27
Железо метнулся мимо меня быстрее, чем я мог вообразить в исполнении такой туши. Деган засек движение через долю секунды и потянулся за мечом, но я видел, что поздно. Черт, я отвлек его! Железо уже держал меч наголо, а Деган только тянул клинок из ножен.
Железо не воспользовался своим оружием ради преимущества в скорости. Левой рукой он перехватил правую руку Дегана, не давая вытащить меч. И правой дал Дегану в челюсть, да так, что у того запрокинулась голова. Затем ударил еще, еще и еще – бил размеренно и строго по точкам: голова, горло, живот. Деган уворачивался как мог, пригибаясь и виляя плечами и тазом. Два удара не попали в цель, скользнув по плечу и ребрам, и он устоял на ногах.
Вокруг уже орали; кто-то проталкивался от нас, а кто-то к нам, чтобы поглазеть на драку.
Моя правая рука инстинктивно потянулась к рапире, и я машинально отступил на два шага, создавая дистанцию для удара. И остановился.
Кому помогать?
Железо замахнулся для нового удара, Деган извернулся и врезал левой. Тот успел запрокинуть голову, кулак Дегана пролетел мимо. Железо улыбнулся. И тут Бронза со всей силы заехал ему локтем в лицо – аж хрустнуло.
Они отскочили друг от друга. Железо попятился, держась за лицо, а Деган вырвал руку из захвата и выдернул меч.
Теперь толпа поперла прочь – блеск стали перепугал всех насмерть. Торговцы, которые уже начали кричать про особую скидку для зрителей, теперь звали Крушаков. Щипачи, которые уже вовсю прочесывали толпу, похватали что могли и смылись, пока не стало совсем жарко.
А я все стоял, положив руку на рукоять рапиры, и не мог заставить себя вмешаться. Мне было наплевать на Железо, – в конце концов, он был всего лишь горой мускулов для присмотра за мной, чтобы я не надул госпожу. Но он воплощал мое соглашение с Одиночеством, и будущее империи, и безопасность сестры – как и мою собственную. Если я помогу его прикончить, со всем перечисленным придется проститься. И честно говоря, я не хотел нарушать еще одно, совсем свежее обещание. Моя рана не успела затянуться.
Но я обещал и Дегану. Нет, не обещал – поклялся. Он так серьезно относился к Клятве, что даже принял бой с Тенью. Мог ли я сделать меньше? Смогу ли, глядя ему в глаза, сказать, что слово, данное Одиночеству, важнее, чем его клятва? Черт, это же Деган – кто может быть вообще важнее его?
Сукин сын! Если бы не дневник! Если бы не империя!
И все-таки я колебался.
Тем временем Деган и Железо разошлись и медленно закружили. У Дегана меч был длиннее на целую ладонь, зато у Железа – тяжелее и слегка изогнут. Гарду, как у Дегана, украшали арабески – железные в знак имени.
Я отступил еще на шаг, намереваясь держаться подальше, пока не решу, что делать.
Деган ощупал челюсть и подвигал ее. Он ухмыльнулся и сплюнул кровью.
— Я что-то расшатал? – осведомился Железо.
Локоть Дегана рассек ему щеку, лохматая ссадина кровоточила.
— Камни в башке, – улыбнулся тот. – Зубы на месте.
— Сдаешь, дружище. Нельзя меня подпускать.
— Один удар форы полагается всем. Ты свою отыграл.
Железо пожал плечами и мелко шагнул вперед. Его клинок скользнул на ладонь влево. Деган выставил гарду и развернул корпус. Железо миг смотрел, после чего отступил.
— Помню я этот прием, еще с Биантии, – проговорил он. – По–моему, ты применил его в бою с капитаном герцогской стражи?
— С самим герцогом, – уточнил Деган.
Слова не успели отзвучать, как он прыгнул. Ноги слились в единый шлейф, меч сделался серебряной полосой в закатном свете.
Два быстрых шага – и клинок Дегана оказался в дюйме от плеча Железа. Деган ударил с размаху, и меч бешено полетел по дуге, но в последний момент описал крохотный круг, и рубящий удар вдруг сменился колющим.
