Глава 3. Осталось два дня, или Ты – лучший!
Покрутив головой, Пол среди множества зрителей увидел главный ориентир, полосатую кофту, и немедля, продираясь через толпу, устремился за ним. Прошло еще несколько минут, прежде чем он осознал, что это совершенно другая девушка. Дарью Шелест он потерял окончательно.
– Сэр, не знаю, что там произошло, но объект ушел. Я склоняюсь к тому, что она очень хорошо подготовлена, – позвонил Пол Обрайну. – И догадывалась, что мы…
– А я склоняюсь к тому, что ты был недостаточно расторопен. Скорее всего, девушка просто отправилась домой. Все-таки завтра она должна быть в банке, и нас всех ожидает еще один очень непростой день.
– Сэр, мне не хочется быть навязчивым, но если она все-таки не дома, то позвольте мне выяснить, где она.
– Хорошо, – смилостивился Обрайн.
Связь прервалась. Разговор был закончен. Обрайн, как и подавляющее большинство руководителей, не любил долго беседовать по телефону. А в случае необходимости предпочитал делать накачку в собственном кабинете. А накручивать хвосты он умел, как никто другой. Так что у каждого сотрудника после обстоятельной беседы с ним появлялась невероятная прыть в работе.
Подъехав к ее дому, Пол даже не удивился, что на звонок никто не отозвался. Соседи тоже ничего не могли ответить, где пребывает Дарья Шелест. Оставалось проверить аэропорты. В аэропорту Кеннеди ему повезло. Предъявив значок сотрудника ФБР, Пол поинтересовался: не покупала ли билет на самолет Дарья Шелест. И уже через три минуты он знал точный ответ: Шелест приобрела билет четыре часа назад и в настоящее время находится над Атлантическим океаном где-то в районе Канарских островов по пути в Москву.
* * *
Одной Европы было маловато, географию перечислений следовало расширить, пусть в банке «Империал» полагают, что против них ополчился целый свет. Если кто и может в этом деле помочь, так это Петр Кузьмин, обладавший невероятно коммуникабельным характером, едва ли не в каждой стране мира имевший друзей и большую часть года проводивший в путешествиях.
Набрав его номер, Никодим услышал восторженный голос приятеля:
– Ага, все-таки позвонил! А я ведь ждал твоего звонка!
– Что я у тебя хотел спросить? Деньги получил?
– Не переживай, все в порядке. Дожидаются тебя. Свою долю я уже забрал и успел потратить.
– У меня к тебе имеется очередное предложение. Есть ли у тебя надежные люди, которые могли бы открыть еще счета?
– Если эти деньги будет получить так же легко, как те, что я уже имею? Тогда я в доле!
– Могут возникнуть кое-какие трудности, предупреждаю сразу. Программы еще не опробованы, сейчас я их пеку, как блины на печке. Все они разные! Не исключено, что некоторые из них не сумеют засечь.
– Значит, имеется определенный риск?
– Получается, что так. Ты со мной? Даже в случае неудачи я обещаю тебя отблагодарить за труды.
– Насколько будет щедра твоя благодарность? – заинтересованно спросил Кузьмин.
– С каждого открытого счета ты получишь тридцать тысяч долларов.
– Хм, сумма хорошая, она заставляет призадуматься.
– Но здесь небольшое условие: счета должны быть открыты в разных странах. У тебя есть такие люди, кто пожелал бы рискнуть, но в случае удачи хорошо заработать?
– Найдутся, – весело отозвался Кузьмин. – Через своих хороших приятелей я открою шесть счетов. Три будет в Америке, по одному в Мексике, в Израиле и в Бельгии. Годится?
– То, что нужно! Советую тебе не светиться, сделай как-нибудь поаккуратнее.
– Ученого учить – только портить! Сколько ты планируешь перечислить?
– На каждый счет пойдет по двести пятьдесят тысяч долларов.
– Деньги хорошие.
– Я тоже так думаю… Тем людям, на которых откроешь счет, скажешь, что они получат десять процентов от суммы, а остальное должны будут отдать тебе. А когда я подъеду, деньги мне передашь. Справишься?
– Не в первый раз!
– Договорились. Сбросишь мне счета по электронной почте.
– Без проблем!
– Сделать это нужно как можно быстрее. Даю тебе два дня, не более! Потом просто будет опасно!
– Не переживай, все будет как надо.
– Тогда до связи!
* * *
Весь полет Дарья Шелест проспала. Так что когда она подлетала к Москве, то чувствовала себя отдохнувшей, а с учетом того, что в ближайшие часы ее ждет эмоциональное напряжение, это было весьма важно.
Выйдя из зала ожидания, Дарья уверенно прошла мимо группы водителей, не желавших признавать в ней состоятельную клиентку, – одета просто, всего-то в неброскую цветастую кофту и синие джинсы, – и направилась к остановке такси, извлекая на ходу телефон.
– Мама, я в Москве!
– Уже прилетела?! Что же ты мне раньше не позвонила, мы бы тебя встретили, я бы хоть пирог испекла!
– Ничего не надо. Хочу тебе сказать, что мне нужно срочно заехать в одно место. У меня есть серьезные дела, их нужно сделать сейчас же.
– Что с тобой поделаешь, дочка, ты просто как мужик какой-то, все время только о делах! Так же нельзя! Я же все-таки твоя мама, я тебя жду. Переживаю за тебя.
– Мама, за меня не нужно переживать, со мной все в порядке.
– Когда тебя ждать-то? Сегодня подъедешь?
– Как освобожусь, я тебе позвоню. Пока! Целую!
Дарья вышла на остановку такси.
– В город не подвезете? – спросила она у немолодого водителя, читавшего книжку в яркой желтой обложке.
С густой седой шевелюрой, с крупными очками на большом мясистом носу, он напоминал профессора, решившегося улучшить материальное положение частным извозом. На девушку, бестактно нарушившую его одиночество, он посмотрел строго, будто бы на нерадивую студентку, словно хотел отчитать ее за невыполненное задание.
– Куда именно? – наконец откликнулся он на голос клиентки, отложив в сторону книгу.
– На Севастопольскую, восемнадцать, подвезете?
Таксист оценивающим взглядом посмотрел на потенциальную пассажирку и строго поинтересовался:
– Цену знаете?
– Представляю.
– Тогда садитесь, – произнес водитель успокоенно.
До города добрались быстрее, чем можно было предположить. Несмотря на академическую внешность, водитель с машиной управлялся расторопно, знал, где стоит прибавить скорость, а в какой момент следует притормозить, умело и расчетливо обгонял, протискивался в плотном потоке автомобилей, а со светофоров непременно стартовал первым. В нем угадывался бывший автогонщик, находивший успокоение в стремительных вояжах по городу.
– Все, доехали, – объявил он, когда машина остановилась у длинного дома сталинской постройки.
– Это тот самый дом?
– А то как же, – почти обиделся таксист. – Севастопольская, восемнадцать, я в городе все дома знаю. Не первый год за рулем.
– Так уж и все? – засомневалась Дарья.
Водитель невольно хмыкнул:
– Хотите проверить? Называйте адрес, довезу!
– Не нужно, как-нибудь в следующий раз.
– Ну, смотрите, – почти недовольно произнес таксист.
– Возьмите, – протянула Дарья несколько купюр.
– Ты щедра, мать, – уважительно протянул таксист, с удивлением посмотрев на пассажирку.
– Это премия за быструю и надежную доставку…
– А еще за что?
– За красивую музыку… Давно такой не слышала.
– Тогда порядок, – охотно согласился таксист, упрятав деньги в карман.
Подождав, пока таксист свернет за угол, Дарья Шелест подошла к подъезду и позвонила в домофон.
– Кто там? – отозвался молодой мужской голос.
– Откройте, пожалуйста, это «Скорая помощь».
Дверь отворилась без промедления.
Поднявшись на нужный этаж, Дарья внимательно осмотрела входную дверь. Над косяком, замаскированным в изгиб подковы, рассмотрела глазок видеокамеры. Хозяин квартиры был непрост, впрочем, иного она от него и не ожидала. Дарья позвонила в дверь. Некоторое время было тихо. Не проходило ощущение, что ее внимательно изучают.
– Вы к кому? – наконец прозвучал из-за двери мужской и не очень приветливый голос. Похоже, что нежданным гостям, пусть даже если эта хорошенькая девушка, он не очень-то и рад.
– Думаю, что к вам, – произнесла Дарья, стараясь придать голосу большую уверенность.
– И по какому же делу?
– Думаю, что по личному…
– По личному? – прозвучало озадаченно. – Вот как… Вы ошиблись адресом, я вас не знаю.
– Зато я вас знаю. Я ведь пришла к «Меркурию», не так ли? – На некоторое время образовалась тишина и, словно испугавшись, что хозяин ответит отказом, добавила: – У вас на заставке компьютера фотография Томми Харриссона с девушкой. Так вот, эта девушка я. Нас сфотографировала моя подруга. Вы изъяли этот снимок из персонального компьютера Томми.
Вновь недолгая пауза, после чего хозяин квартиры негромко заговорил:
– Я взял ее на память, она мне очень понравилась, а программы его я не скачивал.
– Я это знаю.
– Вы Гера? – Голос прозвучал настороженно.
– Да. А еще Томми Харриссон был моим женихом. Это достаточно для первого знакомства?
– Вполне. – Дверь приоткрылась. Никодим, представ в проеме, произнес несколько удивленно: – Знаете, на фотографиях Томми вы были немного другой.
– Может быть, счастливой? – Девушка неловко улыбнулась. – Ничего не могу с собой поделать, я очень сильно изменилась после гибели Томми. И не только внутренне…
– Проходи, – отступил в сторону Никодим, с интересом рассматривая гостью. – Ничего, если мы на «ты»?
– Вполне.
Высокая, пригожая, ухоженная. Настоящая богиня. Именно такой и должна быть подруга верховного бога. А Томми Харриссон был им, вне всякого сомнения!
– В твоем компьютере я видела и другие наши фотографии. Хотела удалить, но не стала безобразничать. Ты бы меня не понял. Ты не очень обиделся, что я в него проникла?
