Мужчина по соседству
Мужчина по соседству уже несколько недель знал, что пора приглашать новую гостью в свое тайное местечко, в комнату, которую он обустроил в подвале, на месте бывшей подсобки. Со времени последней гостьи, Тиффани, прошло шесть месяцев. Она протянула двадцать дней, больше многих.
Он старался выкинуть Бри Мэтьюз из головы. Приглашать ее неразумно, и он это знал. Каждое утро, когда мужчина занимался рутинными делами, мыл окна, полировал мебель, пылесосил ковры, мыл и подметал дорожку от лестницы до тротуара, он напоминал себе, как опасно выбирать соседей. Слишком опасно.
Но он ничего не мог поделать. Бри Мэтьюз ни на секунду не покидала его мыслей. Мужчина знал это с того самого дня, когда она позвонила в дверь и он пригласил ее войти. Именно тогда он перестал контролировать свое желание заполучить ее. Она стояла в его прихожей – одетая в свободный свитер и джинсы, сложив на груди руки, одна ножка с высоким подъемом бессознательно пристукивает по полу. И рассказывала ему, что в ее примыкающем таунхаусе течет крыша и что источник протечки – в его доме.
– Когда я покупала этот дом, я даже не подозревала, сколько с ним будет хлопот, – резко сказала она. – За те деньги, которые я уплатила за ремонт, подрядчик мог бы отреставрировать Букингемский дворец, но каждый раз, когда идет сильный дождь, мне кажется, будто я живу под Ниагарским водопадом. В любом случае он настаивает, что проблема связана с вашей крышей.
Ее гнев взволновал его. Она была красива. Выразительный кельтский облик, темно-синие глаза, светлая кожа и иссиня-черные волосы. И стройное тело спортсменки. Он предположил, что ей под тридцать, старше женщин, которых он предпочитал, но все еще очень привлекательная.
Даже теплый весенний вечер, понимал он, не станет оправданием тому, как сильно он вспотел, стоя в нескольких дюймах от нее. Ему безумно хотелось протянуть руку и коснуться ее, захлопнуть дверь и запереть изнутри.
Мужчина краснел и запинался, объясняя, что его крыша точно не может протекать, поскольку он сам делал ремонт. Он предложил ей позвонить другому подрядчику и проконсультироваться. Даже едва не начал объяснять, что пятнадцать лет проработал у застройщика и прекрасно знает – парень, которого она наняла, сделал паршивую работу, но смог вовремя себя остановить. Он не хотел выдавать, что испытывает какой-то интерес к ней или к ее дому, что вообще ее заметил, не хотел рассказывать ничего о себе…
Спустя несколько дней, когда мужчина сажал бальзамин вдоль подъездной дорожки, женщина вышла на улицу и подошла к нему извиниться. Она последовала его совету и позвонила другому подрядчику, который подтвердил ее подозрения: первый сделал работу паршиво.
– Он услышит обо мне в суде, – пообещала она. – Я получу на него повестку.
И тут, осмелев от ее дружелюбия, он сделал глупость. Стоя рядом с ней, лицом к их смежным таунхаусам, в очередной раз заметил, что жалюзи на ее окне еле держится. Это зрелище всякий раз выводило его из себя. Венецианские жалюзи на окнах их домов выстраивались в идеальный ряд, и когда вдруг перекашивались, это нервировало его, как скрип ногтя по стеклу.
И он предложил ей поправить жалюзи. Она обернулась и посмотрела на преступный ставень так, будто первый раз его увидела, а потом ответила:
– Спасибо, но зачем? Декоратор готов повесить новые драпировки, как только будет исправлен ущерб от протечек. Тогда и это поправим.
Это «тогда», разумеется, могло случиться и через несколько месяцев, но мужчина все равно обрадовался отказу. Он определенно решил сделать ее своей следующей гостьей, а когда она исчезнет, возникнут вопросы. Полиция примется звонить к нему в дверь и допытываться.
– Мистер Менш, вы не видели, с кем уходила мисс Мэтьюз? – станут спрашивать они. – Вы не замечали, кто приходил к ней в последнее время? Насколько вы с ней были дружны?
Он сможет ответить чистую правду: «Мы обменивались с ней парой слов, если случайно сталкивались на улице. Она, кажется, встречалась с одним молодым мужчиной. Время от времени я с ним здоровался. Высокий, каштановые волосы, лет тридцати. Он как-то представился. Его фамилия, кажется, Картер. Кевин Картер».
Возможно, полиция уже будет знать о Картере. Когда Мэтьюз исчезнет, они первым делом станут разговаривать с ее близкими друзьями.
Его ни разу не расспрашивали о Тиффани. Между ними не было никакой связи, так зачем задавать вопросы? Они случайно сталкивались в музеях – он нашел нескольких молодых женщин в музеях. В третью или четвертую встречу он счел уместным спросить Тиффани о ее впечатлении от картины, на которую она смотрела.
Она сразу ему понравилась. Прекрасная Тиффани, такая привлекательная, такая умная. Она решила, что раз он разделяет ее восторги от Густава Климта, то является родственной душой, человеком, которому можно доверять. Шел дождь, и она с признательностью приняла его предложение подвезти ее обратно в Джорджтаун. Он подобрал ее, когда она шла пешком к метро.
Она даже не заметила укола иглы. Обмякла и сползла на пол его машины, а потом он отвез ее к себе домой. Когда он заезжал к себе, Мэтьюз как раз выходила из дома; он даже кивнул ей, открывая дверь гаража. Конечно, тогда он еще не знал, что Мэтьюз будет следующей.
Каждое утро следующих трех недель он проводил все время с Тиффани. Ему нравилось держать ее у себя. Тайная комната была яркой и веселой. На полу лежала толстая желтая подстилка, не хуже удобного матраса, а комнату он набил книгами и играми.
Он даже покрасил примыкающую к комнате глухую ванную веселым красным и желтым и установил там компактный душ. Каждое утро он запирал ее в ванной, и пока она принимала душ, он пылесосил и протирал тайную комнату. Он держал ее в безупречной чистоте. Как и все остальное в своей жизни. Мужчина не переносил нечистоплотности. Каждый день он выкладывал для девушки чистую одежду. Заодно он выстирал и выгладил ту одежду, в которой ее привез, как делал и для остальных. Даже вычистил ее куртку, дурацкую куртку с названиями городов со всего мира. Он не хотел ее чистить, но заметил пятно на рукаве, которое привело его в бешенство. Он не мог выбросить это пятно из головы. И в конце концов сдался.
Он тратил кучу денег на чистку собственной одежды. Иногда, просыпаясь, обнаруживал, что пытается стряхнуть крошки с простыни. Интересно, связано ли это с какими-то воспоминаниями? Детство вызывало много вопросов, вещей и событий, которые он плохо помнил. Но, возможно, так даже лучше.
Он знал, что ему повезло. Он может проводить все время с женщинами, которых сам выбирает, поскольку ему не нужно работать. Ему не требовались деньги. Его отец ни разу не потратил и цента на что-либо, кроме самого необходимого. Когда он окончил среднюю школу и начал работать у застройщика, отец потребовал, чтобы он отдавал ему все чеки с зарплатой.
