ГЛАВА 33
Я смотрю в темные окна, из которых открывается вид на обугленный город.
— Расскажи мне о Посланнике.
Для меня это первая возможность хоть что-то понять из предыдущего разговора с Иосией.
— Бог повелевает Гавриилу — Посланнику. Затем Гавриил говорит остальным архангелам, чего желает Бог. — Раффи зачерпывает полную ложку подогретого картофельного пюре. — Во всяком случае, такова теория.
— Бог не говорит ни с кем из других ангелов?
— Уж точно не со мной. — Раффи разрезает стейк с кровью. — Но опять-таки в последнее время я не пользовался особой популярностью.
— Он когда-нибудь говорил с тобой?
— Нет. И сомневаюсь, что однажды захочет.
— Но, судя по тому, что сказал Иосия, ты мог бы стать следующим Посланником.
— Угу, хорошая шутка. Хотя в этом нет ничего невозможного. Формально я вхожу в число потенциальных преемников.
— Почему шутка?
— Потому что, мисс Любопытство, я агностик.
— Ты... агностик? — Я смотрю на него, пытаясь понять, говорит ли он всерьез. — То есть ты не уверен в существовании Бога? Как такое может быть? Ты же ангел, ради всего святого!
— И что?
— То, что ты — создание Бога. Он тебя создал.
— Считается, что Он создал и вас тоже. Разве среди вас нет тех, кто не уверен в существовании
Бога?
— Ну... да, но Он с нами не говорит. В смысле, Он не говорит со мной. — Я вспоминаю свою мать. — Ладно, согласна, есть люди, которые заявляют, будто они общаются с Богом или наоборот. Но откуда мне знать, правда ли это?
Моя мама говорит с Богом даже не поанглийски, а на каком-то придуманном языке, который только она и понимает. Вера ее фанатична. Точнее, фанатична ее вера в дьявола.
А я? Даже сейчас, с ангелами и прочим, я до сих пор не могу поверить в ее Бога. Хотя, должна признаться, по ночам я опасаюсь ее дьявола. Но в общем, думаю, я все же остаюсь агностиком. Кто знает, может быть, эти ангелы — всего лишь пришельцы с другой планеты, пытающиеся обманом одолеть нас почти без боя. Я ничего не знаю и, скорее всего, никогда не узнаю о Боге, ангелах и большинстве вопросов, которые задает жизнь. И я с этим смирилась.
Но теперь я встретила ангела-агностика.
— У меня от тебя голова болит. — Я сажусь за стол.
— Слово Посланника принимается за слово Божье. Мы подчиняемся ему. И всегда подчинялись. Насчет того, верит ли в Бога каждый из нас или нет — или даже верят ли в него сами Посланники, — это уже совсем другая история.
— Значит, если следующий Посланник прикажет убить всех оставшихся людей лишь потому, что ему этого захотелось, ангелы так и сделают?
— Без вопросов. — Он вгрызается в последний кусок стейка.
Я пытаюсь осознать услышанное, пока Раффи готовится к тому, чтобы отправиться на операцию.
Он надевает рюкзак, обмотанный полотенцами, так, чтобы казалось, будто под пиджаком сложены крылья. Я встаю и помогаю ему поправить рюкзак.
— Не будет ли это выглядеть слишком подозрительно?
— Там, куда я иду, мало посторонних глаз.
Он останавливается возле входной двери:
— Если не вернусь до рассвета, найди Иосию. Он поможет тебе выбраться из обители.
Словно чья-то тяжелая лапа сжимает мне сердце.
Я даже не знаю, куда он идет. Вероятно, к какому-нибудь мяснику из переулка, который работает грязными хирургическими инструментами при тусклом освещении.
— Подожди. — Я показываю на лежащий на стойке меч. — Как насчет оружия?
— Ему не понравятся все эти скальпели и иглы возле меня. На операционном столе он мне ничем не поможет.
Мне становится не по себе при мысли о том, что Раффи будет беспомощно лежать на столе, окруженный враждебно настроенными ангелами. Не говоря уже о том, что во время операции может начаться атака Сопротивления.
Как быть? Предупредить его?
Рискуя, что он расскажет своим? Старым друзьям и преданным долгу солдатам?
Впрочем, как бы он поступил, если бы узнал? Отменил операцию и лишился единственной надежды вернуть крылья? Никогда.
Раффи выходит за дверь, не услышав от меня ни слова.