Глава 9. По земле и по воде

Ночь только-только входила во вкус, и поисковикам следовало определиться с дальнейшими действиями. Вариантов было всего два, причем один противоречил другому. Согласно первому, нужно было прямо сейчас возвращаться к реке по следам охотников, и оттуда, как и планировалось, плыть на север, к Карфагену. Правда, о катере, скорее всего, нужно было забыть. Его маячок молчал, и неспроста – ни с того ни с сего выйти из строя он не мог. По пути к реке форесты развели на оставшейся позади поляне пять костров, а прошедшим вечером – только четыре. Значит, охотников стало меньше. Одна группа явно взялась за катер и поэкспериментировала с приборной панелью. Да так, что ненароком отключила маячок. Можно было, конечно, сообщить об этом полковнику и попросить другой катер, но… Но это значило бы выставить себя такими профнепригодными, такими растяпами (Анизателлы это, конечно, не касалось), что… В общем, мужчины были единодушны: о таком позоре распространяться не стоит. А катер можно заменить плотом, благо плыть предстояло вниз по течению. Вариант номер один был неудобен тем, что вместо сна предполагал передвижение ночью по незнакомому лесу, где водились весьма зубастые хищники – изображения их искатели видели при подготовке к полету на Аполлон.

По второму варианту, следовало провести ночь на месте, дождаться рассвета и только тогда пускаться в путь. Этот вариант был еще более неудобным. Зверям ничто не мешало напасть и в этом случае, плюс форесты могли все-таки попытаться вернуть свою добычу. К тому же и полноценного сна не получилось бы – как можно спокойно спать, зная об опасности? Да и поспали уже или, во всяком случае, подремали, пока нежились в гамаках…

Так что искатели предпочли потихоньку идти на восток, надеясь, что свет фонарей отпугнет зубастых любителей ночных прогулок. Ну, а уж если кто-то и нападет – скажут свое слово парализаторы.

Прежде чем дать добро на продолжение похода, Габлер предложил перекусить. Охотники за Копьем смыли с лиц потерявший свои дурманящие свойства порошок и уселись на земле, продолжая прислушиваться к ночным звукам и держа парализаторы наготове. Вот тут Крис и поинтересовался, каким образом Низе удалось выручить всех из беды. Девушка не стала блистать красноречием, коротко пояснив, что применила некое воздействие – разумеется, доставшееся в наследство от предков, – которое она назвала омминтоо. Поддавшийся этому воздействию караульный ткнул ножом в нужную точку на ее коконе (как и из чего форесты создавали такие коконы, осталось непонятным), сделал продольный разрез – и узилище развалилось. Повинуясь все тому же омминтоо, караульный поступил таким же образом и с другими. И никаких чудес… А Кириллу, спросившему, почему Низа не воспользовалась этим своим омминтоо раньше, зачаровав сразу всех, беллизонка ответила, усмехнувшись, что она не всесильна. Воздействию поддаются по-разному, кто раньше, кто позже. И что бы устроили те, кто поддается не сразу, если бы увидели, как кто-то из их соплеменников вызволяет ее из кокона? А на то, чтобы зачаровывать всех поочередно, у нее просто не хватило бы сил.

Она объясняла это Устинюку, а Крис сидел и любовался ее лицом, на которое падал свет закрепленного на ветке фонаря. Он невольно вспоминал ее недавнюю наготу, не мог прогнать злость на Кирилла и Арамиса за то, что они тоже видели это… и сравнивал беллизонку с теми девами-сиренами, которые в арт-объемке пытались заманить к себе древнего бродягу Одиссея. Удивительным созданием была даллиа Анизателла Иолнеи…

«Всякая женщина – зло…»

Теперь ему было понятно, каким образом Низе с напарницами удалось добраться до рубки управления и заставить экипаж галеры «Гней Помпей Магн» лечь на обратный курс к Нова-Марсу…

Крис тряхнул головой и понял, что все уже молчат и жуют. Он вновь остановил взгляд на девушке:

– Низа… Спасибо, что выручила…

Беллизонка вытерла губы салфеткой и слегка улыбнулась:

– Я в вас заинтересована.

Арамис чуть не подавился, Кирилл крякнул, а Габлер понял, что именно испытывает человек, которому плюнули в лицо.

– Все равно спасибо, – с трудом сказал он и с такой силой впился зубами в питательный батончик, словно это было горло заклятого врага.

