Глава 8. Небесный Коготь

Полноценного сна не получалось – витали перед глазами обрывки каких-то картин, всплывали чьи-то лица, вроде знакомые, а вроде и нет… А самое главное – то и дело возникало ощущение, что он забыл о чем-то важном. Ощущение было настолько мешающим, настолько неприятным, что Крис не выдержал и открыл глаза. И попытался разобраться, что же именно доставляет ему неудобство. Что-то связанное со служителями Триединого? С переброской на Ново-Марс сил Стафла? С дальнейшим своим существованием – «недугом бытия», как сказал бы стихоплет Гамлет Мхитарян?

Наконец-то ответ нашелся, и Габлер облегченно вздохнул и тихо рассмеялся, глядя на звезды. Дело было в коньяке. Точнее, в его отсутствии. Он, Крис, направляется в безалкогольную подземную зону, не прихватив с собой алкогольной жидкости – слишком поспешным был его исход из Александрии. А глоток-другой коньяка иногда бывает ну просто необходим…

Габлер сел и обвел глазами темные небесные просторы. И замер, глядя на заднюю стенку уникара. Звезды за ней дрожали и расплывались, потому что воздух нагревался струей из двигателя. И дрожали не только звезды, но и красные габаритные огни двух летящих в отдалении машин. Они следовали за уникаром Криса, находясь чуть выше, справа и слева, не приближаясь и не удаляясь, и до них, как прикинул Габлер, было не больше километра. Судя по обозначенным огнями контурам, сзади шли полицейские машины. Понятное дело, они не просто сопровождали его уникар, а были намерены принудить к посадке в удобном месте. Например, в ближайшем городе. И такие возможности – Габлеру это было известно – у них имелись. Выходит, его бегство из Александрии все-таки не осталось незамеченным.

– Блип! – сказал Крис.

А больше ничего и не надо было говорить – в это короткое слово он вложил все свои чувства. И ни одно из них не входило в категорию добрых.

Да, не надо было ничего говорить, надо было действовать. И чем быстрее, тем лучше. Именно этим Габлер и занялся, перебравшись в кресло водителя. Первым делом он выяснил, где сейчас летит уникар и какой крупный населенный пункт находится поблизости. Таким пунктом оказался город Эммаус. Крис вывел на панель его схему и быстро ее изучил. Вторым делом он извлек из-под панели блок с запрограммированным курсом и сунул в карман безрукавки. Затем отключил пайлота и перешел на ручное управление. Теперь все зависело от его умения и возможностей уникара. На что способна такая машина, Габлер знал. То, что он собирался на ней проделать, не было чем-то запредельным, но обойтись без риска не получалось. А риск был связан, в первую очередь, с уровнем его, Криса, летного мастерства.

«Ты справишься», – сказал он себе.

Шлем с информером не входил в комплект оборудования уникара, а он сейчас был бы очень кстати. Оставалось надеяться только на видеокамеру, которую Габлер и включил. На обшивке напротив его лица тут же возникло вполне различимое объективом пространство впереди летящей машины. Крис спроецировал прямо на него, справа, приборную панель и схему движения уникара относительно Эммауса – так было удобнее, чем водить глазами туда-сюда.

Обе машины продолжали идти следом как привязанные. Те, кто сидел в уникарах, были уверены в том, что этот тип никуда от них не денется.

«Спокойной ночи, парни!» – усмехнулся Габлер и провел пальцем под правым подлокотником.

Ремни безопасности зафиксировали его тело в кресле. Крис погасил габаритные огни и сосредоточился на управлении машиной. Его пальцы запорхали над панелью управления, и в ответ на эти движения двигатели взвыли.

Форсаж!

Уникар по дуге рванулся вверх, уходя к звездам. Перегрузка придавила Габлера к спинке кресла – квенчера в таких аппаратах тоже не было. Ни к чему они самому обычному наземно-воздушному пассажирскому транспорту. Да и предельная скорость уникаров значительно уступала скорости боевых машин. Другое дело, что перегрузки Габлер испытывать не привык. Впрочем, неприятные ощущения длились недолго. Поднявшись до одиннадцатикилометровой высоты, уникар словно перевалил через вершину горы и пошел вниз. Определив по схеме расстояние до Эммауса, Габлер выбрал нужный угол пикирования, включил заднюю видеокамеру и прибавил скорость. Когда на горизонте забрезжили огни Эммауса, он приготовился к выходу из пике. Где сейчас находились преследователи и чем они занимались, Крис не видел – задняя камера показывала только звездное небо. Значит, полицейские машины не стали повторять его маневр и, вероятно, проскочили вперед и оказались вне обозримого пространства. Собственно, сейчас Габлера это мало интересовало – у него была своя задача.

До земли оставалось уже меньше сотни метров, и Крис начал переводить уникар в горизонтальный полет. Выход из пике был сопряжен с еще большей перегрузкой, чем при прыжке к границе тропосферы, но Габлер был к этому готов и охать не стал. Наконец перегрузка исчезла. Крис вновь вывел на панель схему Эммауса, сориентировался и стал снижаться, сбрасывая ход. Но габаритные огни так и не включал. Мелькнула внизу широкая река, за ней один за другим пошли мелкие поселки, окруженные рощами, – ночная темнота не была помехой для видеокамеры. Вдали показались первые здания Эммауса. Слева по курсу выделялись своими размерами производственные корпуса. Судя по схеме, это был химзавод. Мимо завода тянулось широкое шоссе, чуть дальше переходящее в городскую улицу. С одной ее стороны раскинулся парк, а с другой стояли жилые дома. Шоссе было пустынным, и Крис без проблем посадил на него уникар. Доехал до первого трехэтажного дома, остановился в освещенном фонарями парковочном кармане, отстегнул ремни и, забрав сумку, покинул машину. Только теперь он обвел взглядом небо – ничего там не было, кроме звезд. Полицейские уникары сгинули в ночи. Габлер быстро, почти бегом, направился к углу дома, намереваясь через дворы выбраться на другую сторону квартала. На ходу он вынул унидеск, узнал номера местных служб аэротакси и вызвал машину на улицу Айе Крина к дому номер семьдесят два. Именно туда и лежал его путь.

