ГЛАВА 46
В обители меня сразу же ведут к настоятельнице, ожидающей за рабочим столом. Это крупная, почти по-мужски рослая женщина с высоким лбом и цепким взглядом умных глаз, прикрытых тяжелыми веками. Я вхожу в кабинет, и она жестом выпроваживает послушницу, которая удаляется и прикрывает за собой дверь. Аббатиса рассматривает меня, откинувшись в кресле.
— Что нужно любимой дочери Мортейна в доме верных Бригантии? — спрашивает она затем.
— Я здесь не по приказу, почтенная матушка. Прошу помощи в деле спасения двух девочек. Они были увезены графом д'Альбрэ, и я опасаюсь за их благополучие.
— Да уж, — бормочет она.
— Чтобы выручить их и отправить в безопасное место, мне требуется проникнуть в замок. Облачение бригантинки наилучшим образом укроет меня от лишних взоров и позволит пройти туда, не привлекая внимания.
— Ты собираешься идти одна?
— Нет, у меня есть помощники.
— Тогда тебе понадобится несколько облачений.
Я представляю, что может из этого получиться, и невольно улыбаюсь:
— Нет, почтенная матушка, благодарю вас. Со мной будут двое мужчин.
Она поднимает бровь:
— Вот как? И кто же они?
— Один из них Чудище Варохское…
— Тот самый, что так благородно и доблестно защищал нашу герцогиню полтора месяца назад?
— Тот самый, матушка.
— Тогда я кое-чем с тобой поделюсь, — произносит она. — Знай же, что из монастыря к замку тянется подземный ход. Его выстроили при покойном герцоге. После того как ему с семьей едва удалось ускользнуть от французов, когда те в очередной раз штурмовали город, он велел саперам и зодчим проложить тайный ход из замка на волю, чтобы в случае новой угрозы плена его дочери могли бежать из дворца. Ты можешь воспользоваться им, чтобы выручить девочек.
Мне начинает казаться, что боги определенно благоволят нашей отчаянной выходке. Как хочется перепрыгнуть через стол и обнять настоятельницу!
— Это замечательный способ для нас избегнуть многих опасностей, — говорю я. — Спасибо огромное!
Она зорко смотрит на меня:
— Так, значит, вы действуете исключительно во спасение невинных?
Я спокойно выдерживаю ее взгляд:
— Да, в этом состоит наша цель.
— Хорошо, — кивает она. — Впрочем, если возникнут еще какие-то возможности, ты, надеюсь, ими воспользуешься. Только учти: надо соблюдать предельную осторожность. Д'Альбрэ с войском вернулся три дня назад, примчались из-под Ренна как настеганные. Не знаю уж, чего ради они ходили туда, только явно вернулись несолоно хлебавши.
Это отличные новости! Похоже на то, что лазутчики не помогли ему войти в Ренн.
— Поэтому и в городе так тихо, — продолжает аббатиса. — Горожане сидят по домам, как мыши в норках, даже лавки и мастерские закрыты. Никому не хочется иметь дело с д'Альбрэ и его людьми, пока те рвут и мечут!
Я тотчас вспоминаю мастера по серебру, что сделал для меня ключ.
— И правильно делают, — говорю я.
Она грузно встает и подходит к окну, за которым виднеется крепостной ров.
— Тебе следует еще кое-что знать. Верные люди доносят, что французская регентша с большим войском стоит лагерем всего в четырех лигах вверх по реке.
Как близко!
— Быть может, хотели воспользоваться отсутствием д'Альбрэ, пока он воевал под Ренном, и занять город?
Она качает головой:
— Это мне неизвестно. Я только знаю, что последние две недели гонцы между д'Альбрэ и французами так и снуют, так и снуют! Я бы скорее предположила, что они строят совместные планы. — И настоятельница поворачивается ко мне. — Я это тебе рассказываю не затем, чтобы отговорить от вылазки в замок. Просто хочу внушить: там надо смотреть в оба и держать ушки на макушке. Если, вызволяя девочек, вдруг нечаянным образом подслушаете, что вообще происходит, герцогиня, полагаю, будет вам весьма благодарна за сведения. А теперь ступай за своими помощниками, дитя Мортейна. Вернетесь — сама вам подземный ход покажу.
