Роскошное темно-красное платье превосходно смотрелось бы на одном из тех балов, которые Вин посещала до Крушения. Платье казалось необычным, но его никак нельзя было назвать немодным. Просто некоторые внесенные изменения делали его заметным.

Зато они позволяли свободнее двигаться, ходить грациознее, поворачиваться естественнее. Что, в свою очередь, делало ее еще красивее. Стоя перед зеркалом, Вин думала о том, как бы она себя чувствовала в этом платье на настоящем балу. Быть собой… Не Валетт, провинциальной аристократкой. Не Вин, воровкой-скаа. Просто собой.

Той, кем могла себя представить. Уверенной, принявшей свое положение рожденной туманом и свергнувшей Вседержителя. Той, которую любит король.

«Может, я могла бы стать и тем и другим», – чувствуя под руками мягкий атлас, размышляла Вин.

– Ты прекрасна, дитя, – сказала Тиндвил.

Вин повернулась к ней с робкой улыбкой:

– У меня совсем нет драгоценностей. Я отдала последние Эленду, чтобы помочь с пропитанием для беженцев. Все равно они по цвету к этому платью не подходили.

– Многие женщины используют драгоценности, чтобы скрыть собственную заурядность. Тебе это не нужно.

Террисийка стояла в своей обычной позе – скрестив на груди руки; ее кольца и серьги поблескивали. Впрочем, на этих украшениях не было драгоценных камней, да и все они были сделаны из простых материалов. Железо, медь, пьютер. Ферухимические металлы.

– Вы в последнее время не приходили к Эленду. – Вин повернулась к зеркалу, чтобы убрать назад волосы деревянными заколками.

– Король быстро приближается к рубежу, за которым ему не понадобится моя помощь.

– Он уже так близко? – удивилась Вин. – К людям из ваших жизнеописаний?

– Девочка моя, нет, конечно, – рассмеялась Тиндвил. – Он еще очень далеко от них.

– Но…

– Я сказала, что ему больше не понадобится моя помощь. Он учится, что полагаться на слова других можно лишь до определенного предела, и достиг точки, за которой ему нужно учиться на собственных ошибках. Ты будешь удивлена, дитя, тому, как много хороший правитель познает просто на собственном опыте.

– Он кажется мне совсем другим, – призналась Вин.

– Он и есть другой. – Тиндвил подошла ближе и положила руку на плечо Вин. – Он становится тем мужчиной, которым, как всегда знал и чувствовал, должен был стать, – он просто не знал дороги. Пусть я и сурова с ним, но думаю, он бы нашел эту дорогу и без меня. Тот, кто какое-то время спотыкается, в конечном счете или падает, или выпрямляется.

Вин рассматривала свое отражение в зеркале – хорошенькую девушку в темно-красном платье.

– Именно такой я и должна стать. Для него.

– Для него, – согласилась Тиндвил. – И для себя. Сюда вела твоя дорога. Просто ты немного сбилась с пути.

Вин повернулась:

– Вы идете с нами сегодня вечером?

– Мне там нет места, – покачала головой Тиндвил. – Иди, встречай своего короля.

На этот раз Эленд не собирался являться в логово врага без соответствующего эскорта. Две сотни солдат во внутреннем дворе ожидали, чтобы сопроводить его на ужин к Сетту, и Хэм – в полном вооружении – играл роль личного телохранителя. Призрак был кучером Эленда. Оставался только Бриз, который по понятным причинам немного нервничал перед тем, как пойти на ужин.

– Ты не обязан идти, – заметил Эленд, когда они собирались во внутреннем дворе крепости Венчер.

– Не обязан? – переспросил Бриз. – Тогда я останусь здесь. Приятного ужина!

Эленд помрачнел, но смолчал.

– Думать надо было перед тем, как развязывать ему руки, Эленд! – И Хэм похлопал его по плечу.

– Я не отказываюсь от своих слов. Нам не помешал бы гасильщик, но я не буду его заставлять, раз уж он не хочет.

Бриз заметно успокоился.

– И тебе совсем не стыдно, да? – поинтересовался Хэм.

– Стыдно? – Бриз положил руку на трость. – Мой дорогой Хэммонд, разве ты когда-нибудь видел, чтобы я испытывал столь тоскливое и банальное чувство? Кроме того, я предчувствую, что Сетт будет более дружелюбен, если не увидит меня среди присутствующих.

