19
Андорежцы в Броте
Шагот и Свавар зарабатывали на жизнь грабежом и воровством, пока немного не подучили фиральдийский. Потом началось восхождение по карьерной лестнице: сначала они работали вышибалами в одном из самых неспокойных портовых притонов Брота, затем их наняла в качестве убийц-оптовиков гильдия лавочников, когда ей надоело платить уличным бандам за то, что те не защищали их от других уличных банд, вымогавших у торговцев деньги за свои охранные услуги.
Братьям удавалось чудесным образом выходить живыми из всех передряг, а их хладнокровная жестокость отпугивала даже самых кровожадных преступников. Спустя несколько месяцев суеверные жители бротского дна твердо усвоили: этих чужаков невозможно убить, а сами они с радостью сотрут с лица земли любого, кто только вздумает им помешать.
Шагот выяснил, что, если достать во время битвы голову чудовища и сражаться оружием, откопанным в Белых холмах, они со Сваваром неуязвимы. Почему так происходит, он не знал и знать не хотел. Воля богов выполняется — и хорошо.
Андорежцам не составляло никакого труда убивать с такой холодной жестокостью, ведь они попали в совершенно чуждое им время и не считали живущих в этом времени людей подобными себе.
Для них это было все равно что резать цыплят.
Но только когда Шагот не спал. А спал он теперь по шестнадцать часов в сутки.
Их таланты привлекли внимание отца Силви Обилада, занимавшего особое положение при семействе Бруглиони — одного из пяти великих кланов Брота (Бруглиони издавна враждовали с Бенедокто). Обилад посулил братьям легкую жизнь и хорошие деньги.
Шагот отца Обилада презирал.
— Все эти провонявшие елеем чалдарянские святоши ужасно скользкие, — говорил он Свавару. — Я бы с радостью отдал их на милость Старейшим. Особенно этих тупоголовых священников из Брота. Только и думают что о власти. Какой сладкой музыкой стали бы для меня их крики!
Свавар промолчал. Он вообще теперь редко разговаривал — просто делал все те кровавые непотребства, что приказывал Шагот, а сам тем временем мысленно освобождался от своих обязательств перед богами.
Больше всего братьям мешали приступы сонливости Шагота. А они с каждым днем становились все длиннее.
Силви Обилад не приходился Бруглиони кровным родственником, он был другом детства Сонераля Бруглиони. Этот самый Сонераль сделался бы главой клана, если бы не умудрился, по печальному стечению обстоятельств, проглотить смертельную дозу яда как раз перед избранием Гонарио Бенедокто. И теперь святой отец действовал в интересах брата Сонераля, Палудана Бруглиони.
Вся жизнь Палудана Бруглиони зиждилась на ненависти и гневе, и решительно все в Броте были уверены: отец Обилад отнюдь не пытается усмирить эти темные страсти, а, быть может, еще и подливает масла в огонь Палуданова презрения к приспешникам патриарха Бенедокто.
Силви Обилад старался быть хорошим священником, но вот уже долгие годы сражался с постулатами собственной веры.
В его темную сырую каморку и явились Шагот со Сваваром. В ноздри им немедленно ударил запах плесени. В углах валялись груды сырой заплесневелой одежды — щедрые дары, которыми Обилад так никогда и не воспользовался.
Священник всегда носил одну и ту же грязную ветхую сутану. От него самого тоже изрядно попахивало.
— Спасибо, что пришли, — проскрежетал он сиплым от вечного пребывания в сыром застенке голосом.
Шагот переглянулся с братом. Но этот древний скелет в обносках — один из самых влиятельных людей в Броте, иначе Шагот не стал бы к нему наниматься.
Высокое положение обеспечивает хороший обзор. Стоит только забраться повыше, и они разглядят все, включая и человека, которого им так нужно найти.
Отцу Обиладу вот-вот должно было исполниться пятьдесят, но из-за полной лишений жизни выглядел он на все семьдесят. Ел священник только пресный хлеб, пил одну лишь воду, а по церковным праздникам баловал себя постом.
Шагот считал его безумцем.
— Ты говорил, — прогремел он, — твой хозяин хорошо заплатит. И вот мы здесь.
— Выяснил ты что-нибудь о том человеке, которого мы ищем? — спросил Свавар.
