Когда Кемпбелл поднялся на верхнюю палубу, там уже собралась почти вся команда. Вскинув бинокль, лейтенант увидел на флагштоке мачты норвежский флаг и разразился такой бранью, каковой позавидовал бы шкипер любой китобойной шхуны. В этой «мертвой стране мертвых» лейтенант способен был искренне обрадоваться любому суденышку, под любым другим флагом, но, черт возьми, только не этому!

— Вам не кажется, что мы слегка припозднились со своим визитом, лейтенант? — флегматично спросил Пеннел. Только что по корабельному переговорному устройству он отдал команду сбавить ход и двигаться, имея Норвежца на траверзе правого борта, и теперь ждал реакции Кемпбелла.

— Если учесть, что на берегу уже стоят две палатки, то припозднились мы основательно.

— Не исключено, что где-то неподалеку уже разбит базовый лагерь Амундсена.

— Или же люди Норвежца трудятся над ним. Причем обратите внимание, сколь удачно выбраны места — и для стоянки судна, и для лагеря.

С минуту они молчаливо наблюдали за все больше открывающимся кораблем норвежцев. Напряжение, царившее в это время на палубе, могло бы сравниться с напряжением команды, капитан которой принял решение взять корабль противника на абордаж.

— И все же!.. Кто бы мог предположить, что Амундсен уже здесь?! Представляю себе состояние Скотта, когда вы доложите ему об этой экспедиции Норвежца.

— Насколько мне помнится, — с какой-то задумчивой напыщенностью проговорил командир барка, — Норвежец по-джентльменски предупредил нашего капитана, что «Фрам» идет к Антарктиде?

— С того момента, когда этот бродячий викинг решил навязать нам антарктическую гонку к Южному полюсу, понятие «джентльмен» к нему уже не относится, — рассудил Кемпбелл.

— А вот Амундсен почему-то считает, что Южный полюс принадлежит всем, а значит, никому конкретно. Как, впрочем, и Северный. Как прикажете воспринимать подобный подход, который уже давно признан международным?

— Все это уже праздное философствование, — поморщился Кемпбелл, — а надо бы каким-то образом сообщить Скотту о появлении соперника. Жаль, что не существует способа сейчас же связаться с капитаном Скоттом.

— Для начала следует разведать планы Норвежца. Вдруг обнаружится, что полюс в эти планы не входит?

— «Если полюс не входит в его планы», то это не об Амундсене, — покачал головой Кемпбелл. — Он не из тех людей, кто способен спокойно наблюдать, как буквально у него под носом добывают «приз века», причем добывают вместе со всемирной славой.

Появление в бухте судна капитана Скотта тоже привело норвежцев в состояние легкого шока. На палубе «Фрама» собрались почти все, кто находился на корабле, однако командир его, Торвальд Нильсен, поначалу отнесся к прибытию англичан с холодной сдержанностью. Единственным проявлением внимания стал спуск шлюпки с вестовым, который после высадки должен был пройти четыре мили от кромки берега до базы Амундсена, чтобы сообщить о прибытии нежелательных гостей. Впрочем, с отправкой вестового капитан норвежского барка тоже не торопился.

Когда Пеннел велел дежурному матросу сообщить сигнальной флажковой азбукой, что просит командира принять его у себя с дружеским визитом, Нильсен ответил традиционным сигналом: «Жду на борту». Причем тут же поинтересовался: «Сам капитан Скотт на судне?» И лишь получив ответ, из которого следовало, что капитана первого ранга Скотта на «Терра Нове» нет, а старшим офицером на борту является первый помощник командира судна лейтенант Кемпбелл, тут же отправил матроса Людвига Хансена на берег как гонца в лагерь Амундсена. Ну а встречать гостей на палубе «Фрама» поручил своему первому помощнику, лейтенанту военно-морского флота Норвегии Ялмару Ертсену, исполнявшему также обязанности судового врача.

— Командир судна велел сообщить вам, господа, — молвил Ертсен, представившись, — что не ожидал видеть судно капитана Скотта в Китовой бухте. Это не вписывается в нашу доктрину. Поэтому лейтенант очень удивлен вашим появлением на борту своего барка.

Ертсену было под тридцать. Перед Кемпбеллом предстал крепко сбитый моряк, с обветренным, но все еще со следами салонного благородства лицом. Старательно выбритый, без традиционной для норвежских моряков опоясывающей все лицо «шкиперской бородки», он представал бы перед Кемпбеллом по-настоящему европейским офицером английского образца, если бы не эта его грубоватая манера речи и отсутствие какой-либо джентльменской вежливости.

— Это мы должны быть удивлены, лейтенант, увидев в Китовой бухте, посреди Антарктики, судно господина Амундсена.

— Но это прямо вытекает из его доктрины, — вальяжно развел руками норвежец, давая понять, что «доктрина» — его любимое словечко.

— Из доктрины того самого Амундсена, который объявил всему миру, что отправляется на покорение Северного полюса? — парировал Кемпбелл, представив себя и своего спутника, лейтенанта Пеннела. — Из той доктрины, которой Амундсен уверял весь научный мир, что в 1910 году он начнет свой дрейф у берегов русской Чукотки, дабы, оставаясь закованным во льдах, со временем «причалить» прямо к Северному полюсу? Или вся его доктрина в том и заключалась, чтобы последовательно вводить мировую общественность в заблуждение?

Про себя Виктор успел заметить, что норвежец забыл уточнить, как того требовали правила офицерского этикета, что командир судна приятно, именно «приятно», удивлен появлением здесь английских коллег-полярников. Но проблема заключалась уже не в великосветской вежливости, которой потомки диких викингов вообще никогда не отличались. Все выглядело значительно серьезнее.

Однако Ертсен не стушевался. Судя по всему, он готов был к подобным обвинениям в непорядочности. Причем готовым оказался не только он, но и вся экспедиция Амундсена: эти люди знали, какой великосветско-научный грех брали на душу, отрекаясь от своих арктических намерений и поворачивая «ладью» на юг.

— Я не стану напоминать вам, — все же с иезуитской ухмылкой напомнил англичанам Ертсен, — о весьма неубедительных заявлениях американцев Фредерика Кука и Роберта Пири, выступивших недавно в сомнительной роли покорителей Северного полюса. Вы знакомы с ними не хуже меня.

— Только поэтому мы и считали, что водружением норвежского флага в самом сердце Арктики Амундсен намерен раз и навсегда развеять все сомнения относительно того, кто на самом деле по-настоящему покорил Северный полюс.

Первый помощник командира «Фрама» недовольно покряхтел; он и сам прекрасно понимал, что у современников и потомков возникнет несколько принципиальных вопросов к Амундсену, которые будут касаться прежде всего морально-этической стороны его слишком уж беспринципной «полярной доктрины». Но что он мог изменить в развитии событий, в которых лично от него ровным счетом ничего не зависело?

— В своей полярной доктрине, господа, — мрачновато произнес он, — Руал Амундсен всегда придерживался того мнения, что Антарктика, как и арктическое безбрежье, настолько велика, что места в ней хватит для всех желающих померяться силами с природой и соперниками.