Книга: Легенда о Круге. Книга 1. Свой среди воров
Назад: 27
Дальше: 29

28

Частые хлопки почти слились. Никко широко распахнул глаза, потом они закатились, и он упал. А я стоял, пошатываясь, с дымящейся веревкой в руке. Потом нагнулся и обмотал ее вокруг шеи Никко.
Узлы на ней навязали, как раз чтобы сокрушить жертве горло, – неудивительно, коль скоро артефакт предназначался для наемного убийцы. Затягивая веревку, я заметил, что три бумажных руны не закурились и остались девственно–белыми. Стало быть, экономия.
Никко не сопротивлялся. Не думаю, что он вообще понимал, что умирает. Лицо его стало синим, потом багровым, но я затягивал удавку до тех пор, пока из-под нее не выступила кровь. И даже тогда я не остановился – не смог. Я знал, что он мертв, но внутренний голос шептал: делай наверняка. И я тянул, пока руки не свело судорогой и они не затряслись. Но мне все равно пришлось приказать себе остановиться.
Когда я наконец снял веревку, то вытер ее об его одежду – она была сплошь в крови. Я понимал, что должен был что-то чувствовать: облегчение, отвращение, удовлетворение. Но я нашел в себе лишь смутное ощущение напрасности сделанного. Никко был мертв, но ничего не изменилось всерьез.
Я выпрямился и обнаружил, что площадь вымерла. Ее затопили вечерние сумерки. Я моргнул и протер глаза. Хорошо, что темно.
Я повернул к лавке Мендросса и книге, но остановился, заметив Дегана.
Он так и стоял у подножия статуи Элирокоса, но теперь в полном изнеможении привалился спиной. У ног полукругом громоздились трупы, образуя жуткое подобие баррикады. Он сработал на совесть, и от нее не доносилось ни стона.
Запекшаяся кровь покрывала его от груди до пят и от плеч до кончиков пальцев. Правая рука безвольно болталась, не выпуская меча, и мне пришлось присмотреться, чтобы различить свежую рану, которая развалила руку между плечом и локтем. В левой он продолжал держать меч Кретина, но она тряслась.
Я огляделся в поисках Железа. Его нигде не было.
Я осторожно смотал веревку в левой руке. Отыскал рапиру, направился к Дегану и остановился перед полукольцом убоины.
— Ну, – произнес Деган устало и бесцветно. Он указал мечом в сторону, где лежал труп Никко. – Как прошло?
Моя рука стискивала веревку, пока та не скрипнула.
— Сукин сын! – бросил я.
— Значит, переходим прямо к делу. – Деган посмотрел на свои окровавленные сапоги и стряхнул с носка отломок чьей-то кости. – Во–первых, позволь вопрос. – И он посмотрел мне в глаза. – Если бы я просто попросил отдать мне дневник, после того как ты договорился с Одиночеством и пришел сюда вручить его Железу, ты бы отдал?
Я молча смотрел на него. Мне очень хотелось ответить, что да, конечно, но я не смог соврать.
— Так я и думал, – кивнул Деган. – Теперь ты понимаешь, почему мне пришлось напомнить о Клятве.
— Нет, не понимаю, – ответил я. – Не нужно этого делать.
— Разве? – Деган оперся затылком о камень. – Почему нет? Потому что так говорит Одиночество? Или Железо? Потому что они считают, что император разрушит империю, которую веками только и делал, что спасал?
Деган прикрыл глаза.
— Почему ты напал на Тень? – спросил он.
— Что?
— Ты слышал. Почему ты напал на Серого Принца? В одиночку?
— Потому что он угрожал Кристиане. Угрожал Келлзу, организации, всем подряд. Тень собирался шантажировать меня этим, и рано или поздно, когда я перестал бы быть нужным, он все равно бы от них избавился. Поэтому я решил, что им будет лучше, если я загашу его.
