Глава 9
Когда телохранитель вечером не вернулся, Жао сначала не слишком обеспокоился — мало ли куда могло его занести, особенно если он наконец засек и взял под наблюдение Фына. Но когда Чжоу не появился и на следующий день, бывший полицейский не на шутку встревожился: что случилось, где он пропадает столько времени, не давая о себе знать? Неужели нельзя догадаться позвонить из города портье отеля и попросить передать несколько слов? Мог бы и уличного мальчишку прислать с запиской, эти голодранцы за пару медяков куда хочешь сбегают.
Жао даже и мысли не допускал, что с Чжоу произошла серьезная неприятность. Его телохранитель не раз доказывал способность справиться с несколькими, даже хорошо вооруженными противниками, а Фын и подавно против него не боец. К тому же Чжоу отлично знает, с кем имеет дело. Хотя попался же сам Быстрорукий в ловушку, когда его чуть не до полусмерти отмолотили в темном подъезде… Неужели Чжоу позволил заманить себя в западню?
Но как узнать, что случилось и где искать Чжоу? Не станешь же спрашивать у торговца мануфактурой Сюе Вея? Быть может, сходить к старым знакомым в криминальную полицию; покурить, поболтать с ними и исподволь выспросить о последних происшествиях в городе? Правда, придется как-то объяснить, где ты пропадал несколько лет и чем занимался, а это далеко не безопасно: там работают не только тупые костоломы и махровые взяточники, но и весьма толковые, профессионально подготовленные люди, способные выудить немало интересного даже из пустой болтовни. Нет, лучше приберечь варианты с купцом и полицией на крайний случай, понапрасну не испытывая судьбу.
Еще один день прошел в бесплодных, томительных ожиданиях. Вечером Жао не выдержал и отправился в город, однако вернулся ни с чем и долго ворочался без сна, пока усталость не взяла свое. Даже Мэй, всегда такая желанная, не смогла его успокоить.
Утром он первым делом послал горничную узнать у портье, нет ли каких известий от Чжоу и заодно принести свежие газеты. Понукать девчонку не было надобности — бывший полицейский знал, что она путается с его телохранителем и сейчас переживает из-за исчезновения дружка.
Вернувшись, горничная молча подала ему газеты и в ответ на вопросительный взгляд отрицательно мотнула головой, пряча покрасневшие от слез глаза. Вялым жестом разрешив ей уйти, Жао быстро просмотрел разделы уголовной хроники, но не нашел в них ничего заслуживающего внимания: в баре «Наньтао» устроили побоище, пустив в ход бильярдные кии, — два европейца чего-то не поделили с местными, в драку ввязались индус, которому проломили череп, и негры с американского парохода; за десяток долларов прирезали сутенера около «Гранд-отеля»; какие-то бандиты пытались ограбить особняк купца-миллионера; автомобиль предпринимателя-француза задавил глухую старуху; на канидроме, где устраивают собачьи бега, мошенники букмекеры приняли высокие ставки и скрылись вместе с деньгами; пьяный матрос-итальянец пытался изнасиловать танцовщицу из дешевого дансинга… Все не то.
Переодевшись, Быстрорукий снова отправился в город, обещав Мэй вернуться к обеду. Добравшись до лавки Сюе Вея, он заглянул в расположенную напротив дешевую харчевню и осторожно расспросил завсегдатаев. По их словам, за последние три-четыре дня здесь ничего не случалось: ни скандалов, ни драк, ни убийств. Полиция не появлялась, а на нищих, гнусаво выпрашивающих подаяние, в этом квартале никто не обращал внимания. Где же Чжоу?
Снедаемый беспокойством, Жао решился зайти в мануфактурную лавку, однако и там не удалось ничего выудить — приказчики шустро обслуживали клиентов, за ними бдительно наблюдал сам Сюе, лениво обмахивавшийся веером. Духота, запах старого дерева и анилиновых красок, сладкие, предупредительные улыбки, тонкий перезвон дверного колокольчика. Приценившись к лоскуту пестрого шелка, бывший полицейский для вида немного поторговался и вышел, не сделав покупки. Вот незадача так незадача! Чжоу наверняка был тут, но куда он направился потом? Как отыскать его следы в огромном городе, где людей — что муравьев в муравейнике?..
Побродив по окрестным улочкам, Жао решил набраться терпения и подождать до утра: бывало, телохранитель и раньше надолго исчезал, а потом объявлялся живой и невредимый. Если он и на следующий день не вернется, навестим «Розовый лотос» и потолкуем с Бо Гу…
Мэй, как всегда, была в номере. Устало опустившись в кресло, Быстрорукий милостиво позволил ей разуть себя, закурил и невидящим взглядом уставился в одну точку.
— Мой господин в печали? — присев на подлокотник, проворковала девушка и тонкими пальцами принялась осторожно массировать затылок Жао.
— Неприятности, — лаконично ответил бывший полицейский.
— Ждешь, пока вернется твой человек? — Мэй расстегнула воротник рубашки и слегка пощекотала ему шею. — Он придет, не мучай себя дурными мыслями. Сейчас принесут обед. Хочешь, выпьем немного вина? Оно согреет душу и развеет печаль.
Не дожидаясь ответа, она вскочила и подбежала к маленькому столику в углу. Взяла с него поднос с чайником и маленькими фарфоровыми чашечками. Опустившись перед Жао на колени, с поклоном подала ему поднос и сама налила вина.
— Выпей, мой господин.
С улыбкой взяв чашечку, бывший полицейский мелкими глотками выцедил слегка подогретое, сладковатое вино. Действительно, вино успокаивает. Даже появилась некоторая сонливость. Еще бы: все время на нервах, ночью почти не спал, лишь забылся на два-три часа.
— Подавать обед? — прощебетала Мэй.
— Пожалуй, сначала приляжем немного отдохнуть, — тяжело поднявшись, Жао обнял ее за плечи и увлек в спальню.
Глаза у Быстрорукого буквально слипались, голова отяжелела, губы размякли. Он присел на постель, чтобы снять брюки, но тут же повалился на бок и засопел, уткнувшись лицом в расшитую яркими шелками подушку.
Мэй, ухватив его за плечи, принялась тормошить, затем похлопала по щекам, несколько раз ущипнула — сначала не слишком сильно, а потом глубоко впиваясь острыми ногтями в кожу, — но Жао в ответ только промычал нечто нечленораздельное и с трудом перевернулся на другой бок.