Вновь наступило молчание. В свете фонарей вились мошки. Кирилл, опустив голову, сосредоточенно шуршал оберткой очередного батончика. Низа с безразличным видом тщательно вытирала пальцы салфеткой. Арамис глотнул из фляжки, устремил взгляд в ночную темноту и сказал:

– А ведь Хранители, небось, иногда вылезают наверх, чтобы ножки размять… Хорошо бы встретить такого по дороге и поговорить. Вежливо так попросить, чтобы довел до постоянки…

– Что есть «постоянка»? – спросила Низа.

Уроженец Беловодья холодно взглянул на нее:

– То же самое, что ваши подземелья, даллиа Анизателла. По-другому – база. Место постоянного обитания. В данном случае, я имел в виду базу Хранителей.

– Спасибо за пояснение, мистер Пирико туо-туо, – церемонно произнесла беллизонка и обвела всех взглядом. – Мистеры недовольны тем, что я имела сказать то, что думаю? А не к этому ли призывает ваш Император? Сколько красивых изречений древних земных мудрецов, куда ни глянь! А вы что, с этим не есть согласные?

– Если говорить все, что думаешь… – Арамис помотал головой. – Это будет полная задни… э-э… в общем, сложновато будет жить. Но в кабак мы тебя просто обязаны сводить.

– Так! – Габлер хлопнул себя по коленям. – Не будем разводить тут философию, а будем идти. И давайте договоримся. – Он взглянул на Кирилла. – Если кто-то вдруг принял какое-то неожиданное решение, то пусть поставит остальных в известность.

– Да понял я уже, – с легкой досадой сказал Устинюк.

– Вот и хорошо, что понял, – кивнул Габлер. – Тогда идешь первым, я за тобой, а Лино замыкает.

Низу Крис не упомянул, но беллизонка сама пристроилась за ним, и когда группа продолжила путь, тихонько шепнула ему в спину:

– Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав.

Она вполне могла бы работать советницей Императора по части древних изречений.

Ночной переход больше походил на прогулку – шли не спеша, по следам форестов, разговоров не заводили, дышали размеренно, и сил вполне хватало. Лесные обитатели либо спали, либо не желали связываться с чужаками. Лишь один раз возникла в свете фонаря остроухая оскаленная морда местного волка, который, видимо, маялся бессонницей, да тут же и сгинула в чаще.

Небо едва-едва начало светлеть, когда группа добралась до реки. Следы форестов обрывались у темной воды. Тут течение было довольно быстрым, и неслись по реке какие-то светящиеся точки, то ли растения, то ли водная живность. Направили фонари на другой берег и увидели, что там далеко в воду вдается песчаная коса, и до нее всего-то метров двадцать, если не меньше. И обувь, и комбинезоны были непромокаемыми, так что решили сразу же переправиться на ту сторону. Да еще и оказалось, что тут брод – вода едва доходила до бедер, а длинному Кириллу была и вовсе по колено. Парализаторы держали наготове, но никакие речные хищники в атаку не бросались. Переправились и нашли, двигаясь по воде вдоль берега и сверяясь с «гидом», то место, где для них припрятали катер. Ни катера, ни маскировочной сети там, как и ожидалось, не было, осталась только вмятина от днища на песке да отпечатки босых ног. Судя по всему, форесты решили прокатиться на так удачно раздобытом плавсредстве, проверить, так сказать, его ходовые качества. Вряд ли они смогли запустить двигатель, но имелись на катере и весла, так что водная прогулка должна была доставить лесным жителям удовольствие. Хотя как сказать… Ниже по реке были пороги, там охотники за Копьем планировали перетащить легкий катер по берегу. Если форесты о порогах не знали, то могли заполучить большие неприятности. И угробить катер.

Искатели вернулись на песчаную косу, сбросили на песок поклажу, и мужчины, прихватив излучатель, отправились добывать материал для плота. Валили деревья, обрезали ветки и таскали бревна на косу. Утренняя зарядка получилась более чем насыщенная, до седьмого пота, и работа спорилась. Утро постепенно выталкивало ночь из этих краев, над неширокой рекой висел легкий туман, и трудиться можно было уже без фонарей. Бревна соединяли клейкой лентой, прозорливо включенной в состав снаряжения лагерным интендантом, и плот получался на загляденье.

