21
Келлза дома не оказалось. Вернее, его не было ни в кордоне Серебряный Диск, ни на других его территориях. Он находился в Десяти Путях и лично руководил войной против Никко.
— Все так плохо? – спросил Деган.
— Это то, что я слышал, – ответил я.
Я разыскал Дегана после того, как не смог увидеться с Келлзом. Тот сидел у Проспо, резался с Джелемом в каббат и, естественно, проигрывал.
— Тебе он нужен срочно? – осведомился Деган.
— Именно.
Келлз был из тех Тузов, что дергают за ниточки из тени, и если он пошел на улицу, да еще и на передовую, то дело дрянь.
Деган вздохнул и бросил карты на стол.
— Как нарочно – я только хотел отыграться.
— Да неужели? – хмыкнул Джелем, придвигая к себе горку монет с середины стола. – Я безмерно благодарен Дроту за то, что он спас меня от неминуемого… поражения.
— Делу время, потехе час, – отозвался я.
— Забавно, что твои «дела» всегда оборачиваются убытками для меня, – заметил Джелем, складывая монеты. – Особенно при долге за некую веревку.
Я выпрямился:
— Что-то я не помню впечатляющих результатов.
— Ах, это?.. – Джелем отодвинул деньги и поставил локти на стол. – Дай мне шесть твоих волосков.
— Что?
— Ну же! – щелкнул пальцами Джелем. – Делай, пока никого нет.
Я принялся выдергивать волоски.
— Подлиннее бери, – добавил Джелем и извлек из складок своего одеяния веревку Тамаса с узлами.
Нет, не Тамаса. Веревку Урок. На ней не было обгорелых узлов.
— Следи, чтобы никто не увидел, – велел Джелем, взял волоски и осторожно разложил на коленях.
— Что ты делаешь? – спросил я.
— Глиммер тебе запираю, понятно.
— Запираешь? – переспросил я. – Я редко имел дело с переносными глиммерами, но ни разу не слышал, чтобы их от кого-то запирали.
— Это потому, что ты пользовался либо чем-то безобидным, либо тем, чем можешь физически управлять или чего можешь не трогать после активации. А это веревка. Она извивается и закручивается. А руны оживают, когда с чем-то соприкасаются. Если промахнешься, они могут ударить по тебе. Мне продолжать или ты хочешь лишиться чувств, ударенный собственным артефактом?
— Запирай, ничего не имею против.
Джелем взял волосок и замысловато обвязал им первый узел. Затем забормотал, делая мелкие пассы, как будто что-то тянул.
Мы с Деганом расслабленно ссутулились по обе стороны стола, как делают Кенты, когда за кем-то следят. Сесил пришел спросить, не принести ли нам выпить, и я отослал его прочь, а Деган загораживал стол всякий раз, когда кто-нибудь проходил по улице.
Наконец бормотание прекратилось, и Джелем откашлялся.
Я обернулся и увидел, что он откинулся на спинку кресла. Веревка была свернута на коленях.
— Готово? – спросил я.
— Готово.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Насчет оплаты, – произнес я.
— Да?
Черт, гнусное положение. Просто позор.
— Никко меня прогнал, и все мои деньги…
— Ты на мели, – сказал Джелем.
— Временно, – признал я.
Тот кивнул.
— Я так и думал. Но, к счастью для тебя, я придумал, как нам рассчитаться без денег.
— Без денег, – эхом откликнулся я. Мне эта идея не понравилась.
— Услугой, – сказал он, и это слово прозвучало сразу сладко и гадко. – С отсрочкой.
— Что за услуга?
Джелем повел плечом:
— Если бы я знал, это была бы не услуга, а плата.
Я стиснул зубы и посмотрел на веревку. Потом снова на Джелема. Затем на Дегана.
— Не смотри на меня, – ответил тот. – По–моему, все справедливо.
Я снова взглянул на Джелема. Он сидел и расслабленно улыбался. Знал, что держит меня за горло и деваться мне некуда. Мне был нужен хоть какой-нибудь козырь, и веревка вполне устраивала.
— Отлично, – выдавил я. – Мне по–любому не впервой.
Деган украдкой кашлянул в кулак, пряча улыбку.
— Отлично, – произнес Джелем, поднял веревку и бросил мне прямо в лицо. – Держи.
Я ахнул и не успел увернуться – веревка на лету размоталась и ударила меня по боку сразу двумя узлами.
Ничего не случилось.
— Похоже, работает, – сказал Джелем, взял со стола колоду и стал тасовать. – Это хорошо.
— Похоже? – переспросил я, подбирая веревку. – Ты хочешь сказать, что не был уверен?
Джелем выровнял колоду, снял и перетасовал снова, все так же молча и улыбаясь.
