26
Брот, одержимые
Шесть дней не просыпался Шагот, но Свавар и сам проспал не меньше четырех. Проснулся он таким ослабевшим, что едва-едва смог доползти до кухни в том домишке, где они решили залечь на дно.
Когда они наконец разыскали человека, вызвавшего гнев богов, случилась большая беда — на пути у них встали двое могучих колдунов. Целых двое! В результате произошла почти смертельная схватка. То есть Свавар поначалу и считал ее смертельной, до тех пор пока не очнулся Шагот — безмолвный, едва не обезумевший от голода и жажды, но все-таки живой.
Свавар смачивал в воде тряпку и выжимал ее брату в рот. Осторожно, долгими часами проталкивал между рассохшихся губ комочки размоченного хлеба.
Он и сам чувствовал себя не слишком здоровым. В битве ему досталось больше, чем брату. Но на этот раз он быстрее пришел в себя.
В те минуты, когда удавалось хоть немного отвлечься, Свавар думал о колдунах. Что с ними стало? Они с Гримом не смогли их уничтожить, Старейшие не расщедрились и не дали им таких сил.
Что-то пошло не так. Что-то не клеилось с тех самых пор, как они разошлись с остальными андорежцами. Все должно было быть гораздо проще.
А тут еще память начала выделывать странные фортели. Неизвестно почему, у него в голове оказалось сразу несколько совершенно разных, но в равной степени убедительных воспоминаний о том, что же произошло, когда они с Гримом вломились в тот дом. Им пришлось сражаться с кальзирскими пиратами и двумя колдунами. Во время побоища в дом проскользнула какая-то тень, призрак — именно он-то и определил исход битвы. Призрак присутствовал во всех разрозненных воспоминаниях, но отчетливо представить себе его черты Свавар так и не смог, сколько ни пытался.
Он волновался. Его терзал страх. Быть может, в этом деле замешаны не только Старейшие, но и другие Орудия Ночи? Ночь состояла из множества разных существ, у кого-то из них могли быть на Убийцу Богов свои планы. Хотя те двое волшебников вроде бы лишь защищались, а Убийца вообще попался им случайно.
Уцелел ли он? Там ведь погибло много народу.
Грим скажет, когда проснется. Если проснется.
Шагот сейчас напоминал человека, который болтается на краю пропасти, пытаясь уцепиться за камни тремя изувеченными пальцами.
Свавар догадывался, что именно тому загадочному призраку они оба обязаны жизнью. Иначе как они умудрились, находясь без сознания, добраться до своего убежища?
Асгриммур боялся, что их найдут, когда они еще не успеют окончательно исцелиться и будут совершенно беззащитны. Эти южане хоть и слабаки, но глупостью особой не отличались и знали: по Броту разгуливают темные силы. Еще до последней заварушки по всему городу разыскивали двух светловолосых чужаков.
Теперь ими займутся всерьез.
Свавар не знал, что в Броте по-прежнему бьются с пиратами. Безупречный никому и ничего не прощал — он пригрозил отлучить от церкви любого, кто позволит ускользнуть даже самому захудалому кальзирцу, пусть даже старому калеке или обезумевшему от страха мальчишке. Сидя в безопасном Кройсе, патриарх гневался и клялся отомстить, точно как и его собственный бог в древности, когда святые отцы церкви еще не приспособили его для новейших времен. Поэтому пираты и сражались.
Свавар совсем не удивился бы мстительности и свирепости Безупречного: Серый Странник и его родичи вели себя похожим образом.
Когда Шагот очнулся, в глазах его не было ни малейшего признака разума. Но что же увидел там Свавар? Он и сам не знал. Быть может, разум безумного бога? Если такое, конечно, можно представить.
Но постепенно взгляд Шагота прояснился, ярость рассеялась, и в то же мгновение вернулся прежний, хоть и не слишком вменяемый, Грим Гриммсон.
— Ничего не говори, — прохрипел Свавар, который сам с трудом ворочал языком. — Не знаю, сколько прошло времени. Много. Я уже два дня просыпаюсь и засыпаю.
Он пересказал брату свои обрывочные воспоминания.
Шагот прекрасно осознавал, насколько серьезно его собственное состояние, — в отличие от прошлых случаев, он не исцелился во сне с обычной невероятной скоростью. Выпив немного воды и с трудом прожевав размоченный хлеб, стурлангер снова заснул. Так и не сказав ни слова.
И проспал еще два дня.
Свавар тоже много спал и чувствовал себя уже гораздо лучше, когда Шагот снова очнулся. Хотя сил у него было вдвое меньше обычного. Раны болели. Суставы ныли. Душа тоже.
На этот раз Шагот заговорил, хоть и цедил слова медленно и по одному:
— Прошло больше восьми дней. В городе все поменялось. Надо уходить. Скоро нас начнут искать. Со всем тщанием. Обыскивать дом за домом. Коллегия. С ними не справиться. Уйдем, а потом ударим снова, когда о нас все забудут.
— Убийца Богов уцелел?
— Конечно. А сам-то как думаешь?
— Я так и понял.