Во дворах было тихо и безлюдно. Возле фонарей вилась мошкара, у подъездов бегали какие-то мелкие зверьки. Крис перешел на спокойный шаг, всем своим видом изображая местного любителя ночных прогулок. Когда он вышел на улицу Айе Крина, желтое с синим пояском аэротакси уже стояло у тротуара. Габлер сел в него и на всякий случай в очередной раз набрал Гелисинийру – и опять безуспешно. Убрав унидеск, он вывел на панель карту континента и определился со своими дальнейшими действиями. Пятнистые горы находились на северо-западе, но Габлер решил лететь на запад, к городу с интересным названием Камень-Выдропужск. Оттуда он планировал направиться к северу и только потом, уйдя на восток и описав дугу, лечь на курс к подгорному храму. Конечно, при таких маневрах терялось время, зато они давали шанс беспрепятственно добраться до обители беллизонских жрецов. Самый краткий путь не всегда бывает самым безопасным – это Крису вбили в голову еще в учебном центре Стафла на Ковчеге-III в системе Весты. Он не сомневался в том, что преследователи его потеряли – откуда им было знать, что он пересел в такси? Не будут же они набрасываться на каждую машину, вылетевшую из Эммауса – это просто нереально. Но осторожность предпочтительнее неосмотрительности…

Полет до окруженного озерами и лесами Камень-Выдропужска прошел без проблем. Когда такси приблизилось к окраине города, Габлер дал команду пайлоту совершить посадку возле шопа – яркая вывеска на его крыше была чуть ли не больше самого здания. Там Крис наконец-то приобрел бутылку коньяка «Озеро Рица». О таком коньяке он не слыхивал, но этикетка была красивой. Впрочем, Габлер сразу перелил пахучий напиток в купленную следом плоскую фляжку и убрал ее в сумку. А то, что не поместилось во фляжку, перекочевало ему в желудок. Коньяк оказался очень даже ничего, и если именно он наполнял неведомое озеро Рица, то Габлер с удовольствием отдохнул бы там недельку-другую. Еще он вынес из шопа пакет с разной снедью, чтобы пожевать в полете.

– Теперь вот сюда, но не по прямой. – Крис высветил на схеме произвольную точку в Пятнистых горах, расположенную заведомо дальше плато Триединого, и размашистой завитушкой обозначил намеченный путь.

– Это будет стоить дороже, чем по прямой, – предупредил пайлот.

– Не проблема.

Габлер оплатил свое дальнейшее перемещение в пространстве, и такси взмыло в ночное небо.

Шло время, Крис потихоньку опустошал пакет и иногда проверял, что творится сзади. Никто за ним не гнался. Несколько раз проплывали вдали огни каких-то машин, но ни одна из них не изменила свой курс, чтобы сблизиться с эммаусским такси. Да, преследователей ему удалось перехитрить.

Но все равно Габлер не расслаблялся.

Когда такси, выписав в воздухе многокилометровую петлю, подлетело к Пятнистым горам, до рассвета было еще далеко. Прежде чем углубляться во владения беллизонцев, следовало произвести кое-какие манипуляции с оборудованием.

В отличие от уникара жрецов, панель управления в эммаусском такси голыми руками было не открыть. И Крис вновь прибег в хорошо зарекомендовавшему себя инструменту – пилке для ногтей из маникюрного набора. Он подковырнул панель и некоторое время изучал скопление блоков. На попытку вынуть один из них из гнезда пайлот отреагировал таким визгом, что у Габлера зазвенело в ушах. Можно было не сомневаться в том, что робот сейчас начнет посылать сигналы тревоги во все ближайшие полицейские участки.

– Не верещи, пожалуйста! – поморщился Крис.

Он сунул палец поглубже в панель, нащупал переключатель – и визг прекратился. Затем быстро перебрал несколько блоков панели, нашел нужный и заменил его на блок с запрограммированным курсом, который вынул из храмового уникара. И удовлетворенно сказал:

– Вот так. И нечего было возмущаться.

Пайлот молчал. Обиженно, как показалось Габлеру. Однако воспрепятствовать действиям пассажира не имел возможности. А у Криса выбора просто не было – он не знал, из какой именно точки улетал отсюда. Вариант с посадкой в том месте, где приземлилась удравшая с Вери Ромы космическая яхта, он даже не рассматривал – лишние сложности были совсем ни к чему.

– Пропала связь с таксопарком, – заявил пайлот через несколько минут. – Не могу восстановить. Продолжать движение?

– Продолжай, – сказал Габлер.

Он был уверен в том, что имперские специалисты занимаются проблемой невидимого колпака, которым служители Триединого накрывают свою территорию. Занимаются, но решить не могут. Во всяком случае, пока. И связь тут продолжала вырубаться по воле беллизонских жрецов.

А потом ему пришло в голову, что обитель служителей Триединого может встретить чужой летательный аппарат так же, как она в прошлом году встретила флаинг «минерв» – орудийными выстрелами на поражение. Оставалось надеяться только на то, что охрана подгорного храма все-таки не будет палить по обычному аэротакси. И все-таки Крис занервничал – это была бы очень глупая смерть. Если, конечно, уместно так говорить о смерти. Чтобы снять напряжение, он достал фляжку и сделал длинный глоток, мимолетно подумав: коль лупанут по нему снарядом, пусть последние впечатления о пребывании в этой жизни будут приятными.

Волнение его достигло предела, когда аэротакси зависло в воздухе и стало снижаться. Это означало, что машина опускается в точку старта храмового уникара. Небо над горами было затянуто облаками, в ночи не горел ни один огонек, и Крису оставалось только сидеть, сжав кулаки и закусив губу, и ждать, чем все это закончится.

К счастью для него, ничего страшного не случилось. Такси, выпустив колеса, с легким толчком совершило посадку. Можно было предположить, что машина стоит над закрытой шахтой, ведущей в подгорный ангар. Габлер извлек из-под панели блок беллизонского уникара и вернул на место блок такси.

– Пока не улетай, – сказал он пайлоту. – И включи фары.

– Не улетаю. Включаю, – отреагировал робот. – О вмешательстве в работу моих систем будет доложено.

