15
Ормьенден, Оунвидийская теснина, Племенца
Двигаться быстро принципат Донето не мог. Порою за день удавалось провести на ногах около часа. Минуло две недели, а отряд преодолел расстояние, какое обычно преодолевают за четыре дня. К счастью, никто им не препятствовал. Элс заметил, что здоровье и цвет лица Бронта улучшались по мере того, как они удалялись от Антье.
Снова оказавшись в Ормьендене в монастыре Денсайт, он окончательно пошел на поправку.
— Пайп, а у меня новости, — заявил в одно прекрасное утро Пинкус Горт.
— Что-нибудь интересное? А то каждый день одно и то же, надоело.
— Обрадовать тебя я вряд ли смогу.
— Тоска какая! Ладно, вываливай свои новости.
— Только что вернулся со своего наблюдательного поста Просто Джо. Говорит, сюда направляется отряд. Восемь или девять всадников. Он вроде как заметил среди них епископа Серифса.
— Н-да. А у господа нашего ничего себе чувство юмора, не находишь?
— Возможно, мейсаляне правы и победу на небесах одержал все-таки ворог.
— Хорошо, что наш принципат это не слышит. Велел бы тебя спалить живьем.
В последнее время Донето активно распространялся на подобные темы: да, церковь истекает кровью и он, Бронт Донето, готов прижечь ее раны каленым железом.
Горт относился к этой болтовне весьма скептически:
— Он красуется. А сам ни на грош не верит в эту чепуху. Мелет чушь и оправдывает все те безобразия, которые сам же и творит. Мол, для всякого непотребства у него найдутся серьезные причины.
— Ты, Пинкус, слишком строг к тому, кто платит тебе жалованье.
— А он мне платит не за то, чтоб я врал, а за то, чтоб задницу его прикрывал от вражьих мечей.
— Жалованье жалованьем, — пожал плечами Элс, — но вряд ли я сумею заставить себя так низко пасть, чтобы защищать Серифса. Вознамерься кто-нибудь перерезать ему глотку — с радостью одолжу кинжал и постою в сторонке.
Горт захихикал.
Епископ отправился прямиком в монастырь и не выходил оттуда несколько дней кряду. А с ним вместе и Оса Стил.
Вскоре прибыл гонец из Брота. Стало известно, что Грейд Дрокер благополучно добрался до Кастелла-доллас-Понтеллас.
— Бедное мое сердечко трепещет от радости, — объявил Пинкус Горт. — Мир может спокойно жить дальше. Старый калека не сыграл в ящик.
— Да, я тоже так подумал.
Но другие новости затмили известия о Дрокере: в Коннек вторглась крупная арнгендская армия. Она осадила Антье.
— Ничего хорошего у патриарха не выйдет, — заметил Элс. — Дважды на одну и ту же уловку эти люди не попадутся.
— А по мне — так пускай, — отозвался Горт. — Пусть арнгендцы отморозят себе задницы и поголодают под стенами. Так им и надо. А уж этому сукину сыну, Черному Адольфу, и подавно.
— Каждый день, Пинкус, ты открываешься мне с новой стороны. Постоянно обнаруживается еще кто-то, кого ты терпеть не можешь.
— Ты меня раскусил, — засмеялся Горт.
— Я что-то пропустил? — вмешался Бо Бьогна. — Чего вы ржете?
— Над жизнью потешаемся, — отозвался Элс. — Подумай сам, куда тебя занесло. А потом вспомни, где мечтал оказаться сейчас, скажем, лет двадцать назад.
— Пайп, — покачал головой Бо, — ты отличный парень, и, когда приключается какая-нибудь дрянь, на тебя можно положиться. Но что-то чересчур ты серьезен.
— А Бо раскусил тебя, — ухмыльнулся Пинкус.
— Во всем виновато проклятое воспитание, — ответил Элс.
Чистая правда, но подозрений она не вызывает.
Так они и бездельничали в монастыре, ожидая, пока выздоровеет принципат. Элс Тейдж про себя назвал это время моментом спокойствия. Ни разу в жизни еще не доводилось ему целый месяц почти ничего не делать.
А потом стали доходить обрывки новостей о приключившейся в Коннеке беде. Поначалу Элс думал, что новости сильно преувеличены, но через день в монастырь прискакал гонец из Брота с приказом от самого патриарха. Скоро должна собраться коллегия. Они решат, как церковь ответит на учиненную коннектенцами резню. Эти еретики не только плюнули в душу всем честным чалдарянам, но и перебили многочисленных членов влиятельных арнгендских семейств.
