Глава 8
Снегирев появился неожиданно, после обеда, когда слегка разомлевший Виталий Евгеньевич, развалившись в кресле, сладко жмурился, мысленно представляя картины сегодняшнего вечера и прикидывая, как сэкономить уже угасающие силы, чтобы получить все удовольствия, какие ему хотелось от Людочки Цветковой. Жаль, конечно, что не все удалось сразу, тогда бы у нее совершенно точно не оставалось никаких путей отступления, но ничего — он и теперь не даст ей ускользнуть, если она попытается это сделать.
Жамин уже несколько раз вызывал ее по селектору и наслаждался, слушая, как отвечая ему, слегка дрожит ее голосок. Но пока это были просто проверки: на месте ли она, не посмела ли ослушаться? А недавно он приказал ей подготовить ряд документов и предупредил, что вызовет к концу рабочего дня, чтобы вместе поработать над ними.
— Хорошо, Виталий Евгеньевич, — покорно ответила она, и сердце Жамина преисполнилось ликованием: победа близка!
В конце концов, если девка окажется послушной и настолько же сладкой, как кажется, можно взять ее с собой, покидая этот бардак. Зинаида давно в том возрасте, когда женщина не вызывает никаких чувств у мужчины, кроме уважения, и пусть остается доживать здесь, а он при желании вновь может стать отцом при молоденькой жене или любовнице — куда Людке деться от него за границей без гроша в кармане? Побежит проситься обратно? Не побежит, если попробует, как там по сравнению с тем, что здесь.
Проблем с дочерью и зятем Виталий Евгеньевич не видел: Игорь — трезвый малый и все правильно поймет, к тому же ему потребуется поддержка тестя. Но сейчас важно дождаться вечера, и он с нетерпением ждал его: это составляло все его занятие на остаток дня. А тут вдруг объявился Снегирев. Чего ему нужно? Интуитивно почувствовав опасность, Жамин заерзал в кресле и вяло поприветствовал нежданного гостя:
— Чем обязан, Александр Александрович? Кажется, все вопросы решены? Или возникли новые?
— Возникли, — усаживаясь в кресло у стола, не стал скрывать бывший комитетчик.
— Хорошо, — вздохнул Виталий Евгеньевич. — Давайте порешаем, а то я вечером собирался посидеть над документами кредитного отдела.
— Ты как насчет «клубнички»? — Сан Саныч расстегнул папку и вынул из нее видеокассету. — Хочешь немножко развлечься?
— Несерьезно, — поморщился Жамин. Неужели этот хитрец приехал только для того, чтобы посмотреть у него новый порнофильм? Дома, что ли, стесняется? Но не стоит обижать гостя.
— Вон на тумбочке двойка, — кивнул хозяин. — Только дверь стоило бы закрыть.
— Не беспокойся, я сам. — Снегирев взял у него ключ, закрыл дверь и вставил в видеоплеер кассету. — Отличная лента, правда, без музыки, но крайне интересная.
— Да? — промямлил Жамин, ковыряя в зубах зубочисткой: нужно время — сходить к дантисту, и все никак не выберешь.
Бросив взгляд на экран, он застыл с раскрытым ртом, а зубочистка выпала на ковер — телевизор демонстрировал, как сам Виталий Евгеньевич расстегивает штаны, прижимая свободной рукой к креслу красную как рак Людмилу Цветкову.
— Что?!.. Ты! — неожиданно обретя силы, Жамин рванулся из кресла, чтобы выключить телевизор и вытащить кассету. Растоптать ее ногами, уничтожить, стереть! Но Снегирев был начеку — он ловким приемом отбросил его обратно и пригрозил:
— Сиди тихо, жаба!
— Ты… Ты следишь за мной, подлец! — рывком ослабив узел галстука, прохрипел банкир.
— Подлец — это ты! — Снегирев усмехнулся и закурил сигарету. — Совращаешь сотрудниц в рабочее время? А между прочим, уголовное законодательство квалифицирует подобные деяния как развратные действия, злоупотребление служебным положением, и вообще тебе свободно можно пришить попытку изнасилования, причем в извращенной форме. Я думал, девочка не откажется подать заявление, если с ней хорошенько поговорить на эту тему?
— Я не позволю! — Жамин сделал еще одну попытку завладеть кассетой, которую Сан Саныч вытащил из плеера, но получил чувствительный удар по печени и, согнувшись от боли, скорчился в кресле.
Снегирев убрал кассету в папку, обошел вокруг стола и, крепко прихватив банкира за волосы, повернул лицом к себе: — Хочешь, я покажу эту запись твоей Зиночке? Правильно, я так и думал, что не хочешь. Ты хочешь слинять за границу, так?
— Нет, — сиплым шепотом ответил Жамин.
— Нет? — сделал удивленное лицо Сан Саныч. — Неужели я ошибся? А это тебе знакомо? — свободной рукой он достал из кармана листок бумаги и развернул его перед глазами банкира. С ужасом тот увидел адрес и все реквизиты своей фирмы на Кипре. О Боже! Неужели пришел конец, и его тоже заставят пустить себе пулю в рот, как Федюнина? А в том, что его заставили, Виталий Евгеньевич нисколько не сомневался.
— Хотел сбежать с молодой шлюшкой? — Снегирев еще сильнее закрутил волосы Жамина, и тот застонал от боли. Он бы вообще заорал во весь голос, но боялся, что тогда будет еще хуже.
— Нет, клянусь! Чем хочешь… — выпучив глаза, сипел Виталий Евгеньевич.
— Слизняк! — Сан Саныч неожиданно выпустил его и вернулся в кресло у стола.
Тяжело, с присвистом дыша, Жамин обмяк: неужели гроза миновала и его душу отпустят на покаяние? Нет, здесь жить и работать просто невозможно: клятвы клятвами, а нужно все-таки уезжать. Пусть даже со своей Зинаидой. Бросить ее он и там может.
— Итак, — закуривая новую сигарету, спокойно сказал Снегирев, — ты погряз во всевозможных грехах. Забыл, что это наш, а не твой банк? И начинаешь здесь безобразничать? Ай-ай-ай, Виталик! Седина в голову, а бес в ребро? Да еще помог обокрасть казино.
— Я? — банкир судорожно икнул от ужаса.
— Ты, ты, — кивнул Сан Саныч. — В общем, давай поговорим по-деловому. Первый вариант: заявление о попытке изнасилования и тюрьма! Плюс серьезные разборки по поводу твоего участия в лже-инкассаторской операции.
— Это мне не нравится, — вполне искренне признался Жамин. — Мы можем договориться? Кстати, к тем инкассаторам я не имею никакого отношения, клянусь!
— Ну, в старое время тебя еще бы наказали за лжесвидетельство, причем сурово, — усмехнулся Снегирев. — Ну да ладно, бог с тобой! Предлагаю второй вариант. Деньги с Кипра переведешь, куда я скажу, о своих козлиных играх забудешь, завтра вечером приведешь в казино Гудилина. Там я тебе обещаю развлечение получше, чем с этой лохмушкой.
— Виктора Акимовича? — охнул банкир. — Да он не пойдет! Ты же знаешь, какой у него пост. Номенклатура!
Виталий Евгеньевич с кислой миной ткнул указательным пальцем в потолок. Жалко денег, жалко Людку упускать, но Гудилин — это слишком! Ладно, в конце концов и тех бабок, что останутся, хватит, и другую девку можно найти, но как он заставит высокопоставленного чиновника пойти в казино? Ведь Сан Саныч, змей, наверняка, не зря его хочет туда заманить, и потом как бы не пришлось разбираться с государственными службами безопасности.
— Как знаешь, выбирай, — равнодушно бросил Снегирев. И Жамину вдруг пришло на память холодное утро, когда он гулял с Диком и подошел незнакомец в длинном пальто, а потом показал пистолет с глушителем и тоже предложил выбирать. Так же равнодушно: либо нужный звонок, либо пуля в лоб! Как все это схоже.
— Вы вместе учились, — напомнил Александр Александрович. — Пригласи, вроде, по делу и заодно вспомнить молодость, слегка встряхнуться. Улещивай, уговаривай, умоляй, но завтра вечером ты должен привезти его в «Бон Шанс». Это твой большой и последний шанс реабилитироваться, Виталик.
Он тихо посмеялся собственной шутке и, перегнувшись через стол, сам нажал клавишу селектора.
— Цветкова. Слушаю вас, Виталий Евгеньевич, — раздался из динамика чуть дрожащий девичий голосок.
