Глава 8. Лучше ходить своими ногами
Не узнать эту комнату было нельзя – Габлер не раз проводил тут время, так же, как и в комнатах по соседству. Вместе с хошкой. Или с несколькими. А бывало и так, что здесь развлекалась целая компания файтеров-сослуживцев. Это случалось после посещения кабака «Русалка» в Нью-Бобринце. Как бы ни были пьяны файтеры по окончании посиделок в кабаке, уж дорогу-то в одноименный коллхаус они всегда находили. Благо коллхаус располагался прямо напротив кабака. Если и захочешь – не промахнешься. А что еще делать в увале, как не торчать в кабаке да не миловаться с хошками? Тем более что проводить время за пределами базы где-либо, кроме Нью-Бобринца, настоятельно не рекомендовалось. И командование очень даже можно было понять: файтера лучше держать поближе к постоянке, чем разыскивать потом по всей планете. Файтеры-то ох какие разные, и могут в нетрезвом виде такое учудить… Правда, Эдем-V был не тем местом, где представлялась возможность особенно разгуляться. Располагающие к разным нетрезвым похождениям живописные уголки на этой самой удаленной от местного светила планете просто отсутствовали. Какая там живописность! Холодным был Эдем-V и практически необитаемым, хотя и привели его в более-менее божеский вид посредством длительного терраформирования (которое продолжалось и поныне) с применением системы орбитальных зеркал. Два десятка рабочих поселков при месторождениях да городок Нью-Бобринец неподалеку от базы легиона Стафла – вот, пожалуй, и все признаки цивилизации. Нью-Бобринец был ориентирован на обслуживание этой самой базы. В частности, на ублажение получивших кратковременный отпуск «звездных бойцов».
Именно ублажением его, Кристиана Габлера, и занимались сейчас на просторном ложе две хо – одна устроилась у него в ногах и отнюдь не тратила время даром, а другая, раздвинув бедра, сидела у него на лице и постанывала от прикосновений его языка к очень чувствительному местечку ее тела. Сбоку тоже доносились стоны, вызванные вовсе не болью, а наслаждением – там, на другом ложе, зажигал с парочкой девиц Лу Шеро. До коллхауса он едва добрел, поскольку выпил в кабаке преизрядно, но при виде хошек ожил и теперь вовсю получал удовольствие. От коньяка шумело в ушах… и тут Габлеру стало совсем хорошо – так хорошо, что он освободился от хошки, орудовавшей в ногах, повалил ту, что сидела у него на лице, на спину и с азартом вонзился в нее. Закачался на ложе, все ускоряя и ускоряя темп… И, тяжело дыша, с упоением выплеснулся в радостно закричавшую под ним девицу. Ее глаза были широко открыты и блестели, как бутылки на столе. Карие пьяноватые глаза…
Карие глаза…
Да, неподалеку от своего лица Габлер видел именно их. Но это была не хошка. Криса только что покинуло ощущение оргазма, сладостные отголоски еще бродили по телу, однако он сразу сообразил, что находится отнюдь не в комнате коллхауса в Нью-Бобринце. Он лежал на боку и почему-то не мог ни повернуться, ни приподнять голову, ни привстать. Вверху голубел обрамленный кронами деревьев лоскут неба, возле самого носа зеленела трава, пробиваясь сквозь ячейки какой-то сети из лиан, привязанной к палке. А перед ним в позе Будды сидело в этой траве голое длинноволосое бородатое существо. Сидело и сверлило его карими глазами. Вокруг в таких же позах расположились на полянке подобные кареглазому, тоже голые и длинноволосые. Кое у кого из них бороды отсутствовали, зато имелись женские груди с крупными сосками. Впрочем, совершенно голыми этих существ все-таки назвать было нельзя, если считать одеждой пояса из лиан. За пояса были заткнуты каменные ножи, и висели там какие-то сплетенные из корешков мешочки.
