45
Я знаю то, что я запомнил. Знаю то, что сейчас повторяют другие Мироносцы.
– Герой Веков будет не из Терриса. – И Тиндвил царапала заметку в нижней части их списка.
– Нам уже это известно. Из путевого дневника.
– Да, – подтвердила Тиндвил, – но мнение Аленди было только ссылкой – упоминанием из третьих рук о том, какие у пророчества последствия. Я нашла того, кто цитировал непосредственно само пророчество.
– Правда? – сразу оживился Сэйзед. – Где?
– Биография Хеленнтиона. Одного из последних выживших членов совета Хленниума.
– Запиши это для меня, – попросил Сэйзед, поспешно придвигая поближе стул.
Пока Тиндвил писала, он несколько раз моргнул, чтобы разогнать сгустившийся перед глазами туман усталости.
«Держись! – велел он себе. – Осталось мало времени. Совсем мало…»
Тиндвил справлялась чуть лучше, но и у нее начинали слипаться глаза: похоже, ее бодрость подходила к концу. Сэйзед немного вздремнул ночью прямо на полу, но Тиндвил продолжала работать. Насколько мог судить Сэйзед, она не спала уже целую неделю.
«В те дни много говорили о Рабзине, – писала Тиндвил. – Одни утверждали, что он будет сражаться с Завоевателем. Другие считали, что он и есть Завоеватель. Хеленнтион не сообщил мне, что он думает по этому поводу. Рабзин, если верить слухам, „тот, кто не принадлежит народу, чьи желания исполняют все до единого“. Если это все правда, возможно, он и в самом деле Завоеватель. Говорят, он из Хленниума».
На этом она остановилась. Сэйзед хмурился, перечитывая написанное. Последнее свидетельство Кваана – текст, который террисиец скопировал в Обители Серан, – оказалось полезным во многих смыслах. Оно дало ключ: «Только годы спустя я убедился, что он Герой Веков – тот, кого в Хленниуме звали Рабзин, Всезнающий…»
Не вызывало сомнений, что для Героя Веков должны существовать и другие имена: будучи столь важной, окруженной преданиями фигурой, он не мог обойтись без многочисленных титулов. И все же многие сведения о прежних днях оказались утрачены. Оба, и Рабзин, и Всезнающий, являлись мифологическими фигурами, смутно знакомыми Сэйзеду, но они были только двумя из целого сонма. До открытия текста Кваана никому даже в голову не приходило связать эти имена с Героем Веков.
– Да… – медленно проговорил Сэйзед. – Это хорошо, Тиндвил. Очень хорошо.
Потом накрыл своей рукой ее руку.
– Возможно, – согласилась Тиндвил. – Хотя мы пока не узнали ничего нового.
– Да, но слова тоже важны, по-моему. В религиозных текстах, как правило, не бывает случайных слов.
– Особенно в пророчествах, – чуть-чуть нахмурившись, добавила Тиндвил.
Она недолюбливала все, что хоть отчасти отдавало суевериями.
– Мне казалось, ты преодолеешь свое предубеждение, раз уж мы ввязались в такую авантюру.
– Я собираю сведения, Сэйзед. Меня интересует, что именно говорили люди, потому что прошлое может нас чему-то научить. Однако есть причина, по которой я предпочитала заниматься историей, а не теологией. Увековеченная ложь мне не по нраву.
– Так вот, оказывается, как ты к этому относишься! – изумился Сэйзед.
– В какой-то степени. Зачем рассказывать людям о богах, которые давно мертвы? Эти верования не принесли ничего хорошего, а их пророчества теперь превратились в пыль.
– Религия – выражение надежды, – не согласился Сэйзед. – А надежда дает людям силу.
– Значит, и ты не веришь, но предлагаешь другим обманывать самих себя?
– Не совсем так.
– Считаешь, что все эти боги существуют?
– Я… думаю, они заслуживают, чтобы их помнили.
– А их пророчества? Я вижу научную ценность в нашем труде – мы разыскиваем в прошлом факты, которые способны помочь в решении насущных проблем. Но гадать о будущем, в сущности, глупо.
– Религия, – продолжал отстаивать свою точку зрения Сэйзед, – это обещание того, что кто-то наблюдает за нами, направляет нас. Следовательно, пророчества – естественное продолжение надежд и мечтаний народа. А вовсе никакие не глупости.