Сан Саныч выразительно посмотрел на Жамина, слегка хлопнул рукой по папке с кассетой и кивнул на селектор. Банкир наклонился к микрофону и, кося налитым кровью глазом на бывшего комитетчика, чуть запинаясь, сказал:
— Людочка… Наша работа отменяется. Вы можете быть свободны сегодня… И вообще!
— Я не понимаю, Виталий Евгеньевич, — задыхаясь от волнения, сказала она.
— Чего не понять? — вдруг разозлился Жамин. — Работайте, как работали. Все!
— Молодец, — скупо похвалил Снегирев и взял папку под мышку. — Девчонку не преследуй, сам виноват. Куда перевести деньги, я тебе скажу. Ну а при твоем разговоре с Гудилиным мне нет необходимости присутствовать. Потом сам позвонишь и доложишь о результатах. Помни, это твой шанс!
Шутливо погрозив банкиру пальцем, он легкой походкой прошел к дверям кабинета, отпер их и бросил ключ на стол Жамина.
— Привет!
Лишь только за ним закрылась дверь, Виталий Евгеньевич бухнул кулаком по столешнице:
— Мать твою!.. Легавая тварь! Чтоб тебе!..
Немного спустив пар, он обхватил голову руками и тяжело задумался — опять неожиданный поворот, опять надо выкручиваться винтом и, хочешь не хочешь, добывать Витьку Гудилина и тащить его в казино. Гудилин-то, черт с ним, — больше волновала собственная участь.
Достав электронную записную книжку, он нашел номер прямого телефона Гудилина и, зло выругавшись, снял трубку:
— Алло? Виктор Акимович? Не узнаешь? Стыдно забывать старых приятелей. Это Виталик Жамин… Ну да, сколько лет, сколько зим. Надо бы встретиться, вспомнить молодость и поговорить об одном дельце. Ты свободен завтра вечером? Я знаю одно приличное местечко, даже варьете есть… Нет, все чисто, не волнуйся. Хорошо, заметано, еще созвонимся.
Положив трубку, он ладонью смахнул выступивший на лбу пот и подумал, что так же, как он сейчас, наверное, чувствовал себя Иуда…
Утром, собираясь ехать в казино, Петр тщательно спрятал обрывок обоев из квартиры Юри — кто его знает, этого Арвида, вдруг надумает и здесь устроить негласный досмотр во время отсутствия хозяина? Или Снегиреву придет в голову то же самое. Береженого и Бог бережет.
Вспомнив о конверте, который дал ему Пак, — он так и лежал в кармане — Меркулов открыл его и усмехнулся: Кореец довольно щедро оплачивал услуги, если за сверхурочную работу отвалил полторы тысячи баксов. Хотя, казино — весьма прибыльная штука, да еще если их целая сеть с ресторанами и прочим — ведь «Бон Шанс» считался чем-то вроде головного предприятия или флагмана целой флотилии массажистов чужих кошельков, идущей под долларовыми парусами твердым курсом дорогостоящих валютных услуг.
Собрав необходимые инструменты и приборы, Петр поехал в казино. Едва он успел поставить машину на служебную стоянку и войти в здание, как его встретил улыбающийся Генкин. В темно-сером костюме, белоснежной накрахмаленной сорочке с темно-бордовым галстуком-бабочкой, менеджер просто излучал радушие:
— Леонид Кимович ждет вас в кабинете. Пойдемте, я провожу.
— Хорошо, — согласился Меркулов. Поднимаясь по лестнице, Арнольд Григорьевич ласково взял его под локоток и почти проворковал:
— Мы с Ириной Васильевной хотели пригласить вас сегодня на ужин. Надеюсь, не откажетесь? Все чисто по-домашнему.
— С удовольствием, но не могу сказать, когда меня сегодня отпустят.
— Сегодня, я полагаю, вы освободитесь пораньше, — загадочно усмехнулся Генкин. — Так мы будем ждать?
— Если сумею, то непременно, — вполне искренне обещал Петр.
Ирину он увидел только издали: она приветственно помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй, что не укрылось от Арнольда.
— Она от вас без ума, — вздохнул он.
— Просто воспоминания молодости, — постарался обойти эту довольно скользкую тему Меркулов.
— Так не забудьте, — напомнил Генкин, пропуская Петра в приемную Пака.
Кореец ждал, сидя за столом. Сегодня он даже удостоил специалиста по электронике не только рукопожатия, но и приветливой улыбки:
— Отдохнули? Очень хорошо. А у меня тут возникла маленькая проблема.
— Чем могу помочь? — слегка насторожился Меркулов. Опять нужно ставить технику в потайных коридорах с зеркалами-окнами или появится нечто новенькое?
— Можно ли прослушать разговоры, которые ведутся в машине? — поинтересовался Пак.
— Естественно, — пожал плечами Петр. — Мы ставим туда передающее устройство и слушаем сколько хотим, особенно если дать нашему радиоклопу подпитку от электросистемы автомобиля.
— Отлично, — кивнул Кореец. — Ну а если мы не можем поставить радиоклопа? Смотрите! — он взял две пачки сигарет и повел их одну за другой по крышке стола. — Вот идет одна машина, а за ней следует другая.
В первой — говорят, во второй хотят услышать разговор. Это осуществимо?
— В принципе да, — Меркулов положил на стол свою пачку. — Нужна третья машина.
— Зачем?
— Из нее, подойдя как можно ближе к нужному авто, производится выстрел из пневматического пистолета, чтобы прилепить вибродатчик. Желательно к заднему стеклу. Это тонкая работа.
— Ее сделают, — заверил Леонид.
— После этого машина со стрелком уходит. — Петр убрал свою пачку сигарет в карман, — а ее место занимает машина с аппаратурой прослушивания. Она идет следом за интересующим объектом и ловит сигнал.
— И все будет слышно? — недоверчиво прищурился Пак.
— Непременно. Нам это предстоит сегодня?
— Нет. Но вы черкните мне, что нужно, дабы все заранее приготовить. А сегодня вы поработаете в гостиничном коридоре и подвале: я хочу проверить системы сигнализации и охраны. Заведение начинает работать позже, поэтому публика не помешает, а обслуживающий персонал мы на время проверки из помещений удалим и поставим охрану, чтобы не совали нос чересчур любознательные. Пошли, я покажу, где вы будете работать.
«Дают задание и указывают место работы только он сам или Снегирев, — шагая за хозяином казино, отметил Петр. — Генкина и прочих к этому, видно, и близко не подпускают».
Работать предстояло на втором этаже. Пак дал Меркулову составленную Ояром схему, приказав выставить охрану, и удалился.
Развернув схему, Петр невольно улыбнулся — Ояр остался верен себе: решение простое, экономное, но в то же время достаточно сложное и хитрое, предусматривающее немедленную замену одних элементов другими при сбое или аварии. Причем все это происходило автоматически, а предельные нагрузки были рассчитаны очень точно. Просто приятно работать с тем, что сделал Юри на совесть.
Раскрыв сумку, Меркулов надел пояс с инструментами, взял легкую стремянку и вошел в первый номер. Его обстановка мало отличалась от той, которую он уже видел в том номере, где отдыхал. Поэтому Петр не стал тратить время на разглядывание люстр и картин на стенах, а сразу полез к распределительной коробке охранной сигнализации, замаскированной в нише под экраном батареи отопления. Аккуратно сняв экран, он вскрыл часть плинтуса, сдвинул ковроленовое покрытие и добрался до коробки. Еще одно движение — и она раскрылась. Убедившись, что все в полном порядке, он привел коробку в прежний вид и перешел в следующий номер. Там тоже не нашлось никаких неполадок.
«Совесть» покойного Ояра тихо ждала его в третьем номере — четырехкомнатном, с черной ванной, похожей на маленький бассейн, и обстановкой, выдержанной в светло-бежевых тонах. Привычно добравшись до коробки, Петр наметанным глазом заметил, что ее края чуть-чуть, почти незаметно выступают над гнездом в полу — буквально на микроны, которые определит только тот, кто постоянно имеет дело с разными электронными ловушками и хит ростями.
Что за притча? Юри всегда славился удивительной аккуратностью в работе, или тут просто недостаточно углубили гнездо под коробку? Меркулов лег на пол и, как минер, затаив дыхание начал разбирать коробку, чтобы вынуть ее из гнезда. Тревожного сигнала на пульте охраны он не опасался — там предупреждены о проверке системы и не станут беспокоиться. Включив паяльник, он распаял концы, потянул коробку на себя, вынул ее, перевернул и замер от неожиданности.
