Глава 9
Телефонный звонок Снегирева застал Молибогу врасплох. Сняв трубку, он никак не предполагал услышать бодрый голос советника по безопасности из противоборствующего клана.
— Алексей Петрович? Привет, это Александр Александрович!
— Кто? — сделав вид, что не расслышал, схитрил Молибога, а мысли его заметались, отыскивая причину, по которой Снегирев вышел на прямую связь с ним.
Нет, конечно, они немного знали друг друга, иногда встречаясь на разных мероприятиях — у всех есть легальный бизнес и пренебрегать его законами просто невозможно и убыточно, — даже вежливо раскланивались и пожимали друг другу руки, а на каких-то презентациях чокались бокалами шампанского. Но чтобы так, запросто? В чем дело, что случилось, почему он звонит? Об объявлении капитуляции и речи быть не может, после того как они нанесли удар по Федюнину и Соболеву. Значит, хитрый комитетчик готовит новую ловушку?
— Снегирев. Ты что, не узнал?
— А-а, Сан Саныч, — с деланным радушием откликнулся Алексей Петрович. — Чем обязан?
— Да вот хотел предложить встретиться с глазу на глаз, потолковать кое о чем.
Это неожиданное предложение вообще загнало все мысли в тупик. Молибога вдруг ярко представил, как его после «дружеской» встречи со Снегиревым тоже, как Федюнина, найдут в какой-нибудь затхлой квартирке висящим на люстре или отравившимся газом, а то и просто с пулей в башке. Знаем мы эти штучки: ты поедешь на условное место встречи, а по дороге твою машину располосуют из автоматов, а милый Сан Саныч, вроде, будет с нетерпением ждать, но так и не дождется. Полное алиби!
— Нам есть о чем поговорить? — осторожно спросил Молибога. — Ты считаешь, что есть предмет для разговора?
— Естественно, — хмыкнул Снегирев. — Война войной, но мы же не окопники? Или я не прав? Мы, так сказать, мозги, а не стволы или бицепсы. Давай выберем времечко и посидим часок за рюмочкой. Я же сказал: есть о чем потолковать.
Молибога задумался. Может быть, использовать момент: опередить и нанести удар самому, и потом, с полным алиби, ждать приезда драгоценного Сан Саныча, зная, что он уже никогда не приедет?
— Не строй коварных планов и не жди ловушки, — словно прочитав его мысли, успокоил Снегирев. — Чисто деловая беседа. Речь идет о некоторой сделке между нами и нашими хозяевами.
Вот это уже ближе к делу и любопытно! Сан Саныч решил выступить в роли парламентера, а в парламентеров не стреляют.
— Полагаешь, между нами возможны сделки или соглашения? — усмехнулся Молибога. Какие сделки после смерти Малахова и прочих разборок? Хотя, чем черт не шутит, мир вокруг переменчив и неоднозначен, а у Сан Саныча изворотливые мозги и всегда припасено нечто этакое…
— Не только возможны, но и необходимы, — назидательно ответил Снегирев. — Особенно между нами лично.
«Вон как загибает, — подумал Алексей Петрович. — Но чего же ему все-таки надо?»
— О чем конкретно ты хочешь переговорить?
— А это уже при встрече, — не «раскололся» Снегирев. — Неужели ты думаешь, что если бы я мог поговорить с тобой по телефону, то стал настаивать на личной встрече? Сам знаешь, что такое провода.
— Это верно, — вынужденно признал Молибога. — Когда ты хочешь встретиться и где?
Ответа он ждал, затаив дыхание — от этого многое зависело в его решении: идти на встречу или нет?
— Откладывать не стоит, лучше бы прямо сегодня, в крайнем случае, завтра, — озабоченно сказал Снегирев. — А место можешь выбрать сам, где тебе удобнее. Я подъеду в назначенное время. Кстати, Алексей Петрович, мы с тобой, вроде, бывшие коллеги, поэтому я доверяю твоему здравому смыслу и прибуду один. Ты тоже лучше с собой никого не таскай.
— Но я должен доложить шефу, — пустил еще один пробный шар Молибога.
— Докладывай, — равнодушно согласился Сан Саныч. — Но только чтобы встреча не сорвалась по его милости или не случилось каких эксцессов. Если опасаешься ехать без охраны, оставь ее поблизости.
— Ладно, — решился Молибога. — Давай сегодня вечером, но я…
— Не пугай, — скучно оборвал его бывший комитетчик. — Мы же не мальчики. Называй время и место. Я приеду.
— Хорошо. Знаешь ресторан «Золотой дракон»? Там тихое местечко, публика преимущественно богемная, далекая от наших проблем, и кухня приличная.
— Знаю. Когда?
— Устроит в восемь? Столик будет заказан.
— Договорились. И помни, о чем я тебя просил.
— Положив трубку, Алексей Петрович тяжело выдохнул скопившийся в груди воздух, словно поднял тяжелый вес и теперь наконец мог опустить его. Ресторан «Золотой дракон» был ему хорошо известен и контролировался людьми, которые имели с Чумой близкие деловые контакты, поэтому охрану в кабак можно не тащить: в случае чего там и так прикроют. Впрочем, насколько он знал Снегирева, тот не ходил с автоматом и вообще предпочитал обходиться без оружия — несколько странная привычка в наше время, особенно для советника по безопасности хозяина процветающего комплекса игорных заведений. Но тем не менее. Сан Саныч вообще во многом непонятен: чего стоит хотя бы его сегодняшний звонок!
Охрану Молибога, конечно, возьмет, но оставит ее на улице, в машине. С этим ясно, но есть другая, пожалуй, самая сложная проблема — сообщать ли о предстоящем свидании Вячеславу Михайловичу? Кто знает, какие замыслы родятся в голове Чумы, когда он узнает о предложении Снегирева встретиться? Может просто запретить контакт. И это еще не самый худший вариант.
С другой стороны, если его поставить перед фактом уже после встречи, реакция также непредсказуема, но там гнев шефа точно падет на голову его бедного советника. Поэтому, вздохнув, Алексей Петрович позвонил хозяину, попросил разрешения срочно зайти по важному делу и с тяжелым сердцем поплелся в кабинет Чумы. Однако про себя он решил отстаивать намеченную встречу и постараться уговорить недоверчивого Вячеслава…
Ровно без четверти восемь Молибога сидел за столиком в ресторане «Золотой дракон», спрятавшемся в одном из старых переулков рядом с большим бульваром. Под левую брючину Алексей Петрович прикрепил на ноге специальную кобуру с «вальтером», а под рубашку, на всякий случай, надел легкий итальянский бронежилет: кто знает, что произойдет после встречи, когда отправишься обратно? На войне, как на войне.
Интерьер ресторана был выдержан в национальном китайском стиле — много пурпура, лазури, позолоты, вычурные колонны, циновки на полу, лакированные бамбуковые перегородки, отделявшие кабинеты-ниши друг от друга. Под потолком висели огромные расписные фонари с матовыми стеклами и пышными кистями, бросавшие в зал мягкий, рассеянный свет. Точно такие же по форме и расцветке маленькие фонарики стояли на покрытых туго накрахмаленными скатертями столах. Молибога чувствовал себя здесь достаточно уютно и спокойно. Он не зря пригласил Снегирева сюда — всегда лучше играть на знакомом поле.
Александр Александрович появился без опоздания почти секунда в секунду. Одетый в элегантный вечерний костюм с модным галстуком, он, улыбаясь, подошел к Алексею Петровичу, занявшему кабинку на двоих в самом дальнем углу зала, и протянул руку для приветствия.
