26
София, Болгария
Инструкции их благодетеля оказались просты: проехать десять миль на север к городу Кутина, в предгорьях Старой Планины. Найти в Кутине Музей истории культуры и попросить показать экспозицию, посвященную Дениву.
В Кутину они въехали в самом начале второго и зашли пообедать в кафе. Им кое-как удалось выяснить, где находится музей.
— Кстати, — сказал Сэм, открывая дверцу «фиата» со стороны водителя. — Ты помнишь, как зовут этого человека? Никак не могу вспомнить.
Держа руку на своей дверце, Реми помедлила. Наморщила лоб.
— Забавно… Я тоже не могу. Кажется, что-то начинающееся с К.
Сэм кивнул.
— Да, но было это имя или фамилия? Или и то и другое?
Сэм и Реми достаточно насмотрелись болгарских православных церквей и с облегчением увидели, что музей размещается в старой ферме желтой, как сливочное масло, выходящей на реку Искар. По сторонам от музея на зеленых лугах паслись лошади.
Фарго припарковались на засыпанном гравием «круге» у музея, вышли и поднялись по ступеням крыльца.
В застекленных квадратиках окна во входной двери висело универсальное, но кириллицей, «Вернусь в…» с циферблатом. Стрелки показывали два тридцать.
— Двадцать минут, — сказал Сэм.
Они сели на качели у входа и стали качаться, болтая и убивая время. По крыше застучал легкий дождь.
Реми спросила:
— Почему у нас таких нет? Это очень расслабляет.
— Есть, — ответил Сэм. — Четыре года назад я купил тебе качели на праздник древонасаждения. — Сэму нравилось удивлять жену подарками ко всяким невероятным датам. — Но все не было времени их собрать. Они у меня на самом верху списка.
Реми приобняла его за плечо.
— Да, верно. День древонасаждения. А ты уверен, что это не был День сурка?
— Нет, в День сурка мы были в Анкаре.
— Ты уверен? Я могла бы поклясться, что в Анкаре мы были в марте…
В 2:28 старый зеленый «булгаральпин» свернул к музею и остановился на лужайке. Из машины вышла долговязая женщина в старомодных очках и берете, увидела их на пороге и помахала.
— Здравей! — сказала она.
— Здравей! — в один голос ответили Сэм и Реми. Попадая в новую страну, они старались выучить две фразы: «Здравствуйте!» и «Говорите ли вы по-английски?»
Женщина начала подниматься на крыльцо, и Сэм пустил в ход вторую фразу. Женщина ответила:
— Да, я говорю по-английски. Моя сестра живет в Америке — Дирборн, Мичиган, Соединенные Штаты. Она учит меня английскому по Интернету. Меня зовут Совка.
Сэм и Реми представились.
Совка спросила:
— Вы приехали посмотреть музей?
— Да, — ответила Реми.
— Отлично. Идите за мной, пожалуйста.
Совка открыла входную дверь и зашла. Сэм и Реми последовали за ней. Внутри пахло старым деревом и капустой, стены были выкрашены так же, как снаружи — в бледно-желтый цвет. Повесив пальто в шкаф в прихожей, женщина провела их в небольшой кабинет, устроенный из гостиной.
— Что привело вас в этот музей? — спросила она.
По пути в Кутину Сэм и Реми обсуждали, как отвечать на такой вопрос, и решили говорить правду.
— Нас интересует отец Арношт Денив. В Болгарском национальном музее нам сказали, что у вас могут быть связанные с ним экспонаты.
У Совки округлились глаза.
— В «Мефодии»? В «Мефодии» знают о нашем музее? В Софии?
Реми кивнула.
— Да, знают.
— О, я обязательно помещу это в наш новостной листок, он скоро выходит. Для нас это минута гордости! Отвечу на ваш вопрос: вы не ошиблись. У нас есть некоторые личные вещи отца Денива. Все его личные вещи здесь. А можно спросить, почему он вас интересует?
Сэм и Реми рассказали о своей предполагаемой книге, и Совка серьезно кивнула.
— Мрачное время для церкви. Хорошо, что вы пишете об этом. Идемте.
Они вслед за Совкой вышли из кабинета, прошли по коридору и поднялись по спиральной лестнице на второй этаж. Здесь внутренние стены были снесены, превратив несколько тысяч квадратных футов спален в открытое пространство. Совка провела их в юго-восточный угол дома, где несколько застекленных витрин и висящих гобеленов были размещены так, что получилось нечто вроде алькова. Витрины освещали встроенные в потолок лампы.
Реми увидела первой, спустя мгновение заметил и Сэм.
— Ты видишь?..
— Вижу, — ответил он.
Совка у него за плечом спросила:
— Извинять?
— Это я так, — ответил он.
Даже с расстояния в десять футов они увидели словно рвавшийся им навстречу закругленный золотой край в витрине у стены. С колотящимся сердцем Сэм и Реми вошли в альков. Там, на верхней полке, на сложенной черной рясе, обшитой желтовато-красной ленте, лежал диск Теуранга.
Совка театрально взмахнула руками и сказала:
— Добро пожаловать в собрание Денива. Здесь все, чем он владел, когда умер.
Сэм и Реми оторвали взгляды от диска и осмотрелись. Всего здесь было примерно двадцать предметов, в основном одежда, туалетные и письменные принадлежности и несколько обрывков писем в затемненных витринах.