– Огэст, я экономлю ради тебя, – сказал он. – Тратить деньги на женщин – никчемное расточительство. Они все вроде твоей матери – берут все, что у тебя есть, и уезжают с другим парнем в Калифорнию. Она говорила, что была слишком молода, когда мы поженились, что девятнадцать лет – слишком рано для ребенка. Моей матери было в самый раз, сказал я ей.
Десять лет спустя его отец внезапно скончался, и Огэст был поражен, обнаружив, что все эти годы подсчетов каждого цента отец вкладывал деньги в акции. В тридцать четыре года он, Огэст Менш, стал стоить больше миллиона долларов. И теперь мог позволить себе путешествовать и жить так, как захочется. Так, как он мечтал долгие годы, сидя по вечерам дома и слушая рассказы отца о том, как мать пренебрегала им в детстве. «Она оставляла тебя в манеже на много часов. А когда ты плакал, швыряла тебе бутылочку или пару крекеров. Ты был ее заключенным, а не ребенком. Я покупал детские книжки, но она ничего тебе не читала. Я приходил домой с работы и видел, как ты сидишь, весь в молоке и крошках, замерзший и брошенный».
Огэст переехал сюда в прошлом году, задешево арендовал меблированный жалкий таунхаус и сам сделал необходимый ремонт. Он покрасил стены, отскреб кухню и ванную, пока те не засверкали, почистил мебель и каждый день натирал полы. Его аренда истекала первого мая, всего через двадцать дней. Он уже предупредил домовладельца, что собирается съехать. К тому сроку он уже должен заполучить Мэтьюз, и придет время двигаться дальше. Он оставит это место в отличном состоянии. Следует только избавиться от всех усовершенствований тайной комнаты, чтобы никто потом не заподозрил, для чего она служила.
Он думал, сколько же городов сменил за последние десять лет. Он давно сбился со счета. Семь? Восемь? Или больше? Начиная с Сан-Диего, где он нашел свою мать. Ему нравился Вашингтон, здесь хотелось бы остаться подольше. Но после Бри Мэтьюз это будет плохой идеей.
«Какой гостьей она окажется?» – думал он. Тиффани была испуганной и разозленной. Она смеялась над книгами, которые он ей покупал, и отказывалась их читать. Говорила, что ее семья бедна, что у них нет денег. Как будто его интересовали деньги. Она говорила, что хочет рисовать. Он даже купил для нее мольберт и краски.
Она и в самом деле начала одну картинку, пока гостила у него. На картине целовались мужчина и женщина. Она была задумана как копия «Поцелуя» Климта. Он сорвал картину с мольберта и сказал ей скопировать одну из тех милых иллюстраций из детских книг, которые он накупил. Именно тогда она схватила открытую банку с краской и швырнула в него.
Огэст Менш практически не помнил следующие минуты, только липкую массу на куртке и брюках. И как он бросился на нее.
На следующий день ее тело выловили из канала Вашингтона, и полиция допрашивала ее бывшего дружка. Дело было во всех газетах. Он смеялся над их предположениями, где она могла пропадать эти три недели.
Менш вздохнул. Ему не хотелось сейчас думать о Тиффани. Он хотел еще раз пропылесосить и вычистить комнату, как следует подготовиться к приходу Мэтьюз. А потом ему нужно закончить вытаскивать раствор, скрепляющий блоки, которые разделяют его и ее подвалы.
Он вытащит достаточно блоков, чтобы пробраться в подвал Мэтьюз. Потом принесет ее сюда тем же путем. Огэст знал, у нее стоит охранная система, но толку от нее не будет. А потом он поставит блоки на место и тщательно зацементирует.
Был вечер воскресенья. Он весь день следил за ее домом. Мэтьюз не выходила. Последнее время по воскресеньям она оставалась дома, с тех пор как перестал приходить Картер. Тот не показывался здесь уже пару недель.
Он смахнул невидимую пылинку. Завтра в это же время она будет с ним; она составит ему компанию. Он купил для нее пачку книжек доктора Суса. Остальные книги он убрал. Некоторые были забрызганы красной краской. И все они напоминали ему о том, как Тиффани отказывалась их читать.
Все эти годы он старался обеспечить своих гостий комфортом. И не его вина, что они вечно оказывались неблагодарными. Он помнил, как одна, в Канзас-Сити, заявила ему, что хочет стейк. Он купил здоровенный стейк, самый толстый, какой смог найти. А когда вернулся, оказалось, что во время его отсутствия она пыталась сбежать. Она вовсе не хотела стейк. Он вышел из себя. И плохо помнил, что случилось после.
Он надеялся, что Бри окажется приятнее.
Скоро он узнает. Завтра утром он сделает свой ход.
– А это еще что? – пробормотала себе под нос Бри, стоя на лестнице, ведущей в подвал; из подвала смежного дома доносился слабый скрежет.
Она покачала головой. Какая разница? Все равно не спится. Звук, правда, раздражал. Еще только шесть утра понедельника, а Менш уже занялся какими-то самодельными работами… Наверняка очередное усовершенствование, все как с иголочки, раздраженно подумала она.
Она вздохнула. Похоже, сегодня будет поганый день. И насморк паршивый. Незачем было вставать в такую рань, но ей все равно не спалось. Вчера она мерзко себя чувствовала, весь день провалялась в постели. Даже не удосужилась поднять телефонную трубку, только слушала сообщения. Никого из близких. Бабуля не звонила, и мистер Кевин Картер не утруждался потыкать пальцем в кнопочки.
Ладно, простужена она или нет, в девять утра ей нужно быть в суде, пытаться заставить первого подрядчика заплатить за якобы сделанный им ремонт крыши, который ей пришлось делать заново. Не говоря уже об оплате ущерба, причиненного протечкой. Бри решительно закрыла дверь подвала и пошла на кухню, выжала грейпфрут, сделала кофе, поджарила английский кекс и уселась за кухонную стойку.
Она уже начинала воспринимать этот таунхаус не иначе как адскую хибару, но когда все повреждения отремонтируют, надо признать, он станет милым домиком.
Бри принялась за завтрак, но поняла, что не может есть. «Я никогда не свидетельствовала в суде, – подумала она. – Вот почему я так нервничаю. Но судья наверняка примет мою сторону. Ни один судья не станет мириться, если его или ее дом превратят в руины».
Бри – от Бриджет – Мэтьюз, тридцать лет, одинокая, голубоглазая и темноволосая, с белоснежной кожей, которая боялась солнца, была, по общему признанию, нервной от природы. Прошлогодняя покупка этого дома по сию пору казалась дорогостоящей ошибкой. «На этот раз мне не следовало слушать бабулю», – подумала она и неосознанно улыбнулась, представив, как бабушка до сих пор обрывает провода из своего поселка для пенсионеров в Коннектикуте, снабжая ее хорошими советами.
«Восемь лет назад именно она сказала, чтобы я согласилась поехать в Вашингтон работать на нашего конгрессмена, хоть я и считала его дебилом, – вспомнила Бри, заставляя себя кусать английский кекс. – Потом она посоветовала мне хвататься за возможность и идти в «Даглас паблик рилейшнз», когда я получила от них предложение. Она оказалась права во всем, за исключением идеи покупки и ремонта этого дома. «Бри, недвижимость, особенно в Джорджтауне, – хороший способ заработать денег» – так она говорила».