— А, чистые руки, холодная водка и горячие закуски, — пожав своей короткопалой лапой прохладную ладонь гостя, съязвил Молибога, перефразируя известный чекистский лозунг. — Присаживайся!
— Привет, привет, — не обратив внимания на колкость, еще шире улыбнулся Снегирев и сел напротив, положив на край стола небольшой сверток.
— Мину, что ли, приволок? — передав ему папку с меню, опять съязвил Алексей Петрович.
— Почти, — Сан Саныч надел очки и начал внимательно изучать меню. — Пожалуй, мне немного рыбных закусок, лапшу, гусятину в остром соусе и овощи. А спиртное на твой вкус.
Молибога поманил услужливого официанта и сделал заказ. Тот чиркнул карандашом в маленьком блокнотике и убежал на кухню.
— Как жизнь? — убирая очки в футляр, поинтересовался Снегирев.
— Нормально.
— Лучше, чем в ментовке?
— Это вам тогда было хорошо, чистоплюям, — фыркнул Алексей Петрович. — Мы же всегда считались рабочими лошадками и золотариками. А потом и вовсе жизнь перевернулась, работать стало тяжело.
«Да, времена другие, — подумал Александр Александрович. — Теперь ни у торгашей по подсобкам запросто не пошарить, ни своего стукача отправить следом за подозреваемым греть пупок на Канарах. А западные коллеги традиционно настороженно относятся к милиции и любят только, когда им дают, вернее сдают, людишек из русской мафии, притихших или развернувшихся в их владениях. А сами что-то не очень. В этом он прав, работать стало в органах тяжело. И не только в органах внутренних дел, но и в госбезопасности».
— Естественно. За определенный период времени общество столь резко расслоилось, что его некоторые слои стали недоступней заморских стран. Особенно для вашего брата, — согласился он. — Куда милиционеру в казино или ночной клуб за валюту?
— Вот-вот, — поддакнул Молибога, настороженно ощупывая глазами сверток на краю стола: что там?
— А ты живи по теории относительности обывателей, — вполне серьезно посоветовал Снегирев.
— Это как?
— Она проста: десять лет вперед — бесконечность, а десять прожитых — просто легковерие.
Алексей Петрович посмеялся незамысловатой шутке и подумал, что, наверное, он зря так опасался этой встречи: не в правилах чистоплюя Александра Александровича, этого вылощенного и опасного своими интригами хитреца, идти на обострения и уж тем более затевать перестрелки. Скорее всего, он не хочет вообще никакой войны между группировками — зачем она ему, сытому и спокойному, привыкшему к размеренной жизни высокопоставленного гебистского чиновника? Пусть стреляют и рискуют другие.
Наверняка, он жаждет всеми силами удержать в руках Пака, а следовательно, и в своих дающий огромную прибыль игорный бизнес. Как расчетливый игрок или делец, или как трезво мыслящий человек, искушенный в разного рода деловых и оперативных играх, он, в крайнем случае, пойдет на то, чтобы все-таки дать долю в деле Чуме, пустить и его к пирогу. Он же понимает, что иначе дальше пойдет война на уничтожение, как уже произошло с Малаховым, с их стороны, и со слухачом, Федюниным и Соболевым, с другой. Зачем Сан Санычу горы трупов и реки крови?
Тут интересы Снегирева и Молибоги совпадали. Алексей Петрович тоже не хотел развязывания бойни. Но… Чума хочет сам целиком завладеть пирогом и откусывать от него огромные куски, а также использовать «Бон Шанс» и его филиалы для отмывки денег, к чему его постоянно подталкивает партнер — некий Давид Георгиевич Агамов: фигура для Молибоги не совсем ясная, к которой никак не удалось подобрать нужный ключик и собрать о нем необходимые сведения.
Пока Алексею Петровичу удалось лишь доподлинно узнать, что Агамов являлся крепким связующим звеном между Чумой и некой таинственной фирмой-покупателем. Однажды он случайно слышал разговор Вячеслава Михайловича с Давидом о какой-то дискете, якобы созданной покойным специалистом по электронике Ояром Юри, работавшим на Пака и компанию. Не для поисков ли и «взлома» этой пресловутой дискеты Кореец и нашел себе нового специалиста, некоего Меркулова? Говорят, он пригрел его и держит рядом с собой. Снегирев не может об этом не знать: что, если потихонечку попробовать пососать из него информацию, а то и перетянуть на свою сторону баррикад? Чем черт не шутит? И что это за таинственная дискетка? Не карта же нового Клондайка на ней? А вот что на ней может быть и где она сейчас, не исключено, знает тот же хитроумный Сан Саныч.
Официант принес заказ, расставил на столике тарелки и вазочки, пиалы и бутылки. Низко поклонился и неслышно исчез.
— Я не хочу войны, — подтверждая мысли Молибоги, сказал Снегирев, разливая в маленькие рюмочки водку. — Поэтому хотел встретиться с тобой.
— Солидарен, — поднимая свою рюмку, кивнул Алексей Петрович. — Нам с тобой война — не прибыль, а убыток. Но давай говорить открыто: пустит Кореец после смерти Малахова кого-нибудь к пирогу? Хотя бы того же Вячеслава?
— Сомневаюсь, — покачал головой Сан Саныч. — Однако нам лучше сделать так, чтобы драка прекратилась, хотя бы на время, пока не найдем разумных решений вопроса.
Они выпили и некоторое время молча закусывали, отдавая дань искусству китайских кулинаров. Занимаясь салатом с нежными креветками, Снегирев раздумывал, как бы половчее заставить Молибогу начать плясать под свою дудку. Лешка хитер, опытен, осторожен, не может не увидеть приготовленной для него простой западни — важно сделать так, чтобы противник думал, что он тебя обманул, и радовался. Радовался до тех пор, пока до него не дойдет, какой крах потерпел он сам, оказавшись обманутым. Хорошо, еще немного, и он бросит Алешке кость, которую тот сам ни за что не разгрызет и вынужден будет потянуть за нужную Снегиреву нить. Деваться ему просто станет некуда.
— Все поглядываешь на сверток? — наливая по второй, усмехнулся Сан Саныч. — Гадаешь, чего это я притащил?
— Раз принес, сам скажешь, — пожав плечами, философски заметил Молибога. — Если это не касается меня, то зачем спрашивать?
— Все верно, — согласился бывший комитетчик. — Ну, поехали?
Выпили по второй и попробовали горячее. Гусятина в остром соусе оказалась отменной, и настроение Снегирева еще более улучшилось.
— А ведь это действительно подарочек для тебя, — он ласково погладил ладонью сверток. — И не только для тебя. Я бы даже сказал, что это сюрприз!
— Не люблю загадок.
— Хочешь посмотреть?
— Отчего же не взглянуть, если сюрприз для меня? — усмехнулся Молибога.
Снегирев медленно развернул сверток и показал Алексею Петровичу стандартную видеокассету. Почему-то при виде ее у Молибоги нехорошо засосало под ложечкой в предчувствии крупных неприятностей.
— Тут найдется, где прокрутить? — небрежно поинтересовался Снегирев.
— Что-то любопытное? — стараясь сохранить равнодушное выражение, бросил Алексей Петрович.
— Весьма! Иначе я не просил бы тебя о личной конфиденциальной встрече.
— Подожди, — Молибога встал. — Я тут знаю кое-кого, пойду спрошу, может быть, посмотрим в кабинете директора.
— Хорошо, — согласился Снегирев, предвкушая, что последует за просмотром. Вот тогда начнется настоящая, опасная и интересная игра!
