– Вы этих ребят искали, леди Сетт?

Альрианна оглядела долину и армию, собравшуюся в ней, потом посмотрела на бандита, Хобарта. Тот нетерпеливо улыбнулся, если, конечно, его гримасу можно было назвать улыбкой. Зубов у Хобарта оказалось меньше, чем пальцев, да и тех недоставало.

Альрианна улыбнулась в ответ. Она сидела в дамском седле, удерживая вожжи кончиками пальцев.

– Да, подходят, мастер Хобарт.

Хобарт посмотрел на свою банду головорезов и осклабился. Альрианна слегка их разожгла, напомнив, как сильно они желали получить обещанную награду. Армия ее отца располагалась перед ними в некотором отдалении. Целый день Альрианна блуждала в землях к западу от Лютадели, но, как выяснилось, ехала не в том направлении. Не столкнись она с оказавшимися столь полезными Хобартом и его маленькой бандой, пришлось бы спать под открытым небом.

И это было бы очень неприятно.

– Вперед, мастер Хобарт. – Альрианна тронула поводья. – Надо встретиться с моим отцом.

Отряд последовал за ней с радостью; один из бандитов вел в поводу ее вьючную лошадь. У простых людей вроде хобартовских молодцев определенно было свое обаяние. На самом деле их интересовали только три вещи: деньги, еда и секс. И первое они могли использовать, как правило, чтобы получить второе и третье. Выехав навстречу этой компании, Альрианна благословила свою удачу, несмотря на то что бандиты выскочили из засады у подножия холма, намереваясь ее ограбить и изнасиловать. Еще одна приятная особенность в людях подобного сорта заключалась в том, что они были на редкость подвержены алломантии.

По пути в лагерь Альрианна держала их чувства крепко. Еще не хватало, чтобы они пришли к каким-нибудь разочаровывающим выводам вроде «выкуп обычно больше вознаграждения». Она не могла, конечно, контролировать их полностью – могла лишь воздействовать. Однако с такими простыми людьми чтение мыслей превращалось в относительно легкую задачу. Удивительно, как быстро обещание награды превратило головорезов в почти что джентльменов.

Конечно, иметь дело с подобными Хобарту было… не так интересно, как с Бризи. О, с Бризи всегда весело. И плодотворно. Альрианна сомневалась, что когда-либо встречала человека в большей степени владевшего собой, чем Бризи. Заставить его – мастера алломантии, убежденного, что он для нее слишком стар, – любить ее… что ж, это настоящее достижение.

«Ах, Бризи, – подумала Альрианна, когда они выехали из леса и по склону холма направились к армии. – Твои друзья хоть понимают, какой ты благородный человек?»

В самом деле, они не очень хорошо с ним обращались. Впрочем, Бриз сам добивался подобного. Людьми, которые тебя недооценивают, проще манипулировать. Да, Альрианна действовала точно так же: ведь что еще могло показаться более незначительным, чем молодая, глупая девчонка.

– Стоять! – крикнул солдат, выезжая на дорогу во главе отряда стражников. Все держали мечи на изготовку. – Отойдите прочь от нее, быстро!

«Ох, ну надо же», – подумала Альрианна, закатив глаза.

И разожгла солдат, усилив их чувство спокойствия. Только еще не хватало проблем.

– Пожалуйста, капитан, – попросила она, когда Хобарт и его люди стали вытаскивать оружие, неуверенно сгрудившись вокруг нее. – Эти люди спасли меня от диких зверей и доставили домой в целости и сохранности, хотя могли бы и не рисковать.

Хобарт уверенно кивнул, чуть подпортив впечатление тем, что тут же вытер нос рукавом. Капитан стражников окинул взглядом разношерстную, покрытую пеплом компанию бандитов и нахмурился.

– Позаботьтесь о них, проследите, чтобы их как следует накормили, капитан, – добавила Альрианна небрежно, чуть пришпоривая лошадь. – И найдите им пристанище на ночь. Хобарт, я пошлю тебе награду, как только встречусь с отцом.

Бандиты и солдаты вместе последовали за ней, и Альрианна не забыла разжечь и тех и других, усилив чувство доверия. С солдатами это было сложнее, особенно с учетом того, что ветер переменился и теперь мощная вонь, которую издавала бандитская компания, шла прямо на них. Но до лагеря все же добрались без проблем.

Там отряд распался. Альрианна передала своих лошадей конюху и приказала пажу предупредить отца о своем возвращении. Затем стряхнула пыль с дорожного платья и решительно зашагала через лагерь, любезно улыбаясь и думая о ванне и прочих удобствах, которые могла предоставить армия. Впрочем, имелись и более срочные дела.

Отец любил проводить вечера в открытом командном шатре; именно там Альрианна его и нашла – спорящим с каким-то гонцом. Сетт повернулся, когда она, шурша платьем, вошла в шатер и мило улыбнулась генералам – лордам Галивану и Детору.

Король сидел в кресле с высокими ножками, с которого мог хорошо видеть стол и разложенную на нем карту.