Дальнейшее их поведение навело Габлера на мысль о том, что они каким-то образом подсмотрели его то ли сон, то ли воспоминание – он ведь действительно однажды развлекался в коллхаусе «Русалка» в компании Лу Шеро. Да, собственно, и не однажды. То есть развлекался-то не однажды, а вот вместе именно с Лу Шеро, кажется, и правда, только раз. Или два…
Голые существа перестали изображать из себя древнего земного бога и, передвигаясь по прогалине на четвереньках, сбились в кучу. Пространство под деревьями наполнилось звуками, мало похожими на внятную речь – и началось тут такое, что можно было бы определить двумя словами: «свальный грех». Или, если попроще: «все со всеми»…
Закрыть глаза Габлер смог, а вот заткнуть уши не получилось. Впечатление было такое, что его поместили в прочный кокон, не дающий возможности пошевелить ни прижатыми к туловищу руками, ни ногами. Причем кокон этот охватывал и голову, оставляя открытым только лицо. Хотя нет, одним участком кожи Крис ощутил, что в коконе есть и другая прореха, пониже его спины, и сразу понял, для чего она предназначена. А вот справлять малую нужду, вероятно, придется прямо под себя. Сейчас в том месте чувствовалось нечто липкое, и с этим приходилось мириться. Пожалуй, единственной отрадой было то, что внутри кокон был не твердым, а похожим на губку, и особых неудобств не причинял. Ну и хоть как-то утешало осознание ясности в голове. Голова уже не болела.
Под разнообразные звуки бушующей на поляне оргии Габлер, так и не открывая глаз, принялся размышлять, что же с ним случилось… С ним, натуральным придурком, не подумавшим о том, что стоило бы активизировать экстру, прежде чем лезть в заросли. Но кто же мог знать?… Кто же мог предположить, что на таком коротком пути к катеру может приключиться какая-нибудь неприятность?
«Обязан был такое предположить, раздолбай! – тут же мысленно упрекнул он себя. – И Аре посоветовать насчет экстры, и Кириллу… Они тоже хороши… Эх, сделали нас, как детей!»
Впрочем, пока он не мог сказать, один ли влип – или впросак попала вся группа поисковиков.
Их явно поджидали. Сбросили с дерева какую-то вырубающую дрянь… Вероятно, видели, как файтеры «Аполлона» прятали здесь катер, и решили дождаться тех, кто к этому катеру придет. И дождались…
И что теперь делать?
Судя, опять же, по ощущениям, его полностью лишили одежды и забрали нэп. Под рукой никакого оружия… Да и какой толк от оружия, когда невозможно и пальцем шевельнуть! Можно было попробовать применить экстру, но Габлер решил с этим не спешить. Экстра могла оказаться единственной надеждой, и если даже с ее помощью не удастся выбраться из кокона, то… Нет, экстру нужно было оставить на потом. Да и вообще, ситуация пока не тянула на критическую. Если влипли все, то никто не сможет в оговоренное время выйти на связь с полковником Айоном. Тот поднимет шум, прилетит сюда целая вигия, а то и две, с флаингов прочешут все вокруг… Правда, визуально с высоты тут ничего не отыщешь – листва мешает… Придется повозиться со сканерами, определяя простофиль-поисковиков среди лесных существ, или искать следы, а это время, время…
Тем не менее на помощь можно было рассчитывать… Если она не придет слишком поздно… Сеанс связи с полковником был запланирован на завтрашнее утро – а вдруг потратившие немало сил во время активного совокупления автохотоны вздумают немедленно подавать его, растяпу Кристиана Габлера, на, так сказать, стол?…
Крис поморщился от таких мыслей и, продолжая слушать сладострастные вопли, вновь напряг мозговые извилины.
Безусловно, варианты были. Были. Пока не стоило считать себя вычеркнутым из жизни.
Вопли… Можно просто крикнуть, позвать Арамиса, или Кирилла, или Низу. Если отзовутся – значит, они тоже здесь. Но лучше сделать это не сейчас, а позже, когда на поляне будет поспокойнее.
А еще Габлер подумал о том, что, возможно, понял «изюминку» форестов.
Разумеется, он сразу сообразил, кто взял его в плен как последнего остолопа. И единственным оправданием собственного разгильдяйства могло быть разве что такое: по сведениям, которые он получил, в этом районе никакие автохтоны не водились. Форесты жили гораздо западнее, и оставалось только гадать, с чего вдруг их потянуло поближе к океану. С едой возникли проблемы? Или эту группу за какую-то провинность изгнали из племени? Или это отряд первопроходцев, направленный на поиски новых удобных мест обитания? Или кого-то просто потянуло поискать приключений на свои длинноволосые головы?
Гадать было можно до бесконечности.