– Прежде этого никому не удавалось. Видно, во мне что-то ушло.
– Перестань! Ты по-прежнему хорош, – успокоила Дарья. – Просто в это время ты был занят совершенно другим делом и в какой-то момент приоткрыл один из коридоров, и я этим немедленно воспользовалась.
– И каким же я был занят делом?
– Совершал кибератаки на банки, – спокойно сообщила Дарья. Увидев, как напряглось лицо Никодима, поспешно добавила: – Не беспокойся, я никому об этом не сказала… Я искала тебя с того самого дня, как ты вошел в компьютер Томми. Целых два года! Тогда я не сумела тебя засечь. Ты мне нужен для одного дела, вот только не могла узнать твоего адреса, ты крепко запрятался.
– А как сейчас нашла?
– Случайно от своего знакомого услышала, что банк «Империал» атаковал очень сильный хакер, и сразу поняла, что такое по силам только тебе, и решила попытать счастья там. Мне это удалось… Правда, пришлось разработать целую операцию. Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Хочу… Хм… Вот так вот сразу, с места в карьер!
– У нас нет времени.
– Я думал, что ты американка, ведь у тебя было другое имя, Даниэла.
– Все так. Под этим именем меня знают в колледже, но русские называют меня Дарьей.
– А ты не боишься меня?
– А почему я должна тебя бояться? – пожала плечами Дарья.
– Ну как… Ведь я могу быть просто взбешен. Ведь не каждый день приходят ко мне в квартиру и заявляют, что я преступник.
– Я основательно порылась в твоем компьютере, у меня вчера было для этого время… И уверена, что ты ни на что дурное, кроме как хакерства, не способен. В твоем присутствии я чувствую себя совершенно спокойно.
– Возможно, что ты и не ошибаешься… Но что тебе нужно? Ты пришла меня шантажировать? Ты хочешь, чтобы я поделился деньгами, которые увел из «Империала»? Я не ошибся?
Девушка выглядела почти обиженной.
– На этот раз ты ошибся. Я тебе уже сказала: мне нужна твоя помощь. И я приехала из Америки именно для этого.
– Неожиданное продолжение… Хорошо, проходи в комнату, – предложил Никодим. – Поговорим.
Прошли в светлую и широкую гостиную. Вдоль стен стояла старинная французская мебель. Дарья невольно задержала взгляд на креслах с массивными ножками, напоминающими диковинного зверя, изготовившегося к прыжку. У парня определенно был вкус, в хороших вещах он себе не отказывал.
– Достались по случаю, – усмехнулся Никодим, заметив взгляд Дарьи. – Присаживайся. – Дарья села в мягкое кресло, положив на круглые колени узкие ладошки. – И в чем там дело?
– Ты знаешь, чем занимался Томми незадолго до своей гибели?
– Могу только догадываться, – пожал плечами Никодим, стараясь не смотреть без нужды на круглые колени девушки.
Вся такая ладненькая, приятненькая, вкусненькая, как сдобный маковый бублик на красивой тарелке. Такую сдобу только мять да ломать, а лучше всего слопать с потрохами! Но интуиция подсказывала ему, что лучше этого не делать, можно не только испортить себе аппетит, но поломать зубы о начинку, что пряталась под этой нежной мякотью.
– Тогда ты меня можешь понять. Я хочу, чтобы ты атаковал оперативную систему ЦРУ. Уверена, там лежит то, что мне нужно.
– Ничего себе пожелание! И ты приехала ко мне ради этого?
– Да.
– Почему именно я?
– Потому что, кроме тебя, этого никто не сможет сделать. Ты лучший!
– Предположим, я соглашусь, но мне какой прок от этого?
– На это есть две причины.
– И какие же, интересно?
– Ты хочешь точно так же, как и я, узнать, почему и как погиб Томми.
– А вторая причина?
– ЦРУ скоро узнает, кто атаковал банк «Империал». Они приблизились к тебе совсем близко. У них подобралась первоклассная команда, я в этом убедилась лично. Если бы они меня не пригласили помочь, то узнали бы о тебе уже сегодня. Я кое-что успела предпринять, так что у тебя в запасе еще два дня! Ты представляешь для них национальную угрозу. Они не станут тебя даже отлавливать, а просто уничтожат, и все! Как в свое время уничтожили Томми. А без меня тебе не выжить, я тебе помогу от них уйти. Как тебе сделка, подходит?
Широко улыбнувшись, Никодим произнес:
– А что, мне нравится. Это единственное сто́ящее предложение, которое я получил в последнее время. Может, ты хочешь чаю?
– Если у тебя есть кофе, я бы выпила его. Я только что приехала из аэропорта и всю дорогу мечтала именно о хорошем кофе.
– Тебе подойдет итальянский?
– Это то, что нужно.
– А еще у меня остались пельмени. Будешь?
– Не откажусь.
* * *
– Сэр, может, вас проводить? – спросил Пол, когда Анри Обрайн вышел из банка.
Помощник директора внимательно посмотрел на проштрафившегося агента. Несколько часов назад тот упустил из виду Дарью Шелест, находящуюся сейчас в салоне «Боинга» где-то в небе над Германией. Странно было другое: ей удалось провести всех, даже профессиональных сыскарей, которые повидали на своем веку немало хитрецов. Такой прыти от неискушенной девушки никто не ожидал. На всех, включая президента банка «Империал», Дарья произвела весьма благоприятное впечатление. И уж никто не предполагал, что она собирается тайно улететь в Россию. Тем более что для такого поступка совершенно не было никаких оснований.
Если посмотреть на нее со стороны, то Дарья выглядела весьма увлеченной особой, у которой в голове были одни формулы и компьютерные программы. В первую встречу с ней ему даже подумалось: вот ведь как бывает, одни девушки занимаются покупками, ходят на свидания, проводят время в барах и пьют вкусные и дорогие коктейли, а она способна по шестнадцать часов в день сидеть за компьютером и составлять хитроумные программы. Тогда он, помнится, где-то даже ее пожалел, понимая, что мимо нее проходит настоящая жизнь.
Последние несколько часов Дарья была у всех на виду, сумела вплотную приблизиться к хакеру; казалось, что в ее светлой головке нет места никаким шальным мыслям. А как выяснилось впоследствии, она вела собственную хитрую игру и с блеском обвела вокруг пальца специальных агентов ФБР. Вряд ли Дарья Шелест причастна к хакерской атаке на банк, но то, что в этом деле у нее имеется какой-то собственный интерес, так это вне всякого сомнения!
Так что, по большому счету, агент Пол не очень-то и виноват – он просто никак не мог ожидать подобной прыти от девчонки, которая находится на одной стороне с ним.
Пол выглядел понуро, коря себя за проявленную оплошность, но вот подбадривать подчиненного желания не возникало. Пусть прочувствует в полной мере усугубившуюся ситуацию, глядишь, в следующий раз будет порасторопнее.
– Не нужно, – равнодушно отвечал Обрайн и, помедлив секунду, добавил: – Я, конечно же, соглашусь с тобой, что эта страна катится к чертовой матери, но уж не до такой степени, чтобы кому-то из горожан вдруг приспичило расправиться на улице с помощником директора ФБР.
– Я этого не говорил, – вдруг возразил Пол.
– Чего не говорил? – удивленно переспросил Анри Обрайн.
Для того чтобы возражать начальству, едва ли не второму человеку в ФБР, на это нужно иметь сильный характер, оказывается, у парня он присутствовал. Нужно к нему присмотреться, не каждый день можно услышать такой ответ:
– О том, что эта страна катится к чертовой матери.
– У нас с тобой разные представления о патриотизме… А может, во мне просто заговорил ирландец. Ладно, поеду, перекушу где-нибудь в ближайшем ресторане. С утра ничего толком не ел.
Сев в машину, Обрайн махнул Полу, продолжавшему стоять на тротуаре, и выехал на проезжую часть. Банк «Империал» в сгустившихся сумерках полыхал оконным светом, озаряя близлежащие переулки. Здания, стоявшие по соседству, выглядели потемнее. У этих ребят из операционного отдела работы было невпроворот, а у президента банка, занимавшего едва ли не весь этаж, в настоящее время шло совещание. Так что даже в темное время суток офис банка выглядит полыхающим факелом.
Если хакера не удастся вычислить в течение ближайших трех дней, то банк просто лопнет, как перезрелый арбуз, а вместе с ним обрушится и вся финансовая система Америки, которая ввергнет мир во всеобщий коллапс.
Анри Обрайн с завистью поглядывал на прохожих. Как замечательно праздно шататься по улицам, когда голова не перегружена государственными тайнами. Радоваться мелким жизненным удачам; целоваться прямо посредине улицы, не обращая внимания на строгие взгляды прохожих. Никому из них просто невдомек, что беззаботного завтрашнего дня, на который надеялся каждый из них, может просто не наступить. Все накопления, пусть даже если они находятся в самом надежном банке мира, превратятся в последовательность ничего не значащих цифр.
Анри Обрайн повернул на сорок вторую улицу, многолюдную в любое время суток, из-за обилия огней казавшуюся невероятно праздной. Эта часть города всегда поживала по каким-то своим законам, не замечая ни кризиса двадцатых годов, ни сурового послевоенного времени. Но лучше посматривать на вечный праздник из салона автомобиля – с недавних пор Обрайн не стал переносить беспричинного веселья. Уже направляясь по пятьдесят девятой улице, он увидел в зеркале заднего вида серебристую «Мазду» с тонированными стеклами и крашеным левым крылом. Именно такой автомобиль последовал за ним от банка «Империал». В этой наблюдательности не было ничего необычного – обыкновенный профессионализм, выработанный годами оперативной работы. Паркуясь, Анри Обрайн запоминал машины, стоявшие рядом, обращал внимание на людей в толпе, на то, как они одеты, как выглядят, на особенности в их поведения. На службе старался подмечать настроение сотрудников и еще совершал массу необходимых вещей, которые не придут в голову заурядному горожанину. Так что с наблюдательностью у него был полный порядок. Багажник машины слегка проседал, такое случается, когда в нем размещается значительный груз. Может, там запрятана подслушивающая аппаратура?