«Похоже, он прав», – когда подъехала карета, подумал Эленд.

– Эленд, – отвернувшись от гасильщика, сказал Хэм, – тебе не кажется, что брать с собой две сотни солдат – это… ну… немного чересчур?

– А разве Сетт не говорил, что надо быть честным в своих угрозах? Думаю, две сотни человек – это еще мало с учетом того, насколько я могу ему доверять. У него преимущество пять к одному.

– Зато на твоей стороне рожденная туманом, – напомнил тихий голос из-за спины.

– Вин! И как только у тебя получается подкрадываться незаметно в таком платье? – засмеялся Эленд.

– Я тренировалась. – Вин взяла его за руку.

«И ведь не врет», – подумал Эленд, вдыхая ее духи и представляя, как Вин крадется по дворцовым коридорам в объемистом вечернем наряде.

– Что ж, нам пора выдвигаться, – заметил Хэм.

Он махнул Вин и Эленду, чтобы садились в карету, – Бриза они оставили стоять на ступенях дворца.

В окнах Гастинга снова горел свет, и Вин подумала, что это правильно.

– Знаешь, – сказал сидевший рядом Эленд, – мы же с тобой вместе так ни разу и не сходили на бал.

Карета катилась по брусчатке, снаружи раздавался топот нескольких сотен ног. Вечер постепенно превращался в ночь.

– Мы встречались несколько раз на балах, – продолжал Эленд, – но официально вместе ни на один не пошли. У меня не было возможности подвезти тебя в моей карете.

– Это так важно?

– Так принято, – пожал плечами Эленд. – Точнее, было принято. Джентльмен приезжал за леди, чтобы сопроводить ее, а все смотрели и оценивали, как они выглядят вдвоем. Я это делал десятки раз, но ни разу с той, которая придала бы подобному ритуалу смысл.

– Думаешь, у нас еще будут балы? – улыбнулась Вин.

– Не знаю. Даже если мы все это переживем… ты сможешь танцевать, когда кто-то будет умирать от голода?

Видимо, он думал о голодных и изнуренных беженцах. Сейчас они ютились на складе, который для них подыскал Эленд.

«Раньше ты танцевал, – подумала Вин. – А люди в это время умирали от голода».

Однако и времена были другие, и Эленд не был королем. Да и не танцевал он на самом деле, а читал и встречался с друзьями, планируя, как можно сделать Последнюю империю лучше.

– Должен быть способ совместить одно с другим, – решительно сказала Вин. – Может быть, мы могли бы устроить бал и попросить аристократов, которые придут, пожертвовать деньги.

– Мы наверняка потратим на бал в два раза больше, чем получим пожертвований, – усмехнулся Эленд.

– Причем деньги, которые мы потратим, уйдут торговцам-скаа.

Эленд погрузился в молчаливую задумчивость.

«Странное дело, я оказалась с единственным бережливым аристократом в городе», – хмыкнула про себя Вин.

Ну и пара из них вышла – рожденная туманом, жалеющая монеты на прыжки, и аристократ, который считает балы напрасной тратой денег. Удивительно, что Доксон мог выбивать из них достаточно средств на нужды города.

– Мы подумаем об этом позже, – пообещал Эленд, когда ворота Гастинга распахнулись, открыв стоявших навытяжку солдат.

«Приводи столько людей, сколько хочешь, – словно говорило это зрелище. – У меня больше».

В реальности они попали в странное отражение самой Лютадели. Две сотни Эленда находились теперь в окружении тысячного отряда Сетта – который, в свою очередь, был окружен двадцатью тысячами городского войска. И наконец, сам город осаждали сотни и сотни солдат снаружи. Ряд за рядом, все в напряженном ожидании битвы. Мысли о балах и вечеринках мгновенно улетучились из головы Вин.

Сетт не встретил их у дверей. Эту обязанность исполнял солдат в простой униформе.

– Ваши люди могут остаться здесь, – доложил он, когда гости вошли в главный холл.

Когда-то большой зал с колоннами был украшен прекрасными коврами и настенными гобеленами, но Эленд все забрал, чтобы наполнить казну. Сетт явно не привез с собой чего-то на замену, поэтому внутреннее убранство крепости казалось строгим. Скорее крепость на линии фронта, чем особняк.

