Глава 6
Кто-то когда-то сказал совершенно правильно – никогда не бей человека рукой, если есть возможность ударить чем-нибудь другим. Палкой, бутылкой, рукоятью пистолета. Никто ведь не гнал Стаса, не торопил, не требовал, чтобы вот сию секунду, без промедления он вломил Марату. Можно было оглядеться, взять палку или бутылку. Достать из кобуры «дыродел», в конце концов, и уж потом бить Марата.
Ну да, тогда экзекуция прошла бы на людях, а не перед глазами всего трех клиентов и хозяина «Африки». Посетители и обитатели Гуляй-города увидели бы, как Марат падает, корчится, как пытается встать и снова падает, на этот раз от правильного удара – ногой в лицо.
Может быть, кто-то даже и вмешался бы, оттащил бы господина консула от залитого кровью сутенера до того, как господин консул получил бы полное удовлетворение. Но зато не болели бы так пальцы у Стаса на правой руке. Не сломал, но ушиб.
В результате и ночь толком не спал. Правда, до полуночи все равно не удалось бы уснуть – девки «Парадиза» одна за другой шли в его номер и вручали заявление. Запасы писчей бумаги у Сандры истощились быстро, последняя из посетительниц, Маринка, свое заявление принесла на каком-то совсем уж потрепанном листке, но все работники «Парадиза», в том числе и уборщица с поваром, до утра сменили гражданство.
Болтун, просунувший голову в дверь номера, сообщил, что там еще и другие пошли к Стасу, только Сандра их не пустила, отшила до утра… Потом пришла Сандра, принесла бумагу от Черной, получив визу у Стаса, поинтересовалась деловито, не желает ли господин консул эту ночь провести в ее обществе, за что была послана самым решительным образом.
– Как скажете, Станислав Ильич, как скажете… – Сандра потянулась со вздохом. – Ты завтра никому больше заявления не подписывай.
– Это почему?
– Дурак, что ли? За просто так не соглашайся. За проценты. Не меньше десяти, имей в виду… – Сандра подошла к Стасу, провела ладонью по его лицу. – Это со мной у тебя личные отношения, а с ними – деловые. Так что – не глупи.
Стас отмахнулся.
– Это получается коррупция, – сказал он. – Коррупция. За это могут посадить…
– Ну да, как только вернется прежняя жизнь, начнут бегать «суперсобаки» и из Москвы пришлют нового консула. Я же тебе говорила…
– Я помню, – сказал Стас. – Я подумаю. А ты пока иди отсюда, дай в себя прийти.
Сандра вышла.
Стас пошел в ванную – вода, как ни странно, все еще потихоньку вытекала из душа несмотря на поздний час.
– Это – хороший знак, – сказал Стас, становясь под прохладные струйки. – Это – очень хороший знак.
Нужно было смыть с себя пот. Нужно было как-то избавиться от вони, прилипшей к Стасу в трущобах. Нужно было сорвать с себя клочья страха, приставшие к телу там, в темноте подъезда.
Стас ожесточенно тер тело тряпкой, чуть не разодрал кожу ногтями до крови, но ощущение чистоты все не приходило.
Ужас остался в нем. Не удалось там, на лестнице, выплеснуть его полностью. Сердце взялось коркой. Гортань. Мозг – словно саднящими струпьями покрыт обрывками воспоминаний.
Кровь на ступеньках… женщина, полосующая себе лицо ногтями… крики людей… запах смерти… липкое прикосновение страха…
Стас выключил воду, не вытираясь, вышел из ванной.
Сейчас было бы неплохо надраться до свинского состояния. Завтра проснуться к полудню и снова надраться. И еще раз. Девок зазвать в номер, наплевать на угрозы Сандры и зазвать ее девок…
Стас подошел к окну – тело Мальчика раскачивалось на веревке под информационным экраном. На экране что-то вещал корреспондент на фоне горящего дома, а под экраном ветер раскачивал мертвое тело придурка-пушера, отчего-то решившего гадить в месте своего обитания.
Люди проходили мимо повешенного, кто-то останавливался, рассматривая, кто-то ускорял шаги… Стас лег на кровать, не расстилая постели.
Стены вокруг него качнулись, потолок стремительно улетел куда-то вверх, Стас, закрывая глаза, подумал, что сейчас вырубится и будет спать долго-долго…
Но вместо сна ему сегодня подсунули какую-то дрянь. Пушер, каждую ночь втюхивающий ему сонную наркоту, тоже сошел с ума и вместо забытья или хотя бы кошмара всучил ему пустышку.
Свистел ветер, врываясь в номер, на улице гремела музыка, разговаривали люди, под потолком гудела муха…
«…тебе – удачи… она тебе понадобится… вот прямо сейчас и понадобится…»
Голос Шрайера прозвучал так явственно, что Стас вздрогнул и сел на постели. Сердце колотилось, как там, в заполненной смрадом и темнотой комнате на восьмом этаже.
– Зачем? – спросил Стас у Шрайера и только потом сообразил, что не у Шрайера спрашивает, а у того, кто им притворялся. Ведь настоящий Шрайер в это время уже лежал в морге Службы Безопасности.
Получалось, что спрашивать было нужно не «Зачем?», а «Кто ты?».
Кто натянул на себя личину безопасника с одной только целью – заманить Стаса в трущобы и бросить там на верную смерть?
Или все-таки не на верную? Он ведь пистолет оставил и мобиль. Не забрал, не уехал, просто исчез, оставив транспорт и оружие.
Стас встал с постели и прошелся по комнате, пытаясь успокоиться. Кто-то играл с ним. Зачем кому-то мог понадобиться бывший оперативник ОКР? Два года был не нужен, и вдруг…
Вдруг…
Сначала проснулся Максимка и потребовал от Стаса выполнения обязанностей консула. Нелепое требование. Нелепое, что бы там ни говорил этот черномазый. Что бы он там ни плел про будущее города. Совпало его требование с мистическим раздвоением Шрайера. Совпало?
Или Максимка врет?
Зачем-то все это придумал… Завтра с утра нужно потребовать, чтобы предъявили тело Шрайера, убедиться… В чем убедиться? В том, что тело сейчас действительно лежит в холодильнике? Так оно и вправду сейчас там может лежать. Шрайера могли грохнуть уже после того, как он, выполнив приказ Максимки припугнуть Стаса, вернулся с докладом в офис СБ. Сам Максимка мог ему шею свернуть.
Мог, вот только зачем?