Алексей Петрович вернулся минут через пять и пригласил гостя в директорский кабинет. Они прошли длинным внутренним коридором со стенами, выкрашенными зеленовато-коричневой краской, так не вязавшейся с роскошным залом ресторана, и очутились в небольшом уютном помещении. Там никого не было, а на столе лежал ключ.
«Молибога не зря назначил встречу здесь», — понял Снегирев.
Алексей Петрович закрыл дверь на ключ и сам, подрагивавшими от нетерпения руками, вставил кассету в щель видеоплеера. Щелкнул переключателем и нажал клавишу воспроизведения записи. Александр Александрович устроился за директорским столом и молча наблюдал за Молибогой, так и оставшимся стоять перед экраном. На нем с неожиданной яркостью появилось изображение средних лет мужчины, окруженного тремя обнаженными женщинами. Одна сняла с него галстук и надела себе на шею, пропустив свисающий конец между полных грудей. Другая вытащила из брюк ремень из крокодиловой кожи и подпоясалась им. Затеяв шутливую возню, они повалили мужчину на широкую кровать и дальше началось такое… Камера, словно смакуя сексуальные изыски, подавала некоторые эпизоды крупным планом, а потом вновь давала общую панораму. Из динамика доносились сладострастные стоны, всхлипы, чмоканье…
Молибога смотрел на экран набычившись, тяжело опустив круглые сильные плечи — такого удара от этого лощеного хлыща Сан Саныча — он, признаться, никак не ждал. И вообще, он не ждал его звонка, не ждал встречи и вот, на тебе, — дождался!
— Что это? — потерянно прошептал он.
— Не что, а кто, — откликнулся из полумрака Снегирев. — Это Виктор Акимович Гудилин, известный чиновник из аппарата, развлекается с тремя проститутками. Правда, занятно?
— Очень, — хмуро ответил Молибога.
Господи! Они подставили Гудилина, на котором ехал в бизнесе не только Чума, но и его благодетели! Именно Виктор Акимович, естественно, за хорошие проценты, устраивал им умопомрачительно выгодные сделки со стратегическим сырьем и многое, многое другое. Вячеслав, когда узнает, просто сойдет с ума! Все рушится, как карточный домик. Стоит этой кассетке прокрутиться перед журналистами, как начнется такое!.. Да что журналисты, достаточно показать ее самому Гудилину, и он станет рабом владельца записи, иначе скандальная отставка и гражданская смерть, то есть полное забвение в мире бизнеса. Кому нужны сгоревшие неудачники, а о старых заслугах в этом мире напоминать не принято: за них государство дает пенсию. Но дадут ли ее еще Вите после этого?
«А вдруг это еще не все?» — обожгла Алексея Петровича страшная мысль.
— Что ты хочешь за эту запись? — глухо спросил Молибога.
— Многого, — помедлив, ответил Снегирев. — Очень многого.
— Но мы можем договориться? — с надеждой обернулся к нему Алексей Петрович.
— Попробуем, — усмехнулся Сан Саныч. — Но… Договариваться-то придется не с тобой. Ты же сам это понимаешь.
— С Чумой ты не договоришься, — зло огрызнулся Молибога.
— А есть копии и еще кое-что, — дожимал его бывший комитетчик. — Неужели не найдутся здравомыслящие люди, готовые к консенсусу?
«Вячеславу и Атамову все равно надо это показать, иначе не поверят на слово, — подумал Алексей Петрович. — А сводить Снегирева для переговоров с Чумой нельзя! Все лопнет как мыльный пузырь, и опять пойдет стрельба. Что же делать?»
— Твои условия? — спросил он. — Кассету дашь?
— Кассету дам, — подумав, согласился Снегирев. — Полюбуйтесь, но не советую показывать это самому Виктору Акимовичу.
— Ежику понятно. Еще?
— Возврат украденной вами под видом инкассации дневной выручки и, как я уже сказал, поиски консенсуса со здравомыслящими людьми.
— Хорошо, — буркнул Молибога, выключая аппаратуру и вытаскивая кассету. С каким удовольствием он растоптал бы ее ногами! Кстати, упомянуто, что есть еще кое-что? Уж не пресловутая ли дискетка? Однако стоит ли говорить о ней Вячеславу? С него хватит и записи.
— Подумай денек, — предложил Сан Саныч. — Потом мне позвонишь. Идет?
— А у меня не остается ничего иного, — честно признался Алексей Петрович. Ну и втянул же его Снегирев в историю, чертям в аду тошно станет.
— Вот и чудесно. А теперь пошли за стол! Жалко, хорошие закуски пропадают да и водка еще осталась.
— Мне сейчас кусок в горло не полезет, — пряча кассету, просипел Молибога.
— Ну, зачем так, — мягко похлопал его по плечу советник Пака. — Посидим, потолкуем. Я же говорил тебе, что мы не бицепсы, а мозги. Вот и пораскинем мозгами в свою пользу, а не только в пользу шефов.
Алексей Петрович взглянул на него с интересом и открыл дверь.
— Ну что же, пошли…
Просмотрев запись развлечений Гудилина в казино «Бон Шанс», Вячеслав Михайлович Чумаков пришел в такую неописуемую ярость, что сжавшийся в углу, в общем-то, не относившийся к робкому десятку Молибога сразу понял, почему еще в молодые годы к Чумакову в зоне крепко прилипла кличка «Чума».
— Рвать! — с пеной у рта сипел Вячеслав Михайлович. — Всех положить! Ублюдки! Спалили, суки!
Он с грохотом разбил об дубовый стол массивное кресло, метнул в стену хрустальный графин с водой и… неожиданно успокоился. Взяв телефон мобильной связи, набрал номер и почти ровным голосом сказал:
— Давид? Это Слава! Ты где сейчас?.. В общем, бросай все это и немедленно приезжай… Что? Я же сказал: немедленно! Похоже, у Вити подпалена шерсть.
Бросив телефон на стол, он посмотрел на тихо сидевшего в углу советника и буркнул:
— Распорядись, чтобы прибрали.
— Уже нет никого, — напомнил Алексей Петрович. — Только мы и охрана.
— Тогда сам вытащи и подмети, — приказал шеф, — нечего им тут…
Молибога едва успел вынести из кабинета обломки кресла и неумело замести веником осколки графина — мокрое пятно так и осталось потеком на стене и полу, — как приехал Агамов.
Это был неопределенного возраста худощавый человек с приплюснутым носом бывшего боксера и тонкогубым ртом. Тщательно зачесанные назад темные слегка вьющиеся волосы скрывали уже наметившуюся на его затылке лысинку. Алексею Петровичу всегда было интересно, кто этот господин с восточной фамилией, еврейско-грузинским именем и русским отчеством? Но сейчас, в данной обстановке его больше интересовало, что решат делать и как ответят на предложение Снегирева, чем подноготная Агамова. С ней успеется, конечно, если будем живы-здоровы.
Вячеслав Михайлович без лишних слов усадил Давида в кресло перед телевизором и продемонстрировал ему запись развлечений Гудилина. Давид Георгиевич смотрел молча, только иронично щурил темные, слегка навыкате глаза.
— Ловко они его, — когда закончилась пленка, отметил он.
— Ловко? — резко обернулся к нему Чума. — А теперь требуют отдать деньги и вступить в переговоры. Я с ними буду говорить на своем языке!
Он пристукнул тяжелым кулаком по столешнице, и Агамов недовольно поморщился:
— Уймись! Ты с ними говорить не будешь.
— Да?!
— Да, — твердо ответил Давид. — Никаких мер не предпринимать, пока мы завтра не увидимся с нашим другом. Я покажу ему эту скабрезную ленту, и потом решим, что делать дальше. У него может быть свое видение этого вопроса.
— Черт с вами, — Вячеслав Михайлович рухнул в кресло. — Когда едем?