– Будь я проклят, – удивился Сетт. – Ты вернулась.

Альрианна улыбнулась, медленно обошла вокруг стола, поглядывая на карту. Там были в подробностях изображены маршруты, по которым из Западного доминиона передавалось продовольствие. То, что Альрианна увидела, ей не понравилось.

– Дома беспорядки, отец?

– И бандиты атакуют повозки с провизией, – кивнул Сетт. – Мальчишка Венчер их подкупил, я не сомневаюсь.

– Так и есть, но все это уже не имеет значения. Ты по мне скучал?

При этом Альрианна не забыла как следует разжечь у отца чувство привязанности.

Сетт фыркнул, потянул себя за бороду:

– Глупышка. Мне надо было оставить тебя дома.

– Чтобы твои враги захватили меня в плен, когда случится восстание? – притворно ужаснулась Альрианна. – Мы оба знаем, что лорд Йомен собирался приступить к делу, как только твое войско покинет доминион.

– Вот и нужно было оставить тебя этому проклятому поручителю!

Альрианна ахнула:

– Отец! Йомен потребовал бы за меня выкуп. Ты же знаешь, взаперти я ужасно чахну.

Сетт бросил на нее взгляд и вдруг – явно против собственной воли – захихикал:

– И дня бы не прошло, как он начал бы кормить тебя деликатесами. Может, и впрямь я должен был оставить тебя. По меньшей мере знал бы, где ты находишься, а не беспокоился, куда ты сбежишь в следующий раз. Надеюсь, ты не привела назад этого идиота Бриза?

– Отец! Бризи – хороший человек.

– В этом мире хорошие люди долго не живут, Альрианна, – наставительно произнес Сетт. – Я знаю – я достаточно таких убил.

– О да! Ты очень мудрый. И военный поход на Лютадель принес такие положительные результаты, не так ли? Удрал, поджав хвост? Ты был бы трупом, будь Вин такой же бессовестной, как ты.

– Твоя хваленая «совесть» не помешала ей убить три сотни моих людей.

– Она очень рассеянная молодая леди, – небрежно махнула рукой Альрианна. – В любом случае я чувствую себя обязанной напомнить тебе, что была права. Вместо того чтобы заключить союз с мальчишкой Венчером, ты начал ему угрожать. Ты не забыл, что должен мне пять новых платьев?

Сетт потер лоб:

– Нашла игру, будь я проклят!

– Мода – вот что не игра, отец. Если буду похожа на помойную крысу, я не смогу как следует очаровать даже шайку бандитов, чтобы те довели меня в безопасности до дома. Это не обсуждается!

– Еще бандиты, Альрианна? – со вздохом спросил Сетт. – Ты же знаешь, как долго мы не могли избавиться от предыдущей шайки!

– Хобарт – прекрасный человек! Не говоря уж о его связях с местным воровским сообществом. Дай ему немного золота и пару шлюх, и ты получишь союзника в борьбе с наемниками, которые атакуют твои линии снабжения.

Сетт замер, глядя на карту. Потом начал задумчиво тянуть себя за бороду:

– Что ж, ты вернулась. Надо будет о тебе позаботиться. Найти кого-нибудь, кто понесет твои носилки по пути домой…

– Вообще-то, мы не едем домой. Мы возвращаемся в Лютадель.

Сетт не сразу ответил: он обычно чувствовал, когда дочь говорила серьезно. Потом просто покачал головой:

– В Лютадели для нас ничего нет, Альрианна.

– Мы не можем вернуться в доминион, – возразила она. – Наши враги слишком сильны, и у некоторых есть алломанты. Поэтому мы сюда и явились. Мы не можем покинуть эти земли, пока не раздобудем денег или союзников.

– Денег в Лютадели нет. Венчер сказал, что не нашел атиума, и я ему верю.

– Согласна. Я хорошо обыскала дворец, но не нашла ни крупицы. Значит, нам нужны друзья, а не деньги. Возвращайся, подожди начала битвы и помоги той стороне, которая возьмет верх. Они будут нам обязаны.

На секунду Сетт задумался:

– Твоего друга Бриза это не спасет, Альрианна. Он на слабейшей стороне – даже объединившись с мальчишкой Венчером мы не сможем противостоять Страффу или колоссам. Нам бы понадобился доступ к городским стенам и время, чтобы подготовиться. Если мы вернемся, мы поможем врагам твоего Бриза.

Альрианна пожала плечами.

«Оставшись тут, ты ему точно не поможешь, отец, – подумала она. – Они все равно проиграют, но если ты окажешься поблизости от Лютадели, то может так случиться, что и поможешь. Но шансы невелики, Бризи. Это все, что я могу. Прости».

На третий день путешествия Эленд Венчер проснулся, удивленный, каким отдохнувшим почувствовал себя после ночи, проведенной в палатке среди дикой природы. Конечно, отчасти это было связано с той, что находилась рядом.