– Докладывай, – усмехнулся Крис. – Вреда я твоим системам не причинил.

Он выбрался из машины на крышку шахты. Крышка то ли была сделана из камня, то ли имитировала каменную поверхность. Размеры окруженной скалами площадки позволяли садиться здесь уникарам, а вот флаинг на ней уже не поместился бы. Из трещин росла трава, кое-где торчали скопления прутиков, изображающих кусты. Габлер потоптался, медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, давая возможность наблюдателям разглядеть, кто именно прибыл сюда, – а за ним, конечно же, наблюдали, – и опять сел в машину.

– Новый заказ? – спросил пайлот приятным голосом.

– Нет, пока стой на месте, – ответил Габлер.

– Не могу связаться с таксопарком, – напомнил робот.

– Когда полетишь назад, в Эммаус, связь восстановится, – успокоил его Крис. – Тут зона радиомолчания.

– Почему тут зона радиомолчания? – после паузы осведомился искусственный водитель.

– Этого требуют высшие соображения, – внушительно отчеканил Габлер запомнившуюся ему фразу. А вот кто это говорил и по какому поводу, он забыл.

Пока пайлот переваривал слова Криса, каменная плита дрогнула и пошла вниз, увлекая с собой аэротакси. Секунд через двадцать она наклонилась, и машина соскользнула с нее. Сквозь прозрачную крышу такси было видно, что плита приняла прежнее положение и стала подниматься к поверхности, полностью закрыв ствол шахты. А такси начало падать на освещенную площадку, расположенную глубоко внизу, в каменной толще. Точнее, не падать, а неторопливо снижаться, будто его осторожно опускала чья-то невидимая рука.

– Перемещение производится без моего участия, – сообщил пайлот.

– Все в порядке, – заверил его Крис.

Такси мягко коснулось колесами серого пола знакомого ангара. Нижнее отверстие шахты чернело в центре потолка этого кубического помещения. У стены стояла маони Ваке. И не одна. Сбоку от нее выстроились в ряд пятеро парней в одинаковой темно-желтой одежде, похожей на комбинезоны, и открытых сандалиях с квадратными пряжками. Каждый из них держал в руке темный шарик диаметром сантиметра четыре. Шарики напоминали детские мячики, но Габлер сразу предположил, что внутри находятся ниби. Это были вместилища для маленьких гранат. Метни такой шарик – и от аэротакси вряд ли останется что-нибудь вразумительное. Парни явно принадлежали к силам самообороны жреческой общины. И где они только были, когда прошлым летом в храм ворвались файтеры двадцать третьей вигии? Или задуматься о самообороне жрецов вынудило именно то вторжение?

Крис вышел из такси и выставил перед собой открытые ладони, показывая, что оружия у него нет.

– Ваке, я один.

Маони показала рукой, чтобы он оставался на месте, и направилась к нему.

– Где наш уникар? – строго спросила она.

– Пришлось оставить в Эммаусе, мне сели на хвост, – пояснил Габлер.

Тонкие брови Ваке поползли вверх.

– Сели на хвост?

– Ну, полиция за мной увязалась. От полов я ушел, но чтобы не светиться, пересел на такси.

– Не светиться… – с недоуменным видом повторила Ваке.

– Они бы не пропустили меня сюда на вашем уникаре, – терпеливо сказал Крис, стараясь подбирать слова. – Записи о последнем отрезке пути, над Пятнистыми горами, в такси нет, я об этом позаботился. Так что можно возвращать его в Эммаус, в таксопарк. Послушай, Ваке, у меня очень важное сообщение для Орио… для ондаллио Ориобеллиза. Срочно веди меня к нему!

Брови маони опять зашевелились.

– Ондаллио Ориобеллиз спит.

– Ваке, его нужно разбудить. Я должен немедленно поговорить с ним. Это касается дальнейшего существования вашей общины, понимаешь ты или нет?

Как показалось Габлеру, маони для принятия решения потребовалась целая вечность.

– Хорошо, – наконец произнесла она, – я доложу кому-нибудь из силлонов.

«Понятно, – с досадой подумал Крис. – Вигион центуриону, центурион манипуларию, манипуларий легату… А в это время Бонапарт переходил границу…»

– Докладывай кому угодно, Ваке, только быстрее. Иначе может случиться так, что будет уже поздно.

Небольшой зал со светящимися стенами был круглым. Таким же, как стол в его центре. Возле стола стояли несколько стульев с высокими спинками. На одном из них сидел Ориобеллиз – в традиционном плаще, суровый, чуть заспанный. Габлер, по указанию главного жреца, расположился напротив, повесив сумку на спинку соседнего стула. Больше никого в зале не было. И ничего примечательного тоже, если не считать статуи на стенном выступе. Беломраморная метровая женская фигура напоминала ту, которую Крис уже видел в прошлом году у входа в зал Триединого. Спокойное лицо, закрытые глаза, слабая улыбка на тонких губах. Выпуклый лоб со знаком Триединого, высокая грудь, завитки в паху. Имелись и отличия – руки женщины не покоились крест-накрест на животе, как у той, а были согнуты в локтях и чуть разведены в стороны, ладонями вверх, словно женщина держала какой-то невидимый груз. И волосы не спадали с плеч, а были уложены в высокую прическу. Выбитый в стене над головой женщины равносторонний крест вряд ли имел какое-то отношение к христианству.

Габлер уже обрисовал Ориобеллизу ситуацию и теперь сидел и ждал, когда жрец отреагирует на его рассказ. А беллизонец молчал, словно спал с открытыми глазами.

«Зря ты все это затеял, Орио, – подумал Крис и положил руки на стол. – Сидите себе, занимайтесь своими делами, вас же никто не трогает. Зачем тебе вся планета?»

Он сейчас очень не прочь был бы принять теплый душ, вытянуться на ложе и погрузиться в мир сновидений. Хороших сновидений.

– Значит, не внял он моему предупреждению, – наконец глухо произнес жрец. – Нет у него чутья… Что ж, пусть пеняет на себя. Я хотел обойтись без крови, но, вижу, без крови не получится. И эта кровь будет на нем.

– А вам что, легче от этого станет? – спросил Габлер. – Не жалко своей крови?

