Шиммин немного подождал, пока не убедился окончательно, что папа ушел. Потом наклонил голову, глядя на безжизненное тело на полу кухни.

– Этот малый, как ты говоришь, есть на той видеозаписи с флешки?

Я кивнул.

– И тот, который фельдшер? Тот, кого мы нашли в доме Тир?

– Это точно он.

– И эти двое убили того эколога и устроили подставу?

– Так оно выглядело в записи.

– Покажи.

Я показал. Пошел вниз, к своему фургону, притащил ноутбук и вывел на экран видеофайл. Мне не пришлось вставлять флешку, чтобы прокрутить ролик. Ребекка перенесла этот файл в память ноутбука, прежде чем мы отправились сюда. Мы соврали лысому, когда сказали, что ничего не копировали.

Шиммин пристроил компьютер у себя на коленях и в полном молчании просмотрел всю запись. Я наблюдал за ним, заглядывая через плечо. Когда инспектор закончил просмотр, то закрыл ноутбук и поставил его на кофейный столик рядом с «береттой».

– Должен тебе кое-что рассказать, – произнес он, сдерживая рычащие нотки. – Кое-что, чего никогда не говорил твоему отцу.

Инспектор поднял на меня взгляд, и в его глубоко посаженных глазах возникло что-то вроде мольбы. Глаза даже увлажнились.

Он хотел было продолжать, сказать что-то еще, но передумал и поднялся на ноги. Прошел мимо меня в дальний конец кухни, к раковине. Пустил воду. Наклонил голову. Набрал в ладонь воды и поднес ко рту.

– Это касается Лоры, да?

Шиммин закрыл кран и протер лицо влажной ладонью.

– Сядь, – сказал он.

Я не пошевелился.

– Сделай одолжение, сядь и выслушай. Вопросы будешь задавать потом. Но сперва дай мне рассказать, как все произошло. Подробно. Договорились?

Умоляющее выражение по-прежнему оставалось в его глазах. В голосе звучала горечь. Инспектор уперся руками в кухонную стойку, согнув локти, словно готовился принять удар.

Странно, но я сделал так, как он сказал. Опустился на стул, на котором Мензер заставлял сидеть папу.

– По словам твоего отца, он все рассказал тебе о Лоре. О плане, который она придумала. О том, как я нашел ее под Марин-Драйв.

Я кивнул.

– Ну так вот, все было не совсем так.

Я сумел перевести дыхание. Хотел было что-то сказать. Но Шиммин предостерегающе поднял руку.

– Она была мертва. Это не вызывало сомнений. Но она была там не одна. – Инспектор мотнул головой в сторону мертвеца на полу. – Этот малый находился там, рядом с ней. И тот, которого я нашел в доме Тир, тоже. Фельдшер с бороденкой. – Он ткнул себя пальцем в подбородок под нижней губой, словно подтверждая, о ком именно говорит.

Окружающее пространство сразу как-то съежилось. Возникло ощущение, что стены сближаются и давят на меня. Я замотал головой. Я не мог произнести ни звука. Да и не знал, что сказать.

– Только начало светать. Солнце всходило. Я увидел место, где машина Лоры пробила ограду. Понял, что твоя сестра осуществила то, что угрожала сделать. Я подъехал поближе и несколько секунд сидел там, пытаясь придумать, как мне поступить дальше. Особого выбора, правда, не было. К тому моменту это стало очевидно. Не мог же я просто оставить ее там. Я вышел из машины, приблизился к краю обрыва, уже готовый спуститься вниз. И тут увидел этих двоих.

Комната снова съежилась. Было такое ощущение, словно меня втянуло в какой-то темный пузырь.

– Они открыли водительскую дверцу. Этот тип, что тут валяется, уже влез внутрь. Парень с бородой заглядывал ему через плечо. Я решил, что это свидетели катастрофы, которые пытаются помочь Лоре.

Инспектор посмотрел на свои сжатые кулаки, упирающиеся в гранитную столешницу. Я почувствовал, как у меня расширяются глаза. Словно я сам заглядываю вниз, за край обрыва. Словно стою рядом с Шиммином, обозревая открывшуюся картину.

