Глава двадцать девятая

Это называлось баллонированием – способ, которым пауки заселяли новые пространства.

На втором этаже, у открытого окна в кабинете Воланда паук, содрогаясь, принимал новое обличье, его конечности и сегменты разворачивались, занимая собой бо`льшую часть скромной, освещенной свечами комнаты. Он следил за своей тенью на стене, которая раздувалась, становясь вдвое, втрое больше обычного.

Он раздавался в ширину и в высоту.

В его подбрюшье четыре железы вырабатывали толстый шелк, нужный сейчас. Он умел вырабатывать шелк ртом – странный генетический сбой, непонятно как произошедший, – однако самый прочный шелк выходил у него из-под низа. Как только секрет начал твердеть, паук подхватил его лапами и стал вытягивать наружу, сначала расплющивая и утончая ткань, а потом сворачивая ее в шар. Подтащив шелковую массу к окну, паук перебросил ее через подоконник и, удерживая за один край, долго манипулировал ею так, чтобы она, поймав ветер, надулась и превратилась в шар в пять раз больше его самого, который поднял его в небо над Виллиреном и понес.

Шар защищал паука от укусов ледяного ветра, он путешествовал с комфортом. Хотя небо было ясное, обе луны скрылись в тени планеты, так что паук пользовался еще и преимуществом невидимости. Натягивая шелковистые стропы, он направлял шар то в одну, то в другую сторону, насколько позволяли окружавшие его переменчивые воздушные течения и его собственные желания. Несмотря на поздний час, в городе, как обычно, кипела жизнь, так что пауку приходилось выбирать маршрут с оглядкой, по возможности скрывая свой полет за высокими крышами домов, что было отнюдь не просто, особенно в южном Виллирене. С высоты передвижения множество людей внизу воспринималось им как едва заметные вибрации, микроскопические изменения в сотнях индивидуальных микроклиматов.

Паук пролетел вдоль границы между Скархаузом и Альтингом, оставив позади цитадель. Зная, что там собрались лучшие солдаты империи, он не рисковал попасться на глаза опытному лучнику, который в один миг пробьет его шар своей стрелой, и он окажется в самой гуще вооруженного люда. Внизу поплыл Шантиз, район позади старой гавани порта Ностальжи, где жили в основном ушедшие на пенсию докеры и шахтеры. Та сторона, что ближе к берегу, обычно была тише других, и паук, пользуясь парой лап, стал тянуть за шелковые нити так, чтобы объем шара уменьшился.

Опускаясь на небольшую плоскую крышу, шар завалился набок, сдутый, как высосанный досуха труп. Придется его надуть, прежде чем пускаться в обратный путь, а пока паук, проворно переставляя лапы, подбежал к краю крыши и стал глядеть оттуда вниз, на движущихся по улице людей.

Наблюдая. Выжидая.

Воланду нужно было хорошее мясо в количестве, достаточном, чтобы еще некоторое время кормить хотя бы несколько семей, еще некоторое время сдерживать рост цен. Мораль тут ни при чем – Воланд ведь интеллектуал, – просто они служат большему благу. На него можно положиться, ведь это он создал своего конструкта-арахнида, вложив в него такие способности и таланты, которым сам мог только удивляться.

Наконец-то: несколько человек в военной форме, каждый с бутылкой под мышкой, шли, пошатываясь, по безлюдному проулку, то пропадая в тени какого-нибудь строения, то снова выходя на свет фонарей, смеясь и явно позабыв обо всем.

Паук дождался, когда проедет фиакр, выплюнул нить тонкого шелка для быстрого спуска на мощенную булыжником улицу. Внизу он с новой точки обзора рассмотрел людей, которые двигались от него прочь по коридору между высокими безликими домами, уходившему, казалось, в бесконечность. Трилобит перебежал ему дорогу; высокий, почти до середины его лапы ростом, он ощупывал антеннами воздух, потом, уловив его присутствие, издал пронзительный писк. Паук наступил ему на спину и давил своей заканчивавшейся крючком конечностью на панцирь до тех пор, пока тот не лопнул с глуховатым треском.