— Утром, — Давид поднялся, взял кассету и направился к выходу. — Молибога отправится со мной, а ты поедешь на своей машине за нами.
— Боишься, что со мной тебя взорвут? — заржал Чума. — Не волнуйся, Снегирев этим не занимается.
— А я и не волнуюсь, — спокойно ответил Агамов. — Просто мне так кажется удобнее…
Рано утром Меркулова разбудил телефонный звонок Снегирева. Вежливо извинившись, что беспокоит в столь неподходящее время, Сан Саныч неожиданно спросил:
— Вы помните разговор насчет трех машин?
— Каких машин? — спросонок не сразу понял Петр.
— Ну, когда вы с Леонидом возили по столу сигаретные коробки. Припоминаете?
— Ах, да! Вспомнил. И что?
— Возможно, все состоится сегодня. Приготовьте свои цацки и ждите, скоро заеду…
Чертыхнувшись, — не дал поспать нормально, неугомонный, — Меркулов принял холодный душ, побрился, сварил кофе, сделал себе яичницу с беконом и с аппетитом плотно позавтракал. Кто их знает, сколько они сегодня задумают кататься?
Закурив, он сел ждать Снегирева, от нечего делать перелистывая старый иллюстрированный журнал. Сан Саныч заставил себя ждать почти полтора часа.
— Извините, — входя в квартиру, он примирительным жестом поднял руки. — Некоторые технические неполадки. Кстати, мы одни?
— Втроем, — пошутил Петр, но заметив, как насторожился советник по безопасности, объяснил: — У меня чижик живет, в клетке.
— А-а, — облегченно рассмеялся Сан Саныч. — Значит, мы все-таки вдвоем.
Пройдя на кухню, он не снимая пальто, совсем как Арвид, уселся на стул и попросил кофе.
— В общем так, — прихлебывая из кружки горячий напиток, начал Снегирев. — Ваша машина остается здесь, поедете со мной. Не волнуйтесь, потом, как всегда, доставлю на место. И вообще, вы все время с аппаратурой находитесь в моей машине. За рулем буду я сам. Когда придет время прилепить вибродатчик, дадим сигнал по рации. Ну а потом все надежды на вас. Все, спасибо за кофе, пошли, время не ждет.
Петр подхватил сумки с аппаратурой и поспешил следом за Сан Санычем. У подъезда их ждал старенький микроавтобус «рено» с тонированными стеклами. Устроив Меркулова на вращающемся сиденье позади водителя, Снегирев сел за руль и лихо вывел микроавтобус на улицу.
Погода была мерзкая, слякотная: не то зима, не то осень. С неба летела колкая ледяная крупа вперемешку с холодным дождем. Асфальт блестел, словно смазанный маслом. Но советник вел машину уверенно, небрежно держа баранку затянутыми в тонкие кожаные перчатки руками.
— Сейчас встретимся с другими участниками нашего маленького шоу, — он посмотрел на Меркулова в зеркальце и подмигнул. — А потом будем ждать начала действа.
— Долго?
— Что долго?
— Долго ждать? — переспросил Петр. — Когда готовить аппаратуру?
— Я предупрежу заранее, — успокоил Снегирев.
— Лишь бы все получилось.
Дальше ехали молча. За окном мелькали знакомые столичные улицы, и Меркулов определил, что они выехали на набережную и приближаются к Крымскому мосту. Свернув к бассейну «Чайка», микроавтобус остановился. Петр увидел стоявший неподалеку грязно-белый «сааб» и чуть поодаль потрепанный «москвич-каблук».
Снегирев вышел из микроавтобуса и пошел к водителям машин, угостил их сигаретами, перекинулся несколькими словами и вернулся. Пока он ходил, Меркулов успел заметить, что на заднем сиденье «сааба», забившись в уголок, сидит какой-то человек.
— Ну, поехали дальше, — Снегирев включил зажигание и они выехали на Садовое кольцо.
— Куда теперь? — поинтересовался Петр.
— Поедем ждать, — засмеялся Сан Саныч. — Ждать, пока наши друзья выберутся из своей берлоги и отправятся с визитами. Проводим их и будем ждать возвращения. Вот тогда начнется работа.
Не доезжая Триумфальной площади, микроавтобус свернул в переулок и запетлял, словно запутывал следы. Но вот водитель сбросил скорость и проехал мимо дома, показавшегося Петру странно знакомым. Так и есть, вон у подъезда мелькнула знакомая табличка — «Альтаир»…
Молибоге было любопытно и немного страшновато — еще бы, сегодня он увидит того, кого побаивался сам Чума: неведомого партнера и благодетеля Вячеслава Михайловича. Алексей Петрович подумывал уже, как бы под благовидным предлогом отказаться от совместной поездки с шефом и Агамовым, но ничего путного придумать не удалось. Вздохнув, он сел в маленький светлый «мерседес» Давида Георгиевича и хотел немного побалакать, как он говорил, дорожкой, чтобы снять нервное напряжение, но Давид тут же громко врубил музыку и тронул с места. Молибога уткнул нос в шарф и решил смириться с судьбой: не убьют же его, на самом деле? Разве он виноват, что Гудилин так подставился? Ему за ним приглядывать не поручали.
Сзади, как привязанный, болтался черный «форд» Вячеслава. Ехать оказалось недалеко — фирма, в которую они направлялись, располагалась в переулке у Миусской.
Молча вышли, поднялись на лифте на третий этаж, где их встретила охрана. Давид пошептался с ними, один из охранников позвонил, и вскоре появился косоглазый молодой человек в модном костюме.
— Я секретарь господина Кай Фэна, — широко улыбаясь гостям, поклонился он. — Прошу, господа, пройдемте со мной, господин Кай Фэн ждет вас в своем кабинете.
«Китаец что ли? — шагая за секретарем, думал Молибога. — Или южнокореец. Тьфу, опять кореец, как Ленька Пак! Ну и компания, мать их!.. Кстати, надо бы выяснить, как их фирма называется».
В просторной приемной услужливый секретарь помог им снять верхнюю одежду и широко распахнул дверь кабинета, тут же плотно закрыв ее за последним из вошедших.
От дверей вела широкая ковровая дорожка к столу заседаний. За ним стоял письменный стол, за которым сидел средних лет человек с азиатскими чертами лица. Алексею Петровичу он показался похожим на Мао Цзэдуна, но в отличие от вождя китайского народа, которого всегда изображали в военном кителе или во френче, на господине Кай Фэне был дорогой строгий костюм с крахмальной сорочкой и галстуком-бабочкой в мелкий горошек.
— Я недоволен, господа! — не дав посетителям сделать и трех шагов, тихо, но внушительно сказал хозяин, и все невольно остановились.
Кай Фэн надел очки в тонкой золотой оправе и поочередно внимательно посмотрел на каждого из прибывших. Встретившись глазами со взглядом хозяина кабинета, Молибога невольно опустил голову, лишь бы не смотреть в эти презрительно прищуренные карие узкие глаза — холодные и неприязненные.
— Я недоволен! — повторил Кай Фэн. — Нашим коммерческим делам наносится непоправимый ущерб, господа! Я не могу бесконечно помогать вам. Всему есть предел!
«А он очень чисто говорит по-русски, — отметил Алексей Петрович. — Немножко, может, жестковато, но совсем без акцента. А вдруг это япошка?»
— Кто виноват в том, что произошло со столь ценным для нас Виктором Акимовичем Гудилиным? Я хочу знать имя этого человека и также хочу знать, что он больше никогда не посмеет мешать нам!
Гости понуро молчали. Пожалуй, лишь Давид чувствовал себя вполне нормально и не прятал глаза от Кай Фэна.
