То, что Бриз увидел прохладным спокойным утром, привело его в уныние: армия Сетта отступала.

Гасильщик невольно вздрогнул, выдохнул облачко пара и повернулся к Колченогу. Мало кто был способен что-то разглядеть под ухмылкой на лице коренастого генерала. Но Бриз видел больше остальных: видел напряженный прищур глаз и то, как Колченог постукивал пальцем по обледенелой каменной стене. Колченога не назовешь нервным человеком. Значит, все это неспроста.

– Вот и все, да? – тихо спросил Бриз.

Колченог кивнул.

На самом деле гасильщик не понимал ничего. За городскими стенами по-прежнему находились еще две армии – противостояние не закончилось. Однако Колченогу он доверял. Точнее, считал, что достаточно хорошо разбирается в людях, чтобы доверять собственному мнению о Колченоге.

Генерал знал нечто, чего не знал Бриз.

– Будь любезен, объясни, – попросил он.

– Все закончится, когда Страфф поймет, – небрежно бросил Колченог.

– Поймет что?

– Что колоссы сделают за него всю работу, если он им только позволит.

Бриз замер.

«Страффу на самом деле плевать на людей в городе – он просто хочет взять его из-за атиума. И ради символической победы».

– Значит, если Страфф уйдет… – начал Бриз.

– Колоссы атакуют, – договорил Колченог. – Перебьют все живое и превратят город в руины. Когда они закончат, придет Страфф и заберет свой атиум.

– Это если они уйдут, друг мой.

– Какая разница? – пожал плечами Колченог. – Все равно он в выигрыше. Страффу придется расправиться с одним ослабевшим врагом, а не с двумя сильными.

Бриз почувствовал озноб и плотнее завернулся в плащ.

– Твои слова так… недвусмысленны.

– Мы покойники с тех пор, как тут появилось первое войско, Бриз. Хорош канителить, дело сделано.

«Почему, во имя Вседержителя, я на этого человека трачу время? – подумал гасильщик. – Он же только и говорит о том, что все мы обречены».

Однако Бриз разбирался в людях. На этот раз Колченог не преувеличивал.

– Будь я проклят, – пробормотал гасильщик.

Кивнув, генерал прислонился к стене, продолжая наблюдать за исчезающей армией.

– Триста человек, – сообщил Хэм. – По крайней мере, так говорят наши разведчики.

– Не так плохо, как я боялся, – заметил Эленд.

Они расположились у него в кабинете: Хэм, Эленд и Призрак, который просто сидел у стола.

– Эл, – продолжал громила, – Сетт привел с собой в Лютадель только тысячу человек. Это значит, что во время нападения Вин Сетт потерял треть своих солдат – меньше чем за десять минут! Даже на поле боя армии сдаются, если несут потери в тридцать или сорок процентов за целый день.

– Ох, – выдохнул Эленд.

Покачав головой, Хэм присел и налил себе выпить.

– Я не понимаю, Эл. Почему она на него набросилась?

– Она рехнулась, – отозвался Призрак.

Эленд открыл рот, чтобы возразить, но понял, что не может подобрать слов.

– Не уверен, что знаю, почему Вин это сделала, – наконец признался он. – Она и в самом деле говорила, что не верит, будто тех убийц в Ассамблее прислал мой отец.

Хэм пожал плечами. Он выглядел… измученным. Это была не его вотчина – армии, судьбы королевств. Он предпочитал заботиться о чем-то более приземленном и конкретном.

«Конечно, – подумал Эленд. – Я бы хотел сейчас сидеть в кресле и читать. Но мы делаем то, что должны».

– Есть новости о ней? – спросил он вслух.

Призрак покачал головой:

– Дядюшка Ворчун послал разведчиков в город, но пока ничего не слыхать.

– Если Вин не хочет, чтобы ее нашли… – Хэм не договорил: всем и так все было ясно.

Эленд начал ходить из угла в угол. Он не мог сидеть спокойно, не мог избавиться от мысли, что выглядит сейчас как Джастес, блуждает кругами, ерошит волосы.