– Я чуть не развернулся, чтобы уехать. Эти двое меня не видели. Шум ветра и грохот волн, видимо, заглушили звук моего мотора, когда я туда подъехал. Но я все-таки стал спускаться вниз. И был уже на полпути, когда этот малый с бородой меня увидел. Вот тогда я понял – что-то тут не в порядке. Потому что он не стал меня звать. Не стал размахивать руками и кричать, чтобы я вызвал «Скорую помощь». Просто похлопал своего приятеля по плечу, и оба поглядели на меня так, словно вовсе не желали, чтобы я к ним приближался.

Я все мотал головой. Никак не мог остановиться.

– Я достал свое удостоверение, сказал им, что я из полиции. Заставил их отойти в сторону. – Шиммин резко вдохнул воздух и поднял взгляд к потолку. – Лора была в жутком состоянии, парень. Иначе и не скажешь. Вся в крови. Сплошные раны и порезы. Я такого не ожидал. Она ведь сказала, что намерена столкнуть машину с обрыва, потом спуститься и забраться внутрь. А потом хотела ввести себе седатив. Тогда внешних повреждений у нее не возникнет, но с этим все в порядке. Полно людей гибнет в автомобильных катастрофах от внутренних повреждений. Сила тяжести внутри тела срабатывает. Лора считала, что если будет без сознания, этого окажется достаточно, чтобы обмануть любого, кто не посвящен в ее план. Но все произошло совсем не так. Мне сразу стало понятно, что Лора оставалась в машине, когда та свалилась с обрыва. И что она не была пристегнута ремнем безопасности.

Шиммин опустил голову, глаза смотрели куда-то в пространство. Словно он, глядя сквозь меня, возвратился к своим воспоминаниям, от которых долго пытался отгородиться и избавиться.

У меня вдруг возникло непреодолимое желание вскочить и наброситься на него.

– Я проверил пульс. Никакого. Потом спросил у тех двоих, что тут произошло. Тот, что тут у тебя валяется, взял слово. Сказал, что они обнаружили ее в таком виде. И пытались ее оживить.

– Но вы им не поверили?

– А почему она все еще оставалась в машине? Они же должны были ее вытащить и уложить на землю. Потом искусственное дыхание – изо рта в рот. С надавливанием на грудь – сжатие и расширение грудной клетки. Все это требует значительных усилий. Но эти парни дышали вполне нормально. И никакой крови на них не было. И еще. Когда оказываешь первую помощь, первым делом нужно расстегнуть на пострадавшем всю одежду, освободить дыхательные пути. Ничего этого они не сделали. На твоей сестре было пальто. По-прежнему застегнутое на молнию. И рот у нее был закрыт.

Я чувствовал, как в груди закипает ярость. Клокочет и бурлит.

Шиммин резко мотнул головой, словно пытался избавиться от этих воспоминаний.

– Мне все это очень не понравилось. Я знал, какого сорта были люди, которых опасалась твоя сестра. И эти двое держались слишком спокойно. Так что вряд ли они там оказались случайно. Но больше всего меня беспокоило то, что этот парень делал внутри машины. Если бы он пытался помочь твоей сестре, то действовал бы как-то иначе. А потом я еще раз посмотрел на лицо этого малого. Как следует посмотрел, внимательно. – Его голос стал тише. – У него нос и рот были посиневшие. А на коже проступили красные пятна. Они уже начали блекнуть, но все равно выглядели как следы рук.

Я почувствовал, как бушевавшая в груди ярость пропадает. Почувствовал, как она куда-то уходит, оставляя меня ослабевшим, совсем без сил.

Слова Шиммина эхом отдавались в мозгу. Бились и стучали. Не желали успокаиваться. Полное их значение все никак до меня не доходило.

Инспектор же пытался сказать мне, что Лору убили!

И он ничего не сделал, чтобы это предотвратить.

Шиммин поднял руки, словно защищаясь от удара.

– Ты не можешь знать, как все было, – выдавил он. – Дай мне закончить. Выслушай до конца.

Я сидел в отупелом состоянии, не в силах сдвинуться с места. Оцепенел и не мог произнести ни звука.

– Я сказал, что не верю им, – продолжал инспектор. – Сказал, что арестую их. И полез за телефоном – вызвать «Скорую помощь» и наряд полиции. Вот тогда молодой парень вытащил пистолет и наставил на меня. А его напарник, этот Мензер, сказал, что не следует торопиться. Что есть вещи, которые мне необходимо принять во внимание.

– Они вас запугали, – сказал я, не скрывая отвращения.