Тогда она выбежала в смежную комнату и, приоткрыв дверь, сделала знак ожидавшей в коридоре горничной. Через несколько минут в номер бочком проскользнул юркий молодой человек в соломенной шляпе и на цыпочках прошел в спальню. Наклонился над бывшим полицейским и прислушался к его дыханию. Убедившись, что Жао спит мертвецким сном, молодой человек небрежно перевернул его на спину и сноровисто обыскал. Первым делом вытащил спрятанный в подмышечной кобуре револьвер, потом тщательно обшарил карманы и прощупал швы одежды.
Тем временем в номере появились трое крепких парней. Горничная осталась в коридоре, а Мэй, сжавшись и подобрав ноги, сидела в кресле.
— Можно забирать, — выглянув из спальни, шепотом сообщил молодой человек в соломенной шляпе.
— Пойдем, соберешь вещи, — обратился к Мэй один из парней.
— Вы обещали мне… — подняла на него глаза девушка.
— Да, не сомневайся, — заверил тот. — Мы умеем быть благодарными. Получишь билет на пароход и деньги. Пошли.
Пропустив Мэй вперед, он неожиданно ударил ее ребром ладони по шее. Его приятель подхватил девушку, отнес ее на кровать и уложил рядом с безмятежно похрапывающим Жао.
— Где его бритва? — повернулся парень к молодому человеку в соломенной шляпе. Тот метнулся к умывальнику и подал опасную бритву.
— Надо ли? — соломенная шляпа просительно заглянул в лицо парня, отдававшего распоряжения.
— Жалеешь? — Открыв бритву, тот вложил ее в руку бывшего полицейского и крепко сжал его кисть своими пальцами. — Понимаю, как не пожалеть такую красотку. Но… проститутка и есть проститутка. Сначала она продала «воронов», потом продала своего любовника, а после продаст нас. Ты этого хочешь?
Не услышав ответа, он поднял руку Жао с бритвой и резко полоснул ею по горлу Мэй. Соломенная шляпа зажмурился и отвернулся, втянув голову в плечи.
— Заворачивайте, — бросив на пол окровавленную бритву, распорядился старший, — живее, не копайтесь!
Собрав вещи бывшего полицейского, гангстеры сложили их в чемодан, а самого Жао сняли с постели и завернули в циновку. Двое подняли тюк на плечи и по черной лестнице потащили вниз к запасному выходу во двор отеля.
— Тебе придется уехать с нами, — взял горничную под руку молодчик в соломенной шляпе. — Скоро здесь станет слишком шумно…
Открыв глаза, Жао с изумлением увидел: он лежит на голом полу в почти пустой комнате, меньшая часть которой отгорожена толстенными, лаково блестевшими бамбуковыми прутьями, проходившими сквозь потолок и пол. Клетка — да и только! Прямо перед его носом темнело зловонное канализационное отверстие, и Быстрорукий брезгливо отодвинулся, чтобы не чувствовать отвратительного смрада.
Попытавшись сесть, он со стоном схватился за голову — она раскалывалась от боли и сильно кружилась. К горлу волнами подкатывали приступы жуткой тошноты, в глазах темнело, нестерпимо хотелось снова лечь и провалиться в глухое забытье. Кое-как справившись с собой, Жао с трудом сел, обессиленно прислонившись к стене, и осмотрелся.
«Уж не сон ли это? — мелькнула мысль. — Сейчас проснусь, и рядом будет Мэй, а в смежной комнате — верный Чжоу, ожидающий, когда я выйду к нему…»
Но, к сожалению, это был не сон. Тусклая пыльная лампочка под потолком, ни одного окна, пол залит цементом, серые, гладко оштукатуренные стены, а на расстоянии вытянутой руки — ровные ряды не уступающих по прочности самой лучшей стали бамбуковых прутьев с годовыми кольцами, похожими на изуродованные ревматизмом коленные суставы. Где он?
Кажется, сегодня утром он ходил в город искать следы пропавшего Чжоу, а потом, вернувшись в номер, выпил поднесенного Мэй подогретого вина и отправился полежать перед обедом? Или не сегодня? Но когда? Как он очутился здесь, что все это значит? И отчего нестерпимая головная боль?
В противоположной стене открылась неприметная дверь, и вошел пожилой китаец в темном халате. Поставив напротив решетки легкий табурет, он сел, принявшись с интересом разглядывать Жао.
— Кто ты? — тяжело ворочая языком, спросил бывший полицейский.
— Господин пришел в себя? — приветливо улыбнулся незнакомец. — Как самочувствие?
— Погано, — не стал скрывать Быстрорукий. — Дайте воды.
— Потом, — снова улыбнулся пожилой. — Сначала поговорим.
— О чем? Я не буду разговаривать, пока не узнаю: где я и по какому праву меня здесь держат, как зверя в клетке?
— Где? У нас в гостях, — весело рассмеялся незнакомец. — Уединенное место, подальше от чужих глаз и ушей, а держат здесь по праву сильного, чтобы уберечь от опрометчивых шагов и неприятностей.
Жао похлопал по карманам, в надежде отыскать сигареты и спички, но карманы оказались пустыми — ни курева, ни денег, ни документов. Оружие, часы, галстук, шнурки и брючный ремень тоже исчезли. Похоже, его засадили в тайную тюрьму. Но кто и почему? И главное, как это им удалось? Неужели Мэй что-то подсыпала в вино?
— Дайте закурить, — без особой надежды попросил бывший полицейский.
— Потом покурите. — Незнакомец говорил ровным, тусклым голосом. — Сначала ответьте на вопросы.
— Какие еще вопросы? — почти простонал Быстрорукий. — У меня пересохло в глотке и голова просто раскалывается. Хотите уморить жаждой?
— Все зависит от вас. Если найдем общий язык, немедленно получите воду, пищу и табак, дадим тюфяк и подушку. Итак? Вы согласны отвечать?
— Что именно вас интересует? — Жао понял, что влип в дурную историю, из которой не так-то просто выпутаться. Неужели он попал к «Золотым воронам»? Надо послушать, о чем будет спрашивать похожий на истукана человек в черном халате. Может быть, тогда появится хоть какая-то ясность…
— Что привело вас в Шанхай?
— Дела, — буркнул бывший полицейский.