Происходящее ему определенно не нравилось. Кому может взбрести в голову пасти помощника директора ФБР? Видно, в этой стране и в самом деле не все в порядке.
А может, все-таки показалось?
Сбавив скорость, Анри Обрайн принял правый ряд и медленно покатил по улице. Он даже не удивился, когда серебристая «Мазда» проделала тот же самый маневр. Некоторое время он ехал по улице, залитой светом, пытаясь рассмотреть водителя «Мазды», но тот умело прятался в глубине салона. Но вот его пассажира все-таки заприметить удалось: плечистый парень лет тридцати трех – тридцати пяти в джинсовой куртке. Очень хочется верить, что удастся узнать этого типа где-нибудь в толпе.
Совпадение это или нет, но наблюдение за ним установили сразу после того, как он заинтересовался делом Томми Харриссона.
А может, его преследуют бывшие клиенты по каким-то прошлым делам? Ведь за время его долгой службы в ФБР у него набралось немало недоброжелателей. Например, имеется пара отморозков, желающих с ним рассчитаться: первый из них должен выйти следующим летом, а другой – через два года. Но как только они покинут здание тюрьмы, ему непременно сообщат об их появлении. Так что он успеет должным образом подготовиться к встрече.
Обедать в ресторане расхотелось. Надо ехать домой и серьезно поразмышлять над сложившейся ситуацией, продумать каждую мелочь и определиться, что следует предпринять далее. Свернув в переулок, Анри Обрайн вновь сбавил скорость в надежде рассмотреть водителя, но серебристая машина, прибавив скорость, промчалась мимо.
Подъехал к своему дому, даже внешне напоминавшему крепость: стены выложены из крепкого красного кирпича; окна, поставленные высоко, напоминали бойницы. Вся твердокаменная красота была запрятана за высокий забор, поверх которого можно было увидеть разве что черепичную крышу. Невольно обрадовался обстоятельству, что жены с дочерью дома не оказалось. Клара безошибочно угадывала его настроение даже в коротком телефонном разговоре и, почувствовав невеселые интонации, поняла, что в этот день ему будет не до семьи, укатила к матери.
Запершись на все замки и поставив дом на сигнализацию, Обрайн выпил бокал красного вина. Слегка расслабившись, позвонил директору ФБР. В этот час его могли побеспокоить только по неотложному делу.
– Что-нибудь случилось, Анри?
– Случилось, господин директор. Сегодня за мной следили, всю дорогу меня преследовала серебристая «Мазда».
После минутного молчания директор задал вопрос:
– Номер ты записал?
– Да.
– Все это более чем странно… Ты уверен, что следили именно за тобой?
– Машина буквально дышала мне в спину целый час. У нее было немало возможностей, чтобы съехать в сторону.
– Может, это просто какая-то случайность?
– В нашей работе случайностей не бывает.
– Тоже верно. За многолетнюю службу не могу припомнить ничего подобного. Озадачил ты меня.
Анри Обрайн выглянул в окно. Кроме его машины, в тени каштанов стояло еще три незнакомых автомобиля: не исключено, что через окна одного из них за домом наблюдали.
– А мне каково? Я в большой растерянности.
– Уверяю тебя, по нашему ведомству ничего такого не проводилось. И вообще с тобой поступили бы иначе, если бы что-то обнаружилось. Уволили бы как минимум!
– А по другим?
– Вполне возможно, что балуется ЦРУ, эти ребята любят давить на нервы. Сделаем вот что… Ты ничего не предпринимай, не пытайся выяснить, что это за люди. Если это действительно ЦРУ, на ситуацию ты все равно никак не повлияешь, а вот хлопот можешь прибавить… Живи как и раньше, занимайся своими делами. Благо что у тебя их предостаточно, и все они очень срочные… Один только банк «Империал» чего стоит! А я попробую пробить по своим каналам, узнать, в чем там дело. Кстати, как там дела в «Империале»? – встревоженно поинтересовался директор. – Сегодня мне пришлось уже дважды докладывать президенту. Успокаиваю его как могу, но он сказал, что в следующий раз о результатах ты доложишь ему лично.
– Когда именно?
– Думаю, что в ближайшие часы придется вылететь в Вашингтон.
– Этого еще не хватало, – пробурчал Анри. – Дел очень много, наш штаб работает круглые сутки, я приехал домой только для того, чтобы перекусить и принять душ.
– Каковы прогнозы?
– Делать какие-то положительные прогнозы еще рановато. Хотя определенные сдвиги уже намечаются. Думаю, что завтра мы отследим этого засранца!
– Все это доложишь президенту. Так что не отчаивайся, считай предстоящий доклад еще одной ступенькой в карьере.
Разговор был завершен. Анри Обрайн обессиленно плюхнулся в кресло. Ну и денек сегодня выдался! Следует поспать часа три, а потом опять за работу.
Значит, доклад президенту… При мысли о предстоящей встрече с первым лицом государства он почувствовал некоторое волнение. Вот, значит, куда докатилось. Нужно будет подготовиться.
Полуночный звонок прервал его размышления.
– Мистер Обрайн? – спросил встревоженный голос.
– Он самый, кто это?
– Это вас Гольдберг беспокоит. Мы вышли на его след! Известны банки, куда он переправлял деньги, это Германия! Деньги еще находятся там!
– Отправь мне все это по электронной почте.
– Я уже отправил, мистер Обрайн.
– Хорошо. Держите меня в курсе всего того, что там будет. А я распоряжусь, чтобы эти банки взяли под усиленное наблюдение. А еще свяжусь с нашими немецкими коллегами, чтобы они помогли изловить этих мерзавцев.
* * *
Выслушав рассказ Дарьи, Никодим потянулся к пачке сигарет. Обнаружив, что она пуста, невольно крякнул и зло швырнул смятую упаковку в пустую корзину.
– Значит, ты говоришь, что они следили за тобой.
– Именно так.
– Но с чего ты вдруг решила, что это были люди из ФБР? На их лицах ведь не написано.
– А разве есть особая разница? – дернула она плечами.
– Пожалуй, нет.
– Ты мне скажи, почему ты атаковал банк «Империал»? – спросила вдруг Дарья. – Тебя ведь не особенно интересуют деньги. Тут что-то личное?
Знакомство состоялось всего-то пару часов назад, но ощущение было таковым, что они знают друг друга едва ли не с детства. Никодим чувствовал, что они невероятно подходили друг другу, а потом их связывало много общего – увлечение компьютерами, а еще их сближал Томми. Дарья его любила, а для Никодима он был почти божеством.
– Америка отняла у меня сына. Почти сразу после окончания вуза меня пригласили в Америку на хорошую работу. Уехал не один, а со своей однокурсницей, там у нас родился сын. Вскоре между нами начались размолвки. Честно говоря, я даже сам не пойму, из-за чего все вдруг разладилось. Просто однажды мы почувствовали, что стали совершенно чужими и наша женитьба была ошибкой. В России это было как-то не очень заметно, на многие вещи там просто не обращаешь внимания, а тут любой недостаток выпирает краеугольным камнем. Короче, она нашла себе другого! Потом однажды я пришел к ним, устроил скандал, и моя бывшая женушка вызвала полицию. Дальше был долгий суд, мне запретили приближаться к сыну. А моя бывшая благоверная сейчас торжествует надо мной победу. История короткая, можно сказать, что банальная. Вот только тривиальность – это то, что происходит с другими, а когда у тебя у самого отнимают сына, то считать это банальностью отчего-то не хочется.
– И поэтому ты решил разрушить финансовую систему Америки, я так понимаю?
– У тебя аналитический ум, ты все правильно поняла. Нетрудно было сообразить, что банк «Империал» в финансовой системе координат Америки играет роль краеугольного камня, и если его выбить из основания, то полетит и вся финансовая система.
– Это жестоко, – вдруг произнесла Дарья.
– О чем ты говоришь?! – неожиданно вспылил Никодим. – Они отняли у меня сына! Сделали меня несчастным, а я должен им сочувствовать?
– А как же люди, которые лишатся своих сбережений?
– Не пропадут! Америка – страна богатая. Все их вклады застрахованы. Капиталисты еще напечатают доллары!
– К безопасности своего компьютера Томми относился очень серьезно. Все-таки как тебе удалось взломать его?
– Мне пришлось повозиться. Хочу тебе сказать, что защита была не менее крепкая, чем в банке «Империал».
– Ты можешь показать мне другие фотографии с Томми? – попросила Дарья.
– Конечно, – охотно согласился Никодим. – Пойдем в кабинет… Знаешь, его перешагивали немногие.
– Спасибо за честь.
Прошли в кабинет, и Дарья остановилась у стены, на которой был наклеен портрет Томми, выполненный в полный рост. Счастливый, улыбающийся – именно таковым он был в жизни. Несмотря на молодость, в религии хакеров он принадлежал к высшему духовенству. Даже своей одеждой, легкой, просторной, он чем-то напоминал священника. Томми был запечатлен в своем кабинете на фоне открытой двери, и длинный темный коридор как будто бы растворял его в бесконечности. Кто мог подумать, что фотография в какой-то степени станет пророческой, а еще через два дня его не станет…
Но кабинет Томми, со всеми его вещами, фотографиями и вымпелами, какие можно встретить разве только у тинейджера, для всех компьютерщиков мира продолжал оставаться собором, попасть в который мечтали многие паломники.
– Я помню эту фотографию, – неожиданно произнесла Дарья. – Ведь это я его сфотографировала. Она тоже была в компьютере?
– Да, – чуть смутившись, отозвался Никодим.
– Вот здесь, на окне, стояла морская раковина. Но на этой фотографии ее нет.
– Я ее заретушировал.
Включив компьютер, Никодим отыскал папку с фотографиями и, давая возможность Дарье рассмотреть каждый снимок, принялся их пролистывать.
В действительности Томми был разный. Улыбался он не всегда. На большей части фотографий, когда сидел за работой или с кем-то разговаривал, выглядел невероятно серьезным и сосредоточенным, отчего сразу же казался несколько старше. Вот он запечатлен по окончании колледжа в смешной четырехугольной шляпе и в черной, едва ли не до пят мантии. Торжественный, блаженный и очень положительный, справедливо полагая, что от предстоящих лет стоит ожидать только наилучшего. Рядом выглядевшие полным контрастом в сравнении с ним стояли потешающиеся приятели, как если бы подтрунивали над его излишним занудством.