Ничего эта глыба черного мяса не выигрывала и не получала от убийства беза. Во всяком случае, Стас ничего такого придумать не мог. На него даже и не попытались повесить это убийство. Свидетели? Те самые патрульные? Чушь, им бы приказали, и они не вспомнили бы никакого Шрайера и никакого Стаса. Записи камер наблюдения? Вот, пожалуйста, ничего такого. Если бы они захотели, то смогли бы сварганить видеозапись того, как Стас своими руками лишает Шрайера жизни…
Но ничего подобного не произошло.
И Максимка, как показалось Стасу, был почти напуган произошедшим. Или оказался очень неплохим актером…
Значит, Шрайера действительно подменили.
Стас не мог понять ни того, как это могло быть сделано, ни того – зачем.
– Чушь. Бред. Бред. Чушь.
Стас заставил себя замолчать.
Ничего тут придумать не получится. Бежать – некуда. Попытаться спрятаться? Даже и не смешно. Условия Максимка еще утром изложил четкие и недвусмысленные. Если Стас их не выполнит – будет плохо. Если выполнит… Если Стас их выполнит, то вовсе не факт, что и Максимка сдержит свое обещание. Но других вариантов все равно нет.
Есть кем-то построенный коридор, по которому предстоит бежать. И ничего от самого Стаса уже не зависит. Ни вправо, ни влево, только вперед, между заботливо установленными стеночками.
Самое странное, что именно эта мысль внезапно его успокоила. Если ничего от него не зависит, то какого лешего дергаться? Смысл сучить ножками, потеть и мучить себя предположениями и догадками?
Дыхание успокоилось, сердце перестало колотиться.
Вот так, похвалил его Стас. Четко, спокойно, без спешки. Стук-стук. Стук-стук.
Он лег на кровать.
Укрылся покрывалом и закрыл глаза.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук…
И вот тут начали болеть пальцы на правой руке. Суставы, выбитые об челюсть Марата. И с каждой минутой они болели все сильнее и сильнее.
Стас сжал их левой рукой и застонал.
Он так и не уснул до самого утра.
Взошло солнце. Стас посмотрел на распухшие суставы и выругался. Все у него не так. Даже кому-то морду толком разбить уже не может…
Кто-то когда-то сказал совершенно правильно – никогда не бей человека рукой, если есть возможность ударить чем-нибудь другим…
Как обычно бывает в таких случаях, с восходом солнца боль уменьшилась. И как обычно бывает, едва Стас подумал, что неплохо было бы лечь и поспать, в дверь постучали.
– Кто? – спросил Стас.
– Стасик, ты уже не спишь? Я подумал, а вдруг ты спишь, а я тебя разбудил… А ты не спишь?
– Не сплю…
– Вот и славно, – обрадовался Болтун. – А то вдруг ты спишь, а я приперся и спрашиваю – ты не спишь, Стасик? А ты спишь… как бы ты мне ответил? А так – ты не спишь, и хорошо…
– Что тебе нужно? – спросил Стас, осторожно, чтобы не побеспокоить ушибленные пальцы, натягивая трусы и брюки.
– А мне – ничего, – радостно сообщил Болтун из-за двери. – Мне если что нужно, то я и потерпеть могу… Мне ведь гражданство не нужно, Стасик, я и так гражданин Федерации… честно-честно… так что ты имей в виду – я, как гражданин, всегда на помощь… Ты только позови… или это, призови. И я сразу… Там у нас, на родине…
Болтун осекся, подумав, что произнес это самое «родина» недостаточно торжественно, и повторил с нажимом и явно с большой буквы:
– На Родине. У нас на Родине там сейчас, наверное, какое-нибудь положение. Военное или еще какое… И все должны выполнять приказы властей… А ты ведь у нас тут власть? Можешь потребовать и призвать…
Стас отодвинул засов и открыл дверь.
– Привет! – Болтун помахал рукой прямо у него перед лицом. – Ты не спишь…
Стас левой рукой осторожно взял Болтуна за ворот его засаленной куртки и легонько встряхнул:
– Я спросил – зачем ты приперся?
– Так Сандра сказала… Сама пришла, меня разбудила и сказала… иди, говорит, к Стасу, позови… Скажи, чтобы он побыстрее это… шел сюда.
– Иди и скажи, что я сейчас приду… – Стас закрыл дверь и вернулся в комнату.
Брюки еще более-менее, а вот вчерашнюю рубашку надевать никак нельзя, она провоняла потом и еще всякой дрянью. А еще Максимка ее вчера таки порвал, сволочь.
Стас покрутил рубашку в руке, прикидывая, подлежит ли она ремонту, вздохнул и положил ее на тумбочку. Достал из шкафа другую. Нацепил кобуру с «дыроделом» на голое тело, надел сверху рубашку, неглаженую. На такие мелочи уже никто давно не обращает внимания.
Несмотря на раннее утро, было жарко и душно, даже по нормам нынешнего безумного лета.
Стас посмотрел на небо сквозь лиловый пластик своего окна.
Так и есть – тучи.
И это значило, что сегодня будет дождь. И что лучше бы сегодня сидеть в номере и никуда не выходить. Погода после Катастрофы совсем сошла с ума, и если дождь все-таки собирался, то не ради того, чтобы слегка окропить пересохшую землю.
Небо честно отдавало то, чего не выдавало в течение целого месяца. А то и с перебором.
– Но ты в любом случае поедешь в Учком к Надежде Львовне Линевской, – сказал Стас своему отражению в зеркале. – Потому что тебе так велели…
Перед сейфом Стас остановился.
Ему еще велели без «балалайки» не появляться. И что, он теперь полезет в сейф, достанет эту штуковину и торопливо сунет ее себе в затылок? Стас протянул руку к дверце сейфа, даже смог заставить себя прикоснуться к ней пальцами.
«Невынимайку» поставишь? Ну-ну…
Стас открыл дверь и вышел в коридор.
И чуть не налетел на Болтуна. Тот стоял напротив двери.
– А Сандра мне сказала без тебя не приходить. Так и сказала – без Стаса не приходи. Я и не прихожу. Сандра, она, знаешь, какая? Она вот такая! – возможно, Болтун попытался лицом изобразить, какая «такая» Сандра, но в темноте коридора все равно не удалось бы рассмотреть.
Стас закрыл дверь.
