Глава V
Первый выезд в дежурные сутки пришёлся на труп неустановленного мужчины славянской внешности. Обнаружили его вэвэшники и бойцы Западно-Сибирского СОБРа, зачищавшие заброшенные, не функционировавшие павильоны Центрального рынка.
Когда на место прибыла опергруппа ЦС, то там было уже достаточное количество народу в форменной одежде. Следователь прокуратуры Магомед, прикомандированный из Каспийска вологодским операм был знаком. Он-то с прибывшей опергруппой и занялся своим делом. Задействованные в спецоперации силы позволяли в полном объёме выполнить все необходимые следственно-криминалистические действия. Чуть позже подтянулись и местные менты, правда, не высказывая большого желания поработать.
Бывший мясной павильон находился за территорией Центрального рынка. Но и это обстоятельство почему-то не сделало его действующим. Бойцы череповецкого ОМОНа, всегда сопровождавшие опергруппу в качестве огневой поддержки, остались при входе в павильон, который и без их участия оцепили солдаты батальона ВВ. Поползав вокруг и, пообщавшись с сержантом, обнаружившем труп, Костя вошёл в здание. Сначала он немного потерялся в гулком пространстве пустого помещения. Когда-то здесь шла бойкая торговля, сейчас же каменные прилавки мясных рядов были украшены отметинами прошедших боёв, сквозь плиты проросла трава, крыша частично отсутствовала, пропуская через огромные прорехи солнечный свет. Голоса доносились откуда-то сверху.
Катаев, задрав голову, рассмотрел, щурясь от солнца, второй ярус, антресолью, проходящий под крышей.
— Кость, вон лестница, — Юра Окунев, тот самый водитель, вёзший их из Ханкалы и не усидевший в машине, показал на пристроенную к стене покорёженную винтовую лестницу.
Кроме них, в группе сегодня дежурили Саша Таричев и участковый Рома Крылов. Перед выездом к коллегам из службы МОБ, некстати для себя, зашёл начальник местного отдела участковых Фрунзенского РОВД и был, в рамках взаимодействия, прихвачен в состав следственно-оперативной группы. Роме хватило одной минуты, чтобы улыбчивый Сулейман оказался на заднем сиденье УАЗа.
— Это пожарная лестница, — пояснил он, поднимаясь вместе со всеми на второй этаж, — раньше при входе основная была… С деревянными перекрытиями… Сгорела…
Труп мужчины лет тридцати лежал практически около лестницы. Тление уже тронуло его и тошнотворный запах разложения ударил по обонянию. На корточках около трупа сидел судмедэксперт, он же патологоанатом из морга седьмой горбольницы. Задрав на теле майку-тельняшку и, спустив до колен джинсы с трусами, он монотонно диктовал следователю, пристроившемуся на «дипломате»:
— Огнестрельное ранение номер одиннадцать, расположенное…
Катаев и Таричев прошлись по второму ярусу. Окунев и Рома остались на лестнице, а Сулейман решил поприсутствовать при осмотре трупа.
Узкий проход от лестничного марша расширялся. Стены павильонов на втором этаже были разделены на глухую и оконную часть. Стёкол в верхней половине, естественно, не было и по зданию гулял сквозняк. У перил стояло двое чеченских ментов, о чём-то вполголоса разговаривающих на своем. Ещё дальше в проходе маячило трое собровцев в масках, стенку напротив них фотографировал эксперт. Таричев прошёл к бойцам, а Катаев тормознул около чеченцев.
— Здравствуйте!
— Здравствуй, дарагой, — почти хором ответили ему.
Короткое представление друг другу. Шамиль и Руслан.
— Не ваш? — Костя мотнул головой назад.
— He-а, даже нэзнакомый, — Шамиль поправил, висящее на плече «весло» — АК-47, любимое всеми чеченцами оружие, — его у стены расстрэляли, а потом к лэстнице утащили, вон слэды…
Вдоль стены на вековом слое пыли, явственно виднелись следы волочения.
— Тут бывает кто-нибудь? — задал Костя очередной вопрос.
— Да нэт, как рынок перенесли, сюда никто нэ ходит, завалы большие. Можэт когда разгрэбут… А вы с Мабилника или Фрунзенские?
— Фрунзенские… Когда ехали сюда, по рации слышали, что начальство ваше здесь…
— Были… На рынок ушли… Мэропрыятие там…
— Толку-то от этих мероприятий, — Костя махнул рукой.
— Только «глухарэй» подбрасывают, — усмехнулся Руслан.
Отойдя от них, Костя присел возле стены, которую осматривал эксперт. Через минуту, пообщавшись с собровцами, подтянулся Таричев.
Картина получалась следующая. Человека расстреляли возле стены, с нескольких стволов (эксперт пособирал гильзы), затем, тело за ноги оттащили к лестнице. Там почему-то и бросили. Остальное стандартно. Ни мотива, ни причины. Впрочем, опергруппы, как местные, так и содействующие занимались лишь фиксацией преступления. Допустим, тем же Катаеву и Таричеву, чтобы провести подворный обход, для обеспечения собственной безопасности, пришлось бы привлекать пару «коробочек» с «комендантами», не говоря о каких-либо оперативно-следственных мероприятиях. Но всё равно это убийство выбивалось из ряда прочих.