— Какие дела?
— Личные.
— Это не ответ. — Губы незнакомца снова тронула легкая улыбка. — Если разговор и дальше пойдет в таком тоне, вы не получите ни воды, ни пищи, ни табака, но зато вам дадут десять ударов палкой по пяткам. Выбирайте! А на вопросы все равно придется отвечать. Учтите, лгать бесполезно, нам известно многое, а ответы можно проверить.
— Все так говорят, — небрежно отмахнулся Быстрорукий.
— Но не все имеют возможность сделать, — парировал темный халат. — Я повторяю: что привело вас в Шанхай?
Жао задумался: слепить сейчас правдоподобную легенду и посмотреть, проглотят ли ее? До битья палкой по пяткам доводить не хотелось.
— Я надеялся разыскать здесь одного человека и отомстить ему за смерть родственника. Убийца уже был в моих руках, но сумел бежать и скрылся в Шанхае. Поэтому я и прибыл сюда.
— Хорошо, — поощрительно закивал незнакомец. — Его имя?
— Он называл себя Фу, но потом выяснилось, что его настоящее имя Фын.
— Вы его обнаружили?
— Удалось найти следы его пребывания в городе, но до самого убийцы я добраться не успел.
— Фыну тоже известна тайна золотых долларов, похищенных из банка в Чжанцзякоу?
Бывший полицейский похолодел и застыл, словно перед ним вдруг разверзлась темная бездна, дохнувшая леденящим могильным ветром. Вот оно что? Его отнюдь не гостеприимных хозяев интересует тайна золота? Какая теперь разница, кто его захватил: нужно спасать жизнь вместе с тайной, поскольку, расставшись с ней, он тут же станет трупом. Но как спасать?
— Ничего не знаю ни о каком золоте, — постаравшись придать лицу равнодушное выражение, ответил Жао. — Я слышал об ограблении, когда служил в полиции, но никаких тайн не знаю.
— Не хотите быть откровенным, — с сожалением констатировал незнакомец. — Не смею настаивать, на все нужно время, а оно принадлежит нам. Подумайте, потом увидимся.
Не обращая внимания на требования Быстрорукого дать воды и табака и, главное, выпустить его отсюда, незнакомец в темном халате взял табурет, вышел и плотно прикрыл за собой дверь…
Сколько прошло времени до его нового появления, Жао не смог определить: он то проваливался в тяжелое забытье, то мучился от жажды и страстного желания выкурить сигарету, то впадал в дремоту. Под потолком все так же горела в полнакала несносная лампочка, на ушидавила гробовая тишина, грозя свести с ума.
Увидев незнакомца в темном халате, сидящего на табурете против решетки, Жао поймал себя на мысли, что и не заметил, как тот появился. Если так пойдет и дальше, тюремщики очень скоро сумеют добиться своего — без пищи и воды он ослабеет, сознание начнет мутиться, понемногу сотрется грань между реальностью и болезненным бредом. Перестанешь понимать, что происходит, и тогда — конец!
— Ты плохо выглядишь, — словно они и не расставались, по-свойски обратился к Жао незнакомец. — Мучаешься раздумьями, что дороже: золото или жизнь?
— Дайте воды, — просипел Быстрорукий. — И курить.
— Дадим, но позже, — заверил темный халат. — Фын знает о золоте?
— Опять? — Жао прислонился затылком к прохладной стене. — Я уже сказал.
— Жалеешь Фына? — казалось, незнакомец искренне изумился. — Зря! Вот он не пожалел Чжоу.
— Чжоу? Что с ним?
— Фын убил его и удрал.
— Ты лжешь, — презрительно скривил губы бывший полицейский. — Ему никогда не справиться с Чжоу. Это ложь, ложь!
— Зачем мне обманывать? — Незнакомец усмехнулся и вытащил свернутую газету. — На каждого сильного бойца всегда найдется еще более сильный или хитрый. Чжоу мертв, а Фын бежал. И тебя разыскивает полиция за убийство проститутки Мэй.
— Что? — Жао дернулся, как от удара.
— На! — Через прутья в клетку влетела свернутая газета. — Ты зарезал ее бритвой в номере гостиницы и скрылся. Ай как нехорошо получилось! Наверное, тебе лучше пока побыть у нас, чем попасть в руки старых приятелей-полицейских? Ну, так как же насчет золота?
Быстрорукий не ответил: он читал газету. Да, лихо его подставили! Ничего не скажешь, сработано чисто и профессионально. Тяжелое положение. Чжоу, если верить человеку в темном халате, убит. Мэй тоже. Не исключено, что их обоих убрали те, кто держит его в клетке, чтобы лишить хоть малейшей опоры на воле. Как только откроешь рот и скажешь про золото, наступит конец. Если убежишь, то попадешь в полицию. Да и как убежать из тюрьмы, находящейся неизвестно где? Заколдованный круг! Что делать, что делать?..
— Фын знал о золоте? Кого ты искал в Шанхае? Кто еще знает, где спрятано золото?
Каждый вопрос отдавался острой болью в темени, но слова звучали глухо, будто уши заткнули ватой. Где ты промахнулся, Жао? Что изменилось в Шанхае за время твоего отсутствия? Чего-то ты не учел и, очевидно, вел свою партию неправильно. А в результате — клетка…
— Не хочешь говорить? Ладно, подождем.
Быстрорукий сидел, не поднимая глаз, а когда взглянул, незнакомца в темном халате уже не было…
Вечером Бо Гу приехал в знакомый особняк. Толстяк принял его в той же комнате. Знаком оборвав цветистые приветствия и благопожелания ресторатора, он спросил:
— Кто с ним беседует?
— Мой брат, — почтительно поклонился Бо Гу. — Но Жао упорно молчит о золоте.
— Эта девка из отеля?.. — Луч нетерпеливо пошевелил пухлыми пальцами, и хозяин ресторана, поняв, что столь высокопоставленному лицу не пристало обременять память излишними подробностями, тут же учтиво пришел на помощь:
— Горничная? Она на дне бухты. Полиция не будет ничего предпринимать для розысков Жао без нашего ведома.
— Хорошо. Пока я доволен. Русские?
— С ними разберемся завтра, а Фына наши люди ищут по всему городу. Его найдут!