Вот Томми отдыхает в Майами: загорает на желтом песке, на фоне немногих пальм, произраставших в отдалении. Еще одна фотография, очень смешная, – лепил рожицы в зеркало, в отражении которого была видна и Дарья. Эту фотографию гостья рассматривала несколько больше предыдущих. Пухлые губы едва дрогнули в улыбке, видно, вспомнив нечто забавное, а потом девушка с грустью произнесла:
– Это мы на его дне рождения. Было очень весело, я никогда не думала, что Томми может быть таким потешным. А вот и его брат Рикки, – показала она на молодого парня лет двадцати восьми в форме летчика гражданской авиации.
– Кажется, его самолет разбился, – осторожно произнес Никодим.
– Все так, – отвечала Дарья, вздохнув. – Его самолет «Боинг 777» разбился в горах на подлете к Чили. После того случая Томми сильно переменился и как-то ушел в себя.
– Странная вещь, в компьютере Томми я натолкнулся еще на несколько фотографий. Они были сделаны на месте падения самолета. Ясно одно, что это какие-то служебные снимки, но вот каким образом они оказались у него, я не понял. Наверное, он залез за ними в какую-то очень серьезную контору.
– Эти фотографии у тебя здесь? – неожиданно просевшим голосом спросила Дарья.
– Да… В другой папке, – отвечал удивленно Никодим. – С тобой все в порядке? Зрелище не для слабонервных.
– Я хочу их увидеть.
Никодим отыскал подписанный файл и тотчас открыл его. На первой из фотографий просматривались два турбовентиляторных двигателя и средняя часть широкофюзеляжного пассажирского самолета, из которого свешивались какие-то неприглядные лохмотья, и, только всмотревшись в них, можно было сообразить, что это были обезображенные и разорванные человеческие тела. Рядом на небольшой площадке стоял вертолет с вращающимися лопастями, из которого, одетые в спецодежду, на разрыхленный грунт выпрыгивала команда спасателей и сотрудники экстренных служб, отправленные на поиски «черного ящика».
Следующая фотография выглядела столь же удручающей.
Снимок был сделан со значительного возвышения, возможно, что с противоположного склона, отстоявшего метров на сто от крушения. Прямая широкая полоса – след от упавшего самолета, – пролегавшая через нагромождение камней, тянулась с самой вершины до подножия скалы, оставляя после себя на выступающих глыбах фрагменты носовой части; разбросанные чемоданы; обожженные взрывом тела людей невольно заставляли замереть от ужаса произошедшего.
– Все, убери, – попросила Дарья, – я не могу смотреть дальше. – Никодим охотно свернул папку. – Ты знаешь, какая официальная версия крушения самолета? – неожиданно спросила Дарья.
– Второй пилот решил покончить самоубийством и прихватил с собой на тот свет всех пассажиров. Но подробностей я не знаю, – отвечал Никодим.
– Вот только этим вторым пилотом был брат Томми… Рикки. В свое время об этом много писали. Тогда погибли триста пятьдесят человек… Этот самолет принадлежал авиакомпании «Крылья Америки». Была выдвинута даже официальная версия, что Рикки был склонен к суициду и накануне перед вылетом даже лечился от депрессии. Отыскались и свидетели, рассказавшие о каких-то сложностях в его личной жизни. А расшифровки «черного ящика» только подтвердили официальную версию.
– И что там было?
– Уже на подлете к Чили первый пилот вышел из кабины и пошел в туалет, оставив в кабине только одного второго пилота. Рикки, по их утверждениям, вдруг отключил автопилот и принялся самостоятельно управлять самолетом. Первый пилот, вернувшийся из уборной, сначала негромко постучал в дверь, потом стал стучать сильнее, потом стал просто барабанить. А когда лайнер пошел на снижение, то он пробовал открыть бронированную дверь топором. Но у него ничего не получилось, и самолет разбился о скалы. Позже стали появляться публикации, в которых девушка Рикки говорила о том, что он просыпался от собственного крика, потому что ему снилось, будто бы самолет падает. Вот только никто из нас никогда не видел рядом с ним эту девушку… А вот пилотом он хотел стать всегда, с самого раннего детства. И был очень счастлив, когда поступил в Академию гражданской авиации. У Рикки были большие планы, он очень хотел стать первым пилотом и никогда не думал о смерти. ФБР и ЦРУ допрашивали и Томми, но он с самого начала не верил в версию о самоубийстве брата, о чем им открыто заявлял. Томми был уверен, что Рикки просто подставили. Всем нужен был козел отпущения.
– У Томми было какое-то свое предположение?
– Он был убежден, что все дело в самом самолете, которому на тот момент было уже двенадцать лет. «Боинг» успел налетать миллионы километров и изрядно поизносился! Незадолго до своего крушения самолет проходил капитальный ремонт, где выявилось сразу несколько значительных неполадок в турбинах и в электродистанционной системе управления.
– Томми делился с кем-нибудь своей версией?
– Конечно. Он был открытым человеком и о своих сомнениях рассказывал всем своим друзьям. Когда у него брали интервью, то он рассказывал и об этом. Вот только ни одна из газет не рискнула опубликовать его откровения. Все это время он искал доказательства невиновности своего брата, проникал во всякие комиссии по расследованию катастрофы «Боинга», скачивал файлы спецслужб. Он был просто одержим этим! Все документы были засекречены, а то, что выходило наружу, было явным подлогом.
– Зачем авиакомпаниям нужно было скрывать правду? Ведь подобные случаи происходили и раньше.
– Мне думается, все дело в прибыли. Компания «Крылья Америки» имеет безупречную репутацию, и вдруг у нее разбивается крупнейший аэробус современности, погибают более трехсот человек. Произошел удар по ее репутации, наработанной годами. На рынке пассажирского транспорта невероятная конкуренция, и пассажиры, прежде чем купить билет скомпрометированной авиакомпании, еще очень крепко подумают, а стоит ли? Так что во всем этом деле лишь прагматичный расчет. Авиакомпании «Крылья Америки» дешевле выплатить пострадавшим семьям многомиллионные страховки, чем признать свою вину. Итоги комиссии по расследованию разбившегося лайнера засекретили, так же как и расшифровку «черных ящиков». Томми пытался отыскать хоть что-нибудь, но все безрезультатно. Результатов не обнаружилось ни в авиакомпании, ни в экспертной комиссии, занимавшейся расследованием. А в баре, в наш последний вечер, – девушка слегка прикусила нижнюю губу. В какой-то момент Никодиму показалась, что Дарья расплачется, но нет, в следующую секунду заговорила столь же твердым голосом: – он мне сообщил, что отыскал отчет экспертов и знает, что именно произошло с самолетом. И его брат к случившемуся не имеет никакого отношения. Все документы он собирался в ближайшие часы выложить в Сеть, но не успел. Его убили.
– Мне очень жаль. А как его не стало?
– В день своей гибели он пригласил меня в бар. Таким веселым и жизнерадостным я его не видела с тех самых пор, как погиб Рикки. А где-то в самый разгар веселья он вышел на несколько минут с каким-то парнем, и больше я его не видела… живым.
– И кто, ты думаешь, его убил? ФБР? – осторожно поинтересовался Никодим.
– Не уверена, ФБР не было смысла устранять Томми, ведь он работал на них.
– Вот как? – даже не попытался скрыть своего удивления Никодим. – Для меня это новость. И как же это произошло?
– Его вычислили после того, как он вошел в базу Пентагона. Это случилось как раз на втором году его обучения в колледже. Ему поставили условие: или он отправится в тюрьму лет на десять-пятнадцать, или станет сотрудничать с ФБР. Ему пришлось выбрать второе. Однажды он мне даже признался, что работа ему где-то даже нравится, потому что он занимался тем, что хорошо умел: разрушал таргетированные атаки, устанавливал антивирусы. На участках, где он работал, не было ни одного взлома компьютерной сети, в том числе в Пентагоне.
– В таком случае, кто желал его смерти?
– Думаю, что это сделало ЦРУ.
– Этого еще не хватало! – выдохнул Панкратов. – Эти ребята ни перед чем не остановятся. И чего ты хочешь от меня?
– Чтобы ты вошел в компьютерную сеть ЦРУ, только там мы можем получить все ответы. Кроме тебя, проникнуть туда никто не сумеет. Это нужно сделать… хотя бы ради Томми.
Панкратов надолго замолчал, осмысливая сказанное. Девушка смотрела на него в ожидании, не решаясь прервать затянувшееся молчание. Наконец Никодим заговорил:
– И что же ты хочешь выяснить, кто именно убил Рикки и Томми?
– Да.
– Если в ЦРУ узнают, что я предпринял даже попытку войти в их сеть, то меня будут преследовать до конца моей жизни.
– Я это знаю, но мы что-нибудь придумаем.
Сейчас Дарья напоминала маленькую девочку, нуждающуюся в защите. Вряд ли она заплачет в случае отказа, просто в ее личной жизни на одну трагедию станет больше. А случившийся разговор станет последней точкой в их отношениях, чего Никодиму очень бы не хотелось.
Предстояло идти далеко, а это трудная работенка.
– Но почему именно я? Ведь на свете очень много хороших компьютерщиков, уверен, они тебе не откажут!
– Потому что ты – лучший!
Вот он, проклятый прямолинейный рассудок воспринимать все сказанное за правду!
– Хорошо, – не без колебания произнес Панкратов. Лицо девушки от улыбки размякло. Сейчас она выглядела даже милее прежнего. – Сделаю все, что смогу. Когда мы начнем?
– Сейчас! Мы должны атаковать компьютерную базу ЦРУ с двух компьютеров, по одному нам не пробиться. Первой кибератаку начну я, а когда они попытаются узнать мой адрес, подключишься ты и через слабые узлы пройдешь в их сеть.
– Я согласен. Только нужно сначала выполнить одно дельце. Пятнадцать минут у меня есть? – спросил Никодим, разлепив крепко сжатые губы.