Когда судостроители управились с работой, беллизонка осмотрела лежащее на песке у ее ног внушительное деревянное сооружение и медленно произнесла:

– Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи. И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей…

– Что за тридцать локтей? – не понял Кирилл. – Какие такие локти?

Крис подумал, что Низа цитирует какой-то древний текст беллизонцев, а гинеец пояснил Устинюку:

– Локоть – это такая старинная мера длины. Верно? – Арамис взглянул на девушку.

– Верно, – подтвердила она. – Это из Библии. Перед тем как устроить всемирный потоп, земной бог посоветовал одному человеку, Ною, построить судно, чтобы не утонуть.

– Ты что, все книги наизусть знаешь? – недоверчиво спросил Габлер.

Низа присела, провела ладонью по бревну и, повернув голову, снизу вверх посмотрела на него:

– Это как книжные полки. Просто нужно знать, где и что стоит.

Ответ был не очень понятным, и Габлер собрался задать новый вопрос, но тут за спинами искателей раздался какой-то шум. Как оказалось, в их снаряжении, лежащем поодаль на песке, вовсю роется клювом здоровенная птица с коричнево-зелеными, чуть ли не камуфляжными разводами на сложенных крыльях. Вероятно, она вылетела из прибрежного леса и тихонько спланировала на косу, надеясь разжиться завтраком. Прежде чем разведчики успели хоть как-то среагировать, она зажала в кривом сером клюве один из нэпов и тут же стартовала к лесу. К счастью для обворованных, груз был для нее тяжеловат, и летела птица медленно. Но добычу не выпускала.

– Ну, зараза! – воскликнул Арамис и первым снял с пояса парализатор.

А вот первым послать парализующий заряд в пернатое создание успел все-таки Кирилл, показав более высокий уровень подготовки осотов по сравнению с файтерами. Крылатая воровка выпустила нэп из клюва, пролетела, снижаясь, еще немного и с треском рухнула в заросли. Мужчины тут же отправились на поиски умыкнутого имущества – их ругательства доносились до усевшейся на плоту беллизонки, и по ним можно было судить, что нэп зацепился за ветку высоко от земли. Лезть наверх, как самому легкому, пришлось Арамису, и он успешно справился с задачей. Птицу искать не стали – не нужна им была птица. Пусть придет в себя и попробует раздобыть на завтрак что-то другое.

Утро уже окончательно победило ночь, и ничто не мешало пуститься в плавание. Оставалось только позавтракать и поговорить с полковником Айоном – сеанс связи должен был состояться через пятнадцать минут. Перенесли вещи на плот, достали еду, уселись на «палубе» и приступили к трапезе.

– Жаль, шампанского нет, – посетовал Арамис.

Габлер удивленно поднял брови:

– С каких это пор тебя по утрам тянет на шампанское?

– Шампанское по утрам пьют или аристократы… – подхватил Кирилл цитатой из старой арты, но до конца ее не довел.

– Или кто? – тут же полюбопытствовала Низа. К еде она почти не притронулась.

– А поройся на своих полках, многомудрая, – посоветовал гинеец. – Вы меня не поняли, мистеры. Я не предлагаю пить шампанское. Как в старину отмечали постройку нового судна, а?

– Точно! – хлопнул себя по лбу Кирилл. – Я как-то не сообразил, что мы действительно судно построили…

– А ваши кумиры, древние римляне, при спуске корабля на воду укладывали под киль пленных пиратов, – заметила беллизонка.

Габлер развел руками:

– Ну нет здесь пиратов… Или спят еще.

А Кирилл чуть ли не с благоговением посмотрел на Низу и изрек:

– Я почему-то не удивлюсь, если ты скажешь, что точно знаешь, как возникла Вселенная.

Крис даже прекратил жевать, а гинеец уставился на девушку с таким видом, словно она сейчас выдаст нечто совершенно невероятное.

Низа отпила из фляжки, задумчиво закрутила крышку и произнесла, рассеянно глядя на быстро текущую желтоватую воду:

– Те, кто знают, никогда нам об этом не расскажут. Вам же не придет в голову растолковывать такое вон той птичке. – Она кивнула на прибрежные заросли.

Крис разочарованно подумал, что девушка имеет в виду своего триединого Беллиза-Беллизона-Беллизонов, и посмотрел на часы, вшитые в рукав комбинезона.