На нижней стороне коробки тихо сидел подпитывавшийся от ее энергосистемы электронный «клоп». Хороший, надежный, способный гнать информацию как по проводам, так и в радиорежиме на расстояние до восьмисот метров. Естественно, он был «жив» — в этом Петр убедился, поднеся к нему индикатор портативной поисковой системы. Просто так, при проверке помещения, «клопа» обнаружить было нельзя, поскольку он прятался, как лист в лесу, среди других радиодеталей. Кто мог его здесь поставить? Только Юри!
Пак не опутывал все казино системами видео- и аудио-контроля, он только собирался это сделать, а претворять в жизнь замысел убитого Малахова и нынешнего хозяина казино начал не кто иной, как Ояр Юри. Меркулов видел схему расстановки специальной техники и вывода ее на общий пульт, которая хранилась в сейфе Корейца — он не мог не показать ее тому, кто должен закончить работу и отладить все системы. Там было четко отмечено, где, в каких помещениях и что именно успел поставить Ояр, но этого «клопа» — тихо сосущего информацию электронного шпиона — на схеме не было!
Чужие сюда проникнуть не могли — чужие Паку и Снегиреву. «Клопа», судя по подсоединению и оригинальному решению его схемы, поставил только Ояр. И, скорее всего, в тайне от хозяев казино «Бон Шанс». Но в тайне ли от Арвида и его команды? Или просто сделал это по их заданию?
Веселенькая история! Убирать «клопа» или нет? Говорить о его обнаружении Паку или Снегиреву или нет? Попытаться «активизировать его», подобрав нужный код радиосигнала и использовать самому, или сделать вид, что ничего не заметил? Как быть? Не могли ли подсунуть этого «клопа» специально для проверки лояльности нового специалиста по электронике? Сан Саныч, судя по всему, способен еще и не на такие штучки и проверки. Так что же делать?
Поразмыслив, Меркулов решил пока оставить все, как есть, и продолжать работу: до вечера далеко, и он успеет принять решение, а пока надо тщательнейшим образом проверить каждую комнату, дабы попытаться обнаружить другие, возможно, оставленные Юри, «закладки». Может быть, тогда начнет вырисовываться некая система его действий?
Настроение, конечно, сильно испортилось — кто бы мог ожидать такого? Хотя, если Юри был связан с Арвидом, именно этого и стоило ожидать, а не наивничать, как девочка-первоклассница.
Вторая «закладка» нашлась в следующем четырехкомнатном номере: она была поставлена точно таким же способом, как и первая, и у Петра отпали последние сомнения, что это сделал Ояр. Видимо, он выбирал те номера, где принимали наиболее важных гостей, и, пользуясь еще не отлаженной системой защиты казино и отсутствием сети аудиовидеоконтроля, тихо «отсасывал» информацию, каким-то образом заранее получая сведения, где, когда и кого будут принимать «по высшему» разряду. Такую информацию вполне могла давать ему… Ирина! Пусть не зная зачем, — Юри мог ее использовать, как говорится, «в темную», — но могла, поскольку она работает администратором и в курсе организации многих приемов. Но ограничивался ли Ояр только аудио записями?
Взяв пепельницу, Петр сел на пол, закурил и мысленно представил себе старого приятеля Юри. Вот он входит в номер — худенький, с непокорными вихрами и циничным прищуром глаз — и начинает осматриваться, словно прицеливаясь: куда поставить хитрую штучку, чтобы ее не обнаружили? А может быть, поставить только на время присутствия здесь высокого гостя, а потом снять, не оставив никаких следов?
Господи, как же важно сейчас попытаться проникнуть в тайный мир мыслей покойного приятеля, хоть на несколько минут слиться с его мысленным обликом, чтобы стать с ним единым целым и понять его действия! Какими глазами он смотрел, например, на этот номер, где и как намеревался всадить своего электронного шпиона?
Нет сомнений, Юри не зря собрался в бега и скрылся — видимо, информации набралось столько, что ее обладатель уже сам стал заложником имевшихся у него сведений. Часть «закладок» и «клопов» он, наверняка, успел снять или уничтожить, заметая следы, но что-то же осталось?
И тут Меркулов впервые действительноповерилв существование пресловутой дискеты, которую так жаждал заполучить Арвид! Ояр перевел полученную информацию на дискету и спрятал ее, намереваясь сам продать заинтересованным лицам. Вполне возможно, что если бы не инфаркт, он кончил бы пулей в затылок. Петру так кончать не хотелось.
Подняв глаза к потолку, он посмотрел на роскошную хрустальную люстру. Повинуясь внезапно возникшей догадке, быстро подставил стремянку и начал проверять одну лампу за другой. Ага, есть! В этом патроне было искусно вмонтировано гнездо телеглаза — объектива минителекамеры, работающей от радиосигнала и передающей изображение в виде свернутой, закодированной картинки. Если его перехватить, не зная кода дешифровки, то получишь только абракадабру, а хозяин видит и принимает именно то изображение, которое передает телеглаз. Но сейчас телеглаза там уже не было. Снять и демонтировать миниатюрное устройство мог только Ояр.
Дальше Меркулов шел по этажу, как по минному полю, не столько проверяя систему сигнализации, сколько отыскивая немые следы работы Юри. Да, его приятель порезвился тут на славу! И, вполне возможно, даже вывел специально для себя пульт управления своими шпионами, замаскировав его в неприметном уголке. Большая удача — найти этот пульт и попробовать «прозвонить» его, чтобы выяснить, кто из «разведчиков» Ояра еще готов действовать. А потом уже решать, что говорить Паку и Снегиреву. И еще очень интересно, добрался ли Ояр до законспирированного третьего этажа? Но как найти пульт, как узнать?
Теперь, заходя в очередной номер, Петр в первую очередь смотрел на него так, как посмотрел бы на его месте покойный Ояр, и только после этого начинал работать. Он искал, упорно, настойчиво, используя ту поисковую технику, которую сегодня догадался захватить с собой. Искал, зная, что второго такого случая столь свободно работать здесь ему уже просто может не представиться никогда.
Какое это страшное слово — никогда! Никогда он не сможет спокойно порыться в тайнах гостиничного крыла, никогда больше не встретится с Юри, никогда не сядет с ним за один стол, никогда не поднимет рюмку и никогда не услышит, как тот чуть хрипловатым баритоном затянет свою любимую «Обнимай свою девчонку и пускайся в пляс…» Никогда они уже не встретятся, как в далекой молодости, все втроем — он, Ирина и вихрастый Ояр, которого она однажды в шутку назвала чижиком.
Да, кстати, время уже почти шесть, а он сегодня зван в гости. Уж не затем ли, чтобы получить презент в виде клетки с лесной певчей птичкой, незадолго до гибели подаренной Ирине втайне обожавшим ее Юри? Надо поскорее заканчивать на гостиничном этаже и переходить в подвал: там тоже провозишься не меньше часа, а то и больше, а заведение вот-вот откроется, и сюда могут кого-то пригласить. Любопытно бы послушать, какие разговоры будут вестись в роскошно обставленных номерах, но для этого надо воспользоваться наследством Ояра, к которому ему еще предстоит подобрать электронный ключик кода — без этого оставленные его другом «шпионы» упорно будут молчать, как древние камни Стоунхенджа…
В подвале, вернее, полуподвальном этаже казино, где располагались многие подсобные и хозяйственные помещения, Петр провозился еще часа полтора. Руки машинально делали привычную работу, а в голове бродили невеселые мысли: что же все-таки делать? В полуподвале он нашел в двух местах тщательно замаскированные выводы неизвестных ему систем, поставленных Юри. Опять следы кипучей деятельности Ояра — уж не она ли помогла ему раньше времени сойти в могилу?
Разбираясь с распределительным щитом охранной сигнализации, от которой был вывод на пульт охраны, Петр вдруг заметил, что один из внутренних винтов, крепивших щит к стене, более разболтан, чем остальные — его явно чаще отворачивали. И действительно, он легко поддался при повороте пальцами, даже не прибегая к помощи отвертки. Слегка отогнув край щита, Меркулов заглянул в образовавшуюся щель и увидел маленький кончик изолированного на конце высокочастотного кабеля. Любопытно, неужто опять хитрость Юри?
Сняв изоляцию, он проверил кабель тестером — он был под напряжением. Тогда, недолго думая и воспользовавшись тем, что находится здесь один, Петр быстро подсоединил к кабелю портативный монитор. По экрану пробежали волны помех и вдруг начало выплывать изображение комнаты и группы людей. Подкрутив ручки настройки, Меркулов остолбенел: он видел как раз те апартаменты на третьем этаже, куда его с такими предосторожностями водил Пак! Ну Ояр, ну проныра! Видимо, он сумел каким-то образом воткнуть в гостиной микрокамеру и вывести в подвал кабель. Как это ему удалось, теперь уже не спросишь, но факт остается фактом: он пролез, обманул всех и сумел!