— Копаетесь, — недовольно поморщился толстяк. — Смотрите, чтобы птица в клетке не сдохла раньше времени. Раздразните его и, если не поймаете Фына, действуйте…
Европеизированный китайский ресторан «Нефритовая беседка» находился недалеко от центра, рядом с шумными торговыми кварталами, где толпа бурлила с раннего утра до позднего вечера. Двухэтажное старинное здание с вычурной белой беседкой на крыше стояло на перекрестке двух переулков и выходило фасадом в крошечный, заботливо ухоженный скверик.
На встречу с Юэ отправились втроем: Ольга настояла, чтобы мужчины не оставляли ее дома одну, и, как ни сопротивлялись Юрий и Саша, добилась своего, клятвенно обещав во всем их слушаться. Скрепя сердце Лобанов согласился с доводами сестры: днем, да еще в центре города, вряд ли повторится случившееся в «Наньтао». Дорогой девушка оживленно щебетала, держа под руку Руднева, но когда пришли, примолкла. В таких ресторанах она никогда еще не бывала и сейчас с интересом разглядывала резной навес над входом, огромные каменные вазы и молодого швейцара в короткой красной куртке и белых перчатках.
— Подождите, — велел Юрий. — Я поднимусь посмотреть, не появился ли наш приятель.
Молодые люди подошли к витрине маленького галантерейного магазинчика и спрятались под тентом от палящих лучей солнца, а капитан легко взбежал по ступеням и вошел в ресторан. Вернувшись, он сообщил:
— Юэ пока нет. Посетителей мало, есть свободные столики. — Обернувшись, Лобанов показал на открытые окна второго этажа, расположенные прямо над козырьком парадного подъезда, и предложил: — Давайте разделимся. Вы сейчас идете в зал и садитесь у окна, а я остаюсь здесь и занимаю такую позицию, чтобы видеть вас и вовремя заметить приближение китайца. Наблюдайте за мной: если за Юэ следят, я немедленно подам вам знак уходить и попробую потолковать с нашим знакомым на улице. В случае чего встретимся дома.
— Ты не поднимешься к нам? — На щеках Ольги выступил лихорадочный румянец. Ей вдруг сделалось страшно и весело одновременно.
— Если будет нормально — придем вместе с Юэ, — успокоил ее брат и слегка сжал локоть Саши. — Надеюсь на тебя. Ну, с Богом.
Швейцар, согнувшись в поклоне, распахнул высокие резные двери, и они вошли в прохладный холл. В глубине, за сверкавшей сусальным золотом деревянной аркой, виднелся нижний зал: ряды покрытых крахмальными скатертями столиков и маленькая эстрада с опущенным занавесом. Слева, в нишах за тяжелыми портьерами, угадывались двери мужского и женского туалетов, а справа широкая мраморная лестница вела на второй этаж.
Наверху их встретил предупредительный метрдотель в темно-зеленом фраке и проводил к столику у окна. Не успели они сесть, как появился улыбчивый официант-китаец и начал расставлять на столе фарфоровые плошки с сычуанской капустой, рисом, креветками и трепангами. Подал водку «мао-тай» и любезно предложил отведать жасминового чая с кантонскими коржиками, в которые запекают бумажный серпантин с предсказаниями судьбы. Руднев слушал официанта, согласно кивал, а сам лихорадочно прикидывал, хватит ли у него денег, чтобы расплатиться. Ресторан не из дешевых: здесь европейская мебель, кухня и интерьер китайские, а цены как в самых лучших заведениях Шанхая. Посмотрев в окно, Саша увидел Лобанова, стоявшего в нише подъезда на другой стороне улицы, и капитан подал знак, что тоже его видит.
— Господин и госпожа будут кушать вдвоем? — почтительно поклонившись, спросил официант.
— Нет, мы ждем друзей, — ответил Руднев, поддавшись какому-то смутному предчувствию. — Сервируйте на четыре прибора.
Официант оживился и буквально запорхал вокруг стола, щедро даря улыбки и расточая комплименты. Немного расслабившись — ведь все шло так гладко, — Ольга откинулась на спинку стула и начала с любопытством разглядывать убранство зала и публику.
Пробегали официанты с уставленными яствами подносами, играла тихая музыка, ресторан потихоньку заполнялся посетителями. Саша, старательно поддерживая ничего не значащий разговор, пытался разобраться в собственных ощущениях и понять — что же не дает ему покоя, отчего внутри постепенно нарастает неприятное, зудящее чувство близкой опасности? Нечто похожее бывало на фронте, куда он попал совсем зеленым юнцом: во время затишья вдруг охватывала смутная тревога, мучили неясные предчувствия, а потом вдруг начинался артиллерийский обстрел, и австрияки поднимались в атаку.
Убедившись, что Лобанов по-прежнему спокойно стоит в нише подъезда, Руднев еще раз внимательно осмотрел зал, и сердце у него в груди томительно сжалось: почему здесь почти нет женщин? За столиками у входа компании мужчин — в одной шесть китайцев, в другой четверо, рядом расположились еще трое, а к четвертому столику мэтр провел двух бритоголовых, лица которых показались странно знакомыми. Где он мог их видеть? Или с ним играет дурные шутки нервное напряжение? Надо взять себя в руки! Вон, в углу, сидят две размалеванные девки с пожилыми европейцами, лихо пьют водку, закусывают, курят сигареты в длинных мундштуках и чувствуют себя как рыба в воде. И все же необходимо быть настороже: ведь с ним Ольга!
— Что случилось? — безошибочно почувствовав перемену его настроения, шепотом спросила девушка.
Немного задержавшись с ответом, Саша поглядел на часы: Юэ опаздывал на десять минут. Придет ли он вообще? Не влезли ли они сегодня сами в ловушку, которую гангстерам так и не удалось захлопнуть в «Наньтао»?
— Не нравится публика в зале. — Заметив, что один из бритоголовых смотрит в их сторону, Руднев безмятежно улыбнулся. — Слишком много мужчин. Особенно у выхода.
— Полагаешь, нас не выпустят? — Ольга слегка побледнела и нахмурилась.
— Пока что они ждут Юрия. — Успокаивая девушку, Саша накрыл ее руку ладонью. — Я думаю, тебе лучше сейчас же уйти. Сумочку оставь, как будто направляешься в туалет. Предупреди брата и немедленно уезжайте домой.
— А если меня остановят? — В глазах Ольги метнулся страх.