Туннель длинный и темный, а масляный фонарь, которым снабдила нас аббатиса, дает только-только света, чтобы уверенно ставить ноги. Каменные стены покрыты плесенью, на голову капает вода: над нами ров, да и река совсем близко. Так и кажется, что мы с Чудищем и Янником влезли в глотку чудовищной змее из древних легенд.
Когда наконец скудный свет выхватывает из темноты каменную лестницу, мы убыстряем шаг и торопливо поднимаемся по ступенькам. По словам аббатисы, герцог понимал, что в случае штурма его собственные покои будут первейшей целью врагов. Поэтому тайная дверь в туннель расположена в комнате, которую герцогиня с Изабо занимали, будучи детьми.
Я тихо отодвигаю засов, потом медленно приотворяю дверь… и мы упираемся в стену. Хотя нет, это не стена: перед нами всего лишь спинка деревянной кровати. Все сделано по уму: кровать с ее занавесями служит дополнительной ширмой для потайной дверцы. Между ней и спинкой едва может пролезть человек, да и то Чудищу придется поизвиваться.
Янник останется ждать в туннеле, держа наготове верную пращу и длинный кинжал. Еще не хватало, чтобы наш путь к спасению перекрыли враги!
Спальня сообщается с маленькой гостиной. Я не слышу там сердцебиения — и все равно медлю. Меня словно удерживает какая-то невидимая препона. В памяти слишком ярко воскресает все то, чего я натерпелась в этих стенах. С другой стороны, мое сердце поет, что все изменилось. Я изменилась! Раньше я была вынуждена даже от себя самой прятать свою истинную природу, чтобы псы не набросились с перепугу на гуляющего среди них волка. Ведь даже волчонку необходим шанс вырасти.
Эта мысль помогает набраться храбрости, и я выхожу в гостиную. Чудище молча следует за мной.
Приоткрыв наружную дверь, я очень осторожно высовываюсь в коридор: нет ли стражи? К счастью, там пусто.
— Тебе придется подождать здесь, — говорю я Чудищу. — Пока не разузнаю, где их держат и как сторожат.
Глаза у него горят, точно синие угли: он не привык стоять в сторонке, пока другие подвергают себя опасности. Однако понимает, что сейчас наше главное оружие не его сила, а моя скрытность.
Я иду по коридору, потупившись и крепко надеясь, что головной плат бригантинки достаточно надежно скрывает мои черты. Чем дальше ухожу от двери, тем сильнее мне кажется, будто на плечах у меня виснет неподъемный груз. Только вместо того, чтобы, как раньше, не давать мне дышать, этот груз увлекает вперед. Словно морская волна, выносящая подхваченную лодку на берег.
Я едва успеваю миновать две другие двери, когда моего слуха достигают голоса. Тонкие и чистые детские голоса. Они доносятся из-за третьей по счету двери. Охраны не видно, поэтому я набираю побольше воздуха в грудь, напоминаю себе, что я дочь Мортейна… и стучу.
Голоса тотчас смолкают.
— Входите, — отзываются изнутри, и я облегченно вздыхаю.
Это Тефани. А я-то боялась, что с девочками сидит мадам Динан или, хуже того, Юлиан! Видно, не ждали, что я этак ненавязчиво возникну в самом их логове.
Я вхожу, по-прежнему держа голову низко опущенной, а руки в рукавах, поближе к спрятанным там ножам: вдруг понадобится без промедления выхватить?
— Мир вам, — произношу измененным, низким голосом. — Я сестра Видона из обители Святой Бригантии. Меня прислали проведать девочку, рекомую Луизой: нет ли у нее легочной лихорадки.
Тефани выходит навстречу. Даже не поднимая головы, я вижу носки ее простых коричневых башмачков, выглядывающие из-под юбки.
— О легочной лихорадке, к счастью, речь не идет, — отвечает она. — Однако бедняжка все время кашляет, и легкие у нее действительно слабые. Так что, сестра, мы были бы очень вам благодарны за любую помощь!
— Со всем нашим удовольствием, — бормочу я.
Закрываю за собой дверь и медленно поднимаю глаза.
Первой меня узнает именно Луиза. Спрыгнув с дивана, на котором возилась со своей куклой, девочка бросается прямо ко мне. Я подхватываю ее: какое счастье вновь чувствовать на своей шее эти ручонки! Тем не менее я сразу вижу, что она похудела, на щеках нездоровый румянец — и вообще, в чем душа держится?