Бронт Донето собрал свой небольшой отряд.
— Мы еще не готовы к путешествию, но должны пуститься в путь. Безнаказанно разгуливают по земле Орудия Ночи. Меня призывает его святейшество. Как только коллегия примет решение, он доверит мне карающий меч правосудия.
Элс удивился. По словам гонца, Донето нужен был Безупречному для голосования в коллегии. Слишком часто ее члены перечили патриарху, путали его планы и напоминали, что даже гласу божьему на земле не все дозволено.
— Что-то такое Бронт услышал в этом послании, — сказал Элс Пинкусу, — прочитал между строк.
— Он видит то, что ему хочется видеть.
— Что будет, когда мы доставим его домой, Пайп? — поинтересовался Бо. — В смысле, с нами?
— Не знаю. Мне уже все равно. Главное — доберусь до Брота. Я ведь именно туда шел, когда наткнулся на вас.
Да, пришлось сделать на этом пути несколько неожиданных поворотов, но все к лучшему. Он столько нового узнал о западных нравах, затерялся среди здешних людей, а теперь снова направляется в центр паутины.
— Прекрасно, — кивнул Горт. — Я и сам шел в Брот, когда вдруг мечты о богатстве временно сбили меня с пути истинного.
— Ну что ж, — подытожил Элс, — пусть мечтам этим суждено будет сбыться в сердце Древней Империи.
Донето пустился в путь на следующий же день. К тому времени до монастыря дошли новые слухи, в красках расписывающие кровавую трагедию у Черной горы. Из войска арнгендцев мало кто уцелел. Погибло необычайно много знати и духовенства, а ведь они обычно остаются в живых даже после крупного поражения, и, даже если попадают в плен, их всегда выкупают.
Коннекские события потрясут весь мир и изменят будущее. Конечно же, после такого Безупречный забросит свои священные походы на восток и устремит все внимание на Коннек.
Бронт Донето чувствовал себя лучше, но передвигались они по-прежнему очень медленно. С того дня, как отряд покинул монастырь Денсайт, минула целая неделя, а они все еще шагали по Ормьендену.
Всем было немного не по себе: после наступления темноты без видимой на то причины заметно оживлялись создания Ночи, а значит, и созданиям дня следовало держать ушки на макушке.
Тихо ворча себе под нос, Элс шагал позади остальных рядом с Просто Джо и Чушкой. Последним тащился Бо Бьогна. Из них всех самым полезным членом отряда оказался именно мул.
Голос Пинкуса гремел где-то впереди: Горт шел в авангарде и то и дело выкрикивал предупреждения о притаившихся в тумане призраках.
Было холодно. Так мерзнуть Тейджу еще никогда не приходилось, даже в Дринджере. Из-за влажности ночь казалась еще более промозглой. Туман надежно скрывал притаившихся созданий темноты.
Просто Джо подкалывал Элса и утверждал, что тот совсем размяк на юге.
Ведь вымышленный Пайпер Хект был родом из краев, где зимой свирепствовали лютые морозы, а летом все ближе надвигались льды.
Элс не отвечал на подколки — он следил за епископом Серифсом и Осой и спрашивал себя, насколько же глубока его собственная вера и преданность отчизне. Вряд ли он сумел бы пройти то, через что пришлось пройти мальчишке.
Вполне возможно, Серифс сделался таким несносным из-за нашептываний юного Стила.
Погода все ухудшалась. Холодный плотный туман и не думал пропадать. Из-за него притуплялось внимание, копилась усталость. Местные жители относились к отряду недружелюбно, хоть и не лезли в драку. Да еще в полумгле неустанно копошились создания Ночи, их можно было почувствовать даже днем, они роились на самой границе видимости.
«Вот он — упадок больного разума», — думал Элс. Именно так он раньше и представлял себе запад.
В тумане мелькали тени, кто-то перешептывался.
Ормьенден оказался вовсе не лишенным волшебства краем, как утверждали многие.
Хотя так дело обстояло и во многих других местах. Просто кое-где Орудиям Ночи удавалось лучше спрятаться.
В голове колонны поднялся шум.
Спустя всего пару мгновений Элса окружили солдаты в незнакомой форме.
