29
Существовали и другие доказательства, что Аленди – Герой Веков. Мелочи, которые мог заметить лишь тот, кого учили мудрости Ожидания. Родимое пятно на руке. Волосы, поседевшие в неполных двадцать пять лет. То, как он говорил, как обращался с людьми, как правил.Он словно был создан для этого пророчества.
– Вот скажите, госпожа, – лениво опуская голову на лапы, проговорил Ор-Сьер, – я прожил среди людей уже много лет и всегда считал, что им нужен регулярный сон. Похоже, я ошибался.
Вин сидела на каменном парапете, прижав одну ногу к груди, а другую свесив за край. Справа и слева темнели в тумане башни Гастинга.
– Я сплю.
– Временами. – Ор-Сьер глубоко зевнул, вывалив язык.
И когда же его замашки успели сделаться по-настоящему собачьими?
Вин отвернулась от кандры и посмотрела на восток, на дремлющую Лютадель. В отдалении виднелось зарево – слишком большое, чтобы свидетельствовать о деятельности человека. Скоро рассвет. Еще одна ночь миновала, и уже почти неделя с тех пор, как они с Элендом посетили лагерь Страффа. Зейн так и не пришел.
– Вы зажгли пьютер, да? – спросил Ор-Сьер. – Чтобы не уснуть?
Вин кивнула. Легкое горение пьютера превращало усталость в малозначительное неудобство. Рожденная туманом ощущала ее где-то глубоко-глубоко внутри себя, но не поддавалась. Чувства были острыми, тело сильным. Даже ночной холод не казался таким уж неприятным. Но в тот момент, когда она погасит пьютер, почувствует настоящее изнеможение.
– Это небезопасно для здоровья, госпожа, – нравоучительно продолжал Ор-Сьер. – Вы спите едва ли три-четыре часа в сутки. Никто – рожденный туманом, человек или кандра – в таком режиме долго не протянет.
Вин не ответила. Ор-Сьер прав. Только как уснуть, когда вдалеке раздавался тихий барабанный бой?
Он почему-то становился все ближе. Или сильнее?
«Я слышу грохочущие звуки с высоты, пульсацию гор…»
Так было написано в дневнике.
Как можно спать, зная, что за тобой наблюдает дух из туманов – зловещий и полный ненависти? Как можно спать, когда армии угрожали перебить ее друзей? Когда у Эленда забрали королевство, когда все, что Вин знала и любила, стало вдруг запутанным и неясным?
«…когда мне наконец-то удается прилечь, сон ускользает. Те же самые мысли, что беспокоили днем, лишь усложняются в ночной тишине…»
– Он не придет, госпожа. – Ор-Сьер снова зевнул.
– Ты о чем? – повернувшись, нахмурилась Вин.
– На этом месте вы в последний раз дрались с Зейном. Вы его ждете.
Вин замерла.
– Мне бы не помешало сейчас размяться, – наконец сказала она.
Свет на востоке становился все ярче, постепенно растворяя туман. Тот, однако, сопротивлялся, не желая уступать солнцу.
– Вы не должны позволять этому человеку влиять на вас. Думаю, он не тот, за кого вы его принимаете.
– Он мой враг. Кем еще я могу его считать?
– Вы не относитесь к нему как к врагу, госпожа.
– Ну, он ведь не нападал на Эленда. Может быть, Зейн не полностью подвластен Страффу.
Какое-то время Ор-Сьер сидел тихо, держа голову на лапах. Потом вдруг отвернулся.
– Что? – спросила Вин.
– Ничего, госпожа. Как скажете, так и будет.
– Ох, только не это. – Она развернулась на парапете лицом к Ор-Сьеру. – Ты не вернешься опять к этой отговорке. О чем ты думал?
– Я думал о том, госпожа, что ваша тяга к Зейну меня беспокоит.
– Тяга? – переспросила Вин. – Я просто наблюдаю за ним. Мне не нравится, что в моем городе появился еще один рожденный туманом, будь он враг или нет. Кто знает, что он может замышлять?
Кандра нахмурился, но ничего не сказал.
– Ор-Сьер, – не отставала Вин, – если ты что-то знаешь, не молчи!
– Прошу прощения, госпожа. Я не привык болтать с хозяевами, особенно так откровенно.
– Все хорошо. Просто скажи, что ты думаешь.
– Ну, госпожа, – Ор-Сьер приподнял голову, – мне не нравится этот Зейн.
– Что ты о нем знаешь?
– Не больше вашего. Однако, когда занимаешься подражательством так долго, как я, учишься смотреть человеку прямо в душу. Мне не нравится то, что я увидел в душе Зейна. Он слишком самодоволен и слишком напорист в своем желании с вами подружиться. Он заставляет меня чувствовать себя неуютно.
Упираясь ладонями в прохладный камень, Вин оседлала парапет.
«А ведь он может быть и прав…»
Но кандра не дрался с Зейном в тумане, ведь Ор-Сьер не алломант. Как и Эленд. Они ни разу в жизни не летали, оттолкнувшись при помощи алломантии, не поджигали олово и не испытывали внезапного шока от обострившихся пяти чувств. Они не знали. Они не понимали…
Выпрямившись, Вин посмотрела на волкодава в утреннем свете. Она давно собиралась это сказать, и момент был подходящий.
– Ор-Сьер, ты можешь поменять тело, если хочешь. У нас есть кости, которые мы нашли во дворце. Можешь их использовать, если устал быть собакой.