Железо попятился и упал на колено. Он вскинул меч и поймал клинок Дегана на лезвие. Заскрежетала сталь, острие меча Дегана мелькнуло над головой Железа. Затем с лязгом сшиблись гарды.
Теперь они находились близко – на расстоянии удара кинжалом, как я отметил, разве что без ножей. Деган врезал коленом Железу в грудь, а тот со всей силы ударил навершием меча в бедро аккурат над коленом. Деган взвыл, Железо охнул, и оба рухнули на мостовую.
Деган зашевелился первым. Он перекатился на четвереньки и попытался встать. Посмотрел на меня, потом на свой мешок, затем обратно.
Я тоже присмотрелся к мешку. Бесформенная куча могла скрывать что угодно. Не забрал ли он у Мендросса книгу, чтобы подстраховаться насчет моего обета? Не лежал ли посреди улицы дневник?
Увы, существовал только один способ выяснить.
Железо встал и пригнулся, едва я тронулся с места. Он все еще задыхался, но его меч сам собой перешел в верхнюю позицию. Он глянул на меня, после чего полностью сосредоточился на Дегане. Тот тоже уже стоял и откровенно щадил пострадавшую ногу.
Мешок лежал между ними.
— Не суйся, Носишко, – посоветовал Железо и сделал глубокий вдох. – Еще насмотришься.
— Это его вещь, – отозвался Деган.
Железо хмыкнул и снова глубоко вдохнул.
— Гарантия слова? – спросил он. – Он дал его дважды, брат: Одиночеству и тебе. Как по–твоему, кого он выберет?
— Возьми мешок, Дрот, – нахмурился Деган.
Признаться, я был слегка удивлен. Приятно, что Деган настолько мне доверял. А может, решил, что заберет мешок назад, если передумает.
— Оставь, – велел Железо строже. – Пусть отвлекается.
Я переводил взгляд с одного Дегана на другого.
— К черту! – сказал я, оставил в покое рапиру и пошел.
Это стало первой ошибкой.
Деган прыгнул вперед и влево, и я оказался щитом между ним и Железом. Буквально на секунду, но Дегану и этого достаточно.
Железо, в свою очередь, резко разогнулся и метнулся в противоположную сторону. Разворачиваясь, он перекинул меч в левую руку и, когда вырос передо мной, сумел перевести инерцию в полноценный выпад уже выставленным клинком.
Я попытался увернуться, но в спину мне уперлась ладонь.
— Не надо, – шепнул мне на ухо Деган.
Изогнутый клинок Железа прошел по дуге мимо моей руки – тот метил в Дегана.
Я услышал скрежет металла и хрип. Лицо Железа было совсем близко, всего в футах трех, и я видел, как он сжал зубы. Потом бросился на меня.
Сказать, что меня отбросило, означало ничего не сказать. Он врезался в меня с такой силой, что я полетел как из пращи. Одновременно меня толкнул Деган, и я приземлился шагах в четырех от них.
Перекатившись на бок, я увидел, как Деган свободной рукой схватил Железо за запястье. Должно быть, он высунулся из-за меня и поймал ее, когда тот напал. Железо разворачивался, чтобы прикрыться Деганом от его же меча, а тот крутил ему запястье, пригибая к земле.
Я оглядел улицу. Мешок лежал в пяти футах слева.
Я чуть не стелился брюхом, спеша к нему. Мне хотелось спросить у Дегана, как он раздобыл дневник, а у Мендросса – какого черта он отдал его Дегану, но это могло подождать. Сейчас я хотел прибрать чертову книгу, чтобы после избавиться от нее.
Правда, когда я схватил мешок, мне тут же стало ясно, что дневника в нем нет. Он был слишком легким, а содержимое – слишком мягким.
Я сунул руку и осторожно извлек свернутую веревку с узлами. В каждом узле скрывалась бумажка с заклятием, и каждый, хотя я не видел этого, был обвит моим волоском.