Эленд повернулся, подал Дему знак, чтобы капитан приказал своим людям ждать внутри. Вин на секунду застыла, сознательно удерживая себя от того, чтобы не смотреть на Дему. В глубине души она просто жаждала бросить его в темницу.

И все же кандра прямой опасности не представлял. Он всего лишь собирал сведения. А тем более уже знал большинство их стратегических секретов. Наносить удар сейчас, открывая все козыри так быстро, не имело смысла. Другое дело – проследить, узнать, какой армии или фракции в городе он служил. Узнать, что за сведения он выдал.

Поэтому Вин пока воздержалась от каких-либо действий. Придет время, и она ударит.

Хэм и Дему устроили своих людей, после чего маленький почетный караул, включавший Хэма, Призрака и Дему, собрался вокруг Вин и Эленда. Последний кивнул человеку Сетта, и тот повел их по боковому коридору.

«Мы не идем к подъемникам», – подумала Вин.

Бальный зал Гастинга был на самом верху центральной башни. В те времена, когда Вин посещала здешние балы, ее поднимали наверх в одном из четырех лифтов, который тянули люди. Нынешний владелец Гастинга или не хотел терять живую силу, или…

«Он выбрал самую высокую крепость в городе, – продолжала рассуждать Вин. – Ту, в которой меньше всего окон».

Если Сетт поднимет все лифты на вершину, врагу будет очень трудно отвоевать крепость.

К счастью, этим вечером идти на самый верх пешком не пришлось. Поднявшись на два марша по изогнутой каменной лестнице – Вин приходилось придерживать подол платья, чтобы не подметать каменные ступени, – проводник привел их в большое круглое помещение с витражными окнами по всему периметру и поддерживавшими потолок колоннами.

«Второй бальный зал, видимо?» – с невольным восхищением подумала Вин.

Стекла не были подсвечены, хотя по другую сторону наверняка находились углубления для светильников. Сетта, судя по всему, это нисколько не беспокоило. Он сидел за огромным столом в центре зала. И не просто сидел.

– Ты опоздал! – вместо приветствия выкрикнул он. – Поэтому я начал без тебя.

Эленд нахмурился. В ответ на это Сетт от души расхохотался, размахивая куриной ножкой.

– Мальчик, похоже, нарушение этикета тебя потрясло больше, чем то, что я привел войско и намереваюсь завоевать твой город! Но, видимо, в Лютадели так заведено. Садись, пока я сам все не съел.

Эленд протянул Вин руку и провел ее к столу. Навострив свои «оловянные уши», Призрак занял пост возле лестницы. Хэм расставил десятерых своих людей так, чтобы они могли наблюдать за двумя входами – за тем, через который они вошли, и дверью для слуг.

Сетт словно и не заметил солдат. Собственных его телохранителей было меньше, чем людей Хэма, но хозяина это, похоже, нисколько не волновало. В зале также присутствовал сын Сетта – молодой человек, сопровождавший его на совещание Ассамблеи.

«Один из них рожденный туманом, – размышляла Вин. – И я думаю, что скорее отец».

Эленд усадил ее, опустился на стул рядом, и они оказались прямо напротив Сетта. Тот почти не отвлекался от еды, пока слуги приносили блюда для Вин и Эленда.

«Куриные ножки, – думала Вин, – и овощи с подливкой. Намеренно простецкий ужин, чтобы Эленд чувствовал себя неуютно».

Эленд не сразу взялся за еду. Некоторое время он с задумчивым выражением на лице просто сидел и смотрел на жующего Сетта.

– Будь я проклят, – снова заговорил тот. – Вкусно! Ты не имеешь понятия, как трудно достать во время путешествия нормальную пищу!

– Почему вы захотели поговорить со мной? Вы же знаете, что меня невозможно убедить голосовать за вас.

– Я подумал, это может оказаться интересным, – пожал плечами Сетт.

– Из-за вашей дочери? – предположил Эленд.

– Вседержитель, нет! – засмеялся Сетт. – Оставь дурочку себе, если хочешь. День, когда она сбежала, был одной из немногих моих радостей за последний месяц.

– А если я буду угрожать, что причиню ей вред?