Ошибочка! Бри мрачно нахмурилась и глотнула кофе. «Драпировки от «Пьер Де» испачканы и шелушатся. Не обои, заметьте, а драпировки. Особенно когда покупаешь их по восемьдесят долларов за ярд. За такую цену иначе как драпировками их не назвать». Она нахмурилась, вспомнив, как объясняла Кевину разницу, а он в ответ заявил: «Вот это я и называю претенциозностью». Именно такой ответ ей и хотелось услышать!
Бри мысленно пересматривала все, что собирается сказать судье: «Персидский ковер, который бабушка с гордостью расстилала на полу своего первого дома, скатан и замотан в полиэтилен, чтобы новые протечки не повредили его еще сильнее, а паркетные полы стали блеклыми и пятнистыми. Я могу показать вам фотографии, на которых видно, в каком ужасном состоянии пребывает мой дом. Ваша честь, я бы хотела, чтобы вы взглянули на них. Сейчас я жду маляра и паркетчика, которые четыре месяца назад сделали «отличную работу», а сейчас будут делать ее заново, за большие деньги.
Я просила, умоляла и молила этого подрядчика, я даже рычала на него, пытаясь заставить его починить протечку. И когда он наконец пришел, то заявил, что вода течет с крыши моего соседа. И я поверила ему. Я выставила себя на посмешище, названивая бедному мистеру Меншу и обвиняя его во всех бедах. Видите ли, ваша честь, у нас общая стена, и подрядчик сказал, что вода течет оттуда. Конечно, я ему поверила. Предполагалось, что он специалист».
Бри подумала о своем соседе, лысеющем парне с седоватым хвостиком, который терялся, даже когда они случайно здоровались на улице. В тот день, когда она разбушевалась, он пригласил ее зайти. Сначала он слушал ее тираду спокойно, с задумчивым лицом. Ей казалось, что так должен выглядеть священник во время исповеди, если, конечно, вам удастся посмотреть сквозь ширму. А потом вдруг начал краснеть, потеть и еле слышно оправдываться: это не может быть его крыша, потому что тогда у него бы тоже текло. Ей нужно позвонить другому подрядчику, сказал он.
– Я испугала беднягу до умопомрачения, – сказала она тем вечером Кевину. – Я должна была сама догадаться, как только увидела, в каком порядке он держит свой дом. Этот человек не потерпит текущей крыши. Пол в его прихожей так блестел, что я чуть не ослепла. Наверняка в детстве получил медаль за звание самого опрятного мальчика в лагере.
Кевин. Это отдельная тема. Бри старательно пыталась выбросить его из головы. Сегодня утром она с ним увидится, впервые за много времени. Он настоял, что тоже придет в суд, хоть они больше и не встречались.
«Я никогда не приводила никого в суд, – подумала она, – и это определенно плохая идея, особенно если учесть, что я совершенно не хочу видеть Кевина». Бри налила вторую чашку кофе и вновь уселась за стойку. «Только потому, что Кев помог мне составить жалобу, – думала она, – он решил сыграть в Джонни-в-каждой-бочке-затычка и прийти в суд. Больше спасибо, но не очень-то нужно. Я не хочу его видеть. Вообще. А сегодня еще такой мрачный день…» Бри посмотрела в окно на густой туман, покачала головой и плотно сжала губы. На самом деле ее настолько раздражал Кевин, что она была почти готова обвинить в протечке его. Он больше не звонил по утрам и не посылал ей цветы семнадцатого числа каждого месяца, в дату их первого свидания. Они начали встречаться десять месяцев назад, когда Бри въехала в этот таунхаус… Она поджала губы и снова покачала головой, печально подумав: «Я люблю независимость, но иногда просто ненавижу одиночество».
Бри знала, что она со всем этим справится. У нее уже вошло в привычку раз за разом переживать свою ссору с Кевином Картером. Кроме того, она осознала: когда его не хватало сильнее всего – как в прошлое воскресенье, когда она слонялась без дела, потом сходила в кино и поужинала в одиночестве, или вчера, когда она весь день провалялась в постели, одинокая и несчастная, – ей требовалось заново убеждать себя в своей правоте.
Бри вспомнила их сражение, которое, как часто бывает, началось с малого, а закончилось серьезной встряской. «Кев сказал, что я поступила глупо, не согласившись на предложенные подрядчиком отступные, – припомнила она, – и что я вряд ли получу больше через суд, но даже не задумалась об этом. Что я упрямая, люблю драку и всегда стреляю с бедра. А еще сказал, что я отношусь к ситуации неразумно и незачем было бросаться на этого застенчивого соседа. Я напомнила ему, что извинилась и мистер Менш был так любезен, что даже предложил починить кривые жалюзи на окне гостиной».
Бри с неловкостью вспомнила, что в этот момент их перепалка притихла и она могла бы промолчать, но вместо этого она заявила Кевину, что именно он, похоже, любит драки и вечно принимает чужую сторону. Тогда он и сказал, что, возможно, им следует сделать шаг назад и внимательно посмотреть на свои отношения. «А я заявила, что если их нужно рассматривать, значит, их не существует. Пока-пока».
Она вздохнула. Это были долгие две недели.
«Хоть бы Менш уже прекратил свои слесарные работы, или чем он там занят», – подумала Бри, вновь услышав противные звуки. В последнее время он вызывал у нее мурашки. Она видела, как он следит за ней, когда она выходит из машины, и чувствовала, как его взгляд преследует ее по двору. Может, он все-таки тогда рассердился и что-то вынашивает? Она собиралась сказать Кевину, что Менш заставляет ее нервничать, но потом они поссорились, и говорить стало некому. Во всяком случае, на вид Менш достаточно безобиден.
Бри пожала плечами и встала, все еще держа чашку с кофе. «Я просто на нервах, – подумала она, – но через пару часов все будет позади, так или иначе. Сегодня я приду домой пораньше, лягу спать и высплю эту чертову простуду, а завтра снова займусь домом».
Из подвала снова донесся скрип. «Кончай с этим», – чуть не произнесла она вслух. Решила, что стоит посмотреть, чем он так шумит, но передумала. «Пусть Менш развлекается своими самоделками. Это не мое дело».
Затем скрип прекратился и наступила глухая тишина. Шаги на подвальной лестнице? Быть не может. Наружная дверь подвала наглухо закрыта. Тогда в чем дело?
Она резко обернулась. Рядом стоял ее сосед, держа в руке шприц.
Она выронила чашку, и тут мужчина воткнул ей в руку иглу.
Кевин Картер, дипломированный юрист, чувствовал, как его раздражение достигает опасной зоны. «Очередной пример полнейшей неспособности Бри прислушиваться к голосу разума, – думал он. – Она упрямая. Волевая. Импульсивная. Но куда она, ко всем чертям, подевалась?»
Подрядчик Ричи Омберг уточнил время. Угрюмый парень, он постоянно поглядывал на часы и бубнил, что ему пора заняться работой. Потом, уже громче, стал заново пересказывать свою позицию адвокату: «Я предлагал ей исправить протечку, за это время ее можно было исправить уже шесть раз. Дважды я посылал парней посмотреть, и оба раза ее не оказывалось дома. Один парень посмотрел и сказал, что думает, мол, это течет от соседа, протечка у него. Наверное, этот доходяга из соседней половины уже все починил. Все равно я предложил ей вернуть столько денег, во сколько мне обошлась бы эта работа».
Бри должна была приехать в суд к девяти. Когда пробило десять, а она так и не появилась, судья отклонил иск.