– У тебя есть час.
– Спасибо. – Подняв со стола телефон, Никодим нажал на кнопку.
– Слушаю, – проговорил абонент.
– Ты все забрал?
– Да, как мы с тобой и договаривались. Уже через час, как они поступили на счет.
– Ты молодец.
– Какие наши следующие действия?
– Приступаем к самому главному, я уже отправил три посылки по двести пятьдесят. Еще раз хочу спросить, ты уверен в этих людях?
– До конца невозможно быть ни в ком уверенным, ты сам об этом знаешь… Но это лучшее из того, что было.
– Что это за люди?
– Никакого честолюбия. Просто желание хоть как-то подняться.
– То, что нужно! Если что-то сорвется, ты должен уходить, тебя не должны достать.
– Все понял. В случае чего у меня есть билет в Россию. Если вдруг что-то пойдет не так, сразу же вылетаю.
– Будь поблизости, когда они пойдут за деньгами. Проконтролируй.
– Хорошо.
– Созвонимся завтра. – Панкратов оборвал связь и посмотрел на девушку, молча сидевшую в кресле. Ощущение было таковым, что вставать с этого кресла ей не хотелось. Никодим не стал бы возражать, если бы она задержалась в его квартире на некоторое время.
– У тебя все? – вскинулись пышные ресницы.
Вот ведь как бывает, совсем недавно эта девушка принадлежала Томми Харриссону, а теперь она сидит в его квартире, и он ощущает запах ее тонких духов, невероятно подходивших ее милому облику.
– У меня есть предложение: может, сходим перекусить? А то, знаешь ли, у меня, как у всякого холостяка, в холодильнике шаром покати!
Томми Харриссон бог, следовательно, его подруга по меньшей мере должна быть полубогиней. Во всяком случае, она выглядела именно такой. Но даже полубоги не питаются святым духом!
Легко поднявшись с кресла, девушка произнесла:
– Если, конечно, это недалеко.
– Совсем рядом, через квартал. А потом я обязательно выполню свое обещание.
Вышли из квартиры. Уже спускаясь по лестнице, Никодим увидел молоденькую соседку, поднимавшуюся им навстречу. Еще совсем недавно она имела на него виды, во всяком случае, пара ночей, проведенных когда-то на одной койке, давали основания строить самые смелые прогнозы, и вот сейчас девушка окончательно вычеркнула его из списка потенциальных кавалеров.
Дарья сделала вид, что ничего не произошло. Еще одна положительная черта ее характера: ни лишних вопросов, ни понимающей улыбки, ничего такого, что могло бы указывать на настроение. Видно, полубоги вести себя иначе не могут. Дарья держалась просто, как если бы они давно были знакомы. Разговаривали о пустяках, которые интересовали их обоих, о фильмах, недавно вышедших на экраны, о погоде и как-то незаметно подошли к ресторану.
– Здесь очень хорошая кухня, – пообещал Никодим. – Особенно отменными у них получаются расстегаи и салаты, когда мне хочется очень вкусно пообедать, я всегда прихожу именно сюда.
Присели за свободный столик, укрытый белоснежной ломкой скатертью, и официанту, тотчас к ним подскочившему, заказали обед из трех блюд. Осталось только откинуться на спинку стула и наслаждаться беседой с красивой девушкой.
Не довелось…
Панкратов обвел долгим взглядом зал и невольно стиснул челюсти: в дальнем углу ресторана в обществе двух парней сидел Аркадий Гуревич и о чем-то энергично разговаривал, не замечая вошедших. Столь бесконечно долго такая ситуация не продержится, достаточно тому только повернуть голову на двадцать градусов, чтобы…
Будто бы почувствовав направленный взгляд, Гуревич обернулся и, натолкнувшись на острый взор Никодима, широко расплылся в довольной улыбке. Что-то сказав своим приятелям, он тотчас поднялся и осторожным неторопливым шагом слегка хмельного человека направился в их сторону.
– Кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя. Какими судьбами? – раскинул он для приветствия руки, как если бы намеревался в порыве накативших чувств обнять Никодима вместе со столом и сидевшей за ним девушкой. Но затем неожиданно опустил руки и сдержанно протянул ладонь: – А ты хитрец! Такую красоту скрывал. Все думал, что ты монах, что, кроме компьютеров, тебя ничего больше не интересует, а ты вон, оказывается, каков! – И уже серьезно, придав голосу должную суровость, добавил: – Молодец, хвалю! У тебя отменный вкус.
Подошедший официант разложил на столе блюда и, пожелав приятного аппетита, тотчас исчез, как если бы вспомнил об утюге, оставленном на гладильной доске. В действительности все обстояло намного проще – спрятавшись в закуток служебного помещения, он выкурит поспешно сигарету, чтобы возникнуть вновь, таким же реактивным.
Распухший, надутый, будто бы напичканный стероидами, Аркадий помутневшим взором продолжал буравить Дарью.
– Благодарю, – сдержанно проговорил Никодим, проклиная в душе неожиданную встречу. По венам разлилось целое ведро адреналина, грозя вырваться наружу.
Аппетит пропал. Скверная примета. Похоже, что предстоящий день тоже не сулит ничего стоящего. Впору отодвинуть тарелки и топать из негостеприимного зала. Вопреки ожиданию, Дарья вела себя сдержанно – даже движением бровей не выказывала неудовольствия. Эдакая Снежная королева, при взгляде на которую невольно пробирал холод. На нее смотреть было страшновато, а уж подходить… Такая дивчина самого отчаянного парня одним взглядом заморозит! Дарья спокойно пододвинула к себе овощной салат и, вооружившись ножом и вилкой, принялась уверенно кромсать широкие листья.
Видно, почувствовав настроение девушки, Аркадий потерял к ней интерес и всецело обратился к Никодиму, не пожелавшему притрагиваться к блюду:
– Знаешь, твоя программа творит чудеса! Еще день-другой, и Рокфеллер в сравнении со мной будет выглядеть всего-то мелким лавочником. А твоя дама в курсе? Может, я чего-то не то говорю?
В голосе Гуревича сквозили дерзость и бравада, от которых просто ломило зубы.
– Ты бы лучше унялся, а то аппетит портишь. Я сюда не для разговоров пришел.
– Ага, понял. По твоим глазам вижу, что ты готовишь чего-то крупное. Ох, непростой ты парень, Никодим! Если бы у меня были такие же мозги, как у тебя, так я бы такие дела ворочал!
– Может, поговорим об этом в другой раз?
– Никто ничего не слышит. – И уже тише, подавшись вперед к Никодиму, спросил: – Я тут натолкнулся на одноразовые пароли, ни черта не могу их преодолеть! Что делать, не подскажешь?
Дарья продолжала кромсать салат, как если бы ничего не происходило. Даже глаз не поднимала. Все происходящее не имело к ней никакого отношения. Судя по ее манерам, девушка вообще не любила отвлекаться во время трапезы.
Следовало приступать к еде, пока этот идиот окончательно не отбил аппетит. Пододвинув к себе солянку, Никодим черпанул ее ложкой. Выглядело весьма аппетитно. А какой навар! Одной тарелки будет недостаточно, такое блюдо нужно поедать кастрюлями.
– Слушай внимательно… Когда бухгалтер будет создавать платежное поручение и указывать необходимые реквизиты, нарисуй у него в браузере фальшивое окно для ввода одноразового пароля.
– Так… И что дальше?
– После того как он введет в фальшивое окно одноразовый пароль, браузер сообщит, что время ожидания истекло и необходимо ввести следующий пароль. Бухгалтер введет и его. Вот считай, у тебя уже будут два пароля, догадываешься для чего?
– А ты хитрец, – искренне поразился Гуревич. – Один, чтобы войти в операционную систему, а второй, чтобы переправить деньги на другой счет, так?
– Все так. Переводишь деньги на пластиковые карточки и снимаешь. Но сумма должна быть около миллиона рублей. Максимум полтора! Иначе снять деньги не получится, не забывай об этом. Счет могут сразу заблокировать. Снять деньги ты должен будешь через пятнадцать-двадцать минут после того, как они подойдут. Иначе можешь не успеть, пропажу денег отслеживают быстро. Лучше всего найти людей, которые снимут за тебя деньги, чтобы не запалиться самому. Не забывай: в каждом банкомате установлены видеокамеры.
– Умно, – уважительно проговорил Гуревич. – Кивнув на своих приятелей, продолжавших беспечно сидеть за столом и бросавших на них заинтересованные взгляды, сказал: – Считай, что двоих я уже нанял.
– Но это последняя наша встреча, дальше – я тебя не знаю, а ты меня!
– Поглядим, – произнес Слон, поднявшись. – Надо идти. Под лежачий камень портвейн не течет. Ха-ха! Желаю вам приятно провести время.
– И зачем ты ему все это рассказал? – спросила Дарья, когда Гуревич отошел.
– Он бы сидел тут еще целый час, а мне хотелось побыть с тобой наедине.
– Это уважительная причина, но ты от меня отстаешь, я уже съела весь салат. Мы пришли сюда, чтобы пообедать, а потом у нас есть дела.
– Хотелось бы, чтобы дела были приятные, – улыбнулся Никодим, остановив взгляд на девушке.
Сидя за столом, Дарья выглядела покорной, кроткой, словно десятиклассница на выпускном вечере. В действительности она была иной. Нужно обладать по-настоящему бойцовским характером, чтобы отважиться на столь непредсказуемую авантюру. А когда она позвонила в его квартиру, это ведь тоже был шаг в неизвестность.
– И не надейся, – строго проговорила девушка, подняв на него темные глаза.
* * *
За прошедшие три дня не произошло ничего особенного. Рутина! Вот только на фоне всего этого выглядело странным, что к ним в отдел заглянул подполковник ФСБ Бобровский, с которым он пару раз пересекался на совместных мероприятиях, и, оставив визитку, объяснил:
– Кто-то сейчас из хакеров очень усиленно потрошит московские банки. Никак не можем его достать! Весьма грамотный малый. Если узнаешь что-нибудь об этих хакерах через свои каналы, сообщи!
Пообещав, Федор Полуянов спрятал картонный прямоугольник в нагрудный карман куртки.