Ориобеллиз мрачно взглянул на него:

– Я говорю не о нашей крови, а о крови тех, кто погибнет из-за упрямства этого… этого правителя. Пострадаем не мы, а те, кто живут в городах: в Стронгхолде… Нью-Фриско… Александрии… Реале… Эммаусе… Манхэттене…

Он ронял и ронял слова, перечисляя названия номианских городов, словно скользил взглядом по невидимой карте, и у Криса по спине забегали мурашки.

– А каким образом они пострадают? – поинтересовался он, когда Ориобеллиз замолчал. – Что вы можете предпринять?

– Балункон, – коротко сказал жрец, как будто это все объясняло.

– Что это такое?

– Маленький белый червь, сотворенный чародейкой Ниих по просьбе поруганной Мальданонни. Он влез в рот спящему захватчику Раадиугру, проник в мозг и притаился там. Захватчик даже не подозревал об этом и продолжал жить своей жизнью. А потом балункон, по команде чародейки Ниих, заставил Раадиугра убивать своих же воинов. Так гласит легенда. И эта легенда имеет продолжение. – Ориобеллиз вновь устремил на Габлера тяжелый взгляд. – Мы создали много балунконов, и теперь все они ждут своего момента. Команды на пробуждение. Мои сообщинники потратили немало времени, чтобы провести эту работу… И она уже закончена. В любой выбранный мною миг балунконы в головах заставят своих носителей взять ниби и взрывать все, что велят им белые черви. – Жрец хмуро усмехнулся. – Разумеется, белые черви – это только образ, никаких червей нет. Но воздействие – есть! И ниби припрятаны в городах в достаточном количестве.

Габлер сидел, буквально придавленный взглядом Ориобеллиза, и чувствовал, что мурашки превращаются в сотни холодных колючих льдинок, от которых стыла кровь. Да, древние знания не лежали в этой обители мертвым грузом – служители Триединого старались использовать их в своих интересах. Им удалось каким-то образом обработать сотни, а то и тысячи номиан, внедрив им в голову скрытую программу. И когда программа включится, эти номиане направятся к тайникам с гранатами – места таких тайников подскажет та же программа, – а потом… Страшно представить, во что превратятся города Нова-Марса… И сколько будет жертв…

– Мы не ставим целью уничтожить все что только можно, – продолжал главный жрец, словно уловив мысли Криса. – Мы просто покажем, на что способны. Мы дадим понять этому Сюрре, что в состоянии уничтожить всю экономику, насажденную здесь Империей. Нам, служителям единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, она не нужна. И зачем Сюрре такой Милиль? Надеюсь, у него хватит ума понять, что цепляться за Милиль бесполезно и лучше навсегда забыть о нем.

– Но если вы пойдете на такое, то кровь жертв будет не на Императоре, а на вас, – пробормотал Габлер. – Это тебя не смущает, ондаллио Ориобеллиз?

Впрочем, он уже знал, что ответит беллизонец.

– Я не злодей, и меня не радует чужая смерть. Если бы можно было обойтись без крови, я бы с удовольствием выбрал такой путь. – Жрец медленно откинулся на спинку стула. – Но крови не избежать. И только от Сюрре зависит, сколько ее прольется.

В зале наступила тишина. Крис лихорадочно соображал, что можно возразить этому… этому фанатику. Наконец ему показалось, что он нашел решение.

– Внедрите программы… ну, этих ваших червей-балунконов… во всех номиан, – предложил он. – Кроме беллизонцев. Пусть у населения возникнет непреодолимое желание покинуть планету.

– Не получится, – бросил Ориобеллиз. – Черви умирают, выполнив свою задачу, и самостоятельность мышления возвращается. И это был бы очень долгий путь, ведь воздействовать придется на миллионы и работать с каждым.

– А так, думаешь, получится? – прищурился Габлер. – Босс поймет, кто стоит за этими взрывами… Собственно, вы сами его предупредили… И сделает все, чтобы ваш подземный город перестал существовать. Ядерный удар даже горы не выдержат, это я точно знаю. Если одной бомбы не хватит, не пожалеют и второй, и третьей… В Стронгхолде, конечно, после этого вряд ли кто-то захочет оставаться, и в Камне, и в Нижнем Волоке… И в Эммаусе, пожалуй… Но планета большая, так что переселятся на новое место и будут жить дальше. А вот вас уже не будет.

– Бомбу еще надо сюда доставить, – сказал жрец. – Не думаю, что они смогут это сделать. Не дадим.

В зале вновь воцарилось молчание.

«Угораздило же меня во все это вляпаться, – вдруг подумал Крис. – Не встретил бы тогда Эрика, и не было бы никаких передряг…»

Хотя… Даже если бы он тогда не встретил Эрика Янкера, то сейчас все равно был бы здесь, на Нова-Марсе. Только в составе двадцать третьей вигии, которую, скорее всего, бросят на штурм храма. И выбора бы у него не было. А пока выбор был.

«А если сейчас свернуть шею Орио? – пришла ему в голову новая мысль. – Помешает ли это пробуждению червей? Или команду на пробуждение может дать не только он?»

Жрец посмотрел на Габлера так, словно догадался о его намерениях, и произнес, подавшись к столу:

– Всего лишь несколько часов назад у нас появилось еще одно средство, которое ставит нас как минимум на один уровень с силами Сюрре. То есть проиграть мы просто не можем.

– Какое? – оторопело спросил Крис.

Ориобеллиз отодвинул стул и поднялся из-за стола:

– Сейчас увидишь.

Он подошел к статуе, запустил руку ей за спину и повернулся к Габлеру. Теперь Ориобеллиз держал в руке какой-то зеленоватый предмет размерами побольше парализатора – сантиметров двадцать пять в длину и около пятнадцати в ширину. Когда жрец приблизился к столу, Крис понял, что это сложенный в несколько раз кусок какой-то ткани с мягким отливом, похожей на бархат. Возможно, это и был бархат. Ориобеллиз положил его на стол, начал разворачивать, и Габлер усомнился в своем предположении. Это был не просто кусок ткани, это было нечто, завернутое в ткань. Он еще не успел осознать, что же лежит перед ним на столе, а сердце уже замерло, а из всех чувств осталось только одно: удивление. Точнее, изумление. А еще точнее – обалдение.