Некоторое время все, кроме Низы, молча ели, а потом Арамис лег на бок, подперев голову рукой, обвел взглядом ясное небо, берег и реку и мечтательно произнес:

– Хорошо-то как здесь… Словно у нас, на озерах…

– Хорошо, – согласилась беллизонка. – А потом сюда нагрянут колонисты и хорошее кончится.

– Тьфу ты! – Гинеец в сердцах сплюнул в воду. – Ну почему у тебя такое отношение к колонистам? Что, они тебе жить мешают на твоем Нова-Марсе? У нас на Беловодье никаких проблем нет. И не только у нас. Гладик, у вас на Форпосте автохтонов обижают?

– Не слышал о таком, – неохотно отозвался Габлер.

Ему этот разговор был неприятен. Не желал он об этом говорить. И позиция Низы ему совсем не нравилась, хотя… Хотя он позицию беллизонки понимал. Однако согласиться с таким подходом не мог. Да, возможно, где-то с автохтонами обходились и не очень хорошо… Но они же сами провоцировали такое отношение своим поведением! Разве нельзя жить без обид?

– Да, нам они мешают жить, – с холодком в голосе сказала беллизонка. – Ваша Империя такая могучая, у нее столько планет… А если захочет, будет иметь еще больше. Так почему нужно приходить туда, куда не зовут? Берите дикую планету и поселяйтесь там, если вы имеете такую необходимость в новом пространстве. Но не залезайте туда, где место уже занято. – Она взглянула на нахмурившегося Арамиса и продолжила с каменным лицом: – Все империи прошлого исчезли, имели развалиться. Все до единой. Я не есть желающая развала вашей Империи, но я есть желающая, чтобы она была от нас подальше… Нет, пусть даже будет где-то рядом, но не на нашей земле. Мы не хотим враждовать, но хотим находиться одни у себя на земле. Разве это не есть наше право? Разве мы этим кому-то мешаем?

Кирилл встрепенулся, явно собираясь подлить масла в огонь, но Габлер предупреждающе поднял руку:

– Разговоры отставили, тишина. Время связи с нашим полковником. Придется приврать.

Сообщение Криса было кратким, как и договаривались.

– Все в порядке, движемся медленно из-за мелей на реке, – произнес он в коммуникатор.

– Удачи, – коротко пожелал Айон. – Конец связи.

Габлер убрал коммуникатор в карман и обвел взглядом Арамиса и Кирилла:

– Дискуссии будете разводить в другое время, договорились? Низа, ты чувствуешь Копье?

– Да, постоянно, – вполне доброжелательно ответила девушка. – После прилета на этот континент ощущение усилилось. Оно как бы стало ближе.

– Это хорошо, – сказал Крис и достал серую круглую коробочку «гида». – Та-ак, маячок на катере вновь ожил. Похоже, эти лесные ребята проснулись и опять начали дергать панель управления. Любознательные…

– Далеко до них? – спросил Устинюк.

– Порядочно. – Габлер включил шкалу. – Почти восемьдесят три километра. Не догнать. А до порогов им еще пятьдесят четы… – Он осекся. – Блип, опять пропал! Экспериментаторы… Ладно, счастливого им пути, и нам тоже. Давайте, парни, сталкиваем нашу посудину. Поплыли!

– Подожди, – встрепенулся Кирилл. – Оставим трын-траву трофейную здесь. Лишний груз.

– Согласен, – кивнул Габлер.

Он встал, взял мешок форестов и принялся его развязывать, чтобы отсыпать часть содержимого для анализа, но Устинюк его остановил:

– Оставляй все. Как объяснять будем, где нашли? Плыли по речке, вдруг из воды мохнатая лапа высунулась и подарок на катер закинула?

Крис подумал и вновь кивнул:

– Соображаешь. А я вот не сообразил.

– Еще научишься, – улыбнулся осот. И сразу добавил: – Да и я только сейчас додумался.

Габлер бросил имущество лесных охотников на песок и повторил:

– Давайте, парни, сталкиваем.

Они втроем сдвинули плот в воду. Девушка уселась посередине, возле вещей, Крис встал на «носу», а вооруженные длинными жердями Кирилл и Арамис – по обоим «бортам» плавучей площадки. Упираясь жердями в дно, они отвели плот от берега, и его подхватило течение.