— Надо попробовать. Они же видят на столе четыре прибора и будут тянуть до последнего, дожидаясь остальных. Не теряй времени!
Девушка вымученно улыбнулась и поднялась. Гордо вскинув голову и не глядя по сторонам, она пошла по лестнице на первый этаж, а Руднев сунул руку под пиджак, нащупывая трофейный револьвер. Ну, что сейчас будет? Если они не дадут ей выйти… Что тогда? Стрелять?
Головы сидевших у выхода китайцев, как по команде, повернулись к Ольге, но ни один не тронулся с места, и она спокойно прошла мимо замолчавших при ее приближении мужчин. Саша облегченно вздохнул: неужели пронесло? Или он зря запаниковал? Как там капитан, стоит? Да, Юрий покуривает в тенечке, высматривая припозднившегося Юэ. Теперь надо только дождаться, когда Ольга подойдет к брату, а там выбираться самому.
Господи, но где же она, почему до сих пор не вышла на улицу? Что там еще стряслось? Остановили внизу?
Почувствовав легкое движение в зале, Руднев обернулся и похолодел: к нему шла Ольга! Грациозная, царственно спокойная, и только неестественно напряженная спина и расширенные зрачки выдавали истинное состояние девушки.
— Извини, милый, я забыла пудреницу, — громко сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
Легкое, почти неощутимое прикосновение ее губ бросило его в жар, заставило сердце забиться быстрее, поэтому Саша едва расслышал, как она шепнула:
— За углом две машины. Будь осторожен.
Бросив быстрый взгляд на китайцев у входа, Руднев заметил, как они расслабились при новом появлении Ольги и проводили ее снисходительными улыбками. Зачем она так рискует, зачем играет с огнем! Вернулась, чтобы предупредить его! И идет к дверям так медленно, так спокойно. «Да уходи же скорее!» — захотелось крикнуть Саше, но он заставил себя принять безразличный вид и отвернулся к окну.
Что это? Лобанов вытирает лицо скомканным носовым платком — подает сигнал опасности, а через дорогу к нему бежит Ольга. Ага, из-за угла появился Юэ, но идет он не к ресторану. Кинулся наперерез девушке, пытаясь поймать ее! Какого дьявола медлит капитан? Неужели не видит, что на помощь Юэ бросились еще трое? Они же сейчас схватят Ольгу!
— Господин еще ждет друзей?
Саша повернул голову. Рядом стоял улыбающийся официант. Китайцы у выхода смотрели на них, бритоголовые поднялись из-за стола, а расположившаяся поблизости троица подтягивалась ближе. Понятно, они намереваются взять его в кольцо. На улице кто-то истошно закричал, но смотреть в окно не оставалось времени.
— Я расплачусь. — Руднев резко встал и одним прыжком оказался на подоконнике.
Ему оставили единственный путь к спасению, не догадавшись или побоявшись закрыть окно, чтобы раньше времени не настораживать жертву. Что ж, он воспользуется им! Спрыгнув на козырек парадного входа, Саша едва устоял на ногах, но тут же метнулся к лепному карнизу, идущему по краю навеса. Уцепившись за него, перебросил тело в пустоту и повис. Сверху доносились крики и топот ног — преследователи бежали вниз, надеясь перехватить его.
Разжав пальцы, он приземлился буквально в сантиметре от огромной каменной вазы. Из-за нее — как чертик из коробочки — выскочил швейцар и ударил, целясь ботинком в голову, но Руднев успел поставить блок и резко отбил ногу китайца. Тот потерял равновесие и упал. Спихнув швейцара с крыльца, Саша побежал туда, где недавно видел из окна Лобанова и Ольгу. Только бы успеть, только бы не дать бандитам схватить девушку!
Крестом раскинув руки, на мостовой валялся какой-то человек с окровавленным лицом. Мельком глянув на него, Руднев едва узнал Юэ. Около фонарного столба скорчился еще один китаец, обхвативший руками живот, словно его мучили колики, а у стены дома ничком лежал третий. Из ресторана высыпала кучка возбужденных посетителей, многоопытный владелец магазина уже опускал на витрину жестяные жалюзи, покрикивая на помогавших ему приказчиков. Торопились скрыться случайные прохожие. И тут Саша увидел Юрия, подсаживавшего Ольгу в коляску рикши. Слава Богу, они целы!
— Уезжайте! — закричал Саша что было сил. — Уезжайте!
Выхватив револьвер, он несколько раз выстрелил в машину, рванувшуюся из-за угла к утлой коляске рикши. По лобовому стеклу веером разбежались трещины, машина вильнула и врезалась крылом в стену дома.
— Гони! — взревел Лобанов. Молодой китаец-рикша, выпучив от ужаса глаза, рванул, налегая грудью на перекладину оглоблей.
Обернувшись, капитан начал палить из револьвера. Выскочившие из машины гангстеры попрятались за ее кузовом.
«Не дать им броситься в погоню, не дать!» — лихорадочно билось в голове у Руднева. Укрывшись за фонарем, он открыл огонь по бандитам у автомобиля и выбежавшим из ресторана. В ответ посыпался град пуль, чмокавших в стены, с противным визгом рикошетивших от столба фонаря, выбивавших крошки из серых каменных плит тротуара. В очередной раз нажав на спусковой крючок, Руднев услышал лишь пустой щелчок — в барабане кончились патроны. Ганстеры, не прекращая стрелять, подбирались все ближе и ближе, но пока ни одна пуля не задела Сашу.
«Я им нужен живой»! — мелькнула догадка. Иначе как объяснить, что множество стрелков, среди которых наверняка есть весьма меткие, еще ни разу не попали в человека, выбравшего укрытием тонкий фонарный столб? Проверить? Нет, вряд ли удастся перезарядить револьвер до того, как бандиты успеют добежать сюда. Что же делать? Не ждать же их, как жертвенному бычку?
Развитое воображение успело подсказать, каков будет удар пули, разрывающей плоть, следующая за ним боль, но Руднев заставил себя выскочить из-за столба и побежал по переулку, надеясь скрыться за углом. Немедленно хлопнули выстрелы, впереди посыпались осколки разбитых окон, застонала от свинца чугунная решетка водостока, словно беглецу приказывали вернуться и больше не глупить: игра закончена, пора сдаваться на милость победителя!