— Сволочь! – вынес я свой вердикт, свернул веревку и запихнул за пояс, чтобы не бросалась в глаза.
Мы с Деганом вышли, а Джелем продолжал улыбаться.
Келлз устроил себе штаб–квартиру в северо–восточной части Десяти Путей, в развалинах небольшого особняка. Как все приличные дома в кордоне, тот не раз перестраивался; комнаты делились на чуланчики и клетушки по прихоти очередного домовладельца или жильца, стены возводились и рушились – и все наобум. Судя по балкам и сколам штукатурки во дворе, Келлз приказал своим людям убрать часть перегородок, чтобы расчистить пространство для передвижений и обороны.
— Ждите здесь, – велел один из Резунов сопровождения. – Я выясню, что вы за птицы.
— Да пожалуйста, – сказал я.
Деган только крякнул и огляделся.
Попасть в Десять Путей оказалось легче, чем я ожидал. На улицах шли бои, повсюду шатались усиленные отряды Резунов и Крушаков. Никто не обратил внимания на пару Кентов, особенно в предвидении бед посерьезнее.
А бед хватало. Мы наблюдали три уличных боя – два между Кентами из разных банд и один между небольшим отрядом Крушаков и бригадой Никко. Раньше я бы поставил на Крушаков, благо у них, кроме мечей, имелись щиты и алебарды, но головорезы Никко обычно не ходили со Ртом. Тот подбросил в воздух пригоршню гвоздей, произнес несколько слов, и это переломило ход боя. Потом мы наткнулись на людей Келлза и тут же сдали оружие в обмен на обещание провести нас в штаб–квартиру Туза.
— Хорошее место для мочилова, – заметил Деган.
Я кивнул. Любой, кто очутился бы между высокими стенами внутреннего дворика и еще более высокими окнами второго и третьего этажей, немедленно угодил бы в смертельную ловушку. Да еще если дойдет. Площадь перед домом тоже расчистили от всего, что было крупнее башмака, оставив противника без подручной амуниции и оружия.
Значит, дело действительно плохо. Значит, они готовятся биться насмерть. И Келлз проигрывает.
Внутри ощущение осады только окрепло. Кенты перебегали с места на место, готовясь к бою, или просто сидели и ждали неизбежного. Никто не трепался и не скабрезничал, как обычно бывало перед хорошей дракой. Осталось одно смирение.
К нам вышел, играя тростью, Резун, которого все называли Качком.
— Ты заходишь, – указал он на меня. – Ты – нет.
Второе относилось к Дегану.
Тот пожал плечами, отошел к стене и присел. Я не успел уйти со двора, как он уже захрапел.
Меня провели по двум лестницам, показавшимся четырьмя, потом по длинному коридору. Мы остановились у обгорелой двери. Сквозь копоть виднелась тонкая резьба – цветы, листья и птичьи крылья.
Качок дважды ударил палкой, потрудился смерить меня кислым взглядом, повернулся и ушел. Я слушал, как гулко топали его сапоги по половицам. Потом он исчез в темноте.
Я вздохнул и потер щетину. Сколько времени прошло с тех пор, как я был у Мориарти? У Кристианы? Дни сливались, мысли путались. Я моргнул, шлепнул себя по щеке и бросил в рот два зерна. Не помогло.
— Заходи, – послышался наконец голос Келлза.
Я открыл дверь.
Шторы были задернуты, комнату освещали десятки свечей. Кто-то, должно быть, наткнулся на склад посуды, потому что каждая стояла в отдельном бокале и расцветала тюльпаном. Они созвездиями мерцали по комнате, создавая игру света и тени, которая делала бесполезным мое ночное зрение.
В центре комнаты возвышался массивный письменный стол, больше похожий на тризненный. На нем тоже стояли кубки, один меньше другого – лесенка света. А за свечами, почти невидный из-за стола, сидел Келлз, особенно мрачный в неровном освещении. Руки он положил на столешницу и медленно постукивал друг о дружку большими пальцами. В остальном Келлз сохранял полную неподвижность.
Я притворил за собой дверь и сделал три шага, когда заметил, что тени за спиной Келлза пришли в движение. Сначала мне показалось, что это каверзы освещения, но движение повторилось совершенно самостоятельно. Я остановился, всмотрелся и различил высокую темную фигуру в длинном широком плаще.
Моя рапира мигом выскочила из ножен.
— И тебе здравствуй, Дрот, – послышался знакомый глубокий голос.
Кент в сером плаще выступил на свет, но лица под низко надвинутым капюшоном по–прежнему не было видно.
— Какого черта? Что он здесь делает? – резко спросил я у Келлза.