Федор Полуянов всегда с большим почтением относился к оперативной работе, справедливо считая, что мелочей здесь быть не может. В этот раз он вел наблюдение за подъездом Никодима Панкратова. Эту часть работы можно было считать черновой, с ней вполне справился бы сотрудник чином пониже, но что-то подсказывало ему, что по дну этого дела ходила крупная рыба, а следовательно, нужно было проявить усердие. Здесь присутствовал еще и воспитательный эффект: когда руководитель группы, лишая себя сна, часами сидит в тесном салоне автомобиля, то тем самым показывает пример остальным, как следует работать. И спрашивать потом с подчиненных будет гораздо легче!
Дважды к Никодиму заходил Слон, он же Гуревич; расстроенной выскочила из его квартиры Жанна (видно, между молодыми людьми произошли какие-то недопонимания), его подруга; были еще вузовские приятели, которые просто заявились к нему поболтать. Правда, все это время едва ли не до самого утра в его окошке горел свет, и оставалось только маяться в догадках, чем он может заниматься в столь позднее время. Но ситуация тоже объяснима – Никодим вполне может быть совой. Такие экземпляры в человеческой популяции далеко не редкость. Сидит себе за столом да решает кроссворды.
Оставалось непонятно, что общего у Панкратова с Гуревичем? Совершенно разные люди, даже не с разных планет, а с разных галактик, отстоящих друг от друга на сотни световых лет, и тем не менее каким-то чудесным образом отыскали во Вселенной друг друга. А, судя по плотности их общения, совместных дел набиралось у них немало.
А может, каким-то образом Панкратов причастен к ограблению обменного пункта? Ведь именно там работала его подруга Жанна, а Гуревич является хозяином этой точки. Капитан Полуянов уже хотел было выйти из машины и пройтись немного пешком, чтобы размять занемевшие ноги, как вдруг к подъезду Панкратова подкатило такси, и из салона буквально выскочила привлекательная девушка в пестрой кофточке лет двадцати двух – двадцати трех. А это что еще за чудо? За время трехдневного дежурства он успел изучить уже всех жильцов подъезда – таких девушек в списке проживающих не значилось. На фотографиях она тоже не встречалась. Может, чья-то дочь, проживающая отдельно? Исключено! Каждого жильца пробили тщательно, покопавшись в его ближайших родственниках, таких девушек не существовало (подъезд небольшой, жильцов в нем проживало немного, в основном старшего поколения, со сложившимся семейным укладом, успевших вырастить детей и даже обзаведшихся внуками). Вывод один: девушка направлялась к Панкратову. В какой-то степени все складывается в логичную цепочку: с Жанной он рассорился, а ей на смену явилась вот такая краса! У парня весьма недурной вкус!
Уверенной походкой девушка подошла к входной двери, позвонила в домофон и на прозвучавший голос уверенно отозвалась. После чего прошла в здание. Через подъездные окна капитан Полуянов видел, как девушка поднималась по лестнице, затем остановилась на лестничной площадке, где проживал Никодим. Через распахнутые окна квартиры Никодима услышал отголосок пронзительного звонка. Так оно и есть, к Панкратову гостья! Не ошибся.
Вытащив из кармана мобильный телефон, он надавил на клавишу.
– Слушаю, – прозвучал спокойный голос оператора.
– Это говорит Тридцать Четвертый, капитан Полуянов, мне нужны номера мобильных телефонов, что зазвонят в ближайшие часы в районе дома тридцать один по улице Севастопольской.
– Насколько срочно?
– Как только запеленгуете.
– Хорошо, – столь же равнодушно прозвучало в ответ. – Мы вам сообщим немедленно, как будет выявлен номер.
Появилось еще одно действующее лицо. Весьма интересное развитие!
* * *
Едва Анри Обрайн перешагнул порог приемной, как Давид Хосе, его помощник по оперативной части, тотчас доложил:
– Вам звонили из Вашингтона, сэр, из приемной президента, – протянул он со значением, намекая на возможный скачок в карьере шефа.
Анри едва кивнул. Директор ФБР, как всегда, оказался прав, он вообще редко ошибается, а уж в отношении первых лиц государства промахов и вовсе не случалось. Обрайн полагал, что в ближайшем окружении президента у директора свой человек… а может, даже и не один. Он умел и обожал держать все под своим контролем.
– Что-нибудь конкретное сказано?
– Нет, просто спросили, когда вы подойдете. Я ответил, что около десяти часов.
Анри Обрайн невольно посмотрел на громоздкие антикварные напольные часы, стоявшие в углу его приемной. До обозначенного часа оставалось десять минут.
– Связаться со мной не пожелали?
– Нет, сэр, я хотел было предложить соединить вас, но связь вдруг прервалась.
Не ответив, Анри Обрайн прошел в свой кабинет – просторный, светлый, в котором он чувствовал себя невероятно уютно. И, ослабив галстук, устроился в кресле.
В администрации Белого дома прорезалась какая-то новая черточка – обычно там начинают невероятно нервничать, когда не застают нужного человека на рабочем месте, и требуют немедленного соединения, а в этот раз решили проявить терпение. Вот только непонятно: хорошо это или плохо? Впрочем, столь деликатная позиция Белого дома выяснится в ближайшие минуты.
Прозвеневший звонок показался резким, назойливым, как грядущие неприятности. Слегка помедлив, Анри Обрайн поднял трубку:
– Слушаю.
– Мистер Обрайн?
– Он самый.
– С вами говорит секретарь президента.
– Я узнал вас, Чарли, – просто проронил Анри Обрайн.
– Ха-ха, – рассмеялся секретарь, – у вас музыкальный слух, мистер Обрайн, обычно меня путают с министром юстиции.
– Не исключено, что должность министра у вас впереди, – стараясь сохранить непринужденность, отвечал Обрайн. – А то, что касается музыкального слуха, здесь вы совершенно правы – когда-то я играл на скрипке. Мне пророчили блестящую карьеру. Да вот, как-то оно не сложилось.
– Мне очень жаль, возможно, что в вашем лице американское искусство потеряло величайшего скрипача.
– Но, надеюсь, в моем лице директор ФБР приобрел хорошего помощника.
– Вы абсолютно правы, он вас высоко ценит, а насчет портфеля министра юстиции… спасибо!
У секретаря определенно было хорошее настроение, и это отчего-то раздражало.
– Так в чем там дело, Чарли?
– Вам нужно немедленно вылететь в Вашингтон и доложить президенту ситуацию, сложившуюся вокруг банка «Империал», он следит за этим делом лично.
– Хорошо. Мне нужно сейчас уладить кое-какие дела, а потом я прямо с рабочего места направлюсь в аэропорт «Балтимор». Надеюсь, президента не покоробит моя нерасторопность.
– Вы же знаете, мистер Обрайн, наш президент совершенно необидчивый человек. Но все-таки я бы порекомендовал вам проявить большую сноровку. Вы должны сразу же после нашего разговора отправиться на базу ВВС, там вас уже дожидается самолет.
– Хорошо, я так и поступлю, – стараясь скрыть разочарование, отвечал Обрайн. – У меня один вопрос: это будет транспортный самолет?
– Кажется, да, а что, для вас есть какая-то разница? Если хотите, я могу выяснить.
– Разницы никакой нет, я спросил просто так.
В эту ночь Анри спал скверно и явился на работу практически разбитым, он наивно полагал, что в запасе у него еще часа три-четыре – этого вполне достаточно, чтобы привести себя в порядок. На встречу с президентом Обрайн рассчитывал отправиться гражданским лайнером, чтобы иметь возможность отоспаться в бизнес-классе: в этих мягких креслах засыпаешь просто мгновенно! Но предстояло лететь на военном транспортном самолете, напоминавшем изнутри консервную банку, где вместо удобного кресла будет привинченный к корпусу металлический стул, о который на воздушных ямах просто поотшибаешь всю задницу! Так что нечего было мечтать об удобной мягкой постели, а следовательно, о хорошем сне.
Впрочем, существовал еще один вариант: пренебрегая насмешливыми взглядами, можно было завалиться на какое-нибудь тряпье в углу салона и таким образом проспать до самого Вашингтона.
– Да, конечно… Надеюсь, президент не будет разочарован? – добавив в голос толику строгости, спросил Чарли. Близость к первому лицу государства давало ему право на некоторые вольности.
– Президент услышит объективную картину.
– Вот и славно, – с некоторым облегчением произнес Чарли и разъединил связь.
Предупредив секретаря, что отправляется на один день в Белый дом, Анри Обрайн спустился на лифте и вышел к служебной стоянке.
– Куда едем, мистер Обрайн? – спросил водитель, когда помощник директора ФБР разместился в кресле.
– Давай на базу ВВС.
– Вы улетаете, мистер Обрайн? – заинтересованно спросил водитель.
Анри Обрайн с интересом посмотрел на водителя, а потом невесело буркнул, проявляя настроение:
– Не переживай, сынок, без работы не останешься.
Через сорок минут подъехали к аэродрому, занимавшему огромную площадь. Место выглядело необжитым, мрачноватым, через металлические проржавленные ограждения проглядывали длинные, обитые цинком ангары, между которыми струились полосы серой дороги, лишь иной раз, пробиваясь через асфальтовые оковы, просматривались квадраты стриженой травы, отдаленно напоминающие газоны. Невысокие строения белели издалека пологими крышами. Заповедную тишину загорода разрывали иной раз самолеты, идущие на посадку или отправляющиеся в полет. К воротам аэродрома то и дело подъезжали грузовые машины с каким-то громоздким оборудованием, укрытым трепыхающимся брезентом. Армейская жизнь не замирала даже на секунду.
– Давай рули к пропускному пункту, – распорядился Обрайн.
Водитель, понимающе кивнув, подкатил к контрольно-пропускному пункту. У шлагбаума стоял молодой сержант с недоверчивым и строгим выражением, дождавшись, когда помощник директора ФБР выйдет из машины, равнодушно попросил у него документы. И как если бы подозревал его в незаконном проникновении на охраняемый военный объект, тщательно вчитался в каждое слово, после чего слегка оттаял и произнес:
– Вам к тому самолету, сэр, – показал он на небольшой «Боинг», стоявший в трехстах метрах.