– Крис, надо бы название придумать нашей посудине, – подал голос Арамис. – С учетом древней мудрости: «Как вы судно назовете, так оно и поплывет».

– «Повелитель вод»! – тут же предложил Устинюк. – Скромненько, но со вкусом.

Низа громко фыркнула и прищурилась, вглядываясь в водную гладь впереди. Там река делала поворот.

– Что, не нравится? – обернулся к ней Кирилл. – А по-моему, звучит.

– С названиями нужно поосторожней, – сказала беллизонка. – А то как бы не получилось наоборот. Я ведь плавать не очень умею…

– Да чего заморачиваться? – вклинился гинеец. – Ты же говорила о ковчеге, вот пусть и будет «Ковчег». А, Гладиатор?

– Пусть будет, – согласился Габлер. – Лишь бы до всемирного потопа дело не дошло…

…Поднимался над лесом огненный лик Аполлона, уходили назад заросшие деревьями и кустами берега, торчали из воды коряги, временами плескала хвостом рыба. Вокруг стояла почти космическая тишина, лишь иногда до плота доносился шорох листвы, которой касался ветерок. Лесные звери голоса не подавали. Крис изредка подменял то одного, то другого «гребца» да посматривал на «гид», фиксирующий пройденный путь. «Ковчег» оказался вполне надежным транспортным средством, река была спокойной, и никаких затруднений в этом плавании не возникало. Габлера не покидало ощущение, что он находится в отпуске и совершает с друзьями водную прогулку, отрешившись от всех дел. Нечто подобное, судя по их лицам, испытывали и Кирилл с Арамисом. А Низа, кажется, и вовсе дремала, лежа на спине и пристроив под голову нэп, тот самый, на который позарилась местная птичка.

Эта самоуспокоенность сослужила плохую службу. Внезапно позади плота раздался громкий плеск, и почти тут же «Ковчег» содрогнулся от сильного удара. Габлер рухнул в воду, не успев ничего сообразить, и заработал руками и ногами, стараясь побыстрее выбраться на поверхность. Плот проплывал над ним, и Крису было видно, что их плавсредство уже не представляет собой единое целое, а состоит из двух расходящихся к «корме» частей. И сзади к одной из этих частей прицепилось что-то большое, хвостатое, очертаниями своими похожее на ящерицу или крокодила, и длиной этот речной житель никак не меньше пяти метров. Подробностей его внешнего вида в желтоватой воде было не разглядеть. Габлер отвернул в сторону, намереваясь вынырнуть, но тут увидел, что мимо него идет на дно упавший с разделившихся бревен излучатель. Он рванулся туда, подхватил ценное имущество и устремился вверх. Всплыл и, отфыркиваясь, завертел головой. Неподалеку барахтались в воде Арамис и Кирилл, причем Устинюк продолжал сжимать в руке жердь, а плот уходил дальше. Низа стояла на одной из его половинок, широко расставив ноги и наклонившись вперед, и хлестала нэпом по морде ухватившегося передними лапами за бревна местного крокодила. Габлеру был виден его затылок, серо-зеленый, мокрый, покрытый острыми наростами и скользкий на вид. Оставалось только гадать, каким образом это чудовище умудрилось порвать прочнейшую клейкую ленту и разъединить бревна – лапой ударило сверху, что ли? – но гадать было некогда. Крокодилу, видимо, надоело терпеть такие издевательства, и он подался вперед, пытаясь забраться на плот. «Ковчег» накренился по продольной оси, девушку шатнуло к морде монстра. Она успела выставить нэп перед собой и налетела на крокодила. Тот мотнул головой, и Низа вместе с нэпом очутилась в воде. Чудовище еще не успело повернуться к ней, как Арамис и Кирилл ударили по нему из парализаторов. Устинюку сделать это было удобней, потому что одной рукой он держался за жердь, а вот у гинейца жерди не было – и все-таки он умудрился выстрелить. Впрочем, крокодилу на такое оружие было, судя по всему, наплевать. Он коротко, но оглушительно рыкнул и, оставив плот в покое, резво, как на соревнованиях, заскользил к беллизонке. Та отчаянно била свободной рукой по воде и явно намеревалась пойти ко дну.