Вин лежала, свернувшись, в их общем спальном мешке, положив голову ему на грудь. Эленд ожидал, что ее сон будет чутким – ведь она была всегда такой беспокойной, – но рядом с ним Вин спала крепко. И еще больше расслаблялась, когда он ее обнимал.

Эленд посмотрел на жену с нежностью, восхищаясь чертами лица, мягкими завитками черных волос. Порез на щеке был уже почти невидим, и нитки Вин успела вытащить. Постоянное слабое горение пьютера давало телу удивительные силы для восстановления. Она даже не берегла теперь правую руку, несмотря на раненое плечо, и слабость после всех сражений совсем прошла.

Вин по-прежнему не рассказывала почти ничего о той ночи. Она дралась с Зейном, который, по-видимому, был сводным братом Эленда, а Тен-Сун, кандра, ушел. Но ничто из этого не могло привести ее в то состояние, в котором она появилась на пороге его комнаты.

Эленд не представлял, узнает ли когда-нибудь всю правду. Но он начинал понимать, что может любить жену, невзирая на все загадки. Он наклонился и поцеловал ее в макушку.

Вин тотчас же напряглась, открыла глаза. Потом села, не стесняясь своей наготы, и окинула взглядом их маленькую палатку, освещенную слабым рассветным солнцем. Наконец тряхнула головой и посмотрела на мужа:

– Ты плохо на меня влияешь.

– Да? – спросил он с улыбкой, приподнявшись на локте.

Кивнув, Вин провела рукой по волосам:

– Из-за тебя я привыкаю спать по ночам. И еще я теперь сплю без одежды.

– В одежде нам будет немного неудобно.

– Да, но если на нас нападут ночью? Мне придется драться голой.

– Я не прочь на это посмотреть.

Вин бросила на него сердитый взгляд и потянулась за рубашкой.

– Ты тоже плохо на меня влияешь, вообще-то, – заметил Эленд, наблюдая за тем, как она одевается.

– Неужели?

– Я расслабляюсь рядом с тобой. Забываю обо всех тревогах. Я был так занят последними событиями в городе, что забыл, каково быть невежливым отшельником. К несчастью, за время нашего путешествия я успел прочитать не один, а целых три тома «Искусств учености» Трубельда.

Вин фыркнула. Она стояла на коленях, затягивая потуже ремень, чтобы не упираться головой в потолок палатки. Потом подползла к мужу:

– Не понимаю, как ты читаешь в седле.

– О, это совсем нетрудно, если не бояться лошадей.

– Я и не боюсь. Просто они меня не любят. Они знают, что я могу любую из них обогнать, и сердятся.

– Ах вот как? – Эленд с улыбкой потянул Вин к себе, заставив сесть сверху.

Она наклонилась и поцеловала его. Поцелуй продлился недолго, Вин встала и легонько шлепнула мужа по руке, когда тот попытался вернуть ее на прежнее место.

– Зачем я тогда потратила время на одевание? И вообще, я есть хочу.

Эленд со вздохом откинулся назад. Вин выбралась из палатки навстречу красноватому утреннему солнцу, а он еще немного полежал, умиротворенно размышляя о своей удаче. Эленд еще не разобрался до конца, как у них все получилось и почему он от этого так счастлив, но готов был наслаждаться этим ощущением и дальше.

Наконец он вспомнил, что пора одеваться. Ни белый мундир, ни наряд для верховой езды Эленд надевать не собирался. У него не было теперь слуг, чтобы чистить одежду от пепла, который, несмотря на двойные стенки палатки, просачивался внутрь за ночь. С тех пор как они находились за пределами города, уборку никто не делал и пепел лежал везде.

Поэтому одевался теперь Эленд гораздо скромнее: брюки для верховой езды, весьма похожие на те, в которых часто ходила Вин, серая рубашка на пуговицах и темная куртка. Раньше ему никогда не приходилось путешествовать верхом на такие дальние расстояния – лорд Венчер предпочитал кареты, – но они с Вин никуда не торопились. Зачем торопиться, если разведчики Страффа уже давно за ними не следили и никто не ждал их в пункте назначения. Можно было ехать спокойно, делать привалы, иногда идти пешком, чтобы дать отдых телу, одеревеневшему в седле.

Снаружи Эленд обнаружил Вин, разжигавшую утренний костер, и Призрака, который чистил лошадей. Юноше приходилось много путешествовать, и он знал, как за ними ухаживать – то, чему Эленд так и не удосужился научиться.

Он присоединился к Вин у костра. Несколько минут они сидели рядом, Вин ворошила угли. Выглядела она опечаленной.

– Что с тобой? – спросил Эленд.

– Я… Да так, ничего. Нам нужны еще дрова.

Она посмотрела на топор, лежавший возле палатки, и оружие взвилось в воздух, устремившись к ней лезвием вперед. Вин шагнула в сторону и поймала топор за рукоять в тот момент, когда он пролетал между ней и Элендом. Потом не спеша направилась к высохшему дереву, двумя ударами повалила его и расколола пополам.