«Будь тверже, – приказал он себе. – Ты можешь выглядеть встревоженным, но не должен никогда казаться растерянным».

Он продолжал ходить туда-сюда, хотя и замедлил шаг. И о своих опасениях пока не стал ничего говорить ни Хэму, ни Призраку. Что, если Вин ранена? Если Сетт ее убил? Разведчики мало что разглядели во время вчерашнего ночного нападения. Вин была к нему причастна, но отчеты выглядели противоречиво: Вин вроде бы сражалась с другим рожденным туманом, покинула крепость, когда загорелся один из верхних этажей. По каким-то причинам оставила Сетта в живых. С тех пор ее никто не видел.

Эленд закрыл глаза, остановился, опершись рукой о каменную стену.

«Я так мало бывал с ней в последнее время. Думал только о городе… но что толку от спасения Лютадели, если я потеряю Вин? Мне начинает казаться, что я ее не понимаю. Да и понимал ли я ее когда-нибудь?»

Без Вин все казалось неправильным. Эленд привык полагаться на ее прямоту. Он нуждался в ее умении жить настоящим, в ее незамутненной уверенности, чтобы не витать в облаках. Он хотел чувствовать ее рядом, чтобы знать, что есть нечто важнее теорий и концепций.

Он ее любил.

– Не знаю, Эл, – снова заговорил Хэм. – Никогда не ждал от Вин проблем, но у нее было тяжелое детство. Помню, однажды она вспылила из-за какой-то ерунды, кричала что-то про свое детство. Не уверен, что она полностью… в своем уме.

– Она в своем уме, Хэм, – твердо сказал Эленд. – И она способнее любого из нас.

Громила нахмурился:

– Но…

– У нее была веская причина напасть на Сетта, – перебил Эленд. – Я ей доверяю.

Хэм и Призрак обменялись взглядами, Призрак пожал плечами.

– Прошлая ночь – это ведь еще не все, Эл, – продолжал Хэм. – С девочкой что-то не так, не только в смысле душевного здоровья…

– О чем ты? – не понял Эленд.

– Помнишь драку в Ассамблее? Ты сказал, будто видел, как она получила прямой удар посохом от громилы.

– И? Этот удар уложил ее в постель на целых три дня.

– Ты не понимаешь, – возразил Хэм. – Удар в бок, рана в плече, то, что ее чуть не задушили, – все эти травмы уложили Вин в постель на пару дней. Но если ее и впрямь так сильно ударил громила, она должна была пролежать не несколько дней, Эленд. Она должна была отключиться на пару недель. А то и больше. Без сломанных ребер уж точно не обошлось бы.

– Она жгла пьютер, – напомнил Эленд.

– Предполагаю, громила делал то же самое.

Эленд замер.

– Понимаешь теперь? Если оба разжигали пьютер, в этом смысле они должны были друг друга уравновесить. Это значит, что Вин – девчонку не больше сотни фунтов весом – поколотил тренированный солдат в три раза ее тяжелей. Она отделалась какими-то несколькими днями отдыха.

– Вин особенная, – упрямо стоял на своем Эленд.

– Спорить не буду, – вздохнул Хэм. – Но она что-то от нас скрывает. Кем был тот другой рожденный туманом? Если верить некоторым отчетам, они работали вместе.

«Она говорила, что в городе есть другой рожденный туманом, – подумал Эленд. – Зейн – посланник Страффа. Она давно о нем не упоминала».

Хэм устало потер лоб:

– Вокруг нас все разваливается, Эл.

– Кельсер бы со всем разобрался, – пробормотал Призрак. – Когда он был тут, даже наши неудачи оказывались частью его плана.

– Выживший мертв, – напомнил Эленд. – Я не был с ним знаком, но я достаточно много о нем слышал, чтобы кое-что понять. Он никогда не сдавался.

– Это правда, – улыбнулся Хэм. – Он смеялся и шутил на следующий же день после того, как мы из-за просчета положили целое войско. Наглый сукин сын.

– Или черствый, – предположил Призрак.