Очевидно, Деган не только отбился от Тени, но осмотрел проулок и прихватил веревку, которую изготовил мне Джелем. Вдобавок он сумел свернуть ее, не задев ни одного узла, а это было непросто.
Черт, он серьезно осложнил ситуацию!
Я услышал вопль, а вслед за ним звон мечей. Удары звучали так споро, что сливались в единый звук. Я поднял взгляд, приготовившись действовать.
Деган теснил Железо, обрушивая на него удар за ударом – и колющие, и рубящие. Клинок со свистом рассекал воздух. Движения были безупречно четкими, и одна атака успешно переходила в другую. В его действиях не было ни грана сомнений.
Железо отбивался столь же уверенно, неизменно блокируя меч Дегана ровно с той силой, которая исключала прикосновение к нему самому, и не больше. Защита Железа была непробиваемой: мечом ли, рукой или ногой – он всякий раз оказывался в правильном месте, избегая удара. Но все его контратаки заканчивались ничем. Он так и не смог обратить натиск Дегана против него самого.
Это было прекрасное и грозное зрелище. Одна беда: противники медленно, но неумолимо двигались в мою сторону.
Я отскочил на два шага и прикидывал, куда бы сигануть, как вдруг Железо отступил в сторону, практически развернувшись спиной к Дегану, и сделал глубокий выпад. Деган прогнулся назад и тоже попытался отступить, но клинок рубанул его по правому плечу. Деган отбил меч свободной рукой, и я увидел длинную неглубокую рану, пролегшую через надплечье и бицепс.
Они разошлись и оценили друг друга. Затем закружили снова.
Меня замутило при виде раны Дегана, и в то же время мне было невыносимо от мысли, что придется отдать ему книгу. Будь оно все проклято!
Я оглядел базар, сворачивая веревку и заталкивая ее за пояс. Толпа почти рассеялась, но поодаль встали и ждали исхода поединка слишком многие, чтобы не делать ставки. Их даже обходил водонос.
Я двинулся бочком, держась подальше и от Деганов, и от зевак, после чего поспешил к Мендроссу.
Тот занял позицию перед полуразрушенным лотком, вооружившись солидным дрыном. Было ясно, что Мендросс не уступит ни одной фиги. Но появился я, и он мигом забыл о фруктах.
— Деганы? – вскричал он, брызжа слюной. – Из-за книги, которую ты мне сунул, дерутся Деганы? Из-за книги, за которой, ты обещал, никто не придет?!
— Я не думал, что до этого дойдет, – сказал я.
Мендросс шагнул вперед, для вящей убедительности потрясая дрыном:
— Я слышал, как вы говорили о Тени, Дрот! И об Одиночестве! Я не желаю слышать эти имена!
— Добро пожаловать в клуб единомышленников, – ответил я и зашел за прилавок. Мендросс помедлил и отставил дрын.
— Чтобы духу ее здесь не было! – заявил он. – Немедленно!
— Разве похоже, что я буду спорить? – удивился я.
Мендросс развернулся на каблуках и откинул занавеску.
— Спиро! – заорал он.
Голова мальчишки высунулась из-за распущенного мешка с фигами. Волосы у него свалялись, а глаза были в щелку.
— Иногда мне кажется, что ты проспишь Нисхождение Ангелов, – рявкнул Мендросс. – Вылезай и смотри за прилавком, чтобы не тырили.
Спиро, чуть не падая, поплелся выполнять приказ.
Я прошел вслед за Мендроссом за занавеску, поглядывая на всякий случай через плечо. Деганы снова сошлись и вцепились друг в друга свободными руками, блокируя мечи. Железо теснил Дегана к лотку медянщика, а Деган пытался вывернуться и впечатать туда Железо. Тут занавеска упала и скрыла их, а еще через мгновение я услышал грохот сотни курильниц и ламп. Интересно, кого все-таки уложили на прилавок? Но я не стал выяснять и повернулся к Мендроссу.
Торговец бесцеремонно вытряхнул из корзины фиги. Под ними обнаружился тряпичный сверток.