«Отчитывает, как учитель школьников», — подумал Молибога.
— Я очень недоволен, господа! — резко повторил хозяин и, без всякого перехода, тут же неожиданно предложил: — Присаживайтесь к столу. Сейчас будет чай.
Он нажал скрытую под столом кнопку, и в кабинет вошел секретарь с подносом. Перед каждым из гостей положили вышитую салфетку, поставили белую фарфоровую чашечку с желтым ароматным напитком и маленькую вазочку с печеньем.
— Угощайтесь, господа, — Кай Фэн улыбнулся, показав ровные белые зубы, и лицо его сделалось не таким сердитым. — Это прекрасный жасминовый чай.
— Мы все решим, уважаемый господин Кай Фэн, — Агамов взял на себя смелость ответить хозяину. — Там готовы пойти на сделку, но она будет стоить тех денег, которые Вячеслав забрал в казино «Бон Шанс».
— Что деньги? — усмехнулся Кай Фэн. — Где найти второго Гудилина? Я хочу, чтобы он остался чист и вне всяких подозрений. Его имя не должно быть связано ни с какими скандалами. Вам ясно?
Чума сердито нахмурил брови и молча кивнул. Молибога предпочитал смотреть на дно чашечки, не решаясь сделать глоток.
— Да, да, все сделаем. И даже подумаем о большем, — заверил Давид. — У меня есть кое-какие виды на будущее. Если господин Кай Фэн помнит, мы уже говорили об этом.
Хозяин снова улыбнулся, собрав у глаз лучики морщин и почти по-отечески сказал:
— Нельзя стоять на месте, господа! Нужно постоянно наступать и действовать резче! Значительно резче!
— Куда уж, — не выдержал Вячеслав Михайлович. — Адвоката уже зарыли.
— Значит, этого мало! И поменьше стрельбы, господа! Если бы я мог дать вам своих людей, они показали бы вам, как работать, но я не могу этого сделать по ряду обстоятельств и потому просто вынужден полагаться на вас. А вы не всегда оправдываете мое доверие и, самое главное, вложенные в вас деньги! Вы никак не можете справиться с простым делом: прибрать к рукам доходное казино «Бон Шанс» со всеми его филиалами! Неужели это совершенно невозможно сделать? Тогда скажите мне об этом, и я поищу тех, кто это сделает!
Вячеслав Михайлович беспокойно заерзал на жестком стуле, а Молибога почти перестал дышать: опять проклятый азиат завел свою пластинку. Видно, власть его над Чумой и Агамовым очень велика, если они даже не смеют оправдываться. Купил он их, что ли, со всеми потрохами? Похоже, да!
— Здесь все не так просто, — прихлебывая из чашечки, заметил Давид.
— А что иросто? — засмеялся хозяин. — Кажется престо сделан, описание чистого, белого, как только что выпавший снег, листа рисовой бумаги. Но это только кажется! Нельзя составить его описания, ибо первые же буквы изменят его до неузнаваемости и вновь потребуют описания. И так до бесконечности! У вас частенько получается то же самое, как с описанием чистого листа. Так стоит ли зря тратить драгоценное время, господа?
— Вы несправедливы к нам, — обиженно сказал Агамов. — Ваше доверие стоит дороже всех сокровищ, и мы непременно оправдаем его в самое ближайшее время.
Кай Фэн сделал глоток из чашки, блаженно прищурился и шутливо погрозил Давиду пальцем:
— Ты научился тонкой лести, Давид! Но не думай, что она способна открыть все двери!
Агамов в ответ встал и молча поклонился, вытянув руки по швам. Хозяин благосклонно кивнул, и Давид опять сел на свое место.
— Ояр Юри умер от инфаркта, — откусив маленький кусочек печенья, сказал Кай Фэн. — Он был прекрасным специалистом по электронике и прирожденным разведчиком, искателем и похитителем чужих секретов. Его кремировали, безутешная вдова увезла урну в Ригу, и все забыли о дискете, исчезнувшей после смерти Юри?! Он ушел в могилу и унес с собой множество секретов, которые должны принадлежать мне. — И после некоторой паузы добавил: — И вам.
«Опять всплывает дискета, — подумал Молибога. — Этому китайскому болвану она тоже нужна?»
— Мы помним, — буркнул Агамов, видно, уже уставший выслушивать нотации и оправдываться. — Я же говорил вам о том, что уже сделано.
— Мало! — Кай Фэн отодвинул чашку. — Иначе дискета уже лежала бы передо мной на столе, но я ее не вижу.
Он комично вытянул шею и посмотрел в каждый угол стола, как бы надеясь, что дискетка уже там, но он ее просто не заметил.
— Я возьму все на себя, — пообещал Агамов.
— Будь так любезен, — улыбнулся Кай Фэн, — а то мое терпение начинает совсем истощаться. В общем так! Деньги согласитесь перевести на счет одного из филиалов «Бон Шанс» под видом какого-нибудь фиктивного договора, но в обмен пусть они отдадут нам человека, заманившего Гудилина в ловушку.
— Мы и так его знаем, господин Кай Фэн, — удивленно поднял брови Вячеслав Михайлович. — Зачем же деньги-то отдавать?
— Чтобы не раскрываться перед противником, господин Молотов, — язвительно заметил хозяин. — Пусть они отдадут его своими руками и тем самым дадут нам кое-что против себя. А потом мы нанесем новый, неотразимый удар! Вы свободны, господа, а ты, Давид, задержись на минутку. Вы же подождите в приемной, иначе охрана вас не выпустит. Всего доброго, господа! Мне хочется надеяться на дальнейшее плодотворное сотрудничество!
Так и не притронувшийся к чаю Молибога встал из-за стола, по примеру Вячеслава Михайловича отвесил в сторону хозяина полупоклон и, шагая, как на протезах, вышел из кабинета. И только за его дверями вновь почувствовал себя самим собой. Присесть им секретарь не предложил. Чума хмурил брови и покусывал нижнюю губу, что служило у него признаком раздражения. Обмениваться мнениями они не решались и предпочитали молча ждать.
К счастью, Агамов выскочил из кабинета буквально через несколько минут. Секретарь проводил их до поста охраны, и Алексей Петрович отметил, что ее несли азиатские молодцы в одинаковых темных костюмах. Входя сюда, он как-то не обратил на это внимание, занятый другими мыслями.
Прощальный поклон, улыбка секретаря — и они вошли в лифт. Спускаясь вниз, Вячеслав Михайлович предложил:
— Поедем вместе, надо кое-что перетереть по дороге.
— А твоя машина? — покосился на него Агамов.
— Телохранитель отгонит, — буркнул Чума…
Честно говоря, Меркулов полагал, что работа начнется у офиса «Альтаира», однако Снегирев загнал микроавтобус в глухую подворотню, а «сааб» и «москвичок-каблук» вообще потерялись в круговерти повалившего с небес мокрого снега. Петр подумал, что снег налипнет на стекла машин и трудно будет прилепить вибродатчик, но потом вспомнил: у иномарок обычно хорошо работает теплый обдув заднего стекла, и не должно возникнуть никаких проблем. Если, конечно, стрелок не промажет.
Уютно устроившись в кресле сиденья, он закрыл глаза и даже немного вздремнул, но тут мягко заурчал мотор, микроавтобус, плавно покачиваясь, выполз из засады и, прибавив скорость, пошел за маленьким «мерседесом» и черным «фордом», стараясь держаться от них на некотором расстоянии. Через несколько минут они привели преследователей в район Миусской.