— Что? — озадаченно нахмурился Обилад. — А, загадочный выходец с востока. Нет. Пока нет. Никто ничего не знает. Но Брот огромен, а в поисках заинтересованы лишь вы. Охота только началась.
Шагот тихо заворчал: в поисках ведь были заинтересованы и чужеродные голоса, поселившиеся у него в голове. Но он заставил их умолкнуть.
— Так у тебя есть для нас работа?
Старика передернуло. Его терзали некоторые сомнения в праведности того дела, которое ему поручили устроить.
Братьев Гриммсонов наняли только потому, что семейство Бруглиони могло с легкостью от них отречься, но они об этом еще не догадывались. Ими можно было воспользоваться, а потом, что особенно радовало, пожертвовать.
Всю жизнь отец Обилад предавался самообману, но глупцом назвать его было нельзя. Он прекрасно знал: Палудан Бруглиони не во славу господа собирается использовать таланты этих двоих. Но то, что выгодно Бруглиони, могло послужить и выгоде божьей. Именно этому посвятил Силви Обилад каждодневные труды, пытаясь вплести свою судьбу в грандиозный гобелен господнего замысла.
Умному человеку легко убедить себя, что любое его действие — часть господнего замысла. Собственное злодейство легко оправдать и самому изощренному разуму.
— Старик, тут воняет. Почему бы тебе не выкинуть отсюда все дерьмо? — спросил Шагот. — Чего ты хочешь? Если уж разбудил меня, говори.
— Патриарх собирается усилить свою власть в коллегии и для этого назначить новых принципатов. Якобы новые почетные должности достанутся ярым защитникам веры.
Шагот, который не разбирался в церковной политике, громко фыркнул.
— Безупречный назначит трех представителей, якобы придерживающихся противоположных взглядов: одного своего врага, одного союзника и одного не заинтересованного в местных делах иноземца, который вряд ли воспользуется правом голоса. Как только такой принципат отбудет на небеса, должность перейдет к другому.
После смерти обычных принципатов должность точно так же переходила к другому, но пять кланов Брота давно заключили негласный договор о том, что у каждого из них всегда должен быть хотя бы один принципат. Ведь только принципат мог сделаться патриархом.
— А мне-то какое дело до всей этой чепухи? — снова фыркнул Шагот.
— Родриго Колоньи заключил с патриархом тайное соглашение. Получив должность, он переметнется на сторону Безупречного в обмен на зáмки и владения, которые сможет потом передать своим детям.
Якобы соблюдающие обет безбрачия отцы церкви были зачастую отцами в самом прямом смысле слова, но ханжество это их ничуть не смущало.
— Как только новые принципаты будут назначены, а в Брот вернется Бронт Донето, у Безупречного будет в коллегии преимущество в три голоса. Но замыслы его не во благо нашей церкви. Поэтому…
— …нужно кое-кого пристукнуть, — закончил за него Шагот, который считал, что чалдарянский бог уже достаточно взрослый и может сам о себе позаботиться.
— Сказано грубо, но это правда. Однако не все так просто. Убийство Родриго вызовет большой шум. Нельзя, чтобы в этом обвинили Бруглиони.
Шагот плохо шевелил мозгами, зато обладал звериным чутьем, присущим всем злодеям. Он мгновенно все понял.
Они со Сваваром пристукнут этого Родриго Колоньи, и, пока их не успели арестовать и допросить, бравые парни из семейства Бруглиони прискачут на место преступления якобы слишком поздно, чтобы спасти Родриго, и пристукнут их самих. Или что-нибудь в таком роде.
— Сколько у нас времени на подготовку?
— Дело нужно закончить в ближайшие двадцать дней. До возвращения Бронта Донето.
— Я подумаю над твоим предложением. И разведаю, как обстоят дела. У тебя есть соглядатай в клане Колоньи?
Шагот не сомневался, что у каждого из пяти кланов есть шпионы в стане врага.
Отец Обилад впал в отчаяние. Слишком уж эти чужаки оказались сообразительными. Но придется использовать то, что есть под рукой.
— Какое это имеет значение?
— Мы должны знать, куда и когда ходит жертва. Какие у него планы. Нельзя же просто так заявиться во дворец Колоньи и зарезать его.
— С этим все просто. Родриго Колоньи весьма охоч до шлюх. Твердо вознамерился испробовать столько девиц, сколько еще успеет. Не менее трех раз в неделю он отправляется на поиски новых блудниц.