– Не будешь.

– Уверены?

Сетт улыбнулся в свою густую бороду и наклонился к Эленду:

– Я знаю тебя, Венчер. Я следил за тобой, изучал тебя много месяцев. Кроме того, ты был так добр, что прислал одного из своих друзей шпионить за мной. Я многое о тебе узнал от него!

Эленд не смог скрыть невольное беспокойство – Сетт рассмеялся.

– Честно, ты же не думал, будто я не узнаю одного из товарищей Выжившего? Вы, лютадельские дворяне, так уверены, что за пределами города живут одни идиоты!

– Но вы прислушивались к Бризу. Вы позволили ему присоединиться к вам, слушали его советы. Кроме того, прогнали его, лишь когда он сблизился с вашей дочерью, к которой, по вашим словам, у вас нет никакой привязанности.

– Он так объяснил тебе причину, по которой покинул лагерь? – продолжая смеяться, поинтересовался Сетт. – Потому что я поймал его с Альрианной? Тьфу ты, да какое мне дело, пусть даже девчонка его и соблазнила?

– Вы считаете, что она его соблазнила? – уточнила Вин.

– Разумеется. Я общался с ним всего несколько недель, и даже мне стало понятно, что с женщинами он обращаться вовсе не умеет.

Эленд взял себя в руки. Он смотрел на Сетта прищуренными, проницательными глазами:

– Так почему же вы его прогнали?

Сетт откинулся на спинку кресла:

– Я попытался переманить его на свою сторону. Он отказался. Я рассудил, что убить его будет предпочтительней, чем отпустить. Но для своих размеров он очень проворный человек.

«Если он и впрямь рожденный туманом, Бриз никак не мог сбежать, разве что ему позволили», – подумала Вин.

– Так вот, Венчер. Я знаю тебя. Я знаю тебя лучше, возможно, чем ты сам знаешь себя, потому что мне известно, что о тебе думают друзья. Только человек с необыкновенными способностями мог заручиться верностью такого скользкого типа, как Бриз.

– И вы считаете, что я не причиню вреда вашей дочери?

– Я это знаю точно. Ты честный – так уж вышло, что мне это в тебе нравится. К несчастью, честными людьми легко пользоваться. Я знал, к примеру: ты обязательно признаешься, что Бриз гасит толпу. – Сетт покачал головой. – Честные люди не созданы для того, чтобы быть королями, парень. Будь я проклят, мне жаль, но так оно и есть. Поэтому я вынужден отнять у тебя трон.

Секунду Эленд молчал, потом посмотрел на Вин. Она взяла его тарелку и принюхалась, включив свои алломантические чувства.

– Думаешь, я хочу тебя отравить? – снова рассмеялся Сетт.

– Вообще-то, нет, – признался Эленд.

Вин поставила тарелку на место. Она не была столь хороша в этом деле, как некоторые, но очевидные запахи бы не пропустила.

– Вы не стали бы использовать яд, – сказал Эленд. – Это не ваш способ. Вы и сами достаточно честный человек.

– Я просто прямой. Это другое.

– Пока что я не слышал, чтобы вы солгали.

– Это потому, что ты знаешь меня, знаешь и не можешь почувствовать ложь. – Сетт помахал запачканными в жире пальцами. – Я тебе трижды солгал, дружок. Желаю удачи с угадыванием, в чем именно.

Эленд помолчал, изучая Сетта.

– Вы со мной играете.

– Разумеется! Разве ты не видишь, мальчик? Поэтому ты и не должен быть королем. Оставь это дело мужчинам, которые понимают свою собственную испорченность; не позволяй, чтобы оно разрушило тебя.

– Вам-то какая забота? – удивился Эленд.

– Просто мне не хочется тебя убивать.

– Так не убивайте.

– Не выйдет, парень. Если существует возможность укрепить власть или получить больше власти, лучше брать, пока дают. И я беру.

За столом опять стало тихо. Сетт посмотрел на Вин:

– Рожденная туманом так и будет молчать?

– Вы много сквернословите, – заметила Вин. – Нельзя себя так вести в присутствии дам.

– Самое смешное, что есть в Лютадели, это девушки. Тут все так озабочены, чтобы не сделать что-нибудь неприличное у всех на виду, однако не видят ничего страшного в том, чтобы пойти и изнасиловать парочку женщин-скаа, когда вечеринка закончена. Я-то, по крайней мере, произношу ругательства прямо в лицо.