Сан Саныч опять загнал «рено» на какую-то площадку и, заглушив мотор, обернулся к Меркулову:
— Работа начнется, когда они отправятся обратно. Как видите, ехать недолго, поэтому подготовьтесь заранее. Вы должны не только прослушать, но и сделать запись. Ее отдадите мне — и молчок!
Он прижал к губам палец и заговорщически подмигнул, как бы приглашая Петра в сообщники.
— Меня потом может спросить Леонид Кимович.
— А вы и ответьте, — усмехнулся Снегирев. — Но только в общих чертах. Вам ведь некогда вслушиваться, правда? Нужно не упустить объект из поля прибора, следить за уровнем записи и тому подобное. А все подробности я беру на себя. Лады?
Меркулов молча кивнул и скучно подумал: везде одно и то же — что в частных конторах, что на государственной службе. Соперничество, недомолвки, подсиживания, умелое препарирование и кастрирование информации в пользу того, кто ею обладает…
— Если нас подведет стрелок, все напрасно, — сказал он.
— Не подведет, — уверенно ответил Сан Саныч.
Петр нагнулся и поглядел через лобовое стекло. Наискосок от них стояло мрачноватое здание времен сталинской постройки, и у его подъезда, среди прочих машин, припарковались черный «форд» и маленький, верткий «мерседес». Правее, в двух кварталах, прижавшись к бортику тротуара, застыли старенький «каблучок» и грязно-белый «сааб».
— На третьем этаже, — в порыве необычной для него откровенности начал объяснять Снегирев, — расположено представительство одной инофирмы. Вообще-то, дом с другой стороны жилой и можно было бы попробовать послушать их через стенки, но хорошо защищены, собаки! Те, кто нам нужен, сейчас в здании. Как только они выйдут и сядут в машины, «москвич» создаст помеху, отвлекая водителя, а из «сааба» сделают свое дело. А вы готовьте аппаратуру.
Меркулов открыл сумку и начал возиться с приборами. Привычная работа немного отвлекла и успокоила мятущиеся мысли. Явно Снегирев хочет прослушать разговоры руководителей «Альтаира» после посещения ими представительства инофирмы и получить какую-то информацию. Правда, в машине могут молчать, но могут и вякнуть несколько слов, а они послужат ключом к тому, что Сан Саныч уже, возможно, знает. Ладно, дело Петра — записать разговор: все равно его содержание он узнает первым, поскольку наушники будут на его голове, а Снегирев как водитель вынужден все внимание уделить тому, чтобы не упустить объект.
— Они выходят, — предупредил наблюдавший за подъездом Сан Саныч, и мотор микроавтобуса мягко заурчал.
Достав из-под сиденья рацию, Снегирев щелкнул тумблером переключателя и почти прошептал в микрофон:
— Пошли потихоньку! Они садятся в белый «мерседес».
— Понял, — прохрипела рация.
— Ну, — советник через зеркальце поглядел на Петра, уже надевшего наушники и приготовившегося к работе. — Удачи нам!
Меркулов поглядел туда, где стояли машины, за которыми им предстояло сейчас идти. Трое людей сели в маленький белый «мерседес», и его водитель, плавно тронув с места, уже хотел влиться в жиденький поток транспорта, но ему неожиданно помешал старенький москвичек, заставив на мгновение приостановиться. Тут же появился грязно-белый «сааб». Из его приоткрытого окна буквально на доли секунды показался кончик темного ствола пневматического пистолета. И сразу в наушниках появились неясные, словно доносящиеся с Марса голоса. Сработано было по высшему классу.
— Держитесь за «мерседесом», — попросил Петр. — Не отпускайте его дальше полусотни метров, иначе ничего не услышим.
— Принято, — откликнулся Снегирев и быстро вывел «рено» с площадки. Видимо, он был очень неплохим водителем, поскольку в считанные секунды догнал «мерседес» и скромно пристроился метрах в тридцати позади.
Теперь Меркулов не смотрел на дорогу — все его внимание поглотила работа с приборами. Настроившись, он услышал в наушниках незнакомые голоса и, скосив глаза, проверил, крутятся ли маленькие бобинки на кассете автоматически включавшегося диктофона. Все работало безукоризненно. Петр плотнее прижал наушники…
— Он считает, что это достойная цена? — возмущался низкий хрипловатый голос. — Это же просто выбросить деньги псу под хвост! Да лучше их сжечь, а эту суку и так удавим.
— Не горячись, Слава, — урезонил его другой мужской голос, более мягкий и вкрадчивый. — Наверное, он не хуже нас с тобой подумал, что и как делать.
— Бульдожья хватка, — зло прохрипел тот, кого назвали Славой.
— И вообще, не колдун ли он? — с легким хохлятским выговором спросил третий. — Так и давит на психику!
— За «Триадой» многовековой опыт, — откликнулся мужчина с вкрадчивым голосом. — А насчет бульдожьей хватки… Им, Алексей Петрович, как воздух нужны здесь инвестиции, недвижимость, земля. Нужно отмывать деньги, а пока в России это еще довольно просто сделать.
— Тьфу, пропасть, — никак не мог успокоиться Слава. — Иногда я думаю: на кой хрен мы связались с китайскими бандюгами? Свои понятней и незатейливей.
— Ну и торговал бы на рынке, собирал дань с лоточников и пытался сосать банкиров, пока снова не отправился в зону, — спокойно отозвался вкрадчивый голос. — Мы тут как-то, помнится, уже толковали насчет одного его предложения. Мне оно, ей-богу, нравится.
— Ага, — хмыкнул Слава. — А совать голову в петлю все равно предстоит нам…
Белый «мерседес» свернул за угол и на несколько секунд выпал из поля действия прибора. Снегирев немедленно прибавил скорость, и, как только вернулся звук, Меркулов услышал:
— …нажраться и послать всех по известному адресу!
— Перестань, все нормально!..
Раздался щелчок — это щелкнула зажигалка. Видимо, пассажиры в машине прикуривали, а впереди уже показалось знакомое здание, где размещался офис «Ал-таира».
«Больше ничего не будет», — подумал Петр и ошибся…
— Пока, Давид, — просипел Слава.
— Позвони мне сегодня, — вкрадчивый голос явно принадлежал тому, кого назвали Давидом, но к кому он обращался, было неясно: все-таки в салоне находились трое.
Хлопнули дверцы машины — как молотком по ушам, — и Меркулов сорвал наушники. Черный «форд» припарковывался у «Альтаира», два пассажира белого «мерседеса» входили в здание, а сам «мерседес» на скорости уходил к перекрестку.
— Все, — подтвердил Снегирев. — Там еще слышно что-нибудь?
— Музыка, но плохо. Наверное, врубил колонки. Пойдем за ним?
— Запись удалось сделать?
— Да.
— Отлично!
Сан Саныч свернул в переулок, остановился, заглушил мотор и быстро перебрался к Меркулову.
— Дайте прослушать!
Петр отмотал пленку назад и подал советнику наушники. Тот надел их и весь обратился во внимание, даже чуть приоткрыл рот, как неофит, жадно внимающий пророку. Постепенно лицо его разгладилось и, сорвав с головы наушники, Снегирев от души хлопнул Меркулова по плечу:
— Ты гений, Петр Лексеич! Давай кассету сюда, и никому ни гугу!
— Какой я гений, — передав ему кассету и сворачивая аппаратуру, философски заметил Петр. — Гении работают на века. В лучшем случае у меня талант, поскольку таланты обслуживают современность.
— Ну, пусть талант, если тебе так хочется, — засмеялся Сан Саныч, бережно пряча кассету во внутренний карман пиджака. — Талант — тоже великая вещь, и важно не растратить его по пустякам. Поехали к себе, там еще дел полно…
Молибога позвонил только после обеда, часа в четыре, хотя Снегирев, признаться, ждал его звонка значительно раньше.