Убитый не был похож на ингуша или чеченца, одет в «гражданку», да и способ убийства говорил о расстреле. Со своим расправились? Пленного расстреляли? Но почему здесь? Почти в центре города… Вообще-то для таких мероприятий существует «зелёнка» и руины по окраинам. А если он федерал, то убили бы на улице сразу, зачем сюда-то тащить?
Мысли ульем забивали голову Катаеву, пока он шёл до машины. Ничего не поделаешь, рефлекс.
Старший экипажа огневой поддержки Володя по прозвищу Малдер, встретил опергруппу словами:
— Чего так долго-то? Обед уже. На базу надо…
У ОМОНа всегда так: война войной, а обед по распорядку.
* * *
В кубрике было пусто. Весь оперсостав умотал на задержание, находящегося в розыске наркомана. Способ повышения показателей по розыску, скрывшихся преступников придумал Ваня Гапасько. Способ поражал своей гениальностью и простотой.
В производстве следственных подразделений Чеченской республики находилось большое количество, так называемых бытовых уголовных дел, мелких краж, хранений наркоты и нанесения телесных повреждений. Следаки местных РОВД избирали по этим делам в отношении фигурантов, как правило, подписку о невыезде, на которую те плевали с высокой колокольни и на вызова не являлись.
Следствие скидывало постановления на розыск сразу в два органа — в РОВД и Центры Содействия. В первых к этим поручениям подходили очень избирательно. Причиной этого выступали либо родственные узы, либо взятки. Предшественники вологжан из Центра Содействия, вообще розыском не занимались, справедливо рассудив, это птицы невелики и лишний раз раскатывать по стреляющим улицам не стоит.
Поэтому Ваня Гапасько, получив в нагрузку линию розыска, слегка удивился 100 % провалу в этом направлении. Не мудрствуя лукаво и никого особо не курсуя, он, взяв на борт Липатова, Кочура, Капустина и Поливанова, запрыгнул в УАЗ и прокатился к месту проживания одного из разыскиваемых. Поинтересоваться, где он может быть. Благо адрес был метрах в ста от ПВД. Велико же было удивление, когда, подъехав к частному дому, он увидел что-то мастерящего во дворе дома «беглеца». Не тратя времени на разговоры, опера закрутили ему ласты и увезли во Фрунзенский РОВД. Правда, отъезжающую машину атаковали какие-то пожилые чеченки, выскочившие на дорогу. Ваня, вспомнив многочисленные розыскные дела, добрая половина которых пестрела объяснениями типа: «…приехали военные и куда-то увезли…», остановил машину и громко объявил, за что их родственник задержан и куда его везут. Таким образом, была обеспечена законность мероприятия. Сдав задержанного в РОВД, Гапасько срубил первую палку и улучшил показатели. И это несмотря на то, что доставленный на следующий день уже снова что-то мастерил во дворе.
После этого случая стало ясно, что никто из «бытовиков» никуда не скрывается — их просто никто не ищет. Теперь мероприятие тщательно планировалось — адрес разведывался и при наличии жизнедеятельности накрывался ОМОНом и операми. В случаях потревожней, делалось это рано утром, до инженерки, часов в пять-шесть. Сегодняшний рейд к такой категории не относился. Катаев и Таричев бросили автоматы на койки в пустом кубрике и пошли в столовую.
— Патрон в патроннике? — усмехнувшись, спросил Костя.
— Нет… Даже на предохранителе, — с невесёлой улыбкой ответил Саша. Они оба помнили тот дурацкий случай.
Рябинин, абсолютно трезвый, приехав из Ханкалы, зашёл в кубрик. Саша Таричев, проснувшись, сидел на верхней койке, свесив ноги. Объясняя что-то Бескудникову, Сергей поставил автомат на находящуюся под Таричевым кровать, стволом вверх и, заговорившись, не отстегнул магазин. Или подумал, что отстегнул. Затем, в соответствии с инструкцией, дернул затвор и осуществил контрольный спуск. За полсекунды до этого, Таричев, зевнув, спрыгнул со второго яруса, а контрольный спуск бабахнул короткой очередью. Саша ещё не приземлился, а в тёплом от его задницы матрасе появилось две дырки.
Костя чётко помнил как оба и Таричев и Калинин, хлопая глазами, взбледнув, сглотнули слюну.
Народа в столовой, ввиду их опоздания на обед, было немного, в основном дежурная смена — помощник дежурного и омоновцы во главе с Малдером. Опера ещё не расправились с борщом, как к ним осторожно подошёл помдеж Витя, с чем-то вкусным в усах.
— Этта, парни… Там ещё полчаса назад сообщили… Самоподрыв около РОВД, — сказал он, глядя на остановившиеся ложки, — без пострадавших, кроме самого… Пообедаете, проедьте…
Ложки заработали:
— Без вопросов.
— Ну и чудненько.
Прапорщик ретировался.
— Окунь! Иди к нам! — махнул Таричев зашедшему в столовку водителю.
Юра присел к операм, с философским спокойствием выслушав сообщение о выезде, вздохнул:
— Ну, дак что… — приступил к супу.
* * *
Около Фрунзенского РОВД царило оживление. Небольшая толпа, состоящая преимущественно из женщин, волновалась перед цепочкой постовых, перегородивших улицу. Машины вологжан тоже не пустили.