— А что это за предмет? — как можно небрежнее спросила Реми.
Совка посмотрела на диск Теуранга.
— Сами не знаем. Мы думаем, это какой-то сувенир, возможно, из его поездок в варварские земли.
— Он великолепен, — сказал Сэм, наклоняясь ближе. — Если не возражаете, мы здесь осмотримся.
— Конечно. Если понадобится помощь, я поблизости.
Совка отошла, но постоянно оставалась в поле зрения.
— Это усложняет дело, — прошептала Реми Сэму.
Освободить от диска Бесима Малу было несложно. Однако диск Арношта Денива был частью официальной истории. Они знали, что вечером легко вломиться в музей, но ни Сэму, ни Реми такой выход не нравился.
— Посоветуемся с экспертами, — предложила Реми.
Они сказали Совке, что скоро вернутся, и вышли на крыльцо. Набрали Сельму, попросили подсоединить Джека Карну и ждали две минуты, пока слышались щелчки и гудки: Сельма устанавливала связь. Как только Карна появился на линии, Сэм объяснил ситуацию.
Реми спросила:
— Джек, что точно вам нужно от дисков, чтобы сделать их совместимыми с картой-фреской? Сам диск или изображения на нем?
— Боюсь, и то, и другое. Есть ли вероятность того, что она одолжит его вам?
— Сомнительно, — ответил Сэм. — Это ее гордость и радость. И, боюсь, если мы спросим, у нее возникнут подозрения. Сейчас она готова помогать и сотрудничать. Мы не хотим перемен.
Сельма спросила:
— Джек, насколько одинаковы величина и форма дисков?
— По моим исследованиям получается, что они почти идентичны. Будете точно знать, когда сравните тот, что вам прислали Сэм и Реми, с тем, что достанете из ларца.
Реми спросила:
— Сельма, что думаешь?
— Слишком рано говорить, миссис Фарго, но, если вы немного подождете… — Послышался щелчок, и на линии стало тихо. Верная своему слову, Сельма появилась через три минуты. — Я могу сделать диск, — сказала она без предисловий. — Ну, не я, но у моего друга есть друг, который может создать точную копию с помощью инженерной программы трехмерного моделирования. Если снабдить его достаточным количеством правильных снимков, он смоделирует недостающий диск.
Сэм сказал:
— Полагаю, у тебя уже есть перечень необходимых материалов и инструментов?
— Высылаю немедленно.
Добившись согласия Совки на фотографирование коллекции Денива в обмен на небольшой взнос в фонд «Новая крыша», Сэм и Реми вернулись в Софию и, следуя указаниям Сельмы и ее списку закупок, собрали все необходимое: две трехгранные масштабные линейки профессионального качества, круглый вращающийся стол, черную подставку высотой в дюйм — положить диск, лампы и штатив для камеры Реми.
К четырем они вернулись в Кутину, а еще через полчаса начали съемку. Стараясь уделять равное внимание всем экспонатам, чтобы не вызывать у Совки ненужных подозрений, они по очереди фотографировали все, оставив диск Теуранга напоследок. Совку съемка утомила, и она удалилась в свой кабинет.
— Будь мы менее щепетильными, все было бы гораздо проще, — заметил Сэм.
— Считай это улучшением кармы. К тому же кто знает, чем в Болгарии карается кража музейных экспонатов?
— Оба замечания весьма ценны.
Установив лайтбокс и повесив фон — белую ткань, — Сэм расставил лампы согласно указаниям Сельмы. После этого Реми установила на поворотном столе подставку и плашмя положила на нее диск. Наконец на место были уложены масштабные линейки, образовав вокруг диска букву L .
Сделав несколько пробных снимков и настроив камеру, Реми начала снимать: по пять кадров на каждый из восьмиградусных поворотов стола, всего сорок пять поворотов или двести двадцать пять снимков. Потом этот же процесс повторили, перевернув диск другой стороной, потом отсняли еще серию, поставив диск вертикально. Затем крупным планом сняли символы на обеих сторонах диска.
— Восемьсот кадров, — сказала Реми, выпрямляясь возле штатива.
— Большой файл?
Реми посмотрела на ЖК-дисплей камеры.
— Ого! Восемь гигов. Слишком много для стандартного е-мейла.
— Думаю, я знаю, как выкрутиться, — ответил Сэм. — Давай паковаться, пора уезжать.
Сэм и Реми позвонили Сельме, та позвонила Рубу, а он в свою очередь позвонил другу в ООО «Софийская служба научных архивов», и, в шесть тридцать вернувшись в Софию, обнаружили, что офис открыт. Как и в первый раз, Сэма попросили только назваться и произнести кодовую фразу — на этот раз другую, и только тогда пригласили в соседний кабинет к компьютерному терминалу. Высокоскоростной Интернет быстро разобрался со снимками, передав их на Сельмин сайт хранения меньше чем за три минуты. Сэм подождал подтверждения, потом вернулся в «фиат» к Реми.
— Куда теперь? — спросила она.
Сэм помешкал. Нахмурился. С тех пор, как они приехали в Катманду, все происходило так быстро, что у него не было времени обдумать этот вопрос. Сэм сказал:
— Голосую за возвращение домой и перегруппировку.
— Поддерживаю.