— Настоящий сукин сын. Мы ему жизнь спасли, явившись туда. Как все хитро сложилось. Серый Странник думает, что тут замешан Прохвост. Но я сомневаюсь, что Прохвосту под силу так далеко достать.
— Грим, там случилось что-то непонятное. Была еще какая-то сила — вроде тени. Кто-то — кроме нас и колдунов. Сильнее, чем все мы вместе взятые. Она помешала бы нам прикончить Убийцу Богов, решись мы это сделать. Но почему-то спасла нас. И защитила колдунов от нас. Сколько я ни бьюсь — никак не могу понять, кто или что это было.
— Именно потому Серый Странник и думает, что вмешался его племянничек. Не напрямую, нет, — обманул кого-то и заставил сделать всю грязную работу.
— Всеотец не знает, что там случилось?
— Есть вещи, скрытые и от самих богов, особенно если вмешиваются другие боги.
— Что?
— Ты почувствовал кого-то. Этот тип, скорее всего, спустился сюда во время битвы из Небесной Крепости. Воспользовался щедро пролитой священной кровью. Когда Павшие должны были прийти нам на помощь и прикончить Убийцу Богов.
Свавар ничего не понял.
— Так мы должны были прикончить Убийцу?
— Да. Мы почти это сделали. Но тут вмешался некто — скорее всего, божество из Небесной Крепости. И не дал мне вызвать героев.
Свавар все равно ничего не понял. Та сущность — вовсе не чужак, она прибилась к ним давным-давно, сразу после Арнгенда. Но разглагольствования Шагота никак не проясняли дела, какой уж там божественный план!
— Этот кто-то все еще тут, братишка, — предупредил Шагот. — Создание Ночи осталось в смертном мире. Где-то поблизости. Надо быть начеку, пока не выясним, что же происходит.
Хозяев дома, по всей видимости, убили во время налета. Никто не заходил к ним, никто не пытался их ограбить. Люди держались от этого места подальше.
Свавар отыскал бритвенный прибор, побрил лицо, голову. А заодно и Шагота. Раздобыл подходящую одежду. Сидела она не слишком хорошо, ну и ладно.
— Грим, я с трудом, но могу ходить. Пойду осмотрюсь.
— Будь осторожен, братишка. Я еще слишком слаб и не смогу предупредить тебя, если что случится.
— Да уж буду, Грим.
Свавар всегда был осторожен. Гораздо осторожнее Грима. Тот-то слепо верил в покровительство богов. Когда на твоей стороне Орудия Ночи, с тобой ничего не может случиться.
А вот Свавар хорошо понимал: в этих краях правят совсем другие боги. Старейшие были в Броте чем-то вроде мышей, снующих в потустороннем подполе, — шумных, гадких, вонючих, всеми ненавидимых вредителей.
Особых внешних изменений в Броте Свавар не заметил, но настроения в городе поменялись совершенно. Теперь каждый встречный-поперечный лютой ненавистью ненавидел Кальзир. И власти были твердо намерены во что бы то ни стало вернуть долг и нанести ответный удар по родным краям налетчиков.
В некоторых районах все еще оставались пираты. Загнанные в ловушку, они упорно сопротивлялись и не желали сдаваться. Но защитники Брота никуда не торопились, они просто терпеливо ждали, когда голод выгонит отрезанных от всякой помощи кальзирцев из убежищ.
По городу гуляли тысячи самых разных слухов. Будто бы патриарх вот-вот объявит священный поход на Кальзир. Будто бы Граальский император позволит ему провести войска через свои владения в Аламеддине и сам примет участие в войне.
Разумеется, Свавара больше интересовали слухи о двух светловолосых чужеземцах. Листовки, на которых обещалось вознаграждение за их головы, висели у всех на виду на дверях церквей. Свавар попросил шедшего мимо грамотея прочитать ему одну такую.
Стурлангер притворился иноземным наемником из тех, кого наняли сражаться с пиратами, и уже вскоре знал все, что знал любой житель Брота.
— Грим, нам действительно нужно уходить. Они собирают специальный отряд, чтобы выследить нас. В две сотни человек. Сейчас их натаскивают. А еще будет целая толпа колдунов, они уже на подходе. Из какого-то их особого ведомства, из главной крепости Братства Войны. Они весь город на уши поставят.
— Нужна телега. Или фургон. Я не могу пока идти пешком, нужно еще немного времени, чтобы все зажило.
— Но ведь раньше раны заживали так быстро.
— И сейчас тоже, просто в этот раз пришлось одолеть саму смерть.
— Что? — Свавар решил, что Грим шутит.
Да нет, что-то непохоже.
— Братишка, я должен был умереть. Слишком крепко мне досталось. Старейшим пришлось собрать все силы, чтобы ослепить смерть, пока плоть моя исцелялась.
Шагот говорил взволнованно. Может, не понимает, что они и так уже не совсем живы? Раньше смерть его никогда не страшила. А, понятно: боится сделаться калекой.
Но выбора-то у него нет. Пока боги владеют им, Грим обречен выслеживать их Убийцу, даже если придется цепляться за жизнь последним уцелевшем пальцем на единственной руке.