— Забирай, – сказал Мендросс, развернув дневник и передав его мне. – Я ничего не хочу знать. Понятно?
Я криво улыбнулся:
— Поверь, я не нарочно. Я не хотел, чтобы так вышло.
— Хм, – проворчал он, – два дня назад я бы…
Тут Спиро сунулся к нам и почти крикнул:
— Папка!
Глаза у него полностью распахнулись, и мы оценили этот факт.
— Выйди и посмотри!
Только тогда я отметил наступившую тишину. Бой стих.
Я выскочил наружу, едва не сбив Спиро, и там, пройдя два шага, застыл.
Деган и Железо стояли посреди площади с мечами наголо и тяжело дышали. Вокруг валялись медные изделия всех мыслимых форм и размеров, тускло отражавшие солнце.
Оба смотрели не друг на друга, а на остатки толпы. Точнее, на дюжину или больше мужчин и женщин, которые выступили из толпы с оружием наготове.
Сперва я подумал, что это Крушаки пришли навести порядок. И только потом заметил, что на них нет красных кушаков. Взамен на рукаве у ближайшей ко мне женщины виднелась грязная золотая лента.
Боевые цвета. Боевые цвета Никко. О черт!
Я невольно попятился, и тут над улицей вострубил знакомый бас. Он сохранил надо мной власть, и я оцепенел.
— Вот ты где, вероломный уродец! – загремел Никко.
Толпа расступилась справа, и на площадь вышел Туз собственной персоной.
Поначалу я решил, что на Никко сказалась война: глаза припухшие, волосы растрепаны, одежда мятая, – ни дать ни взять, подняли с постели. Затем я увидел за его спиной Ралл’ада и понял, что так оно, очевидно, и было.
Рыбник заметил, что я смотрю на него, ухмыльнулся и отступил в толпу.
Предатель, гад! Поджарю мордой на собственном гриле, если выпутаюсь!
— Тебе будет больно, Дрот, – изрек Никко, сжимая и разжимая кулаки. – Невыносимо больно.
Он отвернулся, не дав мне ответить, и обратился к Деганам:
— Я ничего не имею против вас! Если хотите драться на моей территории, я не возражаю! Можете вообще разнести этот сраный базар! Мои Руки вас пальцем не тронут. – И он ткнул в меня. – Но если вы сунетесь между мной и вот этим, то у нас возникнут серьезные проблемы.
Я посмотрел на мужчин и женщин, которых привел с собой Никко. Оружие приличное, рожи угрюмые. На некоторых даже было что-то вроде доспехов. Четыре стальных воротника, две кожаные куртки, множество разных шлемов, а один даже нацепил начищенную кирасу. Доспехи просто так не надевают – значит, явились готовые к бою.
Я узнал некоторых: Митиас, Сери Бритва, Йанос Потрошитель, близнецы Ад–и-Ярость, Кретин… Сливки, лучшие головорезы Никко.
Странно, но я был почти польщен таким созвездием талантов, хотя собралось оно, конечно, не только ради меня. Опять же и всполошился, потому что такие Руки вполне могли завалить двоих Деганов.
Железо обвел толпу медленным, расчетливым взглядом. Деган просто смотрел на Никко.
— Итак? – спросил Железо у Дегана.
Тот не ответил. Он стоял посреди улицы с мечом в руке, с плеча текла кровь. Он излучал безмолвие, которым постепенно заразилась и вся толпа, включая Щипачей и водоносов.
Никко встретился взглядом с Деганом.
— Не глупи, – сказал Туз, и его голос прозвучал оглушительно среди молчания. – Он этого не стоит.
— Тогда понятно, что ты вообще ни хрена не понимаешь, – ответил Деган.
Он снялся с места, и Кретин, стоявший в добрых четырех шагах, согнулся и начал падать, а меч Дегана уже покидал его левую глазницу.
Тишина мгновенно сменилась хаосом. Народ на базаре был тертый и сразу рванул подальше от кровопролития. Двоих Рук унесло потоком; остальные бросились на Деганов. Железо расхохотался и неспешно пошел навстречу сразу троим. Одного убил тотчас, походя; другие попытались его обойти, чтобы разлучить с Деганом, но Железо рассмеялся снова и поманил их свободной рукой.