Крис видел стерео форестов еще на Вери Роме, готовясь к полету на Аполлон. Сейчас перед ним были именно они – голые лохматые дикари с карими глазами и характерными чертами лица, поджарые и довольно высокие. И нельзя сказать, что некрасивые. Углубленно изучением их быта имперцы не занимались, но общие представления о жизни этого племени имели. Форесты обитали в лесных селениях, занимались охотой и рыболовством, ни с кем не воевали – в общем, вели себя как самое обычное племя детей природы, не ведающее о благах и пороках цивилизованного общества. Главным для Габлера было бы сейчас знание о том, увлекаются ли они каннибализмом, но такие сведения в инфе о форестах отсутствовали.
В голове невольно всплыла старинная история, приключившаяся с капитаном Куком, даже песня какая-то вспомнилась: «Пустили в действие дубинку из бамбука, тюк прямо в темя – и нету Кука…» – и Габлер вновь поморщился. А в следующее мгновение понял, что никто уже не вопит. Он открыл глаза и обнаружил, что все два с лишним десятка дикарей в самых живописных позах лежат на траве, отдыхая, видимо, после такой напряженной работы. Обвинять их в грехе было бы, наверное, неправильно – они, подобно легендарным прародителям человечества Адаму и Еве, не знали еще, что такое грех.
– Эй! Крис! Кирилл! Низа! – раздался где-то у его ног громкий шепот.
Это мог быть только Арамис.
– Габлер здесь, – отозвался Крис.
И почти тут же до него донеслось:
– И Устинюк здесь!
А потом послышался негромкий голос беллизонки:
– Я тоже с вами…
Судя по голосам, все попавшие в плен располагались в одном ряду, как вагоны надземки. И Габлер не сомневался в том, что каждый из них заключен в такой же кокон, в какой заключен и он сам. Его на мгновение охватило какое-то детское, совершенно неуместное и глупое чувство. Чувство облегчения от того, что, оказывается, сплоховал не он один. Но в радость это чувство, разумеется, превратиться не могло.
– Экстра не помогает, – сообщил Устинюк.
– Да, я тоже пробовал, – подтвердил Арамис. – Колдунья, что-то можешь сделать?
– Постараюсь, – не сразу ответила девушка. – Только надо иметь удобный момент…
– Полковник забьет тревогу, – быстро сказал Габлер. – Низа, пока надеемся на тебя, на твои умения. Другие варианты есть? Хотя… Они бы уже прозвучали… Значит, придется выступать в роли созерцателей.
– Да уж, насозерцались… – протянул Кирилл. – Это у них в порядке вещей? Словно с цепи сорвались, я такого еще не видывал…
– «Русалка» отдыхает, – произнес Габлер. – Да, Арамис?
Гинеец хмыкнул и этим ограничился.
– Думаю, дело тут в особом устройстве их мозгов, – продолжал Крис. Только что ему в голову пришло одно очень утешительное соображение. – Один вызывает у… м-м… жертвы нужные воспоминания, воспринимает их и ретранслирует другим… Н-ну, не сами воспоминания, а определенный эмоциональный фон… Не знаю, как назвать по-научному… Вот они все и начинают чудеса вытворять… Тут один сидел возле меня и прямо сверлил глазами, высасывал… Возможно, в качестве провианта они нас использовать и не собираются, мы для них источники воспоминаний определенного типа… Эротического… Так что, повторяю, пока побудем созерцателями.
Арамис вновь хмыкнул и произнес:
– Похоже, у тебя есть основания считать себя таким источником. Да?
– Да, – подтвердил Габлер. – Кое-что они у меня нашли. То есть я знаю, что именно они нашли. Какие именно воспоминания. Но все это не более чем мои предположения.
– А возле меня никто не сидел, – сказал Арамис. – Хотя таких воспоминаний у меня тоже навалом. Кирилл, а ты что скажешь?
– И возле меня никого не было, – отозвался осот. – У моих ног что-то типа гамака лежит из лиан, к двум жердям прицепленного, и там свалены все наши шмотки. Возможно, эти парни – форесты, да? – будут нас по очереди использовать… В смысле, выкачивать из нас всякие интересные моментики. С тебя первого начали, Крис.
– А из меня им нечего будет выкачивать, – подала голос беллизонка.
– Значит, придумывай, воображай, – со смешком предложил Арамис. – А то сочтут бесполезной и…
– Стоп! – прервал его Габлер. – Кирилл, наши нэпы тоже там, в гамаке?
– И нэпы, и то, что в них было, – ответил Устинюк. – Излучатель тоже в наличии. Разжились лесные ребятки имуществом…
Разговор пришлось прервать, потому что один из форестов, тот самый, кого Крис увидел, когда очнулся, встал и, поправляя пояс, зашагал к пленникам. Остановившись метрах в трех от Габлера, он обвел всех угрюмым взглядом и вытащил из-за пояса нож. Поочередно ткнул острием в сторону каждого из охотников за Копьем, поднес руку с ножом ко рту и, высунув язык, сделал вид, что отрезает его.
