16
Я ворвался к Балдезару, когда писцы уже захлопывали ставни и запирали двери. Старший писец шагнул вперед и заквохтал насчет того, что они закрываются. Я посмотрел на него как на докучливую муху. К лестнице я прорвался, оставив шлейф из растолканных тел и парящих бумаг. Перепрыгивая через две ступеньки, я добежал до кабинета и распахнул дверь.
Стол, пергаменты, книги, чернила и перья, но ни следа Балдезара.
Я развернулся, навалился на кованые перила и оглядел зал. К Балдезару я прибыл прямо от Кристианы. Стойкий недосып не красил ни моего лица, ни настроения.
— Где? – вопросил я.
В зале молчали. Я услышал, как на пол спикировал бумажный лист. Писец выронил пузырек с чернилами, и тот покатился по полу.
— Где ваш трижды проклятый хозяин?! – заорал я.
— Ушел.
Ликоннис стоял на пороге отдела палимпсестов, где чистили и готовили к повторному использованию пергаменты. Он закатал рукава, обнажив мохнатые ручищи. Фартук не спас его одеяние от мела и пемзы.
— Ушел – куда?
Ликоннис пожал плечами.
— Наверх! – скомандовал я. – Живо!
Я вернулся в кабинет Балдезара. Полки за столом полнились книгами и свитками; там же виднелись коробочки с перочинными ножами, точильные камни, ступки, пестики, необрезанные перья, раковины с красками и чернильные тряпки. Стол был пуст, если не считать строя закупоренных чернильниц.
Я зашел за стол и подергал ящики – заперто. Тогда я вытащил из кармана набор отмычек и принялся за дело.
На лестнице затопотали. Потом шаги зазвучали в комнате и оборвались перед столом. Я не взглянул.
— Что ты делаешь? – спросил Ликоннис.
— Не то, что надеялся, будь уверен, – отозвался я.
И почувствовал, как кончик отмычки нащупал язычок замка, но тот соскользнул. Снова поддел – и снова мимо. Не та головка, подумал я и стал искать другую.
Ликоннис вздохнул и уселся в тесное кресло против стола.
— В чем провинился господин Балдезар?
— Для начала – солгал, – произнес я, выбрав отмычку покривее и вставив ее заодно с тарированным ключом. – Он подделал письмо от моего… покровителя. Подставил меня. Возможно, даже послал ко мне Клинка.
Я ощутил, как отмычка скользнула мимо выемки и задела барабан, извлек ее и попробовал еще раз. Потом еще. Затем третий. Я повернул тарированный ключ, и запор щелкнул. Я выдвинул ящик.
Подняв глаза, я наткнулся на взгляд Ликонниса.
— Он подослал к тебе убийцу? – переспросил тот.
— Ну не цветы же.
— Но… он нанял… нанял…
— Возможно, – сказал я и уселся в кресло Балдезара. – А может быть, и нет. Вряд ли он мог позволить себе услуги людей, которые за мной охотились. Но он точно участвовал.
Я вынул бумажки из кисета с ахрами, потом достал из мешочка с травами трубку, которую мы с Кристианой приобрели у шестого по счету табачника.
— Ты знаешь шифр «скитала»? – спросил я, разложив их на столе.
Ликоннис кивнул.
— Ну так почитай.
Ликоннис обертывал трубку, развертывал и снова обертывал, пока я перерывал содержимое ящика. Мне не нужно было следить за Ликоннисом, чтобы понять, что он читает, благо я сам начитался достаточно, чтобы вызубрить текст.
Послание, добытое из сумки Ателя, было вполне откровенным. «Вор беспокоится, – гласило оно. – Обменяй имперскую реликвию на книгу. Придержи Носа, пока мы не разберемся. В Десяти Путях намечается новое дело, поторопись».
Неизвестно, с кем связался Атель, но было ясно, что он предпочел обменять реликвию на книгу, чем продавать ее мне. Я подозревал, что «вор» – это Ларриос. Очевидно, он потребовал платы раньше, чем они ожидали. Я не знал, собирались ли они рассчитаться с ним книгой или наличными, а книга была залогом, но, так или иначе, это повлекло за собой гибель Ателя и, похоже, Федима.