Один из солдат услышал треск, оглянулся, увидел его, вскрикнул и выхватил свой меч. Остальные тут же последовали его примеру. И начали плотным строем надвигаться на паука. Потом трое замерли на месте, а один двинулся вперед. Паук плюнул ему в лицо шелком и, пока человек, вскинув руки, пытался освободиться, добавил еще паутины и замотал его в кокон, сбив одной лапой с ног. Оттолкнувшись шестью лапами от тротуара, он взмыл в воздух над остальными тремя и сшиб их на землю, а когда они упали, выронив оружие, встал над ними. Словно кровь из открытой раны, паутина потекла на их искаженные болью лица и текла до тех пор, пока их резкие рывки не сменились беспомощным подрагиванием. Потом стихло и оно.

Так просто и так быстро.

Он поднял и прислонил к стене сначала первую жертву, потом выстроил их все и некоторое время просто глядел на них, ничего не предпринимая и дожидаясь какого-нибудь движения.

Движения не было.

Когда он занялся их транспортировкой, перетащив по одному за угол, в переулке показался еще один человек в такой же форме. Паук яростно набросился на новенького и разорвал его пополам, от плеча до пояса. Кровь хлынула на мостовую, и пауку пришлось срочно прятать свою добычу подальше, за кучу мусора.

По одному подняв тела на крышу, паук занялся проблемой добавочного веса. Некоторое время ушло на подготовку новых шаров, которые он затем связал вместе, отчего они стали похожи на ленту гигантской лягушачьей икры.

На Виллирен спустилась глубокая ночь. Облака все быстрее неслись по небу, затмевая свет звезд. Прилив лизал стенки гавани в порту Ностальжи. Редкие снежинки, искрясь, падали с небес, создавая странно умиротворенное настроение.

Поднявшись в воздух, паук почувствовал, как в одном из проулков под ним какой-то гибрид человека в черном плаще стоит, согнувшись над канавой, и блюет, борясь с немым криком, застывшим у него на губах. Но у него уже не было времени выяснять, что бы это значило.

Бринд поддал меч ногой, и оружие загрохотало по мостовой мимо Нелума. Лейтенант, вздрогнув, поглядел на командующего, но Бринду в данный момент было все равно. Разрыв между ними и так становился все заметнее, стена непонимания, выстроенная из постыдных секретов и подозрений, росла.

В данный момент Бринда куда больше занимало то, что творилось по ночам на улицах Виллирена. День был безнадежно испорчен. Рассвет еще не наступил, горизонт на востоке был темен, как ночью, а его уже вызвали сюда – посмотреть, что осталось от еще одной группы его исчезнувших солдат. О том, что это солдаты империи, а не кто-то иной, свидетельствовали брошенные клинки с характерными рунами.

О происшествии сообщил краснолицый старик, закутанный в несколько слоев вонючих лохмотьев и казавшийся одержимым.

– Тут, прямо туточки, ага, – бормотал он, непрерывно потирая руки. – Сначала я спал в мусорной куче – отбросы гниют, в них тепло, хорошо, – потом вдруг слышу – орут. Ну, я вскочил и… вижу – этот, вон там… я чуть наутек не пустился. – Тут он протянул руку и указал на худощавого мужчину – тот стоял, привалившись к стене, и, подняв ворот, курил самокрутку, из которой поднимались вверх кольца дыма, – вид у него был вполне цивилизованный, даже культурный.

– Это он сделал? – рявкнул Бринд.

– Ха! Кабы он! Нет, да только он может за меня поручиться.

Бринд бросил взгляд на Нелума, и они оба двинулись к незнакомцу.

– Имя у тебя есть? – обратился к нему Бринд.

Незнакомец, весь в черном, слегка пахнущий мускусом, глядел на Бринда с безразличием представителя другого биологического вида. Его бледное, смутно знакомое лицо имело нездоровый вид, в манерах сквозило возбуждение.