– То есть твой интерес исключительно научный? – уточнила Тиндвил.
– Я бы так не сказал.
Тиндвил разглядывала его, точно видела впервые, наконец нахмурилась:
– Ты веришь, да? Веришь, что эта девчонка Герой Веков?
– Я еще не решил.
– Как ты мог вообще об этом подумать? – возмутилась Тиндвил. – Надежда – это прекрасно, но надеяться нужно на что-то реальное. Если ты погонишься за мечтами из прошлого, то мечты о будущем погаснут.
– А если мечты из прошлого заслуживают, чтобы их помнили?
Тиндвил покачала головой:
– Посмотри, как все складывается, Сэйзед. Каковы шансы, что мы, изучая эти записи, окажемся в том же самом доме, что и Герой Веков? Под одной крышей…
– Шансы не имеют значения, когда речь идет о предсказании.
Тиндвил устало прикрыла глаза:
– Сэйзед… повторяю, религия – вещь хорошая, да и вера не хуже, но глупо искать наставления в нескольких туманных фразах. Посмотри, что произошло в прошлый раз, когда кто-то решил, что нашел своего Героя. Мы получили Вседержителя и Последнюю империю.
– Но я все равно буду надеяться. Если ты не веришь в пророчества, почему так стараешься в поисках информации о Бездне и Герое?
– Все просто, – начала объяснять Тиндвил. – Мы явно столкнулись с опасностью, которая раньше уже приходила. Повторяющаяся проблема подобна чуме, которая теряет силу, а потом возвращается через несколько веков. Древние знали об этой опасности, у них имелась информация. Информация, естественно, превратилась в легенды, пророчества и даже религии. Значит, ключи к нашей ситуации спрятаны в прошлом. Это не гадание, а исследование.
– Раз мы не можем достичь согласия, – Сэйзед накрыл ладонью руку Тиндвил, – давай вернемся к нашей работе. Надо использовать оставшееся время.
– Все будет в порядке. – Тиндвил со вздохом заправила выбившуюся из прически прядь волос. – Похоже, твоя Героиня напугала лорда Сетта прошлой ночью. Человек, который принес завтрак, рассказал мне об этом.
– Знаю.
– Это к лучшему для Лютадели.
– Да, – не стал спорить Сэйзед. – Наверное.
Тиндвил нахмурилась:
– Ты не очень-то уверен.
– Трудно сказать. – Сэйзед отвел глаза. – Уход Сетта можно, конечно, считать и благом, Тиндвил, но происходит что-то… очень неправильное. Мы должны во что бы то ни стало завершить это исследование.
– Как быстро?
– Постараемся закончить сегодня ночью.
Сэйзед посмотрел на лежавшую на столе стопку несшитых листов. Здесь находились все сведения и идеи, которые они собрали, совершив яростный исследовательский рывок. Своего рода книга – справочник о Герое Веков и Бездне. Удивительный, учитывая затраченное на него время, документ. Пусть пока не всеобъемлющий, но самый важный из всего, что Сэйзед когда-либо написал.
Хотя он еще и сам не понимал, почему так решил.
– Сэйзед? – вдруг нахмурилась Тиндвил. – Что это?
Она протянула руку к стопке бумаг, вытащила одну страницу, и Сэйзед с неприятным удивлением отметил, что правый нижний угол у нее оторван.
– Это ты сделал?
– Нет. – Сэйзед взял в руки бумагу.
У одной из рукописных копий был оторван последний абзац – предложение или чуть больше. Террисиец поискал недостающий кусок, потом поднял глаза и встретил растерянный взгляд Тиндвил. Она повернулась, перебирая другую стопку бумаг. Вытащила другую копию текста.
Сэйзед почувствовал озноб. У этого листа тоже не хватало угла.
– Вчера я внесла этот отрывок в указатель, – тихо проговорила Тиндвил. – И не покидала комнаты с тех пор дольше чем на несколько минут, да и ты все время был тут.
– А прошлой ночью? Ты выходила в уборную, пока я спал?
– Может быть. Не помню.