Пантомима была вполне понятной, но форест еще и продублировал ее словами:
– Не говорить. Лишиться язык.
Что удивительно, это было сказано на терлине! Кто обучил дикаря языку Ромы Юниона? Эти ребята были из числа тех, с кем имели контакты группы легиона «Аполлон»? Тогда что получается? Четверку искателей приняли за Хранителей? Или лесным жителям все равно, кто попался им в руки, для них это роли не играет? Главное, чтобы было что высосать из пленников?
Крис не успел вволю поразмышлять об этом, потому что дикарь, повернувшись к соплеменникам, махнул рукой и что-то сказал уже на своем языке. Остальные форесты, выйдя из режима расслабона, быстренько поднялись на ноги и начали собираться в дорогу. Габлер благоразумно помалкивал, как и остальные искатели – у лесных жителей слово могло не разойтись с делом, – наблюдая, насколько это было возможно в его положении, за действиями дикарей. И когда поляна осталась позади, Крис уже более-менее представлял себе общую картину.
Отряд насчитывал как минимум две дюжины лесных охотников и охотниц, причем последних было меньше. Сплетенных из лиан гамаков оказалось семь. Точнее, семь из них пошли в дело. Каждый из них несли вдвоем, положив жерди себе на плечи – один мужчина располагался впереди, другой сзади. В одном гамаке лежали трофеи, и Габлер очень надеялся на то, что форесты не выбросили коммуникаторы, посчитав их ненужными в хозяйстве вещами. Два других были заполнены скарбом и оружием самих автохтонов – Крис сумел рассмотреть туго набитые мешки, сплетенные из волокон все тех же лиан, и дротики с каменными наконечниками. Там же лежали и свернутые пустые гамаки. А еще четыре гамака служили средством транспортировки коконов с пленниками.
Габлер покачивался в своем ложе и мог бы даже наслаждаться таким способом перемещения, если бы голову не грызли не самые веселые мысли. Его положили лицом вверх, так что он мог видеть ветви деревьев над головой и кусочки уже темнеющего неба. Лесные охотники шли неторопливо, с шорохом раздвигая листву, и явно не наобум, сворачивая в нужных местах и избегая зарослей. Да и чаща была вполне проходимой – не слышно было, чтобы кому-то приходилось работать ножами. Впрочем, скорее всего, отряд возвращался тем же путем, каким и пришел, и расчистка уже была произведена. Габлер не мог определить, сколько времени провел в отключке, но исходил из предположения, что продолжается все тот же день. Если охотники направлялись к тому селению, откуда вышли, то значит, двигались на запад, еще в самом начале пути назад каким-то образом преодолев реку – переплыв, перейдя вброд или воспользовавшись каким-нибудь мостом, сплетенным из лиан или сооруженным из древесных стволов. И проделали они это вместе с пленниками, только пленники в то время еще не пришли в себя.
Габлер вновь задал себе вопрос, зачем эта группа отправилась бродить по лесам. Просто охотились? Но почему так далеко от родного селения? И где добыча? В тех мешках? Или это весьма специфический отряд? Мотаются такие группы форестов по всему континенту в поисках иных племен, берут чужаков в плен. Но не с целью схарчить на обед с картошечкой, и не для выкупа, и не как рабов, а чтобы поживиться чужими сексуальными воспоминаниями… Забавные ребята… Нашли себе оригинальное развлечение… Засаду устроили, терпеливо ждали, когда к ним простачки с неба свалятся… И где же катер? Его волокут в селение другие форесты? Или не нужен лесным охотникам катер?
Единственным недостатком всех этих вопросов было отсутствие ответов. Если, конечно, можно так выразиться.
Габлер перестал их себе задавать и решил попробовать экстру. Вдруг получится?