– Даннан, – ответил он.

Услышав его имя, Бринд внезапно вспомнил, кто он, и расслабился.

– Ты – вожак банды, так? Не узнал, прошу прощения. Может, расскажешь, что тут за чертовщина приключилась?

– Паук, – сообщил Даннан и стал свистящим шепотом описывать виденную им тварь. Нет, все же этот человек отличался от того самоуверенного и даже фатоватого вожака банды, который сидел с ним за одним столом некоторое время тому назад. Похоже, с тех пор на него напала какая-то хворь. – Вдвое выше человеческого роста, по крайней мере.

Бринд не поверил своим ушам.

– А ты здесь как оказался – по делам банды?

– Просто прогуливался ночью. Чувствовал, что-то должно случиться, вот и все. Со мной такое бывает иногда.

– И что же, ты просто пришел сюда, посмотреть представление? Не понимаю почему.

Улыбаясь нехорошей улыбкой, бандит кивнул:

– Я всегда чувствую смерть, но поделать ничего не могу. – И он указал рукой на угол, где его рвало.

Старик, на всякий случай держась подальше от Даннана, все же встрял в разговор.

– Это же банХи, про него говорят, он любит смерть. У вас в Виллджамуре ведь есть бабы-вещуньи, так? Ну и он такой же, только он мужик.

Бринд видел немало странного на улицах Виллджамура, но в родном городе всегда было проще понять, где правда, а где дикие россказни.

Здесь он не знал, чему верить.

Наконец прибыл следователь-румель, в шляпе, надвинутой на глаза. Сжимая в руке надкушенную булочку, он пробубнил с набитым ртом:

– Получил ваше проклятое сообщение. Вы хоть знаете, который час?

– Еще четверо, – объявил Бринд. Сообщение было отправлено следователю Бор знает когда, однако тот успел остановиться перед булочной, чтобы еще больше набить свой и без того толстый живот. – Четверо солдат пропали сегодня ночью, а эти двое – свидетели.

Обмен информацией продолжался до тех пор, пока Джерид не вошел в курс дела. Потом он оглядел место преступления, отметив мертвого трилобита, брошенные мечи и их точное расположение. Время от времени он кивал так, словно то, что он видел, отвечало каким-то его соображениям. Потом достал из-за голенища сапога нож и отскоблил им кусочек чего-то, приставшего к булыжнику мостовой. Возвращаясь, он бормотал:

– Паук, значит?

Похоже, румель вдруг сильно занервничал.

– Так они говорят, – подтвердил Бринд. – Хотя я сомневаюсь в том, чтобы существо подобных размеров могло оставаться незамеченным в таком людном городе, как Виллирен. Кто-нибудь должен был рано или поздно что-нибудь увидеть.

– Напрасно вы так уверены. Тот, кто не хочет быть увиденным, всегда найдет способ спрятаться. – И Джерид протянул ему свой нож, с которого свисала какая-то волокнистая субстанция.

Бринд был поражен.

– Это подтверждает слова свидетелей.

– Вот именно, – согласился Джерид. – И мне уже случалось видеть такие нити, свисающие с карнизов и крыш. Я все гадал, откуда они могли взяться, и вот теперь два свидетеля говорят о гигантском… арахниде…

– Какой еще арагниде, слышь! – запротестовал старик. – Монстр, я тебе говорю, чудовище!

– Точно, будь я проклят! – буркнул самозваный банХи. И как-то по-женски затянулся самокруткой, отчего сделался похож на андрогина.

– Бор с ним, с его размером, – нервно продолжал Джерид. – По крайней мере, теперь нам есть за что зацепиться.

– Пожалуйста, поделитесь с нами своими соображениями, господин следователь, – насмешливо попросил его Бринд.