Почему Атель не признался в том, что перепродал книгу? Он или его хозяева боялись, что я отправлюсь на ее поиски? Почему за нее стоило умереть?
Или убить?
Послание Силосу писали в большей спешке: «Фальшак сказал, Нос замочил Ателя. Принял меры. Клинок принесет письмо и зачистит. Помогай».
Я не сомневался, что Фальшак это Балдезар, но хотел убедиться сам, а также выяснить, зачем понадобилось меня убивать.
В первом ящике хранился ворох подметных писем от каких-то мелких дворянчиков. И пригоршня фальшивых печатей. Я вытащил ящик, проверил его на предмет тайников и занялся вторым замком.
— Он сказал, что это упражнение, – проговорил Ликоннис, пока я нащупывал собачку.
— Что?
— Адресованное тебе письмо, – сказал Ликоннис. – Упражнение для меня. И урок для тебя.
Я перестал ковыряться в замке и глянул поверх стола. Ликоннис таращился на бумажки.
— Так это ты подделал письмо Кри… баронессы?
— «Хороший писец владеет множеством почерков», – процитировал Ликоннис. – Так учил нас господин Балдезар. Я не согласен с этим, но он мастер гильдии, а я – подмастерье. И если хочу стать мастером, то должен прислушиваться к его словам. Поэтому я время от времени делаю копии и подделываю документы.
— А тебя не удивило, что он велел подделать письмо, адресованное мне?
— Удивило.
— И?
— Он мастер гильдии, – на сей раз Ликоннис чуть не взмолился. – Он сказал, что это нужно, чтобы сбить с тебя спесь. Преподать урок. Поверь, я знать не знал, зачем это нужно! Будь мне известно, что он способен нанять… нанять…
— Я понял, – буркнул я. – Балдезар хотел прикрыть свою задницу и подставил тебя.
И я снова склонился над замком.
— А если бы план не сработал и я пришел разбираться, он указал бы на изъяны и заявил, что ни при чем.
И сдал бы Ликонниса, подберись я ближе. Я не сомневался, что, если бы до этого дошло, Балдезар выдал бы мне Ликонниса в состоянии, исключающем споры.
Второй замок поддался быстрее. Среди болванок для печатей и шелковых лент нашлись четыре чистые полоски бумаги, как у меня, и тонкая деревянная палочка. Под ней была пятая полоска со значками. Я намотал ее на палочку. Символы выстроились в четкие строчки.
Дрожащей рукой там было написано: «Слышал, вторая попытка провалилась. Нос подозревает меня. Я нуждаюсь в защите. Мне нужно…» Тут записка обрывалась. Либо Балдезар спешил и не дописал, либо кто-то его отвлек. А потом он исчез. Я надеялся на первую версию, потому что он был нужен живым.
— Передай своей гильдии, чтобы прислали нового мастера, – посоветовал я Ликоннису, поднимаясь.
Тот смотрел на бумажку, которую я снял с палочки и сунул в кисет с ахрами.
— Он мертв?
— Если нет, то будет, когда я с ним разберусь, – ответил я.
Я предупредил уличный люд, чтобы высматривали Балдезара, но без особой надежды на успех. Если писец не дурак, то он давно покинул город, а если нет, то был уже мертв или залег на дно. Так или иначе, он вряд ли станет расхаживать по улицам.
Оставались Десять Путей.
Келлз был прав: я должен не дать Никко начать войну или обязан хотя бы отсрочить побоище. Десять Путей стали лавиной, грозящей сойти и похоронить меня, если я не поберегусь. Теперь меня связывало с этим кордоном слишком многое, чреватое сплошной бедой. Быть Носом и без того опасно, а если клан пойдет на клан, то кто-нибудь воспользуется неразберихой и прикончит меня. Мстить и убирать свидетелей проще, когда по улицам течет кровь.