С минуту Сэйзед сидел молча, уставившись на страницу. Линия отрыва смотрелась до странности похожей на ту, что была на листе из главной стопки. Тиндвил, видимо, подумала о том же и сложила листы вместе. Те совпали полностью, причем оказались идентичны мельчайшие выступы. Даже если бы их рвали, сложив друг с другом, разрывы не могли оказаться столь одинаковыми.
Некоторое время оба хранителя молча смотрели друг на друга, потом быстро задвигались, перебирая бумажные залежи. У Сэйзеда было четыре рукописных копии текста. Все четыре лишились одного и того же куска…
– Сэйзед… – Голос Тиндвил чуть-чуть дрожал. – Копия! – вспомнила она, но Сэйзеда уже не было на месте.
Выскочив из кресла, он ринулся к сундуку, где хранилась его метапамять. Нашарил висевший на шее ключ, сдернул его и открыл замок. Откинул крышку сундука, вытащил копию, сделанную углем в Обители Серан, аккуратно развернул ее на полу – и вдруг отдернул руку, словно его укусили. В нижней части зияла дыра. Не хватало того же самого предложения.
– Как это возможно? – прошептала Тиндвил. – Кто мог знать так много о нашей работе и о нас?
– И все же, – задумчиво произнес Сэйзед, – как он мог так мало знать о наших способностях? У меня весь текст в метапамяти. Я могу его вспомнить прямо сейчас.
– О чем говорится в пропавшем предложении?
– Аленди не должен попасть к Источнику Вознесения, ему нельзя позволить забрать силу себе.
– Зачем убирать это предложение? – удивилась Тиндвил.
Сэйзед молча смотрел на копию: «Это же невозможно…»
От окна послышался шум. Террисиец повернулся, инстинктивно потянувшись к пьютерной метапамяти, мышцы его увеличились, одеяние стало тесным.
Ставни распахнулись – на подоконнике сидела Вин, которая так и застыла, увидев Сэйзеда и Тиндвил, которая тоже явно набрала силы и приобрела почти мужские габариты.
– Я что-то сделала не так? – осторожно спросила рожденная туманом.
Сэйзед улыбнулся, отпуская пьютерную метапамять.
– Нет, дитя. Ты просто нас напугала.
Он посмотрел на Тиндвил, и та начала собирать разорванные листы бумаги. Сэйзед сложил копию; они обсудят это позднее.
– Вы не видели, чтобы кто-нибудь слишком много времени проводил возле моей комнаты, леди Вин? – спросил Сэйзед. – Кто-нибудь чужой или, возможно, кто-то из стражников?
– Нет. – Вин спрыгнула на пол. Она была, как обычно, босиком и без туманного плаща, который редко носила днем. Если Вин и дралась накануне ночью, то успела переодеться, потому что на ее одежде не было ни крови, ни пота. – Хочешь, чтобы я проследила за кем-то подозрительным? – уточнила она.
– Да, пожалуйста, – запирая сундук, попросил Сэйзед. – Мы подозреваем, что кто-то сунул нос в нашу работу, хотя зачем ему это понадобилось, непонятно.
Вин кивнула. Сэйзед вернулся в свое кресло, а она не двигалась с места, поглядывая то на него, то на Тиндвил. Потом, видимо, решилась:
– Мне надо поговорить с тобой, Сэйзед.
– У меня есть несколько минут, я думаю. Но должен предупредить, что наше исследование не терпит отлагательств.
Вин перевела глаза на Тиндвил – та со вздохом поднялась:
– Пойду проверю, как там наш обед.
Только когда дверь закрылась, Вин немного расслабилась. Подошла к столу, опустилась в кресло Тиндвил, положив ноги на деревянную скамейку.
– Сэйзед, как понять, когда ты влюбился?
– Я не… – Сэйзед удивленно заморгал, – не думаю, что о подобном надо спрашивать меня, леди Вин. Я слишком мало об этом знаю.
– Ты всегда так говоришь. А на самом деле знаешь все и обо всем.
Сэйзед фыркнул:
– В таком случае я вас уверяю, леди Вин, что моя неуверенность совершенно искренняя.
– Но ты должен что-то знать.
– Совсем немного. Скажите, что вы чувствуете, когда находитесь рядом с молодым лордом Венчером?