– Бли-ип… – Это было все, что, приподнявшись со стула, смог выдавить из себя Крис.

На зеленоватом бархате лежал предмет, очень похожий на носовую часть боевой ракеты, только сплюснутую, словно она побывала под прессом. С одной стороны находилось острие, противоположная сторона была раздвоена. Гладкая серая поверхность предмета едва заметно светилась, явно сама по себе, а не отражая свет стен зала, и в ее глубине кружились мелкие-мелкие искорки. Крис уже знал, что лежит перед ним, и все-таки вопросительно взглянул на Ориобеллиза.

– Это не блип, мистер Габлер, – едва заметно усмехнулся жрец. – Это Небесный Коготь. Еще один раналлакс.

Крис медленно опустился на стул, не сводя глаз с третьего в его жизни Копья Судьбы. В голове зазвучал голос Анизателлы. Габлер вновь слышал те слова, которые она говорила ему на борту брига, летевшего к Аполлону:

«Пришедшие с небес боги утратили на Земле несколько раналлаксов… Один из них остался на острове Атлантис и получил название «Небесный Коготь»… Потом его вывезли с острова… А позже прилетели дилильтэо из системы Суты и покончили с атлантами…»

И еще он вспомнил хрустальный череп. Низа погружалась в прошлое? В самом деле погружалась в прошлое? В реальное прошлое?

– У нее… получилось? – еле выговорил Крис, подняв взгляд на Ориобеллиза, который продолжал стоять у стола.

Жрец сразу понял, что Габлер имеет в виду.

– Да, получилось. Даллиа Анизателла сумела отыскать в прошлом Небесный Коготь и перенесла его сюда. Это один из тех раналлаксов, которые в древние времена…

– Я знаю, – нетерпеливо перебил его Крис. – Низа… даллиа Анизателла мне рассказывала. – Он вскочил со стула и уставился на Ориобеллиза: – Так почему вы раньше так не делали? Уже давно были бы с Копьем! К чему разводили всю эту мороку?

– Раньше мы не могли достать раналлакс из прошлого, – ответил беллизонец и мягко провел рукой по искристой поверхности Копья Судьбы. – И если бы даллиа Анизателла не покинула пятый слой фии и не ушла в лииэроно, у нее бы ничего не получилось. Вернее, в ней не проснулись бы те знания, которые позволили бы сделать это.

Что такое «пятый слой фии», Крис уже усвоил – так служители Триединого называли теперешнее свое существование. О «лииэроно», или «кругах пустот» Низа ему тоже говорила – это было посмертие, некое состояние после ухода из жизни. А еще она говорила, что кое-кто оттуда возвращался. Впрочем, Габлер и сам видел файтеров, которых вернули из-за черты. Но эти файтеры не приобретали там никаких знаний, ничего у них не просыпалось. А у Низы, выходит, знания проснулись. В дополнение к той памяти предков, которой она и так обладала. Низа была убита ударом Копья Судьбы, но это позволило ей извлечь из прошлого другое Копье Судьбы!

– Выходит, вам надо благодарить медиков, вернувших ее… – пробормотал он. – А то ушла бы навсегда… В лииэроно…

– Даллиа Анизателла не из тех, кто навсегда погружается в лииэроно, – торжественно произнес Ориобеллиз. – Ее ждут новые слои фии. Знание о том, как завладеть раналлаксом, пришло к ней, наверное, не случайно. Как бы то ни было, и она, и я считаем именно так. Она много думала об этом… здесь, в пятом слое фии… и знание открылось ей, когда она пребывала в лииэроно. Но проявилось не сразу, а постепенно… И ей пришлось приложить немало усилий для того, чтобы научиться правильно пользоваться этим знанием.

Жрец сел и вновь осторожно погладил предмет, оставленный на Земле неведомыми пришельцами. Крис тоже опустился на стул. Что-то в рассказе Ориобеллиза его смущало. Наконец он понял, что именно, и вопросительно взглянул на беллизонца:

– Но как она разыскала там Копье… то есть раналлакс? Она меня тоже посылала в прошлое, теперь я это понимаю… «Ульдеу» – погружение, так она сказала. Я еще думал, что это просто видения… Но я четко представил картинку того места, куда она меня перенесла – это была первая высадка землян на Луну, я еще в детстве видел и стерео, и видео… А где Ни… даллиа Анизателла могла видеть стерео острова Атлантис? И Когтя этого?

– Даллиа Анизателла использовала не стерео, а время от времени проявляющуюся у нее память предков, – объяснил Ориобеллиз. – Она представляла себе реальный остров Атлантис. Но нужно было еще отыскать там Небесный Коготь. – Жрец вновь скользнул взглядом по раналлаксу. – И не только отыскать, но и вытащить оттуда. И она все-таки смогла сделать это!

– Да-а… – выдохнул Габлер и тут же встрепенулся: – Но это же… Это же вмешательство в прошлое! Так ведь получается? Оно ведь может повлиять на ход истории, изменить ее! Я читал такое и арты смотрел… Забрал там пришелец из будущего у какого-то царя ган из-под подушки, царь отстреляться от врагов не смог, и все дальше вразнос пошло. Поражение в войне, карта мира стала другой и прочее… И современность тоже из-за этого изменилась…

– Изъятие Небесного Когтя на современность никак не повлияло, – сказал Ориобеллиз. – Во всяком случае, мы не заметили изменений. Есть Империя, есть Милиль и есть все тот же негодяй Сюрре. Реальность изменилась только в одном: в ней теперь присутствует Небесный Коготь. В общем, здесь много возможностей для умственных построений, но мы займемся ими потом. В более удобное время. Главное – теперь у нас тоже, как и у Сюрре, есть раналлакс, и проиграть мы, повторяю, просто не можем. Завтра, а точнее, уже сегодня, балунконы выполнят свою задачу. И по-другому не будет.

– А стоит ли устраивать кровопролитие? – спросил Габлер. – Может, просто поставить Босса в известность о том, что у вас есть Копье? И он отстанет от Нова… от Милиля. Я бы на его месте поступил именно так.