Я поспрашивал народ и выяснил, что Никко вернулся в Илдрекку. Я нашел его в любимом гимнастическом зале в восточной части кордона Каменной Арки. Никко в набедренной повязке обрабатывал в песочнице гору мускулов вдвое моложе себя. Я невольно отметил, что молодой соперник был и грязнее босса, и больше в крови. Меня это не удивило. Никко даже на тренировках не упускал случая применить подлый прием.
Я направился к арене, и в десяти шагах меня остановил Соленый Глаз. Это был плохой знак.
— Какого черта? – спросил я нависшего надо мной Руку.
— Он занят.
— И что? – отозвался я, безбожно бравируя.
Соленый Глаз заколебался. Он привык пропускать меня не глядя. Теперь не пускал и глядел – значит, мой статус изменился. Недавно, судя по замешательству.
— Пошел ты к гребаной матери! – предложил я и сунулся влево, но резко взял вправо.
Мне было слышно, как Глаз вертанулся и потопал следом. Я ускорил шаг, но не сильно, чтобы не потерять достоинства.
— Дрот, – проговорил Никко, не сводя глаз с противника, когда я приблизился к овальному ристалищу, – как мило с твоей стороны в кои веки прийти самому. Все в порядке, Соленый Глаз.
Я услышал, как тот остановился, постоял и потопал прочь.
— Я искал ночью, но тебя не было в городе, – сказал я.
— Слышал.
Никко сделал обманное движение снизу, потом резко распрямился и взял шею и плечо в замок. Не очень удачно, и противник стал беспрепятственно высвобождаться. Тут Никко наподдал ему коленом под дых так, что того подбросило. Когда парень грохнулся, Никко был уже тут как тут и успел пнуть песок, засыпав поверженному глаза.
Никко выпрямился, отряхнулся и пошел восвояси, даже не оглянувшись на борца, который тер зенки; не взглянул и на мрачного тренера, вручившего Тузу чашу с водой и благоразумно молчавшего. Никко напился, сплюнул и покинул арену. Главное – победил.
— Идем, – сказал он мне.
Мы пошли к дверям, расположенным по периметру зала. Никко распахнул одну и жестом приказал мне войти. Я повиновался.
Меня тут же окатила волна влажного пара. Это был жаркий отсек – первый из трех в частной бане, отведенный под массаж–скраб и парилку. Дверь напротив вела в теплый и холодный отсеки для мытья и неги соответственно. Я надеялся, что Никко пойдет в последний, но он уселся на скамью и принялся наполнять чашу водой из-под крана.
Подмышки и лоб мгновенно вспотели. Никко оставил без внимания то, что я ослабил ворот и манжеты. Он окатил себя из чаши и стал наливать заново.
Значит, вот чему быть.
Я взял из стопки в углу полотенце, вытер лицо и сел на мраморный массажный стол посреди комнаты.
— Ты у меня в черном списке, – сообщил Никко, следя за струей. – Мне доложили, что ты скрывал от меня сведения, в том числе слухи о Шпике. И что ты подрядил какого-то засранца по имени Ларриос мочкануть того барыгу. Да к черту – мне даже сказали, что ты пакостишь Шатуну и саботируешь мою операцию в Десяти Путях.
— Сказали? – переспросил я.
Никко пожал плечами:
— Ну хорошо, Шатун и сказал.
— Ты разговаривал с ним?
— Час назад, – отозвался Никко.
Проклятье! Пока я гонялся за Балдезаром, Шатун добежал до Никко. Этого я и боялся. Я ощутил себя жонглером с излишком шариков на руках.
— И ты ему поверил?
Никко покосился на меня:
— А не должен?
Я презрительно фыркнул.
— Ну, если тебе нравится слушать сказки Шатуна, то я, конечно, буду выглядеть полным…
Никко вскинул руку, и я умолк.
— Я сам соображу, как понимать Шатуна, – заявил он. – Точно так же, как и тебя. Не удивляйся – я никому не верю на слово целиком, тебе в том числе. Но ком растет, Дрот. Ты косячишь, и это для тебя чревато. И для меня.
— Я…
— Я не закончил, – сказал Никко. Он опрокинул чашу себе на голову и вздохнул. – Тебе незачем выходить у меня из доверия, Дрот, но ты чертовски к этому близок.