– Нет, – потянувшись за кружкой, возразил громила. – Я тоже когда-то так считал. А теперь… теперь я просто думаю, что он был непреклонен. Келл всегда думал о будущем и плевать хотел на последствия.

– Что ж, нам придется сделать то же самое, – заметил Эленд. – Сетт ушел – Пенрод позволил ему уйти. Тут мы ничего не можем изменить. Зато у нас есть информация об армии колоссов.

– О, кстати. – Призрак вытащил кошелек. – Ты был прав, они одинаковые.

Брошенная им монетка покатилась по столу и остановилась – Эленд поднял ее и начал рассматривать. Призрак поцарапал ее ножом, содрав золотую краску, под которой оказалось дерево. Это было жалкое подобие меры – неудивительно, что подделка так легко обнаруживалась. Только дурак принял бы ее за настоящую монету. Дурак или колосс.

Никто не мог точно сказать, каким образом некоторые из фальшивок Джастеса попали в Лютадель: возможно, он пытался раздавать их крестьянам или бродягам в каком-нибудь доминионе. Так или иначе, было очевидно, что сделал Джастес. Ему требовалась армия и требовалась наличность. Подделав одно, он получил другое. Только колоссы могли купиться на подобную уловку.

– Не понимаю, – сказал Хэм, когда Эленд передал ему монету. – С чего это колоссы вдруг решили брать деньги? Вседержитель никогда им не платил.

Эленд помедлил, вспоминая свои приключения в лагере.

«Мы люди. Мы будем жить в твоем городе…»

– Колоссы меняются, Хэм, – наконец ответил он. – Или, возможно, мы никогда их не понимали. В любом случае расслабляться нельзя. Еще ничего не кончилось.

– Было бы куда проще, если бы я знал, что наша рожденная туманом не сошла с ума. Она даже не посоветовалась с нами! – Громила поднялся, качая головой. – Есть причина, по которой Великие Дома старались не стравливать своих рожденных туманом друг с другом. В этом случае события приобретали весьма опасный оборот. Если у Сетта есть рожденный туманом и он решит сравнять счет…

Хэм махнул Призраку, и они ушли проведать Бриза и Колченога.

«Они такие угрюмые, – покидая свои покои, думал Эленд. – Словно убеждены, что мы обречены из-за одной неудачи. Но отступление Сетта – это хорошо. Один из наших врагов уходит, и остаются две армии. Джастес не нападет, потому что это сделает его уязвимым для Страффа, а Страфф слишком боится Вин, чтобы что-то предпринять. Фактически ее нападение на Сетта только сильнее напугает отца. Возможно, она именно из-за этого так и поступила».

– Ваше величество?

Эленд повернулся, оглядывая коридор.

– Ваше величество, – повторил Ор-Сьер, – кажется, я ее нашел.

Эленд взял с собой только нескольких стражников. Он не хотел объяснять Хэму и остальным: Вин все еще настаивала, что Ор-Сьер должен оставаться тайной.

«Хэм прав в одном, – подумал Эленд, когда его карета остановилась. – Она что-то скрывает. Вин всегда что-то скрывает…»

Правда, от этого он не стал ей меньше доверять. Эленд приказал охранникам подождать и кивнул Ор-Сьеру. Вдвоем они направились к заброшенному зданию. Раньше, по всей видимости, это был магазинчик небогатого торговца – местечко под управлением какого-нибудь мелкого аристократа, который продавал товары первой необходимости для рабочих-скаа в обмен на талоны на еду. И которые в свою очередь Вседержитель обменивал на деньги.

Здание находилось в районе, куда, похоже, еще не добрались сборщики топлива. Пол покрывал слой пепла дюйма в четыре толщиной – цепочка маленьких следов вела к задней лестнице.

– Что это за место? – нахмурился Эленд.

Ор-Сьер сделал движение, похожее на пожатие плеч.

– И как ты узнал, что она здесь?

– Я следил за ней прошлой ночью, ваше величество. Видел, в каком направлении она ушла. Оставалось только как следует поискать.

– Ты умеешь читать следы, кандра?

– У этих костей острые чувства.