– В ее присутствии легко почувствовать себя лишним, не так ли? – спросил Призрак.

– Иногда, – улыбнулся Эленд.

Призрак сокрушенно покачал головой:

– Что бы я ни увидел или ни услышал, она увидит и услышит лучше. И она может сражаться тем, что найдет. Каждый раз, возвращаясь в Лютадель, я чувствую себя… бесполезным.

– А каково быть обычным человеком? – усмехнулся Эленд. – Ты хотя бы алломант.

– Пусть так, – согласился Призрак. Где-то в стороне от них Вин рубила дрова. – Но тебя люди уважают, Эл. А на меня смотрят как на пустое место.

– Ты не пустое место, Призрак.

– Да? Когда я в последний раз сделал что-то важное для остальных?

– Три дня назад. Когда согласился отправиться со мной и Вин. Ты здесь не только для того, чтобы за лошадьми смотреть, ты здесь опытный разведчик и ищейка. Ты все еще считаешь, будто за нами следят?

Призрак помедлил:

– Не уверен. Думаю, разведчики Страффа повернули назад, но кто-то за нами все-таки следит. Я так ни разу и не смог его хорошенько расслышать.

– Это туманный дух, – сказала Вин, подходя и сбрасывая на землю возле костра целую охапку дров. – Он преследует нас.

Призрак и Эленд обменялись взглядами. Потом Эленд, которому пристальный взгляд Призрака был неприятен, кивнул:

– Что ж, до тех пор, пока он нам не мешает, от него проблем не будет, верно?

– Надеюсь, что так. Но если вдруг его увидите, зовите меня. Судя по летописям, он может быть опасен.

– Хорошо, – не стал спорить Эленд. – Договорились. А что у нас на завтрак?

Страфф проснулся. Это удивило его в первую очередь.

Он лежал в постели в своей палатке и чувствовал себя так, словно кто-то схватил его и несколько раз ударил об стену. Король приподнялся, не сумев сдержать стон. На теле не было синяков, но все болело, и голова гудела. Один из войсковых лекарей, молодой человек с густой бородой и глазами навыкате, сидел возле кровати.

– Вы, мой господин, чуть не умерли.

– Не умер, – не стал отрицать Страфф, садясь. – Дай мне немного олова.

Подошел солдат и подал фиал с металлами. Страфф осушил его и скривился от того, как засаднило пересохшее горло. Он зажег олово совсем чуть-чуть – боль в ранах сразу усилилась, но что делать: полагаться на обычные чувства было опасно.

– Как долго? – спросил Страфф.

– Почти три дня, мой господин, – ответил целитель. – Мы… не знали, что вы съели и зачем. Подумывали очистить вам желудок, но походило на то, что снадобье вы приняли по собственной воле, так что…

– Вы все сделали правильно. – Страфф вытянул перед собой руку. Она немного дрожала, и он пока не мог унять эту дрожь. – Кто командует войском?

– Генерал Джанарль.

– Почему он не приказал меня убить?

Лекарь удивленно заморгал и оглянулся на солдат.

– Мой господин, – выступил вперед один из них, Грент, – как же мы посмели бы предать вас? Любой, кто совершил бы такое, не дожил бы до утра. Генерал Джанарль больше всех заботился о вашей безопасности.

«Ну конечно, – понял изумленный Страфф, – они же не знают, что Зейн ушел. Что ж… если бы я умер, все бы решили, что Зейн сам захватит власть или отомстит тем, кого сочтет причастным к произошедшему».

Страфф расхохотался, приведя в замешательство всех присутствующих. Зейн пытался его убить, но, сам того не желая, спас ему жизнь лишь собственной репутацией.

«Я победил, – понял Страфф. – Ты ушел, а я живой».

Конечно, это вовсе не означало, что Зейн не вернется. Или… кто его знает… Или Страфф избавился от него навсегда?

– Рожденная туманом Эленда, – вдруг вспомнил Страфф.

– Мы некоторое время следили за ними, мой господин, – отозвался Грент. – Но они ушли слишком далеко от войска, и лорд Джанарль приказал разведчикам возвращаться. Похоже, они направляются в Террис.

Страфф нахмурился:

– Кто еще с ней?

– Мы думаем, что ваш сын Эленд также ушел. Но это может быть ловушкой.

«Это сделал Зейн, – подумал пораженный Страфф. – Он в самом деле от нее избавился».

Если только это не какой-то трюк…

– Армия колоссов?

– В последнее время у них происходит особенно много драк. Твари сделались беспокойнее.

– Прикажи всем сниматься с лагеря. Немедленно. Мы отступаем в Северный доминион.

– Мой господин? – явно растерялся Грент. – По-моему, лорд Джанарль планирует атаку и ждет только вашего приказа. Город слаб, и у них больше нет рожденной туманом.

– Мы отступаем, – улыбнулся Страфф. – По крайней мере, пока что.

«Посмотрим, сработает ли эта часть твоего плана, Зейн».