— Но ты же понимал, что не справишься, – возразил Деган. – Ты мог погибнуть еще до моего прихода.
— Мне пришлось, – пожал я плечами. – Другого выхода не было.
Деган бледно улыбнулся:
— Вот и со мной такая же история. Мне нужен этот дневник, так как я не могу позволить уничтожить империю лишь потому, что они решили, будто император представляет для нее угрозу. Поэтому я заговорил о Клятве. Это единственный способ спасти и империю, и тебя.
— Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Деган устало покачал головой, не отнимая ее от камня и не открывая глаз.
— Ты же не думаешь, что Тень оставит тебя в покое? Если ты не понял, скажу как есть: я не убил его. Он где-то тут, рядом. И он не обрадуется, узнав, что ты не только напал на него, но и отдал книгу Одиночеству. Мне плевать, что она тебе наобещала. От Тени не спрячешься, Дрот.
Деган открыл глаза и встретился со мной взглядом.
— Если только…
— Если что? – подхватил я, понимая, что меня подводят к определенному выводу, но до поры не волнуясь.
— Если только я не заберу у тебя книгу, – молвил Деган. – Тень знает, что ты мне не противник. Если я «заберу» ее, что бы это ни означало, – тут Деган ухмыльнулся, – то он не станет тебя винить.
— Возможно, – проговорил я. – Но я все равно на него напал. И на тебя он тоже затаит злобу.
— Это мое дело, – сказал Деган. – Он не так хорош, как воображает.
— Достаточно хорош, раз ты его не убил.
— Может быть, в следующий раз у него будет поменьше мелочи в карманах.
Я скрестил руки.
— Значит, он сумел уйти от тебя после того, как вы положили целый отряд Крушаков?
— Скажем так: мы разошлись по согласию и уважительным причинам. Вдобавок я искал тебя, чтобы отдать веревку.
Я провел пальцем по узлу.
— И ты совершенно случайно заглянул для этого к Мендроссу? Сегодня? В тот самый час?
— Если следить за местом достаточно долго, то обязательно повезет. Кроме того, ты всегда встречаешься с этим торговцем, когда что-то случается.
— Неужели я так предсказуем?
— Да, ты предсказуем, – кивнул Деган.
Я скорчил мину. Потом вздохнул.
— Ну и что дальше? – спросил я.
Деган оттолкнулся от постамента и выпрямился.
— Я напоминаю тебе о Клятве и забираю дневник, – заявил он. – Ничего не изменилось.
— Совершенно ничего, – подтвердил Железный Деган.
Я резко обернулся. Железо выступил из-за лотков. Он направился к нам непринужденной походкой, поигрывая мечом. Его рубашка промокла от пота, короткие волосы слиплись. На правом предплечье кровоточили две свежие раны, костяшки пальцев левой руки украшала длинная ссадина. Деган рассек ему щеку, но теперь туда добавилась неглубокая царапина. Ни одной серьезной раны.
Я посмотрел на Дегана. Тот глядел на Железо, прикидывая, в какой тот форме. Не приходилось быть семи пядей во лбу, чтобы понять его недовольство.
Железо остановился за покойницким полукругом.
— Он сказал тебе, что случится, если у него выгорит? – спросил он у меня. – О последствиях такого использования твоей Клятвы?
— Какого использования?
— Бронза собирается использовать твою Клятву против Клятвы другого Дегана – моей. Это недопустимо.
— Раньше бывало, – откликнулся Деган.
— В древности, – возразил Железо. – И в другие времена. Так больше не поступают. Но ведь и это не самое скверное, Бронза?
Деган молчал, понурив голову и глядя на него исподлобья.
— Сей Бронза взял с тебя Клятву, – продолжил Железо, – зная о моем участии на стороне противника. Приняв ее, он вступил со мной в конфликт. – Теперь Железо открыто испепелял его взглядом. – Он не просто влип, а сам создал проблему. Этого Орден уже не потерпит.