Эленд все еще не прикоснулся к еде.

– Что случится, если вы победите в голосовании за трон?

Сетт пожал плечами:

– Честно?

– Разумеется.

– Прежде всего, тебя убьют. Терпеть не могу, когда рядом ошиваются бывшие короли.

– А если я отступлю? Не буду голосовать?

– Отступи. Проголосуй за меня и покинь город, тогда я оставлю тебя в живых.

– А Ассамблея?

– Будет распущена. Это обуза. Каждый раз, когда ты наделяешь властью какой-нибудь совет, все заканчивается сумятицей.

– Ассамблея дает власть людям, – не согласился Эленд. – Она нужна для справедливой власти.

Удивительно, но Сетт не рассмеялся. Взамен он опять наклонился, оперся одной рукой о стол, бросив недоеденную куриную ногу:

– В этом-то все и дело, мальчик. Если вокруг мир и процветание, позволь людям управлять собой, и все будет прекрасно. Но что делать, если твой город осаждают два войска? Если банда чокнутых колоссов уничтожает деревни в окрестностях? Это не те времена, когда можно разрешать какой-то там Ассамблее сместить себя. – Сетт покачал головой. – Цена слишком высока. Когда тебе не получить и свободу, и безопасность, мальчик, что ты выберешь?

Эленд молчал.

– Я сделаю собственный выбор, – сказал он наконец. – И позволю остальным выбирать.

Сетт улыбнулся, будто именно такого ответа и ждал. Он принялся за другую куриную ножку.

– Допустим, я уйду, – рассуждал Эленд. – Допустим, вы получите трон, защитите Лютадель и распустите Ассамблею. Что потом? Что случится с городом?

– Какое тебе дело?

– Это вопрос? Я думал, вы меня «знаете».

Сетт улыбнулся:

– Я заставлю скаа опять работать, как было при Вседержителе. Никаких денег, никаких привилегий для простонародья.

– Я не могу смириться с этим, – покачал головой Эленд.

– Почему? Они же сами хотят. Дай им выбор – и они решат вышвырнуть тебя прочь. Теперь они близки к тому, чтобы посадить на трон меня. Они знают, что Вседержитель обеспечил им лучшую жизнь из всех возможных. Одни правят, другие служат. Кто-то должен выращивать хлеб и работать в кузнице, мальчик.

– Может быть. Но в одном вы точно ошибаетесь.

– И в чем же?

– Они не проголосуют за вас. – Эленд поднялся. – Они выберут меня. Из свободы и рабства они выберут свободу. Люди в Ассамблее – лучшие в этом городе, и они сделают наилучший выбор для народа.

Сетт помедлил, потом расхохотался:

– Что мне в тебе больше всего нравится, парень, так это способность говорить подобные глупости с серьезной физиономией!

– Я ухожу. – Эленд кивнул Вин.

– Ох, да сядь ты, Венчер, – взмахом руки Сетт указал Эленду на кресло. – Перестань возмущаться из-за того, что я с тобой честен. Нам еще есть о чем поговорить.

– Например? – спросил Эленд.

– Атиум.

Эленд немного постоял, явно борясь с раздражением, наконец сел и принялся за еду. Вин тихонько ковырялась в тарелке. В то же время, однако, она изучала лица солдат Сетта и слуг. Среди них просто обязаны были быть алломанты – выяснив, сколько их, она могла дать Эленду преимущество.

– Твои люди голодают. И если мои шпионы не зря получают деньги, только что голодных ртов прибыло. Вы долго не продержитесь в осаде.

– И?

– У меня огромные запасы продовольствия – больше, чем нужно моей армии. Консервированные припасы, упакованные по методу, который придумал Вседержитель. Долго хранятся, не портятся. Просто чудо технологии. Я бы с удовольствием кое-что продал…

Эленд застыл, поднеся вилку ко рту. Потом опустил ее и рассмеялся:

– Вы все еще считаете, что у меня есть атиум Вседержителя?

– Конечно есть, – нахмурился Сетт. – Где же ему еще быть?

Покачав головой, Эленд взял кусочек картошки и обмакнул в подливу.