Сэйзед сидел на кухне, в отгороженном углу, держа руки на столе перед собой. На каждом пальце блестело кольцо. Все они были маленькими для метапамяти, но сохранение ферухимических качеств требовало времени. Понадобились бы недели, чтобы до краев заполнить все эти кольца, а у него оставалось едва ли несколько дней. В принципе, Сэйзед был удивлен уже тем, что колоссы так долго ждали.

Три дня. Совсем мало времени, но он подозревал, что понадобятся все возможные преимущества в надвигающемся противостоянии. Пока что он сумел отложить лишь малую толику каждого качества. Достаточно для одного отчаянного рывка на тот случай, если его оставшиеся метапамяти закончатся.

В кухню, ковыляя, вошел Колченог. Он показался Сэйзеду размытым пятном. Даже в очках, надетых, чтобы компенсировать потерю зрения, которое он откладывал в метапамять, Сэйзед с трудом его узнал.

– Вот и все, – сказал Колченог. Его голос звучал глухо, потому что другая метапамять вбирала в себя слух Сэйзеда. – Они наконец-то ушли.

Террисийцу понадобилось несколько секунд, чтобы разобрать сказанное. Мысли едва шевелились, словно погруженные в густой, разбухший суп.

«Они ушли. Войска Страффа. Они отступили».

Сэйзед негромко кашлянул:

– Он ответил на какое-нибудь из посланий лорда Пенрода?

– Нет. Зато казнил последнего гонца.

«Что ж, это не очень хороший знак», – медленно подумал Сэйзед.

Конечно, хороших знаков вообще было маловато в последнее время. Город находился на грани голода, и теплые дни закончились. Вечером наверняка пойдет снег. Это усиливало чувство вины: Сэйзед сидел в уютной кухне, возле теплого камина, попивал бульон, позволяя метапамяти втягивать силу, здоровье, чувства и скорость мышления. Он нечасто пытался заполнить так много сразу.

– Ты неважно выглядишь, – заметил Колченог, присаживаясь.

Сэйзед моргнул, обдумывая сказанное.

– Моя… золотая метапамять. Она впитывает мое здоровье, сохраняет его. – Он посмотрел на свою миску с бульоном. – Я должен есть, чтобы быть здоровым, – пояснил террисиец, мысленно готовя себя к тому, чтобы сделать еще глоток.

Процесс был очень странный. Мысли двигались так медленно, что требовалось не меньше минуты на обдумывание желания поесть. Потом так же медленно реагировало тело: рука двигалась несколько секунд, а после этого мышцы подрагивали, потому что их сила уходила прямо в пьютерную метапамять. Наконец Сэйзед доносил полную ложку до рта и втягивал бульон, который казался безвкусным, потому что запахи тоже отправлялись в метапамять, лишая вместе с ними и чувства вкуса.

Наверняка стоило бы лежать, но тогда Сэйзед мог уснуть. А во время сна он не мог заполнять метапамять, точнее, мог заполнять только одну. Бронзовую, в которой хранилась бодрость, позволявшая ему дольше спать в обмен на то, что в будущем становилось возможно не спать вовсе.

Террисиец вздохнул, осторожно положил ложку на место и кашлянул. Он сделал все, что мог, чтобы предотвратить конфликт. План был таков: отправить письмо лорду Пенроду, призывая его сообщить Страффу Венчеру, что Вин покинула город. Сэйзед надеялся, что Страфф пойдет на сделку, если узнает об этом. Но тактика оказалась неверной. За все время от Страффа не поступило никаких вестей.

Их рок приближался с неумолимостью рассвета. Пенрод позволил трем отдельным группам горожан – в одной из них были аристократы – бежать из города. Однако после побега Эленда солдаты Страффа оказались начеку, поэтому поймали и перебили всех. Пенрод даже послал гонца к лорду Джастесу Лекалю, надеясь заключить договор с южным властителем, но гонец не вернулся из лагеря колоссов.

– Что ж, – сказал Колченог. – Зато мы протянули еще несколько дней.

Сэйзед немного подумал:

– Боюсь, просто отсрочили неизбежное.

– Разумеется. Но отсрочка все равно важна. Эленд и Вин уже в четырех днях пути отсюда. Если бы драка началась слишком рано, бьюсь об заклад, наша маленькая рожденная туманом тут же вернулась бы и пала смертью храбрых, пытаясь нас спасти.

– А-а, – медленно протянул Сэйзед, заставляя себя выпить еще ложку бульона. Ложка казалась тяжелой в онемевших пальцах: осязание тоже уходило в оловянную метапамять. – Что там с городскими защитными сооружениями? – спросил он, продолжая бороться с ложкой.

– Ничего хорошего. Двадцать тысяч солдат, может, и много, но попробуй их расставь по такому огромному городу.

– У колоссов нет осадных орудий, – заметил Сэйзед. – И лучников тоже нет.

– Да. Но нам надо защитить восемь городских ворот, и пять из них в ближайшей досягаемости для колоссов. Ни одни из ворот не строились с расчетом на штурм. И, судя по всему, я к каждым могу поставить едва ли пару сотен, потому что не знаю, где колоссы ударят в первую очередь.

