Глава 10
Когда Шарлотта припарковала машину перед домом Цжо, солнце уже садилось за горизонт. Она нарочно избегала таких ситуаций, когда могла оказаться с ним наедине в одной комнате. Но так получилось, что она пообещала привезти ему рецепт, а к тому времени, когда у нее закончился прием в больнице, Джо уже уехал из полицейского участка.
Конкурс кулинаров состоится завтра, значит, ей нужно ехать к нему или сейчас, или никогда.
Джо жил в одноэтажном доме на той стороне улицы, что была обращена к океану. С его заднего двора открывался потрясающий вид. В первый раз – он же и последний – Шарлотта побывала в его доме совершенно случайно. Она каталась на велосипеде и нечаянно оказалась на его улице. Поняла она это лишь тогда, когда подкатила к дому. Он пригласил ее зайти и утолить жажду, она же по глупости приняла приглашение. Она успела сделать всего один глоток, когда в дом вошла Рейчел, жена Джо. И посмотрела на них так, будто застукала за чем-то предосудительным.
Это было давно, несколько месяцев назад. С тех пор Джо больше не приглашал ее к себе, и на велосипедных прогулках Шарлотта теперь намеренно объезжала холм, на котором стоял дом начальника полиции.
Преодолев свои сомнения, она подошла к двери и нажала звонок. Тотчас подал голос Руфус, любимец Джо, золотистый ретривер. А вот самого хозяина нигде не было видно, хотя его машина стояла на подъездной дорожке прямо перед крыльцом. Услышав какие-то звуки на заднем дворе, Шарлотта обошла дом и открыла заднюю калитку. И тотчас как вкопанная застыла на месте. Джо, обнаженный по пояс, рубил дрова. Рядом валялась груда наколотых поленьев.
Его загорелая кожа блестела от пота. Под ней перекатывались сильные тренированные мышцы. Шарлотта привыкла думать, что Джо полицейская форма к лицу, хотя в джинсах он еще привлекательнее. Но в узких и выцветших джинсах, да еще и без рубашки… У нее перехватило дыхание. Она разрывалась между безрассудным желанием остаться и куда более разумным стремлением бежать отсюда со всех ног.
Решение за нее принял Руфус. Подбежав к ней, он положил лапы ей на плечи и радостно принялся лизать ей лицо.
Джо обернулся на собачий лай. У вы, выражение его лица было не самым приветливым. От его хмурого взгляда по спине Шарлотты пробежал холодок.
Она впервые увидела его таким, без привычной вежливой маски.
– Я… я зашла принести рецепт, – пролепетала она, ощущая ужасную неловкость.
Джо отложил топор и тыльной стороной ладони вытер со лба пот.
– Понятно, – наконец произнес он.
К нему постепенно возвращается привычное самообладание, чему Шарлотта даже слегка расстроилась.
Впрочем, с другой стороны, это наверняка хороший признак. Она была зачарована тем, что на миг смогла заглянуть в самый темный, потаенный уголок его души.
Руфус гавкнул и принялся лизать ей руку, снова требуя к себе внимания.
– Руфус, сидеть! – приказал Джо.
– Все в порядке. Он – лапочка, – сказала Шарлотта и моментально почувствовала себя идиоткой. Боже, что за фраза!
– Почему бы вам не войти? – спрос ил Джо и, не дожидаясь ее ответа, направился к террасе.
– Хорошо, – пробормотала Шарлотта себе поднос и, поднявшись по ступенькам, вошла через скользящую дверь в гостиную. Руфус бросился на кухню, Шарлотта же смущенно остановилась посреди комнаты и, ожидая, когда вернется Джо, огляделась по сторонам.
Обтянутые коричневой кожей диван и кресла, мягкие и удобные. Над камином экран огромного плоского телевизора. На стене картина – морской пейзаж, под стать виду из окна. Вот, впрочем, и все. Похоже, Джо устраивало минимум мебели, но устраивало ли это Рейчел? Из того немногого, что Шарлотта знала о супруге Джо, можно было предположить, что у той куда более изысканные вкусы и она поклонница всего самого стильного.
Тем временем Джо вышел из спальни – в застегнутой на все пуговицы рубашке. Шарлотта слегка расстроилась и вместе с тем облегченно вздохнула.
– Хотите воды? – предложил он и направился в кухню.
– Э-э-э… да, хочу, – ответила Шарлотта и пошла вслед за ним.