И через две-три минуты вынужден был с грустью констатировать: не получилось. Как и у Кирилла. Кровяное давление подскочило, сердце колотилось раза в четыре чаще, все тело стало мокрым от пота, мышцы ныли от напряжения, а кокон ничуть не пострадал. Никакая экстра не поможет, если нет и миллиметра свободного пространства. Вот если бы моментально на порядок увеличить собственный объем…
Крис уныло усмехнулся. Он понятия не имел, что в таком случае будет с ним. Хотя подобные рассуждения помогали коротать время. Можно было еще поразмышлять о том, что это за коконы, откуда они взялись или как дикари научились делать их… И где разжились дурман-порошком…
Но вместо всех этих мыслительных усилий он неожиданно для себя заснул – убаюкало его покачивание гамака…
Конечно, это состояние вряд ли можно было назвать настоящим сном. Габлер понимал, что его продолжают нести, но все-таки временами полностью выпадал из действительности и ему грезились какие-то иные края. А потом иные края пропали, и он отчетливо, словно наяву, увидел Низу. Вернее, ее лицо с закрытыми глазами. Он, бестелесный, плыл в сумерках над ней и смотрел на нее, а она, заключенная в серый с белесыми прожилками и такой же белесой бахромой кокон, покачивалась в гамаке над травой, влекомая двумя лесными охотниками с сосредоточенными бородатыми смуглыми лицами. Девушка открыла глаза и улыбнулась ему, словно он вовсе не был призраком. Именно ему улыбнулась, а не своим мыслям или темнеющему небу, это Габлер сразу понял. Она, безусловно, тоже видела его.
«Я на тебя повлияла, но только на какое-то время, и увидеть ты можешь только меня… Это пройдет…» – вспомнил он ее недавние слова.
Значит, еще не прошло…
Улыбка девушки была такой спокойной, что у Криса возникла твердая уверенность: Низа их всех выручит. Непременно. Сумеет заколдовать этих ребят.
…Хотя уже сгустился вечер и под сводами деревьев было совсем темно, лесные охотники продолжали молча двигаться в прежнем темпе. Вероятно, ночью они видели так же хорошо, как днем, и отличались завидной выносливостью. А еще Габлер отметил, что на всем пути к ним не приблизился ни один зверь, хотя то и дело в отдалении слышался треск, рычание и другие, явно звериные звуки. Чем-то эти форесты отпугивали представителей местной фауны – вот тебе и дикари…
Светили обрамленные листвой крупные звезды, шуршала раздвигаемая телами охотников листва, витали в воздухе незнакомые ароматы. Стало прохладней, это Крис ощущал кожей лица и тыла, свободного от кокона. Казалось бы, лежи да любуйся далекими светилами родной Виа Лактеа… Как там сказал древний мудрец? «Не устаю удивляться звездному небу над нами…» Но Габлеру было не до того – он пребывал в мучительных и отнюдь не таких возвышенных, как слова мудреца, раздумьях: плюнуть на все и справить малую нужду прямо в кокон или все-таки еще потерпеть? Но вдруг форесты намерены шлепать так по лесу всю ночь?
Однако его опасения не сбылись. Прозвучали в темноте короткие непонятные слова вожака, произнесенные приказным тоном, и вскоре движение прекратилось. Судя по довольно большому куску усеянного звездами неба над головой, отряд вышел на обширную поляну. Габлера опустили на землю, засуетились во мраке тени, зазвучали голоса охотников, стали раздаваться другие звуки, свидетельствующие о том, что на поляне началась какая-то деятельность. Но, похоже, теперь форесты занимались совсем не тем, чем тешились на другой поляне. Не свальному греху предавались, а разводили костры из сучьев, заготовленных, вероятно, еще на пути в сторону океана. Потому что просто невозможно так быстро собрать топливо для костров. А костров было целых четыре. Сначала загорелся один, и Габлер увидел перед собой черное пятно кострища – сейчас на этом месте новый костер не развели. Лесные охотники доставали из мешков что-то съедобное, несли к огню котелки (кажется, глиняные), что-то еще. Прежде чем язычки пламени побежали по сучьям, сложенным еще для трех костров, Крис разглядел, с помощью чего форесты добывают огонь. Маленькие блестящие предметы, которые они вытащили из своих мешочков, привязанных к поясам, были не чем иным, как зажигалками… Самыми настоящими, издававшими характерные щелчки. Да, этим лесным жителям явно приходилось иметь дело с файтерами легиона «Аполлон». Ну, может, не именно этим, но их соплеменникам – точно. Если только зажигалками не снабдили их Хранители. Может, «братья» развернули здесь, на Втором континенте, миссионерскую деятельность – вроде так это называлось? Теперь Габлер не удивился бы, если бы оказалось, что оружие, которое он принял за дротики, на самом деле – замаскированные под примитивные метательные палки излучатели наподобие табельного оружия файтеров. Всякое могло быть…
Воспользовавшись тем, что форесты занялись приготовлением ужина, Габлер осмелился подать голос.
