Алексиус
Убежище
Вошел Алексиус, и Миленья подняла глаза. Светлая комната в ее хрустальном чертоге была полна цветов. Окно во всю стену выходило на большой город внизу. Там жили бессмертные.
По самой середине окна тянулась изломанная трещина. Даже сюда докатилось тяжкое сотрясение, всколыхнувшее смертный мир. Кое-кто из бессмертных не на шутку перепугался, решив: вот он, конец!
Алексиус знал, что это было не так.
Когда все случилось, он как раз шел к Миленье. Его шаг был сосредоточен, ум ясен. Им предстояло обсудить кое-что неотложное, такое, что не могло ждать даже до завтра.
Она поднялась навстречу, ее воздушные одеяния заструились, обрисовывая контуры совершенного тела. Глаза у Миленьи были синие-синие. Такого чистого сапфирового оттенка никогда не бывает у смертных.
– Я рада, что ты здесь, – первой заговорила она. Алексисус молчал – его всякий раз потрясала ее красота. Он подошел ближе, и она протянула ему руки. – Отпразднуй вместе со мною очередной знак нашего преуспеяния. Мы приблизились! Я уже ощущаю вкус…
– И каков же он?
– Это сладость победы. Долгожданной победы! – На лице Алексиуса особой радости не отобразилось, и улыбка Миленьи начала гаснуть. Подняв руки, она приложила прохладные ладони к его горячим щекам. По сравнению с ним женщина казалась такой маленькой и хрупкой, но он-то знал, насколько обманчиво это впечатление. Более сильного существа Алексиус не встречал в своей долгой жизни. И привык восхищаться ее силой.
– Что случилось? – спросила она. – Ты так взволнован.
– Да, я взволнован. Принцесса очнулась от глубокого сна раньше, чем предполагалось.
– Понятно. Теперь тебе станет труднее проникать в ее сны.
– Не в том дело.
– Тогда в чем же? – Она внимательно наблюдала за его лицом. – Поделись со мной, облегчи душу. Ты же знаешь, что можешь доверять мне. У нас с тобой ведь нет секретов друг от друга?
Секреты, секреты! Алексиус давно потерял им счет.
– Сразу два бедствия произошло в мире смертных. Сперва смерч, теперь вот землетрясение. Все разворачивается точно так, как ты и говорила.
– Да.
Миленья во многом отличалась от прочих бессмертных. Она была гораздо могущественнее. Умела видеть такое, что оставалось сокрыто от остальных. И здесь, в Убежище, и во внешнем мире. Ее взор всегда был сосредоточен и ясен.
– А ты продолжаешь посещать сны короля? – спросил Алексиус.
На сей раз Миленья немного помедлила, прежде чем ответить.
– Последнее время – нет, – проговорила она затем. – Он и так уже знает, чего я от него хочу.
Вот и еще один из секретов Миленьи. Старшие ведь не могли сновидчески общаться со смертными. Это вообще было очень трудно и отнимало и магическую энергию, и обычную силу. А для старших такое считалось попросту невозможным.
Миленья и тут была исключением.
– Уже скоро моя дорога будет закончена, – сказала она, и в ее голосе прозвучала радость.
О да, ее дорога. Дорога, которая так быстро прокладывалась руками смертных. Извиваясь по горам и равнинам, она непременно должна была пройти через определенные точки.
И поскольку это была далеко не простая дорога, ее следовало щедро поливать человеческой кровью…
Кровь. Все зависит от крови. Ибо она тоже элементаль. В ней магия. Даже когда кровь истекает из жил смертных.
А уж когда дорога будет завершена…
– Мне необходимо знать, нет ли иного пути, – сказал Алексиус. Слова тяжело давались ему.
– Иного пути? – Брови Миленьи сдвинулись к переносице.
Он поднял на нее глаза, стараясь не показать боли, таившейся в груди, под золотым завитком. Другие бессмертные понятия не имели о планах Миленьи, но он-то знал. И даже согласился с ними, когда только стал ее сторонником. Тогда он был уверен, что выдержит до конца.
Теперь сомневался.
В синих глазах светилось понимание.
– Я хотела, чтобы ты соприкасался с нею. Говорил с ней. Удостоверился, вправду ли она – волшебница из пророчества Эвы, сделанного столько лет назад. И ты все исполнил в точности так, как я просила.
– Миленья, она – невинное существо…
– Ни один смертный, кто жил и дышал более одного дня, не может называться невинным.
– Помоги мне понять. Как ты можешь быть настолько уверена, что твой план отыскания Родичей – единственно возможный? Что только так можно освободить нас из заточения? Почему ты в этом убеждена?
Миленья прошла мимо него и указала на стены. На них, врезанные в серебро и хрусталь, красовались символы стихий – земли, огня, воздуха и воды. Это была ее домашняя божница, посвященная Родичам. Такие же были и у других бессмертных. Обитатели Убежища молились символам, ожидая ответов и духовного водительства. Но дни складывались в годы, годы – в тысячелетия, и все оставалось по-прежнему. Ни перемен, ни избавления.