Разъяренный Кевин Картер поехал на свою работу в Государственный департамент. Он не стал звонить Бриджит Мэтьюз в «Даглас паблик рилейшнз», где она работала, и тем более – ей домой. Звонить должна она. Позвонить и извиниться. Он старался не вспоминать, что после слушания дела собирался признаться ей, что ему дьявольски ее не хватает и, пожалуйста, давай помиримся.
Менш вытащил обмякшее тело Бри в коридор, который вел к подвальной лестнице. Он тащил ее по ступенькам, шаг за шагом, пока не спустился вниз, потом наклонился и поднял ее. Она явно не удосужилась привести подвал в порядок. Шлакоблочные стены были серыми и унылыми, плитки на полу – чистыми, но вытертыми. Он проделал отверстие в стене в помещении котельной, там его будет труднее заметить. Блоки он вытаскивал в свой подвал, так что теперь оставалось только запереть Бри в тайной комнате, вернуться за ее одеждой, а потом поставить блоки на место и зацементировать.
Он проделал достаточно большое отверстие, чтобы просунуть ее туда, а потом проползти следом. Она все еще была без сознания и не сопротивлялась, когда он связал ей лодыжки и запястья, а потом, на всякий случай, обвязал рот шарфом. Судя по дыханию, Бри была простужена. Нужно позаботиться, чтобы она не задохнулась.
Мгновение он наслаждался ее видом – безвольная и прекрасная, рассыпанные по матрасу волосы, мирное и расслабленное тело. Он поправил на ней халат и подоткнул со всех сторон.
Теперь она здесь, и он чувствовал себя сильным и спокойным. Он был потрясен, когда застал ее на кухне в такую рань. А теперь следовало действовать быстро: забрать одежду и сумочку, вытереть пролитый кофе. Все должно выглядеть так, будто она ушла из дома и исчезла.
Он посмотрел на автоответчик в кухне, на нем мигало семь пропущенных звонков. «Странно», – подумал он. Вчера она точно не выходила. Неужели весь день не снимала трубку?
Он прокрутил сообщения. Звонки от друзей. «Как дела?», «Давай встретимся», «Удачи в суде», «Надеюсь, ты заставишь подрядчика заплатить». Последнее сообщение было от того же абонента, что и первое: «Похоже, тебя нет. Попробую позвонить завтра».
Менш на секунду присел за стойку. «Очень важно все продумать. Вчера Мэтьюз не выходила весь день. Похоже, она весь день не отвечала на звонки. Предположим, я не стану забирать ее вещи, в которых она должна была уйти на работу в понедельник, а приберу дом, чтобы у всех сложилось впечатление, будто она вообще не возвращалась в субботу вечером». В конце концов, он видел, как она шла по кварталу одна около одиннадцати, держа в руке газету. И кто сказал, что она благополучно вернулась домой?
Менш встал. Он уже натянул латексные перчатки и стал осматриваться. Мусорное ведро под кухонной раковиной пусто. Он достал из ящика новый пакет для мусора, сложил в него остатки грейпфрута, кофейную гущу и осколки разбитой чашки. Затем методично вымыл кухню, даже вымыл кастрюльку, оставленную на плите. «Что ж она не уследила?» – подумал Менш, оттирая пригоревшие остатки.
Поднявшись в спальню, он заправил кровать и подобрал с пола воскресный номер «Вашингтон пост». Газета тоже отправилась в мусорный пакет. Она оставила костюм на кровати, и он повесил его в шкаф, к остальной одежде.
Следующим делом Менш вымыл ванную. Здесь стояли стиральная машинка и сушилка, скрытые раздвижными дверцами. На машинке лежали джинсы и свитер, которые были на ней в субботу. Дождь тогда еще не начался, но на ней был желтый плащ. Он собрал ее джинсы, свитер, нижнее белье, кроссовки и носки. Потом достал из комода еще несколько комплектов нижнего белья. Забрал из шкафа несколько пар слаксов и джемперов. Они были довольно неприметными, и он знал, что их не хватятся.
В прихожей, у входной двери, Менш нашел ее плащ и сумку. Затем взглянул на часы. Семь тридцать, пора идти. Ему еще требовалось поставить на место блоки и заделать их цементом.
Он осмотрелся, желая убедиться, что ничего не упустил. Взгляд упал на покосившиеся жалюзи на переднем окне. Голову ножом пронзила боль; в нем вспыхнуло отвращение. Ему стало почти физически плохо. Он не мог стоять и смотреть на эти жалюзи.
Менш положил одежду и сумку на пол. Быстрым, уверенным шагом подошел к окну и взялся рукой в перчатке за перекошенные жалюзи.
Шнур порвался, но его длины хватало, чтобы связать концы и выровнять ставень.
Закончив работу, он с облегчением вздохнул. Теперь жалюзи вровень с остальными, аккуратно устроились на подоконнике.
Менш сразу почувствовал себя намного лучше. Аккуратными и экономными движениями он собрал с пола одежду Бри, ее сумку и пакет с мусором.
Через две минуты он уже был в своем подвале и ставил блоки на место.
Сначала Бри показалось, что она попала в кошмар – диснеевский кошмар. Когда она пришла в себя и открыла глаза, то увидела шлакоблочную стену, на которой были равномерно нарисованы вертикальные коричневые полосы. Комнатка была маленькой, примерно шесть на девять футов, а она лежала на каком-то ярко-желтом пластиковом матрасе. Матрас был мягким, будто набитым пухом. Примерно в трех футах от потолка, поверх коричневых, нарисована желтая полоска, похожая на перила. На стене под ней выстроились в ряд рисунки: Микки-Маус, Золушка, Лягушонок Кермит, Мисс Пигги, Спящая красавица, Покахонтас.
Бри внезапно осознала, что ее рот заткнут кляпом, и попыталась сорвать его, но смогла только немного пошевелить рукой. Ее руки и ноги были чем-то связаны.
Вновь накатила тошнота. Где она? Что случилось? Ее охватила паника, когда она вспомнила, что обернулась и увидела на своей кухне соседа, Менша. Куда он ее притащил? Где она сейчас?
Бри медленно огляделась и широко раскрыла глаза. Эта комната, где бы она ни находилась, напоминала огромный манеж. Рядом с ней лежала стопка детских книг, все тоненькие, кроме одной, лежащей в самом низу. На корешке виднелась надпись: «Сказки братьев Гримм».
Как она здесь оказалась? Бри помнила, как собиралась переодеться, чтобы идти в суд. Она достала костюм, который решила надеть, и бросила его на кровать. Костюм был новым. Ей хотелось хорошо выглядеть, и, честно говоря, не столько ради судьи, сколько ради Кевина. Сейчас она была готова признаться в этом.
Кевин. Конечно, он станет ее искать, когда она не явится в суд. Он поймет, что с ней что-то случилось.
Айка, домработница, тоже станет ее искать. Она приходит по понедельникам. Айка поймет – что-то случилось. Бри вспомнила, как выронила кофейную чашку. Та разбилась о пол, когда Менш схватил ее и воткнул иголку в руку. Айка поймет, что она не стала бы оставлять неубранными разлитый кофе и осколки чашки…
Когда в голове прояснилось, Бри припомнила: как раз перед появлением Менша она слышала шаги на подвальной лестнице. Во рту пересохло от мысли, что он мог как-то пробраться в дом через подвал. Но как? Дверь подвала наглухо закрыта, на окошке – решетка…
Ее охватила паника. Похищение явно не «случилось», его тщательно спланировали. Бри попыталась закричать, но крик вышел слабым и глухим. Она стала молиться, мысленно повторяя одну и ту же фразу: «Пожалуйста, Господи, только бы Кевин меня нашел».