– Она у себя, – сообщил Болтун. – Я спал в холле, она меня там разбудила. Говорит, приведи Стаса сюда, а сама пошла к себе в кабинет. А я так подумал, сюда – это в холл? Как же, как же, подумал я… Приведу сюда Стаса, а никого нет… И что Стас скажет? Вот ты что сказал бы, если бы я тебя привел в холл, а ее нет? А еще Азамата убили.
– Какого Азамата?
– Ну, того, что «сон» продает возле самого Креста.
Стас остановился.
– За что? Он тоже дрянь кому-то всучил?
– Не успел. Да. Не успел. Он дозу предложил раклам, а те и говорят – ты парень свой, надежный парень, говорят, только ты это, первым прими свой товар. Первым. А мы, говорят, если ты все нормально словишь, тебе за эту дозу заплатим, а только без испытания брать нет, не будем… А он им говорит, что чего там, товар надежный, а они – ну так чего тогда? Давай, прими… Он трубку взял, потянул в ноздрю… С улыбкой потянул, уверенно… А потом упал и умер. Не сразу умер, понятное дело. И упал не сразу. Они еще минут десять с ним разговаривали в баре… ну в том, «У Креста»… «Сон» ведь не сразу действует, минут через пятнадцать… а то и двадцать, как кому… и от дозы опять-таки… вот сидели, разговаривали… Азамат сказал, что развел раклов на бесплатную дозу, что теперь все время будет так предлагать… Только сказал, как зрачки разлетелись, руки-ноги свело… Он прямо лицом об стол… Прямо лицом вот так, как сидел… Бац! – Болтун хлопнул в ладоши. – Бац – в кровь. Подергался с полчаса и умер. Такие дела. Раклы потом напились на радостях. И всех поили бесплатно, за свое счастье, значит… Потом зацепились по пьяни с байкерами, их там почти весь вагон кантовался, «Железяки»… Одного ракла подрезали до смерти в драке, но остальным, да, повезло…
Болтун обладал странной способностью оказываться на месте происшествий и всегда быть в курсе событий. Даже если он сам не видел всего в подробностях, то и тогда его сведения были точными.
– Значит, сам принял свою дозу?
– Сам. С улыбочкой.
– Выходит, он не знал, что товар порченый?
– Выходит – не знал.
Стас сбежал по ступенькам в холл.
Петя маячил у входа, разглядывая улицу за стеклом. Услышав шаги Стаса, оглянулся и поздоровался. Вежливо. Где-то даже с уважением.
– Как там мобиль? – спросил Стас.
– Я его вчера в подвал отогнал, – ответил Петя. – Ничего с ним не случится…
– И хорошо. А Сандра у себя?
– У себя.
Стас подошел к офису Сандры, постучал левой рукой и вошел, только дождавшись разрешения.
Сандра, похоже, спать не ложилась, под глазами были темные круги, да и цвет лица был бледный.
– Не спалось? – спросил Стас, усаживаясь в кресло.
– Куда там… – отмахнулась Сандра. – Всю ночь вела переговоры. Ты меня на службу в консульство возьми, господин консул. Я тут от твоего имени уже договорилась, ты извини… У тебя теперь доля есть и в «Фонаре», и в «Веселом доме»… «Стометровка» хочет под тебя…
– Я не справлюсь… – усмехнулся Стас. – Со всей «стометровкой» – не справлюсь. Ты им скажи, пусть по две-три в ночь приходят, не больше…
– У меня сегодня с чувством юмора не очень, – предупредила Сандра. – Я вначале тебе чего-нибудь оторву, а потом посмеюсь. И я о деле говорю. О серьезном деле.
– Извини, – Стас потер лицо ладонью левой руки. – Я вчера о Марата руку ушиб – ночь и не спал, считай. У тебя ничего нет обезболивающего?
– Есть, но я тебе не дам, – спокойно сказала Сандра. – Чего на тебя зря тратить? Ты сейчас поедешь в Учком, там и подлечишься.
– С чего это ты взяла, что я поеду в Учком?
– А мне Максимка нагадал. Тоже, наверное, не спал. Позвонил мне, сообщил, что послал человека. Выругался, что не может с тобой напрямую связаться, про «балалайку» орал… И сказал, что должен ты быть в клинике Учкома пораньше. Часов в девять, не позднее.
– Зачем?
– Это ты у него спроси. Он, судя по голосу, сейчас просто жаждет с кем-нибудь пообщаться.
– На фиг, – сказал Стас. – Как-нибудь перебьется. У тебя ничего нет пожрать?
– Жан-Пьер только-только отправился за похлебкой. Будет не раньше чем через час. А за тобой скоро приедут…
В дверь постучали.
– Уже приехали, – улыбнулась Сандра. – Так что ты уж на пустой желудок, наверное.
Петя сообщил, что прибыл безопасник к Стасу Ильичу.
Стас вышел из офиса, не попрощавшись.
Беза звали Игорем Прельским, был он молод и на Стаса смотрел с некоторым испугом. Стас не стал выяснять природу этого страха, приказал подогнать мобиль, а сам стоял на ступенях «Парадиза», рассматривая вначале тело Мальчика, которое так за ночь никто и не снял, а потом низкое небо, наглухо затянутое черными тучами.
Несмотря на ветер тучи, кажется, висели неподвижно. Может, ворочали иногда жирными боками, устраиваясь поудобнее.
– Дождь будет, – сказал Игорь, когда Стас сел на переднее пассажирское кресло и захлопнул дверцу. – Я когда выезжал, то слышал, как рокочет вдалеке. Гроза будет.
– Естественно, – кивнул Стас. – Ты когда последний раз дождь без грозы видел? Года два назад, не меньше?
– Ну… – без кивнул. – Как шандарахнуло тогда, так и грозы начались… Куда едем?
– Я еду, ты везешь, – поправил Стас. – Ты только свяжись с ближайшим опорным пунктом СБ, чтобы покойничка из петли вынули. Воспитательный момент уже прошел, теперь только вонь и мухи будут. Вон, уже клубятся… Кому это нужно?
Без посмотрел на труп Мальчика, кивнул и связался через коммуникатор с диспетчером, передал просьбу Стаса.
– Консул Российской Федерации требует, – сказал безопасник. – Чтобы немедленно.
Стас хмыкнул. Сразу видно, что очень обстоятельно настроили беднягу на сегодня. Неужели сам Максимка взял парня в свои нежные руки, приподнял за горло и бархатным голосом проинструктировал по поводу отношений с самим господином консулом?
Как-то уж очень серьезно играет Максимка в глупые игры. С другой стороны – ему виднее.