— Хорошо-хорошо. Тогда все проще.
А этот Родриго не слишком умен: женщин лучше приводить к себе, а не посещать самому.
— Сколько человек его обычно сопровождает?
— Вот уже несколько десятков лет семейства открыто не воюют между собой. Пять кланов не хотят возвращаться к крайностям прошлого. Родриго боится лишь грабителей. С ним будет четверо телохранителей и, может быть, несколько друзей. Этих можно не убивать. Но вот справиться с телохранителями Колоньи — задачка потруднее.
— Ясно. Как я уже сказал, мне надо подумать. Разузнай все, что сможешь, о Родриго Колоньи и готовься принять наши условия, мы ведь назначим плату.
— Они хотят пустить нас в расход, — сказал Свавар, как только они вышли из каморки чокнутого священника.
— Пусть попробуют. Они не знают, с кем связались. Давай-ка немного позабавимся.
Коварство оставалось последней доступной Шаготу отрадой.
В ту ночь его сны посетил сам Странник.
Разумеется, отец Обилад хотел заплатить Шаготу уже после того, как свершится убийство. Шагот громко рассмеялся в ответ. К тому времени Свавар уже потратил долгие часы, изучая поведение Родриго и окрестности дворца Колоньи. Как и любая другая резиденция одного из пяти кланов, дворец представлял собой настоящую крепость.
— Я-то, старик, вполне готов пойти тебе навстречу, — заявил Шагот. — Ведь как может священник нарушить слово? Но вот мой брат Асгриммур говорит, что его не на грядке с капустой нашли. Очень уж он у меня подозрительный. Особенно не доверяет южанам. Здесь у вас честь не в почете. Что поделать, такой уж у меня брат. А я ради него на все готов. Вот как мы поступим: ты выплатишь каждому из нас по третьей части от условленной суммы, а остаток — после.
Отец Обилад еще не пришел в себя, после того как братья назначили свою цену за голову Родриго Колоньи — шесть сотен золотых патриарших дукатов.
Выплачивать две трети этой суммы вперед ему совсем не хотелось. Да он и не смог бы этого сделать, ведь Палудан Бруглиони не выдал ему таких денег.
Палудан совсем не желал раскошеливаться, ведь деньги могли к нему и не вернуться.
Оправдывая свою репутацию завзятого скупердяя, Палудан вообще каждый свой дукат держал так крепко, что изображенный на нем патриарх визжал, словно евнух в день кастрации.
— Я не могу вам заплатить, — признался Обилад. — У меня нет таких полномочий. Ваша цена… Думаю, даже слово «чрезмерна» здесь не подходит. Покупая лучшее, платишь вдвойне. Встретимся послезавтра ночью. Я предупрежу Каниглия о вашем приходе.
— Мы придем, — весело пообещал Шагот. — Мне не терпится получить твои денежки.
И он не кривил душой. Стурлангер отыскал одного дэва, который согласился вложить их деньги в предприятие, гарантирующее весьма неплохой доход. Что делать с таким богатством, Шагот не знал, но его это и не волновало. Он развлекался так, как еще не развлекался никогда в жизни.
Братья не сидели сложа руки. Свавар все это время следил за Родриго.
Отец Обилад хотел, чтобы Колоньи убили на площади Мадур, как можно ближе к фонтану Басбан. На недоуменные вопросы андорежцев он пожал плечами и ответил, что, мол, место это почему-то важно для Палудана.
Шагот сам обследовал площадь, а потом велел сделать это и Свавару — и днем и ночью. Место идеально подходило для засады: в многочисленных темных закоулках можно было без труда спрятать и героических спасителей, которые появятся, увы, слишком поздно и, к своему великому сожалению, не успеют спасти Родриго.
Колоньи прямо-таки напрашивался на убийство. Его поведение было донельзя предсказуемым: каждый раз он выходил из дворца в одно и то же время и шел одной и той же дорогой в один и тот же бордель.
Наконец отец Обилад уступил требованиям андорежцев. За два дня до предполагаемого досрочного перехода Родриго Колоньи на небеса он раздобыл четыре сотни золотых дукатов.
— Мы постараемся следовать твоему плану, — предупредил его Шагот, — но в случае чего будем думать своей головой.
— Просто сделайте свою работу, — нахмурился священник.