Во вторник, ближе к вечеру, Кевину позвонили из агентства, в котором работала Бри. Он ничего о ней не слышал? Она не вышла на работу в понедельник и не звонила. Они подумали, что она могла застрять на целый день в суде, но сейчас встревожились.
Спустя пятнадцать минут Огэст Менш следил из-за занавески, как Кевин Картер давит на кнопку дверного звонка Бри Мэтьюз.
Он смотрел, как Картер стоял на газоне, глядя в окно гостиной Мэтьюз. Отчасти он ждал, что Картер станет звонить к нему в дверь, но этого не случилось. Мужчина нерешительно постоял несколько минут, потом заглянул в окно гаража. Менш знал, что ее машина в гараже. Конечно, стоило избавиться от автомобиля, но это было невозможно.
Он следил в окно, пока Картер, опустив плечи, не вернулся медленным шагом к своей машине и не уехал. Менш с довольной улыбкой пошел к подвальной лестнице. Смакуя зрелище, которое его встретит, он спускался медленно, потом неторопливо прошел по подвалу, как всегда восхищаясь своими инструментами, красками и мастиками; все было в идеальном порядке расставлено на полках или висело аккуратными рядами на стенных панелях. Над блоками, которые он вынул, чтобы проникнуть в подвал Мэтьюз, висели совковые лопаты. Раствор уже застыл, и он осторожно пристроил сверху засохшие чешуйки, которые приберег, когда разбирал блоки. Теперь никто ничего не заметит – ни с этой стороны, ни со стороны подвала Мэтьюз. Он в этом не сомневался.
Менш миновал котельную и вошел в свою тайную комнату. Мэтьюз лежала на подстилке, ее руки и ноги были по-прежнему связаны. Она взглянула на него, и он увидел, как из-под злости постепенно начинает проступать страх. Очень разумно с ее стороны.
На ней были свитер и слаксы – вещи, которые он взял из ее шкафа.
Он встал на колени и снял с нее кляп – шелковый шарф, завязанный так, чтобы не помешать дыханию и не оставить следов.
– Твой дружок только что искал тебя, – сказал он. – Он уже уехал.
Теперь ослабить путы на ее левой руке и ноге…
– Мамочка, какую книжку ты мне сегодня почитаешь? – неожиданно детским и просящим голоском спросил он.
В четверг утром Кевин сидел в кабинете агента ФБР Лу Феррони. В столице уже цвели вишни, но он смотрел в окно, не замечая их. Все казалось смазанным, особенно последние два дня: его лихорадочный звонок в полицию, допросы, звонки семье Бри, звонки друзьям, неожиданное вмешательство ФБР… Что там говорит Феррони? Кевин заставил себя прислушаться.
– Она отсутствует уже достаточно долго, чтобы считать ее пропавшей, – сказал агент.
Пятидесятитрехлетний Феррони, которому уже недолго оставалось ждать до пенсии, смотрел на Картера и думал, что слишком часто за прошедшие двадцать восемь лет видел такие лица. И всегда у людей, чьи близкие исчезли. Потрясенные. Испуганные. Удрученные тем, что любимого человека может уже не быть в живых.
Картер был ее другом, или бывшим другом. Он открыто признал, что они с Мэтьюз поссорились. Феррони не вычеркивал его из списка подозреваемых, но это было маловероятно, и алиби Картера уже проверили. Бриджет, или Бри, как ее звали друзья, была дома в субботу, это им известно. Но им не удалось найти ни одного человека, который видел ее или говорил с нею в воскресенье. И она не явилась на заседание суда, назначенное на понедельник.
– Давайте повторим еще раз, – предложил Феррони. – Вы говорите, когда домработница мисс Мэтьюз пришла утром в понедельник, она удивилась, что кровать застелена, а посуда вымыта.
Он уже говорил с домработницей, но хотел проверить, нет ли каких-то расхождений с рассказом Картера.
Кевин кивнул.
– Я позвонил Айке, как только сообразил, что Бри пропала. У нее имелся ключ от дома Бри. Я подвез ее, и она открыла мне дверь. Конечно, Бри там не оказалось. Айка сказала, что когда она пришла утром в понедельник, она не поняла, почему постель убрана, а чистая посуда стоит в посудомойке. Это было просто ненормально. Бри никогда не заправляла постель в понедельник, потому что Айка меняла белье именно в этот день. Это значит, что в ночь с воскресенья на понедельник в постели не спали и Бри исчезла в какой-то момент между субботой и вечером воскресенья.
Чутье Феррони подсказывало ему, что страдание на лице Картера – искреннее. Если это не он, то кто же остается? На Ричи Омберта, подрядчика, с которым судилась Мэтьюз, было подано несколько жалоб: ненормативная лексика и угрожающие жесты в адрес недовольных клиентов.
Само собой, ремонт заставляет людей вспыхивать как порох. Феррони знал это из первых рук. Его жена была готова убить парня, который делал пристройку к их дому. Омберт, правда, выглядел хуже прочих. Мерзкий парень и пока – главный подозреваемый в деле об исчезновении Бриджит Мэтьюз.
Но у этого дела имелся один аспект, которым Феррони не собирался делиться с Картером. Компьютер VICAP, подразделения ФБР, занятого анализом серийных убийств и сексуальных преступлений, отследил определенный шаблон исчезновения молодых женщин. След тянулся из Калифорнии, где десять лет назад исчезла молодая студентка художественной академии. Ее тело нашли три недели спустя; девушка была задушена. Странность заключалась в том, что ее нашли в той же одежде, в которой она пропала, но свежевыстиранной и выглаженной. На теле не было ни признаков развратных действий, ни следов насилия, не считая причины смерти. Но где она пробыла эти три недели?
Вскоре после этого компьютер VICAP выплюнул еще одно поразительно похожее дело из Аризоны. Затем – из Нью-Мексико. Потом Колорадо… Северная Дакота… Висконсин… Канзас… Миссури… Индиана… Огайо… Пенсильвания… Последнее, всего шесть месяцев назад, – здесь. Вашингтон, округ Колумбия. Пропала студентка художественного института, Тиффани Райт. Через три недели ее тело выловили из канала Вашингтона, но оно пробыло в воде недолго. Ее одежда, не считая воздействия воды, была в полном порядке. Единственной странностью было несколько пятен художественной красной краски, все еще заметных на блузке.
Эта крошечная улика заставила их посмотреть на дело под новым углом, искать преступника среди одногруппников. За все время это был первый раз, когда одежда женщины оказалась испачканной, порванной, разодранной или что-то в таком роде. Однако этот след никуда не привел. Вряд ли исчезновение Бриджит Мэтьюз как-то связано со смертью Тиффани Райт. Две жертвы в одном городе – слишком серьезное отклонение от образа действий этого серийного убийцы. Хотя, возможно, он решил поменять свои привычки…
– Есть какая-то вероятность, что мисс Мэтьюз интересовалась искусством? – спросил у Картера Феррони. – Может, она брала уроки, в качестве хобби…
Кевин потер лоб. Головная боль напоминала ему о том единственном разе, когда он слишком много выпил.