– И он поверит? – скептически усмехнулся Ориобеллиз.

– Надо показать Копье! Если вы снимете блокировку, я смогу связаться с одним грэндом, Шацким. А он доложит Боссу.

Жрец молчал, задумчиво поглаживая раналлакс. Затем поднял голову:

– Я уверен, что такой разговор никак не изменит ситуацию, но хотел бы послушать, что будет говорить этот грэнд. Но о балунконах ему ни слова! Неожиданность должна оставаться неожиданностью. Иначе мне придется сделать так, что ты онемеешь.

Непонятно было, подразумевает ли глава общины временное явление или сулит навсегда отнять у Габлера дар речи. Крис не сомневался в том, что обладателю древних знаний под силу и такое.

Ориобеллиз встал и подошел к настенной полке с одинокой хрустальной призмой. Поднес к ней руку, шевельнул пальцами, и когда в прозрачной глубине мигнул розовый огонек, заговорил по-беллизонски. В этот раз Габлер не узнал ни одного слова.

«Дать ему по затылку, забрать Копье и свалить отсюда», – внезапно подумал он, глядя в спину жрецу.

Теперь-то он знал, на что способны эти древние штуковины, и можно было бы придумать очень хорошие для себя варианты. Когда-то он такое уже прикидывал, заполучив первое Копье Судьбы. Исчезнувшее потом в космических глубинах.

«Сиди, комбинатор! – одернул он себя. – Умел бы крутиться, давно бы уже магнатом жировал у себя на Форпосте».

Порой он просто удивлялся тому, что приходило ему в голову.

Из призмы раздался мужской голос, произнесший два коротких слова. Жрец вернулся к столу и тяжело опустился на стул рядом с Крисом.

– Можешь связываться со своим грэндом, – произнес он. – Блокировка уже снята.

– Попробую. – Габлер вынул из кармана унидеск. – У меня есть кое-какие претензии к этому мистеру.

Он набрал номер Шацкого, включил озу и прибавил звук, чтобы Ориобеллиз мог слышать разговор. Прошло не менее десяти секунд, прежде чем в воздухе возникло лицо палатинца. Остроухий Солтио Шацкий не утратил сходства с эльфом, и этот эльф был явно из темных – или как их там? – судя по его не очень-то приветливому виду.

– Если собираешься начать с упреков, то я их не принимаю, – с ходу, не поздоровавшись, сказал Шацкий. Криса грэнд видел, а жрец оставался вне поля его зрения. – И сразу объясню, почему: ты нам нужен, Кристиан. Это я просто напоминаю, если ты вдруг забыл. Не могу тебя не похвалить – ушел ты вполне грамотно. А теперь хочу дать очень полезный совет: выбирайся из храма. Ты ведь там? Лети в Стронгхолд и жди, я с тобой свяжусь. Главное – не оставайся у этих парней, иначе можешь пострадать. Причем, так сказать, по максимуму… Надеюсь, понимаешь, о чем я? – Шацкий вдруг улыбнулся, и улыбка его показалась Габлеру оскалом. – Вот такое у меня вступление, а теперь я тебя слушаю. Если, конечно, тебе есть что сказать, кроме упреков. Я свою позицию обозначил четко.

– Мне есть что сказать, Солтио, – медленно начал Крис. – Кроме упреков. По-моему, бесполезно упрекать лжеца во вранье. Поэтому не буду. А буду я о другом. – Продолжая держать унидеск в правой руке, он левой рукой взял со стола Копье и поднес к себе, чтобы Шацкий мог увидеть серый искрящийся предмет. – Как ты думаешь, что это такое?

По лицу грэнда было видно, что он сразу все сообразил. Но ответил только секунд через пять.

– Судя по твоему торжествующему виду, беллизонским жрецам удалось где-то откопать еще одно Копье Судьбы. – Шацкий помолчал и многозначительно добавил: – Или же они заверили тебя в том, что этот… м-м… так сказать, артефакт является именно Копьем Судьбы. Которое они именно сейчас нашли. Там нигде, случайно, заводского клейма нет? Мол, изготовлено в какой-нибудь галактике Большое Магелланово Облако в таком-то древнем-предревнем году…

Габлер положил Копье на стол и мельком взглянул на Ориобеллиза. Тот слегка дернул уголком рта. Да, Солтио Шацкий был не из тех, кто принимает все на веру.

– У меня есть основания полагать, что это именно Копье Судьбы, – твердо произнес Крис. – Но убеждать тебя в этом я не собираюсь. Просто довожу до твоего сведения. Так сказать. – Этот любимый словесный оборот Шацкого Габлер выговорил с каким-то мстительным удовольствием.

Палатинец быстро взглянул куда-то в сторону, и Крис подумал, что Шацкий тоже не один.

– Ну что ж, – как-то отрешенно сказал грэнд. – Даже если это не муляж, то что мы имеем? А имеем мы по одному Копью с каждой стороны. Паритет, так ска… – Он осекся, но тут же продолжил: – И тогда главную роль сыграют другие факторы. А потому повторяю свой совет: держись подальше от храма, Кристиан. Чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше будет для тебя.

– Стафл пойдет на штурм? – спросил Габлер.

– А ты как думал? – холодно усмехнулся Шацкий. – На ультиматумы нужно реагировать, даже если это блеф. Чтобы навсегда отбить охоту блефовать. Кстати, кое-кто, в частности, мистер Айон, предлагал другой вариант. – Он вновь стрельнул глазами в сторону, и Крис понял, кто именно находится рядом с Шацким. А может, там сидел и не только полковник Айон. – Ядерный удар. Но Император на это не согласился.

– Почему? – удивился Крис, краем глаза заметив, как шевельнулся на стуле Ориобеллиз. – Неужели совесть не позволила?

– Нет гарантии, что долетит, – ответил палатинец, сделав вид, что не заметил иронии.

– Понятно, – кивнул Габлер. – Между прочим, беллизонские жрецы того же мнения. И с геофизическим оружием, как я понимаю, у вас тоже не сложилось. Мне тут рассказывали, что вам сделали намек на этот счет. Мол, если примените, можете нарваться. Хотя ты мне, помнится, несколько иную картину рисовал… Ах, да, забыл: вы же говорите так, как выгодно вам. Империя лжи… так сказать…

Лицо Шацкого стало суровым.