– Ох…

– Чего ты ждал, террисиец? – удивился Колченог. – Хороших новостей? Колоссы крупнее, сильнее и безумнее нас. И у них численное преимущество.

Сэйзед закрыл глаза, замер, не донеся ложку дрожащей рукой до рта. Он вдруг почувствовал слабость, никак не связанную с его метапамятью.

«Почему она не ушла с ними? Почему не захотела спастись?»

Когда Сэйзед открыл глаза, то увидел, как Колченог машет служанке, чтобы та принесла ему поесть. Девушка вернулась с миской супа. Колченог поглядел на миску с неудовольствием, но потом взял узловатой рукой ложку и начал глотать, причмокивая.

– Ждешь от меня извинений, террисиец?

Сэйзед застыл от удивления:

– Вовсе нет, лорд Кладент.

– Хорошо. У тебя хватает достоинства. Ты просто запутался.

Сэйзед отхлебнул немного супа и улыбнулся.

– Рад это слышать. – Он опять ненадолго задумался. – Лорд Кладент, у меня есть религия для вас.

Колченог нахмурился:

– Все никак не сдашься?

Сэйзед отвел взгляд. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

– То, о чем вы говорили раньше, лорд Кладент. Ситуационная мораль. Это заставило меня вспомнить про веру, которая называется Дадрада. Ее приверженцы жили во многих странах, среди многих народов. Они верили, что существует только один бог и что почитать его можно только одним способом.

– Меня в самом деле не интересуют твои мертвые религии, террисиец, – фыркнул Колченог. – Я думаю, что…

– Они были людьми искусства, – тихо добавил Сэйзед.

Старый генерал замер.

– Они считали, что искусство приближает к богу, – продолжал Сэйзед. – Их очень интересовали цвета и оттенки, и они также любили писать стихи о цветах, которые видели в окружающем мире.

– Зачем ты мне об этом говоришь? Почему не выбрал что-то похожее на меня, такое же грубое? Или где поклонялись войне и солдатам?

– Потому что, лорд Кладент, – Сэйзед моргнул, с усилием вызывая в своем одурманенном разуме нужные воспоминания, – вы на самом деле не такой. Вы вынуждены быть не тем, кем хотелось бы. Другие забыли, что вы работали с деревом. Вы художник. Когда мы жили в вашей мастерской, я часто видел, как вы несколькими штрихами придавали законченность работам учеников. Мастерская была не просто временным занятием. Вы по ней скучаете, я знаю.

Колченог не ответил.

– Вы вынуждены жить, как солдат. – Слабой рукой Сэйзед начал вытаскивать что-то из-за пазухи. – Но вы все еще мечтаете, как художник. Вот. Я это для вас сделал. Это символ веры Дадрада. Для ее приверженцев быть художником считалось выше, чем даже быть священником.

Он положил на стол деревянный диск и с некоторым усилием улыбнулся Колченогу. Прошло немало времени с тех пор, как Сэйзеду приходилось проповедовать, и он не вполне понимал, что заставило его сделать Колченогу такой подарок. Возможно, хотел самому себе доказать, что его знания обладают ценностью. Возможно, все упиралось в упрямство, реакцию на то, что генерал сказал раньше. Так или иначе, но террисиец почувствовал удовлетворение, увидев выражение лица Колченога, когда тот взял в руки простой деревянный диск, на котором было вырезано изображение кисти.

«В последний раз я проповедовал в деревне на юге, – подумал Сэйзед, – и там меня нашел Марш. Что же с ним произошло? Почему он не вернулся в город?»

– Твоя женщина тебя искала, – сообщил Колченог, наконец оторвавшись от диска.

– Моя женщина? – переспросил Сэйзед. – Нет, мы не…

Он замолчал. Суровый генерал был знатоком в том, что касалось многозначительных взглядов.

Сэйзед посмотрел на свои пальцы…

Десять мерцающих колец. Четыре оловянных – зрение, слух, обоняние и осязание – террисиец оставил: от них не будет большого вреда. Но пьютерную метапамять, равно как стальную и цинковую, снял.

Тотчас же вернулось здоровье. Усохшие мышцы наполнились силой, разум очистился от тумана, и исчезла болезненная замедленность движений. Он вскочил.

– Удивительно, – пробормотал Колченог.

Сэйзед резко повернулся.

– Я видел перемену, – пояснил Колченог. – Твое тело стало сильнее, взгляд сфокусировался, руки перестали дрожать. Похоже, ты не хочешь, чтобы эта женщина видела тебя слабым, да? Я тебя не виню.

Колченог еще что-то пробормотал себе под нос и вернулся к еде.

Пожелав ему всего хорошего, Сэйзед быстрым шагом вышел из кухни. Руки и ноги все еще казались ватными, но он уже ощущал прилив энергии. Контраст между двумя состояниями, как ничто другое, пробуждал решимость.