Нет, ребята, так не пойдет. Нашарив в кармане пиджака запасной заряженный барабан, Саша открыл защелку и на бегу перезарядил револьвер. Когда он свернул в переулок, сзади послышался шум автомобильного мотора и визг покрышек. Его обогнала большая открытая машина и, проехав вперед, остановилась. Трое на заднем сиденье направили на Руднева, стволы крупнокалиберных пистолетов.
— Цу! Цу, назад, ходи!
«Они знают, что я русский?» — как-то отстраненно удивился Саша и метнулся в первую попавшуюся подворотню. К его ужасу, в глубине ее закрывали массивные, обитые толстой жестью ворота. Проклятие! Неужели сейчас он угодит в лапы местных уголовников, а они хотят заполучить его явно не для того, чтобы заставить заплатить по счету в «Нефритовой беседке»!
Пришлось снова выбежать на мостовую. Оказывается, машина успела немного подать назад, и теперь гангстеры оказались почти рядом. Отпрыгнув, Руднев стремглав бросился на другую сторону улицы и толкнул дверь подъезда: может быть, на его счастье, он проходной или удастся выбраться на крышу? Но дверь была заперта.
— Давай, давай! — издевательски смеясь, крикнули ему в спину, однако выстрелов не последовало. Это уже несколько обнадеживало.
Видели они, что он успел перезарядить оружие, или нет?
Впрочем, от револьвера толку будет мало, если перекрыт весь переулок — возможно, еще несколько человек прячется за выступами домов. Загнали? Ну уж нет, не на того напали!
Ага, вот, кажется, еще одна подворотня. Но и тут массивные, плотно закрытые ворота, только наверху есть щель, в которую можно попробовать протиснуться боком. Успеешь ли влезть, вот в чем вопрос. Со стороны магистрали послышались заливистые трели полицейских свистков. Станет ли полиция его избавителем? Вряд ли…
На мостовой вновь зарокотал мотор: сейчас бандиты подадут машину еще ближе к подворотне и зажмут его, как в мышеловке. Затравленно озираясь, Саша заметил в стене рядом с воротами дверь: маленькую, узкую, с облупившейся коричневой краской. Ударив в нее плечом, он даже застонал от бессилия — и здесь неудача!
С отчаянием обреченного Руднев налег на доски двери, чувствуя, как от нечеловеческого усилия яростно вспыхивает боль в мышцах спины и веревками вздуваются жилы на лбу. Чихая мотором, автомобиль уже разворачивался. Сейчас он въедет в подворотню и прижмет его бампером к воротам — неотвратимо, медленно, словно наслаждаясь агонией загнанной жертвы.
Что-то сухо треснуло, и дверь неожиданно распахнулась. Не удержавшись на ногах, Руднев упал в темноту, пахнущую мышами, пылью, но зато дающую шанс на спасение. Моментально вскочив, он захлопнул за собой дверь и начал баррикадировать ее. Под руки попадались метелки, ящики, старые ведра. Скорее, скорее! Пошарил в темноте в поисках чего-нибудь более тяжелого, что хоть как-то поможет задержать врагов, и вдруг ощутил пустоту. Что там, в глубине тесной каморки?
Как слепой выставив перед собой ладони, он шагнул вперед. На хлипкую преграду уже сыпались частые удары. Долго ли выдержит дверь? И что делать, когда она рухнет: встретить врагов выстрелами в упор и получить свое? Третьего запасного барабана у него нет.
Нога ощутила ступеньку, вторую, и ладони уперлись в новую дверь. Вот и все! Как говорят итальянцы, финита ля коммэдиа… А ведь когда-то, еще дома, в России, одна старуха гадалка предсказала ему долгую, полную невероятных приключений жизнь, огромное богатство и счастье в любви. Стоит ли верить гадалкам, если они всем и каждому обещают одно и то же?
Скользнув вниз по доскам, его рука наткнулась на изогнутую металлическую ручку. Легкий нажим… Дверь протяжно скрипнула и чуть приоткрылась, впустив в затхлый коридорчик лучи яркого света. Саша, не помня себя от радости, рванул дверь, захлопнул ее за собой, накинул ржавый металлический крючок и лишь потом огляделся. Тесный дворик. В огороженном частой сеткой вольере важно расхаживает большой черный петух с кроваво-красным гребнем. Кусты незнакомых цветов источают дурманящий аромат. Между ними — аккуратно выложенные бордовым кирпичом дорожки. По ту сторону высокого забора — раскидистое дерево.
Времени на раздумья не оставалось, и Руднев побежал по дорожке к забору. Подпрыгнул, подтянулся, перемахнул на другую сторону и очутился в соседнем дворе. Сидевшая на низкой скамеечке старуха от испуга упала и начала истошно орать, а Саша заметался в поисках выхода, натыкаясь на пустые рассохшиеся кадки. Отшвырнул кинувшуюся под ноги маленькую злую собачонку с приплюснутой мордой.
Дальнейшее слилось в сплошные прыжки, бег и крики. Он перелезал через заборы, нырял в низенькие калитки, путался в развешанном на веревках белье, слышал за спиной сердитые возгласы и вертелся юлой, пока не выскочил через тоннель очередной подворотни на оживленную улицу.
Здесь Руднев с удивлением обнаружил, что находится буквально в двух шагах от набережной и весьма далеко от ресторана «Нефритовая беседка»…
Очнувшись в очередной раз от забытья, Жао ожидал увидеть пожилого незнакомца в темном халате, но за решеткой из бамбуковых прутьев никого не было. Тихо, словно комнату обложили толстым слоем ваты. Что сейчас на воле: ночь, день? Сколько времени он провел здесь: сутки, неделю, месяц? Все смешалось.
Приглядевшись, бывший полицейский заметил на полу по другую сторону решетки три плошки. Ухватившись за бамбуковые прутья, он подтянулся, просунул руку и попытался достать их. Не тут-то было! Оказывается, его тюремщики весьма изобретательны на разные мерзости: он почти касался посудин кончиками пальцев, не хватало самой малости, чтобы взяться за их край. Ноздри дразнил запах риса, вызывая голодные спазмы давно не получавшего пищи желудка. Рот наполняла тягучая слюна, голова кружилась от неудержимого желания есть, но…
Изрядно помучившись, но так и не добившись успеха, Жао лег ничком на цементный пол и заскрипел зубами от злости — настолько худо ему еще никогда не было. И тут его осенила гениальная мысль: газета! Темный халат оставил газету! Если свернуть ее трубочкой и взять в руку, то наверняка удастся дотянуться до плошек и подвинуть их к решетке.