«Бри, где же ты?»
– Насколько я знаю, она никогда не брала уроков рисования. Бри больше интересовалась музыкой и театром, – ответил он. – Мы довольно часто ходили в Центр Кеннеди. Особенно она любила концерты.
«Любила, – подумал он. – Почему я сказал о ней в прошедшем времени? Господи, пожалуйста, нет!»
Феррони заглянул в блокнот, который держал в руке.
– Кевин, давайте повторим еще раз. Это важно. Вы были знакомы с ее домом. Возможно, вы что-то заметили, когда заходили туда с домработницей.
Тот колебался.
– В чем дело? – быстро спросил Феррони.
Кевин посмотрел на него измученным взглядом. Потом угрюмо покачал головой.
– Было какое-то отличие. В тот момент я его почувствовал. Но не могу понять какое.
«Сколько дней я пробыла здесь?» – спрашивала себя Бри. Она сбилась со счета. Три? Пять? Они смешались вместе. Менш только что ушел наверх, унося остатки ее завтрака. Не пройдет и часа, как он вернется, чтобы она снова ему читала.
Он строго следовал распорядку дня. По утрам приносил свежую одежду, блузку или свитер, слаксы или джинсы – явно успел порыться в ее шкафах после того, как сделал ей укол. Похоже, он взял только повседневную одежду, которую можно стирать.
Потом сосед развязывал ей руки, сцеплял путы на лодыжках и вел в ванную. Там он оставлял на стуле чистую одежду и запирал дверь. А через минуту сквозь дверь уже слышался вой пылесоса.
Бри внимательно изучила мужчину. Он был худым, но сильным. Какой бы способ побега она ни придумала, из этого все равно ничего не выйдет. Путы на лодыжках вынуждали ее шаркать ногами, по паре футов зараз, так что обогнать его она не сможет. В комнате не было ни одного предмета, которым она могла бы оглушить мужчину на такое время, чтобы успеть подняться по лестнице и выскочить за дверь.
Бри знала, где находится, – в подвале его таунхауса. Стена справа была смежной. Она вспомнила, как ее расстроили промокшие обои на этой стене… «Нет, не обои, драпировки», – напомнила себе женщина, еле сдерживая истерический смех.
«Но сейчас меня уже ищет полиция, – подумала она. – Кевин расскажет им, как я обвиняла Менша в протечке. Они начнут расследование – и выяснят, что в нем есть что-то странное. Они же наверняка это не упустят?»
«Расскажут ли мама и папа бабуле, что я пропала? Господи, пожалуйста, только бы они не рассказали… Она может этого не пережить».
Она должна верить, что полиция начнет заниматься Меншем. Кажется очевидным, что ее похитил именно он. Неужели они не сообразят? Но, разумеется, запертая в этой комнатушке, Бри не представляла, о чем могут думать люди снаружи. Кто-то уже должен был ее хватиться – это точно, – но где они ищут? Бри не знала, и если Менш не изменит заведенный порядок, не появится никакой возможности сообщить им, что она здесь… Нет, ей нужно просто ждать и надеяться. И остаться в живых. А чтобы остаться в живых, ей нужно ублажать его, пока не подоспеет помощь. Пока она продолжала читать ему детские книжки, он казался вполне удовлетворенным.
Вчера вечером Бри выдала ему список книг Роальда Даля, которые хочет получить. Он был доволен.
– Из всех моих гостий ты – самая милая, – сказал он.
Что он сделал с теми женщинами? «Не думай об этом, – яростно приказала себе Бри. – Он тревожится, когда видит твой страх». Она осознала это в тот раз, когда сломалась и принялась рыдать и упрашивать отпустить ее. Тогда он сказал ей, что полиция заходила к нему и спрашивала, когда он в последний раз видел мисс Мэтьюз.
– Я сказал им, что когда возвращался в субботу из супермаркета, около двух, я видел, как ты уходишь. Они спросили, во что ты была одета. Я сказал, что было пасмурно и на тебе были ярко-желтый плащ и джинсы. Они поблагодарили меня и сказали, что я им очень помог, – монотонно сообщил он.
Тогда она едва не впала в истерику.
– Ты слишком шумишь, – сказал Менш.
Одной рукой он заткнул ей рот, пальцы другой легли на шею. На секунду ей показалось, что сейчас он ее задушит. Но он заколебался, потом сказал:
– Обещай не шуметь, и я разрешу тебе почитать книжку. Пожалуйста, мамочка, не плачь.
С тех пор она держала себя в руках.
Бри собралась. Она чувствовала, что он может вернуться в любой момент. Потом она услышала шорох дверной ручки. «Господи, пожалуйста, только бы они меня нашли…»
Вошел Менш. Он был заметно озабочен.
– Звонил мой домовладелец, – сказал он. – Говорит, по договору он имеет право показывать дом за две недели до срока окончания аренды. Это понедельник, а сейчас уже пятница. А мне еще нужно убрать всю обстановку и побелить стены здесь и в ванной, а потом дать им высохнуть. Это займет целые выходные. Так что сегодня, Бриджит, наш последний день вместе. Извини. Я поеду и куплю еще книг, но тебе нужно постараться читать их побыстрее…
В десять утра пятницы Кевин Картер вновь сидел в кабинете Лу Феррони в здании ФБР.
– Благодаря общественности мы смогли достаточно подробно установить, чем мисс Мэтьюз занималась в субботу, – сказал агент Феррони. – Соседи видели, как она шла по улице в субботу около двух часов дня. Все сошлись, что на ней был ярко-желтый плащ и джинсы, а на плече висела сумка. Мы выяснили, что плащ и сумка исчезли из ее дома. Мы не знаем, что мисс Мэтьюз делала в субботу днем, но вечером она в одиночестве ужинала у «Антонио» в Джорджтауне, а потом пошла на девятичасовой сеанс в кинотеатр «Бикон», смотреть новый фильм про Бэтмена.
«В субботу Бри ужинала одна, – подумал Кевин. – Я тоже. И ей страшно нравились эти ужасные фильмы про Бэтмена. Мы с ней даже посмеивались на этот счет. Я их терпеть не могу, но пообещал, что на этот мы пойдем вместе».
– Похоже, после кино мисс Мэтьюз никто не видел, – продолжал Феррони. – Но у нас есть один важный клочок информации. Мы выяснили, что подрядчик, с которым она судилась, был в тот вечер в том же кинотеатре и на том же сеансе. Он заявляет, что поехал оттуда прямиком домой, но подтвердить его слова некому. Кажется, он недавно разъехался с женой.
Феррони не добавил, что подрядчик откровенничал со многими людьми насчет того, что ему хочется сделать с дамочкой, потащившей его в суд из-за какой-то «дурацкой протечки».
– Мы работаем над теорией, что мисс Мэтьюз в тот вечер не возвращалась домой. Часто ли она ездила на метро вместо машины?
– Метро или такси, если ей нужно было сразу попасть из одного места в другое. Она говорила, связываться с парковкой слишком хлопотно.
Подрядчик Ричи Омберт явно становился в глазах Феррони главным подозреваемым. Кевин припомнил Омберта, которого видел в суде в минувший понедельник. Неприветливый. Сердитый. Шумно радовался, когда судья отклонил иск.
«Это не он», – подумал Кевин. Он искренне удивился и успокоился, когда Бри не пришла. Нет, Омберт – не ответ. Кевин покачал головой, пытаясь прояснить мысли. Неожиданно он почувствовал себя так, будто задыхается. Нужно срочно выйти отсюда.