Но и ничто другое не могло так быстро лишить этого чувства, как перспектива встречи с любимой женщиной. Почему Тиндвил осталась? И если она решила не ехать назад в Террис, почему избегала его последние несколько дней? Злилась, что он отослал Эленда? Расстроилась, что он сам решил остаться?

Сэйзед нашел ее в большом бальном зале крепости Венчер. Он замер, как обычно пораженный безусловным величием этого огромного помещения. Снял оловянную метапамять, чтобы избавиться от очков и осмотреться.

Вдоль двух стен у самого потолка тянулись гигантские прямоугольные витражные окна. Сэйзед чувствовал себя карликом рядом с массивными колоннами, которые поддерживали галерею, что пролегала прямо под окнами с каждой стороны. Каждая каменная плитка в мозаике была украшена резьбой, каждый кусочек стекла в витражах сверкал в лучах заходящего солнца.

«Сколько времени прошло…»

В первый раз террисиец оказался здесь в тот вечер, когда сопровождал на бал Вин. Она звалась Валетт Рену и именно в тот вечер встретила Эленда. Сэйзед отчитал ее: было легкомыслием привлекать внимание столь могущественного человека.

А теперь он их сам поженил. Террисиец улыбнулся, снова надел очки и зрительную оловянную метапамять.

«Пусть забытые боги вас берегут, дети. Если сможете, сделайте так, чтобы наша жертва имела смысл».

Тиндвил разговаривала с Доксоном и маленькой группой чиновников в центре зала. Они столпились возле большого стола, и Сэйзед, приблизившись, увидел, что было на нем разложено.

Карта Марша.

Детальное и подробное изображение Лютадели, дополненное заметками о деятельности братства. Сэйзед хранил визуальную копию карты, равно как и ее описание, в одной из своих медных метапамятей, а реальную копию отправил Синоду.

Тиндвил и остальные испещрили огромную карту собственными заметками. Сэйзед медленно подошел, и Тиндвил, увидев его, тотчас же махнула рукой.

– А, Сэйзед, – деловым тоном заговорил Доксон. – Отлично. Подойди, пожалуйста, сюда.

Сэйзед спустился на танцевальную площадку, присоединившись к тем, кто находился у стола.

– Размещение войск? – спросил он.

– Пенрод взял на себя командование армией, – пояснил Доксон. – И поставил аристократов командовать всеми двадцатью батальонами. Не сказал бы, что нам нравится подобная ситуация.

Сэйзед посмотрел на людей, собравшихся вокруг стола. Это были писцы, которых учил сам Доксон, – все скаа.

«Боги! – подумал террисиец. – Он не может замышлять переворот – только не сейчас!»

– Не пугайся, Сэйзед, – успокоил Доксон. – Мы не будем делать слишком уж резких движений. Пенрод все же оставил Колченога заведовать обороной городских стен, и он прислушивается к своим военным советникам. Кроме того, для решительных мер уже поздно.

Доксон выглядел почти что разочарованным.

– Однако, – продолжал он, указывая на карту, – я не верю тем, кого он назначил командовать. Они ничего не знают о войне или хотя бы о выживании. Самыми сложными задачами в их жизни всегда были выбор выпивки и устройство бала.

«Почему ты их так ненавидишь?» – подумал Сэйзед.

По иронии судьбы Доксон больше всех среди его товарищей напоминал аристократа. Одежда на нем сидела еще лучше, чем на Бризе, выражался он яснее Колченога или Призрака. Только его настойчивая манера носить очень неаристократичную бороду не вписывалась в общую картину.

– Воевать аристократы, возможно, и не умеют, – возразил Сэйзед. – Зато здорово умеют командовать, я думаю.

– Верно, – согласился Доксон. – Но мы тоже умеем. Поэтому я хочу, чтобы возле каждых ворот находились наши люди. На тот случай, если все пойдет совсем плохо и понадобится помощь кого-то знающего.

Доксон показал на карту, на Стальные ворота. Там была отметка о тысяче защитников.

– Вот твой батальон, Сэйзед. Стальные врата – те, до которых колоссы доберутся в последнюю очередь, и ты вряд ли увидишь реальную битву. Однако, когда все начнется, ты должен быть там с группой гонцов, которые сообщат в крепость Венчер, если вас все же атакуют. Штаб у нас будет располагаться здесь, в бальном зале – сюда легко попасть через главные ворота, и тут поместится много народу.

Несомненно, это была пощечина Эленду Венчеру и всей аристократии в его лице – устроить в подобном месте военный штаб.

«Неудивительно, что Доксон поддержал мою идею отослать Эленда и Вин. Без них он получил полный контроль над всей шайкой Кельсера».

Впрочем, все складывалось не так уж плохо. Несмотря на то что у Доксона имелись предубеждения, он был гением организации и мастером быстрых планов…

– Знаю, ты не любишь драться, Сэйз. – Доксон обеими руками опирался на стол. – Но ты нам нужен.