— Сами поймёте почему, — ответил старший, — пешком пройдёте, там недалеко.
Пройдя кордон, Костя уже начал понимать причину перекрытия улицы, а подойдя поближе, окончательно удостоверился в правильности своих предположений. Несколько человек, скорее всего сотрудников отдела, что-то собирали в резиновых перчатках по улице. Всё тот же следователь Магомед, стоя около входа в РОВД, беседовал с начальником криминальной милиции отдела. Его Костя пару раз видел у Жоганюка.
— Глянь! — идущий рядом Таричев, толкнул Катаева в бок.
Одиноко стоящий тополь был словно выкушен многорядной зубастой пастью. Стена дома, расположенного метрах в пятнадцати от него пестрела свежими осколочными зарубками. Такие же отметки присутствовали и на всей фронтальной стороне здания РОВД. На соседних, от пострадавшего тополя, кустах и деревьях, висели какие-то серо-сизые тряпки. Что-то похожее и собирали по улице люди в перчатках. Приблизившись ещё на несколько метров, Костя понял, что это элементы человеческого тела.
— A-а, совэтники… — растянул лицо в хищной улыбке начальник КМ, — слэдовател асмотр закончыл, тэррорист задэржан…
Он легонько пнул своей нубуковой туфлёй, стоящую рядом, всю в бурых разводах и кровавых пятнах, набитую чем-то грязную наволочку, больше напоминавшую картофельный мешок.
— Турпал Алиевич, сабрали вроде всё, кароче… Там на дэрэве осталось кышков нэмного… Высоко, нэ достать… — подошедший сотрудник, опустил в мешок что-то склизкое.
— А нога вторая гыдэ? — Турпал Алиевич строго посмотрел на подчинённого.
— Можэт за гаражи улэтэла, — пожал тот плечами и пошёл к заканчивающим сборы коллегам.
— Этого достаточно будет, — Магомед, подуставший за сегодняший суматошный день, больше задерживаться не планировал.
— Можэт савэтники апознают, — видимо, пытаясь проверить на «слабо», кивнул на мешок Турпал Алиевич.
Костя, успел повоевать да и в Вологде работал в уголовном розыске по линии «потеряшек» и неустановленных трупов, поэтому на браваду чеченца только мысленно усмехнулся. Присев на корточки, он спокойно заглянул в окровавленный мешок. Конечно, глупо было бы что-нибудь опознать. Вперемешку с кишками и внутренними органами лежала, вывалянная в грязи голова с куском ключицы и, чудом не оторвавшейся рукой. Из хаоса ливера тесно в материю мешка вжималась голень, с налипшими травинками. Ещё глубже, утрам-бованней, синела джинсовая ткань, прикрывая, судя по всему, ягодичные части. Смрадный запах нечистот ве-ерно пахнул в лицо. Заглянувший было, Катаеву через плечо, Таричев, отшатнулся и ушёл в сторону. У себя в Череповце, он в основном ловил карманников, а «жмуров» видел большей частью на ориентировках.
— Лицо знакомое, а фамилию не могу вспомнить, — шутейно покачал головой Костя и спокойно посмотрел в глаза начальника КМ.
Немного разочарованный Турпал Алиевич, тем не менее улыбнулся:
— «Убойщик», да?
— Типа того… — уклонился опер и повернулся к Магомеду, — мы нужны?
— Донести помогите до нашей «буханки», — ткнул пальцем в мешок следователь.
Саша Таричев торопливо зашагал в сторону цепи постовых, перекрывавших улицу. Костя, покачав головой, взялся за один конец наволочки, второй рукой, поправляя, сползающий за спину, автомат.
— Асламбек! — понявший ситуацию, по-чеченски, крикнул Турпал Алиевич кому-то из оперативников.
Один из них, среднего роста, плотный парень в спортивной куртке неторопливо направился к Катаеву. Пока они тащили мешок с останками к прокурорской машине, Асламбек рассказал, что, по словам очевидцев, молодой парень (тот, что в мешке), не доходя до шлагбаума, пытался повесить на тополь тяжёлую холщовую сумку. Внимания на него никто особо не обращал. Одет он был а-ля Гаврош, да и до отдела было далековато. Скорей всего, замысел был направлен на возможный проезд мимо заминированного дерева какой-нибудь федеральной техники или легковушек РОВД. Техническая неполадка или неосторожное обращение привели к взрыву. Закладывающий фугас, боевик был разорван на куски, но, слава Аллаху, больше никто не пострадал. Если не считать, посечённых осколками зданий.
По приезду на ПВД, Магомед почему-то заартачился и решение о судьбе останков возложил на опергруппу. Таричев и Катаев, попытались что-то вякнуть о процессуальных обязанностях следователя, но вместо ответа увидели лишь сутулую прокурорскую спину. Опера попытались сделать такой же ход, но водитель Магомеда, слышавший весь разговор, подрулил к входу в оперской кубрик и, свалив мешок, уехал.
Омоновцы, руководимые Малдером и напоминающие, палачей, прихвативших халтуру на дом, подволочив тяжёлую ношу к стене, тоже откланялись.
— Не хреново вы съездили, — вышедший покурить Рябинин, носком ботинка, приподнял край наволочки.
— Дай сигарету, — попросил Таричев.
