту самую кофейню, где мы как-то были с отцом.
Столик, правда, выбрал другой, подальше от больших окон, в самом темном углу. Сделал заказ, и пока официантка несла кофе и пирожок с вишней для меня и омлет для него, успел смотаться в аптеку. Оттуда вернулся с обеззараживающим раствором и какой-то мазью. Вооружившись лекарствами, он чуть повернул меня и опустился на корточки, чтобы обработать коленку. Старую ссадину, которую я привезла еще с другой половины города, тоже, конечно, заметил и не смог удержать свое драгоценное мнение при себе.
— Аккуратнее надо ходить.
Обычно я спокойная, даже тихая, но тут почему-то разобрала злость.
— Я учту, но желательно, чтобы всякие на голову двинутые метаморфы ко мне лап не тянули.
— Договорились, я об этом позабочусь, — невозмутимо согласился он и щедро брызнул на ранку антисептиком.
— Ай! Жжется же… — Я взвыла. И, отдышавшись, вернулась к главному: — Я не это имела в виду. Твоя помощь не требуется.
Кэйлик сосредоточенно вытирал салфеткой мою ногу, промокал остатки лекарства и осторожно убирал оставшиеся соринки. Иногда его пальцы касались кожи и… меня словно молниями пронзало. Он не мог этого не заметить!
— Серьезно? — Наконец он поднял на меня сапфировые глаза. — Ну-ка, прикинем… Беззащитная проявительница с сильным даром в городе, кишащем метаморфами. Да один только мой брат чего стоит! Он же повернут на таких, как ты.
— Я заметила, — буркнула враждебно.
На поверку это была жалкая попытка скрыть страх.
Закончив промывать ссадину, Кэйлик щедро нанес пахнущую травами мазь. И на щеку тоже, хоть я и пыталась увернуться.
— Наблюдательная моя, — хмыкнул он. — Теперь рассказывай, как дошла до жизни такой. И постарайся сделать это убедительно, чтобы я поверил, что ты не шпионка.
И он уселся за столик напротив меня, подпер подбородок кулаком и приготовился слушать.
Похожую на правду ложь с ходу придумать я не смогла, так что выложила все, как есть. Про замужество мамы, подслушанный разговор, укол, как очнулась в доме у бабушки и неожиданно для самой себя стала студенткой Лунной школы. Он слушал спокойно, не перебивал, и лишь округлившиеся сапфировые глаза выдавали изумление.
Когда я закончила, молчали несколько минут.
За это время нам принесли еду. Я придвинула к себе кофе и осторожно сковырнула ложечкой немного взбитых сливок, политых карамелью.
— Сам не знаю, почему я тебе верю, — пробормотал Кэйлик.
— Может, потому что я говорю правду? — сделала первый осторожный глоток и блаженно зажмурилась.
Аромат кофе успокоил, унял дрожь, горячие бока кружки согрели ладони. Я даже на слабую улыбку сподобилась.
— Не исключено. — Орлгорд тряхнул головой, словно стремился отогнать оцепенение. — Со своими я разберусь, но на всякий случай будь осторожна. Не ходи по улицам одна. Если куда-то надо, зови меня.
Надо. В противоположную часть Блэкдорна. Интересно, если бы я сказала это вслух, он бы согласился меня проводить?
По глазам вижу, что нет. Смотрит, как на собственность. Ценное приобретение. Будто в лотерею выиграл. Понять его чувства я могла, но заботиться решила все-таки в первую очередь о себе.
— Все метаморфы так ненавидят проявителей? — Вместо всяких глупостей я решила немного разведать обстановку.
— Ненависть — это не то слово, — отозвался Кэйлик, уплетая омлет. — Если попадешься, тебя попытаются использовать. Возможно, обменять. Или еще как-то. Тут много вариантов. Но моя семья таких, как ты, действительно ненавидит.
Час от часу не легче.
Но раз уж мы все равно вместе едим и разговор поддерживать надо, я решила дать волю любопытству.
— Почему?
— Видела моего брата?
Воспоминания о жутких кривых шрамах заставили содрогнуться.
— Это проявители сделали?
— Побочный эффект лунной магии. И испортившийся характер тоже, — но видя, что я все равно не понимаю, он расщедрился на нормальные объяснения: — Его невеста была из ваших. Разразился жутчайший скандал, но Орлгорды в этой части города всегда имели огромное влияние. Мать пригрозила, что лишит всех недовольных средств к существованию, и те угомонились. Заключили помолвку. А через три месяца Сапфиру убили.
— Проявители?
— Нет, наши, из воинствующих. Нашелся один ненормальный. — Кэйлик скривился и потер лицо ладонью, но стереть воспоминания было нельзя. — Лунная магия, будь она проклята! Шален попытался закрыть Сафи собой, но заклинание — это не метательный дротик. Не получилось. Она умерла у него на руках. А мой брат стал уродом и озлобился.