Я сидел и смотрел на него. Вот он, почти голый, по роже стекает вода, глаза закрыты. А я – напротив. Одетый и при оружии.
Соблазн был велик. Один шаг, один удар – и дело в шляпе. Нет Никко – нет и войны в Десяти Путях. Во всяком случае, такой беспощадной для Келлза. Я переживу.
У меня зачесались руки. Кинжал был близок.
Затем я вспомнил финт с обманчиво слабым захватом, за которым последовали удар под дых и песок в глаза. Он что, испытывает? Проверяет? Меня?
Я украдкой присмотрелся к Тузу. Точно. Веко подрагивало, на миг обнажая белок.
Сукин сын наблюдал за мной. Он был готов к нападению. Ждал. Проверял.
И вот тогда я понял, что угодил в серьезный переплет. Если Никко не исключал, что я на него брошусь, подтвердив тем самым слова Шатуна, то финал не за горами. Шатун убедил его, и, что бы я теперь ни говорил, это будет воспринято как скулеж или попытка оправдаться.
Я положил руки на массажный стол, чтобы оставались на виду, и притворился, будто ничего не заметил.
— Ладно, – сказал я. – Может быть, я и правда косячу, а может, и нет. Так или иначе, надеюсь, что мне зачтется многолетняя работа и ты сделаешь мне поблажку. Главное не это, а события в Десяти Путях. Там подставляют не только тебя, но и целый кордон. Кто-то уже месяцами готовит войну, и…
— Я знаю кто, – проскрежетал Никко. – Келлз.
— Нет! – чуть не крикнул я. – Не Келлз. Именно это я…
Никко резко открыл глаза.
— Не ври мне! – заорал он. – Я точно знаю, что это он! Я потерял в Десяти Путях пятерых! Пятерых, а рядом полегли убийцы. Двое. И знаешь, что у них нашли?
Внутри у меня что-то оборвалось.
— Догадываюсь.
— Серо–красные повязки на рукавах, – подхватил Никко. – Боевые цвета Келлза. Он мне, Дрот, уже не просто гадит, а вызов бросает.
Никко встал и закружил вокруг массажного стола.
— Боевые шнуры! Я думал, он без яиц, но коли швырнул перчатку – я ее подниму! Шнур за шнур, труп за труп!
Я покачал головой. В имперской армии войска различались по кушакам. Круг пользовался их слабым подобием и свел униформу к нарукавным шнурам. Носишь шнур – объявляешься. Шнур был сигналом к атаке, обоснованием кровопролития и мести – клановой войны.
Но в данном случае это была подстава. Я знал из первых рук, что Келлз не отдавал приказа о шнурах в Десяти Путях – пока.
— Подумай немного, – сказал я, поворачиваясь на месте, чтобы поспевать за кружившим Никко. – Это же Келлз. Речь не о том, есть ли у него яйца, а том, что он даже не думает ими звенеть. Боевые шнуры? В Десяти Путях? Это не в его стиле. Слишком откровенно и в лоб. Келлз действует иначе.
Никко наградил меня мрачным взглядом.
— С каких пор ты заделался долбаным экспертом по Келлзу?
Я прикрылся и вытерся полотенцем, чтобы не светить выражением лица. Теперь я радовался парилке, так как у меня были все основания взмокнуть.
— Ты забываешь вот о чем, – продолжил Никко, не замечая моей реакции. – Я знаю его. Знал… как облупленного. Он хладнокровный, расчетливый гад – но не такой умный, как ему мнится. Келлз бывает кровожадным и бешеным не хуже других, а я тыщу раз оказывался этим другим. Я не удивлюсь, если он вообразил, будто ему все сойдет с рук. Особенно если речь идет обо мне.
— Но вдруг здесь нет ничего личного? – спросил я. – Вдруг это просто видимость? Я не думаю…
— Плевать мне на то, что ты думаешь! – рыкнул Никко. – Я уже велел Шатуну раздать нашим людям шнуры. Мы начинаем войну в Десяти Путях и покажем этому сукину сыну, где раки зимуют!