Увидев самолет, Анри Обрайн сдержал вздох облегчения. Вполне гражданская машина, и есть надежда, что за время полета он сумеет выспаться. Очень не хотелось бы клевать носом во время доклада президенту (не лучшее время выставлять напоказ дурные манеры).
– Можно нам проехать к самолету на машине? – спросил Обрайн.
– Вас проводят, – отвечал сдержанно сержант, давая понять, что на территории военной базы не действуют никакие инструкции, кроме армейских.
Сопровождающим оказался крупный чернокожий капрал, в сравнении с которым Анри Обрайн, человек совсем не худенького сложения, выглядел просто недокормленным воробушком. Со стороны могло показаться, что капрал взял помощника директора под арест и сейчас препровождал его на местную гауптвахту.
Подвел к трапу, узкой лестницей поднимавшемуся к открытой двери самолета, и, браво козырнув, проговорил:
– Желаю вам счастливого полета, господин помощник директора.
– Надеюсь, что так оно и будет и мне все-таки удастся выспаться, – буркнул Анри.
– Можете не сомневаться, об этом экипаж уже позаботился. Вас ждет достойный прием.
Четко развернулся и отбыл куда-то в сторону ангаров, блестевших на солнце новым металлом.
У трапа Обрайна встречал сержант, исполнявший роль стюарда. Лицо у него было непроницаемым, будто бы у скульптуры с острова Пасхи. Наверняка последний раз он улыбался в младенческом возрасте. Анри предпочитал бы всем этим каменным изваяниям премиленькое женское личико, но девушки в армии, а тем более в авиации, исключительная редкость. Так что к строгим неулыбчивым физиономиям следует привыкать, хотя бы на время полета (благо что он не продлится целую вечность).
– Прошу вас, помощник директора, – дружески произнес сержант. – Давайте я вам помогу.
– Послушай, сынок, только давай без рук, – буркнул Анри Обрайн, так и не сумевший перебороть скверное настроение. – Я не такая развалина, чтобы добираться по трапу с чьей-то помощью. В какой аэропорт мы прибываем?
– Самолет приземлится в аэропорту «База ВС США Боллинг», – браво, едва ли не по уставу ответил сержант.
Анри Обрайн довольно кивнул, хоть здесь как-то повезло – с этого аэропорта совсем рядышком до администрации Белого дома.
Протопав в глубину фюзеляжа, Анри Обрайн одобрительно хмыкнул. Капрал не пошутил, когда обмолвился о достойном приеме. За ширмой его дожидалась аккуратно заправленная кровать, которая буквально манила к себе уставшее тело, как это делает магнит, притягивая из дорожной пыли пообтертый и ржавый гвоздь. Здесь же на небольшом столике обед со свежими фруктами. Эти ребята начинали нравиться ему все больше. Им можно было простить даже некоторую неулыбчивость, связанную с издержками военных будней.
Опустившись на кровать, Анри Обрайн почувствовал, что его тело вдруг с каждой секундой наливается каменной тяжестью, каждая клетка требовала немедленного покоя и отдыха.
– Вот что, сынок, давай сделаем так: потревожь меня только тогда, когда самолет пойдет на посадку.
– Есть, сэр! – охотно отозвался сержант. – Надеюсь, что вам у нас понравится.
Анри Обрайн слегка скривился:
– Если бы ты знал, сынок, сколько раз я слышал подобную фразу от прехорошеньких стюардесс.
Сержант оставался серьезен:
– Такова наша работа, сэр.
– Чей этот самолет?
– Бригадного генерала Робзона.
– Хм… Похоже, что ваш бригадный генерал очень любит окружать себя комфортом.
– Приятного полета, сэр! – Задвинув занавески, сержант ушел, громко постукивая уставными ботинками.
Разувшись, Анри Обрайн прилег, рассчитывая пролежать несколько минут, а потом вернуться к недописанному докладу, но неожиданно провалился в темноту. И, прежде чем он осознал, что у этой темени нет дна, тихо и спокойно уснул. Рокот заработавших турбин он уже не слышал.
Анри Обрайн проснулся за секунду до того, как дрогнула занавеска, отделяющая его спальный отсек от салона. Вошедший сержант произнес, глядя на поднимавшегося помощника директора:
– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, сэр.
– Все в порядке, сынок, спал как ангел. Выспался на двое суток вперед.
– Очень рад за вас. В небе всегда хорошо спится.
– Когда мы прилетим?
– Через пятнадцать минут будем на месте, – отвечал сержант и тотчас удалился, предоставив возможность помощнику директора ФБР привести себя в порядок.
У взлетной полосы Анри Обрайна поджидал черный бронированный лимузин из гаража президента. По обе стороны от него, напоминая охрану из третьесортных боевиков, стояло двое совершенно неотличимых друг от друга парней в темных костюмах и черных очках. Казалось, что они сканируют не только его тело, но даже мысли.
Неторопливо, помахивая тощим кожаным кейсом, Обрайн сошел по трапу.
– Господин президент уже ждет вас, – произнес один из близнецов, широко распахнув заднюю дверцу.
– Занятно, – усмехнулся Анри Обрайн, – часто бывает наоборот.
Невольно вздохнул, подумав о том, что когда-нибудь его остроты могут стоить ему карьеры. Другой охранник широко распахнул перед ним дверцу автомобиля. По обе стороны, будто бы брали его под арест, расположились близнецы. Впереди на пассажирском кресле сидел еще один мужчина и, видно, занятый какими-то своими служебными делами, смотрел прямо перед собой.
– Ребята, а нам не будет здесь тесно? – хмуро поинтересовался Анри Обрайн, поглядывая на близнецов. В последнее время Вашингтон нравился ему все меньше, на то было много причин. Сейчас это была теснота. – Я довольно не бедный человек, дядя Сэм мне платит неплохо, и я могу позволить себе роскошь добраться до Белого дома на такси.
Лимузин, совершив большой разворот, устремился к выходу.
– Эти неудобства ненадолго, господин помощник директора. Мы действуем по инструкции.
– Глядя на вас, у меня возникает тревога, что меня кто-то хочет перехватить по дороге, завезти куда-нибудь в безлюдное место и под пытками выудить страшную государственную тайну.
– У вас завидное чувство юмора, господин помощник директора, – ответил один из охранников, очевидно, самый разговорчивый. – В Белом доме нам его часто не хватает.
– Поживи с мое, сынок, тогда политику Белого дома будешь воспринимать как черный юмор.
Лимузин хищно раздвинул транспортный поток и, быстро набрав скорость, оставил позади сопутствующие автомобили. Позабыв о двух охранниках, усиленно напиравших ему на плечи, напряженно соображал, как удачнее начать доклад: хороших новостей было с ноготок, а распространяться о плохих не самый подходящий случай. В Белом доме просто не терпят скверные известия – голову за них не отрубят, но вот должности лишат, не задумавшись.
Звонок экстренной связи вывел Обрайна из задумчивости.
– Потеснитесь, господа, – недовольно буркнул Анри, залезая рукой в карман за телефоном. – Ваше соседство мне становится в тягость. На вашем месте я бы поменьше ел гамбургеров… Черт побери, куда он там подевался! Если бы вы были в моем кабинете, так я бы попросил вас выйти в коридор, на тот случай, если сообщения будут государственной важности. В противном случае придется отдать приказ на ваше устранение, как на нежелательных свидетелей.
Охранники сдержанно заулыбались, по достоинству оценив юмор помощника директора ФБР. Вытащив телефон, Обрайн произнес:
– Слушаю тебя, Давид, что там произошло?
– Мистер Обрайн, только что с нами связались из берлинского филиала, – услышал он взволнованный голос заместителя.
– Так, и что там? – откликнулся Обрайн, стараясь не пропустить ни одного слова. Охранники дружно и понимающе отвернулись в стороны. Всем своим видом демонстрируя, что в государственных секретах нет ничего занимательного.
– Полчаса назад в берлинский банк звонила женщина и интересовалась перечислениями на свой счет.
Один из близнецов громко поперхнулся. Обрайн хмуро посмотрел на соседа и сказал:
– Говори погромче, я сейчас еду в машине с двумя малоприятными типами и ничего не слышу, кроме их натужного сопения.
– Понял, мистер Обрайн, – энергично отозвался Давид Хосе. – Женщина спрашивала, перевели ли деньги на ее счет. Ее зовут Диана Смолевич.
– Удалось узнать, где живет эта женщина, откуда она звонила?
– Выясняем… Она звонила с городского телефона откуда-то из центра города. Мы записали разговор, наши криминалисты установили, что у нее южнославянский акцент. Возможно, она родом откуда-то из балканских стран, а может, и русская.
– Этого еще не хватало, – буркнул Анри.
– Что вы сказали, сэр?
– Я говорю, что тебе не зря дали специального агента.
Заместитель сдержанно рассмеялся.
– Я тоже так полагаю, сэр. У вас хорошее чувство юмора.
– Мне уже об этом говорили сегодня. Что-то вас всех сегодня подмывает меня похвалить. Боюсь, что мне уготовлена показательная порка в кабинете президента. Что ей ответили в банке?
– Администрация действовала строго по инструкции. Сказали, что деньги уже подошли, но нужно время, чтобы все оформить.
– Они все правильно сделали.
– Спрашивала, когда можно будет их получить. Ей ответили, она может получить деньги только завтра, и попросили позвонить на следующий день утром для уточнения.
– Будьте начеку. Поставьте людей в местах возможного звонка. Уверен, что женщина опять будет звонить с телефона-автомата. Если вам удастся ее вычислить, не предпринимайте никаких действий, постарайтесь отследить ее контакты. Скорее всего, она просто подставное лицо.
– Мы так и планировали, сэр.
– Если будет что-то конкретное, дайте знать. Вполне хорошая новость перед встречей с президентом. Уверен, что ты спас мою чертову карьеру! Так что с меня причитается. Ладно, до связи, мне еще нужно подумать, что сказать нашему лидеру, чтобы не выглядеть полнейшим кретином.