— Я поищу. Может, придется купить.
— Делай, что должен. И быстро. Нужно опередить колдунов из особого ведомства.
— Ты и о них знаешь?
— Они охотятся на таких, как мы. Людей, которых коснулись, как они называют, Орудия Ночи. Хотят уничтожить самих богов. Всех до единого, до самого последнего хульдрина, чтобы остался только их собственный бог.
Когда Свавар вернулся, Шагот уже не спал и выглядел гораздо лучше.
— Что стряслось, братишка? Ты будто жука проглотил.
— Жук был большой и вонючий, Грим. У нас больше нет денег.
— Почему?
— Этот паскуда Талаб, которому ты их доверил, решил нас поиметь. Догадался, кто мы такие, и настучал в коллегию. А они забрали наши денежки и оставили ему только двенадцать процентов в награду.
— И?
— Я его порешил. Но сначала заставил рассказать, что случилось. Взял все, что нашел. Он просил не причинять ему боли и отдал деньги.
— И тебе удалось удрать? — нахмурился Шагот.
— Отвязался от погони еще на той стороне реки.
Это было нелегко. Ему помогла одна женщина, с виду настоящая северянка. Свавар точно знал, что уже где-то видел ее, но где именно — не помнил. Здесь он никаких женщин не знал. В Броте он соблюдал обет безбрачия не хуже какого-нибудь святоши.
Эта женщина заколдовала преследовавших его дэвов: сначала они растеряли весь свой задор, а потом вообще перестали понимать, куда бегут, и принялись вымещать злость друг на друге.
Она и его заколдовала, когда он хотел подойти поближе. И вроде даже удивилась, что он ее заметил.
Ангел-хранитель?
Брату Свавар ничего не стал рассказывать. А почему — и сам не знал. Грим бы точно разозлился, если б узнал.
— У меня в сумке осталось немного денег, — сказал Шагот.
— Отлично. Времени у нас в обрез. Скоро поднимется шум из-за того дэва, которого я прибил.
— Твоя правда. Раздобыл чего-нибудь поесть? У меня кишки сводит от голода.
— Это хорошо, а то я уже начал волноваться.
Из Брота стурлангеры выехали через четыре дня после того, как Свавар отправил к праотцам предателя-дэва. Через эти же ворота они когда-то и входили. Стражники не особо смотрели на тех, кто покидал город, если только это были не кальзирцы. Никто не обратил внимания на трех мужчин в затрапезном фургоне, запряженном шелудивым мулом, и собаку, трусившую следом.
Третий путник, однако, очень скоро выбыл из компании.
— Деньги наши верни, — велел из фургона Шагот.
— Сейчас, только с этой шавкой разберусь… — отозвался Свавар. — Вот зараза! Дай меч, я ей башку отсеку.
Он ничуть не боялся довольно крупной дворняги, у которой еще было полно зубов. После Небесной Крепости ни одна собака не могла его напугать.
— Паскуда! Видать, деньги бабе своей отдал.
— Не сходи с ума, — сказал Шагот. — Добудем еще. Спрячь их, пока никого не встретили.
Свавар спрятал трупы — и вовремя. Не успели братья пройти и двухсот ярдов, как впереди показался кавалерийский отряд. Пришлось съехать на обочину, чтобы освободить дорогу.
— Знамена узнаёшь? — спросил Шагот.
— Нет. Но вон то, с ключами, наверное, патриарха.
Отряд ехал из Малетерры — там они охраняли ведущую в Брот дорогу, опасаясь внезапной атаки императора.
Свавару стало интересно, кто из этой сладкой парочки кого имеет — патриарх императора или наоборот?
Солдаты перекрыли движение, и андорежцам пришлось ждать.
Братья свернули сначала на восток, а потом на юг — на восточную прибрежную дорогу. Вондера Котерба еще собирал наемников в Аламеддине. Там-то они и укроются.
Шагот был все так же одержим: он твердо верил, что они найдут Убийцу Богов в Кальзире. Свавара, которому оставалось только подчиняться, охватило отчаяние.
Ему то и дело что-то мерещилось: некие создания словно бы следовали за ним по пятам. Их ни за что не заметил бы тот, кому не довелось побывать в Небесной Крепости.
Женщина была выше любого солдата из кавалерийского отряда. Ее красота отличалась от пышной красоты фиральдийских прелестниц. Она была хорошо сложена и подтянута — ни грамма лишнего жира. Длинные золотистые косы скручены и уложены вокруг головы. Шагала она широко и уверенно. Никто из солдат, как ни удивительно, не обратил на нее внимания.
Она сошла с дороги и раздвинула высохшие кусты. В воздух тут же с низким гудением взмыл рой мух, недовольных, что их оторвали от трапезы.
Оглядев труп старика и обезглавленную собаку, женщина поморщилась. Она видела сцены гораздо более страшные, и притом тысячи раз, но это зрелище вызвало у нее отвращение.
Поскольку никто за ней не наблюдал, никто и не удивился тому, что она вдруг взяла и исчезла.