И тут наконец в дело вступил Габлер. Усиленно работая ногами, чтобы удержаться на поверхности, он обеими руками вскинул тянувший его вниз излучатель и прицелился в быстро приближающуюся к девушке голову монстра – только эту бугристую часть тела и было видно над водой. Аполлонский крокодил открыл роскошную пасть, усеянную замечательными длинными зубами, и в следующее мгновение яркий тонкий луч разрезал его череп на две половины, по наклонной умчался дальше и вонзился в воду, превращая ее в шипящий клубящийся пар. Из черепа чудовища хлынула белесая слизь вперемешку с кровью, растекаясь пятном в желтоватой воде. Кирилл и Арамис уже наперегонки плыли к девушке, которая до сих пор умудрялась держаться на поверхности. Поспешил туда и Крис. Устинюк первым добрался до беллизонки, и она вцепилась в него одной рукой, продолжая другой держать нэп. Испуга у нее на лице не было, но дышала она прерывисто и тяжело. Арамис пристроился к ней с другого бока и вместе с Кириллом стал буксировать девушку к берегу. Крис бросил взгляд на удаляющийся плот, пошарил взглядом по воде. По ней растекалась кровавая дорожка – туша убитого монстра не всплывала и ее явно уносило течением.

– Эй, подождите! – крикнул Габлер медленно плывущим товарищам и догнал их. – Держи, – он сунул излучатель Кириллу, – а я за плотом. Тормозну его, пристану к берегу и буду вас ждать. Если на меня другая зверюга набросится, постарайся ее успокоить. Низа, спасибо за сбереженное имущество. Надеюсь, остальные нэпы на плоту, а не на дне.

Девушка слабо улыбнулась.

– Хорошо, что излучатель уцелел, – отплевываясь, сказал Арамис. – Так что и тебе, Гладик, спасибо за сбереженное имущество.

– И мне! – воскликнул Кирилл. – Я ведь кое-кому утонуть не дал.

– Действительно! – подхватил уроженец Беловодья. – Имперец спас врага Империи!

– Империя мне не есть враг, – возразила беллизонка, по-прежнему держась за плечо Устинюка. – Империя мне просто не нужна.

– Давайте, устройте дискуссию прямо здесь, только без меня, – сказал Габлер и отправился вслед за «Ковчегом».

Делая мощные гребки руками и вовсю работая ногами, он вскоре догнал выпущенную Кириллом из руки жердь и, подталкивая ее перед собой, приблизился к пострадавшему плоту. К счастью, все нэпы были на месте, хотя один из них лежал уже на самом краешке и мог вот-вот упасть в воду. Габлер проплыл между разошедшимися бревнами, отпихнул его подальше от края, закинул на плот жердь и забрался туда сам. Посмотрел назад – троица, не последовав его совету о дискуссии, уже выбралась из воды. Кровь унесло течением, новых пятен не появлялось, новых крокодилов – тоже.

Вскоре Крису удалось, упираясь жердью в дно, замедлить ход «Ковчега» и повернуть его к берегу. Минут пять ушло на поиск более-менее удобного места среди прибрежных кустов, где можно было бы хоть чуть-чуть вытащить плот из реки и устранить повреждения. Кусты росли у самого уреза воды, нависая над ней, и Габлер пожалел, что у него нет излучателя – с его помощью удалось бы расчистить площадку. В конце концов он направил плот прямо на кусты, и тот сел на мель в полуметре от них. Придут остальные с излучателем, вот тогда можно будет и пятачок организовать, и втроем подтащить к нему плавсредство.

Габлер приложил ладони рупором ко рту и закричал, подняв лицо к прозрачному небу:

– Э-ге-гей!

– Иде-о-ом! – почти сразу донеслось издалека.

Крис уселся на плоту и стал ждать. Тишина сменилась медленно приближающимся треском, словно сквозь кустарник ломилась целая вигия. Габлер достал нож и, сойдя с плота, принялся пробивать путь навстречу компаньонам. Конечно, если бы те пустили в ход излучатель, задача была бы решена в два счета… но не хватало еще устроить лесной пожар. Одно дело – срезать на самой малой мощности отдельный ствол, и совсем другое – пробивать просеку в зарослях, сжигая все подряд. Правда, Кириллу или Арамису и такое могло прийти в голову, поэтому Габлер крикнул:

– Парни, только лучевик не врубайте, а то сгорим!

– Не волнуйся, Гладик, мы тебя не больно поджарим! – раздался голос Арамиса. – Шутка!