— Ты атакуешь его в Десяти Путях? – переспросил я. – Тебе же людей не хватит!
Не хватало и Келлзу, но я не собирался делиться этой мелочью с Никко.
— Я уже принял меры, – парировал Никко. – Ты бы знал, если бы нюхал как следует.
Он остановился, выдохнул и повращал плечами. Что-то хрустнуло.
— К тому же у меня больше друзей, чем ты думаешь. Шатун об этом позаботился, – буркнул Никко. – По крайней мере, хоть кто-то, сука, делом занимается.
Ну так и есть. Шатун не только завладел доверием Никко, но и обзавелся «друзьями» в Десяти Путях. Двоих я даже знал. Остался один вопрос: поверит ли мне Никко, если я расскажу о Железном Дегане и Сером Принце? Не наплевать ли ему?
К черту. Война началась, и Никко мне больше не доверял. Меня пометили, даже если Никко еще ничего не решил. Мои шансы переубедить его сейчас равнялись нулю. Мне нужно было либо вернуть его доверие, либо валить от него. Ни то ни другое не выйдет у мертвеца, которым я стану, если не заткнусь.
Я соскользнул со стола и неожиданно понял, насколько устал.
— Куда ты, мать твою, намылился? – спросил Никко.
— На гребаную работу, – бросил я. – Пока Шатун не позаботился и о ней.
Никко не ответил и просто провожал меня взглядом, пока я шел мимо него и через два других банных зала.
Тем вечером я не шерстил улицы и вообще ничего не делал, кроме как дошел до дома и завалился спать. Смутно помню, что отметил отсутствие трупа Урок, но, честно говоря, он мне бы не помешал.
Когда в дверь постучали, мне показалось, что еще раннее утро. Судя по свету, который сочился сквозь ставни, было за полдень. После двух истекших дней это казалось ранью.
— Кто там? – спросил я, вытаскивая из сапога нож.
— Убийцы! – бодро крикнул Деган.
Я впустил его.
Похоже, улица прознала про Урок и ее эффектное появление в моем доме. Не худший слух: пусть ненароком, но я показал, что защищен надежно, и моим недругам будет нелегко найти ей замену. Беда была в том, что они все равно нароют подходящего Клинка.
Я умывался из таза, а Деган рассказывал то немногое, что сумел узнать о Железном Дегане. Тот не клялся уже несколько лет, из чего следовало, что он уже некоторое время работал на пресловутого Серого Принца. Не выяснил Деган и личности Принца, но это не удивляло. Следить за делами Серого Принца было не легче, чем изловить тень птицы.
Однако Деган сообщил, что в последние годы Железо часто видели в Десяти Путях. Иногда он ненадолго исчезал. Трижды пускался в странствие по империи. Всякий раз посещал древние города, где некогда пребывал либо сам Стефан Дорминикос, либо одно из воплощений вскоре после начала цикла его инкарнаций. Это было во времена, когда император еще находился в здравом уме и годами объезжал владения и вассалов, – до того, как обнес стенами императорский кордон и положил начало слухам о его прогрессирующем безумии.
— Похоже, Железо что-то искал, – заметил я, доставая смену белья. После нападения Тамаса на вещах из корзины остались капли крови, но не так много, чтобы не надевать. – Что-то старинное, если учесть, куда он ездил. Тирогенны, Лонпо, Боковые Ветра и Десять Путей – все они предшествовали империи.
— Старинное или повествующее о старине, – уточнил Деган. – По крайней мере, в двух городах есть прекрасные библиотеки.
— А в библиотеках – книги, – подхватил я, застегнул перевязь с рапирой и рассовал ножи. – Теперь внимание! Нам известен человек с книгой. Кто бы это мог быть?
— Ларриос, – отозвался Деган.
Итак, снова Десять Путей.
На выходе я задержался в лавке Эппириса. Аптекарь едва обмолвился парой слов, даже когда я рассказал о трупе Урок – но не о магии. Он просто вручил мне ахрами, запер лавку и пошел в жилые комнаты. Уходя, я услышал, как они ругались с Козимой.