— Ты ж не куришь, — удивился Сергей, протянув «эл эмину».
— Закуришь тут…
Таричев отдал Косте автомат и, вместе с Рябининым ушёл в курилку. Катаев, постояв ещё минуту над мешком, под которым натекала сизо-красная жижа, сплюнул и ушёл в кубрик. Сбросив оружие, броник, форменную куртку и, заглотив полбутылки минералки, он вышел обратно на воздух. Надо было попытаться принять решение по останкам подрывника. К этому времени, около входа уже клубилась небольшая тусовка. Несколько омоновцев, пара «комендачей», излишне громко разговаривая, рассматривали, распахнув края, содержимое наволочки. У одного из «комендачей» пару раз щёлкнул в руках фотоаппарат.
После возвращения Катаева из умывальни и оперов из курилки, площадка перед входом напоминала проходной двор. Кто-то подходил, кто-то отходил. Один пьяный «комендач», присев на корточки смачно плюнул в оторванную голову.
Другой попытался расстегнуть ширинку, но тут уже не выдержал Рябинин:
— Бл… хорош парни! На хер глумитесь-то!?
Что-то обиженно бормотнув, «псы войны» отошли.
Пошедший через десять минут дождь загнал всех под крышу. Раскрытый мешок остался тяжелеть под упругими струями весеннего ливня.
Чувство дурацкой ответственности не покидало Катаева. Как в детской повести «Честное слово». И дело вроде не твое, и «жмур» при удачном для него раскладе, мог бы рвануть закладку около, но смотреть на деланно веселящуюся толпу вокруг человеческого мяса и костей, было противно.
— Серый, — Костя отозвал из-за стола Рябинина, запаривающего пластмассовый бич-пакет, — на минуту…
Они вышли на «продол» и, не дойдя до шелестящего дождём, выхода остановились.
— Давай «жмура» закопаем, — глядя в сторону, предложил Костя, — а то завоняет на жаре…
— «Завоняет», — хмыкнул Сергей, — противно стало на контрачей смотреть?
— Не без этого…
— А если родня за ним приедет?
— Откопают…
— А он следакам понадобится?
— А если, а если… Откопают… — слегка раздражаясь ответил Костя, — в конце концов, Магомед нам его скинул…
— Ладно, — Рябинин, выглянув в проём, убедился, что мешок всё ещё у входа, — вечером…
По окончании дождя паломничество к «мощам» прекратилось. Только один из омоновцев, на полном серьёзе, попросил у оперов разрешения отрезать ухо трупа. Типа, трофей. Был вежлив, и на отказ, пожав плечами, спокойно удалился.
После вечерней поверки, труп был вывезен за миномётную батарею. Катаев, Долгов и Рябинин чередуясь, выкопали метровую яму и свалили туда человеческое месиво. На дне ямы мешок развалился и голова выкатилась наружу. Дождь смыл всю кровь и грязь с лица погибшего и, забрасывая яму, сквозь мельтешащие порции земли, Костя понял, что боевику не больше семнадцати лет.
Заровняв могилу в уровень земли, опера уселись в машину. Стремительно темнело и желания болтаться у могилы ни у кого не было. Не родственника, в конце концов, закопали. Придумав, что ему надо зайти к миномётчикам, Костя не поехал с друзьями, а, дождавшись, когда стоп-сигналы завернут за здание, повернулся к захоронению. Не отдавая отчёта, зачем это делает, Костя мысленно трижды прочитал «Отче наш».
* * *
Встреча с Тимуром произошла на следующий день. Пунктуальность не является национальной чертой парней Северного Кавказа и, вместо обещанных 12.00, «шестёрка» Тимура завернула в проулок за «Грозэнерго», только когда стрелки часов расползлись на половине первого.
УАЗики оперативников были расположены таким образом, что с дороги их заметить никто не мог, а любой проходящий через проулок человек оказывался под наблюдением. Сам же проулок был тупиковым, небольшой проход между стенками домов позволял пройти лишь человеку. Буйная, неухоженная поросль, поросшая у подножия разбитых трёхэтажек, закрывала со стороны дороги всех там находящихся.
О подъезде Тимура Катаеву сообщил по рации Гапасько, стоящий со своим экипажем на подступах к «Грозэнерго». Сам же Тимур особо о конспирации не заморачивался. Бодро завернул к месту встречи, в машине был один, а когда Костя подошёл, распахнул дверцу, приглашая в салон.
— Давай лучше в теньке потележим, — опер показал рукой на небольшой закуток, образованный старой трансформаторной будкой и, невесть откуда взявшимися, бетонными плитами.
— Я только машину пэреставлю, — кивнул Тимур.
Парни остались около УАЗа контролировать обстановку. На разговор Костя ушёл один — всё по этике работы с источниками.
— Ну, что по правам-то? — с ходу взял быка за рога Тимур.
Его неуловимый акцент придавал голосу нахрапистость.
— У тебя для образца нет, посмотреть, пощупать… — Костя рассчитывал таким образом посмотреть права собеседника.
— He-а, нэту… Сам я вообще бэз прав езжу… — было непонятно вкурил он оперской финт или по жизни такой, — ты, что не довэряешь мне?..
— Тебе, Тимур, доверяю, потому что вижу… А тех кто ксивы мастырит не вижу, — Катаев не хотел обострять отношения, но и «левые» права ему были не нужны, — насчёт закурить-то как?