Не скрывая удовлетворения, Анри Обрайн убрал телефон в карман.
– Не каждый день приходится общаться с первым лицом государства. Поэтому приходится ценить даже оплеухи. Ну, чего приуныли, мальчики? Сегодня у нас хороший день. – Впереди он увидел огромный, будто бы раскрывшийся парашют купол Капитолия. – Кажется, мы приземляемся.
– Дальше вас проводят, сэр, – весело отозвался один из охранников.
– Вы классные ребята, с вами приятно было провести время, – произнес Анри Обрайн, вылезая из машины. – Вот только жаль, что наша вечеринка так быстро закончилась.
Поправив задравшийся пиджак, Анри Обрайн широким шагом направился к широкой парадной лестнице. Телефонный звонок застал его на верхней ступени. Что бы это могло означать? Сегодня он невероятно популярен.
– Слушаю, – негромко произнес Обрайн, повертев головой.
С этих высоких ступеней просматривалась вся Америка! Да что там Америка, отсюда был виден весь мир! Наверняка президент каждый день любуется вселенской панорамой. Единственное, что портило вид, так это небольшая группа протестующих, стоявших за ограждением под цепким присмотром полиции с какими-то невыразительными плакатами, нарисованными красно-желтой краской.
– Это говорит старший агент Алекс Вайн.
– Что там случилось, сынок? – испытал некоторое разочарование Обрайн. Об этом агенте он даже не слышал и невольно удивился тому, как тот мог заполучить его номер. Не каждый из специальных агентов знает номер его телефона, а тут всего-то старший… Если так будет продолжаться дальше, так ему просто сегодня не добраться до президента со своим докладом. – У тебя что-то срочное?
– Да, сэр. Я звоню из Германии, из Лейпцига. В филиал банка «Империал» пришел мужчина, Кристофер Шрайбер, и поинтересовался переводом денег на свой счет. Именно этот счет мы держим под контролем.
Анри Обрайна мгновенно прошиб пот. Вытащив белоснежный платок, он промокнул шею. Началось!
– Так… И что вы предприняли?
– Мы действовали согласно инструкциям. Проследили за ним и установили, где он проживает.
– Он не заметил слежки?
– Нет, сэр, наши люди большие профессионалы. Все прошло в лучшем виде.
– Вам удалось выяснить, что это за мужчина?
– Да, сэр. Он этнический немец, но родом из России, уже давно проживает в Германии. Занимается небольшим бизнесом, торгует сухофруктами. Прежде ни в каких противоправных действиях замечен не был. Женат вторым браком. Его супруга тоже не попадала в поле зрения полиции. Внешне вполне благополучная пара.
– Все это странно, продолжайте за ним наблюдать. Не исключено, что он подставная фигура и даже не догадывается, что его используют втемную. Но в любом случае этот Шрайбер должен вывести нас на того, кто все это затеял.
– Сэр, мы не упускаем его даже на секунду.
– Хорошо, жду от вас хороших новостей.
По широкой лестнице в сопровождении одного из секретарей президента Анри Обрайн добрался до приемной. Ждать пришлось недолго, каких-то минут десять. Все это время из-за прикрытой двери доносился громкий оживленный разговор, прерывавшийся заразительным смехом. Судя по голосу, президент пребывал в хорошем расположении духа. Не зная о том, что в этом кабинете принимаются важные решения и делаются серьезные доклады, можно было бы предположить, что за толстыми дверьми проходит веселый мальчишник.
Впрочем, стены Белого дома видывали еще и не такое!
Неожиданно дверь отворилась, и из кабинета вышел бригадный генерал Робзон, храня на лице какую-то загадочную плутоватую улыбку. Встреча с президентом определенно добавила ему настроения в унылые армейские будни. Заметив сидевшего в приемной помощника директора ФБР, генерал дружески поинтересовался:
– Вы хорошо долетели, Анри?
– У вас великолепный самолет, генерал, – подтвердил Обрайн. – Спал как убитый!
– Рад, что он вам понравился, – отвечал бригадный генерал и, козырнув на прощание, быстро вышел из приемной.
– Прошу, сэр, – встрепенулся секретарь. – Президент ждет вас.
Это был даже не кабинет, а переговорная комната, где можно было обсудить какие-то текущие дела. В окружении мягкой мебели президент должен был чувствовать себя невероятно комфортно. Аскетически выглядел только длинный стол, на котором стопкой лежали исписанные листы бумаги и четыре папки: две в красной обложке и две в синей, а также длинная ручка. Вполне обыкновенная обстановка, и только герб на стене указывал на принадлежность хозяина кабинета к высшей власти в стране.
Поднявшись из-за стола, президент шагнул навстречу Обрайну. Спокойный, волевой, невозмутимый, одним своим видом придававший уверенность американскому народу. Ничто не указывало на ребячье времяпрепровождение, произошедшее всего-то несколько минут назад. Он был точно таким же, каким не однажды приходилось наблюдать его с экранов телевизора. Президент мог быть разным. Это качество тоже входило в перечень его достоинств. Небольшой мини-спектакль был предназначен для единственного зрителя – Анри Обрайна.
Пожав руку гостю, президент произнес:
– Что там у вас с банком «Империал»? Докладывайте! – И, устроившись в мягком кресле под портретами основателей Конституции, он предложил присесть и гостю. – Меня тут эксперты немного напугали, что в случае нашей неудачи полететь может вся американская экономика. А вместе с ней может обрушиться и вся мировая финансовая система. Скажите, это так?
– Именно так, господин, президент, – не стал лукавить Обрайн.
– А теперь заверьте меня, что этого никогда не произойдет! Дайте мне слово, что в ближайшие часы вы отловите этого мерзавца!
В его голосе, всегда таком спокойном, прозвучали металлические интонации.
Дорога к первому креслу страны не бывает усеяна розами. Скорее всего, она напоминала проселочную дорогу где-нибудь в глубинке Техаса, побитую колдобинами и буераками. Прояви кандидат в президенты хотя бы единожды несдержанность или неосторожность, так был бы отброшен на обочину жизни безо всякой надежды когда-нибудь приподняться. Так что его можно было назвать настоящим бойцом.
– Все не так плохо, господин президент, как вам рисуют эксперты Белого дома. Буквально полчаса назад мне сообщили, что в берлинском и лейпцигском банках, находящихся под нашим наблюдением, двое клиентов интересовались приходом несанкционированных переводов на их счета. Мы выяснили, что это за люди, и ведем за ними наблюдения.
– Как их фамилии?
– Один счет на имя некоего Кристофера Шрайбера, а другой – на Диану Смолевич.
– Смолевич… Странная фамилия. Кто она?
– Женщина говорила со славянским акцентом, она или из Балкан, или русская.
– Вот как… Опять русский след. Мало того что их хакеры без конца атакуют наши силовые ведомства, так они решили обчистить наши банки. Встреча с российским президентом должна состояться на следующей неделе, и я обязательно выскажу ему свое неудовольствие. Как-то все это по-мелкому получается, – поморщился президент.
Анри Обрайн сдержанно кашлянул:
– Я бы повременил с такими выводами, господин президент. Судя по характеру кибератаки, мы имеем дело с хакерами-индивидуалами. Государство действует значительно изощреннее и тоньше. Хотя в уме этим хакерам не откажешь.
– Хорошо, я послушаю вашего совета. Меня интересует вот что: когда вы сможете вычислить этих хакеров?
– Сейчас у нас работает очень сильная группа специалистов, подключились эксперты из Пентагона. У них есть опыт работы в таких делах. Думаю, что для его поимки нам потребуется день, максимум два!
– Очень надеюсь, что вы справитесь с этим делом до открытия Нью-Йоркской биржи.
– Так оно и будет, господин президент.
Неожиданно дверь отворилась, и в комнате появился секретарь. Несмотря на природную худобу и отсутствие всякой внешней представительности, Чарли смотрелся невообразимо значительно. А тонкую длинную шею, выглядевшую карикатурной, использовал на благо внешности – теперь на ней красовалась изящная черная бабочка. На важном лице отпечатывалась близость к первому лицу государства. Это просто какая-то бацилла, поражавшая всякого, кто перешагивал Капитолий! Усмехнувшись, Обрайн подумал о том, что после столь значительного и содержательного разговора с президентом у него тоже появится нечто похожее на значимость. Интересно будет посмотреть на себя со стороны.
Секретарь, не сказав ни слова, тотчас вышел. Очевидно, это что-то значило. В Белом доме, как и во всякой крупной организации, присутствовали какая-то недосказанность и полунамеки. Здесь так и витал дух Мадридского двора.
– Ага… Меня уже ждут. Кажется, я с вами немного заболтался. В общем, картина происходящего мне предельно ясна. Держите меня в курсе всего. Не стесняйтесь, звоните. Если что-то нужно, так дайте мне тотчас знать. Я приму немедленные меры.
– Хорошо, господин президент. Обещаю держать вас в курсе.
Попрощавшись, Анри Обрайн вышел из кабинета. В приемной уже сидела целая группа трехзвездных генералов – намечался очередной мальчишник. В коридоре он увидел запоздавшего адмирала, видно, торопившегося спасать отечество.
Напряжение после встречи с президентом не ушло, а наоборот, он явно испытывал какую-то гравитационную аномалию: поступь отяжелела, спина ссутулилась. Возможно, что именно таким образом его организм отреагировал на свалившуюся ответственность. Проходя мимо зеркала, Анри Обрайн невольно всмотрелся в изображение. Не обнаружив в своей внешности никаких особых перемен, потопал дальше. Похоже, что бацилла Белого дома его благополучно миновала.
Обрайн спустился с парадного крыльца. Вышел за ограждение и прошел мимо чудаков, продолжавших против чего-то бастовать. За последний час их поубавилось вдвое – время обеденное, разбрелись по различным закусочным, которых в округе была не одна сотня. Проходя мимо одного из протестующих, крупного дядьки с выступающим животом, вполне серьезно посоветовал:
– Подними плакат повыше. Президент как раз подошел к окну.
– Откуда вы знаете? – недоверчиво буркнул толстяк.
– Я только что оттуда, – и, довольный собственной шуткой, заспешил к автомобилю.