Вскоре узник с жадностью поглощал отварной рис и рыбу и, постанывая от наслаждения, запивал их слегка разбавленным водой вином. Есть пришлось без палочек, — руками, но какое это имеет значение. Пир богов! Неужели тюремщики сменили гнев на милость или просто не желают, чтобы он раньше времени совершенно обессилел? Как бы то ни было, кровь быстрей побежала по жилам и наконец-то исчез противный туман в голове, вызывавший сонливость. Интересно, кто придет за пустыми мисками? Может быть, с ним удастся поговорить? С пожилым истуканом в черном халате не очень-то поболтаешь и уж конечно не выжмешь из него никаких сведений… Выяснить бы, где находится эта тюрьма и что собираются сотворить с пленником…
Немного отдохнув, Жао решил воспользоваться одиночеством и обследовать свою клетку. Его серьезно занимал вопрос, каким образом его засунули за бамбуковый частокол? Если удастся разгадать эту загадку, то ответ должен подсказать и способ, как отсюда выбраться. Не откладывая дела в долгий ящик, бывший полицейский принялся тщательно ощупывать и простукивать стены, заглянул в канализационное отверстие, но ничего не добился и сосредоточил внимание на бамбуковых прутьях — не в них ли весь секрет? Попытавшись поднять или сдвинуть один из бамбуковых стволов, Жао убедился, что с таким же успехом, можно пытаться поколебать многотонную каменную колонну. Однако легко сдаваться и бросать начатое на половине пути было не в привычках Быстрорукого.
Надежда на спасение скромно и терпеливо ждала его в противоположном от параши конце клетки — там бамбуковые прутья показались ему чуть тоньше остальных, а гнезда в полу и потолке, через которые они проходили, несколько шире. Похоже, часть решетки поднимается или опускается…
Надо проверить. Ухватившись за скользкий, словно лакированный толстый прут, Жао налег на него всем своим весом и попытался сдвинуть вниз. От напряжения противно взмокла спина, кровь молоточками застучала в висках, но треклятый прут остался в прежнем положении. Тогда он сменил тактику: стал дергать его вверх, в разные стороны, вращать и сильно раскачивать.
Устав, Жао повалился на прохладный цементный пол и несколько минут бездумно смотрел в потолок широко раскрытыми глазами. Почувствовав, что силы понемногу возвращаются, он возобновил попытки. Быть может, прутья поднимаются? Удерживать их каким-нибудь грузом сверху проще, чем устраивать сложные замки внизу.
Ценой неимоверных усилий ему удалось немного сдвинуть часть решетки вверх, а потом пришлось опять долго отлеживаться и думать, думать…
Предположим, следующая попытка будет более удачной, и концы бамбуковых шестов выйдут из гнезд в полу, но как удержать их, чтобы они не опустились вновь? Потянуть на себя и упереть в цементный пол? Ненадежно. А если использовать пустые миски, подсунув их ногой под торцы решетки? Второго такого случая уже не представится, да и сейчас риск велик: в любой момент может появиться кто-то из охранников, и последствия окажутся непредсказуемыми. Впрочем, предсказать их нетрудно…
Взяв миски, Жао аккуратно поставил их рядом с прутьями и примерился, сможет ли он быстро выполнить задуманное. Только бы никто не караулил наверху, не поднял бы тревогу, только бы удалось! Собравшись с силами, Быстрорукий настороженно прислушался. Кажется, вокруг по-прежнему тихо. Нагнувшись, он намертво вцепился пальцами в бамбук, потянул его и начал медленно распрямляться. Вздувшиеся мышцы спины, казалось, вот-вот лопнут от страшного напряжения, но решетка медленно пошла наверх! Ну, еще немного, еще…
Концы бамбуковых прутьев наконец вышли из гнезд. Обливаясь жарким потом, боясь хоть немного изменить положение, чтобы не так отчаянно болели запястья, он сделал еще одно судорожное усилие, задержал дыхание и ногой подсунул под торцы решетки пустые посудины. Все. Можно отпускать. Но вдруг стало страшно разжать пальцы и услышать хруст раздавленных тяжестью решетки плошек. Тогда можно поставить точку на всех надеждах. Но и держать более не хватало сил. И тут, повинуясь внезапно осенившей его новой идее, Жао осторожно потянул прутья на себя и тут же отпустил их.
Когда он понял, что его замысел удался, то сначала даже не поверил глазам: решетка, лишенная опоры в гнездах пола, изогнулась под тяжестью груза наверху, и между прутьями образовался зазор, достаточный для того, чтобы в него мог протиснуться человек. Не задерживаясь, Быстрорукий выскользнул из клетки и прокрался к двери: вдруг она заперта? Тогда придется подождать здесь появления тюремщика и неожиданно напасть на него — отступать теперь некуда. Хуже, если охранников окажется несколько, но и тогда надо рискнуть — свобода того стоит!
Потянув за ручку, Жао чуть приоткрыл дверь. Ему вновь повезло — не сглазить бы! Он поглядел в щель. Полутемный коридорчик, с одной стороны заканчивающийся тупиком, с другой — каменными ступенями ведущей наверх короткой лестницы. Значит, он в подвале? Осмелев, Быстрорукий шагнул за порог. Вперед, только вперед! Скорее!
Наверху оказалась еще одна дверь, тоже не имевшая замка, но за ней, в ярко освещенной комнате, за столом сидели два парня. Громко стуча фишками по столу, они увлеченно играли в мачжан.
Жао вихрем налетел на них, использовав преимущество внезапности, а решимость обреченного придала ему сил. Первого тюремщика он свалил одним ударом: тот сполз под стол и затих, даже не успев понять, что произошло. Зато со вторым пришлось повозиться. Более всего Быстрорукий боялся, что он сейчас заорет, призывая на помощь, поэтому яростно наступал, не давая противнику ни мгновения передышки. Наконец ему удалось прижать охранника к стене, лишив свободы маневра, и сбить с ног старым, испытанным приемом, после которого нескоро поднимаются, если вообще могут это сделать.