Значит, Орудия Ночи слетелись сюда, потому что какой-то волшебник хотел спрятать с их помощью свой отряд.
Сопротивляться было бесполезно.
Это понимали все, кроме Серифса, — он продолжал с тупым упрямством выкрикивать приказы и чего-то требовать от солдат, которые на него плевать хотели.
Епископа хорошенько поколотили, а когда он снова открыл рот, поколотили еще раз, и притом весьма охотно. Никто не помог ему подняться с земли. Какой-то сержант предупредил, что, если он отстанет от отряда, его убьют.
Элс сделал все возможное, чтобы его подчиненные не провоцировали неизвестных захватчиков. Ведь перебить пленных им ничего не стоило.
Тейдж помолился про себя и вверил богу свою судьбу.
— Горт, ты знаешь, кто эти люди?
— Солдаты императора. Браунскнехты из его личной гвардии. Может, явились из Вискесмента.
Ормьенден относили к Новой Бротской Империи, хотя входящие в него графства и владения зачастую подчинялись сеньору из другой страны. Вискесмент располагался в Ормьендене на самой границе с Коннеком, возле реки Дешар. Между тем жители Вискесмента говорили на коннектенском диалекте арнгендского, и все соседи считали, что город этот принадлежит Коннеку.
От того места, где отряд Элса попал в засаду, до Вискесмента было около девяноста миль.
Браунскнехты явно не собирались учинять зверств. У предводителя был строгий приказ не перегибать палку. Броту довольно будет и того, что в плен попал член коллегии.
— Но мы же явно не в Вискесмент едем, — удивился Элс. — Это в другой стороне.
— Пайп, не вешай нос, — хмыкнул Горт. — Глядишь, доведется с самим императором встретиться.
— Не понимаю я этого малого, — проворчал Бо Бьогна, — все-то у него с ног на голову, родился, видать, ногами вперед.
— В смысле? — не понял Элс, который все еще пытался уразуметь, почему же господь постоянно уводит его прочь от Брота.
— Пайп, ну сам подумай: когда все идет как надо, Горт только и делает, что брюзжит. Но стоит нам по уши вляпаться в дерьмо, он весь цветет, словно только из постели с девицей.
— Это потому, Бо, — важно ответствовал Пинкус, — что я сразу понимаю: с этим миром все в порядке. Мир макает Пинкуса Горта носом в дерьмо — обычная история. Я давно привык. Мне так спокойнее. Справлюсь. Макни меня в дерьмо и увидишь: я улыбнусь как ни в чем не бывало.
Мокрый туман по-прежнему висел над отрядом. Моросило. Элсу было не по себе безо всякой видимой причины. Его мучило какое-то предчувствие. Оно не имело отношения к непосредственным событиям, которые хотя и складывались не так плохо, как могли бы, но и не сулили ничего хорошего. Браунскнехты не трогали пленников и явно выделяли Бронта Донето. Было очевидно, что именно ради него они и появились здесь.
Нельзя отставать от принципата, иначе их могут и прикончить.
Хуже всего был все-таки туман. Элс постоянно чувствовал притаившихся там существ, теперь их стало еще больше, чем перед нападением.
Любопытно: браунскнехтов это тоже беспокоило.
В подобный день создания Ночи не ложатся спать и устраивают людям разные каверзы.
На западе было слишком спокойно, слишком мало волшебства. Главные здешние духи спали глубоким сном, закованные в холмы и реки.
В Святых Землях Кладези Ихрейна привлекали, а то и сами порождали Орудий Ночи. Там человек оказывался в меньшинстве.
— Пайп, да очнись ты! Что с тобой такое?
— Ой, это ты, Бо? Ничего — просто задумался. Не в самом дружелюбном месте мы очутились.
Горт бросил на него косой взгляд:
— Да не дергайся ты, не обращай на них внимания, и все будет хорошо. Нам, верно, предложат завербоваться к Ганзелю. Пайп, ты где все-таки служил?
Элс вздохнул. Снова забыл о западных привычках и вышел из роли. Ведь даже в Святых Землях арнгендцы вербовали солдат среди пленников. С руннами дела обстояли еще хуже: там для защиты границ нанимали целые племена туземцев.
— Пинкус, в северных землях все гораздо суровее. Там очень любят жертвовать пленников богам. Там бы нас сожгли, утопили или повесили. Или еще что похуже — смотря какого бога захотели бы умаслить.