– Давай в Учком, – сказал Стас. – Сам прикинь, к какому пропускному пункту, так, чтобы поближе к клинике. Знаешь?
– Со стороны Алексеевки, наверное, – Игорь включил навигатор, глянул. – Точно. Сейчас через Проплешину, налево, потом…
– Ну, так поехали…
Мобиль плавно тронулся с места.
На самом выезде из Гуляй-города они разминулись с патрульным мобилем. Опорный пункт отреагировал на требование господина консула оперативно, что, по идее, должно было радовать, но вместо этого как-то напрягало.
– А это правда?.. – Игорь начал фразу, посмотрел на Стаса и замолчал.
– Что – правда?
– Что вы вчера со Шрайером?.. Это… – Игорь замялся. – Ну… После того, как его убили…
– Да, – спокойно ответил Стас. – Вот в этой самой машине. Он сидел на твоем месте.
Мобиль дернулся.
– Спокойно, Игорек! Все нормально. Ничего страшного тут не происходило. Шрайер был как Шрайер. И вообще, может, это здесь был настоящий, а поддельный тот, в морге? А еще скажи мне, друг сердечный, а что, у вас в канторе сейчас поощряется треп о внутренних делах с кем попало? Мне раньше казалось, что в СБ за болтовню могли язык вырвать. Изменились нравы? Гуманист господин Фрейдин новые правила ввел?
– Нет… То есть… Нельзя, конечно… но вы ведь…
– Кто? – осведомился Стас. – И кто я, по-твоему? Сотрудник СБ? Член Городского Совета? Я – простой консул. А это значит, что, с точки зрения Максимки, я именно «кто попало». В самом крайнем случае – свидетель. И трепаться со мной по разным этаким поводам – не стоит. Я не сдам, понятное дело, но если кто услышит? Что с тобой сделает Максимка? Ты себе представляешь?
Игорь не ответил. Сглотнул гулко и как-то обреченно.
– Ты в безах до Катастрофы был? Или уже пришел в Службу после?
– После, – ответил Игорь. – Полгода всего.
– Значит, настоящей работы не застал… – констатировал Стас. – Что там у вас сейчас значится как самое частое правонарушение? Кража? Мародерство?
– Убийства.
– Что ты говоришь? Думаю, о таких изысках, как ловля «ломщика» или слежка за «нейкистами», ты и не слышал даже? Нет?
– Слышал. Несколько месяцев назад кто-то пытался сломать защиту городской базы данных… – Игорь испуганно замолчал.
– Начал – продолжай, я ведь теперь могу и у Максимки спросить, сославшись на тебя. Кто-то, говоришь, пытался вломиться в архивы? Нашли злоумышленника?
– Не знаю… Честно, не знаю. Я случайно об этом услышал… Ребята болтали…
– Вот-вот. Болтают много сейчас. Слишком много…
– Я через Геповку проскочу, – сказал Игорь.
– Как скажешь, ты управляешь. Или там можно нарваться?
– Нарваться можно где угодно. В принципе мобиль СБ трогать не должны… Но мало ли…
– Мало, – согласился Стас. – А зачистить тут – слабо?
– Так Учком против. Каждый месяц Фрейдин требует у них разрешения, и каждый месяц ему отказывают. Геповка значится как часть Учкома… – Игорь пожал плечами.
– И даже Максимка ничего не может поделать с этими умниками, – подвел итог Стас. – А умникам нравится иметь у себя под боком десяток кварталов, населенных полными отморозками.
– Выходит, что так…
Мобиль притормозил перед кучей обломков прямо посреди дороги.
– И камер наблюдения здесь нет никаких, – сказал Стас.
– И камер нет.
Мобиль осторожно проехал по узкому проходу между полуразрушенным домом и горой камней.
– Ты чего сюда вообще полез? – осведомился Стас. – Ищешь приключений?
– Да нормально все. Так ближе и быстрее… – Игорь прибавил скорости. – Через пять минут будем на месте.
«В руинах что-то мелькнуло. Или кто-то, – меланхолично подумал Стас. – Если сейчас этот кто-то, вопреки всем правилам и законам, всадит в мобиль очередь из автомата… или раскошелится на десяток-другой патронов к «дрели»… В этом случае господин консул имеет все шансы прекратить выполнение своих обязанностей…»
Мобиль снова притормозил – опять куча обломков на дороге, только на этот раз куча свежая, глыбы бетона не успели просесть и порасти травой. Всего несколько дней, как кто-то соорудил здесь этот курган.
Сейчас мобиль еле ползет, и если кто-то устроился во-он в том окне с гранатометом… Стас глянул на развалины и вздрогнул – в во-он том окне действительно кто-то был. Что-то шевелилось – черное на сером фоне.
Двадцать метров по прямой от окна до мобиля. Можно сразу стрелять, а можно подождать, пока мобиль с опознавателями СБ подъедет поближе. Сворачивать тут негде, увернуться от ракеты не выйдет, будь у водителя даже сверхчеловеческая реакция. Даже выпрыгнуть из салона не удастся. Можно будет просто насладиться зрелищем приближающейся смерти.
Стас сунул руку под рубашку, взялся за рукоять пистолета и чуть не застонал от боли – пальцы на правой руке отказывались работать даже под угрозой близкого уничтожения всего организма.
Зашипев, Стас вынул руку. В конце концов, «дыродел» тут не поможет, если что.
– Твою мать, – упавшим голосом проронил Игорь.
Прямо на дорогу перед мобилем вышел человек в черном кевлайкровом комбинезоне. И с трубой гранатомета в опущенной руке.
– Что делать? – спросил без, потянувшись рукой под куртку к своему пистолету.
– Мимо него проехать получится? – Стас оглянулся и увидел, что сзади, на куче, тоже появился стрелок в черном.
– Втиснемся, – прошептал Игорь. – Если влево принять…
Если честно, то, на взгляд Стаса, справа места было больше, но нельзя осуждать молодого парня за то, что он склонен подставить поближе к гранатометчику своего пассажира, а не себя.
Стас опустил стекло.
– Привет, – сказал он, когда мобиль поравнялся со стрелком. – Мы до Учкома так доедем?
Стрелок кивнул.
– То есть вот так? – указал рукой Стас.
Стрелок снова кивнул.
– Спасибо, – Стас поднял стекло и посмотрел на Игоря.
У того по вискам тек пот. Мелкие капельки выступили над верхней губой, парень их пытался слизнуть.