– Давай без ерничанья, мистер Габлер. Обмен колкостями оставим на потом. Если серьезно и откровенно, то правильно тебе рассказывали. Беллизонцы это не риголы с Роуза…

«Вот ты и проговорился о том, что на Роузе все же была проведена специальная операция, – подумал Крис. – А уж так отнекивался…»

– Может быть, тектоническое оружие и похоронило бы их в глубинах, – продолжал Шацкий, – но тут действительно есть риск. Для нас. Обойдемся другими средствами. И вообще, речь ведь не идет о физическом уничтожении общины этих служителей. Речь идет о том, чтобы они перестали заниматься шантажом и носиться со своими нереальными планами.

«А ведь не так давно ты бы, наивный, ему поверил», – мысленно сказал себе Габлер.

– И как вы планируете этого добиться? – спросил он. – Взять в плен и заняться их перевоспитанием?

– Зачем перевоспитанием? – усмехнулся Шацкий. – Это занятие бесполезное. Бывали времена, когда не то что отдельных индивидуумов пытались перевоспитывать, но и целые народы. И для некоторых народов это закончилось плачевно – их просто не стало. Воду на Нова-Марсе мутят не все беллизонцы, а только одна их специфическая община. И если ее убрать с планеты, проблема исчезнет. Подберем для них необитаемый мир и переселим туда. И будем держать под контролем. Космических кораблей у них нет, вот пусть и живут себе тихонечко, молятся своему божеству и не морочат другим голову.

– Типа резервации?

– Можно называть как угодно, дело не в этом. Дело в том, что проблемы не будет.

Габлер вновь покосился на Ориобеллиза. У того был такой вид, словно он вот-вот взорвется.

– Не думаю, что служители Триединого дадут себя изолировать, – заметил Крис.

– Постараемся их убедить, – вновь усмехнулся палатинец. – Средства у нас есть.

– А не проще ли оставить Милиль в покое? Без него Империя не рухнет.

– Не проще, – отрезал Шацкий. – Если уж на то пошло, это дело принципа. Нельзя давать повода хоть кому-либо усомниться в силе и твердости власти. Ты и сам это знаешь. Горный храм должен быть разрушен!

– Значит, от штурма вы не откажетесь? – подкинул еще один вопрос Крис.

– Думаю, ответ тебе известен. Так что не задерживайся там, Кристиан. – Грэнд замолчал и выжидательно посмотрел на Габлера.

– Значит, не словом, не убеждением, а грубой силой, – вздохнул Крис. – Известный путь.

Глаза палатинца сузились.

– Послушай, Кристиан, если ты до сих пор самостоятельно не смог понять действий Императора, то я, так ска… то я обрисую тебе ситуацию. Откровенно. – Он изобразил усмешку. – На самом деле откровенно, то есть без искажений.

– Без вранья, – поправил Шацкого Крис.

– Не цепляйся к словам. Считай меня кем угодно, но в данный момент лгать мне нет нужды. Вот послушай и взвесь, и твоя позиция изменится.

Габлер с сомнением взглянул на грэнда, но промолчал. Ориобеллиз сидел тихо, ничем не выдавая себя. Те, кто был рядом с Шацким, тоже не шумели.

– Несмотря на все предложения, Император очень долго отказывался действовать жестко. – Теперь голос палатинца звучал тихо. – По-настоящему жестко, понимаешь? Но ситуация изменилась. Появились новые факторы. Во-первых, чужаки. Кстати, мы дали им нейтральное название: «Соседи». Оценить степень этой угрозы мы пока просто не можем. Нужно исходить из худшего, то есть из того, что Соседи – враги. Внешние враги. И как ты думаешь, облегчают ли обстановку при таком раскладе враги внутренние? Внутренние враги должны быть как минимум изолированы.

– А что во-вторых?

– А во-вторых, на Императора было совершено покушение. И какой реакции следовало ожидать?

Габлер вспомнил свой последний разговор с Гамлетом Мхитаряном и еще раз, как когда-то, задал себе вопрос: ну каким же все-таки образом распространяется подобная инфа?

– Император не пострадал, нападавшие схвачены, – между тем продолжал Шацкий. – Точнее, схвачены те, кого не уничтожили на месте. За «Верону» мы взялись по полной, на всех трех планетах, и тралим так, что они и опомниться не успевают. Считай, никакой «Вероны» уже нет, а с ее остатками обязательно будет покончено в самое ближайшее время.

«Лили… – с тревогой подумал Крис. – Жива ли ты?…»

– С очагами брожения на кое-каких планетах мы тоже разобрались, быстро и убедительно, – не умолкал грэнд. – Кто еще не давал нам спокойно жить? Агенты Соседей не давали. Положение на этом фронте такое: они, как ты знаешь, чувствуют друг друга, и мы идем по цепочке и ловим их одного за другим. Так что и эту проблему непременно решим. Ну, и наблюдатели Соседей. Тут пока безрезультатно. Вообще непонятно, за что можно зацепиться… Теоретические наработки есть, но это как раз тот случай, когда лучше практика без теорий. Нужен еще один контакт, окончательное выяснение позиции Соседей, доведение до них нашего мнения. Скажу тебе больше, Кристиан, – может, тебя пробьет наконец. Наблюдатели Соседей находились на Вери Роме и Аполлоне, рядом с Копьями. Копье из столицы похитили – наблюдатель ушел. Теперь Копье с Аполлона переместилось в столицу – значит, там должен сейчас быть и тот наблюдатель, с которым ты имел контакт на Аполлоне. Точнее, он с тобой. Где-то поблизости должен быть. Сейчас целая армия умных голов старается пробиться в этот слой между прошлым и настоящим. Повторяю: пока безрезультатно. Но хорошо бы иметь тебя под рукой, в столице. А вдруг что-то получится?

– Повторяешься, – произнес Габлер. – Ты это уже говорил. Тогда и я повторюсь: отцепитесь от Милиля, и я вернусь.

Лицо Шацкого словно окаменело.