— Дрот, убери клинок, – ответил тот.
— Ты знаешь его?
Келлз поднял бровь:
— А ты?
Фигура в плаще не двинулась с места.
— Я знаю, что ему нет веры, – процедил я. – Еще я знаю, что он привел меня к паре Белых Кушаков, которые были готовы меня нашинковать, и мне также известно, что он слишком хорошо осведомлен о событиях в Десяти Путях. Так что да, я хорошо его знаю.
Человек в плаще издал смешок, и даже Келлз страдальчески улыбнулся. Их веселость не улучшила моего настроения.
Меня посетила неприятная мысль. Я указал рапирой на тень за Келлзом:
— Он что, на тебя работает? Ты приставил ко мне этот ходячий куль?
— Едва ли, – откликнулся Келлз.
— Тогда какого черта он тут обретается?
— Присядь, – сказал Келлз, указывая на одно из двух кресел перед столом.
— Постою, – ответил я, но встал за ними.
— Как хочешь.
Келлз обошел стол и уселся на ближний угол. Он помолчал, откровенно глазея на поношенную одежду Нестора, и пожал плечами.
— С чем прибыл? – спросил он.
Я долго смотрел на своего босса, потом перевел взгляд на человека в плаще.
— Ты не ответил, – сказал я.
— Он здесь, потому что я его попросил, – отрезал Келлз. – Этого достаточно.
— После его подставы – нет, – возразил я. – Он с самого начала заварухи прикармливал меня всякими сведениями и гнал в Десять Путей.
— Разве они были ложными? – осведомился плащ.
— Не в этом дело.
— Нет, в этом, – ответил он. – Тебе не понравилось, к чему это все привело, но ты не можешь отрицать, что я отвел тебя туда, куда ты хотел.
— Ты мог бы предупредить хотя бы о тех чертовых Кушаках!
— А ты бы тогда пошел?
— Ах ты, сукин сын! – загремел я. – Ты не имел права меня туда отправлять! – И я ткнул пальцем в Келлза. – Я на него работаю, а не на тебя, и будь я проклят, если раскрою рот при тебе! Ты пытался меня убить!
— Ты… – начала было тень.
— Ты будешь делать то, что я прикажу, Дрот, – вмешался Келлз. – А я приказываю тебе немедленно отчитаться.
Я смотрел то на Келлза, то на тень. Какого черта? За все годы, что я докладывался, Келлз свято соблюдал конфиденциальность. И даже в мою бытность простым, а не Длинным Носом, он постоянно твердил, что говорить нам следует строго наедине. Неужели сказалось мое разоблачение в организации Никко? Это не укладывалось в голове, но он тем не менее велел выложить жизненно важную информацию в присутствии постороннего.
В этом не было ни грана смысла.
Келлз подошел и пристально посмотрел мне в глаза.
— Я сказал – начинай. Немедленно.
И только теперь я все понял. Келлз стоял меньше чем в футе от меня, я чувствовал его дыхание на своем лице. Он напрягся, шея застыла, а взгляд был… тревожный. Его широко раскрытые глаза умоляли. Взгляд то и дело отлипал от моего плеча, и Келлз косился на фигуру в плаще.
Келлз не гневался. Он боялся. И хотел, чтобы я понял подсказку.
Я не стал раздумывать.
— Пошел к дьяволу! – выдохнул я, отступая на шаг и надеясь не ошибиться.
— Что? – произнес Келлз.
— Ты слышал. – Я испепелил взглядом тень. – Я сыт ответами на черт–те чьи вопросы.
— Сыт ответами? – вскипел Келлз. – Ты – Нос! Мой Нос, черт тебя дери! Твое дело и есть отвечать на вопросы!
— Нет! – возразил я. – Мое дело – собирать сведения. Отделять сплетни от верных наводок – тоже мое дело. Еще мое дело – рисковать башкой, чтобы понять уличные расклады. Для тебя, а не для него! – Я указал на фигуру, нависавшую справа. – Я не скажу ни слова, пока не узнаю, кто он такой, что происходит в Десяти Путях на самом деле, а также об этом проклятом дневнике, который всем нужен!
Келлз шагнул ближе и погрозил мне пальцем.
— Твоя работа собирать куски, а не складывать головоломку, – прорычал он. – Будь ты мне нужен в гуще событий, туда бы и пошел! Я тебя не послал. Поэтому не жалуйся, когда я напоминаю тебе о твоих обязанностях. По–моему, самое время!
— Постойте, – произнесла тень.
Келлз подмигнул. Я поднажал, хотя вряд ли остановился бы, захоти он этого.