Стрелок посмотрел в сторону проехавшего мобиля и, не торопясь, скрылся в руинах.
– Вот сейчас мы подъедем к пропускному пункту… – сказал Стас. – И ты притормозишь. Остановишься метрах в десяти. Хорошо?
– Хорошо, – кивнул Игорь.
Мобиль выехал на чистую дорогу.
– Здесь нормально? – спросил Игорь.
– Да. Вот тут – нормально, – Стас закрыл глаза и мысленно энергично выругался. – Вот сюда, к обочине.
Мобиль остановился.
– Выйдем на секунду, – сказал Стас и выбрался из мобиля.
Наклонился, опершись левой рукой о колено, глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз.
Игорь подошел.
– Знаешь, Игорек, – Стас произнес имя беза ласково, почти нежно. – А у тебя – очень странные развлечения, не находишь?
– Я… Это…
– Вчера вечером я допустил одну ошибку, – сказал Стас. – Сегодня я ее повторять не стану. Во-первых, просто не смогу – рука болит. Во-вторых, совету умных людей нужно следовать всегда. Ты со мной согласен?
– Да, – ответил Игорь, еле слышно заскулил и медленно опустился на колени.
Удар в пах ногой – штука неприятная. Если ударить чуть сильнее, то можно человека искалечить. И Стас удержался с трудом, чтобы не врезать именно чуть сильнее.
– Ты какого беса поехал через Геповку, засранец? – спросил Стас, присев на корточки перед побледневшим от боли безопасником. – Ты ведь не своей волей туда поехал, правильно?
Игорь мотнул головой.
– Не понял, – Стас левой рукой взял парня за правое ухо и крутанул.
– Понимаю, что сейчас это не настолько больно, по сравнению с горящими яйцами, но поверь мне, яйца скоро болеть перестанут, а ухо… Я его вообще могу оторвать, если честно… – прошептал Стас. – Так что быстро отвечаем – кто тебе приказал ехать через эту долбаную Геповку? Считаю до трех. Раз. Два.
Игорь что-то просипел.
– Не слышу.
– Фрейдин… – прошептал Игорь.
– Сам Максимка, значит… И стрелки были из ваших?
Игорь отрицательно помотал головой.
– То есть ты натурально испугался?
Кивок.
– Молодец. Что еще тебе приказал мой хороший приятель Максимка?
– Поговорить… О Шрайере поговорить… Ничего не заметили вы… Или что-то… – разговор давался безопаснику с трудом.
– А еще?
– Еще спросить, что там у вас получилось в трущобах… Подробности…
– Вот так даже… – Стас встал. – Значит, подробности. И писать небось приказал.
– Приказал…
– Значит, поступим так. Ты сейчас тут отдохнешь немного. Как сможешь, загонишь мобиль на осмотр. А я пока пройду вовнутрь и займусь своими делами. Когда закончу, созвонюсь с пропускником и передам тебе, где встречаемся. Можешь связаться с Максимкой и передать от меня ему привет, сволочи черной.
Стас повернулся и пошел к приземистому сооружению из бетонных блоков. Забор из таких же блоков тянулся вправо и влево от бункера. Поверх трехметрового забора было натянуто еще несколько режущих нитей и четыре ряда проволоки.
На первый взгляд ограда Учкома выглядела внушительнее, чем оборонительные сооружения Нагорника.
«Охранники, наверное, с большим интересом наблюдали за небольшим представлением около мобиля», – подумал Стас. И был несколько разочарован тем, что ошибся.
Охранникам было чем заняться и без наблюдения.
В коридоре за бункером шел самый натуральный скандал. Рядовые охранники стояли в стороне, демонстрируя всем своим видом непричастность к происходящему, а господин в черном строгом костюме со значком-опознавателем на лацкане слушал человека в безрукавке с надписью «Информаторий» на спине.
Второй работник службы информации стоял чуть в стороне и сбоку, камеру держал в опущенной руке, но ясно было, что все происходящее он фиксирует.
– …вы не имеете права, – сказал новостийщик. – Согласно закону об информации вы обязаны сообщить мне…
– Я ничего вам не обязан, – сказал господин в костюме, косясь на камеру. – Это – территория Учкома, и здесь действуют правила, определенные соглашением с Городским Советом. Только они. И в этих правилах ничего не говорится об особых правах службы информации…
– И вы что – примените силу?
– Я попрошу вас покинуть территорию. Добровольно покинуть…
– А если я не покину? – осведомился новостийщик.
Стас прислушался – что-то знакомое прозвучало в наглом и высокомерном голосе журналиста.
– Вы можете оставаться здесь, если хотите, но дальше вы можете пройти только по решению Ученого Совета. Или по прямому распоряжению ректора.
– Хорошо, я буду стоять здесь. Только имейте в виду, я уже отснял то, как через этот пропускник проехали мобили Дядюшки Ха, М’Боги, товарища Хаорана и еще полутора десятков канторщиков. Вы можете это подтвердить?
– Без комментариев.
– Опровергнуть?
– Без комментариев.
– Что делают в Учкоме главы самых крупных кантор? У них здесь экскурсия? Или всем сразу понадобилось принять курс процедур в клинике?
– Я ничем не могу вам помочь, – устало произнес господин в костюме.
– Ну, так вызовите того, кто может. У вас же есть пресс-служба? Фатима все еще бездельничает на этом посту? Вот ее вызовите.
– Ничем не могу вам помочь, госпожа Фатима сейчас занята.
– Ну да, она с господином Абдулой Тарле – он ведь тоже приехал пятнадцать минут назад – осматривает достопримечательности Учкома…
– Она занята. А вы, господин Геллер, можете оставаться здесь, сколько вам будет угодно.
Господин Геллер! Точно! Стас испытал сильное желание резко повернуться и уйти. Убежать. Аристарх Антонович Геллер, попутчик.
Вот сейчас он обернется, увидит Стаса и…
– О! – воскликнул Геллер, повернувшись. – Кого я вижу!
Его голос сочился радостью. Аристарх был в восторге, ясное дело, но руки не протянул, так и остался стоять на расстоянии полутора метров от Стаса.
– Давно не виделись, – сказал Стас.
– Два года. То есть я тебя не видел, но ты, наверное, видел меня регулярно…
– Я не смотрю новости, – Стас оглянулся на выход, заметил, что Игорь уже загнал мобиль на стоянку и двигается к пропускнику, с видимым трудом переставляя ноги.