Я надеялся, что после истории с Урок Эппирис уговорит ее уехать. Но если нет, я вытурю их обоих, когда вернусь. Козиме это не понравится, однако дело катило к тому, что мне станет не до посторонних забот и хлопот, а они подпадали под оба определения.
Когда мы прибыли, нам было нетрудно заметить, что Десять Путей на грани. Власти, словно чуя войну, поставили на въезде чуть ли не сорок Крушаков. Они кучковались у зажженных треножников, заправленных топливом на всю ночь, проверяли, осматривали оружие и нервно озирали квартал. Некоторые проследили за нами с Деганом, но остановить не решились. Я подозревал, что на обратном пути, когда мы выйдем, начнется другая история.
Еще не стемнело, но улицы пустели – Светляки быстро расходились по домам. Зато люди Никко шлялись стаями, щеголяя золотисто–зелеными шнурами войны. Некоторые кивнули мне, но большинство держалось холодно. Шатун наверняка предупредил обо мне. Я не надел шнур не только потому, что работал на Келлза; Нос не должен бросаться в глаза. Шнуры за пределами территории Никко мгновенно превратили бы меня в мишень.
Улица кишела и Резунами – как наемными, так и алчными до войны. Наступало их время – пора убивать и насиловать, когда любое зверство спишут на боевые действия, а местным паханам станет не до порядка. Боевики Тузов с союзниками будут слишком заняты присмотром друг за дружкой, чтобы размениваться на шестерок, покуда те не сделаются помехой.
— Итак, какой у нас план? – осведомился Деган.
— Бродить и ждать, – отозвался я, и тут же на мостовую перед нами из дверей выкатились двое – они мутузили друг друга, кусались и сыпали проклятиями. Мы аккуратно обошли их.
— Пока?..
— Пока нас не найдет человек, с которым мне нужно поговорить.
— Пока он не найдет нас? – уточнил Деган.
— Именно.
К гвалту за нашими спинами присоединился женский голос. Послышался глухой удар, словно что-то большое и тяжелое врезалось в нечто податливое и хрупкое. Один из мужчин завопил.
— Я думаю, – произнес Деган, – что, коли ты Нос, тебе его и искать. Может быть, поспрашивать?
— Я поспрашиваю, – согласился я, – но вряд ли найду, так как не знаю имени.
— Имени, значит, нет, – сказал Деган. Сзади на дерущихся залаяла собака. – А что есть?
— Он носит широкий темный плащ.
Деган прицокнул языком.
— Я правильно понял, что твоя единственная наводка на Ларриоса – безымянный человек в широком темном плаще?
— На данный момент – да.
— А я-то боялся, что у тебя нет плана, – кивнул Деган.
В действительности мы не просто бродили. Поскольку у меня не было осведомителей в Десяти Путях, я занимался черной работой: подслушивал, распускал слухи и платил наушникам. Мы рыскали по улицам, задерживались на перекрестках, заглядывали в подвальные таверны и курильни, которым я потерял счет.
Я не нашел с налета моего человека, зато наслушался разговоров про местные дела. В основном это были домыслы, но я уловил лейтмотив: удар пришелся по всем местным бандам и кланам, и большая часть винила в этом Никко или Келлза. Доказательств не было, но расхожая уличная мудрость гласила, что два Туза утверждались ради власти над кордоном. И это не нравилось местным Кентам.
Именно этого мы с Деганом и боялись. За событиями угадывалась рука Серого Принца. Этой даме удалось не только стравить Никко и Келлза, но и настроить против них местные банды. Я сомневался, что она сможет полностью овладеть ситуацией, но был уверен, что в самом конце она вступит в игру и станет героиней. И если мы правы, это было только начало.
Моим единственным шансом предотвратить все это оставалась книга – неизвестная, но очень нужная даме. Если я найду Ларриоса и заполучу книгу, то смогу использовать ее в переговорах с Принцем. Наверное, Десять Путей я не спасу, но остальной воровской мир – вполне возможно, или хотя бы сберегу Келлза и его – мою – организацию.