Звука не было, но изображение на экране очень заинтересовало Меркулова — три полуголые, с роскошными формами женщины развлекали мужчину: рослого, с густой шевелюрой и, по всей вероятности, весьма нетрезвого. Они, смеясь, раздевали его. Одна надела себе на шею его галстук, другая вытащила из брюк ремень из крокодиловой кожи и подпоясалась им, хотя была совершенно обнаженной. Затеяв шутливую борьбу, они повалили его на кровать и стали жадно ласкать.
Господи, где он видел этого мужчину, дай бог памяти? Ну как же, это известный Гудилин, всесильный чиновник, благорасположения которого безуспешно добивались и добиваются многие бизнесмены. И вот он здесь, в тайном публичном доме хитроумного Корейца. Где сам Петр недавно ставил за зеркалом-окном видеокамеру для записи того, что будет происходить по ту сторону ложного зеркала на стене. Первый ли раз здесь Гудилин или дорожка к Малахову, а теперь и к Паку им протоптана давно? Кто знает? Может быть, об этом знал покойный Ояр, сумевший поставить там свою минителекамеру?
Услышав поблизости чужие шаги, Меркулов быстро отключил монитор и спрятал его в сумку. Прижал щитком кабель и отверткой потуже затянул винт крепления. За этим занятием и застал его телохранитель Пака.
— Все в порядке? — с улыбкой спросил он. — Вы заканчиваете?
— Да, последний штрих, — Петр захлопнул крышку щитка. — Леонид Кимович послал вас за мной?
— Хозяин велел передать, что на сегодня вы свободны, если работа закончена, — сообщил телохранитель. — Пойдемте, я провожу вас.
— Зачем, я найду дорогу, — отказался Меркулов.
— В казино уже полно гостей, — объяснил охранник. — Я выведу вас через запасной выход, минуя холлы и зал.
— К чему такие таинственности и предосторожности? — весело засмеялся Петр, хотя на душе у него лежал камень: Ояр успел натворить здесь столько, что и большой ложкой не сразу расхлебаешь. И, главное, как поступить: сообщать Паку и Снегиреву или не сообщать?
— Так распорядился Леонид Кимович, — бесстрастно сообщил телохранитель.
— Но мне нужно доложить ему о результатах работы, — не сдавался Меркулов, желая отвязаться от назойливой опеки. Ему хотелось хоть одним глазком заглянуть в игорный зал, когда он полон гостей. И не только по причине простого любопытства.
— Хозяин сейчас очень занят.
— Тогда доложу Снегиреву.
— Александр Александрович занят вместе с Леонидом Кимовичем. Вы можете доложить завтра. Пойдемте.
Пришлось последовать за охранником, который закоулками провел Меркулова к запасному выходу и выпустил во двор, пожелав на прощание всего доброго. Видно, все было продумано заранее, поскольку на стуле у запасного выхода уже лежала верхняя одежда Петра.
«Ну и шут с вами, — натягивая подаренную Арвидом куртку, решил он. — Завтра, так завтра. По крайней мере, есть лишнее время подумать. А сейчас поеду-ка я в гости, раз так настойчиво приглашали».
Он отыскал на стоянке свою машину, немного прогрел мотор и отправился на Бронную.
Гостя ждали. Дверь ему открыла сама Ирина в вечернем платье, на миг крепко прижалась, обвила шею руками и поцеловала в щеку жаркими губами, но тут же отпрянула — в прихожую вышел Генкин. Он был все в той же белой накрахмаленной сорочке с галстуком-бабочкой и серых брюках, но вместо пиджака теперь надел вязаный жилет, делавший его каким-то по-домашнему милым и добрым. Однако Петр уже знал, что это весьма обманчивое впечатление.
Арнольд Григорьевич сам помог гостю снять куртку, повесил ее на вешалку и предложил проводить вымыть руки. Заботливо подал полотенце и повел к столу, усадив напротив себя, по левую руку от Ирины. И Меркулов подумал, что Генкин постарается ни на секунду не оставить их вдвоем, чтобы не дать перекинуться даже парой слов.
Судя по яствам на столе, которыми потчевали гостя, Арнольд заглядывал на кухню казино: здесь были и лососина, и ростбифы, различные салаты и экзотические закуски. Генкин предложил выпить за встречу и открыл бутылку марочного коньяка, но Петр попросил налить ему в рюмку чисто символически, поскольку он за рулем.
— Да, знаете ли, — сам ухаживая за гостем и Ириной, разглагольствовал Арнольд Григорьевич. — Сменная работа хотя и несколько неудобна, зато имеет свои преимущества.
— Вы работаете по сменам? — удивился Меркулов.
— Конечно, — улыбнулась Ирина. — Казино закрывается только под утро и на несколько часов в нем остается лишь охрана; потом выходит на работу первая смена, а вечером вторая: при наплыве гостей не выдержишь почти сутки на ногах.
— Главное, чтобы не развился «комплекс швейцара», — выпив рюмочку и закусывая нежной лососиной, усмехнулся Арнольд. — Знаете, когда человек оказывается не вовремя в каком-то месте, его могут спросить: а как ты, голубчик, здесь очутился? И он начинает чувствовать себя ходячей мишенью. Поэтому никто из нас не появляется в заведении во время работы другой смены.
— Вы работаете в игорном зале? — поинтересовался Петр.
— Приходится, — важно кивнул Генкин. — Как без этого, если я менеджер? Везде приходится бывать: от подвала до чердака.
— И на третьем, в правом крыле? — словно ненароком, пустил пробный шар Меркулов.
— Там редко, — как о ничего не значащем сказал Арнольд. — А вы интересуетесь третьим этажом? Он, кстати, функционирует совсем недавно. Открыли как раз за неделю или две перед смертью вашего приятеля. Он тоже, помню, интересовался.
Генкин бросил на гостя острый, испытующий взгляд, но Петр сделал вид, что занят закусками. «Значит, шустрый Ояр успел всадить там минителеглаз во время отделочных работ», — понял он. И Юри, наверняка, знал, для чего предназначены Паком и Снегиревым роскошные апартаменты третьего этажа.
— Ваш друг был очень любопытным человеком, — продолжал Арнольд Григорьевич.
— Может быть, он просто хотел найти истину? — заметила до того молчавшая Ирина.
— Э-э, милочка моя, — засмеялся Генкин. — В жизни случается так, что истина зачастую похожа на результаты вскрытия: она становится известна отнюдь не тому, кто ее так домогался.
— Кладбищенский юмор, — фыркнула она.
— Проза жизни, — примирительно заметил Петр, не желая, чтобы в его присутствии они начали пикироваться, а потом, еще чего доброго, затеяли скандал.
Видно, Генкин сам почувствовал это и начал рассказывать о своем увлечении наукой о печатях — сфрагистикой. Меркулов слушал его рассеянно и время от времени обменивался с Ириной взглядами. Она словно спрашивала его: «Когда мы вновь увидимся наедине?», а он успокаивающе отвечал: «Скоро, потерпи немножко, не все зависит от меня». Она опускала глаза и тайком вздыхала.
— Ба, совсем забыл, — прервал свои разглагольствования Генкин. — Я же обещал гостю не только ужин, но и сюрприз!
— Да? — поднял на него глаза Петр. — Интересно, какой?
— Сейчас.
Арнольд Григорьевич выскочил в соседнюю комнату и вернулся, держа на вытянутых руках клетку с чижиком. Ирина отвела взгляд в сторону.
— Вот! — Генкин поставил клетку среди тарелок с закусками напротив гостя. — Пусть у старого друга молодости покойного Ояра Юри хранится живая память о нем. И пусть она вам напоминает и о нас с Ириной, чтобы вы не забывали дорогу в наш дом, а мы всегда будем рады такому гостю, как вы, Петр Алексеевич. Знаете, не скрою, я слышал о вас самые лестные отзывы от Леонида Кимовича и Александра Александровича, а они, поверьте, редко кого удостаивают похвалы.
Чижик весело прыгал в клетке с жердочки на жердочку и чистил клювом перышки. Вспорхнув на самую верхнюю жердочку-трапецию, он закачался на ней, перебирая лапками и кося черной бусинкой глаза на Меркулова.
— Я очень признателен, что вы сохранили подарок Ояра, — сказал он. — Однако Юри сделал его Ирине. Согласна ли она передать мне птичку? Ведь у русских есть старая поговорка: дареное не дарят.
— Я согласна, — твердо сказала Ирина.
— Вот и чудесно, — оживился Генкин. — Вы заберете его сегодня? Буду очень признателен. Пойду упакую клеточку, а то на улице прохладно и наш лесной певец может застудить горлышко.