Лестница вывела в длинный коридор со множеством дверей. Эленд сделал несколько шагов и остановился. С одной стороны панель на стене была сдвинута, внутри явно кто-то шевелился.

– Вин? – позвал Эленд, просунув голову в щель.

Комната за стеной оказалась крохотной – настоящий закуток в несколько футов шириной. Вин – даже она не смогла бы здесь выпрямиться – сидела, прислонившись к дальней стене.

Эленд заполз в комнатушку, испачкав колени пеплом. Он едва поместился внутри.

– Вин? С тобой все в порядке?

Она вертела что-то в пальцах и смотрела через маленькую дыру, сквозь которую просачивался солнечный свет.

«Смотровое отверстие, – понял Эленд, – чтобы глядеть на улицу внизу. Значит, это не магазин, а воровское логово. Или было им когда-то».

– Я считала Камона плохим человеком, – едва слышно проговорила Вин.

Эленд ждал, стоя на коленях и упираясь руками в пол. Сесть так, чтобы не придавить к стене Вин, удалось, только немыслимым образом скорчившись. По крайней мере, она была не ранена.

– Камон? – переспросил он. – Твой старый главарь, до Кельсера?

Вин кивнула, потом отвернулась от щели и обняла руками колени.

– Он бил людей, убивал тех, кто ему возражал. Даже среди головорезов он считался жестоким. Но… – все так же тихо продолжала Вин, – я сомневаюсь, что за всю свою жизнь он убил столько людей, сколько я убила прошлой ночью.

Эленд прикрыл глаза, потом снова открыл и, придвинувшись чуть ближе, положил руку на плечо Вин.

– Не просто людей, а солдат врага.

– Я была как ребенок в комнате, полной жуков, – прошептала Вин.

Эленд наконец-то понял, что она держит в руках: сережку, простой бронзовый гвоздик, который никогда не снимала.

– Я тебе рассказывала, откуда она у меня? Мама дала. Я не помню, как это было, – Рин мне рассказал. Моя мама… она иногда слышала голоса. Она убила мою маленькую сестру – зарезала. В тот же день мама дала мне одну из своих серег. Как будто… сделала выбор в мою пользу. Наказала одну сестру, а другой подарила эту безделушку. – Вин сокрушенно покачала головой. – Всю жизнь меня преследует смерть, Эленд. Моя сестра умерла, Рин умер. Товарищи по банде погибали вокруг меня, Кельсера убил Вседержитель, а потом я сама вонзила копье тому в грудь. Я пытаюсь быть защитником, говорю себе, что все в прошлом. А потом… делаю то, что сделала прошлой ночью.

Не зная, что сказать, Эленд прижал Вин к себе и почувствовал, насколько она напряжена.

– У тебя была веская причина это сделать.

– Неправда. Мне просто хотелось сделать им больно. Я хотела напугать их, чтобы они ушли и оставили тебя в покое. Это ребячество, но я чувствовала именно это.

– Это не ребячество, Вин, – мягко возразил Эленд. – Это хорошая стратегия. Ты продемонстрировала врагам свою силу. Напугала одного из наших главных противников, и мой отец теперь еще сильней боится нападать. Ты добыла для нас время!

– Обменяв его на жизни сотен людей.

– Вражеских солдат, которые пришли в наш город. Людей, которые защищали тирана, угнетающего свой народ.

– Кельсер так же объяснял, – Вин вздохнула, – когда убивал аристократов и их охранников. Он говорил, они поддерживают Последнюю империю и потому заслуживают смерти. Мне было страшно.

Эленд снова не знал что сказать.

– Он как будто считал себя богом, – продолжала Вин. – Давал жизнь, отнимал жизнь, когда желал. Я не хочу быть такой, как он, Эленд. Но меня точно все подталкивает в этом направлении.

– Я…

Эленд хотел сказать: «Ты не такая, как он…»

Но слова почему-то не шли. Они казались пустым звуком. Тогда он просто прижал Вин к себе – ее плечо уперлось ему в грудь, голова оказалась под подбородком.