— Умаслить?
— Да. Все молитвы и жертвы — лишь для того, чтобы боги отвлеклись и оставили людей в покое.
— Довольно примитивно.
— Так и есть. Но в Великих Болотах больше знаются с Орудиями Ночи, чем в этих непуганых краях.
— Выходит, ты струхнул малость, так?
Горт тоже знал о притаившихся в тумане созданиях.
В голове у Элса все смешалось. Какая-то бессмыслица. Или нет?
— Ты поймешь, — хмыкнул Горт. — Лет через сто. Это все политика, знаешь ли.
Тейджа и дома, в Аль-Кварне, политика ставила в тупик, хотя там было гораздо меньше действующих лиц, да и мотивы казались куда более очевидными.
Имперские солдаты были профессиональными военными и действовали невозмутимо, спокойно и эффективно. Служба есть служба. Придется кого-нибудь убить — убьют, бесстрастно и без сожаления. Горт прав. Если не выводить их из себя, они не станут зверствовать.
Днем дождь наконец прекратился. Показалось голубое небо.
Отряд свернул с основной дороги и шел теперь по узкой извилистой тропинке. Она уходила куда-то вверх и терялась среди высоких известняковых гор, чьи пики украшали ледяные шапки. Такого Элсу еще видеть не доводилось. Деревья и кустарники здесь были низкорослыми, а дорога походила на звериную тропу.
— Я знаю, куда нас занесло, — пробормотал Горт. — Это Оунвидийская теснина. Они решили срезать. Еще миль двадцать — и мы окажемся в Племенце.
Элс постарался припомнить все, что ему было известно о северной Фиральдии. Вполне вероятно, Пинкус прав. Но насчет двадцати миль он, пожалуй, загнул. Скорее, все сорок.
Епископ боялся высоты и при виде гор замешкался. Браунскнехты, не выказывая ни малейшего уважения к его сану, грубо подталкивали Серифса вперед. Сгущались сумерки.
— Когда будет привал? — гневно поинтересовался епископ.
— Мы бы его давно сделали, кабы вы не упирались и не задерживали нас своим нытьем, — отозвался один из солдат. — А коли вы продолжаете, придется идти еще три мили.
Серифс затопал ногами, заупрямился и заявил, что дальше не пойдет. Глава отряда сказал своим людям:
— Идите вперед. Пока еще светло. Я приведу его в чувство, а потом мы вас догоним.
— Для нашего поганца-епископа ничего хорошего это не предвещает, — прошептал Горт на ухо Элсу.
— Ага, — хмыкнул Тейдж, — сейчас его отшлепают по попке.
Элс заметил, что принципат о чем-то заспорил с главой отряда, но потом смолк, и на лице его появилась едва заметная довольная улыбка. Словно он нежданно-негаданно получил ответ на какую-то давнишнюю молитву.
Епископский мальчишка-блудник теперь, видно, останется при хозяине.
Когда отряд прошел еще около мили, Элс вдруг услышал донесшийся издалека вскрик, громкий и отрывистый. Может, орел охотится, а может, и нет.
Предводитель нагнал отряд, но Серифса с ним не было. Арманд бежал рядом с лошадью епископа, на лице его застыл мрачный испуг.
— Ничего себе! — тихо протянул Пинкус. — Этому хорьку удалось уцелеть.
— Такой где угодно уцелеет, — высказался Бо.
— Надо нам выставить своих часовых, — прошептал Горт, — и приготовиться на всякий случай. Слышь, Пайп, не думал я, что они так далеко зайдут. Этот старшой точно уверен, что Ганзель прикроет его, если что.
Утром бывший любовник епископа во всеуслышание рассказал, как Серифс сначала упорно отказывался идти в горы, а потом попытался сбежать. Лошадь его поскользнулась на льду и вместе с седоком рухнула в пропасть.
Имперские солдаты наперебой поддакивали, отмечая, что льды в Оунвидийской теснине не тают вот уже полвека, даже летом.
— Какой, однако, проныра! — кивнул Горт в сторону предводителя браунскнехтов, чье имя они так и не узнали. — Обставил все так, что объясняется за него мальчишка.
«Интересно, — подумал Элс. — Оса ведь назвался агентом императора. Может, тот решил, что Серифс ему больше не нужен?»