Деган не сделал ни малейшего перерыва. Не глядя, он подцепил носком гарду меча Кретина, подбросил и поймал левой рукой. Он двинулся на Никко, держа в каждой руке по мечу.
Ему заступили путь четверо Рук. Деган рубанул левым клинком, отбил правым, ушел в финт и сделал выпад левым. Горло самого высокого громилы окрасилось кровью, и тот повалился ничком. Еще удар, двойной выпад – и улегся следующий.
Похоже было, что Деган без труда доберется до Никко. Я улыбнулся при этой мысли. Сбоку налетел очередной Рука, и Деган перестроил защиту, вынужденный отбиваться на два фронта. Наступление застопорилось.
Никко, сперва побледневший при виде Дегана, получил передышку. Он вспомнил обо мне.
— Держите проклятого Носа! – заорал он, не обращаясь ни к кому в отдельности, и залавировал ко мне.
Мне хватило услышать раз, чтобы понять ненадобность пребывания на виду. Если я хочу быть полезным, мне лучше выбраться из этой лавки по возможности незаметно. Чем меньше народу будет знать, где я нахожусь, тем больший урон нанесу противнику.
Я выхватил рапиру и развернулся, чтобы нырнуть за занавеску, но в лавку, перемахнув через ящики с фруктами, влетела Сери Бритва, которая гадко ухмылялась во всю свою костлявую морду.
Приземлившись, Сери ничего не сказала, потому что не могла. Язык ей вырезали еще много лет тому назад. По слухам, расстарался бывший муж, которого она исправно обманывала. Однако Сери выжила, нашла супруга и с помощью пары длинных бритв из тех, которыми орудуют цирюльницы, разделала его на части и продала на корм свиньям.
Бритвы и сейчас были при ней, и она щелкала ими, складывая и раскрывая, складывая и раскрывая, – так быстро, что лезвия сливались в стальной веер. И хотя она была на расстоянии рапиры, я дважды подумал бы, прежде чем сунуться к ней, ибо она на моих глазах в считаные секунды потрошила куда лучших бойцов.
— Давай, покажи ей! – услышал я голос и посмотрел направо.
Так и есть, еще один, – Леандер, стоявший перед прилавком. Широкий пехотный меч на плече напоминал о днях, когда Леандер служил в имперских легионах.
Двое Рук против меня одного – видал я и получше расклады на петушиных боях с подкупленными хозяевами. Если бы левую руку не занимал дневник Иокладии, я мог бы метнуть запястный кинжал…
Занавеска за спиной Сери дрогнула, хотя ветра не было. Я подавил улыбку и посмотрел на Леандера.
— Сколько? – спросил я.
— Что – сколько? – прищурился он.
— Сколько возьмешь за то, чтобы отпустить меня?
Леандер изумленно поглядел на меня и расхохотался.
— Хочешь сказать, сколько я возьму за то, чтобы кинуть Никко? Не, я…
В проем занавески сунулся дрын Мендросса и с хрустом долбанул Сери за ухом. Колени ее подогнулись.
А я уже швырял дневник Леандеру. Мне очень не хотелось так поступать, и я напрягся, но выхода не было: либо дневник, либо клинок, а клинок мне пока был нужнее.
Леандер был застигнут врасплох. Он машинально отбил книгу мечом, а потому пропустил удар рапирой, который последовал сразу. Тот пришелся под челюсть. Острие вошло глубоко, голова запрокинулась, и Леандер умер.
Я все еще отдувался и поворачивался к Мендроссу, чтобы поблагодарить за своевременное вмешательство, когда получил по виску. Какого черта, Мендросс? Падая, я заметил, что удивленный Мендросс стоит у занавески. Затем через меня перешагнул Никко, и я понял, кто ударил меня по башке.
Мендросс тыкал и размахивал дрыном, но лавка была слишком тесной. Никко протянул лапищу и почти рассеянно выдернул палку из руки Уха, после чего схватил Мендросса за горло и принялся дубасить его же оружием.