Свавар и Шагот явились на площадь Мадур за несколько часов до назначенного времени, прихватив все свои трофеи и обереги. Даже Свавара охватило воодушевление.
— Грим, вот удивятся эти недоумки, — повторял он, — вот они удивятся!
— Да, — усмехнулся Шагот. — А мы посмеемся над отцом Обиладом, над Палуданом, мать его, Бруглиони и его подстилкой Джервесом. Ну что, давай заныкаемся по-быстрому и подождем, пока не начнется представление.
Никто не обращал на них особого внимания, ведь в Брот отовсюду стекалось бесчисленное количество паломников, а фонтан Басбан всегда привлекал иноземцев. Его построили чуть ли не раньше Древней Империи.
Родриго Колоньи прошествовал через площадь в сопровождении телохранителей. Направлялся он в бордель. Шагот и Свавар почувствовали себя еще увереннее.
— На площади спать нельзя, уважаемые, — окликнул их городской стражник.
— Не волнуйся, — отозвался Шагот на вполне сносном фиральдийском, — нам есть где переночевать. Мы служим Палудану Бруглиони.
Стурлангер усмехнулся. Эти слова стражник потом еще припомнит.
Свавар тоже тихонько захихикал, вовсю наслаждаясь происходящим. Пожалуй, впервые со дня освобождения из Небесной Крепости он радовался, что жив (отчасти потому, что надеялся сегодня вечером натянуть нос самим богам).
— Послушай-ка, — заявил Шагот, — надо убраться с глаз долой. Скоро здесь появятся люди Бруглиони.
Они притаились в темном закоулке между двумя домами.
— Думаешь, Бруглиони все равно сделают свою работу, даже если мы палец о палец не ударим? — спросил Свавар.
Здесь явно замышлялось предательство. Шагот видел это в своих снах, как видел и многое другое, о чем пока еще не рассказывал. Слова брата натолкнули его на одну мысль.
— Хорошо соображаешь, братишка. Не знаю, что они станут делать. Давай подождем и посмотрим? Родриго можно пристукнуть и потом.
Время ожидания то замедлялось, то ускорялось. Так часто бывает. Когда Свавар вдруг начинал хихикать, не в силах сдерживать смех, оно летело стремглав, но когда он мрачнел, думая о печальной участи, которая может ожидать их в случае неудачи, ползло как черепаха.
— Тихо, — прошептал Свавар, — вот и наши друзья.
В серебристом свете луны братья увидели, как на площадь крадучись вышли шестеро фиральдийцев. Они быстро прошагали в дюжине ярдов от их укрытия и притаились в темноте.
— Кого-нибудь узнал? — прошептал Шагот.
— Не самая лучшая ночь для клана Бруглиони. Я заметил Гилдо и Акато Бруглиони. Еще вроде Сальди Серену.
То есть в число приговоренных попали двое сыновей и племянник Палудана Бруглиони.
В середине площади плевало, мочилось и прочими другими способами извергало воду зверье на фонтане Басбан. Шагот изо всех сил пытался не заснуть под его убаюкивающий плеск.
Луна переместилась, и теперь ее свет уже не мог выдать Шагота или Свавара, решись они покинуть свое укрытие.
— Жди здесь, — прошептал Шагот. — Попробую что-нибудь подслушать.
Прихватив с собой голову из Колдовских холмов, он осторожно пробрался поближе к тупичку, где затаились Бруглиони, и залег в засаде прямо у них под носом.
А меж тем в тупичке разгорелся ожесточенный спор. Кто-то спрашивал, куда же подевались эти тупоголовые чужеземцы. Другой велел ему заткнуться. Дескать, время еще не пришло. Надо подождать еще четверть часа, и тогда уже начинать волноваться.
— Будь у меня четыре сотни дукатов, только бы меня здесь и видели, — заявил один из младших Бруглиони. — Мне бы этих денежек надолго хватило.
— Да твои шлюхи за неделю обобрали бы тебя как липку.
Шагот в случае необходимости становился терпеливее булыжника. Он замер и весь обратился в слух. Текли минуты. Юнцы горячились все сильнее.
Их подставные убийцы уже должны были явиться. Но их нет. Неужели Палудан выбросил четыре сотни дукатов на ветер?
Близился условленный час, когда Шагот и Свавар должны были появиться возле фонтана — парочка безобидных пьяных иноземцев, не вызывающих подозрений. К тому же тупых, как все эти иноземцы, которые правую руку от левой не отличат.