Завтрак был скудным. Поджидая в засаде, браунскнехты прикончили почти все свои припасы, а отряд принципата рассчитывал добраться днем до очередных церковных владений и захватил мало снеди.
— Что же будет, если мы к вечеру не объявимся в Доминаге? — спросил Элс.
— Пошлют кого-нибудь на поиски, не найдут — поднимут панику. Что с тобой? Ты весь трясешься.
— Замерз. Надеюсь, меня колотит от холода, а не от какой-нибудь заразы.
До сих пор ему везло. Единственной хворобой, которая беспокоила его на этом задании, пока была всего лишь морская болезнь на борту «Вивии Инфанти».
Оса Стил пересказал свою историю несколько раз всем желающим, а потом вернулся к пленникам. Элс сумел на ходу осторожно и незаметно перекинуться с ним словечком.
— Что там на самом деле произошло?
— Все случилось почти точно так, как я описал. Хотя, вероятно, лошади епископа кто-то помог. Нас было не трое у того обрыва, а больше. Те, кого нельзя увидеть, и сейчас среди нас. Ночь пристально следит за отрядом.
Оунвидийская теснина была дикой и безлюдной, а с тех пор, как лед начал наползать с самых высоких пиков, сюда и вовсе редко кто захаживал. Именно в такие места бегут создания Ночи под натиском цивилизации. На дороге через каждую сотню шагов стояли древние заговоренные вехи, но наложенные на них заклинания давно ослабли, да и изначально защиту они давали лишь небольшую.
Элса по-прежнему терзал холод. Он обрадовался, когда услышал, что скоро будет привал. Выполнив свою часть работы по устройству лагеря, ша-луг укутался в плащ и придвинулся поближе к костру, вокруг которого сидели пленники.
Ужин тоже получился небогатым.
Кто-то предложил сделать из Чушки гуляш, но Просто Джо весьма недружелюбно отнесся к этой идее.
— Хватит, — прервал разошедшихся спорщиков Элс. — Бо, ты у нас вроде в горах вырос.
Это была одна из тех баек, которую любил рассказывать о себе Бьогна.
— Может, спросишь наших конвоиров, не сходить ли вам вместе на ночную охоту, за козами? — Днем Тейдж не раз замечал диких коз на склонах гор. — Луна сегодня встанет рано.
— Не хотелось бы тебя разочаровывать, Пайп, — отозвался Бо, — но я скорее подохну с голоду, чем сунусь в темноту. К тому же, когда взойдет луна, начнется снегопад.
— Понятно. Да и козы те, наверное, жесткие и невкусные.
— Вот уж нет. Вполне лакомый кусочек. Но все равно — здесь скоро будет темно и холодно, как в сердце у шлюхи, а в этих краях после захода солнца от лагеря лучше не отходить ни на шаг.
— Ты прав.
Элс дотронулся до невидимого талисмана на запястье. Быть может, именно из-за него так плохо думается?
— Тогда проблей-ка козой, — может, какой незадачливый козел и заявится.
— Это уж вряд ли, Пайп.
Иногда Бо понимал шутки чересчур буквально.
Элс вгляделся в браунскнехтов. Эти ребята были поздоровее и покрупнее, а самое главное — намного лучше обучены, чем та разношерстная компания, вместе с которой они шли в Антье. Но точно так же ворчали, подшучивали друг над другом и брюзжали, сидя вокруг собственного костра. С их слов получалось, что в мире что-то явно неправильно устроено, ведь только тем, кто непомерно задирает нос, удается продвинуться по службе.
Элс снова зябко передернул плечами и подвинулся ближе к огню.
Тейджу редко снились сны, а если и снились, он их не запоминал. Но в ту ночь все получилось иначе.
Ему снилась беда. Большая беда, надвигающаяся из темной ледяной мглы. Орудия Ночи уже давно следили за Оунвидийской тесниной, и теперь здесь проснулось нечто древнее. Внимание этого чудовища было приковано к лагерю браунскнехтов.
Элс проснулся. Запястье болело. Амулет жег его огнем. Сам Тейдж трясся от холода. В лагере спали абсолютно все, включая их собственного часового и часовых имперцев. Костры едва теплились. Вкопанные в землю вокруг стоянки защитные шесты покосились, а некоторые и вовсе попадали.
Даже Чушка всхрапывал во сне.
Плохо. Очень плохо.