– Расследование – не точная наука. – Джерид вытер со лба пот. – Бывает, к вечеру понимаешь, что ничего не достиг, потому что весь день ловил свой собственный хвост – если, конечно, он у тебя есть. Возможно, что сегодня как раз такой день. Но эту штуку я вижу уже не в первый раз, и вот что я вам скажу: в природе таких не бывает. И если эти типы говорят, что какой-то громадный паук отлавливает ваших парней, то я склонен им верить. – Он умолк и скорчил гримасу. – Взять хоть этого банХи – я таких немало повидал в Виллджамуре, только женщин. Стоит попривыкнуть к их странностям, и понимаешь, что ничего дурного в них нет, так что на его слова можно положиться.

– О, как я вам благодарен, – пропищал, ломаясь, банХи, живо напомнив Бринду Кима, мужчину, которого он знал в Виллджамуре.

– И что вы предлагаете? – спросил Нелум. – За что нам зацепиться? Должен сказать, очень жаль, что этот паук не на нашей стороне. Мне доводилось читать, что в прежние времена паутину использовали для лечения ран, полученных в бою. Это инертное вещество, не вызывающее аллергических реакций.

– Я вам вот что скажу, – вмешался Джерид, – если бы ваш раненый только взглянул на то чудище, что производит эту дрянь, – и он взмахнул ножом, с лезвия которого свисали липкие нити, – он бы от страха умер. Я бы точно умер…

Нелум стоял на своем:

– И все же если этим можно спасать жизни…

– В данный момент этим ничего спасти нельзя, – перебил его Бринд, – наоборот, этот паук таскает с улиц наших людей, здоровых обученных солдат, нужных нам в бою.

– Но основной вопрос в том, почему он это делает? – заметил Нелум.

– Вот именно, – согласился Джерид. – Нам бы таких, как вы, в инквизицию, да побольше. Действительно, почему эта непомерно разросшаяся особь таскает с улиц именно солдат? Как по-вашему, она может иметь какое-то отношение к готовящемуся вторжению пришельцев?

– Понятия не имею. – Бринд, в который уже раз за последние дни, пришел к выводу, что ровно ничего не знает о том, с чем ему приходится иметь дело. – Может быть, и так, ведь мы, по правде говоря, ничего не можем сказать о них с уверенностью. Однако пропадают не только солдаты, гражданские тоже.

– Факт, о котором нам не следует забывать, – согласился Джерид. – То есть мы имеем дело не со специфической охотой на военных. К тому же вы регулярно высылаете на улицы патрули, и никто из них пока ничего особенного не заметил, так?

Никто из его людей, патрулировавших город, ни о чем таком не докладывал. Может, боялись, что их сочтут сумасшедшими? Бринд огорченно покачал головой.

– Ну, значит, мы имеем дело с дьявольски хитрым убийцей, и он пока на свободе, – проворчал Джерид.

Город постепенно просыпался, на улицах появились первые прохожие, загремели по направлению к ирену груженые телеги, фиакры повезли по улицам пассажиров. Проходившие мимо люди в масках разглядывали их маленькую группу с комическим выражением фальшивого лица.

Следователь-румель вошел в боковую улочку и принялся прохаживаться по ней туда и сюда.

Пять минут спустя Бринд услышал крик: румель звал командующего.

Ночные гвардейцы бросились к нему узнать, в чем дело. Джерид сидел на корточках рядом с кучей мусора у стены какого-то дома.

Перед ним в луже остывшей крови лежал изуродованный труп. Крысы и трилобиты уже потрудились над ним, однако было ясно: смерть наступила оттого, что кто-то чудовищным ударом рассек его от плеча до пояса пополам. Бринд увидел клочья драгунской формы, этого было достаточно.

Доктор Махаон был куда приятнее доктора Тарра, хоронившегося от людей в одном из темных закоулков Виллджамура. Джерид и видел-то его всего раз-другой, но утомился выслушивать его рассуждения о смерти. Зато доктор Махаон, похоже, прямо-таки радовался новому делу. Следователь мгновенно проникся симпатией к этому сорокалетнему человеку с румяными щеками и животом, рядом с которым брюшко самого Джерида выглядело накачанным прессом.