Тефани смотрит на нее с недоумением и испугом. Потом как следует всматривается в мое лицо. Рот у нее сам собой открывается, руки взлетают.
— Моя добрая госпожа!
Я прижимаю палец к губам. Дай-то боги, чтобы Тефани оказалась верна и мне, и сестренкам.
Шарлотта тоже слезает с дивана, но медленно, серьезные карие глаза не покидают моего лица.
— Я знала, что ты придешь, — произносит она, и я распахиваю объятия.
Она подходит, но не прыгает мне на шею, как маленькая Луиза. Шарлотта всегда была сдержанной. Я хватаю ее в охапку и крепко обнимаю. Только тогда напряжение оставляет ее.
Тефани косится на дверь:
— Госпожа, вам небезопасно здесь оставаться. Они говорят… Они такое про вас говорят…
— И кое-что из этого наверняка верно, — с улыбкой сообщаю ей. — Я пришла забрать девочек.
Тефани крестится.
— Значит, — говорит она, — я молилась не понапрасну.
Я киваю:
— Тебе придется уйти с нами, Тефани. Иначе, когда обнаружат пропажу, головы тебе не сносить.
Она честно и бесхитростно глядит на меня:
— Я за вами, госпожа, куда угодно пойду.
— Ну и хорошо, — говорю я. — Стало быть, на свободу! — Я выпускаю девочек из объятий, но тут же замечаю, что Луиза едва стоит. Придется нести ее на руках. — Хватай их плащи и сапожки, — приказываю я Тефани. — И что-нибудь теплое, что поближе лежит. Нам надо спешить.
Они кивает и бросается в угол, к сундуку.
Я вновь поворачиваюсь к девочкам.
— Мы пойдем очень-очень тихо, — наставляю я их. — Если кто заметит, нас попробуют остановить и разлучить навсегда. Понимаете?
Обе очень серьезно кивают, а тут и Тефани возвращается с охапкой детских вещей:
— Мне сейчас их переодеть, госпожа?
— Нет, для этого будет предостаточно времени, когда выберемся… Сможешь все это нести?
— Я — да, но вы-то Луизу… одна, так далеко…
— Не так уж и… — говорю я, но докончить не успеваю. Со стороны двери долетает какой-то звук.
Я оборачиваюсь и вижу перед собой Жаметту.
— Вы вернулись? А я-то надеялась, что этого никогда не случится.
— Потерпи еще минуточку, и я исчезну навеки, — говорю я. — Только заберу девочек, и ты больше меня не увидишь.
На ее глуповатом смазливом личике отражается нерешительность. Я, в свою очередь, почему-то не чувствую к ней былой неприязни.
— А если хочешь, идем с нами, — предлагаю ей. — Незачем тебе здесь оставаться.
— Нет! — бросает она едва ли не с презрением. — Я не предам ни своего государя отца, ни вашего!
Мне вдруг делается за нее страшно. Как бы не обрушился на эту пустую головенку совокупный гнев обоих отцов.
— Не глупи, — говорю я. — Они тебе за верную службу добром не заплатят. Сегодня благосклонно слушают твою болтовню, а завтра шею свернут. Идем с нами, начнешь новую жизнь, без вранья…
В ее глазах вспыхивает горечь. Она делает шаг в мою сторону, сжимая в руках складки юбок:
— Не нужна мне никакая новая жизнь. Я вашу жизнь всегда хотела, вот! Вами все восхищаются, все на вас только и смотрят, подарки богатые дарят… Не будь вас, все это стало бы моим!
— Если ты этого хочешь, — говорю я ей, — все, что от тебя требуется, это нас отпустить.
Она мотает головой:
— Это на словах только просто! Меня ужасно накажут, если я вас не остановлю!
Тут Жаметта права. Она поворачивается к двери, я пытаюсь перехватить ее, но у меня на руках Луиза, и я не успеваю. Жаметта уворачивается от меня и выскакивает в коридор.
Я оглядываюсь на остальных:
— Бежим! Живо!
В коридоре по-прежнему безлюдно, но времени у нас в лучшем случае минуты. Я поудобнее перехватываю Луизу, ловлю руку Шарлотты и тащу их к детской спаленке, где ждет Чудище. Если стража заметит нас прежде, чем мы юркнем в ход, — только на него и будет надежда.