– Других следов нет? – спросил он Феррони.
Агент ФБР на секунду задумался над теорией, что Бри Мэтьюз похищена серийным убийцей.
– Нет, – твердо ответил он. – А что с семьей мисс Мэтьюз? Ее отец вернулся в Коннектикут?
– Ему пришлось. Мы все время поддерживаем связь, но у бабушки Бри в четверг вечером случился сердечный приступ. Ужасное совпадение. Мать Бри с нею. Можете представить, в каком она состоянии. Поэтому отец Бри был вынужден вернуться.
Феррони покачал головой.
– Мне жаль. Я был бы рад получить хорошие новости.
В каком-то смысле было бы лучше, если бы Мэтьюз похитил тот серийный убийца. Все похищенные им женщины после исчезновения прожили еще несколько недель. По крайней мере, в этом случае у них имелось бы немного времени.
Кевин встал.
– Я собираюсь поехать в дом Бри, – сказал он. – Буду звонить всем подряд из ее телефонной книжки.
Феррони поднял брови.
– Я хочу выяснить, говорил ли кто-нибудь с ней в воскресенье, – просто ответил Кевин.
– Учитывая шумиху, которая поднялась в связи с ее исчезновением, любой друг, который разговаривал с ней, уже бы к нам пришел, – заметил Феррони. – Как, по-вашему, мы отследили ее перемещения в субботу?
Кевин не ответил.
– А что с ее автоответчиком? Там были какие-то сообщения? – спросил он.
– Не с воскресенья. Если они и были, их стерли, – ответил Феррони. – Сначала мы сочли это важным, но потом сообразили, что она могла позвонить и получить их, воспользовавшись кодом автоответчика.
Кевин уныло покачал головой. Ему хотелось выйти отсюда. Он обещал после встречи с Феррони позвонить Айке, но решил не спешить и набрать ее уже из дома Бри. Он понял, что безумно хочет оказаться там, что присутствие ее вещей каким-то образом приблизит его к Бри.
Ее сосед, парень с хвостиком, шел по улице, когда Кевин парковался возле ее дома. Он нес пакет из книжного магазина. Мужчины встретились взглядами, но ни один из них не заговорил. Сосед просто кивнул и пошел дальше.
«Неужели он хотя бы из вежливости не мог спросить, что с Бри? – с горечью подумал Кевин. – Наверное, чертовски занят, смотрит в окна или ухаживает за своим проклятым газоном». А может, просто смущается… Боится услышать новости…
Кевин достал ключ, который оставила ему Айка, вошел в дом и позвонил ей.
– Вы не могли бы приехать и помочь мне? – спросил он. – Меня здесь что-то здорово раздражает. Тут что-то не так, и я не могу сообразить, что именно. Вдруг вам удастся помочь…
Пока Кевин ждал, он смотрел на телефон. Бри была одной из немногих известных ему женщин, которые рассматривали телефон как вторжение в личную жизнь. «Дома мы всегда выключали звонок, когда садились есть, – говорила она. – Так гораздо цивилизованней».
«Настолько цивилизованно, что теперь мы даже не знаем, с кем ты говорила в воскресенье», – подумал Кевин. Он огляделся. Должна же быть какая-то подсказка. Почему он так уверен, что подрядчик не имеет отношения к исчезновению Бри?
Кевин принялся беспокойно расхаживать по первому этажу. Потом остановился у двери в гостиную. Ее обстановка резко отличалась от жизнерадостной кухни и рабочей комнатки Бри. Здесь, как и в столовой, из-за протечки вся мебель и ковер были укрыты полиэтиленом и сдвинуты к центру комнаты. Обои, или драпировки (как настаивала Бри), оттенка слоновой кости с тонкой полоской вылиняли и пошли пузырями.
Кевин вспомнил, как Бри радовалась три месяца назад, когда все отделочные работы были закончены. Они даже заговорили о свадьбе, упомянув ее таунхаус и чудный старый домик в Вирджинии, который он купил, чтобы проводить там выходные.
«Мы побоялись брать на себя обязательства, – с горечью подумал Кевин. – Зато не побоялись разругаться на пустом месте. Как все глупо вышло…»
Он вспомнил, как они сидели в этой комнате – теплая желтизна драпировок, красно-синий персидский ковер и похожая обивка на креслах и диване. Бри ткнула пальцем в металлические жалюзи.
– Ненавижу проклятые штуковины, – сказала она. – А вот эти даже висят криво, но я хочу оставить все как есть, пока не выберу занавески.
Жалюзи. Он посмотрел вверх.
Ход его мыслей прервал дверной звонок. Лицо симпатичной ямайки отражало его боль.
– На этой неделе не проспала и двух часов подряд, – сказала она. – А у вас такой вид, будто вы тоже.
Кевин кивнул:
– Айка, в доме что-то не так. И мне нужно понять что. Пожалуйста, помогите мне.
– Забавно, что вы это говорите, – кивнула она. – У меня тоже такое чувство, и я грешила на заправленную кровать и чистые тарелки. Но если Бри не вернулась домой в субботу вечером, тогда все понятно. Она всегда прибиралась перед уходом.
Они поднялись в спальню. Айка неуверенно огляделась.
– Когда я приходила в понедельник, комната была какая-то необычная. Не такая, как всегда, – нерешительно произнесла она.
– В каком смысле? – быстро спросил Кевин.
– Она… ну, она была слишком опрятная, – ответила Айка, подходя к кровати. – Вот эти подушечки… Бри просто разбрасывала их, как сейчас.
– О чем вы говорите? – спросил Кевин, хватая женщину за руку; он чувствовал, что сейчас Айка подскажет ему именно то, в чем он нуждается.
– Вся квартира какая-то… слишком опрятная. Я разбирала постель, чтобы сменить белье. Простыни были так туго заправлены, что я еле их вытащила. И подушечки лежали ровненьким строем у изголовья, прямо как солдатики.
– Было что-то еще? Айка, пожалуйста, говорите. Мы можем до чего-то дойти, – взмолился Кевин.
– Да, – взволнованно сказала Айка. – На прошлой неделе Бри сожгла кастрюлю. Я оттерла ее, как могла, и оставила записку, чтобы она купила железную мочалку и чистящее средство, тогда я на следующей неделе приведу кастрюлю в порядок. А утром в понедельник эта кастрюля стояла на плите, начищенная до блеска. Я знаю Бри. Она бы к ней ни за что не притронулась. Говорила, от этих химикатов у нее руки трескаются. Пойдемте, я вам ее покажу.
Они сбежали по лестнице на кухню. Айка достала из шкафа сияющую кастрюлю.
– На дне ни пятнышка не осталось, – сказала она. – Можно подумать, она только из магазина. – Возбужденно взглянула на Кевина. – Здесь все неправильно. И кровать слишком опрятная, и кастрюля слишком чистая.
– И… и жалюзи в гостиной починены, – выкрикнул Кевин. – Они выровнены, как у соседа.
Он не собирался говорить ничего особенного, но вдруг понял, что его все время беспокоило. Изменения были настолько неуловимыми, что их отметило только подсознание, но сейчас он видел разницу. И как только картина стала ясной, Кевин тут же вспомнил о соседе, тихом парне с хвостиком, который вечно мыл окна или подстригал газон.
