ГЛАВА 46
В лесу было морозно и тихо. Лошадь Дорина ступала мягко, и все равно с деревьев слетали пушистые пласты снега. Принц всматривался в узоры ветвей, нигде не задерживая взгляд больше чем на мгновение. Ему сегодня обязательно нужно было вырваться на охоту — не столько ради добычи, сколько чтобы просто освежиться холодным воздухом.
Но стоило ему закрыть глаза, и перед ним сразу же появлялась Селена. Ею были наполнены все мысли принца. Ему хотелось в ее честь творить великие и удивительные дела. Ему хотелось стать мужчиной, достойным королевской короны.
Что чувствовала сама Селена — этого Дорин не знал. Да, ночью она страстно и неистово целовала его, однако точно так же вели себя все женщины, которых он любил. И они тоже целовали его страстно и неистово. И все же между ними и Селеной было одно существенное различие. Те женщины взирали на него с обожанием. Селена смотрела на него, как кошка, наблюдающая за мышью.
Услышав шорох в ветвях, Дорин напрягся и замер. В десяти ярдах от себя он увидел рослого оленя-самца, обдиравшего кору. Дорин остановил лошадь и ощупью достал из колчана стрелу. Потом опустил лук.
Завтра — день поединков.
Если ее покалечат… Но почему ее должны покалечить? Она умеет за себя постоять, а эти месяцы сделали ее гораздо сильнее. Она проворна, быстро соображает. Это он зашел слишком далеко. Ему вообще нельзя было ее целовать. После нее Дорину не хотелось строить свое будущее ни с какой другой женщиной. Он не представлял и не желал представлять рядом с собою кого-то еще. Только ее.
В молчаливом лесу неслышно пошел снег. Дорин посмотрел на серые небеса и поворотил лошадь к замку.
Селена стояла возле балконных дверей и смотрела на расстилавшийся внизу Рафтхол. Покрытые снегом крыши домов, золотистые огоньки в окнах. Почти сказочный город, если не знать, сколько зла и грязи скрывают тихие улочки и уютные дома. И главное зло исходило от самого короля. Селена надеялась, что Нокс уже далеко отсюда. Она попросила караульных никого к ней не пускать. Даже Шаола и Дорина. Впрочем, ее и не беспокоили. Только один раз кто-то постучался. Селена не ответила.
Она прижала руку к стеклу, наслаждаясь обжигающим холодом. Часы пробили полночь.
Завтра… нет, уже сегодня она сойдется в поединке с Кэйном. Они ни разу не встречались в учебных поединках. Брулло не ставил их в пару, а сама она, в отличие от многих претендентов, не рвалась упражняться с любимцем герцога Перангона. Кэйн отличался силой, но проигрывал ей в быстроте и ловкости. Однако Кэйн был очень вынослив, и ей придется попотеть, уворачиваясь от его атак. Селена лишь надеялась, что Шаол не напрасно гонял ее до изнеможения, заставляя бегать по утрам, и сейчас она намного выносливее, чем осенью. Но если она проиграет…
«Не смей ни секунды думать о проигрыше!» — приказала она себе.
Селена прижалась к стеклу лбом. Наверное, лучше погибнуть в поединке, чем возвращаться в Эндовьер. А что почетнее: быть убитой противником или стать королевской защитницей? Кого ей придется убивать, выполняя королевские приказы?
Будучи Адарланским ассасином, Селена могла ставить условия. Пусть Аробинн целиком управлял ее жизнью, но она всегда выговаривала себе условия. Никаких детоубийств и ни одной жертвы родом из Террасена. Но король — не Аробинн, и он может повелеть ей убить кого угодно. Неужели Элиана ожидала, что Селена, получив титул королевской защитницы, сможет возражать королю? От этих мыслей к горлу подступала тошнота. Сейчас не время думать о королевских приказах. Сейчас все ее мысли должны сосредоточиться на поединке с Кэйном.
Должны, но вместо этого она вспоминала осенний вечер, когда ее, полуголодную, утратившую все надежды, грубый капитан королевской гвардии тащил по коридорам стеклянного здания на встречу с наследным принцем. Тогда она торговалась с Дорином, сокращая срок обязательной службы у короля, и думала только о себе. А что бы она сказала, если бы знала, что в ночь перед решающим поединком ее будет волновать не только собственная свобода, но и судьбы других людей?
Селена вздохнула. Получалось, завтра она будет сражаться не только ради себя. Более того, замок, из которого прежде она была готова убежать во что бы то ни стало, почему-то перестал казаться ей тюрьмой. Селена вдруг поймала себя на том, что ей… хочется задержаться в замке, и дело не только в четырех годах обязательной королевской службы. Скажи она это Селене-каторжнице, та бы рассмеялась ей в лицо.
Но сейчас она не лукавила с собой. Она хотела остаться. И потому завтра ей будет гораздо труднее.