– Низа! – негромко позвал он.
– Я попробую попозже, – тут же откликнулась беллизонка, опережая его вопрос.
– Арамис, Кирилл, все в порядке?
– Могло быть и хуже, – сказал гинеец.
– Спина чешется, – пожаловался осот.
– Терпи, – дал мудрый совет Габлер. – Всё, молчим и молимся на даллиа Анизателлу…
Лесные охотники расселись вокруг костров и принялись за еду. Казалось, они забыли о пленных, но через несколько минут стало понятно, что это не так. Прозвучали отрывистые слова вожака, и четверо женщин поднялись с земли и направились к незадачливым поисковикам. Одна из них, гибкая, с маленькими мячиками грудей, присела возле Габлера, держа в руках глиняную миску с каким-то варевом. Из миски торчала деревянная ложка. Ну нет, совсем это были не дикари.
– Буду тебе давать есть, – сказала она на терлине. – Еда вкусная.
Крис вздохнул с облегчением. Убивать их не собирались. Во всяком случае, в ближайшее время – кто же станет кормить кандидатов в мертвецы!
Женщина, а точнее, судя по ее молодому лицу, девушка, зачерпнула ложкой из миски и поднесла ее ко рту Габлера. Пахла густая похлебка вполне съедобно, но Крис не собирался ее есть. И не потому, что, лежа на боку, делать это не очень удобно, а ради заботы о благе собственного желудка, который привык к совсем другой пище и мог взбунтоваться.
– Спасибо, я не хочу, – вежливо отказался Габлер. – Я так часто не ем. А откуда ты знаешь наш язык?
– Его все знать.
– А кто научил?
– Давно знать, все знать, – ничего не прояснила охотница.
И когда бы стафлы успели об этом позаботиться? Или обучением автохтонов терлину занималась какая-нибудь научная экспедиция? Но разве на этом континенте работали экспедиции? Или это все-таки Хранители приложили руку?
– А эти штуки, которыми вы разжигаете костры… Откуда они у вас?
– Я не могу это говорить.
– Не хочешь? Или нельзя? – не отставал Крис.
– Я не могу это говорить, – повторила охотница.
Габлер понял, что ничего не добьется, и решил сменить тему. Собственно, не все ли равно? Не за тем их сюда направили. Нужно было выяснить кое-что более в данное время существенное.
– А зачем вы нас забрали и что вы намерены с нами делать? Зачем мы вам нужны?
Девушка выпрямилась, отправила содержимое ложки в собственный рот и, облизав ее, сверху вниз посмотрела на него:
– Вы будете у нас… В нас…
И удалилась к кострам вместе со своими соплеменницами, тоже получившими отказ от других пленников.
Ответ был каким-то странным и не очень оптимистичным.
– Надеюсь, она не имела в виду желудки, – проворчал Арамис.
– Если Крис прав, то она имела в виду наши воспоминания, – заметил Кирилл. – Даллиа, ты уж не подведи.
– Постараюсь сделать так, чтобы мы были свободными, – пообещала беллизонка.
– Твои слова подобны дивной музыке! – то ли в шутку, то ли всерьез восхитился Устинюк.
Затягивать ужин охотники не стали. Быстренько улеглись неподалеку от костров прямо на траве, устроившись попарно, спиной к спине. Судя по всему, обнаженными они чувствовали себя вполне комфортно, и костры разводили не для того, чтобы греться прохладной ночью, а исключительно для приготовления пищи. Нападения зверей они явно не боялись, потому что не выставили никакого караула. Только один охотник, выполняя, видимо, приказ вожака, приблизился к лежащим пленникам. Держа в руке дротик, он уселся на землю все в той же позе Будды лицом к ним.
Наступало время Низы.
Секунды не бежали, а тянулись, складываясь в минуты, и наконец Габлер услышал ее приглушенный голос.
– Слушай меня… – прошептала беллизонка, вероятно, обращаясь к караульному. – Слушай…
Габлер затаил дыхание. Спустя несколько мгновений поблизости раздались какие-то странные тихие звуки. Они текли, дробились, рассыпались в ночном воздухе, то превращаясь чуть ли не в писк, то опускаясь до басов, они вибрировали, завораживали, опутывали мозг липкой паутиной, подчиняли себе, заставляли утратить ощущение собственного «я», создавали в воздухе над головой туманные разноцветные пятна… Крис не сразу сообразил, что это непрестанно звучит искаженный почти до неузнаваемости еле слышный голос беллизонки, а сообразив, почти сразу провалился в пустоту. Но и в этой пустоте его продолжал преследовать голос Низы.