– Эта планета называется Нова-Марс и никак иначе, – отчеканил он. – Нова-Марс является неотъемлемой частью Империи. – Грэнд помолчал и произнес уже другим тоном: – У тебя есть часа три, Кристиан. Но ты все-таки не тяни. Посиди, подумай, стоит ли рисковать жизнью. И ради чего? Отстранись от эмоций, разложи все по полочкам и определи, какие действия будут для тебя сейчас правильными, а какие нет. Не сомневаюсь, ты сможешь сделать правильный выбор. Потому что с мозгами у тебя все в порядке. Не спеши на встречу со смертью. Она тебя сама найдет, когда придет срок, у нее ведь все давно расписано. Думай, Кристиан. Решай.

– Отмените штурм, – произнес Габлер. И быстро добавил, пока Ориобеллиз не лишил его дара речи: – Будет много жертв в городах.

Жрец качнулся на стуле, и Габлер подумал, что это были последние его, Кристиана Габлера, слова. И теперь до конца дней своих он будет только мычать.

Судя по тому, что сказал на это Шацкий, грэнд понял, что имеет в виду Крис:

– Что ж, тем больше у нас оснований убрать эту общину с Нова-Марса… Или уничтожить. Решай, Кристиан. До связи.

Объемная зона унидеска погасла.

«Психолог, блип!» – с неожиданной злостью подумал Габлер.

– Все тени исчезли, – с расстановкой произнес Ориобеллиз и тяжело опустил ладонь на Копье Судьбы. – Но они ничего не добьются. – Жрец посмотрел на Криса: – Ты можешь покинуть храм. Только в Стронгхолд тебе лучше сейчас не лететь. И вообще в города.

Габлер боялся, что Ориобеллиз сделал его немым, но оказалось, что это не так. Говорить у него получилось не хуже, чем раньше.

– Он дал мне три часа, так что время у меня есть. Я бы поспал часок-другой. Тут поблизости найдется номер с диваном?

Да, от выпитого коньяка действительно клонило в сон, но главное было не это. Ему и в самом деле следовало основательно пораскинуть мозгами. Такое занятие Габлер не назвал бы приятным – что приятного в выборе того или иного решения, если все они ему не по душе? Но тут уж отвертеться никак не получалось. И перенести этот выбор на завтра-послезавтра тоже не получалось.

«Блип!» – подумал Крис.

Других более-менее внятных мыслей у него не было.

В глазах жреца читалось удивление, но Ориобеллиз не стал выражать его вслух. Он аккуратно замотал Копье в зеленоватый кусок ткани, взял его и поднялся со стула. Направился к стене и, не оборачиваясь, произнес:

– Сейчас тебя проводят.

Жрец исчез в стене, и буквально через несколько секунд в зале появилась Ваке. Вероятно, она все это время находилась рядом, в коридоре. Маони подошла к полке, подняла руку к хрустальной призме – и в стене рядом со статуей с легким шорохом возник овальный проем. С того места, где сидел Крис, была видна часть светящейся стены соседнего помещения. Ваке сделала приглашающий жест, и Габлер встал, взял сумку и направился туда, мимолетно подумав:

«А Орио в лом было открыть, что ли? Ну да, он же, легат, блип… Большой командир…»

– Тут ты можешь спать, – сказала маони. – Выход из зала в коридор оставляю открытым.

– Понял, Ваке.

Комната оказалась небольшой, но все что нужно в ней было: диван, стол, стулья, тивишник… И санузел, который Крис посетил, когда маони ушла. А потом он достал фляжку, угостился коньяком и лег на диван, на спину, положив голову на мягкий округлый подлокотник. Пришло время раскладывать все по полочкам. Ни тормоза, ни задний ход тут не прокатывали.

«Приступим», – сказал себе Габлер.

На одной полочке – упертый Ориобеллиз с компанией таких же упертых личностей, готовых на кровопролитие в планетарных масштабах. На другой полочке – не менее упертый Босс с компанией таких же упертых личностей, готовых превратить подземную обитель в пепел. Не своими собственными руками, а оружием файтеров. И погибнет этих файтеров не десять, не двадцать и даже не сто, а гораздо больше. С одной стороны – жрецы, с другой – грэнды. И на какой же полочке место ему, Кристиану Габлеру? Да там вообще не его место! Его место – в стороне, подальше от этих полочек. Что ему эти служители Триединого? Что ему эти грэнды? Свою собственную жизнь устраивать надо и о ней, о жизни своей, заботиться. Добьются ли жрецы независимости Милиля, уроет ли их мистер Сюрре – какое отношение это имеет к нему, Кристиану Габлеру?

Погибнут номиане… Погибнут файтеры… Двадцать третья вигия погибнет – Андреас Скола, Граната, Портос, Расуль Сагдиев, Молчун и другие… А что он может сделать? И почему он должен что-то делать? В конце концов, он уже попытался. Не вышло – так отойди в сторонку с линии огня, подумай о себе. Уматывай из этих подземелий, пока родной Стафл не похоронил тебя здесь. Спасай себя, ведь неизвестно, будет ли у тебя другая жизнь. А этой можешь лишиться точно.

Габлер скрипнул зубами и еще раз глотнул из фляжки. Потряс ее – там пока было что пить. Вставать с дивана не хотелось. Вообще ничего не хотелось…

Он закрыл глаза и подумал о Лили. «Нападавшие схвачены или уничтожены», – так сказал Шацкий. То есть уничтожены не все. Но была ли риголка в числе нападавших? Послать ей мейл? Только она вряд ли ответит, в любом случае… Не станет рисковать…

Она вдруг возникла в овальном проеме, ведущем в зал – в облегающем коричневатом платье с высоким воротником. Именно это платье было на ней, когда Габлер видел ее в последний раз, в столице Империи. Лили неслышно подошла к дивану и села. И положила руку на лоб Крису. Ее ладонь была теплой и едва уловимо пахла чем-то приятным. Этот запах постоянно витал в здешних подземельях.

«Лили, ты жива?» – хотел спросить Габлер, но язык не слушался его.

– Я вернулась на Роуз, – сказала риголка. – Постараюсь, чтобы меня не нашли.

«Ты жива…»