— Ты так говоришь, будто мне хочется здесь находиться. Как будто нравится огребать от людей, которых мне даже не счесть! – И я ткнул пальцем в дверь, имея в виду кордон. – Я прибыл в Десять Путей, потому что меня послал Никко, а не по доброй воле. И я остался здесь, потому что не хочу видеть, как твоя организация полетит в сортирную дыру. Уже летит, судя по тому, что я видел.
Келлз придвинулся ближе, сверкая глазами.
— Ты хочешь сказать, что я плохой босс?
Шутки кончились, но мне уже было плевать. Бросить в лицо Келлзу эти слова оказалось приятно. Я слишком многое пережил за эти семь лет, не говоря о последних семи днях, чтобы и дальше играть в игрушки.
— Я хочу сказать, что ты напрасно не отнесся серьезно к тому, что я уже говорил. Я сразу сказал, что Никко идет напролом, но ты захотел интриг. Теперь доволен?
И я обвел рукой комнату.
— Постойте, – повторила фигура за спиной Келлза.
— А ты бы что сделал? – вопросил Келлз.
— Откуда мне знать? – вспылил я. – Я был слишком занят разборками с Белыми Кушаками, наемными убийцами и быками Никко, чтобы заниматься тактикой. К тому же я только Нос – мое дело слушать и докладывать. Ангелы упаси, если я приобрету четкое…
— Постойте же!
Слово прозвучало из-под клобука, как из пещерных глубин. Мы с Келлзом умолкли и посмотрели на человека в плаще. Тот указал на меня.
— Ты упомянул «проклятый дневник».
Он перешел на прежний тон, черный, как кофе.
— И что?
— Кто тебе сказал, что это дневник?
Проклятье!
— Что?
— Все говорили – книга. И только ты назвал это дневником.
Я пялился на него.
— Он у тебя, правда? – сказала тень.
Я поглядел на Келлза. Тот смотрел на меня пристально, не отрываясь. И мне показалось, что он едва заметно покачал головой. Я еле засек на расстоянии шага.
Я снова посмотрел на тень в плаще.
— У меня его нет, но я думаю, что знаю, где он.
— Уверен, что знаешь, – отозвалась тень. – А теперь ступай и найди его.
— Зачем?
— Что?
— Тебе он зачем? – спросил я. – Почему я должен отдать его тебе, а не кому-то еще?
Капюшон долго изучал меня, потом сказал:
— Я не отчитываюсь перед шестерками.
Перед шестерками?
— Пошел к такой-то матери! – зарычал я.
Келлз не успел меня остановить. Я шагнул вперед, подхватил бокал со свечой, обогнул стол и оказался напротив ходячего плаща.
— Хватит игр, – сказал я и дернул за капюшон, одновременно приблизив свечку. – Если ты думаешь… о Ангелы!
Капюшон не поддался. Ткань смялась в руке, но сам он не шелохнулся, словно я вздумал тягать обернутую материей кирпичную стену.
Хуже прочего был мрак под капюшоном. Он не рассеялся на свету. Напротив, серо–черная пелена дрогнула и двинулась ко мне, меняя очертания и клубясь, словно будучи глубже, чем вмещало одеяние. Мне показалось, что я различил подбородок, кончик носа, но я не знал наверняка. Мне почему-то было ясно, что эту тьму не одолеть даже моим ночным зрением.
У меня перехватило дыхание, а сердце ухнуло в пятки.
Человек в плаще не шелохнулся и вообще не отреагировал. Он прошептал слово – так тихо, что я не расслышал. Затем я полетел через комнату, и в ушах моих звенела чужая сила. Я врезался в стену, рухнул ничком и остался лежать.
Я слышал голос, меня кто-то трогал, не получая ответа. Я хотел отозваться… но не мог сосредоточиться. В тот миг я не сумел бы и моргнуть.
Меня усадили в кресло. Я ощутил на лице влагу. Это помогло. Сначала стало легче моргать, потом шевелиться.
Затем появилась боль. Я было застонал, но взял себя в руки и скрипнул зубами. Черта с два я доставлю ему такое удовольствие!
Я поднял голову. Келлз бегал вдоль стола, мечась между гневом и скорбью. За ним в большом хозяйском кресле сидел человек в плаще.
— Достаточно объяснений? – осведомился он.
Объяснение плащу, тьме, магии, реакции Келлза было одно, и оно мне не нравилось.
Я знал об участии Серого Принца, но не учел, что все, что указывало на одного, могло означать и двоих. В конце концов, они отслеживали друг друга. А этот мог быть только одним Принцем. Черт, да он же и не скрывал своей личности, а я, тупица, не обратил внимания.
— Тень! – каркнул я. – Ты гребаный Тень!
Капюшон склонился – Серый Принц согласно кивнул.
— Именно так.