– Не так, как ты думаешь.

– Тогда как же? Видимо, вам предоставили чертовски убедительное объяснение, раз вы потом всем рассказали, что моя сестра покончила с собой.

– Эти двое сообщили, кто они такие, – произнес инспектор. – На кого они работают. Сказали, что следили за твоей сестрой. Пасли ее.

– Лора вас об этом предупреждала.

Шиммин нагнул голову и принялся изучать свое отражение в полированной столешнице. Постучал по ней кулаком, как будто просил впустить его в какое-то иное измерение.

– Им было известно, что твоя сестра приезжала в тот коттедж. Который в лесу. Они сказали, что она там кое с кем встречалась. С одной девушкой. И Лора сообщила ей, что хочет предпринять. Как планирует исчезнуть. У них в этом коттедже была установлена подслушивающая аппаратура. И велась запись.

Но записали они далеко не все. И не все подслушали, иначе знали бы и про меня, и про видеофайл. Возможно, Лора увела Лену в лес, на прогулку. И беседовала с ней там, чтобы быть уверенной, что Питер с Лукасом их не подслушают. Таким вот образом, случайно, они избежали и этой прослушки.

Шиммин так и сидел, низко опустив голову, скрывая от меня лицо. Стало быть, он знал про Лену. Все это время про нее знал.

– Они сказали, что Лора в разговоре упомянула, что ей намерен помочь кто-то из местной полиции. И что им известно, что я пообещал ей устроить липовую смерть.

– Какое это имеет значение? Они же по-настоящему ее убили, не так ли?

Тут Шиммин наконец поднял голову и посмотрел на меня.

И я почувствовал, как у меня по коже поползли мурашки.

– Они сказали, что Лену разыскивают по подозрению в убийстве. И твоя сестра тоже с этим связана. Что-то там в Лондоне произошло. По их словам, Лора занялась грязными делами. Вместе с Леной спланировала и провернула убийство этого мужика. И все это она сделала за деньги. Чтобы набить собственный карман.

– И вы им поверили?

– Они держали этот коттедж под постоянным наблюдением, парень. Сказали, что расследование ведется по приказу с самого верха.

Тут я понял, что Лора никому не рассказала всей правды. Ни Шиммину. Ни папе. Ни Ребекке, ни мне. Должно быть, она решила, что это слишком опасно. Да так оно и было. Для нее. Для Лены.

– Они сказали, что если я стану им препятствовать, на меня свалится целая куча неприятностей. И у меня есть всего две возможности. Я могу оформить дело твоей сестры как самоубийство или же инициировать тщательное расследование. Но если я возбужу дело об убийстве, они обнародуют информацию о том, чем Лора занималась в Лондоне. Ту девицу, что прячется в коттедже, арестуют, и они сделают утечку в прессу об участии твоей сестры в этом деле. И изгадят ее репутацию. Они могут вывалить в прессу все, что у них на нее имеется.

– Но они сами тут были замазаны, – процедил я сквозь стиснутые зубы.

– Я ведь это только теперь узнал. Тогда-то я этого не знал. Поэтому то, что они мне сказали, выглядело вполне разумно. Это объясняет, почему Лора так зациклилась на идее, что ей надо исчезнуть. К тому же она уже была мертва. И я не мог вернуть ее обратно. Я вообще ничего не мог предпринять.

Вот тут Шиммин был не прав. Он много чего мог бы сделать. Мог бы усомниться в истории, которую ему преподнесли. Мог бы восстановить справедливость в отношении моей сестры. Мог бы более тщательно расследовать обстоятельства моей аварии на мотоцикле и исчезновения Лены, а не прятать голову в песок.

– Значит, вы нам лгали, – констатировал я. – Скрывали правду.

– Я старался защитить вашу семью.

– Вы просто жалки! – заметил я. – Лоре вообще не следовало к вам обращаться!

Это я еще только разогревался. Но тут внизу раздался какой-то шум, и я замолчал. Стукнула, распахнувшись, парадная дверь, потом приблизились чьи-то осторожные шаги.

Шиммин, однако, успел торопливо заметить:

– Ты сидишь по уши в дерьме, парень. Один труп в коттедже. Еще один здесь, у тебя в кухне. А они непременно сюда заявятся. Ребята из секретных служб, я про них говорю. Эти двое действовали не одни, могу спорить на что угодно.