– Потому, что они говорят со мной, – просто ответила Миленья, обводя пальцами треугольный знак огня. – Подсказывают, что делать. Объясняют, как их разыскать. Твоя принцесса – ключ. Когда будет завершена моя дорога, прольется ее кровь. Вся до капли.
Алексиус содрогнулся всем телом.
Когда-то он был готов принести Люцию в жертву ради мирового блага, чтобы остановить угасание магии. Как и другие немногочисленные сторонники Миленьи, отобранные ею в свою тайную армию, он был безраздельно предан их делу.
Отвернувшись от божницы, Миленья посмотрела на Алексиуса, склонив голову набок.
– Я также хотела, – сказала она, – чтобы она влюбилась в тебя. Чтобы стала доверчивей и податливей. Но в итоге ты сам влюбился в нее.
– Нет, – ответил Алексиус. Слово лжи оставило во рту горький привкус.
– Ты не можешь солгать мне. Я всегда отличу правду. – Миленья вздохнула. – Это все усложняет.
– Мне нужно к ней.
– Да, ты так считаешь. – По-прежнему держа руку на огненном треугольнике, Миленья бросила на Алексиуса насмешливый взгляд. – Ты, кстати, не единственный, кого угораздило увлечься смертным. Федра тут тоже постоянно присматривает за одним… молодым мятежником.
– Мятежником? – Алексиус вскинул глаза.
– Я ей не доверяю. Слишком многое она видит и знает, прямо как Стефанос. Не стала бы твоя подруга помехой для моих планов!
Она выговорила это почти шутливо, но Алексиус ощутил в животе ледяной ком страха. Если Миленья действительно признает Федру помехой… Федра бывала неосмотрительна не только в мыслях, но и в словах. Высказывалась она откровенно, действовала по обстоятельствам и не чуралась никакого риска. При таком поведении недолго нажить себе врагов. И притом очень могущественных.
Не оказалось бы, что уже нажила…
– Почему же твои планы должны по-прежнему сохраняться в тайне? – задал он вопрос, мучивший его уже несколько месяцев. – Обретение Родичей, избавление от цепей, удерживающих нас в Убежище… Это же величайшее благо для всех! Почему в таком случае не рассказать Тимофею, Данаю, принцессе? О том, для чего на самом деле нужна дорога? – Он помедлил. – Быть может, ты стремишься еще к чему-то? К чему-то такому, чего они не одобрят?
– Об этом не беспокойся. И о принцессе своей не беспокойся.
– Мне нужно к ней, – повторил он. – Прямо сейчас. Я не могу ждать.
– Нет, – сказала Миленья. – Сейчас тебе никуда не нужно. Повремени. Я должна быть готова поставить на место последний кусочек этой головоломки.
– Насколько я понимаю, имеется в виду ее смерть.
– Алексиус, ты же согласился с этим. Признал, что это необходимо для спасения нашего народа и всего мира. А сейчас вознамерился передумать?
– Я просто говорю, что предпочел бы иное решение.
– Никаких иных решений не существует. – Миленья подошла к нему, взяла его руки в свои и крепко сжала. – Я понимаю тебя. Понимаю, что ты чувствуешь. Знаю, каково это – испытывать запретную, несбыточную любовь. В полном смысле слова сохнуть по кому-то недоступному. Жаждать прикосновения, прекрасно зная при этом, что никакого совместного будущего быть не может. Я знаю, на что мы готовы в душе своей ради тех, кого полюбили.
Их глаза встретились. Алексиус ощутил, как в сердце встрепенулась надежда.
Она смотрела на него со спокойной улыбкой.
– И еще я знаю, насколько опасно предаваться таким мыслям.
– Миленья…
– Не говори больше ничего. Я желаю, чтобы ты сохранил непредвзятый взгляд на вещи и оставался верен мне и моему делу. Жизнь принцессы будет принесена в жертву ради Родичей. Их магия – вот что на самом деле важнее всего!
– Мне нужно переговорить с ней.
Слова застревали у него в горле.
– Нет. Не нужно. – Она держала его так крепко, что он не смог бы вырваться, даже если бы захотел. Еще немного – и он ощутил, как что-то начало неуловимо истекать из него. Миленья выцеживала его магию, способность менять физический облик, входить в сны смертных… В общем, делать что-либо, выходящее за рамки обычного существования.
Только так и можно было удержать его от свиданий с Люцией.
Миленью не зря считали самой могущественной среди бессмертных. Она была способна отнимать силы.
– Не всякая любовь – навеки, – шепнула она, когда ослабевший Алексиус упал перед ней на колени. – Не всякая любовь наделена властью изменять миры. Твое чувство к принцессе – мимолетная прихоть, не более. Поверь мне, Алексиус. Я это делаю лишь для того, чтобы помочь тебе…
А он-то пообещал Люции, что станет являться в ее сны. И сюда он пришел, думая найти способ спасти ее.
Он не преуспел ни с тем ни с другим.
Еще он понимал: Миленья сказала правду. Его мысли утратили стройность. Если не вмешаться, он в самом деле мог стать помехой ее делу. А жизнь одной шестнадцатилетней колдуньи не стоила того, чтобы всех и вся губить ради нее.
Люции придется умереть. Скоро настанет тот день… И именно он оборвет ее жизнь.
И нет возврата…