Тимур хитро сощурился:
— А косил под нэкурящего… Тэбе «грузильной» или «вэселильной».
— «Веселильную», наверное… Что по деньгам?
— 300 рублей… «Кораблик»…
— Однако… Сосиски по рубль двадцать, — процитировал Костя бессмертного Кису Воробъяникова.
— Шишки тоже будут… Позжэ… — Тимур явно не был знаком с творчеством Ильфа и Петрова.
— Это… я о своём… Задумался… — опер протянул деньги, — давай…
Расшелушив пальцами правой руки поданные купюры, Тимур левой, с ловкостью фокусника, сунул в разгрузку оперу спичечный коробок.
В целом сделка состоялась, но продавец уходить не собирался. Да и Катаев на эту встречу не за «кайфом» приехал.
— Спалиться не боишься, — Костя образно обвёл рукой вокруг, — вдруг увидит кто?
— Боюсь, но ничего не подэлаешь… Бизнэс есть бизнэс… Жить-то как-то надо…
— Может тебе бензина надо? У нас излишки бывают, — топливная проблема в республике была одной из самых острых и Костя попробовал заехать с этого конца.
— Па сколька? Можэт за «траву»? — оживился Тимур.
В голове у Кости, наконец, щёлкнула задвижка, открывая чеченское понятие бизнеса:
— Нет, не за траву… — деловито щёлкнул он пальцами, — за «тему»?
— Что за тэма? — сразу, словно ожидая, заинтересовался Тимур.
— Всем интересная… Ты мне цинканёшь, кто, на чём, когда повезёт партию «травы»; ну или ещё чего… Мы их хлопаем, половину оформляем, а то, что не впишем тебе за «информашку»…
Типа, бизнес, ничего личного…
Парень на минуту ушёл в себя.
— А бэнзина сколько сможете? Ты про бэнзин говорил? — этот вопрос волновал его гораздо больше.
— Если всё по-честному будет, вообще на постоянку поставим… Ну, литров 20–30 неделю…
Снова минутная пауза.
— Слышь, а тэбе только дурь интэресна, — очнувшись от своих мыслей, спросил Тимур.
— Нет, конечно… — дождался опер, — и перечислил сферу интересов: «стрелки», подрывники, схроны, снайпера… Наркота, на хер, вообще на последнем месте…
— Э-э, нет… С этими я нэ знаюсь, — с излишней поспешностью ответил тот, — Хотя…
Тимур, сунув руки в карманы кожаной куртки, прищурившись посмотрел Катаеву в глаза:
— Есть пара придурков. У них есть «стволы»… Каро-чэ… Там… Вродэ Стэчкин…
Костя его не перебивал, понимая, что избранная им манера ронять фразы, наигранная.
— … Но мне в Хатуни прокатиться надо… Дня чэрез два-три извэстно будет… Заправишь? — закончил Тимур.
От потери 20 литров, опера ничего не теряли:
— Канистра есть?
— Канэчно!
— Погоди немного, я в бак загляну…
— Катаев отошёл к своим.
— Ну, чего он? — спросил, сидящий за рулём Рябинин. Остальные рассредоточившись по проулку, «пасли поляну».
— Общаемся… Что с бензином у нас?
— Где? В баке? Литров тридцать…
— Надо слить ему «пятнашку».
— Надо так надо. Пусть канистру тащит.
Катаев, выйдя из машины, махнул рукой Тимуру. Тот, оглянувшись по сторонам, быстрым шагом прошёл к своей машине и, открыв багажник, вытащил оттуда шланг и канистру. Ещё раз оглянувшись, он захлопнул крышку багажника и просеменил к кустам с запарковавшимся УАЗом. Рябинин, повернув ключ зажигания, чтобы видеть показания бака, кивнул Тимуру:
— Давай… Я маякну когда «стоп»…
Со сноровкой, которая приходит только с опытом, парень пристыковал шланг к баку. Пока бензин журчал, перетекая, Тимур, подняв голову, сказал Косте:
— Нэ гоняй, Костян… Я нэ разводной… Эти клоуны меня кинули… Вот и накажем… И вы довольны будэте и мне хорошо…
Что-то непривычное в его словах цепануло слух:
— Ты не сказал, что хочешь…
— Скажу, скажу… За фыздабола пока прокатывать нэ хочу… А обманывать здесь нельзя.
— Да и с Исой, у нас проблем никогда не было, — поддержал разговор Рябинин и, глянув на шкалу приборов, рубанул ладонью, — всё стоп! А то до базы не доедем…
Тимур закрутил горловину и, распрямившись, протянул операм руку:
— Я буду около перэговорника, у вас который… Послезавтра… Где-то с часа до двух…
— Не палево?.. — немного нахмурился Рябинин. Костя же подумал, что лично им будет безопасней встречаться там. Кто знает этого Тимура, забьёт «стрелу» и сдаст с потрохами.
— Вы же клиенты! — Тимур с Костей, понимающе разулыбались.
— Давай, бизнесмен… — Рябинин пожал руку Тимуру, следом за ним попрощался Костя.
— Вы пэрвые выезжайте, я за вами, — Тимур, уходя, показал на выезд.