Джо достал из холодильника две бутылки воды и протянул одну из них гостье. Затем открутил крышку на своей и сделал глоток. Похоже, он успел зайти в ванную и ополоснуть лицо, потому что капли пота исчезли, хотя щеки все еще раскрасневшиеся после колки дров.
– Ну, давайте посмотрим ваш рецепт.
Поставив бутылку на стол, Шарлотта достала из сумочки рецепт, переписанный из коллекции рецептов матери.
– Он победил на конкурсе несколько лет назад.
Я убрала из него пару ингредиентов и добавила несколько новых, чтобы сделать непохожим на другие. Если все получится, у вас есть неплохой шанс выиграть главный приз.
– Там будет приз? – искренне удивился Джо.
– Приз там бывает всегда, – с улыбкой ответила Шарлотта. – Особенно когда за дело берется моя мать. Но вы не волнуйтесь, приз останется в церкви. На нем лишь напишут имя победителя.
– Жаль. А как он выглядит?
– Большая суповая миска, внутри которой золотая ложка.
– За такое стоит побороться, – пошутил Джо, хотя и без особой радости в глазах.
Шарлотта нахмурилась:
– С вами все в порядке?
– Все прекрасно.
– В самом деле? У вас был такой вид, будто вы хотели разнести в щепки эту кучу деревяшек.
Секунду помедлив, Джо прошел мимо нее в столовую. Шарлотта проследовала за ним. Взяв со стола толстый конверт, Джо вынул из него стопку бумаг явно юридического содержания и протянул их ей.
– Я получил это сегодня.
Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что это такое. Шарлотта подняла глаза и растерянно посмотрела на Джо:
– О господи, Джо. Это документы о разводе?
Нет, ей было известно, что у них с Рейчел проблемы. Значит, Джо решил-таки поставить точки над «i»? Для Шарлотты это было полной неожиданностью.
– Очевидно, Рейчел решила, что нам пора разойтись окончательно, – сухо произнес он.
– Она не предупредила вас? Впрочем, прошу прощения за такой вопрос, ведь меня это не касается, – быстро добавила она.
– Она утверждает, что пыталась сказать мне, но якобы я ее не слушал. – Джо выхватил бумаги из рук Шарлотты и сунул их обратно в конверт, как будто пожалел, что показал их ей. – Так что там говорится в вашем рецепте?
– Знаете, Джо, вам, пожалуй, не стоит браться за приготовление чили. Сегодня не лучший для вас вечер.
– Мне сегодня нечем заняться и, по правде говоря, я не прочь взяться за какое-нибудь дело. – Взяв у нее бумажку с рецептом, он пробежал его глазами. – Сомневаюсь, что у меня в доме найдется все, что здесь перечислено.
– Я могла бы сбегать в магазин и купить все необходимое.
– У меня есть машина, и я далеко не на последнем издыхании.
– Неужели? – Ответом на ее вопрос стал его хмурый взгляд. – Вы давно вместе?
– С пятнадцати лет. – Лицо Джо сделалось каменным. – Но теперь это в прошлом. Сейчас все иначе. Я, пожалуй, сгоняю на рынок, чтобы не тянуть с этим делом.
– В этом нет необходимости. Подумаешь, кулинарный конкурс!
– А я думал, что ваша матушка жутко расстроится, если для конкурса не хватит одного участника.
– Пустяки. Переживет. Я больше тревожусь за вас, Джо.
– Не стоит. Для меня это не было неожиданностью. Проблемы копились давно.
– Может, вам стоит поговорить с Рейчел? Вдруг еще есть шанс все уладить?
– Мы много месяцев пытались найти общий язык, пожалуй, даже дольше. Я думал, что переезд в Бухту Ангелов будет нам во благо, но оказалось, что он пошел на пользу мне одному. Рейчел любит Лос-Анджелес. Там ее жизнь.
– А вы не думали вернуться туда?
– Я много всего думал. – Джо тяжело вздохнул. – Давайте лучше вернемся к нашему конкурсу, – быстро добавил он. – Уж если я берусь приготовить для него блюдо, пусть оно получится острым. Обжигающим.
– Любите специи?
– Всегда любил. Мой отец – мексиканец. Если вас во время еды не прошибает пот, значит, блюдо недостаточно острое. – Джо смерил Шарлотту пристальным взглядом. – А вы, Шарлотта? Любите остренькое?