…Возвращение из пустоты было невыразимо приятным. Габлер чувствовал вокруг необычайный простор, ему хотелось раскинуть руки и полететь. Он действительно раскинул руки и понял, что кокон не помешал ему это сделать, да и не ощущалось уже никакого кокона, и тело было совершенно свободным. Крис открыл глаза и попытался подняться на ноги, но они его не слушались. По-прежнему горели костры, и спали возле них охотники, и в воздухе уже не плавали разноцветные пятна. По обеим сторонам от Криса лежали на земле половинки кокона, и ничком распластался рядом караульный, сжимая в руке каменный нож. А дротика у него уже не было. Возле фореста сидела обнаженная Низа. Перехватив взгляд Габлера, она прошептала:
– Не шуми… Я поползла к нему и оказала на него немножко физического воздействия. Но к утру он очнется. А те ничего не слышали. – Беллизонка повела головой в сторону спящих лесных охотников. – Надо тихо…
Габлер тут же повернулся к Арамису и Кириллу – те сидели чуть поодаль, тоже без коконов, растирая ноги, – приложил палец к губам, а потом поманил их к себе. Видимо, они, как и он, пока не могли встать, потому что приблизились на четвереньках. В другое время можно было бы посмеяться при виде двух передвигающихся подобным образом, да еще и голых парней, но сейчас было не до смеха. Мимолетно Габлер отметил, что Низа нисколько не стесняется своей наготы (тоже дитя природы?), а гинеец и осот пялятся на нее так, словно женщина без одежды им в диковинку.
Он подавил невольное раздражение и тихо, чуть ли не одними губами, распорядился, поглядывая на лесных охотников:
– Ползем к своим вещам и первым делом отыскиваем паралики. А потом забираем все свое вместе с гамаком. И тихонько уходим отсюда…
– Уходим? – вздернул подбородок Кирилл. – Так они же за нами попрутся! Надо их всех… – Он резко провел ребром ладони по горлу.
– Если попрутся, успокоим самых резвых параликами. Остальные, думаю, поймут. А не поймут – тоже свое получат. – Габлер взглянул на девушку, стараясь не очень поедать ее глазами. Она по-прежнему даже не пыталась прикрыться руками. – Низа, оставайся здесь. Вперед, голозадые!
Арамис тихонько фыркнул:
– На себя посмотри!
Все трое легли на живот и осторожно, друг за другом, поползли к гамаку со снаряжением. Он лежал в стороне от ближайшего к ним костра, возле двух других гамаков с мешками и дротиками. Охотники продолжали мирно посапывать – наверное, им снились хорошие сны о добрых людях с гор, обучивших их терлину и подаривших зажигалки и, возможно, и кое-что еще. Габлер, Кирилл и Арамис благополучно добрались до нужного гамака и, порывшись в ворохе вещей, вытряхнутых охотниками из нэпов, – на первый взгляд, ничего не пропало, – отыскали парализаторы. Габлер жестом показал, что надо тащить гамак, но тут над поляной разнесся резкий голос вскочившего с земли вожака. И без переводчика было примерно понятно, что именно он кричит. В мгновение ока все форесты оказались на ногах и уставились на свою добычу, каким-то чудом выбравшуюся из коконов. Искатели-мужчины тоже поднялись во весь рост – мышцы уже вновь стали послушными – и направили оружие на детей леса, каждый на свою группу, поводя им из стороны в сторону. И что удивительно, охотники тут же, словно по команде, попятились, а кое-кто даже присел, а то и вообще плюхнулся на землю, закрывая голову руками. Из такого их поведения без труда можно было сделать вывод: форестам парализаторы знакомы. Возможно, лесные люди видели в действии не только парализаторы, но и ганы, и излучатели, потому и не горели желанием бросаться на тех, кто совсем недавно был их беспомощными пленниками.
– Мы уходим от вас, – громко сказал Габлер, глядя в напряженное лицо вожака. – И забираем свои вещи, а ваши оставляем вам. Мы не собираемся делать вам плохо, но и вы не делайте плохо нам. Если вы будете нас преследовать, мы будем в вас стрелять. – Он сделал угрожающее движение парализатором и добавил, не отводя взгляда от вожака: – Ты меня понял? Подними руки!