– Хочу, чтобы он меня обнял, – отворачиваясь к окну, едва слышно произнесла Вин. – Хочу, чтобы он говорил со мной, даже если я не понимаю, о чем. Что угодно, пусть только остается рядом. Я хочу стать лучше из-за него.
– Очень хороший знак, леди Вин.
– Но… – Вин опустила глаза. – Я нехороша для него, Сэйзед. Он меня боится.
– Боится?
– Ну, ему со мной по меньшей мере неуютно. Я видела его глаза после того, как он оказался свидетелем моего сражения за Ассамблею. Он отшатнулся от меня, Сэйзед, он был в ужасе.
– Он увидел, как убили человека. Лорд Венчер в этих вопросах в некотором роде невинен, леди Вин. Дело не в вас, я думаю, это просто естественный ужас при виде смерти.
– В любом случае я не хочу, чтобы он видел меня такой. Я хочу быть девушкой, которая ему нужна, той, которая может поддерживать его политические планы. Той, которая может быть красивой, когда ему нужно взять ее под руку, и может его утешить, когда он расстроен. Но ведь это не я. Ты учил меня светским манерам, Сэйз, но мы оба знаем, что у меня не очень-то получалось.
– И лорд Венчер в вас влюбился. Именно потому, что вы были не такой, как остальные женщины. Несмотря на вмешательство лорда Кельсера, несмотря на вашу уверенность в том, что все аристократы – наши враги, Эленд вас полюбил.
– Я не должна была этого позволять, – с грустью сказала Вин. – Мне нужно держаться от него подальше, Сэйз, ради его же блага. Тогда он сможет полюбить кого-нибудь еще. Кого-то, кто больше ему подходит. Кого-то, кто не убивает от скуки сто человек. Кто заслуживает его любви.
Сэйзед встал и, шурша одеяниями, приблизился к креслу Вин. Заглянул ей в лицо и положил руку на плечо.
– Ох, дитя мое. Когда же вы перестанете тревожиться и просто позволите себя любить?
– Все не так просто, – возразила Вин.
– Простых вещей на свете мало. Но я вот что вам скажу, леди Вин. Любви надо позволить течь в обе стороны. Если это не так, значит она ненастоящая. Это что-то другое. Увлечение, может быть? Как бы то ни было, многие из нас слишком быстро готовы сделать из себя мучеников. Мы отходим в сторону и наблюдаем, думая, что бездействие – правильная вещь. Мы боимся боли, собственной или чужой. – Террисиец сжал ее плечо. – Но… разве это любовь? Разве из любви можно предположить, что Эленду рядом с вами нет места? Разве любовь способна позволить ему все решать самостоятельно?
– А если я ему не подхожу?
– Вы должны любить его достаточно сильно, чтобы доверять его желаниям, даже если вы с ними не согласны. Вы должны уважать его, каким бы неправильным вам ни казалось его поведение, как бы плохо вы ни думали о его решениях. Вы должны уважать его стремление поступать именно так, а не иначе. Это относится и к его любви по отношению к вам.
Вин робко улыбнулась, но она все равно выглядела обеспокоенной.
– А если… есть кто-то другой? Для меня?
«Ох…»
Она тотчас же напряглась:
– Ты не должен говорить об этом Эленду.
– Не скажу, – пообещал Сэйзед. – И кто же он, этот другой?
– Просто… – Вин дернула плечами, – он больше похож на меня. Он тот, с кем я должна была бы быть.
– Вы его любите?
– Он сильный. Он напоминает мне Кельсера.
«Значит, это другой рожденный туманом», – подумал террисиец.
Он понимал, что должен быть беспристрастным, но слишком мало знал о «другом человеке», чтобы принимать решения. Вообще-то, хранителей учили давать сведения, избегая конкретных советов. Однако с соблюдением этого правила Сэйзед всегда испытывал некоторые трудности. Он действительно не знал другого рожденного туманом, зато Эленд Венчер был ему хорошо известен.
– Дитя, Эленд – лучший из мужчин, и вы стали намного счастливее с тех пор, как вы с ним.
– Но ведь он первый мужчина, которого я полюбила. Откуда мне знать, что все правильно? Может быть, мне стоит больше внимания уделить тому, кто мне больше подходит?