Заметив в его глазах опасный огонек, Шарлотта вздохнула и мысленно приказала себе не давать ему никаких поводов.
– Еще как! – призналась она вопреки собственной воле. – Главное, чтобы было вкусно.
– О, вкусно будет. Это я вам обещаю.
– Нам надо съездить в магазин, – добавила она, зная, что ей нужно разрядить обстановку, прежде чем они совершат нечто такое, к чему пока еще оба не готовы.
– Смотрю, вам нечем заняться. А как же общение с преподобным Шиллингом?
– Не намерена говорить об Эндрю, вы не же лаете говорить о Рейчел. Может, лучше сосредоточимся на том, как сделать наше блюдо лучшим на конкурсе?
– То есть чили и больше ничего?
– Да, просто чили.
– Хорошо. – Джо взял со столика ключи от машины и направился во двор, к своему джипу. – Как я понимаю, вы любите готовить, не так ли? – спросил он, открыв для Шарлотты дверцу машины.
– Господи, нет, но покупки я умею делать хорошо. Все остальное сделаете вы сами.
– О, это чревато обернуться настоящим кошмаром.
Шарлотта не поняла, что он имеет в виду: стряпню или их отношения.
– В любом случае, острые ощущения гарантированы.
* * *
В моей кухне уже давно не готовила женщина, подумал Джо, наблюдая за тем, как Шарлотта нарезает репчатый лук. Рейчел уехала месяц назад, но и до этого она готовила крайне редко. Обычно они покупали еду на вынос или питались в ресторанах.
Когда они с Рейчел только поженились, та любила испытывать на нем новые, необычные рецепты. Все изменилось, как только она пошла на курсы риелторов, чтобы получить лицензию, а потом стала работать полный день. Джо это устраивало, ведь она была счастлива, он был не против, что у нее удачно складывается карьера. Что не мешало ему мечтательно вспоминать собственных родителей, как они вдвоем радостно колдовали на кухне. Они ссорились, целовались и готовили еду с той же пылкостью, какую проявляли во всех прочих семейных делах. За столом всегда собиралась куча народа – шестеро детей, зашедшие на огонек друзья и соседи. Место находилось для всех.
Джо думал, что к этому возрасту у него самого будет целый выводок детей, но ему скоро сорок, а перспектива обзавестись потомством становится все более туманной. Сначала он и сам не слишком спешил с этим делом. Нужно было делать карьеру. Затем с детьми решила повременить Рейчел – ей тоже было не до пеленок и памперсов. С тех пор им вечно что-то мешало. И вот теперь эти документы о разводе.
Время от времени Рейчел обожала делать пафосные жесты. Неужели она надеялась, что он вернется в Лос-Анджелес, что признается ей, что ради нее готов бросить службу в небольшом городке, что пожертвует всем, лишь бы только она разорвала эти бумаги? Или же он должен их подписать и поставить на их совместной жизни жирный крест? Ему было неприятно думать, что их брак закончился полным фиаско. Его родители являли собой образец счастливой семьи, и он мечтал последовать их примеру. Но он все испортил. Или это Рейчел все испортила? Или же виноваты оба – и он, и она?
Он не станет торопиться ставить свою подпись. Пусть эти бумажки полежат, он же пока все как следует обдумает и взвесит.
С разделочной доски слетел ломтик лука. Шарлотта чертыхнулась. Джо невольно улыбнулся. Как только они вернулись из супермаркета, она с воодушевлением взялась резать помидоры и лук. Ему нравилось наблюдать за ней. Правда, он опасался, что в пылу безудержного азарта она, чего доброго, откромсает себе палец.
– Полегче, – предостерег он. – Лук должен пойти в кастрюлю, а не на пол.
– Колечки жутко скользкие.
– Подозреваю, вы ловчее обращаетесь с ножом в операционной, чем в кухне.
Шарлотта состроила комичную гримасу. Ее глаза слезились от лука.
– Там я хотя бы не лью слезы.
– Почему вы не научились готовить? Ведь ваша мать снабжает домашней едой всех больных и страждущих в нашем городе.
– То она, а это я. Она уже давно бросила все попытки меня научить. Кстати, это один из поводов для ее недовольства мной. – Шарлотта убрала со лба потную прядь волос. – А вы, я вижу, не новичок на кухне. Ваша мать хорошо готовила?