Наконец путь был проложен, и вся группа направилась к плоту. Тут уже осторожно применили излучатель, расчистив небольшой участок у воды, и быстренько, с помощью все той же клейкой ленты, привели плот в первоначальное состояние. Кирилл приготовил себе новую жердь, и можно было плыть дальше. Но время шло к полудню, поэтому решили перекусить.

– Вот тебе и «Повелитель вод», – усмехнулся Арамис, глядя на Кирилла. – Хорошо, что так не назвали, потому и отделались сравнительно легко. Да, Низа? А ловко ты этого зверя по мордяке!

Беллизонка уже прожевала кусочек батончика и, видимо, ей этого вполне хватило. На слова гинейца она отреагировала вздохом, а потом сказала:

– Это я виновата. Расслабилась, отключилась… А обязана была почувствовать это водяное животное.

– Да нормально все, – подбодрил ее Арамис. – Обработала ему физиономию по полной, он, наверное, ни от кого так не огребал. Есть в тебе задатки, колдунья… Могла бы стать отменным файтером!

Беллизонка вскинула подбородок:

– Файтером? И подавлять восстания на разных планетах?

– Ну что с тобой говорить… – безнадежно махнул рукой Арамис.

Габлер вспомнил о том, как участвовал в усмирении студентов на Натали, и ему стало неловко, словно Низа могла каким-то образом увидеть эти его воспоминания. Правда, заварушку там устроили не автохтоны, вернее, не только автохтоны, но все равно… А еще он вновь вспомнил разговор с Эриком Янкером на улице Карабинерной в земном городе Елисавете. Эрик говорил о каких-то существах из другой Вселенной, которой, по его словам, угрожает гибель. Эти чужаки, Иные, намеревались перебраться сюда, в Виа Лактеа, для якобы совместной мирной жизни и общего процветания. Но таковы ли на самом деле их намерения?

– Файтеры не только подавляют восстания, – сказал он, твердо глядя на взъерошенную беллизонку. – Главная задача Стафла – охранять Империю от вторжения чужаков. Не думаю, что вы, даже со всеми вашими древними секретами, сумеете выстоять в одиночку. Файтеры призваны защищать, а не карать…

– Вот именно! – вставил Арамис. – Да от вашего Нова-Марса, в случае нападения каких-нибудь чужих парней, и пыли не останется. И никакой Триединый, ты уж извини, колдунья, вам не поможет.

Беллизонка ничем не показала, что услышала его. Она смотрела только на Габлера. Ее и без того узковатые глаза сузились еще больше и стали непроницаемо черными.

– Призваны защищать? – переспросила она. – Не берусь судить, как это у Стафла может получиться… но о том, что файтеры могут и умеют убивать, я знаю. Очень хорошо знаю…

Крис почувствовал, как у него запылали щеки, и собрался что-то сказать. Но тут Кирилл, сжимая пальцами остаток батончика, протянул руку к реке и произнес негромким напряженным голосом:

– Смотрите!..

Габлер повернул голову туда, куда показывал осот, и сразу забыл о неприятном разговоре.

– Эт-то еще что за напасть? – пробормотал Арамис.

Ниже по течению белел над рекой туман. Нет, не та утренняя дымка, давно исчезнувшая под лучами Аполлона, а плотная стена, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть. И не висела она над водой, а довольно быстро приближалась, поглощая оба берега и возносясь к небесам.

«Молоко! – вспомнил Крис. – Нас атакует молоко…»

– Это же та самая хрень, дырка во времени! – словно прочитал его мысли вскочивший на ноги Арамис.

Четверо охотников за Копьем Судьбы стояли возле плота, с тревогой глядя на скользящую к ним белизну. Убежать или укрыться от нее не представлялось возможным.

– Быстро забрали нэпы! – скомандовал Габлер. – Кир, не потеряй излучатель. Если это та самая аномалия, то живыми должны остаться. Не паниковать, стоять на месте. А если нас и разнесет кого куда, есть коммуникаторы, свяжемся. – Он шагнул к беллизонке, встал рядом с ней: – Не бойся…

– А что, я должна бояться?

– Да это я так, на всякий случай…

Белая стена надвинулась на них, и Габлер невольно задержал дыхание. Все утонуло в совершенно неосязаемой белизне, сквозь которую прорвался голос Кирилла:

– Белый туман похож на обман…

И уши словно забило тишиной.