— И что это значит? – спросил я.
— Это значит, – ответил Деган, – что если я убью Железо, заберу дневник и вступлю в прямой конфликт с его Клятвой, то меня изгонят из Ордена, объявят вне закона и затравят.
— А если я его убью, – сказал Железо, – его имя лишь навсегда вычеркнут из свитков. Бронзовых Деганов больше не будет. Ну и еще он умрет, разумеется.
— Но не впервые же у Деганов такие конфликты? – предположил я.
— Дело не в этом, – сказал Деган, расправляя плечи. Он взвесил в руках мечи и отшвырнул клинок Кретина. – Речь идет о сознательном препятствии брату или сестре в исполнении Клятвы. – В его тоне обозначилась насмешка. – Дело в сохранении мира, а не в верности слову.
— Нет, в ней! – повысил голос Железо. – Дело в соблюдении традиций и верности слову, данному тем, кто поклялся идти с тобой одним путем!
— Мое слово, мне и судить, – ответил Деган.
Он перекинул меч в левую руку и выписал острием замысловатую фигуру. Потом нахмурился и поглядел на Железо.
— Поверь, будь у меня другой выход, я бы им воспользовался. Но ты не прав, Железо, насчет императора, империи и дальнейших действий, а потому его нет.
Железо отступил на открытый пятачок подальше от наваленных тел. Он поднял меч, установив гарду на уровне подбородка, и элегантно отсалютовал:
— За добрые старые времена!
Деган вышел из-за трупов.
— Отличное было время, – сказал он, и я не понял кому.
Его салют был неуклюж по сравнению с тем, что исполнил Железо. Левая рука запаздывала и нетвердо держала меч. Во мне все оборвалось.
Они встали в стойку. Железо поменял ногу. И умер.
Я моргнул. Что за?..
Все так и длилось: Деган, подавшийся вперед; его правая рука тянет Железо за кисть с мечом, а собственный клинок скользит под ней. И Железо с простертым, но сбитым с меры мечом; глаза сосредоточенно прищурены. Меч Дегана входит ему под ребра и выходит между лопаток.
Доли секунды они стояли передо мной внушительно и неподвижно, подобно статуе Элирокоса на гранитном пьедестале. Потом я моргнул – или вздохнул – или мир повернулся вокруг оси, – и застывшее было время возобновило свой ход.
Железо улыбнулся. Он открыл рот, собравшись что-то сказать, но издал лишь слабый вздох, и на губах выступила розоватая пена. Деган скривился и кивнул в ответ. Затем Железо упал.
Деган вытащил меч из тела собрата по оружию и отступил назад. Он прерывисто выдохнул.
— Я думал, мне конец, – пробормотал он, вытирая лоб дрожащей рукой. – Боялся, что он почувствует.
Я лишь хватал ртом воздух.
Деган осторожно вытер меч о рубашку Железа и вложил в ножны. Затем с великим почтением взял его клинок и вытер о собственную одежду. Он окунул палец в кровь Железа, оставил отпечаток на рукояти меча и на ножнах. Затем вложил меч.
— Пойдем, – сказал он. – Дело сделано, так что скоро здесь будет не протолкнуться от Крушаков.
Я пошел следом, стараясь шагать в ногу, и мысленно все проигрывал поединок, так и не в силах заполнить лакуны.
— Полагаю, все кончено, – сказал я наконец.
— У меня с Деганами? – отозвался Деган, не оборачиваясь. – Да, это так.
— И как тебя теперь называть?
Он не ответил.
— А что ты сделаешь с дневником, когда заберешь? – спросил я.
— Уничтожу.
— Что?
— А ты как думал? – парировал он с возросшим напряжением. – Пока он существует, угроза сохраняется.
— А император?
— А что император? Я не знаю, что он с ним сделает, но, даже если его где-то запереть, дневник все равно может всплыть. Нет, лучше уничтожить его навсегда.