Довольный, он подхватил клетку и отправился упаковы вать ее.
Когда он вышел, Ирина встала, подошла сзади к стулу Петра и, положив руки ему на плечи, прижалась щекой к его затылку.
— Я знаю, чем ты занимаешься у Пака, — тихо сказала она.
— Откуда? — так же тихо спросил Меркулов.
— Догадалась, — по ее голосу он понял, что она улыбается. — Ты же занял место Ояра, а я знала, чем занимался он. Иногда я благодарю судьбу, что все так случилось и она подарила мне новую встречу с тобой, а иногда просто проклинаю тот день, когда ты появился сначала на поминках, а потом в казино. Ты можешь уйти от Корейца? Он опасный человек.
— Я знаю, но уйти пока не могу.
— Ты можешь сделать мне подарок?
— Что ты имеешь в виду? Чего тебе хочется? — он положил свои руки на ее ладони.
— Ты же специалист по подслушиванию и подглядыванию, так?
— Возможно, — уклонился Петр от прямого ответа. — Так какой подарок ты желала бы от меня получить?
— Сделай в этой квартире то же, что ты делаешь в казино, — жарко зашептала она ему в самое ухо. — Только совсем незаметно! Мне страшно хочется знать, что делает старый козел Генкин, о чем он говорит по телефону и беседует с гостями в мое отсутствие. Ты можешь это сделать для меня?
Такой просьбы, признаться, Меркулов никак не ожидал, но, как говорится, чего хочет женщина, того хочет Бог! Тем более, этого хотела женщина, приходившая к нему во снах.
— Хочешь записывать даже его телефонные разговоры?
— Да.
— Это опасно. В твое отсутствие он может обнаружить скрытый диктофон, и я просто не знаю, что последует за этим.
— Нетрудно догадаться, — вздохнула она. — Но ты же специалист, придумай что-нибудь?! Так, чтобы из моей комнаты все было хотя бы если и не видно, то слышно.
— Придумаю, — пообещал Петр. — Обязательно.
— И поскорее.
Ах, как женщины бывают нетерпеливы, особенно когда им чего-то хочется. Но что поделать, мужчины всегда призваны были исполнять их капризы, даже столь неожиданные и странные.
— Хорошо. Ты будешь завтра утром дома одна?
— Да, Генкин уйдет раньше.
— Задержись, я загляну к тебе и что-нибудь придумаем.
— Спасибо, — она поцеловала его и едва успела вернуться на свое место, как появился довольный Арнольд Григорьевич с упакованной клеткой в руках.
Поняв, что пора откланяться, Меркулов взял клетку и попрощался с хозяевами…
Дома он распаковал клетку, поставил ее на стол и сунул между тонкими проволочными прутьями палец. Чижик немедленно спустился ниже и осторожно, даже ласково потрогал клювиком ноготь, поглядывая на нового хозяина черной бусинкой глаза, как бы спрашивая: я так все делаю, тебе приятно мое общество, новый большой человек?
На мгновенье Петру показалось, что птичка что-то хочет ему сказать — нечто тайное, известное только ей от покойного Ояра, и ему вдруг стало страшно — словно неведомым образом он на краткий миг заглянул в нечто запредельное, недоступное простому смертному. Будто душа Юри коснулась чижика и вошла в него, чтобы ответить на тот вопрос, который задал ему Петр при последнем прощании, целуя холодный лоб друга, уходящего от него навсегда.
Выдернув палец из прутьев клетки, он невольно отшатнулся, но тут же постарался взять себя в руки: померещится же всякая чертовщина, когда ты почти ночью один в квартире, наедине с птицей, которую подарил покойный приятель твоей любовнице. Но почему, почему он назвал чижа Танькой? Что за имя для лесного певца? Неразрешимая загадка. Надо будет еще поспрошать у Ирины и Генкина, как же все-таки правильно Юри называл птичку?
Неожиданно зазвонил телефон. Петр снял трубку.
— Как дела? — раздался в наушнике хриплый, насквозь прокуренный голос Арвида.
— Пока никак, — честно ответил Меркулов. — Если только…
— Что? — сразу насторожился латыш.
— Если только я теперь действительно поверил в существование пресловутой дискеты.
— Почему это пресловутой? — хрипло рассмеялся Арвид. — Я же вам говорил и могу повторить еще: она существует. Ищите!
— Я постараюсь, — устало пообещал Петр, и тут же в наушнике раздались короткие гудки отбоя.
Приняв душ, Меркулов лег в постель, погасил свет и устало закрыл глаза. Почему-то из головы никак не шел оторванный в квартире Ояра кусочек обоев с непонятным рисунком, чем-то похожим на скоропись иероглифов.
О, эти иероглифы! Как, помнится, они мучались, стараясь выучить их! Ведь дело в том, что левое полушарие человеческого мозга владеет языком, на котором мы говорим, а правое — музыкой, знаковыми системами. Равель, например, после перенесенного инсульта молчал, не мог музицировать. Наше консервативное образование обучает левое полушарие, но если человек учится музыке, чужим языкам и знаковым системам, например, математике, — обучается правое полушарие. Отсюда иногда и происходит некоторая замкнутость математиков, композиторов, музыкантов и даже живописцев, поскольку они мыслят тоже яркими символами определенного рода цветовых знаков.
Отсюда же и экзотическая загадочность непознанных европейцами народов Дальнего Востока с их специфической психологией, в корне отличной от христианства религией и многим другим, непонятным нам. А весь секрет, видимо, в иероглифическом письме?! Ведь они, например те же японцы и китайцы, пользуются двумя системами знаков: иероглифами и кодовыми буквами, но записывают на бумаге не буквы, а сочетания звуков, символы, в чем-то сходные со своеобразной музыкой языка. Отсюда у них несколько иное строение мозговой деятельности.
Не произошло ли то же самое с ним самим и Ояром, изучавшими языки Дальнего Востока, в том числе китайский?
Нет сомнений, Ояр работал на латвийскую спецслужбу и, наверное, решил обмануть всех и вся, умело разыграв собственную партию, которую так трагически оборвал инфаркт. Но разведка или сыск — это не игра в шахматы: конечно, там можно проиграть или выиграть, а признав поражение, закончить партию и предложить противнику разыграть другую. Естественно, это делается не так, как в шахматах, а совершенно иными способами. Если противник не уклоняется и принимает вызов, ты, как в сыске, так и в разведке, начинаешь играть снова, но никогда нельзя, сделав ход, взять его обратно, как и нельзя в следующей партии вновь выставить на доску потерянную в предыдущем бою фигуру.
Ояр отыграл свое и больше не выйдет на поле битвы спецслужб, навечно уйдя в отставку, из которой не возвращаются ни при каких обстоятельствах. Но он играл умело, очень умело, рисковал, бросая на кон все. Ради чего? Ради той самой дискеты, которую он же и создал? Или ради денег, которые надеялся получить за нее?
Теперь на поле вместо него появилась фигура Меркулова — во многом неясная, даже чем-то загадочная для тех, кто не только следит за напряженным поединком, но и двигает фигуры, делая ходы. И от него самого зависит, сумеет ли он сохранить себя до конца нелегкой партии, не разделив судьбу покойного приятеля…
Анзор притаился у разбитого окна на втором этаже лестничной площадки полностью выбеленного, подготовленного для капитального ремонта дома, стоявшего в одном из тихих переулков недалеко от центра. Он уже загнал патрон в ствол пистолета Макарова с глушителем и теперь терпеливо ждал, когда из дверей офиса, расположенного в здании на другой стороне улицы, появится «клиент».
Неделю назад Юрик Наретин показал Анзору из окна автомобиля крупного пожилого человека в широкополом ратиновом пальто и надвинутой на глаза темной шляпе. Он курил толстые сигареты без фильтра, ходил немного прихрамывая и вразвалочку, как бывший моряк. Его шею прикрывал небрежно повязанный блеклый клетчатый шарф, а из-под распахнутого пальто виднелась наглухо застегнутая кожаная куртка.
Очередную жертву Анзор разглядывал равнодушно, без всякого интереса: ему было абсолютно все равно, почему решили спровадить на тот свет именно этого мужика, а не кого-то другого. Главное, чтобы хорошо платили, а деньги каждый зарабатывает, как может и умеет. Анзор мог и умел так, как мог и умел. Для себя он окрестил нового клиента Стариком.
— Кто это, авторитет из залетных? — на всякий случай поинтересовался он у Юрика.