История была захватывающей и очень печальной. К моменту, когда Орлгорд-младший замолк, я уже не держала зла на наследника их семейства. Даже обиды не осталось. Он пережил такое…
Видя мое настроение, он чуть подался вперед и с проказливой улыбкой сковырнул немного взбитых сливок.
— Вкусно…
— Особенно с омлетом, — не улыбнуться в ответ не получилось.
— Вайрис, не жадничай!
Оставшееся время болтали о ерунде, подначивали друг друга, даже смеялись. Я успокоилась, расслабилась и неожиданно для себя обнаружила, что его глаза по цвету точь-в-точь как камни на моем скарабее. Два крупных синих сапфира. Красиво. А все равно самоуверенный и немного резковатый парень раздражал. Не выношу людей, которые считают, что все на свете существует исключительно ради их удобства. К метаморфам это тоже относится.
Мы уже подходили к школе, когда Кэйлик опять заговорил о серьезном.
— Кто еще знает? — о чем, объяснять не требовалось.
— Бабушка и Норстон. — В мыслях он постепенно становился для меня «папой», но произнести это слово вслух было страшно.
— И все? Точно? — он пристально всмотрелся в меня.
— С чего вдруг такая забота? — Рядом с ним я не чувствовала себя в безопасности и пыталась выстроить между нами стену.
— Ты меня проявила.
Как будто это что-то значит!
— Нечаянно получилось, так что ты мне ничего не должен.
Метаморф рассмеялся так громко и издевательски, что на нас прохожие коситься стали.
— Вайрис, расслабься, я не о тебе пекусь. Ты, конечно, хорошенькая, но кругом таких полно, и намного менее строптивых. В данном случае меня заботит исключительно собственная шкура.
— В качестве благодарности мог бы быть вежливым со мной. — Похоже, у него потрясающий талант выводить из себя.
— Постараюсь, — с серьезным видом пообещал Кэйлик и тут же начал исполнять обещание — галантно распахнул передо мной калитку и пропустил вперед.
Школьная территория была абсолютно безопасна, и я ускорила шаг, стремясь избавиться от неприятного общества. Не вышло. Он догнал и поймал за руку.
— Ну что еще?!
— Мы теперь связаны, — понизив голос, просветил меня этот кошмар многоликий. — Одна Луна знает, насколько крепко. В любом случае, я не могу позволить себе тебя потерять.
Мгновения моей растерянности ему хватило, чтобы слегка погладить по щеке, прощаясь, и унестись по своим делам.
— Увидимся!
— Защити меня, Луна! — простонала я горестно и пошла вспоминать, где меня поселили.
В комнате нашлась порядком издергавшаяся сестра.
— Шалисса! — Она тут же подлетела ко мне светлым облаком и принялась метать глазами молнии. — С ума сошла, так пугать?! Я не знала, что думать! Где ты была?
Знаю, я должна, нет, просто обязана была соврать. Чтобы не выдать себя, чтобы оградить ее. Но я устала до смерти, от постоянных недоговоренностей было мерзко, а до первого занятия оставался еще час. Поэтому…
— К стене ходила. — Я ответила чистую правду.
— Зачем? — Арабель непонимающе моргнула.
— Белька, ты тайны хранить умеешь? — спросила я строго. — Чтобы от всех. Ни одной живой душе говорить нельзя.
Несколько секунд метаморфа задумчиво покусывала нижнюю губу, потом неуверенно кивнула.
— Хорошо, я постараюсь, — и добавила тверже: — Я обещаю!
Второй раз за день пришлось пересказывать свою историю. Я понизила голос до полушепота, боясь, как бы не услышал кто-нибудь посторонний. Одинаковые кулоны на наших шеях светились. Такие носили все адепты луны, это что-то вроде амулета, личного талисмана и накопителя силы. Я пока не очень в этом разобралась, знала только, что он помогает направить капризную лунную магию в нужное русло. Хотя результат ее применения всегда остается непредсказуемым.
Но интуиция твердила: если кто и захочет, ничего лишнего не услышит.
Реакция Арабель была в точности такой же, как у Кэйлика, — она потеряла дар речи и широко распахнула глаза. Иногда раздавались восторженные вздохи и тихие возгласы. Когда же я замолчала, сестра придвинулась ближе и крепко обняла меня. Так, что дышать стало трудно. Откуда только силы взялись!
— Бедная моя, — шептала она, поглаживая меня по волосам. — Сколько же ты натерпелась…
Из глаз брызнули слезы. Понимание и немного участия — это как раз то, чего мне так не хватало в последние дни, несмотря на любовь и заботу новой семьи.
— Мне во что бы то ни стало надо попасть на другую сторону, — судорожно всхлипнув, подвела итог сказанному я.
— Придумаем что-нибудь, — заверила художница.