— Но там не только про реинкарнацию, – настаивал я. – Черт, да там половина вообще не про имперскую магию! Там масса сведений о начале империи от очевидицы!
Деган повернулся ко мне так быстро, что я чуть не опрокинулся.
— Это не реликвия, которую можно загнать, Дрот! И не предмет для торга. И даже не исторический трактат! – Он махнул рукой в сторону площади, где остался Железо. – Ты думаешь, мне было легко его убить? Я жизнь свою положил из-за того, что может натворить эта книга, а ты уламываешь меня ее продать? И уничтожить только часть? Разве ты не видел, сколько бед она принесла?
И он показал на лавку Мендросса, возле которой валялся дневник.
— Эта книга опасна, – произнес Деган. – И не только для императора. В огонь ее!
— Потому что ты обещал защищать его?
— Да! – вскипел он. – Потому что я поклялся!
— А как насчет твоей Клятвы мне? – спросил я. – Ты обещал помогать и действовать в моих интересах. Какой, черт возьми, мне с этого прок, если ты заставляешь меня нарушить данное слово?
— Если книга останется у тебя, – ответил Деган, – тебе не видать покоя. За тобой будет охотиться Тень. Империя. Чем черт не шутит – возможно, даже Деган. Поверь, в твоих интересах как раз избавиться от этой вещи.
— Обалдеть, как удобно, когда мои интересы совпадают с твоими Клятвами.
Деган выпрямился:
— Что это значит?
— Это значит, что я доверял тебе, – объяснил я. – Не только в том, что ты не воспользуешься Клятвой мне во зло. Я верил, что наша дружба чего-нибудь да стоит.
Я не заметил движения и ощутил сразу оплеуху. Меня отбросило.
Глаза Дегана блестели как в лихорадке. Он и весь казался больным.
— Как ты смеешь? – процедил он. – После всего, что я сделал? Я принял твою Клятву, хотя знал, чем это обернется для меня! И для Железа!
— То-то и оно! – парировал я. – Ты знал, но мне не сказал. А мне было известно лишь то, что от меня зависят судьбы людей: Келлза, Кентов, Кристианы. И мне тогда казалось, что попросить тебя об услуге – отличная мысль. Если бы ты хоть словом обмолвился о том, что это значит для тебя…
А хоть бы и да? Изменилось бы хоть что-нибудь? Рискнул бы я их жизнями в обмен на то, что Деган не поссорится со своим Орденом?
Я вытер с губ кровь и посмотрел на труп Железа.
— Так вот почему ты это сделал? Чтобы быть правым, когда все ошибаются? Стать Деганом, который спасет императора?
— Нет.
— Тогда почему?
Деган посмотрел мимо меня и стиснул зубы.
— Он император, – выдавил он наконец. – Без императора нет империи. Может, четыреста или пятьсот лет назад это бы и сработало, но не сейчас.
— Империя могла сохраниться и без него.
— Я в это не верю. Не сейчас. Не после того, как…
Тут он осекся и посмотрел на площадь, на дело своих рук. Я в тот момент понял, что Дегана не переубедить. Он не согласится со мной просто потому, что иначе признает, что погубил себя зря, а то и хуже – ради меня.
Я не мог просить об этом – не после того, как он выбрал путь и судьбу.
— Книга сгорит, – объявил он. – Понятно?
Я кивнул. Мне было ясно, зачем ему это нужно: не ради императора и не для империи – ради себя.
Деган положил руку мне на плечо.
— Это из лучших побуждений, – сказал он.
— Я знаю.
Деган кивнул и повернулся ко мне спиной. Тогда я хлестнул его по затылку веревкой.
Я не мог его переубедить, но и позволить уничтожить книгу тоже не мог. Значит, придется лишить его возможности решать, хотя это и разорвет мне сердце.