«Что ж меня зацепило-то?» — подумал, уткнувшись взглядом в уходящую спину, Костя и постучал по ручке на щитке приборов, — что-то не так….
— Уходим! — коротко скинул в рацию Сергей, усаживаясь за руль. Костя устроился рядом, с трёх сторон в машину запрыгнули Долгов, Поливанов и Бескудников.
— Ты, надеюсь, всё правильно делаешь… — сказал Рябинин Катаеву и тронул машину.
Последующие дни были вяло забиты незначительными событиями. То в одном, то в другом конце Грозного бабахали взрывы, но, слава Богу, без человеческих жертв. На пересечении улицы, разграничивающей Фрунзенский и Фабричный районы, было совершено нападение на двух «комендачей-контрабасов», увязавшихся за молодыми, абсолютно их игнорирующими, чеченками. Будучи в лёгком подпитии, «солдаты фортуны» забрели слишком далеко от своей комендатуры. Возвращаясь обратно, дополнив пьяную эйфорию ещё двумя «полтарашками» пива, буквально метров за сто-пятьдесят до места их дислокации, из окон цокольного этажа бывшего универмага захлопали пистолетные выстрелы. От геройской смерти спасли бронежилеты, близость комендатуры и сточная канава, куда они, мгновенно протрезвев, схоронились. Одному из них прострелили ляжку, второму оторвало мизинец. На этом нападавшие скрылись.
Жоганюк и Кутузов, забрав с собой Рябинина, смотались в Ханкалу, на совещание в Мобильный отряд. Для прикрытия руководящей «буханки», Николай Иванович выпросил у «Удава» БРДМ, на который в приказном порядке, силком усадил Кочура, Липатова, Поливанова и Капустина. Готовилась широкомасштабная общевойсковая «зачистка» и поведение руководства отличалось повышенной демонстративностью. Кстати, приказ «на броню», касался и Бескудникова, но тот, буркнув: «на хер…», игнорировал поездку. Типа, опоздал. Прихватило живот.
Катаев с Долговым эти дни не вылезали из спортзала, а по вечерам играли с омоновцами в футбол.
Трава, к слову, оказалась так себе. Работавшие линию НОН, Капустин и Бескудников заверили что, бывает и получше. Тем не менее, курили со всеми наравне и пару раз истерично хохотали над незамысловатыми шутками Саши Кочура.
* * *
Переговорный пункт оказался закрытым. Как гласила, приклеенная к двери бумажка, «в связи с техническими неполадками». Переговорник располагался в здании прокуратуры, имея отдельный вход с торца и представляя из себя три, разделённые пластиком, кабинки.
Ввиду близости от входа на ПВД, Катаев и Рябинин не рядились в броню и не взяли с собой автоматов. На всякий случай, сунули в карманы по ПМу.
— Стоять нам тут с тобой, — настраиваясь на долгое ожидание, проворчал Рябинин, — до морковкина заговенья…
— Сидеть… — ответил ему Костя и, подстелив носовой платок, присел на ступеньки. Рябинин, собрался было последовать его примеру, как заметил, идущую к ним от торговых лотков, чеченку лет сорока. Напрягшись и, сжав в кармане рукоятку пистолета, Сергей сделал к ней шаг навстречу. Костя поднялся за его спиной.
Женщина подошла к ним и, сплёвывая шелуху семечек, показала на лоток с развешанными полотенцами:
— Он там ждёт… За полотенцами… Идите…
Костя и Сергей переглянулись и пошли через площадь. Пространство перед зданиями прокуратуры и комендатуры жило своей жизнью и никто не обращал на них внимания.
Справа, на «змейке» перед воротами тусили постовые и «комендачи», на крыльце курили двое прокурорских, на крыше, и за рулём ЗУ восседал, лениво развалившись, боец в скособоченной каске. У палаток мерно шла небойкая торговлишка, на дальнем конце торгового ряда дымил мангал. Поднырнув под паруса разноцветных полотенец, опера увидели сидящего на корточках Тимура.
— Здравие жэлаю, — приложил он к козырьку бейсболки два пальца.
— Здорово, — Костя с Сергеем поочерёдно пожали протянутую руку. Отдалённо ладошка Тимура напоминала скумбрию. Они отошли немного вглубь, к зарослям ивняка.
— Есть чего? — нетерпеливо спросил, обходя кавказские условности про дела и здоровье, Катаев.
— Да вот, по той же цене, — достал из кармана «пакет», сложенный несколько раз листок бумаги — Тимур.
— Ты во мне, что торчка разглядел? — стараясь говорить спокойно, но, не реагируя на протянутую руку, бросил Костя.
Тимур улыбнулся одними губами:
— Какой ты рэзкий… Дури купи… Там всё написано…
Сергей врубился быстрее:
— Триста?
И, дождавшись утвердительного кивка, протянул три сторублёвки.
— Всё здесь? — на порядок миролюбивее спросил Костя.
— Почти… Чэго там нэт, сейчас скажу и условие моё…
Рябинин, повертев в руках «пакет», не разворачивая, сунул его в карман.
Не сговариваясь, уже попятнаные одной темой, все трое присели на корточки.
Подняв с земли ивовый прутик, Тимур, соскабливая с кроссовок комочки грязи, выдал информацию.