– О, великолепно! Могла практически из ничего приготовить фантастическое рагу. Этот секрет она унаследовала от своей бабушки-ирландки. Отец же любил делать тамале и энчилады. По воскресеньям обеденный стол бывало ломился от блюд. После мессы к нам приходили многочисленные тетушки и дядюшки со своими отпрысками, и тогда начинался настоящий пир. Порой он затягивался часа на четыре.
– Похоже на наши воскресные пиршества, только у нас собирались не родственники, а прихожане. Дом тоже всегда был полон. Сейчас я порой скучаю о тех днях. Не думала, что когда-нибудь в этом признаюсь. А тогда я даже боялась воскресений. От меня ждали образцового поведения, но, как я ни старалась, оно получалось у меня плохо. – Шарлотта собрала нашинкованный лук в кучку и положила его в кастрюлю. – Ну вот. Готово.
– Я думал, вы оставите немного лука для гарнира.
– Это вы сделаете сами. Я и так пролила из-за вас немало слез, – улыбнулась Шарлотта. – Звучит, как будто строчка из баллады в стиле «кантри».
– Так вы обратили внимание на мою коллекцию дисков? – воскликнул Джо, уловив лукавый огонек в ее взгляде.
– Да, заметила по пути в ванную.
– Вообще-то она не по пути. Это вы нарочно подглядели.
– Виновата, – призналась Шарлотта и, сунув руки под струю воды, промыла глаза и промокнула их бумажным полотенцем. – Признаюсь, пошпионила немного. Хотела понять, что вы за человек.
Джо дал себе слово соблюдать дистанцию. Он все еще женат, несмотря на документы о разводе, что лежат у него на столе.
– А что именно вам хотелось узнать? – уточнил он и взялся шинковать новую луковицу.
– Нечто такое, о чем никто в Бухте Ангелов не знает, – ответила она, прислонившись к кухонному столу. – Что довольно легко, потому что – готова спорить – вас мало кто близко знает.
– Я – начальник полиции. Это помогает мне поддерживать дистанцию.
Шарлотта задумчиво наклонила голову.
– Я ценю ваше стремление к объективности. Но вы производите впечатление человека, который, так сказать, не спешит раскрывать свои карты, даже находясь вне службы.
– А вы производите впечатление человека, который вообще не умеет блефовать в карточной игре, даже если от этого зависит ваша жизнь.
Глаза Шарлотты блеснули:
– Я не настолько плоха. Я храню немало секретов, о которых никто даже не догадывается.
– Может, поделитесь со мной хотя бы одним?
– Я первая вас спросила.
Джо закончил резать луковицу и бросил ломтики в мелкую тарелку.
– Как вам удалось не расплакаться? – спросила Шарлотта.
– Я – мужчина.
Шарлотта закатила глаза:
– Отлично, крутой парень, признавайтесь, какие у вас есть страшные тайны?
Джо вытер руки бумажным полотенцем.
– Не могу припомнить ни одной.
– Быть того не может, – сказала Шарлотта и засыпала в кастрюлю столовую ложку молотого красного перца.
– Эй, поосторожнее с перцем! – предупредил Джо.
– Мне казалось, что вы любите острое. Обещаю, я не стану усердствовать, если вы все-таки что-нибудь расскажете о себе.
– Вам кто-нибудь говорил, что вы упрямая?
– Почти все, с кем я знакома, – ответила ему с улыбкой Шарлотта. – Перестаньте увиливать.
– Ну, хорошо. – Сильвейра немного помолчал, раздумывая о том, до какой степени честным должен быть ответ. Он не любил делиться своим прошлым. Но было в Шарлотте нечто такое, что заставило его заговорить. – Когда мне было тринадцать лет, я связался с шайкой. Чтобы показать мою преданность, я украл в магазине электроники проигрыватель компакт-дисков. Воришка был из меня никакой, и меня поймали.
– И что с вами стало? – спросила она одновременно с любопытством и тревогой.
– Коп, который меня поймал, тоже был мексиканец. Он вырос в том же квартале, недалеко от нашего дома. Его брата убили, когда тому было всего шестнадцать, он, как и я, связался с бандой уличных преступников. Этот полицейский отвел меня домой и велел моим родителям запереть меня и никуда не выпускать, иначе он меня посадит. Я тогда перетрухнул до потери пульса, но, по сути, он спас мне жизнь. К счастью, мои родители через пару лет переехали в другой квартал, что уберегло моих младших братьев. Никто из них даже не пробовал встать на скользкую дорожку.