— Нет, — приминая в пепельнице окурок, нехотя ответил Наретин. — Он чужой и кое-кому сильно мешает… И вообще, какое тебе дело до того, кто он? Ты что, потом на кладбище с цветочками собираешься ходить? Начинай подготовку и на все тебе — неделя!
— Извини, я понял, — сразу притих Анзор. Ну, не говорят, и не надо: меньше знаешь — дольше живешь.
Наретин показал, где расположен офис какой-то мелкой фирмочки Старика, и где тот обычно ночует. Остальное Анзор должен решить сам.
Подъезд по месту жительства «клиента» отпадал сразу — киллер не любил риска и предпочитал никогда не встречаться с жертвой лицом к лицу и вообще никак не светиться. Он обычно «охотился» только из засады — старательно подобранной, с заранее подготовленными путями отхода на случай непредвиденных осложнений. Изредка использовал для дела автомобиль, да и то не свой, но все равно более тяготел к засадам.
Старик ездил на стареньком, помятом жигуленке. Анзор специально прокатился за ним и с удивлением обнаружил, что неказистая на вид колымага развивала бешеную скорость. Значит, под облезлым кузовом с облупившейся местами краской скрывались новая рама, отличная подвеска и сильный движок. К тому же у жигуленка была шипованная резина. Ну что же, подобные фокусы давно известны.
Двигаясь за «клиентом» в потоке транспорта, Анзор уже мысленно представил, как он нагоняет его где-нибудь на пустынной улице, высовывает в открытое окно ствол «калашникова» и, держа руль одной рукой, дает длинную очередь, полосуя жигуленок Старика разрывными или зажигательными пулями. И все! Визг покрышек по обледенелому асфальту, противный скрежет металла — и «жигули» Старика, кувыркаясь, летят в кювет или врезаются в стену дома. Взрывается бензобак — и горящая машина остается далеко позади. Вполне удобный вариант. Главное, никакого контакта и совершенно неожиданно.
Но от этой заманчивой идеи пришлось отказаться. Анзор вовремя обратил внимание, что за машиной Старика постоянно следуют одна или две машины с крепкими молодыми парнями. Охрана? Скорее всего. Поэтому рисковать убирать «клиента» на трассе не стоило: охрана может кинуться в погоню, открыть ответный огонь, и тогда уже твой автомобиль кувырнется в кювет. Нет, это не «работа»! Сам киллер никогда не должен превращаться в жертву, даже жертву обстоятельств.
После долгих раздумий Анзор остановился на самом простом варианте — сработать, когда Старик будет выходить из своего офиса. Поэтому дом напротив, поставленный на капитальный ремонт, просто подарок судьбы! Не пожалев времени, он сам облазил его от подвала до чердака, изучая каждый закоулок и заранее взламывая забитые двери квартир на разных этажах. Кое-где строители уже сделали проломы в стенах и обнаружили перекрытия, но все равно, если подняться на один лестничный пролет, нырнуть в квартиру, пробежать через нее и юркнуть в пролом в стене, окажешься уже в соседнем подъезде. Там пробежать по балке, спрыгнуть и спуститься по лестнице черного хода, дверь которой выводила в тихий переулок, где тоже велась стройка, огороженная бетонным забором. Перемахнуть через него — пара пустяков. Потом пробежать через стройку и вновь перелезть через забор. Тут уже можно оставить свою машину, заранее развернув ее так, чтобы сразу выехать на оживленную магистраль.
Анзор засек время по часам и несколько раз проделал намеченный путь отхода. Получалось неплохо — всего восемь минут, а если поднатужиться, то уложишься и в шесть. Это вселяло надежды.
Зато ему очень не понравился двор дома — длинный, пустой, где негде даже спрятаться. Впрочем, туда он не собирался, а рассчитывал сделать все очень быстро и моментально исчезнуть как призрак.
Позицию для стрельбы он выбрал на лестничной площадке второго этажа, где из разбитого окна двери офиса Старика видны, как на ладошке. Правда, фигуру «клиента», из-за стоявших у подъезда машин, увидишь только выше колен, но и этого вполне достаточно.
Развалившись на диване в своей квартирке на Пятницкой, Анзор тщательно взвешивал, каким оружием лучше воспользоваться? Он очень любил автомат Калашникова — из него, наверняка, достаточно одного прицельного выстрела в голову! Смешно не попасть с расстояния метров в тридцать: тут, при желании, и плевок долетит, но как потом уходить по городу с автоматом? На дело нужно одеваться легко и свободно, спрятать оружие под одеждой не удастся. Вдруг тебя увидят, а бегущий с автоматом в руках человек неизбежно привлечет внимание.
По тем же причинам отпала винтовка с оптическим прицелом или укороченный автомат АК-101. Придется брать пистолет. Лучше бы, конечно, ТТ, но он лишился его, отдав на время по просьбе Молибоги погибшему Игорю Соболеву; неплохо и парабеллум, сильная штука, однако у него нет глушителя. Ладно, он возьмет «макарова» с глушителем и всадит Старику в грудь три пули — для него хватит трех девятимиллиметровых за глаза. В голову из пистолета на таком расстоянии можно промахнуться, а каждый лишний выстрел — это лишний риск. Итак — «макаров» и три штуки в грудь, в левую половину, где сердце. Тогда все должно быть нормально…
На место Анзор пришел заранее и затаился у разбитого окна на лестничной площадке второго этажа выселенного дома. Переулочек здесь тихий, малопроезжий, уличный фонарь светил как раз над дверью офиса Старика. У кромки тротуара стояло несколько машин. Видимо, охрана «клиента» сидела в одной из них — Анзор видел, как в полумраке салона тлели огоньки двух сигарет. Ну что же, если эти ребята выскочат из тачки, они первым делом кинутся к завалившемуся шефу, а если вздумают бежать к выселенному дому, то он оставит их лежать на мостовой — патронов хватит.
Быстро темнело — осенние сумерки всегда незаметно переходят в густую ночную темноту. Время тянулось медленно и Анзор начал слегка подмерзать. Он был одет в спортивный костюм и утепленную легкую кожаную куртку. На голове — облегающая темная шапочка, а на ногах — высокие кроссовки с ребристой подошвой.
«Клиент» все не выходил, но Анзор не нервничал — держа пистолет в руке, он положил его ствол на подоконник, чтобы не устала кисть, и терпеливо ждал. Он готов был ждать сколько угодно — все равно Старик не останется ночевать в офисе и рано или поздно выйдет. В то, что «клиент» может что-то предчувствовать и поэтому специально тянет, киллер не верил — человеку не дано свыше знать, что может случиться с ним даже через минуту.
Вот хлопнула дверь офиса и Анзор немедленно вскинул оружие. Нет, это не Старик. Вышел какой-то парень, скорее всего из охраны: он внимательно осмотрел улицу, скользнул взглядом по темным провалам окон дома напротив, потом прошел к машине и о чем-то переговорил с сидевшими в ней. Те опустили стекла.
«Сейчас выйдет», — понял Анзор и отступил чуть в глубь лестничной площадки, чтобы не так были заметны с улицы вспышки выстрелов. Поправил нейлоновый гильзоприемник, поудобнее пристроив его на затворе, и ехидно усмехнулся, вспомнив, как охранник смотрел на окна выселенного дома. Чудак, что он может увидеть в темноте, выйдя из светлого помещения?
Внимание, дверь вновь открывается. Вот он! Знакомая надвинутая на глаза шляпа, распахнутое долгополое ратиновое пальто, клетчатый шарфик и наглухо застегнутая кожаная куртка. Отличная мишень, особенно на таком расстоянии!
Анзор медленно повел стволом, поймал на мушку левую сторону груди Старика и плавно нажал на спусковой крючок. Пистолет дернулся в руке и глухо кашлянул, послав пулю в цель и выплюнув стреляную гильзу. «Клиента» словно отбросило назад, вбивая молотом в дверь, а Анзор снова и снова нажимал на спусковой крючок: два, три! Старик опрокинулся навзничь, спиной открыв дверь и растянувшись поперек порога. Как и предполагал киллер, головы жертвы не было видно, и он мысленно похвалил себя, что не стал целиться Старику в башку — разве он теперь встанет, после такого гостинца?!
И тут вдруг в окне одного из автомобилей заплясало в полумраке салона жиденькое, смертельно опасное пламя на кончике автоматного ствола, и по окну градом хлестнули пули, со звоном разбивая остатки грязных стекол, расщепляя рамы, выбивая из стен куски штукатурки и кирпичную пыль.
Анзора спасло от верной гибели только то, что он никогда не имел привычки любоваться на результаты своей работы, а немедленно покидал позицию, с которой произвел роковые выстрелы. Он уже успел пригнуться, — чтобы его ненароком не заметили, — и кинулся к лестничному пролету на третий этаж, когда автоматная очередь начала вдребезги разносить окно, около которого он только что стоял.