О нем никто ничего не знает. Позвони он в дверь, и Бри, скорее всего, пустит его в дом. Он предлагал починить жалюзи, Бри упоминала об этом. Кевин достал из кармана карточку с телефоном Феррони и протянул ее Айке.
– Я пойду к соседу. Скажите Феррони срочно ехать сюда.
– Еще одна книжка. Больше у нас нет времени. Потом ты опять меня бросишь, мамочка. Совсем как она. Как все остальные.
Бри читала ему уже два часа и видела, как Менш из восхищенного превращается в обозленного ребенка. «Он собирается с духом, чтобы убить меня», – подумала она. Сосед сидел на подстилке рядом с ней, скрестив ноги.
– Но я хочу прочитать тебе все книжки, – успокаивающим тоном сказала она. – Я знаю, тебе это нравится. А завтра я помогу тебе покрасить стены. Вдвоем мы справимся быстрее, так что сейчас можно читать дальше.
Он резко встал.
– Ты хочешь меня обхитрить. Ты вовсе не хочешь уйти со мной. Ты такая же, как все остальные.
Гневно прищурившись, он посмотрел на нее.
– Я видел, как твой дружок недавно заходил к тебе домой. Слишком любопытный. Хорошо, что ты в джинсах. Мне нужно взять твой плащ и сумку.
Менш выглядел так, будто сейчас заплачет.
– Больше нет времени на книжки, – грустно сказал он.
Затем выскочил из комнаты. «Сейчас я умру», – подумала Бри. Она отчаянно пыталась высвободить руки и ноги из пут. Правая рука свободно дернулась, и Бри сообразила: Менш забыл заново пристегнуть наручник к стене. Он сказал, Кевин рядом. Она слышала, что мысли можно передавать на расстоянии. Бри закрыла глаза и сосредоточилась: «Кевин, на помощь, Кевин, ты мне нужен».
Ей нужно выиграть время. У нее будет только один шанс застать его врасплох. Нужно ударить его по голове болтающимся наручником, попытаться ошеломить. Но что это даст? Спасет ее на пару секунд? «А потом? – мрачно подумала она. – Как мне его остановить?»
Ее взгляд упал на стопку книг. Возможно, есть способ… Она схватила ближайшую книгу и начала выдирать страницы, разрывать их на кусочки и разбрасывать по желтой подстилке.
«Мне следовало знать, что сегодня тот самый день, – думал Менш, вытаскивая из шкафа в спальне плащ и сумку Бри. – Я выложил джинсы и красный свитер, в которых она была в субботу. В ту субботу. Когда ее найдут, все будет похоже на других. И они снова начнут задавать тот самый вопрос – где она была с момента исчезновения? Будет забавно об этом читать. Все хотят знать, но ответ известен только мне».
Менш уже собирался спуститься в подвал, но внезапно остановился. В дверь позвонили. Кто-то зажал пальцем кнопку звонка. Он положил сумку и плащ и на секунду замер в нерешительности. Ответить? Не покажется ли подозрительным, если он не ответит? Нет. Лучше избавиться от нее, побыстрее вытащить отсюда, решил он.
Менш схватил плащ и побежал по лестнице.
«Я знаю, он там, – думал Кевин, – но он не отвечает. Мне нужно попасть внутрь».
К нему, прямо по газону, подбежала Айка.
– Мистер Феррони уже выехал. Он категорически сказал дождаться его. Больше не звонить в дверь. Он так возбудился, когда я рассказала, что в доме слишком опрятно. Сказал, если это то, что он думает, Бри должна быть еще жива.
Кевину показалось, будто он слышит голос Бри, слышит, как она зовет его. Его одолевало ощущение, что время на исходе, что он должен срочно попасть в дом Менша. Кевин подбежал к окну и заглянул внутрь. Сквозь щели виднелась тщательно прибранная гостиная. Кевин вывернул шею и разглядел лестницу, ведущую наверх. И тут его сердце замерло. На нижней ступеньке лестницы лежала женская кожаная сумка. Сумка Бри! Кевин узнал ее, ведь он сам подарил эту сумку Бри на день рождения.
Кевин бросился к полному мусорному баку, стоящему на тротуаре. Вытряхнул содержимое на мостовую, подтащил бак к стене дома и поставил под окном. При помощи Айки влез на бак и ударил ногой в стекло. Когда осколки осыпались, выбил несколько острых кусков стекла, спрыгнул внутрь и помчался вверх по лестнице, выкрикивая имя Бри.
Никого не найдя, он скатился по ступенькам, на секунду приостановившись у входной двери.
– Айка, скажите ФБР, что я в доме.
Он пробежал по комнатам первого этажа. Никого.
Осталось только одно место – подвал.
Наконец звонок заткнулся. Кто бы там ни стоял, он ушел. Менш понимал, что ему нужно спешить. Держа плащ и пластиковый пакет в руке, он пересек подвал, миновал котельную и открыл дверь в тайную комнату.
И тут застыл. Желтый пластик был усеян обрывками бумаги. Мэтьюз порвала книги, его детские книжки…
– Прекрати! – завопил он.
У него закружилась голова, он с трудом дышал. Ему показалось, будто он сам породил эту груду обрывков. Надо все убрать, тогда он сможет вздохнуть!
А потом он убьет ее. Убьет медленно. Он бросился в ванную, схватил корзинку для мусора, вернулся и принялся зачерпывать обрывки страниц и порванные корешки. От ярости руки работали быстро и эффективно. Десять минут, и ни одного клочка бумаги не осталось.
Он огляделся. Мэтьюз скорчилась на матрасе. Он встал над ней.
– Ты такая же свинья, как моя мамочка. И вот что я с ней сделал.
Менш присел рядом с ней, держа в руке пластиковый пакет. И тут она ударила. Наручник, болтавшийся на ее запястье, врезался ему в лицо.
На секунду оглушенный, он вскрикнул, а потом с рычанием сомкнул пальцы на ее шее.
В подвале тоже было пусто. «Где же она?» – отчаянно размышлял Кевин. Он уже собрался бежать в гараж, но тут откуда-то со стороны котельной донесся болезненный вопль Менша. А потом послышались крики. Кричала женщина. Это кричит Бри!
Огэст Менш стискивал шею Бри, когда от сильного удара его голова дернулась, а колени подогнулись. На мгновение оторопев, он встряхнулся и с гортанным воплем вскочил на ноги. Бри ухватила Менша за лодыжку, лишая равновесия, а Кевин стальной хваткой сжал его шею. Через несколько секунд топот по лестнице возвестил о прибытии ФБР. А в следующую минуту Бри, уже в объятиях Кевина, смотрела, как потрясенного Менша сковывают по рукам и ногам.
– Посмотрим, как тебе понравится в наручниках! – крикнула ему Бри.
Два дня спустя Бри стояла у кровати своей бабушки в Коннектикуте.
– Бабуля, доктор сказал, ты скоро совсем поправишься, – заявила она.
– Конечно, я уже поправилась. И хватит этих разговоров про здоровье. Лучше расскажи про свой дом. Могу поспорить, ты заставила этого подрядчика покрутиться в суде, а?
Бри ухмыльнулась, увидев, как Кевин поднял брови.
– Знаешь, бабуля, я решила согласиться на его предложение и не доводить дело до суда. Я наконец поняла, что на самом деле терпеть не могу кидаться в драку.