Вспыхнуло, хлопнуло. Деган пошатнулся, потом упал. Меч Железа звякнул о мостовую.
Я опустился на колени возле друга, чувствуя запах паленого волоса.
— Прости, – сказал я, чуть не срывая голос. – Но я не мог иначе.
Деган быстро моргал, глаза его были широко открыты и полны горестного изумления. Губы двигались, но беззвучно. Возможно, он даже не слышал меня, но я все равно оттолкнул меч Железа подальше.
— Если тебе это важно, – продолжил я, – то это не ради императора или империи – уже нет. Будь дело в этом, я бы на все плюнул и сам бросил книжку в огонь. Мне важнее Клятва тебе, чем судьба какого-то Дорминикоса. Но дело в другом. Я поклялся защищать Келлза и Кристиану. И мне не безразличен Круг, который травят Белые Кушаки просто потому, что паре наших не повезло наткнуться на старинную рукопись, которая им поперек горла. И ты был прав, когда говорил, что Тень и империя пойдут до конца, но не против меня, а против всего, что мне дорого. Я не могу этого допустить даже ради тебя.
Рука Дегана поползла ко мне, и я осторожно отвел ее в сторону.
— Пока дневник у меня, – сказал я, поднимаясь, – мне есть о чем вести переговоры. Я могу торговаться и чего-то добьюсь. Сейчас мне только того и надо. А если уничтожить книгу, то я останусь на бобах.
Я посмотрел на Дегана. Глаза его еще смаргивали и пытались сфокусироваться на мне, но зубы сжались. Он слышал все и продолжал внимать.
— Прости, – повторил я. – За нарушение Клятвы и за то, что ты для меня сделал, а я…
Бросив взгляд на веревку, я отпихнул ее в сторону.
— Я… в общем, прости.
Деган лежал и дергался в бессильной ярости. Я отвернулся.
Осмотрев пустую площадь, я вытер глаза, еще раз оглянулся и увидел Спиро, выглядывавшего из-за занавески в лавке Мендросса.
— Спиро! – заорал я. Парнишка испуганно вытаращился и попятился. – Только посмей сбежать, сукин сын!
Я показал на Дегана.
— Тащи этого господина в лавку! Живо!
Спиро припустил ко мне. Мы наполовину понесли, наполовину поволокли Дегана через площадь, а тот шевелил губами, изрыгая беззвучные проклятия, но не сопротивлялся.
Мендросс высунулся из лавки. Никко разукрасил его на славу – не лицо, а кровавое месиво, начинавшее заплывать, но он удостоил меня кивка. Я кивнул в ответ, положил в ближайшую корзинку все деньги, которые у меня были, и подобрал дневник, так и валявшийся в ногах у Леандера.
Уходя с площади, я подобрал меч Дегана. Будь я проклят, если он осядет у какого-нибудь ростовщика.
Я бежал, погружаясь в вечер, а позади загалдели Крушаки, прибывшие на площадь Пятого Ангела очень вовремя – как всегда.
Когда я вошел в кордон Раффа–Наир, луна скрылась, а на востоке чуть посветлело. На улице было тихо, не считая моих ругани и шарканья.
Я остановился на перекрестке и подождал, теребя рукоять рапиры.
— Проклятье, Дрот, я же говорил, что мне сюда не дойти, – простенал Балдезар.
— Но ты дошел.
— Чтоб тебе лопнуть!..
Фальшак, хромая, приблизился. Он опирался на костыль, припадая на левую ногу – перевязанную и забранную в деревянные лангеты. Она еще не зажила и никогда не станет прежней. Птицеловка рассекла не только мышцы, но и сухожилия и даже раздробила кость. Балдезар остался калекой.
Балдезар закинул за спину сумку с перьями и чернилами, а также бумагой, пергаментом и кувшинчиками с реактивами. Я не вызвался помочь, потому что в данном случае ничуть не жалел о моей роли в случившемся. Он пытался убить меня, и пусть хромает до конца дней, ибо это меньше, чем заплатил бы я, обернись все иначе.