– И вы стали копом, чтобы отплатить за этот добрый поступок.
– Типа того. Меня до сих пор терзает жажда приключений. Просто я утоляю ее на правильной стороне закона.
– В Бухте Ангелов не слишком много молодежных банд.
– И слава богу. В Лос-Анджелесе я десять лет прослужил в отделе, который занимался преступлениями несовершеннолетних. Я пытался спасти ребят. Иногда это мне удавалось. Хотя чаще – нет. Когда я вытаскивал из беды одного, в нее попадал новый. Проблема как была, так и оставалась. Дела с употреблением наркотиков тоже обстояли скверно. Как я ни бился, результат был нулевой.
Сильвейра вздохнул. Раз он взялся изливать душу, почему бы не рассказать ей все?
– У меня был напарник. Вскоре он начал переходить границы даже там, где не следовало. Короче, в борьбе с преступностью он стал нарушать закон. Если суды не хотят впаривать сроки, он счел своим долгом взять справедливость в свои руки. Вскоре я тоже думал, как он. Однажды я отметелил одного подонка – то есть сам начал вершить правосудие. Я чуть было не убил его. К счастью, меня вовремя оттащили. Он был насильник и убийца, но я не имел права становиться судьей и палачом.
– Господи, Джо! – сочувственно воскликнула Шарлотта. – Это, конечно, ужасно, но кто осмелился бы осуждать вас?
– Многие. Я должен был следовать букве и духу закона. И я же сам его нарушил. Мне стало понятно, что я стою перед выбором. В общем, через несколько недель я ушел из полицейского управления – решил взять таймаут. Мне нужно было собраться с мыслями. Какое-то время я работал на стройке у моего родственника, приглядывал за племянниками и племянницами. Время шло. Затем скончался мой дядя Карлос и оставил мне в наследство этот дом. Я приехал сюда посмотреть, в каком он состоянии. Я собирался подремонтировать его, а затем продать. Но когда в него вошел, тотчас понял, что это мой дом. На мое счастье, здешнему полицейскому участку требовался начальник, и меня взяли на эту должность.
И вот теперь я здесь.
– Должно быть, быть по лицейским в Бухте Ангелов не совсем то, что в Лос-Анджелесе, это совершенно разные вещи.
– Как небо и земля. Я люблю свою работу. Я всегда хотел быть копом, просто в Лос-Анджелесе от безысходности у меня иногда опускались руки. Я понимал, что служба меняет меня в худшую сторону. Мне стало страшно, в кого я мог превратиться, и поэтому решил уехать оттуда. К сожалению, мое решение пришлось Рейчел не по душе.
– Неужели она не видела, что делает с вами ваша служба?
– Ее больше волновала собственная карьера. В Лос-Анджелесе она видела лишь роскошные особняки Беверли-Хиллз и дома на пляжах Малибу, вечеринки с участием знаменитостей и дизайнерские шмотки. Мы жили в одном городе, но в разных мирах.
– Ее мир был не так уж плох.
– Верно, не плох. Но я такого мира для себя не хочу. Ну а теперь ваша очередь.
Шарлотта на мгновение задумалась.
– Мой любимый цвет – желтый.
Джо рассмеялся.
– Мы же с вами обмениваемся секретами. Или вы забыли?
Шарлотта просияла в улыбке.
– А это и есть секрет. Все почему-то считают, что мой любимый цвет – голубой.
– Решили легко отделаться от меня после того, в чем я вам признался? Даже не надейтесь. Ну, давайте, Шарлотта. Расскажите мне то, чего действительно никто не знает.
Она на минуту задумалась. Улыбка постепенно исчезла с ее лица.
– Я хотела бы видеть вас холостым.
Джо сглотнул застрявший в горле комок. Он не ожидал услышать эти слова.
– Думаю, скоро так и будет.
– Я знаю, – прошептала Шарлотта.
В комнате на миг стало тихо, как перед грозой… Затем зазвонил его сотовый телефон. Джо решил бы пропустить звонок, но в городе начинался праздник и он обещал быть на связи. Он достал телефон из кармана и, увидев номер, произнес:
– Это Рейчел.
– Идеальный момент. Вы обязаны ответить на ее звонок, Джо. Мне же пора идти.
– Шарлотта, подождите. – Джо встал у нее на пути. – Нам нужно поговорить.