— Ну, Сан Саныч, — весело хохотнул Алексей Петрович. — Достигнем консенсуса в коитусе?
— Не похабь древнюю латынь, — брезгливо поморщился Снегирев. — Уж лучше давай прямо, хохлятским вариантом общероссийского.
«Ишь, чистоплюй, — неприязненно подумал Молибога. — Не похабь ему латынь! Тоже мне, Сенека! Ничего, я тебе приготовил подарочек, потом не так запоешь и про латынь забудешь вспоминать».
— Ладно тебе, — примирительно сказал он. — Есть деловое предложение в ответ на твое: меняю имя на платежку на счет вашей дочерней фирмы. Идет?
— Наверное, — скучно согласился Снегирев, и это заставило Молибогу несколько насторожиться. — Не будем обсуждать по телефону, давай лучше встретимся.
— Согласен! Как насчет того, чтобы там же и в то же время?
— Хорошо, я буду.
— Но учти, мне нужны гарантии насчет кассетки, чтобы больше никаких копий, и не держать камушка за пазухой.
— Гарантии? — хмыкнул Сан Саныч. — Гарантии будут, если ты приведешь с собой Давида.
Молибога на мгновение потерял дар речи: откуда этот проклятый прохиндей знает об Агамове? Он-то, дуралей, уже губы раскатал, предвкушая, как загонит лощеного Снегирева в мышеловку, а тот вдруг разверзает у его ног пропасть!..
— Какого Давида? — прикинулся непонимающим Алексей Петрович. — Ты о чем?
— Не о чем, а о ком. Гарантии будут, если с тобой придет Давид Георгиевич. Понял? Тогда и состоится обмен.
Молибога лихорадочно прикидывал, как он будет объяснять все это Чуме или тому же Агамову? Да ведь они его повесят, и не за шею! И сорвать сделку со Снегиревым тоже нельзя.
— Я не могу решить этот вопрос единолично, — привычным штампом ответил советник Вячеслава Михайловича.
— А ты порешай, — ласково посоветовал Сан Саныч. — Вдруг найдешь взаимопонимание? Ты так прямо и скажи, что этого я хочу. Ты еще перезвонишь, или мне прямо подъезжать к назначенному времени?
— Перезвоню, — буркнул Молибога и повесил трубку. Отодвинув от себя телефонный аппарат, он выругался сквозь зубы — опять чистоплюй поставил его в невыгодное положение. Чего уж тут лицемерить: игра идет с переменным успехом, и пусть Алексей Петрович частенько и крепко прикладывает противника спиной о ковер, борьба все равно изобилует неожиданностями и преподносит их, как правило, Сан Саныч! Он сильнее в тонких штучках, чем Молибога, когда-то закончивший заочно милицейскую школу и к пенсии считавший удачей и счастьем должность заместителя начальника одного из районных подразделений по оперативной работе. О, если бы он в свое время закончил Академию да поработал в центральном аппарате министерства, тогда бы ему Снегирев был вообще не противник. Посмотришь, милицейские ребята, особенна ушедшие с хороших должностей в городской управе или из Центра, запросто «делают» таких, как Сан Саныч. Наверное, не стоило в свое время гнаться за должностью советника у Чумы, которого он знал как облупленного, поскольку тот жил на территории, обслуживаемой Молибогой, а тихо пристраиваться в охрану и сидеть себе, ковыряя в носу. Многие так и поступали, но Алексей Петрович, еще работая на «земле», завязал некоторые контакты с криминальными структурами, которые тогда были обоюдно выгодны, а следствием стало его нынешнее положение.
Но что же делать? Телефон мобильной связи Агамова он знал, однако как отреагирует Вячеслав, если действовать через его голову? Сейчас, на счастье, его просто нет на месте — может быть, воспользоваться этим и этим же потом оправдаться в случае чего?
Решившись, Молибога набрал номер Агамова. После трех долгих гудков в наушнике раздался голос Давида:
— Слушаю.
— Это Алексей Петрович, — представился Молибога. — Тут такое дело, Давид Георгиевич.
— Не крути, — сердито оборвал Агамов. — Говори прямо, я сейчас за рулем.
— Сегодня в восемь назначена встреча в «Золотом драконе» по известному вам поводу, — решился Алексей Петрович. — Снегирев требует вашего присутствия. Говорит, скажи, что я так хочу. Иначе отказьшается давать гарантии.
— Сколько слов, — усмехнулся Давид. — Ладно, Славе не говори, а закажи столик на троих, я буду…
В ресторан Молибога приехал первым. Для него был приготовлен все тот же кабинет-кабинка в углу, только сегодня у стола стояли три кресла. Устало опустившись в одно из них, Алексей Петрович закурил и стал ждать.
Бронежилет он сегодня не надевал, но по привычке прихватил пистолет, хотя, по большому счету, прекрасно понимал, что никакой стрельбы не предвидится: здесь идет борьба умов и нервов.
Минут через десять появился Агамов. Молча пожал руку советнику Чумы и, устроившись за столом, углубился в изучение меню. За этим занятием и застал их неслышно подошедший Снегирев — как всегда элегантный и невозмутимый.
— Добрый вечер.
— Присаживайтесь, — передавая ему меню, предложил Давид и обернулся к Молибоге. — Иди, Алеша, поужинай в кабинете директора. А платежку оставь мне.
Новый, неожиданный удар! Подрагивавшими от нервного возбуждения пальцами Алексей Петрович положил на стол перед Агамовым копию платежки и молча удалился.
Ему нанесли оскорбление! Они хотят говорить вдвоем, а он вроде связного, или, что еще хуже, мальчика на побегушках? Как любит выражаться Славик — «шестерка»? Ну, скоты! Испортить им обедню и вернуться под каким-нибудь предлогом? Но вспомнив, как пришлось потеть в офисе Кай Фэна, как молчал там, не смея ничего возразить, сам Чума и только Давид чувствовал себя почти на равных, Алексей Петрович решил смять свою гордость и спрятать ее до поры в карман: его час еще придет! А потом, не к лучшему ли все это? Если дело пойдет наперекосяк и Гудилин потом загремит, вся ответственность ляжет на Агамова!
В кабинете директора он по-хозяйски расположился за столом, приказал принести бутылку водки, закуски, выпил первую рюмку и стал ждать — не позовут ли его опять в зал?..
— Ты давно покинул Дальний Восток, Давид? — раскрывая меню, как бы между делом поинтересовался Снегирев.
— Давно, Саша, давно, — засмеялся Агамов. — Кстати, возьми платежку и отдай мне оставшиеся копии, чтобы закончить с этим паскудным делом.
— Имя тебе нужно? — тонко улыбнулся Сан Саныч.
— Сам знаешь, что нет, — пряча кассеты в кейс, откликнулся Давид. — Честно говоря, я очень рад, что ты наконец решил встретиться со мной.
— Ну, рано или поздно, мы все равно бы встретились.
— Лучше рано! — Агамов многозначительно поднял палец. — Ты сейчас поставил не на ту лошадь, Саша! Я сегодня весь день думал о тебе. — Он небрежно бросил на стол маленький белый шарик липкого вибродатчика: — Твоя игрушка? Ты не мог просто позвонить старому знакомому и коллеге, а решил подслушать, о чем он говорит в своем авто?
— Извини, — Снегирев закатал шарик в бумажную салфетку и опустил в карман пиджака. — Так надо!
— Кому надо, тебе? — тонкие губы Агамова растянулись в презрительной ухмылке. — Давно переговорить со мной, во что тебе было надо!