Шагот прокрался назад, к брату. Вот-вот появится Родриго.
Но Колоньи вел себя довольно странно — он опаздывал.
Послышалось пьяное пение.
Родриго с телохранителями. И несколько забулдыг, прицепившихся к ним в борделе.
Что-то новенькое. Такого Сваваро за Родриго еще не замечал.
— Грим, думаю, нам не стоит сейчас соваться. Не нравится мне все это.
Собутыльники Родриго явно решили подольше задержаться на площади Мадур. Они остановились возле фонтана и обступили своего нового друга. Телохранители стали упрашивать хозяина уйти.
— Я этого святошу так отделаю, — прошептал Шагот, — что света божьего невзвидит.
— Что-то затевается, — тронул его за локоть брат.
Трое из клана Бруглиони, поддавшись глупому романтическому порыву, ринулись на площадь.
Как и предвидел Шагот, новые дружки Колоньи оказались трезвее трезвого. Но они успели слегка расслабиться, потому что никакого нападения у фонтана, как было уговорено, не последовало. А вот телохранители Родриго, как раз наоборот, были постоянно начеку в ожидании маневров мнимых пьянчуг.
Когда Бруглиони выскочили из засады, телохранители мигом выхватили кинжалы и вонзили их в спины притворщиков.
Завязалась схватка. Сверкнули клинки. Несколько человек упало, среди них один телохранитель.
Неожиданно с дальнего края площади выбежало еще с полдюжины вооруженных людей. Послышался громкий лязг оружия.
Гилдо и Акато считали себя превосходными дуэлянтами. Такая самоуверенность поддерживалась соответствующей репутацией.
Однако сейчас она была посрамлена.
— А еще называют себя профессионалами! — возмутился Шагот.
Невесть откуда взявшиеся молодчики управлялись с мечами просто великолепно, хотя и им тоже не удалось избежать потерь.
Кровавая схватка разворачивалась настолько стремительно, что у Бруглиони и телохранителей Родриго не было ни малейшей возможности убежать.
Шагот удовлетворенно кивнул, глядя, как победители, прихватив своих раненых и Родриго Колоньи в качестве трофея, уходят с площади. Лжесобутыльники тоже были среди раненых, но раны их оказались настолько серьезными, что без помощи лекарей они вряд ли протянут долго.
— Четверо ранены серьезно, двое — не очень. Как только скроются из виду, отправляйся следом. Нужно выяснить, кто они и куда направляются.
Свавар мрачно кивнул. Сейчас ему не особенно хотелось ввязываться в драку. Наверное, именно поэтому Грим и поручил ему преследование, а сам остался на площади.
Свавар знал, что брат отыщет его. Грим всегда знал, где он.
Бруглиони как раз пытались собраться с силами, чтобы доковылять до родового гнезда, когда на площади появился Шагот. Никого пока еще не убили, но ни Бруглиони, ни телохранители Колоньи сражаться уже не могли. Шагот с ходу, чтобы привлечь к себе внимание, перерезал пару глоток. В том числе глотку Акато Бруглиони, который почти не пострадал в давешней схватке. Опыт превосходного дуэлянта мальчишке не помог.
— Я хочу знать, что здесь произошло, — потребовал Шагот, для убедительности помахивая мечом.
Когда Сальди Серена попробовал было бежать, стурлангер безжалостно прикончил и его.
Все оказалось именно так, как предполагал Шагот: его со Сваваром подставили — хотели свалить на них убийство Родриго.
— И что же вам помешало?
— Вот это и есть самое непонятное, — признался Гилдо Бруглиони. — Патриаршие псы из Братства Войны. Зачем им похищать Родриго Колоньи? Он же на их стороне.
— Неужели? — Шагот предоставил голосам в своей голове возможность обдумать ситуацию.
Значит, эти головорезы из Братства точно знали, что должно случиться.
— Если хочешь жить, делай, как я скажу. Прикончи этих парней, а потом беги. И чем быстрее, тем лучше.
Скрепя сердце Гилдо Бруглиони подошел к раненым телохранителям Родриго, которые не могли ему воспротивиться.
Когда все было кончено, он повернулся и обнаружил, что Шагот тем временем убил его собственных раненых товарищей. Юнец разинул рот, но оттуда не вырвалось ни звука.