– Я не хочу быть причиной вашего раз вода, Джо. Вы мне нравитесь, но я не зря выросла в семье пастора. Я чувствую себя виноватой, даже просто шутя с вами. Ответьте вашей жене. Мне кажется, вы еще не готовы сказать, что между вами все кончено.
– Откуда вам знать, что я чувствую?
Она твердо смотрела ему в глаза.
– Вы сами этого не знаете. Если бы знали, то уже подписали бы документы о разводе.
Он собрался было возразить… но разве с этим поспоришь?
– Вам некуда спешить, Шарлотта. Мы не сделали ничего плохого.
– Пока. Давайте оставим все как есть.
* * *
В пятницу Брианна встала рано, проворочавшись всю ночь напролет после неприятного разговора с Нэнси. Выпустив Диггера побегать и посадив Лукаса перед телевизором с мультиками и тарелкой мюслей, она отправилась в гараж, где лежали коробки с вещами Дерека.
С того момента как Джейсон сказал ей, что Стив Маркем крутился возле ее дома, и о его предположении, что у нее может быть некая подсказка, где искать картины, Брианна долго думала над его словами. Кто знает, вдруг такое возможно. Пора распаковать коробки.
Она потратила на это битый час, но не нашла ничего такого, что представляло бы интерес. После суда над Дереком Нэнси была вне себя от горя и собрала все, что только попалось ей под руку в его квартире. У вы, большая часть этих вещей оказалась совершенно ненужной. Правда, на дне одной из коробок Брианна обнаружила старые пожелтевшие газеты примерно двадцатилетней давности. В статьях говорилось про Уайатта, его творческих успехах, его картинах. Некоторые заметки были из местной газеты, остальные – из национальных изданий. Похоже, Дерек внимательно изучил творчество своего деда. Знал ли Уайатт о том, что его внук восхищался им?
Затем ее взгляд упал на пачку писем, перехваченных старой выцветшей лентой. Пульс ее тотчас участился. Бумага была тонкой, ломкой, пожелтевшей по краям. Письма были адресованы Франсин Кейн. Франсин была в числе немногих счастливчиков, что спаслись после кораблекрушения и основали город. Брианну охватило волнение.
Она осторожно развязала ленту, вытащила из конверта письмо и пробежала глазами пару абзацев. Письмо было коротким, текст представлял собой смесь английских и испанских слов. К счастью, прожив много лет за границей, Брианна понимала испанский.
Моя дорогая Франсин.
Как сладки были проведенные нами часы. Ты вывела меня из темноты на свет, вернув с грани отчаяния на грань возможного. Я буду до конца дней моих лелеять в памяти те ночи, что мы с тобой провели вместе. Я не могу отдать тебе мое сердце, потому что оно принадлежит другой, но я отдаю тебе все остальное.
Виктор.
Виктор? Виктор Дельгадо и Франсин Кейн были любовниками? Почему она никогда об этом не слышала? Дерек же наверняка знал эту часть истории.
А Нэнси? Нэнси рассказывала ей про квадратный лоскуток ткани, который Франсин пришила к одеялу в память о своем погибшем муже Маркусе. Про двух мальчиков, которых та воспитывала одна, а затем вместе со своим вторым мужем, Джорджем Веллером. Но ни разу Нэнси не упомянула о любовной связи Франсин и Виктора.
Брианна дрожащими пальцами вскрыла второй конверт. Похоже, на грани возможного стоял не только один Виктор.
Франсин.
Почему ты убежала? Неужели испугалась меня? Прости, я пью потому, что меня преследует призрак Евы. Я подвел ее. Я не могу нарисовать ее такой, какой я ее знал. Не могу перенести мысленный образ на холст. Она снится мне по ночам, и я вижу ее всю в слезах, я вижу ее гнев, ее печаль по поводу того, что совсем не знал ее. Ты должна помочь мне, как я пытался помочь тебе. Я в отчаянии. Прошу тебя, вернись ко мне.
Виктор.
Брианна сердцем ощущала отчаяние Дельгадо. Мятущаяся душа, талантливый художник, вечно терзаемый призраком покойной возлюбленной. Казалось, вот он, рядом с ней. Неужели Дерек тоже ощущал эту невероятную связь с прошлым, когда читал эти письма? Неужели картины Виктора до такой степени завладели его мечтами, что он решил их похитить?