Метнувшись к двери в противоположной стене, бывший полицейский чуть не завыл от отчаяния: она оказалась запертой. Окон в комнате не было. Жао бросил взгляд на валявшихся на полу охранников. Вывернуть их карманы, поискать ключи? Какая досадная, непредвиденная задержка: могли услышать шум, могли заметить наверху изменение положения запирающего устройства решетки, могут прийти проверить тюремщиков, а он застрял здесь. И есть ли у этих парней ключи? Вдруг им не доверяют и запирают снаружи? Разгоряченный схваткой, беглец не сразу понял, что преграждавшая выход дверь закрыта на засов. Отодвинув его, он выбрался во внутренний двор какого-то особняка.
Мягкие сумерки сиреневой дымкой окутывали ухоженный сад, окруженный глухим забором. В густой листве мерцали разноцветные фонарики, за кустами слышался плеск воды и раздавались мужские голоса. Жао стоял на пороге цокольного этажа здания, сложенного из крупного дикого камня. Выше располагалась терраса с легкими ажурными арками, в больших окнах горел свет, где-то играл граммофон.
Беглец призраком скользнул в тень и начал крадучись пробираться вдоль стены дома к забору, испуганно вздрагивая от каждого шороха и замирая, когда на веранде раздавались шаги. Казалось, он шел целую вечность — так томительно долго тянулось время. Охранники в любой момент могли прийти в себя, и тогда прощай свобода, сейчас равноценная жизни. Ужасно ощущать себя маленьким, жалким, безоружным в чужом, опасном мире, не ведающем ни жалости, ни снисхождения: поймают — не помилуют. Наказание за дерзкий побег наверняка будет крайне жестоким… Но он уйдет, обязательно уйдет, унося с собой тайну золота, спрятанного в горах Белые Облака. Нет, он не отдаст ее никому, а уж тем более старому истукану в темном халате.
Наконец-то перед ним забор. Только с третьей попытки Жао удалось уцепиться за его верхний край и, подтянувшись, перебраться на другую сторону. Спрыгнув, он едва удержался от крика боли — в ноги впились острые, как иглы, шипы колючего кустарника, — но стиснул зубы и продрался на свободное пространство, оставляя в добычу жадным колючкам клочья грязной одежды. Царапины саднили и кровоточили, однако заниматься ими было некогда, и Жао кинулся туда, где, ярко сияя фарами, прошла машина: там должна быть улица или дорога, если особняк расположен за городом. Скорее, скорее! Пока нет погони, надо убраться подальше отсюда.
Спотыкаясь в темноте, Быстрорукий добежал до широкой сырой канавы и остановился, пытаясь понять, где он. Слева темнота, справа светятся огни домов. Скорее всего здесь окраина Шанхая и до центра неблизко. Перепрыгнув через канаву, Жао быстро перебежал дорогу и снова пошел по пустырю в обход квартала: лучше сделать крюк, чем попасться на глаза привратникам или дежурящим у богатых особняков полицейским. Беднякам не по карману строить дома в пригороде и приезжать в них на автомобилях.
Свернув в переулок, Жао вскоре вышел к конечной остановке трамвая и повеселел: начинались знакомые места. Не дожидаясь вагона — денег на билет все равно нет, а вступать в перепалку с кондуктором, привлекая к себе внимание, ни к чему, — он рысцой двинулся вдоль рельсов, служивших ему путеводной нитью…
Поздно вечером угуй Ван — содержатель притона курильщиков опиума — открыл на условный стук заднюю дверь своей полуподвальной конуры и увидел измученного, осунувшегося Жао. Молча отстранив хозяина, бывший полицейский вошел, рухнул на топчан и устало вытянул ноги в грязных ботинках без шнурков.
Цыкнув на любопытного прислужника, заглянувшего в каморку, угуй поставил перед нежданным гостем низкий столик, принес еду и сигареты.
— Я поживу у тебя несколько дней. — Насытившись и закурив, Жао наконец нарушил молчание. — Но никому ни слова!
— Да, лао, — согласно закивал Ван, употребив вежливую форму, принятую при обращении к старшим по возрасту, хотя гость годился ему в сыновья. — Ты можешь жить у меня сколько захочешь.
— Не волнуйся, заплачу, щедро заплачу за приют и молчание, — пообещал Быстрорукий.
— Да, лао, — немедленно согласился угуй, пощипывая редкую седую бороденку. По опыту он знал: Жао лучше не перечить.
— Что-нибудь слышал о Чжоу?
— Разные ходят слухи, — полуприкрыл глаза Ван и снял нагар с оплывшей свечи, освещавшей каморку. — Говорят, его убили в трущобах.
— Кто?
— Не знаю, не знаю. Но если тебе очень нужно, могу узнать.
— Узнай, — буркнул бывший полицейский, подумав, что теперь он остался один против всех врагов и довериться практически некому: нет больше надежной опоры в городе. — За это получишь отдельную плату. Еще меня интересуют двое русских. Один — бывший военный, одноглазый, очень высокий, почти великан.
— Да, да, есть такой, есть, — засмеялся Ван. — Слышал.
— От кого? — насторожился Жао.
— Люди говорили, люди. Недавно сильно дрались в баре «Наньтао», и там был твой одноглазый. Он работает в бильярдной.
— Завтра покажешь, где это. А теперь я буду отдыхать.
Быстрорукий завалился на топчан и устало закрыл глаза. Угуй собрал остатки ужина и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Постояв за ней немного, он прошел через низкий, насквозь пропахший опиумом маленький зал, где прислужники занимались погруженными в фантастические видения полуобнаженными курильщиками, и по щербатым ступенькам вышел на улицу.
Навстречу ему шагнул стоявший в нише парадного одетый в темное человек.
— Он у тебя? Что делает?
— Спит, — преданно глядя на него, ответил Ван.
— Умаялся, — желчно усмехнулся незнакомец. — Выполни все, что он просит. Понял?
— Он интересовался судьбой Чжоу и одноглазым русским, — сообщил угуй, обнажив редкие гнилые зубы.
— Хорошо, завтра отведешь его к бильярдной. Наши люди будут постоянно рядом. Сейчас устрой двоих из них до утра в курильне.
— Да, господин. А если он задумает уйти от меня в другое место?
— Не препятствуй и не удерживай, ни о чем не расспрашивай. Мы не забудем твоих услуг.
Ван низко поклонился человеку «Тайбо» и спустился в зал: надо поскорее подготовить два топчана, поскольку люди из тайного общества не любят ждать…