– Я не могу их использовать. Я не переварил их тело и не знаю, в каком порядке следует расположить мышцы и органы, чтобы человечья личина выглядела органично.
– Ладно. Тогда мы могли бы достать тебе преступника.
– Я думал, вам нравятся эти кости.
– Так и есть, – призналась Вин. – Но я не хочу, чтобы ты оставался в теле, которое делает тебя несчастным.
– Мое счастье ничего не значит, – фыркнул Ор-Сьер.
– Для меня значит. Мы могли бы…
– Госпожа, – перебил Ор-Сьер.
– Да?
– Я оставлю эти кости. Я к ним привык. Часто менять формы очень утомительно.
– Хорошо, – после некоторой паузы согласилась Вин.
Однако кандра по-прежнему был чем-то неудовлетворен.
– Кстати, к вопросу о телах. Госпожа, мы вообще собираемся вернуться во дворец? Не все из нас обладают способностями рожденных туманом – кое-кому нужны сон и еда. Хотя бы периодически.
«Он научился жаловаться!» – поразилась Вин.
Впрочем, она сочла это хорошим признаком, означавшим, что Ор-Сьер теперь чувствует себя с ней свободнее. Достаточно свободно, чтобы сказать, к примеру, что считает ее поведение глупым.
«Почему вообще Зейн меня так беспокоит?» – поднимаясь и глядя на север, подумала Вин.
Туман был еще достаточно густым, и она с трудом разглядела войско Страффа, которое, по-прежнему удерживая северный канал, продолжало осаду. И, словно паук, ожидало подходящего момента, чтобы напасть.
«Эленд. Мне нужно больше думать об Эленде».
Все его попытки опротестовать решение Ассамблеи провалились, не вышло также и с пересмотром. С обычной своей упрямой законопослушностью Эленд стоически переносил неудачи. Все еще думал, что сумеет убедить Ассамблею выбрать его королем или хотя бы не выбирать никого другого на этот пост.
Вместе с Бризом и Доксоном Эленд писал речи, строил планы. Неудивительно, что у него почти не оставалось времени для Вин. Что ж, в этом она не могла ему помочь – это была не та опасность, которую Вин смогла бы отразить.
«Его мир – мир бумаг, книг, законов и мудрых мыслей. Он плывет по этому миру, как я плыву в тумане. Я переживаю о том, что он не может понять меня… а понимаю ли его я?»
Ор-Сьер встал, потянулся и, положив передние лапы на парапет, посмотрел, как и Вин, на север.
– Иногда я думаю, как хорошо было бы, не будь Эленд таким… ну, благородным. Городу не нужна сейчас вся эта суета.
– Он все делает правильно, госпожа.
– Думаешь?
– Конечно. Он заключил Договор. Это его долг – придерживаться Договора, что бы ни случилось. Он должен служить своему хозяину – в этом случае городу, – даже если хозяин заставляет его делать что-то очень неприятное.
– Очень кандровский взгляд на вещи, – заметила Вин.
Ор-Сьер смотрел на нее снизу вверх, словно спрашивая: «Ну а ты чего ждала?»
Вин улыбнулась; ей приходилось прятать улыбку каждый раз, когда она видела это выражение на морде огромного пса.
– Пошли, – сказала она. – Вернемся во дворец.
– Отлично. – Ор-Сьер опустился на все четыре лапы. – Мясо, которое я отложил, должно быть уже в самый раз.
– Только если горничные его не нашли.
Ор-Сьер сразу же помрачнел:
– Я думал, вы их предупредили.
– А что бы я им сказала? – улыбнулась Вин. – «Пожалуйста, не выбрасывайте это тухлое мясо – моей собаке оно нравится»?
– А почему нет? Когда я подражаю человеку, мне почти никогда не удается как следует поесть, но собаки же едят старое мясо, разве нет?
– Честно говоря, не знаю.
– Старое мясо самое вкусное.
– Ты хотел сказать «гнилое» мясо.
– Старое, – упрямо повторил Ор-Сьер, когда Вин взяла его на руки, готовясь спуститься со стены.
Верхушка крепости Гастинг была в доброй сотне футов от земли – слишком высоко для того, чтобы прыгать, а единственный путь вниз лежал через помещения заброшенного замка. Лучше уж перенести его на руках.
– Старое мясо – это как старое вино или старый сыр, – продолжал Ор-Сьер, – оно делается вкуснее, если полежит несколько недель.
«Вот во что вылилось родство с падальщиками», – подумала Вин.
Она запрыгнула на край стены, бросила несколько монет, уже приготовившись к прыжку – Ор-Сьер повис тяжелым грузом, – и вдруг замешкалась. Повернулась в последний раз, глядя на войско Страффа. Теперь, когда солнце полностью взошло над горизонтом, армию было видно целиком. Туман почти рассеялся, только несколько упрямых завитков еще кружилось в воздухе, словно бросая вызов солнцу и желая по-прежнему окутывать город, лишая его дневного света…
«Вседержитель!» – подумала Вин, потрясенная внезапно пришедшей в голову идеей.
Она думала над этим так долго, что уже начала раздражаться. А теперь, забыв про все, неожиданно нашла ответ. Будто подсознание продолжало работать, по косточкам разбирая проблему.
– Госпожа? – встревожился Ор-Сьер. – Все в порядке?
– Кажется, я наконец поняла, что такое Бездна.