От этой мысли в груди болезненно сжалось сердце. Брианна отказывалась верить, что все эти пять долгих лет Дерек ей лгал. С другой стороны, он ни разу даже словом не заикнулся о связи между Франсин Кейн и Виктором Дельгадо. Зачем было это скрывать? Наверно, лишь потому, что для кого-то это что-нибудь значило.
Брианна вновь посмотрела на пачку писем. Непрочитанным осталось только одно. На этот раз почерк был другим – четкий, аккуратный, женский.
Виктор.
Никакая страсть не способна вытеснить из твоего сердца любовь к Еве, как ничто не способно облегчить мою печаль по Маркусу. Мы оба были неправы, когда пытались убежать от нашей боли. Мы должны принять ее, бороться с ней, лелеять ее, потому что это все, что осталось от наших любимых. Мы не должны видеться снова. И так уже возникли подозрения. О ребенке никто не знает. Я скажу, что это Маркус, прежде чем погибнуть при кораблекрушении, оставил мне самый ценный подарок. Обещаю, что буду любить нашего сына, и он станет нашей надеждой на будущее.
Ева любила тебя, Виктор, а ты любил ее. Не сомневайся в этом. Я тоже любила тебя.
Франсин.
Голова Брианны шла кругом. У Виктора с Франсин не только была любовная связь, они еще произвели на свет ребенка.
Дошло ли это ее письмо до Виктора? Если да, то почему оно оказалось в стопке других, которые она получила от него? Может, ей так и не хватило мужества сказать ему? И эту тайну никто так и не узнал, по крайней мере не узнал Виктор. Но что же стало с их сыном? Кем он стал, когда вырос?
От волнения у Брианны перехватило дыхание. Неужели Дерек – потомок Франсин и Виктора? Неужели в его жилах текла кровь Виктора Дельгадо?
Эта мысль испугала ее. Неужели это кровное родство подтолкнуло Дерека к краже картин? Неужели он потому скрывал свое родство с Дельгадо, чтобы не давать полиции лишних поводов для подозрений?
Впрочем, ценность картин выражалась в деньгах, которые те стоили, а не в любовной связи Виктора Дельгадо с Франсин Кейн. Эти письма ничего не доказывали, за исключением того, что Дерек утаил некие факты. Долгие месяцы полиция ломала голову, пытаясь понять, кому и зачем понадобились «Три лика Евы». И за это время Дерек ни разу не упомянул о своем родстве с Виктором Дельгадо.
Нэнси и Рик вряд ли в курсе. Иначе бы они ей сказали.
Остается один Уайатт. Поделился ли Дерек своей тайной с дедом? Или же именно от него он ее и узнал? Кэтрин Маркем сказала, что Уайатт одержим творчеством Дельгадо. Но почему? Неужели потому, что ему известно о его кровном родстве со знаменитым живописцем? Боже, неужели она наконец обнаружила недостающий фрагмент мозаики?
Если это так, то поможет ли этот фрагмент обелить имя Дерека от бесчестия или же, наоборот, усугубит его вину?
Внезапно раздался звонок в дверь, вернув Брианну из прошлого в настоящее, в реальную жизнь. Стряхнув с себя оцепенение, она встала и отправилась к двери. Лукас и Диггер увязались следом за ней.
На крыльце стояла Кэтрин Маркем – в прекрасно сшитом синем костюме, волосы зачесаны назад и красиво уложены. До Брианны моментально дошло, что на ней самой пижама и купальный халат. Она быстро обернулась и посмотрела на настенные часы: шел уже одиннадцатый час. Черт, она потеряла счет времени.
– Простите, что побеспокоила вас, – сказала Кэтрин. – Я еду на работу и решила по пути заглянуть к вам и отдать вот это.
С этими словами она протянула Брианне большой альбом для рисунков.
– Пожалуйста, заходите, – пригласила ее Брианна.
– Привет, Лукас! – улыбнулась Кэтрин. – Я тебе кое-что принесла. – Она села на диван и положила альбом на кофейный столик. – Это альбом твоего папы. Он рисовал в нем, когда учился в школе. Я подумала, что тебе будет интересно взглянуть.