– Напрасно, – Геллер перевел взгляд на господина в костюме. – Его вы тоже не пустите?
– Извините, – господин в костюме прошел мимо новостийщика и остановился перед Стасом. – Чем могу вам помочь?
– Мне назначено, – сказал Стас и похолодел, сообразив, что так и не спросил у Игоря о своем пропуске. – Я – Стас Колос…
– С двумя «эс» в конце, – засмеялся Геллер.
– Я консул Российской Федерации…
– Оп-па! – сказал Геллер и сделал знак оператору.
Тот поднял камеру и повернулся к Стасу.
– А сейчас, – сказал Геллер, – мы с вами увидим, как охрана Учебного комплекса поведет себя с дипломатом. Будет ли так же принципиальна, как и с представителями массмедиа, или спрячет свою независимость глубоко под хвост перед лицом консула нашего великого северного соседа? Давайте вместе насладимся игрой чувств на лице начальника охраны Учкома господина Чернышова.
– Я могу взглянуть на ваши документы? – ледяным голосом вежливо осведомился Чернышов.
– Понимаете… – пробормотал Стас.
– Да, пожалуйста, – Игорь через плечо Стаса протянул карточку начальнику охраны. – Универсальный пропуск Службы Безопасности.
– Значит, Служба Безопасности нашего города может приказать охране Учкома не быть такой бдительной, а службе новостей отказано в доступе?! – вскричал драматически Геллер.
– Подождите, пожалуйста, здесь, – Чернышов взял карточку и скрылся вместе с ней за дверью в торце коридора.
– Уроды, – сказал Геллер и махнул рукой.
Оператор выключил камеру.
– Совсем озверели, – Геллер потер переносицу пальцами. – Вчера всю ночь метался от одного места самосуда к другому, народ в едином порыве наказывал недобросовестных пушеров. Четыре перестрелки, одна массовая. Двоих толкачей повесили и четырех просто забили. Плюс один случай почти самоубийства. Слышал?
– Слышал. Азамат.
– Азамат. Ты, случайно, не знаешь, зачем ему принимать дозу, заранее зная, что подохнет? Ведь он же не успел ничего продать. Никто не умер. Сказал бы раклам, что не уверен в поставке, угостил бы их «шакаловкой» и был бы жив. Но он весело и с шутками принимает яд. Тебе не кажется, что люди потихоньку сходят с ума? – Геллер похлопал себя по карманам. – Выйдем наружу? Не хочу баловать этих… даже запахом сигарет. Ты куришь?
– Нет.
– Ну, хоть компанию составишь? Поболтаем по старой памяти… – Геллер вышел из пропускника мимо охранников, Стас, подавив вздох, вышел следом.
Геллер достал из кармана безрукавки пачку сигарет, зацепил губами одну, протянул пачку Стасу, а когда тот отказался, спрятал ее обратно.
– Между прочим, настоящие. Напрасно ты отказался, – Геллер щелкнул зажигалкой, прикурил. – Меня начальство премировало на прошлой неделе. Прикинь – блок сигарет.
– Прикинул.
– А ты, значит, консул… – Геллер прищурился и посмотрел на Стаса. – Нет, я слышал, что кого-то вроде бы назначили, но, если честно, не думал, что тебя… Я вообще полагал, что ты это… Успел тогда к поезду.
– Я задержался на Кресте, – Стас чуть отодвинулся в сторону, чтобы дым от сигарет не попадал в лицо.
– Повезло, – кивнул Геллер. – Дипломаты встретились с «суперсобакой» через час после нашего приезда. Я успел добраться до офиса Службы Новостей, даже успел перекусить в кафешке. И только потом рвануло. А ты все это время…
– Я разбирался со Службой Безопасности… – Стас оглянулся по сторонам.
Ему очень не хотелось продолжать этот разговор, но и обрывать его просто так, без повода, тоже не хотелось. Несолидно это выглядело как-то, словно бегство.
– Ты же арестовал Ваську Петрова, – засмеялся Геллер. – Помню-помню. И мне угрожал камеру разбить. Такой был весь серьезный… И что потом?
– Отпустил.
– Вот просто так взял и отпустил? Или тебе успели чего-нибудь принести от щедрот цыганского барона? Или просто испугался? – Геллер выпустил струйку дыма. – Я бы – испугался, точно тебе говорю. Сажать сына цыганского барона – безы там, наверное, чуть с ума не сошли от радости. Его же встречали, я помню. Там штук двадцать цыганок было на площади. Я еле проскочил мимо них. «А позолоти руку, яхонтовый!» – воскликнул Геллер. – Это я потом узнал, как эти мерзавки работают. И про контактные инъекторы на кончиках пальцев, и про психотропные препараты, и про нейроглушилки… А тогда мне просто было некогда. Прикидываешь? Если бы остановился – остался бы без всего. Я тебе так скажу – без них стало как-то спокойнее.
– Без кого?
– Без цыган, конечно. Если бы Катастрофа не произошла, ее стоило бы выдумать, – заявил Геллер, докурив сигарету до конца. – Есть что-то сакральное в том, что основной удар пришелся на Табор. Остальным районам тоже досталось, но значительно меньше. А Табор выгорел почти полностью…
– Они там жили в чем попало, – сказал Стас.
– Вот и я о том же.
– Да и не все они погибли, между прочим. На Гуляе их регулярно видел. Немного, но…
– Ну, не бывает, чтобы счастье было полным. Меня удивляет, что весь Табор до сих пор не вычистили. Руины, пожарища, захоронения – снести бы все. А выживших цыган расселить понемногу. На Барабан, в Конго…
– И долго они там проживут?
– А это не мое дело. Главное, чтобы я с камерой оказался рядом в момент уничтожения. Гибели. Эксклюзив и крупный план – что еще человечеству для счастья нужно? А если хотят подольше пожить, то вон, еще Геповка есть, Поле, Алексеевка или Рогань. – Геллер посмотрел на ограду. – О, гроза приближается…
Стас тоже бросил взгляд на проволоку. Еле заметные в дневном свете, на ней танцевали голубоватые огоньки, перескакивали с нити на нить, стекали по перемычкам вниз, ореолом окружали изоляторы.
Геллер провел рукой по волосам, раздался легкий треск.
– Конкретно врежет сейчас… Ты надолго сюда?
– Без комментариев, – Стас попытался продублировать интонацию начальника охраны.
Наверное, получилось, потому что Геллер засмеялся.