Я оттолкнулся от пола. Тот ходил ходуном, но мне было не до того. Я потянулся за рапирой – раз, другой; на третий сумел ухватить ее. Она почему-то сидела в руке неловко и была тяжела. Хорошего мало.
Никко стоял совсем рядом, и это пробудило во мне целую бурю эмоций: страх, тревогу, ненависть, панику, отчаяние и даже странное ликование. Но за ними скрывалась жгучая потребность отомстить за Келлза и его людей, за мое избиение, за Мендросса, Эппириса, Козиму и девочек. Я хотел отомстить за все унижения, которым этот гад подверг меня за последние семь лет и которые я терпел, потому что это была моя работа. Что ж, с работой покончено, и самое время вспомнить о поруганной гордости и расплатиться за все.
Я поднялся на ноги.
Когда я встал, Никко повернулся и отпустил Мендросса. Тот без поддержки Туза рухнул на пол. Кровищи было немерено, и больше лилось с головы. Он упал и больше не двигался. Никко не задумываясь швырнул поперек него дрын.
Я воздел рапиру и принял стойку, какую мог. Пол немного угомонился, за что я был искренне благодарен.
Никко ухмыльнулся и встал в борцовскую стойку, выставив руки. На них были перчатки системы «отбивные»: кожаные, гладиаторские, с железными заклепками на костяшках, а на ладонях и между пальцами подбитые кольчужной сеткой для перехвата лезвий. При виде них я подивился, что не лишился чувств.
— Ты да я, малыш, – проурчал Никко. – Никаких Деганов, Дубов, Рук и зеленщиков. – Он хлопнул в ладоши, издав одновременно скрип и звон. – Я весь в предвкушении…
— Я тоже, – отозвался я и сделал выпад.
Никко, наверное, воображал, что наводит на меня страх, как и прежде, а потому искренне удивился, когда я атаковал. Он еле успел увернуться и отбить лапой клинок. Я попер на него – еще два выпада и низкая подсечка. Никко отбил все удары, но пятился, пока не уперся в стол. Он отразил еще один выпад, после чего пригнул голову, сгорбился и сощурился.
Знакомая картина. Она означала, что мне грозит большая беда.
Прежде чем он успел броситься на меня и сбить своей тушей с ног, я отступил и упал на пол. Два проворота – и я был под столом, а потом и на площади.
Никко выругался и полез за мной, расшвыривая корзины и ящики.
Я быстро огляделся. Дегана прижали к подножию статуи Элирокоса, и он отбивался двумя мечами от кучи Рук. Железо быстро перемещался по площади, подныривая под лотки, лавируя между навесами и уворачиваясь от противников, которые гонялись за ним по всему рынку. Трупов прибавилось, но, судя по свежей крови, досталось и Деганам.
Важнее было то, что поблизости не виднелось ни единого Руки.
Я быстро осмотрелся в поисках дневника Иокладии. Он лежал слева у ног Леандера. Не близко, но и не далеко. Затем между мной и книгой грохнулся ящик, и я был вынужден полностью переключиться на Никко.
Он уже стоял передо мной, выставив руки в перчатках и выгадывая удобный момент для броска. Я принял защитную стойку и потянулся к кинжалу на поясе. Если Никко сумеет подойти ближе, чем на длину клинка, мне будет чем его встретить. Я уже взялся за рукоять, когда Никко метнулся ко мне.
Он потянулся перехватить рапиру и дернуть вверх, держа наготове кулак. Я оставил кинжал, отскочил, отвел рапиру и тут же сделал выпад, целясь в глаз. Однако Никко сбавил темп и наступал медленнее, чем я отходил. Острие не достало до лица и дрогнуло в воздухе. Никко ударил по клинку и попер вперед.
Я уже забыл, какие длинные у него руки и как быстро он ими орудует. Рапирой трудно отбиваться от кулаков, а Никко очень хорошо защищался, и я быстро ушел в оборону. Неожиданный поворот, так как обычно трех футов стали хватало, чтобы отбиться от громилы вроде Никко. Но он, похоже, больше сосредоточился на мне, чем на случайных порезах и проколах.