– Уж точно не здесь.

– Но… слухи…

– Бриз их распустил, – пояснил Эленд. – Я думал, вы поняли, почему он к вам присоединился. Он хотел, чтобы вы пришли в Лютадель и не дали Страффу взять город.

– Но Бриз делал все возможное, чтобы не пускать меня сюда. Он опровергал слухи, он пытался меня отвлечь, он… – Сетт замолчал, потом расхохотался от души. – Я думал, он простой шпион! Похоже, мы с ним недооценили друг друга.

– Моим людям все же не помешали бы эти консервы.

– И они их получат, когда я стану королем.

– Но голодают-то они уже сейчас!

– И их страдания лежат тяжким грузом на твоей совести. – Лицо Сетта ожесточилось. – Я вижу, что ты составил мнение обо мне, Эленд Венчер. Ты считаешь меня хорошим. Ты ошибаешься. Честность не делает человека меньшим тираном. Я убил тысячи, чтобы укрепить свою власть. Я загружал скаа работой так, что о руке Вседержителя они вспоминают с тоской. Я обезопасил свой трон. То же самое я сделаю и здесь.

Мужчины замолчали. Эленд ел, но Вин только перемешивала находившееся в тарелке. Если она пропустила яд, кто-то должен остаться начеку. Вин все еще надеялась обнаружить алломантов, и был только один способ в этом убедиться. Она погасила медь и зажгла бронзу.

Медных облаков не было: Сетт явно не беспокоился о том, что кто-то может распознать среди его людей алломантов. Двое из них явно жгли пьютер – оба изображали слуг из числа тех, что вносили блюда. Где-то за стеной ощущалась пульсация ищейки.

Зачем наряжать громил слугами, а потом не использовать медь, чтобы спрятать их алломантический пульс? Вдобавок не наблюдалось ни гасильщиков, ни разжигателей. Никто не пытался повлиять на эмоции Эленда. Ни Сетт, ни его молодой помощник не жгли никаких металлов. Или они на самом деле не были алломантами, или боялись себя выдать. Просто чтобы убедиться, Вин зажгла бронзу, выискивая скрытые медные облака, которые могли оказаться поблизости. Она предположила, что Сетт выставил нескольких очевидных алломантов в качестве отвлекающего маневра, а остальных спрятал под облаком.

И ничего не обнаружила. Удовлетворенная, Вин продолжила ковыряться в тарелке.

«Сколько раз эта моя способность – умение пронзать медные облака – доказывала свою пользу?»

Она уже забыла, каково это – чувствовать, что твоя способность ощущать алломантическую пульсацию заблокирована. Одно лишь это маленькое свойство, нехитрое с первого взгляда, давало ей огромное преимущество. И Вседержитель со своими инквизиторами, видимо, умели это делать с самого начала. Какие еще фокусы она упустила, какие секреты умерли вместе с Вседержителем?

«Он знал правду о Бездне, – подумала Вин. – Должен был знать. Он пытался предупредить, в самом конце…»

Эленд и Сетт продолжали разговор. Почему она не могла сосредоточиться на проблемах города?

– Так, значит, у тебя вовсе нет атиума?

– На продажу – нет.

– А город вы обыскали?

– Раз десять.

– Статуи, – предположил Сетт. – Возможно, Вседержитель спрятал металл, выплавив из него какие-нибудь штуки.

– Мы об этом думали, – покачал головой Эленд. – Статуи не из атиума, и они не полые – это было бы хорошим местом, чтобы спрятать металл от алломантов. Мы думали, что он спрятан где-то во дворце, но даже его шпили из обычного железа.

– Пещеры, туннели…

– Ничего такого, что мы могли бы обнаружить. Мы отправили алломантов на поиски больших запасов металла. Мы сделали все, до чего смогли додуматься, Сетт. Разве что ямы не копали. Поверьте мне, над этой проблемой мы работали достаточно долго.

Сетт со вздохом кивнул:

– Полагаю, это означает, что удерживать тебя ради выкупа бессмысленно?

– Я даже не король, Сетт, – улыбнулся Эленд. – В этом случае вы лишь уменьшите вероятность того, что Ассамблея за вас проголосует.

– Ну тогда, – рассмеялся Сетт, – мне придется тебя отпустить.