И все-таки Балдезар держался вызывающе. Голову он нес высоко, плечи расправил, насколько позволял костыль. Он был дока в своем ремесле и мастер гильдии, а потому хотел, чтобы все об этом помнили, даже я. Таким людям трудно сочувствовать.
— Могли бы, самое меньшее, нанять паланкин, – пробормотал он, поравнявшись со мной.
— Чем меньше людей знает, что ты работаешь на меня, тем лучше.
Вот почему я держался в квартале то впереди, то позади него и заговорил с ним только сейчас. Тому единственному, кто увидит нас здесь, не было дела ни до Круга, ни до империи.
Балдезар крякнул и переложил сумку поудобнее.
— Дальше что? – спросил он.
— Дальше вы пойдете со мной, – спокойно ответили из темноты.
Балдезар подскочил и чуть не выронил костыль, когда из дверного проема выскользнул Джелем. Я отметил, что тот караулил в месте, где мне не удалось бы засечь его ночным зрением.
— Красивый трюк, – похвалил я.
— Не красивый и не трюк, – возразил Джелем. – Это тяжелый труд. Скажи спасибо, что я вообще пришел.
Джелем был далек от восторга, когда я нашел его и потребовал подыскать мне безопасное пристанище в Раффа–Наире. Еще меньше он обрадовался, когда я сказал, что сначала придется забрать Балдезара, а уж потом ложиться на дно. Джелем рискнул выползти из своей раковины исключительно под действием моих посулов, касавшихся как информации, так и более приземленных вещей.
— Не волнуйся, – сказал я. – Я добро помню.
— Судя по последним новостям, список твоих благодетелей невелик, – буркнул Джелем. – Идемте.
Я подавил желание вспылить и последовал за Джелемом вглубь кордона Раффа–Наир. Джелем петлял и дважды останавливался, налагая на ночь заклятие. Вскоре после второго мы оказались перед зеленой дверью невзрачного в иных отношениях дома из сырцового кирпича. Мы миновали две комнаты, пересекли запущенный двор и вошли в небольшой флигель. Раньше там была конюшенная каптерка, и упряжь до сих пор висела на пыльных колышках. Слабо припахивало кожей.
Два стола, пара стульев и маленький сундук – вот и вся обстановка, не считая трех потрепанных спальных скаток в углу. С потолочной балки свисала закопченная лампа; повсюду были понатыканы свечки. Горела только одна. Окно было завешено двумя слоями плотной ткани, чтобы не выпустить ни лучика.
— Только одна дверь, – отметил я. – Это плохо. Если нас найдут, бежать будет некуда.
— Бежать? – отозвался Джелем. – Ты просил укрытия от имперцев и Круга. Если те или другие найдут тебя, тебе не помогут ни пять дверей, ни десять окон, ни семь дымоходов, ты останешься здесь.
В его словах был резон.
— Какое утешение! – пробормотал Балдезар, дохромав до стула и со стоном усевшись.
— Очень хорошо, – сказал он. – Я здесь.
Он указал на Джелема:
— И этот здесь. Чего ты от нас хочешь?
Джелем вскинул темную бровь, но промолчал.
Я оглядел обоих, все еще колеблясь и сомневаясь, смогу ли исполнить задуманное. Это было святотатством намного худшим, чем контрабанда священного трактата или продажа талисмана. Я хотел осквернить истину настолько древнюю, что у меня не было права вообще прикасаться к ней.
Но, как было сказано Дегану, у меня не осталось выбора – тем более после случившегося.
Я извлек из-за пазухи дневник Иокладии и положил на стол.
— Мне нужно, – сказал я, задержав ладонь на растрескавшемся переплете, – чтобы вы изменили историю.
Назад: 27
Дальше: 29