– Какие экзотические ранения! – ворковал доктор Махаон над трупом. – До чего жестокая смерть досталась этому бедняге.

Кабинет доктора Махаона располагался в Старом квартале, подальше от разных бистро, чтобы не отвлекали от работы. Окно выходило на запад, из него открывался прекрасный вид на Ониксовы Крыла. Из-за множества цветных фонарей и факелов, горевших в комнате, света в ней было больше чем достаточно. Схемы и диаграммы покрывали стены, полки ломились от множества пузырьков. На подносе лежали резцы, энтеротомы, пилы и ножи, а в центре комнаты располагался стол с телом жертвы. Над ним горела лампа.

Махаон уже проверил суставы трупа и описал все царапины и повреждения кожи. Пояснив, что теперь ищет кровоподтеки, он черкнул что-то в блокноте, лежавшем по левую руку от него.

– Я убежден, что его убили, – сказал ему Джерид, которому не терпелось услышать от доктора конкретные детали, а не лирические излияния о характере нанесенных ран.

Махаон открыл небольшую банку и насыпал на белую тарелку немного синего порошка. Потом взял кровь из большой вены и разбрызгал ее по порошку, не переставая бормотать себе под нос.

– И вы абсолютно правы, следователь Джерид. Абсолютно. Хотя за все годы своей медицинской практики я не припомню ранений такого рода.

Джерид ждал, что Махаон продолжит вскрытие, не обращая внимания на его присутствие.

– Доктор, вы можете назвать причину смерти? – снова спросил его Джерид.

– Я бы предположил… судя по повреждению торса, широте первичного удара, обнажившего внутренние органы так, как мы видим… и принимая во внимание работу грызунов и трилобитов… его убийцей был не человек. И не румель. Такого ни мечом, ни топором не сделаешь.

– Так что же, по-вашему, это был монстр? – спросил Джерид саркастически.

– Более точной догадки я предложить не в силах! – воскликнул Махаон.

«Хреново», – ругнулся про себя Джерид. Не везло ему с преступниками в последнее время.

– Можете предложить что-нибудь, с чем можно работать? Какие-нибудь приметы этого хищника?

Махаон обошел тело кругом, наклоняясь то тут, то там, подмечая какие-то маленькие детали, не говоря ничего путного, только невнятно бормоча. Джерид начинал терять терпение.

– Ясно, что это сделало какое-то животное. Однако не зубами, по крайней мере я так не думаю. Тут нет никаких следов укуса. Линия рассечения направлена сверху вниз, что, судя по распределению разрывов тканей, указывает на крупное животное, нанесшее удар сверху. Я бы предположил, что оно было намного выше человека. Или румеля. – Он указал на громадную рубленую рану на грудной клетке и вдавленные внутрь кости. – К тому же края раны слишком рваные для холодного оружия, хотя это только предположение, я не уверен. Культистские реликвии тоже обычно не наносят такие раны, хотя иные из них так сложны, что наверняка опять-таки не скажешь. В общем, я бы рискнул заявить, что эти ранения нанесены созданием, неизвестным человеку. До меня доходили слухи о новой расе, напавшей на соседний остров. Может, и мы имеем дело с чем-то в этом роде, как вы думаете, следователь?

Джерид слышал, что командующий говорил про окунов, но те были лишь немного выше среднего человеческого роста. Да и свидетели указывали на иное.

В глубине души Джерид знал, что это так. Не хотел верить, но знал. И его совсем не радовал оборот, который принимало расследование. При одной мысли об этом у него подскакивало давление и начинало бешено колотиться сердце. Как случилось, что ему приходится преследовать одну из тех тварей, которых он боится больше всего на свете?

– Следователь, с вами все в порядке? – прервал его размышления Махаон. – Вам, кажется, слегка не по себе.

– Все прекрасно, – буркнул Джерид, – просто я рано встал сегодня, вот и все.