– Думаю, он готовится к битве, лорд Доксон, – глядя на Сэйзеда, заметила Тиндвил. – Эти кольца на его пальцах говорят сами за себя.

Сэйзед посмотрел на нее через стол:

– А в чем проявляется твое участие, Тиндвил?

– Лорд Доксон обратился ко мне за советом. У него не так много опыта в военных делах, и он хотел побольше узнать о генералах прошлого.

– А-а. – Сэйзед повернулся к Доксону, который с мрачным видом о чем-то размышлял. Заметив взгляд террисийца, молча кивнул. – Очень хорошо, я приму участие в вашем плане, но должен предостеречь по поводу возможных раздоров. Пожалуйста, скажите вашим людям, чтобы не нарушали субординацию, если в этом не будет отчаянной нужды.

Доксон снова кивнул.

– Леди Тиндвил, мы можем поговорить с глазу на глаз?

Извинившись перед остальными, они отошли в сторону, под галерею. В тени, за одной из колонн, Сэйзед повернулся к Тиндвил. Несмотря на тяжелое положение, она выглядела такой умиротворенной, такой спокойной и уравновешенной. Как ей это удавалось?

– Ты запасаешься большим количеством качеств, Сэйзед, – глядя на его пальцы, заметила Тиндвил. – У тебя ведь наверняка есть и другие метапамяти, припасенные заранее?

– Я использовал всю бодрость и скорость, когда бежал в Лютадель. А здоровья у меня не было – все потратил, когда заболел, еще на юге. Я собирался заполнить память, да так и не успел. У меня в самом деле есть большой запас силы и веса, равно как и много оловянной метапамяти. Но ведь в нашем случае запас не помешает, верно?

– Возможно. – Тиндвил посмотрела на группу, собравшуюся у стола. – Если приготовления помогают тебе не думать о неизбежном, то они ненапрасны.

Сэйзед почувствовал озноб.

– Тиндвил, – спросил он тихо, – почему ты осталась? Здесь тебе не место.

– Как и тебе, Сэйзед.

– Они мои друзья. Я их не брошу.

– Почему же ты убедил сбежать тех, кто ими руководил?

– Чтобы хоть кто-то освободился и выжил.

– Выживание – роскошь, временами недоступная правителям, – не согласилась Тиндвил. – Когда принимаешь преданность других, обязан принять и ответственность. Большинство из этих людей погибнут, но они не должны чувствовать, что их предали.

– Они не…

– Они ждут, что их спасут, Сэйзед, – прошипела Тиндвил. – Даже Доксон, самый практичный в банде Кельсера, думает, что они выживут. И ты знаешь почему? Потому что в глубине души они уверены, что кто-то их спасет. Кто-то, уже однажды спасавший, единственная частица Выжившего, что у них сохранилась. Она их единственная надежда. И ты ее отослал.

– Чтобы она выжила, Тиндвил, – повторил Сэйзед. – Нельзя было допустить, чтобы Вин и Эленд тут погибли.

– Надежда никогда не умирает. – Глаза Тиндвил сверкали от ярости. – Я-то думала, что ты это понимаешь. Думаешь, я выжила, проведя годы в лапах заводчиков, только благодаря упрямству?

– Значит, одно из двух – упрямство или надежда – заставило тебя остаться?

Тиндвил вскинула голову:

– Не то и не другое.

Сэйзед устремил на нее долгий взгляд. Они стояли в темной нише. В бальном зале люди строили планы, их голоса эхом разносились под сводами. Блики света из окон танцевали на мраморном полу, отражались на стенах. Медленно и неуклюже Сэйзед обнял Тиндвил. Она не сопротивлялась, только вздохнула. Потом он закрыл свои оловянные метапамяти, и чувства нахлынули мощным потоком.

Ее мягкая кожа, ее теплое тело затопили, погружая в объятия. Ее голова лежала у него на груди. Запах ее волос – не запах духов, а чистый, четкий аромат – заполнил ноздри. Это было первое, что Сэйзед ощутил за три дня. Непослушной рукой террисиец стянул очки, чтобы ясно видеть.

– Знаешь, почему я тебя люблю? – тихо спросила Тиндвил.

– Это непостижимо для меня.

– Потому что ты никогда не сдаешься. Есть люди что кирпичи – твердые, несгибаемые, но, если долго по ним бить, они треснут. Ты… ты как сильный ветер. Ты всегда здесь и вроде бы кажешься податливым, но на самом деле испытываешь всех на прочность. Не думаю, что твои друзья понимают, насколько ты был силен.

«Был, – подумал Сэйзед. – Она уже думает о нас в прошедшем времени. И… считает это правильным».

– Боюсь, моей силы не хватит, чтобы их спасти, – прошептал он.

– Но троих ты спас. Ты был не прав, когда решил их отослать… но, может быть, и прав тоже.

Сэйзед закрыл глаза и прижал ее к себе. Он любил, восхищался и одновременно проклинал ее за то, что она осталась.

Но и за это тоже любил.

Внезапно на городских стенах забили сигнальные барабаны.