«Бьют из «узи» с глушителем», — на слух безошибочно определил Анзор. Оказывается, Старик серьезная фигура, если его охрана носит израильские девятимиллиметровые десантные автоматы. Дело приобретало скверный оборот.
На улице послышались крики, топот ног по мостовой, и киллер понял, что бегут к дому. Парадное внизу не заперто и через несколько секунд парни с автоматами будут здесь! Что его «макаров» с оставшимися в обойме пятью патронами против их стволов? Игрушка, детская пукалка!
По окну стегнула, как бичом, еще одна очередь. Анзор на четвереньках быстро взбежал по лестнице, чувствуя, как гулко забилось в груди сердце — теперь охота пошла за самим охотником! А он не привык выступать в роли загнанной дичи. Открыв дверь квартиры, он плотно прикрыл ее за собой и побежал по грязному коридору со щербатым полом, стараясь ступать на носки, чтобы меньше производить шума и преследователи не могли по звуку шагов определить, где находится стрелок, заваливший их шефа.
Внизу гулко хлопнула дверь подъезда, послышались возбужденные голоса, и краем сознания Анзор отметил, что кричат на незнакомом языке. Уж не иностранца ли подсунул ему Юрик Наретин? Впрочем, какая теперь разница?! Надо спасаться!
Ага, вот и пролом в стене. Нырнув в него, киллер миновал коридор квартиры соседнего подъезда и осторожно ступил на балку обрушенного перекрытия. Внизу, слабо подсвеченный уличными фонарями, сгустился полумрак. Он решил не менять на ходу своих планов и скрыться заранее намеченным путем. Если сейчас начнешь метаться, то ни к чему доброму это не приведет. «Спокойно!» — скомандовал он сам себе и пошел по балке: ему предстояло сделать ровно пятнадцать шагов. Балка узкая, металлическая, и через каждые три-четыре метра сквозь нее проходили стояки опор, держась за которые можно немного передохнуть. Добравшись до второй опоры, Анзор обнял ее рукой, бросил взгляд вниз и похолодел.
Почти прямо под ним, настороженно поводя во все стороны головой и выставив перед собой ствол автомата, пробирался охранник Старика. Видимо, в дом их вбежало двое или трое, и они быстро разделились, чтобы обшарить все здание. Малейший шорох — парень с автоматом поднимет глаза, увидит стоящего на балке Анзора и…
Вытянув руку с пистолетом, киллер опустил ее вниз и прицелился. Как только охранник оказался почти под ним, Анзор нажал на спусковой крючок. Пистолет кашлянул, и охранник ткнулся пробитой головой в кучку кирпича. Сразу же запищала рация у него в кармане — его коллеги услышали приглушенный выстрел. Но Анзору было не до этого! Пробежав оставшееся расстояние по балке, он опрометью кинулся вниз по лестнице черного хода, готовый всадить пулю в любого, кто сейчас вдруг окажется на его пути.
Выскочив на улицу, он быстро сунул пистолет в подмышечную кобуру под курткой и что было сил побежал к стройке — сейчас оружие бесполезно и все спасение в быстроте ног, ловкости и выигрыше во времени! Казалось, бетонный забор стройки приближался страшно медленно. Но вот и он. Подпрыгнув, Анзор с первой попытки, помогая себе ногами, сумел уцепиться за верхний край и, уже переваливаясь на другую сторону, почувствовал, как завибрировал бетон от ударившей в него автоматной очереди. Хвала богам, что забор из бетона, а не из легких деревянных щитов! Однако и охранники, как бульдоги! Он должен успеть раньше их, должен!..
Он потом плохо помнил, как бежал через стройплощадку, рискуя сломать не только ноги, но и шею — перепрыгивал через канавы, кучи песка, обегал штабели кирпичей и какие-то строительные механизмы и наконец перелез через забор с другой стороны.
Затравленно осмотревшись, он увидел, что в переулке никого. Они не успели за ним или потеряли драгоценное время, решив обогнуть стройку. Выдернув из кармана ключи, Анзор подскочил к своему «жигуленку», дрожащими пальцами открыл дверцу и плюхнулся на сиденье. Ключ в замок зажигания, поворот, мотор заурчал. И сразу с места, вперед, плевать на красный сигнал светофора на перекрестке с магистралью!
Резко крутанув баранку, он повернул и, прибавив скорость, понесся вперед, стремясь догнать хвост отсеченного красным сигналом потока транспорта. И только влившись в него и миновав на зеленый еще пару перекрестков, он стянул с мокрой головы черную шапочку и вытер ею разгоряченное, потное лицо.
Он ушел! Теперь им его ни за что не найти и не догнать! Он ушел!..
Утром Петр, как и обещал, поехал к Ирине, предварительно позвонив ей и удостоверившись, что Генкин уже убыл: делать в квартире то, что они задумали, в присутствии Арнольда Григорьевича было бы сущим безумием, если не самоубийством.
Она встретила его уже с полным макияжем на лице, но в длинном шелковом халате, выгодно подчеркивавшем ее красивую фигуру. Обняв Ирину, чтобы поцеловать при встрече, Меркулов сразу понял, что под халатом ничего нет.
Ирина, словно священнодействуя, сняла с него шапку и прижала голову Петра к своей высокой груди. Он услышал, как гулко бьется ее сердце, и ощутил тонкий аромат, так знакомый ему по безумным ночам их молодости. И голова его слегка закружилась. Приняв у него куртку и повесив ее на вешалку, она молча взяла его за руку и, словно гипнотизируя взглядом, повела в свою комнату, где уже была разобрана постель.
— Я очень соскучилась, — ослабив узел его галстука, просто сказала Ирина. — Очень! Мне мало — просто видеть тебя, говорить с тобой. Неужели ты этого не понимаешь?
Вместо ответа он крепко поцеловал ее в губы, чувствуя, как все окружающее улетает прочь, и они словно остаются одни в огромном, полном своих страстей и желаний мире, и никакое из этих желаний не сможет сравниться с тем, что испытывал он. И это желание, как в дни их молодости, было обоюдным и всепоглощающим, сжигающим их, подобно пламени, погасить которое они могли только вместе…
Одеваясь, Петр немного виновато сказал:
— Прости, но теперь придется вернуться к прозе.
— Ты придумал? — Ирина села к нему на колени, и он ласково погладил ее шелковистую кожу на бедре и нежно поцеловал в мочку уха.
— Придумал. Я поставлю электророзетки с микрофонами. Внешне они точно такие же, как у вас, и Арнольд ничего не заподозрит. А тебе дам прибор: ты просто включаешь его в сеть и слышишь, что делается в любой комнате квартиры.
— Чудесно, — она взъерошила его седеющие волосы и нежно провела ладонью по голой груди. — Ты такой умный.
— Для этого потребуется время, — он осторожно убрал ее руку и заставил встать. — Не дуйся, у нас его не так много, а работы хватит.
— Хорошо, тогда я сварю кофе, — вздохнула она.
Быстро приведя себя в порядок, Петр принялся за дело. В первую очередь он перемонтировал розетку в кабинете Генкина. Винт розетки одновременно скрывал в себе чувствительный микрофон, способный уловить даже шепот на расстоянии нескольких метров, а вся система питалась прямо от энергосистемы квартиры. Потом он поставил такую же розетку в гостиной, прихожей и третьей комнате, оставив без прослушивания лишь комнатку Ирины. Дав ей аппарат с наушниками, он показал, как им пользоваться, и предупредил, что его нужно хорошенько спрятать.
— Не волнуйся, — усмехнулась Ирина. — У Генкина нет привычки рыться в моем белье. В принципе, он вообще не лазит в мои вещи.
— И тем не менее! Понимаешь, что будет, если он это обнаружит у тебя?
— Понимаю. Но ты не беспокойся, я буду предельно осторожна. Мы поедем в казино вместе?
— Нет, лучше по отдельности, — решил Петр. — Сначала я, а ты выезжай минут через двадцать, не раньше. Там публика не так проста, как кажется на первый взгляд.
— Мне это известно даже лучше, чем тебе, — горько усмехнулась Ирина. — Ну что же, иди. Дай я тебя поцелую, а то на людях не представится такой возможности. И огромное тебе спасибо.
— Не за что…
Не успел Меркулов припарковаться на служебной стоянке и войти в вестибюль, как его окликнул поджидавший телохранитель Пака:
— Петр Алексеевич! Мы уже заждались. Вы что-то хотели вчера сказать Леониду Кимовичу?