– Как бы мне хотелось тебя утешить, Вин. Когда я вижу тебя такой, все защитные инстинкты во мне бунтуют. Я хочу сделать как лучше, хочу все исправить, но не знаю как. Скажи мне, что делать. Просто скажи, как я могу тебе помочь!

Вин сначала сопротивлялась, но потом тихо вздохнула, обвила Эленда руками и прижалась сильнее.

– Ты мне не можешь помочь, – нежно сказала она. – Я должна все сделать сама. Есть… я должна решиться.

– Ты все сделаешь правильно, Вин.

– Ты даже не знаешь, о чем я.

– Не имеет значения. Я знаю, что не смогу помочь, – я даже на троне не сумел удержаться. Ты в десять раз способнее меня.

Вин сжала его руку:

– Никогда так не говори. Обещаешь?

Почувствовав в ее голосе напряжение, Эленд нахмурился, но все же кивнул:

– Хорошо. Но все равно я тебе верю, Вин. Решай – я буду тебя поддерживать.

– Я думаю… – заметно расслабившись, начала она, – думаю, мне надо покинуть Лютадель.

– Покинуть? И куда же ты пойдешь?

– На север. В Террис.

Эленд откинулся назад, облокотился о деревянную стену.

«Уйти? – подумал он, чувствуя, как все переворачивается внутри. – Вот что я получил за свою невнимательность! Неужели я ее потерял?»

– Если ты чувствуешь, что должна уйти, Вин, – точно со стороны услышал он собственный голос, – значит ты и должна так поступить.

– Если я соберусь уходить, ты пойдешь со мной?

– Сейчас?

Потершись головой о его подбородок, Вин кивнула.

– Нет, – после некоторой паузы ответил Эленд. – Я не могу оставить Лютадель в осаде.

– Но горожане тебя отвергли.

– Знаю. Но… я не могу их бросить. Они меня свергли, но я их не оставлю.

Вин опять кивнула, и что-то подсказывало Эленду: другого ответа она и не ждала.

Он улыбнулся:

– Здорово мы все запутали, правда?

– Мы безнадежны, – с нежностью произнесла Вин и со вздохом отодвинулась.

Она выглядела такой усталой. За стеной послышались шаги, и через несколько секунд в потайную комнату просунул голову Ор-Сьер.

– Стражники теряют терпение, ваше величество. Скоро начнут вас разыскивать.

Эленд с трудом придвинулся к выходу. Выбравшись в коридор, он протянул руку, чтобы помочь Вин. Та выползла наружу, потом выпрямилась и отряхнула одежду – свои обычные брюки и рубашку.

«Наденет ли она еще когда-нибудь платье?»

– Эленд, – выудив что-то из кармана, сказала Вин. – Вот, можешь это продать, если хочешь.

Она раскрыла ладонь.

– Атиум? – не поверил своим глазам Эленд. – Откуда он у тебя?

– От друга.

– И ты его не сожгла прошлой ночью? Когда сражалась со всеми этими солдатами?

– Нет. Я проглотила его, но он мне не понадобился, поэтому я его отрыгнула.

«Вседержитель! – подумал Эленд. – Мне и в голову не пришло, что у нее нет атиума. Что бы она сотворила, если бы зажгла эту крупинку?»

– Мне докладывали, что в городе есть еще один рожденный туманом.

– Есть, – согласилась Вин. – Это Зейн.

Эленд уронил зернышко обратно в ее ладонь:

– Тогда оставь это себе. Вдруг пригодится в битве с ним.

– Сомневаюсь.

– Все равно оставь, – настаивал Эленд. – Это маленькое состояние, а нам нужно очень большое, чтобы все исправить. Кроме того, если бы я попробовал подкупить, к примеру, Страффа или Сетта, они бы подумали, что я скрываю большой запас атиума.

– Тогда… – Вин посмотрела на Ор-Сьера. – Спрячь. Чтобы никого не искушать.

– Буду беречь как зеницу ока, госпожа. – В плече Ор-Сьера открылась полость для кусочка металла.

Вин повернулась к Эленду, и они вдвоем спустились по ступенькам к стражникам, которые ожидали внизу.