Не обращая внимания на боль в руке, Элс пополз по запорошенной снегом земле к принципату Донето. Ничего лучше ему в голову не пришло. Только Бронт мог хоть как-то защитить их от близившейся беды. Все в точности как в ту ночь в лесу Эсфири возле Кладезей Ихрейна. Только теперь у Элса нет ни фальконета, ни сундука с серебром, ни плана действий.
Донето не просыпался. Элс тряс его изо всех сил. Запястье болело все пуще. Принципат стонал во сне, но глаз не открывал. Теперь ша-луг чувствовал еще чье-то присутствие, быть может даже более ужасное, чем близившаяся темнота.
Он изо всех сил щипал Донето за чувствительные места, но без толку. В конце концов Тейдж надавил между указательным и средним пальцами левой руки Бронта.
Тот вскочил. Сон мгновенно слетел с него, и принципат тут же почувствовал неладное.
— Отойди, — скомандовал он.
Элс отполз подальше, нашел небольшой сугроб и растер снегом запястье. Потом обхватил себя руками, пытаясь унять боль. Боль стала сутью его существа. Постепенно она затихала. Разум возвращался к нему.
По-прежнему прижимая руку к груди, Элс встал на колени и оглянулся по сторонам. В лагере почти ничего не изменилось. Снег валил густыми хлопьями. Донето, пошатываясь, стоял на четвереньках. Его выворачивало, словно после непомерно большого кувшина дешевого вина.
Ощущение нависшей угрозы отступало. Неохотно. Будто кто-то страшно разгневался из-за того, что ему помешали. А еще где-то вдалеке слабо ощущалось чье-то мрачное злорадство.
Как это часто случается во время встречи с силами Ночи, ничего и никого не было видно.
Предводитель браунскнехтов проснулся первым и сразу же увидел, что часовые спят, защитные шесты повалены, а Донето и Элс едва живы. Нетвердо держась на ногах, он отправился расталкивать остальных.
Ощущение незримого присутствия вокруг лагеря становилось все слабее.
— Что случилось с нашими оберегами? — едва слышно бормотал предводитель. — Тут не должно было быть ничего такого. Только не в этих краях.
Солдатам и пленникам, как выяснилось, приснился один и тот же сон — жуткая надвигающаяся угроза, только в отличие от Элса они чувствовали еще и обреченность.
— Но ты проснулся, — сказал Пинкус Горт, который тоже нетвердо держался на ногах.
Стараясь сохранить остатки достоинства, Бронт оперся о подставленное плечо Просто Джо и сказал:
— Хект, ты действительно проснулся. И очень вовремя. Как тебе это удалось?
— Не знаю. Живот болел. Наверное, в этом все дело. Так вдруг скрутило — сил нет… А потом инстинкт сработал. Когда проснулся, понял: приближается какое-то колдовство, а что делать — не знал. Поэтому разбудил вас. Как вам удалось его прогнать?
— Молитвой. — Донето произнес это таким тоном, что было понятно: он и не рассчитывал, что ему поверят.
Все знали, что Бронт состоит в коллегии. А ее члены зачастую были могущественными волшебниками.
— Принципат, — вмешался в разговор предводитель отряда, — объясните, что здесь произошло?
— Пробудилось нечто, спавшее от начала времен. Его, наверное, погрузили в сон еще до основания Древней Империи. Но почему оно вдруг проснулось именно сегодня? Может, его кто-то нарочно пробудил? Из-за нас? Что в нас такого особенного? Или в вас?
— Хороший вопрос.
Элс прижал ноющую руку к груди и скривился. Не хватало еще стать участником расследования. Если им займутся всерьез, то обнаружат талисман. Он не стал рассказывать им о второй злорадной сущности, которую почувствовал.
— Может, дело в епископе? — предположил Горт.
— Что? — воскликнули хором сразу несколько человек.
— Ну, я подумал: может, это страшилище было древним богом — из тех, кому приносили человеческие жертвы. Когда епископ убился, была уже почти ночь. Наверное, потому существо и пробудилось.
— Неплохая версия, но, как и все остальные, мы не можем ее проверить, — кивнул Донето. — Давайте лучше соберемся с силами, а гадать будем потом. Хект, с тобой все в порядке?
— Я пустил газы, теперь меньше болит.
— Полюбуйтесь-ка, наш сын болот пустил газы, — фыркнул Пинкус. — Остальные-то обычно просто пердят.