По лестнице поднялась Ребекка. Нос у нее был заклеен лейкопластырем. Ссадины и царапины намазаны антисептической мазью. На ней была мешковатая ярко-зеленая майка с коротким рукавом. Должно быть, мама ее снабдила.

Мне сразу стало понятно, что она слышала слова Шиммина. И я видел, что Льюис быстренько просчитывает сложившуюся ситуацию. Она бросила взгляд на труп, лежащий на полу кухни, потом подошла к кофейному столику. Открыла удостоверение этого типа, изучила его. Издала горлом некий звук, словно вовсе не удивилась тому, что увидела. Потом раскрыла кожаный бумажник Мензера. Приложила к уголку губ.

– Ну и что вы предлагаете? – спросила она Шиммина.

Я отвалил сдвижную дверь фургона, и Лукас заморгал от ворвавшегося внутрь дневного света. Он лежал на боку, пристроив голову на сложенные стопкой резиновые коврики. Кожа на лице покраснела и распухла вокруг полоски липкой ленты, которой ему заклеили рот.

– Вытаскивай его оттуда, – велел Шиммин. – И срежь с него эту ленту.

Я влез внутрь, взял один из рабочих ножей и перерезал связывающие Лукаса путы. Начал с ног, потом перешел к рукам. И закончил, содрав ленту со рта. Из губы у него текла кровь. Но ничего серьезного.

Я заставил Лукаса сесть в дверях фургона, чтобы он немного размял ноги и разогнал кровь по онемевшим рукам. Он не произносил ни звука, даже когда Шиммин снова завернул ему руки за спину и застегнул на запястьях наручники. Кожа у Лукаса была совершенно обесцвеченная и сморщенная в тех местах, где ее стискивала липкая лента.

Шиммин ухватил его за одну руку, я взял за другую. Мы довели Лукаса до машины инспектора – она была без опознавательных знаков полиции. Пригнули ему голову и засунули на заднее сиденье. Я втиснулся рядом с ним. Ребекка села впереди, рядом с Шиммином.

Мы выехали из Онкана и в молчании покатили по променаду Дугласа. Лукас глядел в окно на текущую воду и приливные волны, сгорбившись на сиденье и придерживая сзади скованные руки. Я пытался успокоиться и приготовиться к тому, что последует дальше. Хотел прочистить себе мозги. Но до успешного претворения этой идеи в жизнь мне было далеко.

Шиммин въехал в подземный паркинг под отелем «Сефтон» и развернул машину в слабо освещенном пространстве. Вылез наружу одновременно с Ребеккой, потом обошел автомобиль и открыл мне дверцу. В паркинге было холодно, воняло бензином и сожженной резиной протекторов. Мы ухватили Лукаса за локти и повели по бетонному полу, а потом через заднюю дверь и к лифтам. Наши шаги отдавались гулким эхом. В вестибюле отеля было пусто, никаких постояльцев, а стойка ресепшиониста оказалась развернута в противоположную от нас сторону. Так что никто не пялился ни на мрачного человека в наручниках, ни на детектива в штатском с угрожающим выражением лица, ни на парня с рукой на перевязи, ни на молодую женщину с разбитым лицом. Мы поднялись на лифте на верхний этаж отеля и пошли по застеленному ковром коридору.

Ребекка постучала костяшками пальцев в дверь номера Эрика. Потом отступила в сторону, и Шиммин заставил Лукаса придвинуться к глазку. За дверью раздался звук спускаемой в туалете воды. Послышались приближающиеся шаги. Возникла небольшая пауза. По ту сторону двери царило полное молчание. Наконец повернулась ручка хорошо смазанного замка.

В тот момент, когда дверь приоткрылась, я пнул ее и распахнул настежь.

Эрик Зеегер отлетел внутрь номера. На нем были белая льняная рубашка и темные джинсы. На лице – паническое выражение. Он начал было что-то лопотать, вроде как протестуя.

– Нам надо поговорить, – сказал я, обвиняющим жестом ткнув в него пальцем.

Позади себя я услышал, как Ребекка закрыла за нами дверь.

Тут Шиммин зарычал и швырнул Лукаса через всю комнату. У мужика подломились ноги, и он рухнул на ковер.

Я свирепо уставился на Эрика. Мне требовались ответы. Теперь я к этому был вполне готов.