«Вот и пришел час, — шагая следом за телохранителем, подумал Петр. — Мне придется предать покойного друга. Пусть это теперь уже и не сможет принести ему никакого вреда, но, тем не менее, я вынужден предать его, а это всегда было презренным занятием».
В кабинете вместе с Паком находился Снегирев. Оторвавшись от бумаг, Кореец приветливо кивнул специалисту по электронике, а Сан Саныч даже по-приятельски похлопал по плечу и угостил сигаретой.
— Как успехи? — поинтересовался Пак.
— Вся система в полном порядке, — сообщил Петр и, решив не тянуть, а прямо брать быка за рога, сделал некоторую паузу и тихо добавил: — Но…
— Но? — повторил, недоуменно подняв брови, Снегирев. — Договаривайте, договаривайте! Или у вас уже успели завестись какие-то секреты?
— Какие секреты? — невесело усмехнулся Меркулов. — Идет или шла охота за вашими секретами, господа!
— Что вы имеете в виду? — откинувшись на спинку кресла, сухо осведомился Пак. — Объяснитесь!
— Я обнаружил некое подобие хорошо замаскированной сети аудио- и видеоконтроля, идущей параллельно той, что указана на схеме и действует в настоящее время.
— Вот как? — подался вперед Снегирев. — А почему вы не сообщили об этом нам сразу, еще вчера?!
— Ваш телохранитель, — Меркулов кивнул Корейцу, — сказал, что вы оба очень заняты, и выпроводил меня через запасной выход. Хотя я настаивал на немедленной встрече либо с Леонидом Кимовичем, либо с Александром Александровичем.
— Это так, — кисло поморщился Леонид. — Что вы там нашли? Это может представлять серьезную угрозу нашей безопасности?
— Несомненно.
— Можете показать на схеме, где и что обнаружено? — вскочил Сан Саныч. — А потом мы уже решим, как поступать дальше.
— Естественно, могу, — кивнул Меркулов. — Я ведь все там, где на коленках, а где на пузе, облазил.
Не слушая его, Кореец встал, открыл сейф и вынул из него схему. Расстелив ее на столе, как карту, Пак и Снегирев склонились над схемой, словно полководцы перед сражением. Сан Саныч подозвал к столу Петра:
— Показывайте, где и что, а я буду отмечать. Вы свободно читаете эту схему?
— Да.
Меркулов поглядел на аккуратные листы — Кореец достал только схему расположения техники в подвале, на первом и втором этажах, а схем игорного зала и третьего этажа пристройки здесь не было. Сказать, что они тоже нужны, или поберечь про себя информацию и добить их в самый подходящий момент?
— Ну, ну? — поторопил Снегирев, нервно вертя в пальцах красный фломастер.
Дальше тянуть не стоило: терпение бывшего комитетчика могло лопнуть. И так оказалась поставленной на карту его способность обеспечить безопасность казино, а если вспомнить еще и трагическую смерть Малахова от пули киллера? А ведь не кто иной, как Александр Александрович, должен был подумать и о личной безопасности главы игорного комплекса.
— Здесь, — Петр показал на четырехкомнатный номер второго этажа. — Радиозакладка, действующая от неизвестного мне кода. Спрятана под коробкой распределения охранной сигнализации, от нее же получает питание.
Пак мрачно прикусил нижнюю губу, а Снегирев поставил на схеме первый красный крестик и обернулся к специалисту по электронике:
— Вы ее не ликвидировали? Почему?
— Сначала я должен доложить, — спокойно ответил Петр. — Кроме того, в настоящее время радиозакладка, или, как говорится, «клоп» не активизирован, а код нам неизвестен. Может быть, еще удастся «приручить» его и включить в нашу систему? Штучка дорогая, сложная и спрятана с умом.
— Дальше, дальше, — нетерпеливо бросил Кореец. — О технических нюансах поговорим после.
По мере того как прибавлялось крестиков на схеме, лица Снегирева и Пака все более мрачнели. Услышав о вмонтированном в люстру телеглазе, Леонид разразился ругательствами, но немного успокоился, узнав, что устройство демонтировано и, судя по всему, давно. Сан Саныч вообще с ужасом смотрел на схему, будто на ней свилась ядовитая змея.
— Это не все, — решил добавить им информации для размышлений Меркулов. — Под щитком в подвале я обнаружил кабель, через который при подсоединении монитора можно просматривать комнату на третьем этаже, где мы ставили технику.
Он посмотрел на Корейца и заметил, как на матовом лбу Пака выступили мелкие бисеринки пота.
— Что? — шепотом, словно их могли подслушать, переспросил он. — Что?
— Я о комнатах на третьем этаже, с окнами-зеркалами, выходящими в коридор.
— И… Эта штука работает до сих пор?
— Да, я вчера сам проверял.
— Кого вы видели там? — тут же насторожился Снегирев.
— Никого, — равнодушно пожал плечами Меркулов. — Никого там не было, гости еще не съезжались.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Пак о чем-то напряженно размышлял, крепко сцепив пальцы рук. Сан Саныч беззвучно шевелил губами, словно творил молитву.
— Юри! — ни к кому не обращаясь, тихо сказал Кореец.
Снегирев молча склонил голову в знак полного согласия и, постучав тупым концом фломастера по схеме, обернулся к Петру:
— Вы обнаружили его замаскированный пульт?
— Полагаю, его просто не было.
— Надо это знать точно!
— Тогда нужно облазить и перепроверить все здание, — заявил Петр.
— Так облазайте и проверьте! — повысил голос Сан Саныч. — Но либо найдите, либо убедитесь, что его точно не было!
— Если он и существовал, то давно уничтожен, — неожиданно вступил в разговор Пак. — Ояр был не так глуп и не собирался возвращаться. Не стоит, наверное, зря терять время и искать прошлогодний снег.
— Я против, — буркнул Снегирев.
— Все, что обнаружено, должно быть немедленно уничтожено, — распорядился Кореец. — Сверхурочную оплату гарантирую… и продолжайте работать, а в процессе посматривайте повнимательнее: вдруг Александр Александрович все же окажется прав?
— Не думаю, — ответил Меркулов. — Я достаточно хорошо знал Юри и согласен с Леонидом Кимовичем.
— Посмотрим, посмотрим, — усмехнулся Кореец, к которому, похоже, начало возвращаться хорошее настроение. — Кажется, именно вы отправили Юри в больницу с инфарктом? Он ничего не оставил вам на сохранение?
— Сумки с оборудованием.
— И все? — недоверчиво прищурился Пак.
— Все, — подтвердил Петр.
Кореец и Снегирев обменялись многозначительными взглядами, и Леонид, как бы ненароком, чуть заметно кивнул. Сан Саныч бросил на схему фломастер и сел напротив Меркулова.
— Петр Алексеевич, — задушевно начал он. — А о чем вы говорили с Юри в тот последний вечер?
— О разном, — честно и прямо глядя ему в глаза, ответил Меркулов. — О женах, о детях, вспоминали молодость, выпивали.
— Все, как обычно? — засмеялся Снегирев, но глаза его оставались серьезными. — А не говорил ли вам под хмельком Ояр Янович, что он хочет разбогатеть?
— Сейчас многие об этом мечтают, впрочем, как во все времена, какими бы они ни были, — усмехнулся Петр. — Ну, говорил, чего скрывать? Видно, нащупал что-то и хотел выгодно сбыть. Кстати, он просил у меня пристанища на несколько дней. Хотел пересидеть. Не знаю, какие у него там были дела, — предваряя возможные вопросы, сразу отрезал Меркулов. — Но потом с ним стало плохо, я, помню, начал искать его документы…
— Нашли? — вклинился Пак.
— Нашел, — подтвердил Петр, которому разговор начал напоминать перекрестный допрос. — Нашел и отвез в больницу. Но он уже скончался. А потом позвонил Генкин по оставшемуся от Ояра телефону и пригласил на похороны.
— Да, я знаю, — небрежно кивнул Сан Саныч. — А больше при Юри ничего не было?
— Что вы имеете в виду?
— Вы когда-нибудь слышали о дискете, которую он якобы создал? Сдается, именно с ее помощью он хотел разбогатеть, — снова вступил в разговор Пак.
— Дискета? — Петр сделал непонимающее лицо. — Нет, никогда не слышал.
«Ояр значительную часть своей информации собрал здесь, в казино. Это точно. А Кореец с Сан Санычем тоже ищут дискету», — подумал он.
— Ну, если вы что-нибудь услышите о ней или, паче чаяния, увидите ее, немедленно ко мне, — тоном приказа сказал Кореец. — Вас будет ждать поистине царская награда. Но никому ни слова. Мы надеемся на вас, Петр Алексеевич…