Хотя все в отряде и мечтали поскорее покинуть злосчастное место, со стоянки удалось сняться лишь в полдень.
Нужно было прийти в себя. Из Элса словно выкачали всю энергию и силу воли в придачу.
Прошлой ночью они столкнулись не просто со злобным духом или коварной тенью — то создание своей жуткой мощью могло сравниться разве что с чудищем из леса Эсфири.
Уже близилась ночь, когда они выбрались из Оунвидийской теснины. Пленники и их конвоиры теперь гораздо теплее относились друг к другу, хотя, как заметил Горт, никто ни на ком жениться пока не собирался.
На северо-востоке от теснины, в деревеньке под названием Тампас, располагалась небольшая сторожевая башня, где нес дозор маленький отряд. Путников встретили около дюжины солдат.
Предводитель браунскнехтов тут же исчез. Профессионал до мозга костей — наплевал на собственные нужды и отправился строчить отчет для начальства.
Остальные с радостью набросились на еду. После ужина Донето позвал:
— Хект! Горт! Сюда.
Втроем они отошли в сторонку.
— Прошлой ночью, — начал принципат, — случилось нечто удивительное. Создание, которое называют богоном, явилось по нашу душу, и спасла нас лишь удача или провидение божье. Важно одно: Орудия Ночи так боятся одного патриаршего принципата, что готовы пробудить даже древнюю мощь. В наши дни такого еще не случалось. Я весьма удивлен, что подобное создание встретилось мне наяву, а не в Писании.
Элс обрадовался. Пускай Донето думает, что все случилось исключительно из-за него. Хотя, вполне возможно, так оно и было.
— А вы уверены, — спросил он, — что Ночь сама сподвиглась на такое?
— Ты о чем, Хект?
— Не враг-волшебник ли пробудил это создание?
— Возможно, — после некоторого раздумья кивнул Бронт. — Но я не понимаю, как это было сделано. Не знаю ни одного мага, кому хватило бы сил на такое.
— Может, вы насолили кому-то из богов? — предположил Пинкус.
Принципат помрачнел. Он ведь как-никак был служителем церкви, а церковь признавала лишь одного бога.
— Прошу прощения, — поправился Горт, — кому-то из демонов.
— Хитрый Пинкус, — пробормотал Элс.
Его собственные единоверцы исповедовали тот же самый постулат: есть только один бог, всемогущий и истинный, а остальные — не боги, а лишь демоны, предавшиеся ворогу.
Донето чуть просветлел:
— Может, ты и прав, Горт. Мы уже стали свидетелями немыслимого, так что, пожалуй, не стоит отбрасывать и такую возможность.
— «Лишь разумом открытым можно узреть единственную дорогу, ведущую из тьмы в безопасное грядущее».
— Ну да. Детская истина.
Элс не смог сдержать удивления.
— Это из Келама, — пояснил Горт, — «Письма тосканам».
— Боюсь, не читал.
— А их обычно только в семинарии и читают.
Теперь Элс запутался окончательно.
— Полагаю, — усмехнулся принципат, — у брата нашего Хекта мало было возможностей в его родных болотах приобщиться к мудрости.
Элс ухватился за эту соломинку:
— Моя семья никогда не отличалась особой набожностью. Так что наизусть я ничего не помню.
— Не важно, — махнул рукой Бронт. — Важно спасение и дела господа нашего.
— Как это?
— Господь воззвал ко мне, но сначала я ничего не понял. В Коннек я явился охваченный спесью. Даже неудавшееся покушение не наставило меня на путь истинный, но господь терпелив. Он послал вас, вывел меня из Коннека и охранил в Оунвидийской теснине. Теперь я готов услышать его и выполнить возложенное на меня. Ладно-ладно, я и не рассчитывал, что вас тоже осенит откровение. Но хочу обсудить наше положение.
— А положение таково, — подхватил Горт, — что мы остались без работы. Здесь мы вас защитить не сможем. Вот бросят вас в подземелье, зачем вам тогда охранники? А если и не бросят, вы не сможете нам платить.
— Все возможно. Но Йоханнес вряд ли зайдет так далеко. Он посадит меня под замок, пока Безупречный не выполнит его требований. Дело решится тихо. Тогда я снова отправлюсь в Брот, и мне понадобится охрана.