– Трудно сказать, леди Вин. Я ведь предупредил о своей неосведомленности в данных вопросах. Но вы и в самом деле надеетесь отыскать человека лучше, чем Эленд Венчер?
Вин тяжело вздохнула:
– Я должна беспокоиться о городе и Бездне, а не о том, с кем мне проводить вечера.
– Сложно защищать других, когда в твоей собственной жизни неразбериха, – заметил Сэйзед.
– Я просто должна решить. – Вин встала и направилась к окну. – Спасибо, Сэйзед. Спасибо, что выслушал… и что вернулся в город.
Террисиец с улыбкой кивнул. Вин выскочила в открытое окно, оттолкнувшись от какого-то куска металла. Сэйзед проводил рожденную туманом взглядом, потер глаза и, подойдя к двери в комнату, открыл ее.
По ту сторону, скрестив на груди руки, стояла Тиндвил.
– Думаю, мне было бы куда спокойнее, – не без раздражения заметила она, – не знай я о том, что наша рожденная туманом обладает капризным нравом девочки-подростка.
– Леди Вин намного спокойнее, чем ты думаешь.
– Сэйзед, я вырастила почти пятнадцать дочерей. – Тиндвил шагнула в комнату. – Среди девочек-подростков нет ни одной спокойной. Некоторые просто хорошо прячут свои чувства.
– Тогда радуйся, что она не учуяла, как ты подслушиваешь, – улыбнулся Сэйзед. – Обычно она очень нервничает по поводу таких вещей.
– Террисийцы – слабость Вин, – махнула рукой Тиндвил. – Похоже, это тебе надо сказать спасибо. Она очень ценит твои советы.
– Что есть, то есть.
– Думаю, ты говорил ей мудрые вещи, Сэйзед, – продолжала Тиндвил, усаживаясь. – Из тебя бы получился отличный отец.
Сэйзед в замешательстве опустил голову, потом повернулся к своему месту.
– Нам надо…
В дверь постучали.
– Что еще? – с раздражением спросила Тиндвил.
– Ты заказала нам ужин?
– Я даже не выходила из коридора.
Спустя секунду в приоткрывшуюся дверь заглянул Эленд:
– Сэйзед? Можно с тобой поговорить?
– Конечно, лорд Венчер.
– Отлично. – Эленд широким шагом прошел в комнату. – Тиндвил, прошу меня простить.
Она закатила глаза, метнула на Сэйзеда сердитый взгляд, но встала и вышла в коридор.
– Спасибо, – поблагодарил Эленд, когда она хлопнула дверью. – Пожалуйста, сядь, – махнул он Сэйзеду.
Тот так и сделал, а Эленд, глубоко вздохнув, заложил руки за спину. Он вернулся к своим белым мундирам и стоял с видом командира, несмотря на явное отчаяние.
«Кто-то украл моего друга-ученого, – подумал Сэйзед. – И подменил его королем».
– Предполагаю, речь о леди Вин, лорд Венчер?
– Да, – подтвердил Эленд и принялся ходить из стороны в сторону, сопровождая свои слова жестами одной руки. – Она ведет себя нелепо, Сэйзед. Я этому не удивлен. Проклятье, я этого ожидал! Она же не просто женщина, она Вин. Но я не понимаю, что делать. Вот она со мной добра – как было до всей этой неразберихи в городе, – но проходит минута, и она отдаляется, становится жесткой.
– Может, она просто запуталась.
– Может, – согласился Эленд. – Но ведь хотя бы один из нас должен понимать, что происходит с нами, верно? Честно говоря, Сэйз, иногда мне кажется, что мы слишком разные, чтобы быть вместе.
Террисиец загадочно улыбнулся:
– О, лорд Эленд. Вы даже не представляете, насколько схожи ваши мысли.
– Сомневаюсь. Она рожденная туманом – я обычный человек. Она выросла на улицах – мое детство прошло в особняке. Она хитрая и умная – я же учился по книгам.
– Она необыкновенно способная, как и вы, – парировал Сэйзед. – Ее угнетал собственный брат, а вас – ваш отец. Вы оба ненавидели Последнюю империю и боролись с ней. И вы оба слишком уж много думаете о том, как должно быть, вместо того чтобы думать о том, что уже есть.
Эленд застыл, глядя на Сэйзеда:
– Как это понимать?