— Я здесь, — напомнил Сан Саныч.
— И это прекрасно!
Агамов разлил в маленькие рюмочки принесенную официантом водку и сам положил на тарелку Снегирева закуски, ухаживая за ним, как хозяин за дорогим гостем.
Первый тост подняли за встречу, второй — за здоровье родных и близких, а третий за взаимопонимание.
— На Востоке лежит мощная страна, о которой у нас умалчивали десятилетиями, — покуривая, тихо сказал Давид. — Ей явно не хватает территории, и рано или поздно она начнет расширяться. Ветер дует с Востока, Саша, и этот ветер несет много-много долларов. Здесь, в представительстве одной фирмы, есть очень приличный человек нашего круга. Ты меня понимаешь? Я хотел бы тебя познакомить с ним.
— Ты считаешь, что правильно выбрал лошадь, на которую поставил? — осторожно спросил Снегирев.
— Да, это значительно серьезнее и перспективнее, чем все паки и чумы вместе взятые, — глядя ему прямо в глаза, твердо ответил Агамов.
«Китайцы? — подумал Сан Саныч. — Сейчас Кореец, но он один! Пусть вокруг него крутятся соплеменники, но их горсть. А китайцы? Они проворачивают здесь уже многомиллионные сделки, даже не имея ни гроша, смело вступают в переговоры по любым вопросам на уровне заместителей министров и выше, щедро накачивая их в своих ресторанах. В целом большая часть зарегистрированных в России китайских фирм инвестиций в нашу экономику не приносит и налогов в бюджет не платит! Они служат для прикрытия криминальной деятельности и операций более серьезного характера. Вот куда влез Давид?!»
Снегирев прекрасно знал, что существует целая сеть китайских фирм, занятых исключительно обслуживанием своих соотечественников, легально или нелегально прибывающих в Россию: гостиничный бизнес, питание, разного рода «услуги», например — незаконное продление виз, оформление видов на жительство без реальных на то оснований, и даже незаконное добывание паспортов российских граждан. Не говоря уже об охране и защите своих интересов. И китайцев становится здесь все больше и больше — они тянутся по проторенной дорожке друг за другом. Многие российские города, в том числе и столица, уже стоят на пути создания собственных чайнатаунов. И сейчас, в дополнение к азербайджанским, чеченским и прочим национальным криминальным сообществам, на территорию России проникла и расширяет сферу влияния китайская мафия — «Триада», имеющая многовековые традиции, широчайшие финансовые возможности и мощные международные связи. А биться с ней не просто: труднопреодолимые языковый и этнокультурный барьеры, неизвестные нашим спецслужбам и милиции криминальные кадры и методы их работы.
Да, Давид заставляет о многом задуматься, в частности о том, действительно ли он поставил на ту лошадку?
— Арвид тоже здесь, — прервал его размышления Агамов. — Гудит, как шмель, но со своими старыми методами непременно наломает дров.
— Он уже выходил на меня, — не стал скрывать Снегирев. — Ищет!
— Все ту же дискетку? — хищно оскалился Давид.
— Да.
— Ты знаешь, он уже доискался до того, что недавно люди Чумы пытались его убрать, дабы не путался под ногами: старику всадили три штуки из «макарова» в сердце.
— Он убит? — удивленно поднял брови Сан Саныч. — Арвид?
— Живой, — Агамов зло примял сигарету в пепельнице. — Он никогда не расстается с бронежилетом, закамуфлированным под кожаную куртку. Еще та закваска, не мне тебе о нем рассказывать. Пули пришлись в пластину, старика здорово помяло, но теперь оклемался и снова выполз на свет.
— Живучий.
— Да, я слышал, его хотели прибить на квартире покойного Юри, но то ли не добили, то ли кто-то помешал. Он сам рассказывал одному моему человеку.
— Ты успел подобрать ключик к окружению старого тролля?
— Зачем зря терять время? — самодовольно ответил Давид. — А дискета плавает где-то в казино или около него, нутром чую! Поищи ее для нас, не прогадаешь!
— Для человека нашего круга, с которым ты хотел меня познакомить? — уточнил Снегирев.
— Да. Все прочие должны пойти по боку!
— На нашем профессиональном языке это всегда называлось вербовкой, — заметил Сан Саныч.
— Зачем ты так? — обиделся Давид. — Какие вербовки? Просто один старый приятель и коллега хочет помочь другому и ждет помощи в ответ. Я хочу, чтобы ты перешел на мою сторону баррикад, Саша! Поэтому тут же откликнулся на твой зов. А ты — вербовка!
— Ну хорошо, что я должен сделать?
— Чаще оставаться в стороне, — вполне серьезно ответил Агамов.
— Не всегда получится, — с сожалением прищелкнул языком Снегирев. — Обстоятельства бывают сильнее меня.
— А ты разучился подчинять их себе? Будь осторожней с Арвидом, он способен закусить удила. Есть сведения, что именно он подсунул вам некоего Меркулова. Темная лошадка.
— У тебя все тот же жаргон жокея, — усмехнулся Сан Саныч. — А насчет Меркулова? Он классный специалист! И бывший близкий друг Ояра Юри, еще с молодости.
— Юри работал на латышей, на резидентуру Арвида, а до того служил в военной разведке.
— Я знаю, — кивнул Снегирев. — Кстати, там же в молодые годы служил Меркулов, но потом его выгнали из-за одной дочки высокопоставленного партийного босса.
— Приглядись к нему, — повторил Агамов. — Повнимательнее! А встречу с человеком нашего круга я тебе устрою… если ты согласен на мои предложения.
— Как я могу от них отказаться? — усмехнулся Сан Саныч. — Но почему ты ни разу не зашел и даже не позвонил? Лола была бы так рада увидеть тебя! А мы получаем твои письма с почтовым штемпелем Хабаровска. Не стыдно? Родственник называется! И ведь, заметь, я первый тебя нашел!
— Особенно я не прятался. К тому же я знал, за кого отдаю свою сестру, но, тем не менее, о нашей встрече Лоле ни полслова!
— Излишнее предупреждение.
— Ну, — Агамов немного наклонился над столом и протянул через него руку. — Мы по-прежнему в одной команде, Саша?
— Да! — твердо ответил Снегирев и крепко пожал ладонь Агамова. — Но ты должен прикрыть меня!
— Не волнуйся, дорогой, — Давид разлил по рюмкам оставшуюся водку. — Мы оба должны уцелеть в любых передрягах. Я не хочу, чтобы моя сестра стала вдовой, а племянники сиротами!
Выпив, Сан Саныч некоторое время молча закусывал, размышляя о чем-то, потом поднял на Агамова глаза:
— Человечка уберите чисто, не как Малахора. Чтобы и комар носа не подточил.
— Я сам прослежу, — успокоил Давид. — Главное, помни: держись в стороне, чтобы ненароком не задело. Я дам тебе телефон для связи со мной в любое время суток. И еще один номерок, по которому ты можешь передать, что срочно ищешь меня, если я вне пределов досягаемости. В экстренном случае там помогут или найдут меня.
— Номер надежный?
— Секретаря человека нашего круга. Запоминай…
— Спасибо, — Сан Саныч встал. — Рад был тебя видеть. Иди, вызволи из директорского кабинета этого борова, а то он там уже, наверное, позеленел от злобы. Мне кажется, он человек мстительный.
— Я успокою его долгими торгами, — засмеялся Агамов. — Он глуп и поверит, что ты никак не соглашался дать гарантии.
— До встречи! — Снегирев слегка хлопнул родственника по плечу. Тот улыбнулся в ответ и молча направился к служебному входу в подсобные помещения ресторана…