Лукас энергично кивнул. Брианна села рядом с Кэтрин и посадила Лукаса себе на колени. Ей было немного не по себе при мысли, что сейчас она заглянет в прошлое Дерека. Альбом напомнил, что она еще не просмотрела рисунки, которые Дерек сделал в тюрьме, те самые, что передал ей вместе с письмом мистер Айзекс. По какой-то причине она никак не могла заставить себя снова открыть тот конверт. В первый раз слова его письма напугали ее – Дерек намекал, что есть нечто такое, чего она не знает и, возможно, вряд ли захочет узнать.
– Смотри, морское чудовище! – воскликнул Лукас, обращая внимание матери на рисунок, который открыла для него Кэтрин.
Брианна удивилась комичному чешуйчатому монстру, вынырнувшему перед лодкой с испуганными туристами. Зная о том, что Уайатт лично учил внука, в надежде на то, что тот станет великим художником, она никак не ожидала увидеть столь легкомысленный рисунок.
– Это Дерек нарисовал шутки ради, – пояснила Кэтрин, отвечая на невысказанный вопрос Брианны. – Местные художники организуют летний лагерь для детей. Мы с Дереком преподавали технику рисунка. Для нас это был своего рода отдых от академизма, да и детям тоже было интересно.
Наконец-то я услышала о Дереке что-то приятное, подумала Брианна, глядя с искренней теплотой на рисунок морского чудовища. Она устала сомневаться в себе, устала думать о том, что видела в Дереке черты, которых в жизни не существовало. Он же обладал чувством юмора, любил пошутить. И этот рисунок – лучшее тому доказательство.
– Спасибо, – поблагодарила она Кэтрин. – Это очень многое для меня значит.
– Это просто забавные наброски, – пожала плечами Кэтрин. – Жаль, что вы не видели по-настоящему талантливых работ Дерека. Даже по эскизам видно, с каким старанием он подходил к мельчайшим деталям, как искал интересные ракурсы.
– Вообще-то, у меня есть кое-какие его рисунки. Дерек сделал их в тюрьме. Мне их передал его адвокат. К сожалению, пока что у меня не было возможности хорошенько их изучить.
– Неужели? А что за рисунки?
– Наброски, сделанные по памяти.
– Интересно было бы взглянуть. Если, разумеется, вы не против.
– Нет, конечно, – медленно ответила Брианна. Сказать по правде, она сильно сомневалась, стоит ли их кому-то показывать. Ведь Дерек счел нужным показать их только ей. – Но только как-нибудь в другой раз. Сегодня мне нужно отвезти Лукаса к Нэнси и Рику, а потом ехать на работу. Я начала работать в магазине лоскутных одеял.
– Замечательно. Этот магазин – душа нашего города.
– А вы сами шьете лоскутные одеяла?
– Нет. Я делала эскизы для моих знакомых, но сама не шью. Мое творчество ограничивается холстом и красками, – ответила Кэтрин и встала. – Мне тоже пора на работу.
– Еще раз спасибо вам. Это было весьма любезно с вашей стороны. Кроме Рика и Нэнси, здесь мало кто по-доброму вспоминает Дерека. – Брианна проводила Кэтрин до двери. – Кстати, я слышала, что ваш дядя приезжал вчера к моему дому, но не застал меня. Вы не знаете, что ему было нужно?
– Дядя Стив был здесь? – удивилась Кэтрин. – Странно. Не понимаю, зачем ему понадобилось приезжать к вам.
– Мне это тоже непонятно.
– Если хотите, я могу спросить его, но он вряд ли мне скажет. Мы с ним не слишком близки.
– Тогда лучше не надо. Если ему что-то нужно, он приедет еще раз.
«Может, спросить у Кэтрин про родство Уайатта и Виктора Дельгадо?» – подумала Брианна. С другой стороны, откуда ей знать, что Кэтрин расскажет Маркемам. И если это кровное родство и есть та самая подсказка для поиска картин, Уайатту лучше ничего не знать. И Брианна лишь попрощалась с Кэтрин и не стала ей ничего говорить.
Закрыв за гостьей дверь, она внезапно поймала себя на том, что уделяла слишком много внимания Уайатту, считая, что именно он не желал дарить картины музею. Но ведь были и другие двое – Стив и Глория Маркемы. Что если кто-то из них хотел оставить картины себе?
И все же, если Уайатт прямой потомок Дельгадо, его мотив вполне понятен. Или же это Дерек нашел идеальный способ отомстить деду…
Брианна вздохнула. Пока что все, что она узнала, подтверждало вину Дерека. Что если правда причинит ей еще большую душевную боль?