– Я чего спрашиваю – если сейчас врежет дождь, то это надолго. Часом-двумя не отделаешься. Так что, может, лучше уехать, пока есть такая возможность, отсидеться, а потом вернуться.
– Тебе-то с этого что?
– Мне – чистая выгода. Я свой транспорт отпустил, у нас в «Информаториуме» с этим проблемы. Меня закинули на съемку и еще две группы повезли. Я должен был им перезвонить, когда закончу…
– Так перезвони.
– Так перезвонил… Заняты они. Одна группа сейчас поехала аж к Рогани, там новую ванну для выращивания жратвы запускают, начальство велело позитив снять. А вторая группа – в трущобах сейчас работает. Вот кому не позавидуешь… Хотя я поначалу туда хотел. Там, видишь ли, прошлой ночью бойня получилась. Десятка три покойников, раненых человек пять, но такое несут… Патрульные сказали, что вроде «крысы» друг друга убивать начали ни с того ни с сего. А те плетут что-то о чудовище. Я совсем уж туда собрался, но получил наводку, что в Учкоме большой сбор канторщиков… Это куда интереснее, чем хладные трупы в девятиэтажке снимать… Если бы процесс, то тогда, конечно… Сами по себе люди неинтересны, ни мертвые, ни живые. Новостийщики их снимают от безысходности. Самый смак в переходе от живых к мертвым. Процесс, так сказать. Идет-идет живой человек, и вдруг – шмяк, и он уже мертвый. Хотя лучше, чтобы он не сразу перешел, а минут пять дергался, за жизнь цеплялся… Вот тогда – класс. Дать возможность зрителю в глаза умирающего заглянуть, увидеть, как жизнь вытекает… Это я понимаю – материал. Найти такой да подать, приправив как следует… Канторщики сегодня стрелять друг в друга не станут, но шанс все равно есть. Ты, кстати, не по этому поводу приехал? Не с Тарле, скажем, вопрос о гражданстве перетереть?
– Нет, – Стас осторожно потер правую руку. – Мне нужно встретиться с дамочкой. Лежит в клинике…
«Стоп, – подумал Стас, – а ведь журналист может что-нибудь знать по поводу пропавшей. Гарантии, конечно, нет, такие совпадения случаются редко, но все-таки…»
Он достал из кармана брюк совсем уж утратившее приличный вид заявление госпожи Лисовской.
– Ты ничего не слышал о Месропян Рахили Иудовне?
– О ком? – переспросил Геллер.
– О Рахили Иудовне, – повторил Стас.
– Дай гляну, – Геллер отобрал заявление, прочитал. – Так это ж когда было… Больше месяца, считай. Пропала. Тут знаешь, сколько народу пропадает? Десятки. До меня доходили слухи, что люди потихоньку сходят с ума и начинают баловаться каннибализмом, но доказательств даже я не нашел. А вот на органы – вполне могли. Ты в курсе, что до Катаклизма в Харькове особенно было развито искусство подбирать донора для пересадки органов? Нет? В клинике Учкома операции без счета проводили. Заказчик сбрасывал свои данные и предоплату, местные ребята начинали поиск по базам – местным, и не только, находили подходящего кандидата, прихватывали его потихоньку, разбирали на кусочки, а кусочки эти потом пересаживали клиентам. Те официально сюда приезжали по делам, развлечься, ну а на самом деле ложились в клинику на операцию. Те, кто побогаче, в Учкомовскую, победнее – даже в Таборе принимали процедуры. И эта твоя заявительница вполне могла приехать сюда вместе с подругой именно за этим… Сразу не получилось, выбор доноров стал поменьше, да и те, что остались, на учет так и не встали, живут где попало. Пока их найдешь… Я материал готовил, такого накопал, только шеф его не пропустил в Сеть. Премию выписал, а не пропустил. Сказал, нечего разогревать. Обидно, честное слово…
– Станислав Ильич! – прозвучало от входа в пропускник.
Начальник охраны стоял в дверях и даже улыбался вежливо.
– Проходите, пожалуйста, – сказал Чернышов, когда Стас к нему обернулся. – Вас ждут…
– Вот-вот, – пробурчал недовольно Геллер. – Тебя ждут, а я буду тут сидеть, пока мобиль из Рогани не вернется.
– А ты не торопись, – вполголоса сказал Стас. – Ты когда сюда ехал, никого не видел?
– Нет, а что? – также вполголоса спросил Геллер.
– Двое, в кевлайкре, с гранатометом. Не прятались. Продемонстрировали себя и оружие, нагло, без стеснения. Полагаешь, это просто беспредельщики с Геповки?
– Станислав Ильич! – снова позвал Чернышов.
– Да, иду, – Стас посмотрел в лицо Геллеру. – Это похоже на игру «всех впускать – никого не выпускать», не находишь?
– Приехали канторщики, появились стрелки… – пробормотал с задумчивым видом Геллер. – Неужели войнуха между канторами все-таки намечается?
– Сразу после целой серии отравления «сном», – напомнил Стас.
– После – не значит – вследствие, – назидательно изрек Геллер. – Но что-то во всем этом есть… Я, пожалуй, не стану вызывать запасной транспорт, посижу, подожду… А вдруг мне повезет и начнется перестрелка? Или даже штурм Учкома? Прикинь – полномасштабные боевые действия, стрельба, взрывы… куча покойников, опять же… Красота. Спасибо за наводку, Станислав Ильич, с меня причитается.
Геллер достал из кармана карточку, протянул Стасу.
– Понадобится помощь – свяжись. Один раз – бесплатно.
Стас взял карточку и пошел в пропускник.
Над головой внезапно оглушительно рвануло. Полыхнуло.
Стас чуть не упал на землю, но быстро сообразил, что это начинается гроза. Громыхнуло снова. И снова. Молния ударила в ограждение, брызнули искры.
Стас ускорил шаг, Геллер побежал и обогнал его в дверях.
Чернышов с сожалением посмотрел на журналиста. На его лице ясно читалось желание выставить надоевшего новостийщика на улицу, но это было бы уже почти преднамеренным убийством.
– Вот там посидите, – сказал Чернышов, указывая на стул в углу комнаты. – Пока гроза не закончится.
– Премного вам благодарен, – шутовски поклонился Геллер. – Тут, если что, можно будет поесть?
Чернышов не ответил и вышел. Стас пошел за ним.