Вожак выполнил команду без промедления, и Крис удовлетворенно кивнул:
– Вот так. Сейчас мы оденемся и уйдем. А вы пока посидите. Садитесь! – Он вновь повел парализатором. – Скажи им, чтобы садились, иначе мы начнем в них стрелять!
Вожак чуть повернул голову и что-то отрывисто произнес. Те, кто еще стоял на ногах, стали опускаться на землю, и тут Кирилл, направив парализатор на одного из охотников, нажал на спуск. Бородач повалился на спину и замер, а Устинюк заявил:
– Это предупреждение! Я его не убил, он полежит и встанет. Но если вы пойдете за нами, то умрете!
Охотники сидели молча, со страхом поглядывая на неподвижного соплеменника, а Габлер недовольно процедил:
– Какого хрена, Кирилл? Что за самодеятельность?
– Так будет убедительней, – невозмутимо ответил осот. – Извини, что без согласования… Так уж получилось. Зато теперь проблем точно не будет. Еще раз извини.
– Ладно. – Габлер решил не вставать в позу. – Лино, держи их на мушке, а мы оденемся и проверим, все ли вещи на месте. Потом ты. – Он оглянулся на девушку, которая продолжала сидеть возле пребывающего в отключке караульного. – И Низе одежду отнесешь… нет, я сам отнесу.
– А может, проще ее позвать? – Глазки Арамиса весело блеснули. – Пусть тут и одевается, вместе с нами. Голыми мы друг друга уже видели, так что стесняться нечего. Или ты думаешь, что мы с Киром сразу на нее набросимся?
«Не очень-то она и стесняется», – подумал Крис и приглашающе махнул беллизонке рукой.
– Я бы и набросился… – протянул Устинюк. Но, поймав взгляд Габлера, развивать эту тему не стал, а сказал другое: – Вообще-то, парни, нам надо бы ей бутылку поставить.
– И не одну, – добавил Арамис.
– Не проблема, – пробормотал Крис, глядя на спокойно направившуюся к ним девушку. Она шла в полный рост, неторопливо и величаво, и казалась ему какой-то сказочной лесной богиней. – Ладно, облачаемся.
Форесты вели себя тихо, не дергались, так что искатели беспрепятственно оделись и провели инвентаризацию имущества. Лесные охотники оказались существами вполне приличными – ничего они не выбросили, не сломали и даже никакой еды не попробовали. Наверное, собирались вплотную заняться трофеями, уже вернувшись в свое селение. Дротики, после некоторых колебаний, решено было им оставить, хотя Кирилл и поморщился недовольно – автохтоны производили впечатление существ не только приличных, но и благоразумных. А вот мешок с дурманом, обнаруженный среди их поклажи, искатели намеревались забрать с собой. Поступить по-другому было бы неосмотрительно – вдруг форесты все же попытаются вернуть ускользнувшую добычу с помощью этого порошка? Так что решили часть дурман-зелья доставить в лагерь «Рубикон» для анализа, а остальное выбросить по дороге.
Когда полностью собрались в путь, Габлер вновь обратился к охотникам – кое-кто из них уже клевал носом, хотя вожак продолжал настороженно следить за каждым движением бывших пленников. Ну, ему по должности полагалось быть всегда начеку. Собственно, Крис просто повторил то, что уже говорил, еще раз подчеркнув:
– Если пойдете за нами, то все до одного погибнете!
– Не пойдем, – хмуро заверил вожак.
– Возможно, когда-нибудь придем к вам в гости, – пообещал Габлер, чтобы форест не слишком расстраивался. – Вон тот, – он показал рукой на лежащего в траве караульного, – жив, к утру очнется. Приятно было с вами провести время, но нам нужно в другую сторону.
Группа включила фонари и под прикрытием Арамиса покинула поляну. Гинеец шел последним, спиной вперед, продолжая держать лесных охотников под прицелом.
Примятая трава указывала путь, каким форесты сюда пришли, так что не нужно было и с «гидом» сверяться. Со стороны оставленной поляны не доносилось ни звука, но расслабляться никто не спешил. Когда прошли уже метров двести, Крис не выдержал:
– Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием отлучился в кустики…
– Наконец-то! – чуть ли не со стоном выдохнул Арамис. – У меня там давление уже зашкаливает, как бы не рвануло…
– С языка снял! – воскликнул Кирилл и посмотрел на девушку: – Ну что, как в детстве, в поездках: мальчики направо, девочки налево?
В глазах Низы появилось недоумение.
– А что это означает? – спросила она, но почти тут же улыбнулась и кивнула.