– Так, что вы созданы друг для друга. Предполагается, что я не должен делать подобных выводов, и, честно говоря, это ведь просто мнение человека, который вас обоих на протяжении последних месяцев почти не видел. Но я верю, что это правда.
– А как же наши различия?
– С первого взгляда ключ и замок тоже могут казаться разными, – пояснил Сэйзед. – У них разная форма, разные функции, разный облик. Человек, который смотрит на них, не зная об их истинной природе, может считать их противоположностями, потому что один предназначен для того, чтобы открывать, а другой – чтобы закрывать. Но при ближайшем рассмотрении он поймет, что друг без друга они бесполезны. Мудрец увидит, что и замок, и ключ были созданы для одной и той же цели.
– Когда-нибудь, – улыбнулся Эленд, – ты должен написать книгу, Сэйз. Это столь же глубоко, как и все, что я читал.
Сэйзед покраснел и бросил взгляд на стопку бумаг на столе. Будут ли они его наследием? Он не был уверен, что они достаточно глубоки, но они все же были самой целостной из его когда-либо сделанных попыток написать нечто оригинальное. Конечно, большинство листов состояли из цитат и ссылок, но многое в тексте включало и собственные его мысли и примечания.
– Итак, – попытался подытожить Эленд. – Что же мне делать?
– С леди Вин? Я бы посоветовал просто не торопиться.
– Время – роскошь в наши дни.
– А когда было по-другому?
– Когда город не осаждали две армии: одна под предводительством человека с манией величия, а другая – безрассудного идиота.
– Да, – задумчиво проговорил Сэйзед. – Да, думаю, вы правы. Я должен вернуться к работе.
Эленд нахмурился:
– И чем же ты занят?
– Боюсь, тем, что мало связано с вашими нынешними проблемами. Мы с Тиндвил собираем и систематизируем упоминания о Бездне и Герое Веков.
– Бездна… Вин тоже о ней говорила. Ты правда думаешь, что она может вернуться?
– Думаю, она уже вернулась, лорд Эленд. Она вообще никуда не уходила. Уверен, что Бездной был и остается туман.
– Но как же… – начал было Эленд, но поднял обе руки, точно сдаваясь. – Я прочитаю твои выводы, когда ты их закончишь. Не могу позволить себе отвлекаться прямо сейчас. Спасибо, Сэйзед, за совет.
«Да, в самом деле король», – подумал террисиец.
– Тиндвил, – позвал Эленд, – теперь можешь войти. Хорошего дня, Сэйз.
Эленд повернулся к двери и медленно ее приоткрыл. Тиндвил вошла, пряча досаду.
– Как вы узнали, что я там?
– Догадался, – пояснил Эленд. – Ты такая же, как Вин. Ну ладно, хорошего дня вам обоим.
Тиндвил нахмурилась, когда он ушел, потом повернулась к Сэйзеду.
– Ты хорошо с ним поработала, – заметил он.
– Перестаралась. Вообще-то, я думаю, что, если бы люди оставили его у власти, он бы смог отыскать способ спасти город. Давай, нам надо работать – на этот раз я в самом деле послала за обедом, так что надо успеть сделать побольше, пока его не принесли.
Сэйзед кивнул, усаживаясь, и взялся за перо. Нужно было сосредоточиться на работе, но мыслями он все время возвращался к Вин и Эленду. Почему для него так важно, чтобы они оставались вместе? Может, они просто оба были его друзьями и он желал им счастья? Или в этом крылось что-то еще?
Похоже, эти двое были лучшим, что дала миру Лютадель. Самый сильный рожденный туманом из подпольного мира скаа и самый благородный король из числа аристократов. Они нуждались друг в друге, а Последняя империя нуждалась в них обоих.
Сэйзед задумался. Местоимение, использованное в языке террисийского пророчества, было среднего рода. Само по себе слово означало «оно», хотя на современные языки его переводили как «он». Но каждое «он» в его книге можно заменить и на «она». Если Вин и в самом деле Герой Веков…
«Я должен найти способ выслать их из города, – внезапно озарило Сэйзеда. – Вин и Эленд не должны находиться здесь, когда падет Лютадель».
Он отодвинул в сторону свои заметки – предстояло срочно написать несколько писем.