Андорежец одним ударом снес ему голову, а потом пустился на поиски брата. Сколько пройдет времени, прежде чем прохожие начнут грабить трупы, думал он. Может, стоило самому этим заняться?
Интересно, большая поднимется шумиха после злодеяний этой ночки? Видно, не маленькая, особенно когда всплывут все улики.
Шагот ухмыльнулся. Вот потеха.
Похитители Родриго Колоньи двигались в сторону реки Терагай, к замку Кастелла-доллас-Понтеллас. Понятное дело, раз они из Братства Войны.
Шагот решил пока не догонять брата. Как хороший охотник, он опередит будущую добычу.
Двигались они медленно и старались не привлекать к себе внимания.
О Братстве Войны стурлангер знал не много. Слышал, что входят в него вроде как воины-священники, хотя это, скорее, напоминало неудачную шутку, особенно если вспомнить чалдарянских хлюпиков от церкви.
Он напал на них из засады, пропустив того, что шел первым и не заметил неестественно густую тень, в которой притаился андорежец. Шагот и сам не обратил на нее особого внимания: тень и тень — главное, что пригодилась.
Грим теперь вообще не замечал многого, что творилось вокруг него.
Он набросился на врагов, зажав в одной руке древний бронзовый меч, а в другой — голову демона. Ему казалось, что перед ним недотепы вроде Силви Обилада. Той ночью Шагот прекрасно видел в темноте. Весьма полезный навык.
Первых четырех похитителей, раненых и застигнутых врасплох, он уложил без труда. Но потом вернулся тот, который шел впереди, и Шагот узнал настоящую правду о Братстве Войны.
С такими противниками ему не приходилось сталкиваться с тех самых пор, когда они с Эрифом оттачивали свое мастерство друг на друге. Теперь Шагота кое-как спасало лишь ночное зрение.
Стурлангер только успевал уворачиваться, попутно ухитряясь наносить ответные удары. Заметив, что Родриго Колоньи пытается улизнуть, Шагот с размаху полоснул старика по бедру.
В конце концов троим самым искусным воинам все же удалось прижать его к стене. Один наседал посредине, другой — справа, и еще один, хоть и раненый, но тоже весьма умелый, атаковал слева, пытаясь прорваться через заслон, создаваемый головой демона. Все трое были опытными солдатами, и, если бы не младший брат, который как раз подкрадывался сзади, быть бы ему сегодня в руках у Похитительниц Павших.
Но даже вдвоем им пришлось нелегко. Шаготу нанесли несколько ран, и одна из них точно превратила бы его в калеку, если бы не помощь богов.
Свавару Старейшие послали меньше помощи, и ему досталось сильнее: рубленые раны на обеих руках и колотые на животе и груди, серьезные, но не смертельные, если быстро за них взяться.
Шагот наспех перевязал брата, убедился, что монахи мертвы, сгреб тела в кучу, подальше от глаз случайных ночных прохожих, а потом уселся плечом к плечу со Сваваром, чтобы благословение Небесной Крепости перешло и на Асгриммура.
Шагот Выродок был мерзейшим из людей, но младшего брата он по-настоящему любил.
Вскоре его начало клонить ко сну. Но спать сейчас нельзя: слишком много осталось дел.
— Братишка, сможешь сам дойти до дома?
Свавар что-то проворчал. Да, он сможет. Ради Шагота, благодаря Шаготу. Но только это, ни на что большее он не способен, как ни проси.
— Хорошо. Тогда вставай и иди.
— Мы перетащили наши пожитки в тайное место, — пробормотал Свавар.
— Точно! Я постоянно сплю, и голова моя не работает как надо. Иди туда и спрячься. А я закончу со всем этим.
— Грим…
— Иди. Сможешь прихватить с собой эту штуку?
— Что ты собираешься делать?
— Побеседую по душам с тем засранцем-священником. И получу наши деньги. Бери это и иди.
Шагот обнял брата на прощание, и тот поковылял прочь по незнакомым темным улицам к убежищу, в котором бывал до этого лишь единожды, унося с собой тридцатифунтовую голову и безмерно тяжелую боль.
Теперь из магических предметов у Шагота остался только бронзовый меч. Он резал человеческую плоть, словно нож масло, и с первым важным делом стурлангер справился минуты за три, а потом принялся методично избавлять мертвецов от отягощающей их наличности.