— В Хатуни, карочэ, есть два ваххабиста, — он усмехнулся, — Турпал и Саламбек… Лэт по двадцать им… Когда вторая война началась, родня их отправила в Баку, карочэ, вроде в институт… Там дядя у кого-то… Балыиой чэловэк. Они в Баку в какой-то центр исламский паступили. Чэго дэлали там я нэ знаю, но нэдавно вэрнулись сюда. Я угощал их нэмного… Потом они накурились, карочэ, давай хвастать… Про эмиров, стволы у них гдэ-то закопаны, связь, кароч, есть… Эмира ждут какого-то, в общем… Машина у них есть… Вот, и…
— Какая? — притормозил его Серёга.
— А? Сэмёрка, новая…
— БМВ? — шутки ради уточнил Костя.
— He-а, наша… — не понял юмора Тимур, — в Махачкале брали… Эт-та, кароч, у них там постоянно «Стэчкин» и «эфка».
— За ними есть что? — отбросив игривый тон, серьёзней вцепился в информатора Катаев.
— Этого, клянусь, не знаю… Далжно быть… На листке, кароч, фамилии их и номер машины. Они послезавтра в город поедут, на базар… Можэте их хапнуть…
— А тебе бак авиационного бензина?
И Катаев, и Рябинин знали, что в его мире ничего просто так не делается, поэтому на вопрос Кости, глаза Тимура пыхнули натуральным интересом:
— He-а… Кароч, дайте слово. Стэчкин мнэ отдадите…
— А зачем тебе ствол ты ж не ваххабист? — закинул ему Костя.
— Так этих пид… сов знаешь сколька кругом? Мынэ вэдь тож жить ахота…
Прутик сломался в руках парня. Он в упор в глаза посмотрел на Катаева:
— Ну что, слово офицэра дашь?
Уголок его рта на секунду сполз в сторону, делая лицо ассиметричным, словно оскаливаясь. Но тут же вернулся обратно. Костю на секунду посетило чувство неуверенности, но тут же испарилось. Кадр для будущей работы был интересный.
— Слово даю, — улавливая боковым зрением, одобрительный кивок Рябинина, сказал Костя, — но только при условии, что ты не наплел…
— Я магу пошутить, Костя, но никогда не вру, — Тимур достал из заднего кармана джинсов ещё один вдвое сложенный лист бумаги, — вот там я пошутил, а здэсь, кароч, всё правильно.
И протянул его Катаеву.
Опера поняли, начни они менжеваться или, наоборот, мгновенно соглашаться, Тимур, как детектор лжи, сделал бы свои выводы — осталась у них лишь первая бумажка. Значит, они вели себя правильно.
— А как словимся, если у нас всё срастётся? — на этот раз, Костя развернул бумажку и, мельком глянув, засунул в карман.
— К Залпе подходите каждый день… Полотенца щупать, она скажет чего и как.
— Бензина-то надо? — прощаясь, вспомнил Рябинин о насущном.
— Я не на своей сегодня, а чужую не хачу заправлять… Потом…
Тимур надвинул кепку практически на нос и, в обход ивняка, ушел в сторону Староремесленного шоссе.
— Веришь ему? — спросил Костя Сергея, когда преодолев завесу полотенец, они выбрались на площадь.
— Сам же говорил за него… Бизнес-херизнес. Ну так-то Стечкин для них железная мотивация…
— У кого появляется АПС вырастает член на десять сантиметров. Как у этого, как его… Стингера, — зло пошутил Костя.
Маленький человек с большим пистолетом. Этот ваххабисткий ублюдок наводил ужас на спальные, если так можно выразиться, микрорайоны Грозного. В основном, на переживших обе войны русских старух. Некоторое их количество ещё оставалось в Грозном. Почти всем им было далеко за 60, в город они приехали в сороковых, или родились уже здесь, после массовой сталинской депортации 1944 года чеченского народа в Казахстан. Коренные чеченцы, жители Грозного относились к этим старухам хорошо, чем могли помогали. Стингер же, в рамках идеологической пропаганды, пока ещё не изловленный и незаваленный, этих старух с настойчивостью маньяка, убивал.
Достоверно известно, как минимум, о четырёх убитых. Это тех, чьё убийство отличалось демонстративностью, как правило, прилюдной. Завалить эту мразь горели желанием как местные менты, так и федеральные.
— Сейчас сходняк соберём, порешаем, — подходя к КПП, сказал Рябинин, — такую информацию в унитаз сливать нельзя…
Костя рассеянно кивнул. Он опять завис, что-то в словах, интонациях Тимура ему не нравилось. И говорит вроде правильно, и интерес свой обозначает… Вот только акцент, вроде, иногда пропадает у него. Волнуется видать, тоже.
Оставив мысль без концовки, Костя еле успел поймать, отлетающую после прохода Сергея железную дверь. На вечерней планёрке Жоганюком было объявлено о совместной милицейско-военной операции, в народе именуемой зачисткой. Её проведение планировалось в Центральной части и, как раз в день, когда, судя по манускрипту Тимура, должны были приехать гости из Хатуни. По ходу пьесы пришлось сменить роли и приоткрыть карты.
— Товарищ полковник, — обратился Катаев, когда тот задал традиционное: «Есть вопросы?» — у нас имеется оперативная информация о приезде в этот день в город двух возможных участников НВФ. Подчёркнутоофициальный тон очень нравился Николаю Ивановичу, избрав его, Костя ждал «добро» на ОРМ в рамках общевойсковой зачистки.