А главное, теснил меня так, что я не успевал вытащить кинжал, и прыгни он раньше – мне пришел бы конец.
Расклад приходилось менять.
Деган, конечно, предпринял бы что-нибудь безупречное и смертельно опасное; я же отскочил, присел, резко выставил рапиру, пригнулся и прикрылся левой рукой. Через секунду я почувствовал, что рапира во что-то уперлась. Затем Никко налетел на меня.
Я опрокинулся на мостовую. Острая боль пронзила правую руку от локтя до кончиков пальцев и обратно. Рапира выскользнула и со стуком упала на камни.
Я сел и обнаружил, что Никко опустился на колени рядом со мной. Он держался за правый бок, из-под перчатки сочилась кровь.
Я потянулся за кинжалом. Никко подался ко мне и влепил затрещину. Я снова упал и растянулся на мостовой, кинжал укатился. Потом из моего сапога вытащили нож, а левую руку чуть выше запястья придавило что-то тяжелое. Я ощутил спиной каждый уличный камешек.
Никко наклонился ко мне, прижимая руку коленями. Лицо его кривилось от боли, но выдавить гнусную ухмылку он сумел.
— Остался без игрушек, Дрот? Я знаю, где ты держишь перья.
Он потянулся и с силой ткнул железными заклепками в правую ногу.
— В сапоге, – сказал он.
Потом он коротко ударил в живот.
— На поясе.
Затем покачался на коленях, расплющивая руку.
— На запястье. Ничего не забыл?
Я хапал воздух, но не кричал – сил не было.
Гнев улетучился. Теперь во мне было пусто, и эту пустоту исподволь заполняло отчаяние. Эппирис, Козима, Кристиана, Деган, Келлз, даже Одиночество – я не сдержал данного им слова, не выполнил даже единственного обещания. Я думал, что с дневником, да на улице, я всех перехитрю и избегну бед даже после сделки с Одиночеством.
Вопиющая наглость. Достаточно взглянуть на площадь, чтобы увидеть последствия моих трудов: Мендросса, избитого в кровь в собственной лавке; Дегана, которому пришлось драться насмерть не только с полудюжиной громил, но и с Железом; Никко, постоянно ломавшего людей и дела, которым я обещал служить, и все остальные. Я играл чужими жизнями и даже не замечал этого.
Гребаный Нос!
Никко подвинулся, чуть ослабив нажим на руку. В нее устремилась кровь, и свежие раны защипало и закололо.
— Нам предстоит долгая, обстоятельная беседа наедине, – заверил меня Никко. – Очень долгая.
Он оглядел площадь, чтобы исключить помощь со стороны Деганов, и встал. Я ткнул его куда-то над правым бедром – пропорол кожу; возможно, достал до кости, но не больше. Прощай, надежда уволочь его за собой на тот свет.
Никко потянулся, схватил меня за ворот и вздернул на ноги. Я перехватил отдавленную левую руку занемевшей правой и задел пояс, а с ним и нечто твердое, уложенное кольцом.
Во мне что-то вспыхнуло. Нет, не надежда – еще не она, не сейчас, – наверно, отчаяние с толикой черного коварства.
Но этого хватило.
Я медленно повел вниз пальцы правой руки.
— Идем, – сказал Никко и дохнул на меня маслом и оливками.
Я нащупал искомое и крепко сомкнул на нем пальцы.
— Тебя ожидают три Кента из гильдии Живорезов, – прорычал Никко. – Каждый готов трудиться по восемь часов кряду и не уймется, пока я не скажу.
Мертвящим взглядом я посмотрел Никко в глаза. Не знаю, что он увидел, но рожу свою убрал. Я криво ухмыльнулся.
Сейчас. Теперь она пела во мне – надежда. И ненависть…
— Надеюсь, ты заплатил им вперед, – сказал я.
И бросил свернутую веревку Джелема между ног Никко. С силой.