– Придется по переходу пройти, – сказал Чернышов, когда дверь в первую комнату закрылась у Стаса за спиной. – Вот сюда, направо. Охранник вас проводит, водитель ваш побудет с журналистами…
– Ничего, ему полезно.
– Ну и хорошо, – кивнул Чернышов. – А меня вы извините – сейчас я буду очень занят. Система безопасности сейчас станет разлетаться к чертовой бабушке.
Словно в подтверждение сказанного начальником охраны громыхнуло так, что стены, казалось, задрожали. В соседней комнате кто-то выругался и крикнул, что рухнула система в третьем секторе.
Чернышов указал Стасу рукой на металлическую дверь, отдал пропуск и торопливо ушел на крик.
«Это вам гроза, – сказал Стас. – Это вам не просто так».
Охранник, невысокий коренастый парень в бронежилете и с «дрелью» на ремне, ждал Стаса сразу за дверью, у лестниц. Когда Стас подошел, охранник кивнул и стал подниматься по ступенькам.
Гром грохотал беспрерывно, наверное, и молнии полыхали вовсю, но окон здесь не было. Пластиковые стены, пластиковый потолок, пластиковый пол. Яркие лампы в матовых светильниках на стенах.
Переход был длинный, метров пятьдесят. В дальнем торце он перекрывался металлической дверью с амбразурой. Амбразура была открыта, ствол, правда, из нее не торчал, но когда охранник приблизился к двери и она открылась, с той стороны оказался человек с пушкой. Стас так с ходу тип определить не смог, а спрашивать не стал. Но калибр пушка имела внушительный, и магазин был массивный. Дульный тормоз-компенсатор, баллистическая насадка, прицел-сканер – серьезное оружие. И человек держал его в руках серьезный.
У него за спиной была еще одна бронированная дверь с амбразурой. И за этой дверью – еще один охранник с такой же серьезной пушкой. А обе двери закрывались-открывались только изнутри, отметил Стас. И если бы кто вломился на охраняемую территорию, то прогрызал бы все эти преграды по очереди и с большим трудом. А стрелки стояли бы до конца, понимая, что отступать некуда.
За третьей дверью была лестница, которая вела вниз. Как прикинул Стас, под землю.
Коридор, правда, был такой же – ослепительно-белый и ярко освещенный. И с камерами слежения под потолком и на уровне пола.
– Там вас ждут, – сказал охранник, пропуская Стаса вперед.
– Спасибо, – Стас всегда старался быть вежливым, особенно, если ему это ничего не стоило. – До свидания.
Дверь в конце коридора была опять-таки бронированной, но за ней не было стрелка, а была весьма симпатичная дама жгучего южного типа. Возраст, как сразу понял Стас, у нее приближался к сорока, но выглядела дама очень аппетитно. И всячески подчеркивала это.
Умело сервированное и профессионально рекламируемое экзотическое блюдо.
– Добрый день, – промурлыкала дама, чуть раздвинув в улыбке пухлые губы. – Меня зовут Фатима.
Стас с трудом оторвал взгляд от глубокого выреза на блузке дамы и коротко кивнул:
– Стас.
– Станислав Ильич Колос, – произнесла Фатима голосом, в котором звучал призыв, обещание, страсть и еще черт знает что. – Очень приятно с вами познакомиться. Я – пресс-атташе Учебного комплекса. Понимаю, что консула Российской Федерации должен был принимать кто-то из высшего руководства, но все они сейчас, к нашему огромному сожалению, заняты. Но я – в полном вашем распоряжении. В полном…
Фатима многообещающе улыбнулась, продемонстрировав ослепительно-белые зубы.
Стас кашлянул.
Они тут все переигрывают. Все, как один. И как одна. Вот сейчас бы врезать этой обольстительнице по заднице и посмотреть, как слетело бы это показное сладострастие с холеного личика. Или не слетело бы.
Стас представил себе, как после его грубости пресс-атташе, расценив шлепок как призыв и одобрение, набросилась бы на него прямо здесь… А он стал бы отбиваться, бормотать что-то вроде – не это имел в виду, не за тем пришел и вообще…
Стало смешно, и возбуждающий ореол с Фатимы как ветром сдуло.
Так себе баба, между прочим. Даже, кажется, слишком пышна, на вкус Стаса. Но не дура, сразу почувствовала перемену в настроении гостя, согнала с лица соблазнительную улыбку, чуть изменила осанку – и перед Стасом стоял уже совсем другой человек, серьезный и строгий.
«Однако, – не мог не оценить метаморфозу Стас. – С такой нужно держать ухо востро».
– Вы хотели посетить клинику, – сказала Фатима.
– Да, мне нужно поговорить с Надеждой Львовной Линевской.
– Я в курсе. Она сейчас в палате, пройдемте. С лечащим врачом вы поговорить не хотите?
– Нет, я не по поводу здоровья. Мне нужно поговорить о деле…
– Вы сразу производите впечатление очень серьезного человека. – Что-то такое сверкнуло у дамы во взгляде.
Женщина всегда остается женщиной и не склонна просто так прощать невнимание к себе. Не привыкла мадам пресс-атташе к такому быстрому угасанию интереса к своей персоне.
– Прошу, – сказала Фатима, открывая следующую дверь. – Это клиника. Нам на второй этаж. Осторожно, тут крутые ступеньки.
– А давайте я пройду вперед, – предложил Стас, мельком глянув на довольно короткую юбку пресс-атташе и высоченные каблуки ее туфель.
– Вы настоящий джентльмен, – холодно улыбнулась Фатима. – А если еще и предложите руку…
Стас кивнул и протянул левую руку.
– С настоящими мужчинами так приятно работать, но так редко выпадает это удовольствие: настоящие мужчины – вид вымирающий. Их охранять нужно…
Рука у дамы была изящная, но крепкая, темно-красные отполированные ногти, гладкая теплая кожа… Стас собрался сказать по этому поводу комплимент, но почувствовал, как мир вокруг него качнулся.
– Вам плохо? – спросила Фатима, ее пальцы крепко сжали ладонь Стаса.
– Нет, нормально… – Стас попытался сфокусировать зрение, но туман быстро заполнял вселенную.
– Врете, – голос Фатимы донесся издалека. – Вам сейчас должно быть очень плохо…
И Стасу стало очень плохо.
Он опустился вначале на колени, потом лег лицом вниз на пол перед самыми ступеньками. Пресс-атташе не дала ему свалиться и расшибить лицо, поддержала.
– Сука, – проронил Стас, теряя сознание.
– Еще какая, – ответила Фатима.