— Зачем? — посадка полковника, карикатурно напоминала маршала Жукова, при планировании Берлинской операции, — для террактов?
— Никак нет. По бытовой надобности, — держась избранной тактики, продолжил Костя, — информация касается их причастности к банде Аль Валида, при них возможно оружие, наркотики, поддельные документы, — на ходу импровизировал оперативник.
— Ваши предложения?
— Нам известны их данные, автомобиль и маршруты следования. Для задержания необходима Ваша санкция и машина ОМОНа. С Куренным согласовано, он выделил машину и экипаж, — сослался на командира череповецкого ОМОНа Катаев, — по нашим сведениям автомобиль прибудет в 8–9 часов утра и проследует в центральную часть города.
— Утром я вас до инженерной разведки не выпущу, — черкнув что-то в блокнот, вставил Жоганюк.
«Плевали мы на твоё “выпущу-не выпущу”», — подумал Костя, но вслух закончил:
— Именно поэтому, зная о местах их остановок, мы и планируем задержание в ходе «зачистки».
— Толково, — одобрил полковник, — а если ещё и изымем чего, то налицо и результат общей операции…
«Изымем, изымем», — мысленно спассировал Костя в голову полковника, — ты только гривой махни.
— Михаил Анатольевич будьте, так сказать, на общем руководстве, — обратился он к Кутузову, — детали обсудите с личным составом. У меня сеанс связи с УВД. Идти надо.
Присутствующие, поняв, что планёрка закончена, заподнимались со своих мест.
— Когда ко мне зайдёте? — спросил Миша Катаева и Рябинина, когда все вышли из административного здания.
— Анатольич, давай позже, мне в спортзал хотелось бы сгонять, — Костя посмотрел на Рябинина.
— А мне на переговорник.
Опера не торопились взахлёб делиться замыслом операции. Миша это понял. Переговорник уже не работал.
— Тогда на восемь тридцать, — глянул он на свой «Ориент» и пошагал к жилому корпусу.
— Договорились.
— Давай до пацанов сходим, в тему посвятим, — дождавшись, когда Кутузов уйдёт, дёрнул Костю за рукав Сергей.
Нюансы заключались в следующем. Конечно, никто не собирался производить задержание в рамках большой стирки, тьфу, зачистки, по банальной причине — как только фигуранты въедут в город, то сразу же узнают о мероприятиях ОГВс и, в лучшем случае, уберут весь компромат из машины. Даже скорее всего, тупо развернутся и уедут обратно. По этой причине, схому-тать подозреваемых планировалось на блокпосту, при подъезде к Грозному, засев там с раннего утра.
Для успешной реализации этого замысла, Катаев и Рябинин, втихаря, с вечера выберутся за ворота. Там, их на броню заберёт БТР «Визиря» и увезёт к себе на базу. Выставившись с утра на блоке, опера, совместно со спецназом, при удачном раскладе, вяжут нужных людей. По каракулям Тимура выходило, что выезжать из Хатуни они планировали рано утром. То же самое подсказывала логика, коль скоро, едешь на базар — делай это утром. «Визири» увезут задержанных к себе в Ханкалу, где те подождут своего генерального выхода, а оперов забросят к 9-10 утра по возможности до начала шоу, на ПВД. Откуда они, торжественно, со всей мощью тактической группировки и обрушаться на район, намеченный для наведения шороха.
Другой практической нагрузки эти «зачистки» не несли. Уже в ходе неё, доложившись руководству о начале своей игры, оперативники, как положено, на обеих машинах, с «буханкой» ОМОНа, на прикрытии спокойно сгоняют в Ханкалу, к «Визирям», где часок покурив, заберут пленных и доставят в Центр Содействия. В этом плане, разработанным интриганским мозгом Катаева, осталось обсудить чисто технический момент — как оставшиеся опера прикроют его и Сергея. Для этого и существовала курилка.
— Чёго там объяснять-то?.. Серый, нас с Саней пацаны ждут… В футбол поиграть, — Костя, торопившийся погонять мяч, не хотел тратить время, — расскажи пацанам нашим, а я Сашке… Да и день целый завтра есть. Успеем если что…
— Хрен с тобой, иди.
Через пару часов, вернувшись, Катаев и Долгов застали оперов за просмотром «Крепкого орешка». Кто-то тусил на кухне, там гремели посудой.
— Доклад Кутузову отменяется, — сообщил Рябинин, повернувшись к Косте, развешивающему сырое после душа полотенце, — его прокурорские на какую-то пьянку позвали… Я вкратце разжевал ему… Сказал, что в курсе держать его будем…
— А он за нами не увяжется? — Костя присел рядом.
— Нет, он на БРДМку полезет вместе с Жоганюком… В масках, бля…
— Во их прёт бабок по рынку гонять… — оторвался от экрана Бес, — «зелёные береты»…
— Нам лучше… Исчезнем по тихому…
На экране куражился Брюс Уиллис, шараша из всех видов и спасая испуганный люд от глобальной террористической угрозы. Вскоре, к стрельбе киношной, ненавязчиво пристроилась ежевечерняя пристрелка выносных постов.