Элс внимательно посмотрел на Донето. Он не застал того принципата, который явился очищать Коннек от ереси, зато много слышал о нем от уцелевших телохранителей. Нет, люди не могут изменить свою суть, они лишь притворяются из тактических соображений.
— Я всего лишь хочу сказать, что вы нужны мне, несмотря на грядущую задержку.
Элс довольно крякнул. Какая удача — телохранитель члена коллегии!
— Хорошо, я останусь с вами.
Донето кивнул.
— Посмотрим, в каких условиях будет держать нас император. Быть может, вы и получите свое жалованье.
Племенца считалась одним из самых богатых городов во всей Фиральдии. Формально это была республика, независимый город-государство, на деле же, как и большинство других городов Фиральдии, ею правило несколько кланов. Однако здесь их власть распространялась не так далеко, как в прочих местах, потому что в здешних водах водилась более крупная рыба.
Предки Граальского императора происходили из дома Транцелла: именно первенцы дома Транцелла становились графами Племенцы, хотя само семейство уже не имело в округе большого влияния. Сам Йоханнес был мелким дворянином, пока курфюрсты не избрали его императором. Такой кандидат всех устраивал — легко управлять и так же легко в случае чего отстранить от дел. Но у Ганзеля обнаружился сильный характер, он был тверд в своих убеждениях и умел убеждать других. Алчность патриархов росла, и на этом фоне Йоханнес смотрелся особенно выгодно и привлекал на свою сторону фиральдийских дворян, которые желали освободиться из церковной хватки.
Император на неопределенный срок остановился во дворце Диммель вместе с сыном и двумя дочерьми. Во дворце этом вот уже несколько веков находилось родовое гнездо графов Транцелла.
Этот факт только подчеркивал интерес Ганзеля к Фиральдии. Захватнический интерес, как сказали бы имперские враги. Хотя сам император утверждал, что явился в Племенцу лишь для того, чтобы вывести в свет дочерей — показать им город, в котором есть чему поучиться и на что посмотреть, в отличие от скучных полей Кретьена.
Из-за своего происхождения дочери Ганзеля представляли немалый интерес, но пока еще не были сосватаны. Нежелание Йоханнеса поощрять потенциальных ухажеров волновало курфюрстов, некоторые из которых втайне надеялись стать его преемниками.
Если император и потерпел бы зятьев, то лишь таких, которые принесли бы ему деньги и новых солдат, а самое главное, помогли бы в неутихающей борьбе с патриархом. Но из дворян, обладавших достаточными средствами и положением, мало кто разделял его ненависть к Броту. К тому же любой претендент становился императорским наследником, ведь единственный сын Ганзеля Лотарь был весьма болезненным ребенком.
Сестры и няньки Лотаря денно и нощно пеклись о нем. Все боялись, что он вряд ли доживет до того момента, когда нужно будет принять у отца корону.
Сам Йоханнес любил единственного сына безмерно, но не мог не видеть, какие у мальчика перспективы.
Все это Элсу рассказал Донето по дороге в Племенцу.
— Пайп, — пробурчал Пинкус Горт, — а мы что — правда не бросим этого проныру?
— Я и сам при случае становлюсь пронырой, — усмехнулся Тейдж. — Думаю перехитрить его и выторговать кое-что еще.
— Не забудь, — тоже с усмешкой кивнул Горт, — ты теперь не один.
— В каком смысле?
— Куда бы ты ни отправился, Бо, Джо и Чушка отправятся следом. А почему — они и сами не знают. Такой уж ты парень. Чушка-то отличный солдат, чего об остальных не скажешь…
Да, Чушка действительно был отличным солдатом: делал даже больше того, чего от него ждали, и, в отличие от Бо и Джо, никогда не жаловался. Ему всего и надо было — идти следом за Джо.
Элс представил, как хитроумные интриганы вроде эр-Рашаля аль-Дулкварнена пытаются вывести породу воинов столь же бесстрастных и покорных, как этот мул.
Такими ли были ша-луг — идеальные ша-луг, не такие, как Элс Тейдж, наделенный прискорбной привычкой думать?
— Пинкус, у меня отличное предложение. Давай-ка пока перестанем ломать голову и постараемся выбраться живыми из этой переделки.
— Да все будет путем, Пайп! Мы сейчас в таком дерьме, что хуже уж точно некуда. Так что выберемся как-нибудь, поверь мне на слово. Кто-кто, а Пинкус Горт знает, что говорит.