В два часа ночи мы выбрались из очередного притона. Этот вонял в основном блевотиной и по́том – несомненный прогресс по сравнению с двумя предыдущими.
— Я подумываю спалить этот чертов кордон, и с концами, – сказал я Дегану, облегченно вдыхая ночной воздух. – И всем станет лучше.
Деган рассмеялся.
— Десять Путей вечны, – возразил он, и мы пошли по улице. – Сегодня спалим, а завтра, глядишь, на пепелище уже строятся.
— Для виду, а сами ищут расплавленные соколики, – буркнул я.
— Помилуй, да ты пессимист, – произнес кто-то справа.
Деган мгновенно выхватил меч и наставил его на дверной проем. Я придержал его за плечо, но не двинулся с места, потому что узнал голос.
— Когда ничего не ждешь от жизни, в ней невозможно разочароваться, – заметил я.
Из дверного проема шагнула тень. Высокий человек в плаще с капюшоном – это мог быть кто угодно, если бы не голос.
— Разумно, – молвил он.
Лицо опять оказалось скрыто капюшоном и тенью. Капюшон повернулся к Дегану и примирительно вскинул руки:
— Мы с твоим другом условились о деле.
— Было? – осведомился Деган.
— Было, – подтвердил я. – Это он приведет нас к Ларриосу.
И я повернулся к Кенту.
— При том условии, что он Ларриоса нашел.
Тот отвесил неглубокий поклон:
— Я могу показать, где он был на закате.
Я кивнул и посмотрел на Дегана. Тот все еще стоял, наставив меч на нашего собеседника. Я хотел подать голос, но Деган опустил оружие и резко вогнал его в ножны.
— Веди, – приказал я.
Капюшон качнулся.
— Сначала деньги, – сказал он и протянул руку в перчатке.
— Сначала покажи мне Ларриоса, – возразил я.
В небесах загрохотало. Я улыбнулся своевременной проказе природы.
— Найдутся и другие покупатели, – пропел голос из-под капюшона. – На Ларриоса нынче высокий спрос.
Не иначе, Железный Деган тоже посулил ему деньги.
— Половина сейчас, половина после, – уступил я.
— Идет.
Я отсыпал ему соколиков. Он рассмеялся, оценив сумму. Мы поторговались и в итоге договорились.
Ходячая тень увлекла нас вглубь кордона. Проулки сужались и словно сгущали окружавшую тьму. Жалкие домишки с обеих сторон сменились хибарами, а те – нежилыми развалинами. Некоторые здания хранили следы пожара, а те, что пока не рухнули сами, всерьез обдумывали эту мысль. А смрад… Я чуть не затосковал по канализации. Нечистоты, гниль, разложение – в основном, людского происхождения. На полпути пошел дождь, и вонь немного прибило к земле.
Но самым неприятным было то, что я начал узнавать места.
— Пустошь, – произнес я, не обращаясь ни к кому.
Тень оглянулась:
— Знакомое место?
— Я здесь жил. – (Жил? Скорее, выживал.) – И поклялся не возвращаться.
— Клятвы даются, чтобы их нарушать, – отозвалась тень.
Деган, шедший сзади, издал горловой звук.
Чем больше разруха, тем меньше перемен. С другой стороны, никто и не спешил обустраивать Пустошь. Здесь не было хозяина, а народ проживал неразговорчивый – вопросов не задавал и отвечать не любил.
Тем более было странно, что наш провожатый обнаружил здесь Ларриоса. На Пустоши ищут, если ты местный, или надежный, или то и другое. На местного он не тянул – значит, второе. Но что здесь делать надежному человеку?
Иногда лучший способ получить ответ на вопрос – пустить события на самотек. Я не ждал, что этот Кент посвятит меня в подробности своей игры, но это не означало слепого участия. Я немного выдвинул рапиру из ножен и сместил левую руку поближе к кинжалу. Деган заметил и последовал моему примеру. Я решил, что в случае чего наш проводник падет первым.
Мы остановились в конце особенно узкого проулка.
— Там, – сказал человек–тень, указав в темноту. – Четвертый дом слева. Второй этаж. Ларриос там.