Братьев нельзя было назвать богачами, но монет они с собой таскали превеликое множество, и все разные. Бо́льшую часть из них Шагот никогда прежде не видел.
Не важно. Купцы-то их точно знают. И взвесят, ведь торгаши никому не доверяют, особенно людям известным и именитым.
Покончив с грабежом, андорежец взвалил на плечо мешок с головами и направился в сторону площади Мадур.
Мешок он наспех смастерил из рубахи самого рослого монаха.
Раны нестерпимо ныли. И еще Шагот очень беспокоился о брате и надеялся, что богам хватит ума сохранить Асгриммуру жизнь. Ведь без помощи Асгриммура все его старания обречены на неудачу.
Он вернулся на площадь. Недавняя резня уже привлекла внимание стражи, тела убрали, и теперь вокруг фонтана с фонарями и факелами в руках рыскали добропорядочные горожане в поисках наживы, сокрушаясь о том, что в старые добрые времена в Броте не случалось подобных безобразий и было кому присмотреть за порядком.
Такова уж человеческая природа.
Шагот отправился во дворец Бруглиони. Быть может, он успеет до того, как там узнают новости.
Для торговцев были открыты ворота, и никто их не охранял. Шагот быстро пересек пустынный дворик и прокрался к каморке отца Обилада. На стук открыли сразу же. В комнате ждали сам Обилад и еще какой-то мужчина.
— Разрази вас гром, почему вы так… — начал было незнакомец, но осекся, увидев, что Шагот пришел один. И что это Шагот. Так и застыл с открытым ртом. Отец Обилад тоже в изумлении таращил глаза.
Незнакомец быстро положил руку на рукоять своей рапиры, но тут же замер, увидев, как андорежец предостерегающе покачал головой.
— Старик, ты должен мне денег, — сказал стурлангер, доставая из мешка голову Родриго Колоньи.
— Пресвятой Аарон! Милосердный Келам! — Священник сделал рукой знак, каким обычно защищаются от сглаза и отгоняют Орудия Ночи. — Неужели же нужно было?..
— Ты поверил бы мне на слово? Мы как-никак в Броте. Спокойно, приятель, — предупредил Шагот второго мужчину, бледного как смерть, который начал пятиться к двери. — Не шевелись. Сегодня я в плохом настроении.
Он вытряхнул на пол содержимое мешка.
Святой отец и его спутник выругались, а потом в ужасе переглянулись.
— Это же Стротер Арно! — прошептал мужчина с мечом. — И Юнгер Триллинг! Самые высокопоставленные братья в Кастелле. Поверить не могу! Ты убил восьмерых братьев?
В мешке лежало восемь голов.
— Мне помог братишка.
— Восемь самых опытных воинов Братства — и вы двое. Что я натворил!..
Шагот решил, что перед ним сам Палудан Бруглиони.
— Нам пришлось их убить. Они пытались скрыться с Родриго.
— Что вы наделали! — проскулил едва слышно священник.
— С тех самых пор, как я сюда зашел, вы задаете себе один вопрос, — усмехнулся Шагот. — Ответ вам вряд ли понравится. Давайте устроимся поудобнее и подождем. Ты, как тебя? Дай-ка сюда свою зубочистку, ты же не станешь делать глупости? А то придется тебя прибить. Ты тут начальник? Главный Бруглиони? Не хочешь говорить? Ну и ладно. Садись вместе с этой старой вонючей бабой вон под тем фиговым деревом, чтоб я вас видел.
Шагот вытащил из ножен древний меч, который, казалось, излучал волны тьмы, и сразу же почувствовал прилив сил. Пока меч обнажен, он не заснет, не почувствует боли. Этим клинком стурлангер готов был поразить само время.
Предполагаемый Палудан зыркнул на старый меч с презрением, а вот у отца Обилада просто глаза вылезли на лоб. Он всхлипнул, а потом, заикаясь, принялся нараспев молить своего бога о защите от злокозненных Орудий Ночи.
Ждать новостей с площади Мадур пришлось долго — дольше, чем надеялся Шагот. Близился рассвет. Коварный сон подкрадывался все ближе, пытаясь одолеть волшебство древнего меча.
Неизвестно, чем бы закончилось противоборство стурлангера с дремотой, но тут во двор вбежал тощий коротышка с растрепанными волосами.
— Вот ты где, Палудан! — задыхаясь прокричал он. — Страшные вести! Страшные вести! Акато, Гилдо, Фалуда, Пигнус и остальные… Они мертвы! Все до единого! Их убили на площади Мадур! Вместе с телохранителями Родриго Колоньи.
Гонец был так перевозбужден, что продолжал кричать, пока наконец не поперхнулся, заметив Шагота и отрубленные головы.
— Силы небесные! — воскликнул он.
— Именно, — кивнул Шагот. Он чувствовал себя богом. Как все-таки заурядны эти южане. — Давай-ка — встань рядом с остальными.
— Милосердный Келам! — выдохнул коротышка, присмотревшись. — Это же Стротер Арно! Секретарь особого ведомства. Палудан, что здесь происходит?
Шагот догадался, что перед ним знаменитый умник Джервес Салюда, ходивший в дружках у Палудана Бруглиони с тех самых далеких времен, когда будущий глава клана сбегал по ночам из дворца и совершал налеты в компании банды сирот и оборванцев. Скорее всего, сплошные выдумки, но, может быть, этого Джервеса не зря считают умником.
— Держи руки так, чтоб я их видел, — велел Шагот. — А то голова твоя прибавится к этим восьми.
— Он одержим, — запричитал отец Обилад. — Не перечьте ему. Его невозможно победить. Этот древний меч… Его ковали еще в те дни, когда Тирания Ночи властвовала на земле безраздельно.
— Благодарю, — кивнул стурлангер. — Старый нытик говорит правду. И я к этой правде еще добавлю: те, кого вы послали убить меня и брата, облажались. Вместо нас они уложили телохранителей Родриго Колоньи. Потом появились эти восьмеро, поубивали всех, а старика Колоньи забрали с собой. Мы с братом отправились в погоню, помня о нашем уговоре с Бруглиони. Они сопротивлялись, пришлось поотрубать им головы. Думаю, мы заслужили небольшое поощрение сверх условленной суммы, ведь мы за вас отомстили.
Шагот носком сапога подтолкнул одну из голов к Палудану, но она перекатилась поближе к Джервесу Салюде.
— Что вы наделали? — простонал Палудан едва слышным голосом.
— Какой демон завладел твоей душой? — спросил отец Обилад. — Что за древний ужас ты вызвал сюда, в самое сердце церковных владений?
— Ты должен мне две сотни золотых дукатов, — оборвал его Шагот. — И еще награду за свершенную нами месть.
— Обилад, — велел Палудан Бриглиони, покоряясь воле Ночи, — принеси ему деньги. И чтобы без всяких глупостей, понял меня?
— Да, господин, — поклонился ему священник.
Шагот тоже понял.
— Превосходно! — воскликнул он. — Да, и поспеши, потому что, если я сейчас же не увижу денег, они умрут. Ну и без глупостей, разумеется.
Обилад засеменил прочь, а стурлангер пнул еще одну голову.
— Эти ваши братья, — сказал он, — совершенно точно знали о том, что должно было свершиться на площади Мадур. Откуда?
— Что вы наделали! — снова застонал Палудан.
«А я и вправду потряс Брот до самого основания», — подумал Шагот.
Никогда еще в жизни не чувствовал он такой власти над другими людьми, даже во время стурлангерских походов на берега Острова Восьмерых, когда столькие безвинно страдали по его милости.
— Я просто зарабатываю себе на жизнь, — сказал он. — И не желаю пасть жертвой местных интриг.
Вернулся отец Обилад с мешком денег, в котором было больше трех сотен золотых дукатов, украшенных профилями мертвых патриархов. На всякий случай Шагот проверил несколько монет.
— Хорошо. Надеюсь, господа, свой урок вы усвоили и впредь будете вести себя честнее. Иди-ка сюда, отец. — Он поманил старого священника пальцем, а потом прошептал ему прямо в ухо: — Эти ребята знают, что там случилось на самом деле, падре. Так что задирай юбки повыше — и наутек. — Он повернулся к остальным. — Всем спасибо. И давайте в следующий раз без всех этих ваших козней, идет?
Шагот успел покинуть резиденцию Бруглиони до того, как его одолел сон.
Благодаря покровительству Ночи он сумел добраться до убежища, где прятался Асгриммур.
Там сон наконец сковал его, и спал Шагот так долго, что Свавар уже начал всерьез опасаться, а проснется ли брат вообще.