Я протиснулся мимо него, чтобы хоть заглянуть.
— А комната какая? – спросил я.
Капюшон повернулся ко мне:
— Откуда мне знать? Тебе повезло, что я вообще его нашел.
Я всматривался в дождь. Здание напоминало старый склад.
Дождь мешал моему ночному зрению. Смотреть сквозь струи – все равно что сквозь пелену из текучего бисера. Конечно, что-то видно, но ориентируешься плохо. Сейчас приходилось и вовсе скверно, несмотря на зерна и сон. И перед моими усталыми глазами все плыло.
— Откуда ты знаешь, что он еще там? – спросил я.
— Ларриос там, – пропел голос. – Не волнуйся.
— Он что, пообещал не уходить?
Человек в капюшоне долго смотрел на меня. Наверное, осерчал.
— Он там, – повторила тень.
— Будем надеяться, – отозвался я. – Иначе ты задолжаешь мне кучу соколиков.
— Лучше подумай о своих долгах, когда дело будет сделано.
Я повернулся к Дегану.
— Готов?
Деган надвинул шляпу, чтобы не текло в глаза. В таком виде он выглядел зловеще. Он кивнул, и мы пошли вперед. Тень в плаще осталась стоять в переулке.
Дождь размочил верхний слой грязи и отбросов на мостовой, и мы постоянно оскальзывались. Двери на петлях не было. Мы вошли.
На первом этаже собирались лужи. Плеск падающих капель сливался с шумом дождя в тревожный и вкрадчивый звук. Удушливо пахло плесенью.
Внизу было пусто и голо. Второй этаж когда-то поддерживал небольшой лес свай, но треть его давно обвалилась. Мы были на полпути к лестнице в задней части здания, когда сверху донеслось несколько гулких ударов.
Мы с Деганом замерли и переглянулись. Вслушались. Кап–кап–шлеп. Звуки возобновились – шаги.
— Черт! – произнес я. – Он уходит!
Мы с Деганом кинулись к лестнице. Я несся как мог; рядом Деган перепрыгивал через две ступеньки. Лестница скрипела и стонала, но держалась.
Мы влетели в просторную комнату с несколькими дверями справа и слева. Добрая половина крыши обрушилась, и на полу валялись обломки. Дождь усилился. В мусоре была проложена дорожка, которая вела к двери под уцелевшей частью крыши. В дверном проеме висела занавеска, и в щели пробивался слабый свет.
Не говоря ни слова, мы бросились к ней. Задержит ли Кент в плаще Ларриоса, если тот успеет выскочить из здания раньше нас? Скорее всего, нет – отпустит Кидалу и будет доить меня заново.
Я отбросил занавеску в сторону, держа в одной руке рапиру, в другой – кинжал, а со спины прикрытый Деганом. Ларриос был безоружен. Двое мужчин, которые вышибали из него дух, не потрудились обнажить свои клинки, и это было еще лучше.
— Извините, что вмешиваюсь, – улыбнулся я, – но, боюсь, мне придется попросить вас перестать бить Кидалу. Это моя работа.
Ближайший тип удостоил нас мимолетного взгляда. Его соратник и этого не сделал, продолжая экзекуцию. На обоих были темные, тяжелые от воды плащи.
— Пшел вон! – сказал первый. – Живо!
Я шагнул в комнату, Деган вошел следом. Помещение оказалось просторным. У стены, рядом с Ларриосом и теми двумя, мерцали три свечки. Глазам стало больно, потом отпустило. Я описал кончиком рапиры маленький круг, чтобы лезвие блеснуло в скудном свете.
— С языка сняли, – заметил я.
Первый мужчина медленно поднялся на ноги. Второй, чуть сбавив темп, продолжал методично месить Ларриоса кулаками, чередуя их при каждом ударе. Мы с Деганом шагнули вперед.
Первый бегло изучил меня и двинул плечами, отбрасывая плащ за спину.
— Ошибка, – заметил он.
Я не ответил. Потому что смотрел как завороженный на белый кушак и нагрудник с золотым имперским ястребом.
